-
А когда вас впервые пригласили в главную команду страны?
- В 1989 году, еще при Лобановском. Тогда сборная СССР встречалась в товарищеском
матче со сборной Польши (он закончился со счетом 1:1), и Валерий Васильевич
выпустил меня во втором тайме. А в начале следующего года вызвал на сборы,
которые перед чемпионатом мира-90 проводились в Италии и в Америке. Но
когда мы вернулись в Россию, я на тренировке в манеже получил травму -
у меня был надрыв поверхности икроножной мышцы левой ноги. Полтора месяца
я лечился; гипс мне сняли только в мае - как раз в те дни, когда игроки
национальной команды собрались на очередной сбор, поэтому о моей поездке
на чемпионат мира в Италию не могло быть и речи.
Мое расставание со сборной было недолгим - с конца 1990 года я вновь занял
свое место в команде (сборной СНГ), которую возглавил Анатолий Федорович
Бышовец.
Начался цикл отборочных соревнований чемпионата Европы 1992 года, который
должен был пройти в Швеции. Нам противостояли сильные соперники, в числе
которых были сборные Италии и Норвегии, однако мы заняли первое место
в своей группе и вышли в финал. Первые игры провели очень удачно. В матче
с чемпионом мира 1990 года сборной Германии до последней минуты вели со
счетом 1:0, однако Хеслер все же успел забить нам ответный гол. Потом
мы вничью сыграли с голландцами, чемпионами Европы 1988 года (0:0), после
чего могли выйти в следующий круг, если бы выиграли у шотландцев. Но мы
проиграли…
Эту встречу мне пришлось смотреть со стороны - в предыдущих играх я получил
ушиб левого колена, и оно здорово распухло… У нас тогда была хорошая команда,
которая по всем прогнозам должна была победить, однако в нашем виде спорта
есть нечто загадочное и необъяснимое… Хотя для шотландцев та встреча ничего
не значила - две предыдущие они проиграли, - тем не менее на матч с нами
они вышли, готовые сражаться, как львы. И случай, от которого так много
зависит в футболе, уже в первые 15-20 минут дважды продемонстрировал,
что он на их стороне. Удар по нашим воротам - рикошет - и гол. Еще один
удар - мяч попадает в штангу, затем - в спину вратарю Дмитрию Харину и
отлетает в ворота. В итоге проиграли 0:3, хотя и владели инициативой,
хорошо комбинировали и чаще, чем соперники, били по воротам. Вот только
мяч почему-то туда не шел…
1990 год. Игра с московским «Торпедо».
- Наверное, для вас было пыткой наблюдать, как проигрывает
ваша команда…
- Поэтому-то мне и не хочется об этом говорить. К сожалению, травмы часто
подводили меня в самый неподходящий момент.
- Но перед чемпионатом Европы 1996 года вы, забыв обо всех своих бедах,
блестяще выступили в предварительных играх, забив 5 мячей - больше, чем
кто-либо из ваших товарищей по сборной России. Однако в Англии, где проходили
финальные игры, ваша команда (ею руководил Олег Иванович Романцев) сразу
же попала в черную полосу…
- Первый матч - с итальянцами мы сыграли вполне прилично, хотя и потерпели
поражение 1:2. Но вспоминать о проигранной встрече всегда неприятно. А
за этим последовали проигрыш Германии 0:3 и памятная всем встреча с Чехией,
которую мы после очень неважного начала ценою неимоверных усилий свели
вничью. А вот забить победный гол мы не смогли. Почему это произошло?
Не знаю. Может быть, мы чуть-чуть уступали своим соперникам в физической
готовности, может быть, нам не хватало чего-то еще. Мне как участнику
тех встреч (я отыграл с начала и до конца первые два матча и первый тайм
третьего) трудно анализировать то, что происходило тогда в Англии. Это,
наверное, гораздо легче сделать тому, кто наблюдал за ходом чемпионата
со стороны…
Футбол, повторяю, - загадочный вид спорта, поэтому даже великая команда
может уступить совершенно бездарным соперникам… Все наши ребята полностью
отдавались игре, но чего-то нам недоставало. Но вот чего?
Меня и сегодня не покидает чувство, что мы упустили свой шанс, хотя у
нас вроде бы было все для того, чтобы занять в тех соревнованиях достойное
место. Сегодня же я с надеждой думаю о молодых российских футболистах,
которые - я верю в это - сумеют добиться большего, чем удалось нам.
- А что вы испытываете сегодня, когда вспоминаете те встречи? Есть ли
у вас претензии к самому себе?
- Конечно, есть. Даже хорошо проведя матч, все равно думаешь о том, что
у тебя не получилось и что еще нужно было предпринять в той или иной ситуации.
А уж если твоя команда проиграла, да еще из-за того, что ты не смог забить
гол, хотя был обязан это сделать, тогда порой до утра не можешь заснуть,
вновь и вновь вспоминая свои ошибки. Если же все это тебя ничуть не заботит,
то ты вряд ли сможешь стать лучше и как футболист, и как человек.
- А как складывалась ваша карьера в «Динамо»?
- В 1986 году мы заняли второе место, у игроков было много амбиций, и
все ждали, что в следующем сезоне мы станем чемпионами. Однако игра у
нас не пошла, может быть, из-за того, что у молодых игроков было мало
опыта. В итоге же, как это обычно бывает в таких случаях, решили заменить
тренера, и в «Динамо» пришел Анатолий Федорович Бышовец.
- А кто лучше вас понимал - Малофеев или Бышовец?
- Когда ты прилично играешь, тебя все понимают. У меня были хорошие отношения
и с тем, и с другим. С Бышовцем мы быстро нашли общий язык: он опытный
тренер и хороший психолог - знает, как к кому подойти… Но к Малофееву,
который открыл мне дорогу в большой футбол, у меня особое отношение. Эдуард
Васильевич сразу же дал нам понять, что наша футбольная судьба будет зависеть
от нас самих, и что если мы будем работать в соответствии с его требованиями,
то он всегда нам поможет. И тренер сумел нас увлечь: каждый из молодых
футболистов работал тогда, наверное, за троих, хотя первое время нам было
трудно войти в этот ритм, поскольку между юношеским коллективом и командой
мастеров - огромная разница.
А в 1991 году в начале сезона был назначен новый тренер - Валерий Георгиевич
Газзаев, человек, у которого искры горели в глазах и чей энтузиазм заводил
всю команду. Мы тогда неудачно начали сезон, но, после того как Газзаев
возглавил команду, сумели пробиться в турнир на Кубок УЕФА.
Газзаев ни на секунду не дает никому успокоиться. Он жаждет передать тебе
свою энергию, и у него всегда есть высокая цель, к которой он стремится.
Новый тренер прекрасно знал, что необходимо нападающим. Он предоставил
нам полную свободу действий в атаке. «Когда до ворот остается 25-30 метров,
- говорил Валерий Георгиевич, - берите игру на себя: обыгрывайте, импровизируйте,
творите…» При нем мне было очень легко играть…
В том сезоне я забил 18 мячей, был признан лучшим футболистом страны и
стал лучшим бомбардиром. Я тогда выступал и за молодежную, и за национальную
сборную и порой 300 дней в году проводил на сборах. Было, конечно, трудно,
но это было счастливое время - приятно было ощущать себя человеком, ради
которого на стадион приходят 50, 60, 70 тысяч зрителей… Ну а на следующий
год я продолжил свою карьеру в итальянском чемпионате.
- А каким образом вас пригласили в Италию?
- В июне 91-го мы приняли участие в турнире трех национальных сборных
(нашими соперниками были англичане и аргентинцы), который проходил в Англии.
На этом турнире присутствовали и представители «Фоджи», которые еще раньше
обратили на меня внимание. У меня были и другие предложения - из Англии
и из Испании. Но в те годы ни один чемпионат не мог сравниться с итальянским,
ведь тогда в итальянских клубах играли такие суперзвезды, как Маттеус,
Ван Бастен, Рейкаард… И когда я попал в Италию, то был счастлив до безумия.
Это было нечто невероятное, то, о чем трудно было даже мечтать…
После турнира трех сборных представители «Фоджи» приехали в Москву, провели
переговоры с руководителями «Динамо», и в ноябре - после того, как мы
вышли в третий тур турнира на Кубок УЕФА, - я получил разрешение уехать
в Италию.
- А как Газзаев отнесся к вашему отъезду?
ЧЕ-96. Игорь Колыванов и Маттиас Заммер.
- Каждому тренеру не хочется терять ведущих футболистов.
Однако Газзаев понимал, что я должен идти дальше. К тому же у нас были
хорошие нападающие - Сережа Кирьяков и Игорь Симутенков. Кроме того, клубу
необходимы были финансы, а за меня заплатили три с половиной миллиона
долларов. Мы долго разговаривали с Валерием Георгиевичем, он пожелал мне
удачи и сказал, что такое приглашение - честь и для меня, и для всего
российского футбола. Я стал третьим футболистом московского «Динамо»,
который заключил зарубежный контракт (до этого Саша Бородюк стал игроком
немецкого клуба «Шальке-04», а в июне 91-го Игорь Добровольский перешел
в итальянскую «Геную»), и вторым, кто получил право выступать в итальянском
чемпионате.
- И что же вы испытали, впервые оказавшись в Фодже?
- Я и до этого бывал в Италии и имел представление о том, что это за страна.
Но после Москвы этот городок меня удивил. Фоджа находится километрах в
ста от Неаполя и в двухстах - от Рима. Это даже не маленький, это миниатюрный
городок с невысокими домами и узкими улочками. И там, конечно же, нет
больших магазинов, где можно ходить полдня. Я тогда подумал, что мне не
потребуется много времени, чтобы изучить этот городок. И, как вскоре выяснилось,
не ошибся. Через неделю я уже назубок знал все эти улочки….
В первое время мне было очень трудно с кем-либо общаться, поскольку я
не знал итальянского языка. Но мне дали преподавателя - итальянку, которая
очень хорошо владела русским, и через полгода я уже смог давать свои первые
интервью. А через год уже довольно свободно объяснялся на итальянском.
- А вы помните свой первый гол в Италии?
- Да, я забил его «Торино» в домашнем матче. Наши соперники вели 1:0,
и минут за 15 до конца матча я в штрафной обыграл защитника и с разворота
послал мяч в дальний угол. Это, как мне кажется, была моя третья игра
за основной состав «Фоджи».
- В те годы «Фоджу» тренировал Зденек Земан, которого называли фанатом
физической подготовки. Он действительно давал своим игрокам очень большие
нагрузки?
- Да. И это меня сразу же поразило. В «Динамо» на сборах мы тренировались
и два, и три раза в день. До завтрака проводили небольшой кросс и разминку.
В десять или в пол-одиннадцатого начиналась первая тренировка, которая
была посвящена скоростно-силовой подготовке, во второй половине дня мы
играли и выполняли упражнения с мячами. А в «Фодже» на сборах устраивали
две тренировки в день, но проходили они с очень высокой интенсивностью.
Много было и тактических занятий, во время которых мы в течение полутора-двух
часов находились на поле: бегали от флажка к флажку, перестраивались,
проигрывали ситуации, где надо было страховать партнеров… Много было разных
нюансов… После таких тренировок мы буквально приползали на обед и на ужин.
И вечером не могли уже ни в теннис поиграть, ни в карты перекинуться.
- Это были чисто футбольные тренировки?
- Нет. На сборах - а они длились 25 дней - упор делался на отработку скоростно-силовой
выносливости. В 8 утра у нас был завтрак, а в половине десятого мы уже
были на стадионе. Первые четыре дня мы - утром - только бегали: в первый
день 3-4 раза пробегали по два с половиной километра, затем с каждым днем
дистанцию увеличивали, доводя ее в итоге до четырех километров. Таким
образом, если в первый день мы пробегали 10 километров, то в четвертый
- 16. Пятый день был разгрузочным - легкие упражнения, гимнастика, массаж…
Затем начинался следующий тренировочный цикл: теперь надо было, скажем,
пробежать 10 раз дистанцию в один километр с паузами в полторы-две минуты…
Через пять дней мы получали новое задание: пробежать шестьсот метров,
четыреста, двести…. К этому добавлялись силовые упражнения и работа в
тренажерном зале, причем через каждые пять дней нам предлагалась другая
программа занятий.
Когда начинался чемпионат, характер занятий менялся. Во вторник и в среду
нагрузки были очень большими, с четверга их начинали уменьшать. В этот
день обычно устраивали тренировочный матч с какой-нибудь командой. В пятницу
проводили разминку и выполняли ряд тактических упражнений, в субботу была
легкая тренировка, во время которой - примерно в течение часа - отрабатывались
завершения атак, угловые удары и тому подобное. В воскресенье у нас была
встреча чемпионата страны, а в среду - иногда - игра на Кубок….
- Как начался ваш первый сезон в «Фодже»?
- Меня опять подвел случай. Незадолго до отъезда в Италию я в составе
национальной сборной участвовал в матче против сборной Кипра. И в той
игре получил нелепую травму. Никто меня не трогал, я сам пошел в подкат,
неудачно прокатился на колене и немного его вывернул. В Фоджу я приехал
в ноябре, до конца декабря лечился и только с января начал играть.
- Какой тактики придерживалась «Фоджа»? Трудно ли было вам ее освоить?
- В « Динамо» я привык к тому, что моя команда играет с одним или с двумя
нападающими. В «Фодже» мне пришлось действовать совершенно иначе, поскольку
здесь было три нападающих; у меня же было конкретное задание - сделать
что-то на левом фланге, прострелить, ворваться в штрафную… Я должен был
не только активно действовать впереди, но еще и отрабатывать сзади. Чтобы
выполнить такую тактическую установку, нужно было всегда быть в отличной
физической форме. Вначале мне было очень трудно. По сравнению с тем, как
мы действовали в «Динамо», это была совсем другая игра - мы больше прессинговали,
атаковали соперника на его половине поля, и поэтому футбол, который демонстрировали
игроки «Фоджи», был зрелищным и нравился зрителям.
В первом моем итальянском сезоне у меня были небольшие конфликты с Земаном
из-за того, что я не сразу смог вписаться в его схему. Но потом я провел
с ним два великолепных сезона.
В чемпионате 1991/92 годов я выступил в 15 матчах и забил три гола. Пробиться
в основной состав, да еще после травмы, было очень трудно, так как нападающие
«Фоджи» - Рамбауди, Синьори и Байано - очень здорово начали сезон. Я же
только втягивался в настоящую профессиональную работу, готовя, так сказать,
задел для будущего. Чтобы понять и прочувствовать, как играет команда,
нужно было выучить хотя бы несколько итальянских слов и постичь тактические
премудрости.
1997 год. Лотар Маттеус и Игорь Колыванов по
окончании матча сборных России и ФИФА в честь 100-летия российского
футбола в Москве.
- А возникали ли у вас какие-то проблемы во взаимоотношениях
с футболистами или с руководителями команды?
- Нет. Но поскольку в то время я был игроком национальной сборной, то
мне, конечно же, очень хотелось и в моем новом клубе играть в основном
составе. И Зденек Земан, словно догадавшись об этом, через полтора-два
месяца пригласил меня к себе и сказал: «Игорь, мы купили тебя вовсе не
для того, чтобы ты сидел в запасе. Мы делаем на тебя большую ставку, и
как только это станет возможным, включим тебя в основной состав». И он
сдержал свое слово. А еще через два-три месяца я уже стал хорошо понимать,
каковы мои задачи на футбольном поле и как я должен играть. Земан стал
чаще выпускать меня на замену, а затем доверил мне место и в основном
составе.
В следующем сезоне я забил 5 мячей. Это вроде бы немного, но я ведь не
был чистым нападающим. Я должен был не только забивать и делать голевые
передачи, но еще и возвращаться назад и помогать защитникам - словом,
я выполнял на поле огромную работу.
В сезоне-92/93 наша команда была практически сформирована заново, из старых
игроков осталось всего человек шесть.
- А как это отразилось на вас? Долго ли вы привыкали к новым партнерам?
- На сборах на это уходит всего 3-4 дня. Когда по-настоящему работаешь,
время летит с такой скоростью, что ты очень быстро ко всему приспосабливаешься
и уже не думаешь, новый сейчас рядом с тобой партнер или старый.
Тот сезон мы начали неудачно, но затем набрали ход и закончили чемпионат
то ли на 11-м, то ли на 12-м месте.
В 1993 - 1994 годах я забил опять-таки вроде бы немного - 6 голов, но
болельщикам нравилась моя манера игры. Я делал много голевых передач и
на совесть отрабатывал во всех линиях. Думаю, что я был нужен «Фодже»,
иначе меня давно бы продали...
В Фодже очень горячая публика, и болельщики очень любят своих футболистов.
И я это постоянно чувствовал. Стоило мне, скажем, зайти в какое-нибудь
кафе, как через пять минут там собиралась куча народу, все приветствовали
меня, задавали вопросы, просили дать автограф… Северная и южная Италия
- это совершенно разные миры. На Юге (а именно там находится Фоджа) люди
невероятно темпераментны, они буквально атакуют тебя на каждом шагу…
- Ну а девушки-то в вас влюблялись?
- Не знаю. Возможно, я кому-то и нравился, но в газетах часто писали про
меня и мою семью, поэтому все знали, что я женат и что у меня растет маленькая
дочка… Сейчас она уже в седьмом классе, играет в теннис, любит плавать
и танцевать, но занимается всем этим, что называется, для себя…
Без семьи мне за границей было бы очень трудно. И если бы не жена, не
ее терпение и любовь, то не знаю, как бы я справился со всеми своими проблемами.
Мне кажется, что женам спортсменов нужно давать награды за их самоотверженность
и готовность переносить вместе со своими мужьями все их беды…. Что же
касается меня, то в моей жизни таких бед хватало...
Сезон-94/95 я начал отлично, забил в первых четырех играх три мяча, а
затем меня вызвали в национальную сборную - в октябре мы должны были сыграть
с командой Сан-Марино матч на первенство Европы. Перед отъездом из Италии
я разговаривал со своим менеджером, и тот сказал мне, что в ноябре я должен
буду перейти в «Интер»…
1997 год. Россия - Италия. Борьба до конца.
Игорь Колыванов и Алессандро Костакурта.
Мне, конечно же, очень хотелось попробовать себя в команде
экстра-класса, но, видимо, в моей судьбе такой взлет не был предусмотрен:
в матче с Сан-Марино я на последней минуте порвал на правой ноге крестообразную
связку… Шанс попасть в «Интер» улетучился, и с этим ничего нельзя было
поделать… После операции я в течение шести месяцев был занят только одним
- лечением колена и реабилитацией. Когда вернулся в команду, до конца
чемпионата оставалось всего шесть туров. В первом круге мы набрали 25
очков и заняли шестое или седьмое место. А во втором с командой что-то
произошло, она выступала крайне неудачно и вылетела в серию «В».
Мне, естественно, не хотелось играть в этой серии, поскольку я всегда
выступал в лиге сильнейших, однако у меня был контракт, и я обязан был
его выполнять. Меня вызвал президент клуба. «Игорь, - сказал он, - отнесись
ко всему спокойно. Команда в тяжелом положении, и нужно начать все сначала,
чтобы через год снова выйти в серию «А». Однако в следующем году нам не
удалось этого добиться.
В серии «В» футбол гораздо жестче, чем в серии «А». Свою главную задачу
футболисты здесь видят в том, чтобы не дать играть сопернику. Ко мне обычно
прикрепляли двух опекунов, которые не отпускали меня ни на шаг. Думаю,
что если бы я побежал в туалет, то они последовали бы за мной…. Тем не
менее мне было полезно познакомиться и с этой стороной футбола.
В 96-м году я получил предложения от нескольких клубов, в том числе и
испанских. Но выбрал итальянскую «Болонью». Дело в том, что в «Фодже»
у меня сложились очень хорошие отношения со вторым тренером Бузо; когда
же «Болонью» принял Уливьери, Бузо стал там вторым тренером, и это определило
мой выбор.
- А как вам игралось в «Болонье»? Видимо, вам опять пришлось осваивать
новые тактические схемы?
- В «Фодже» мне то и дело приходилось совершать рейды от одной штрафной
площадки до другой. В «Болонье» же я не обязан был отходить на свою половину
поля. Здесь игра строилась по схеме 4+4+2 или 3+5+2, а в этом случае в
обороне достаточно полузащитников и защитников, которым ты будешь только
мешать, возвращаясь на свою половину поля. Разумеется, если кто-то из
полузащитников задерживался впереди, я с удовольствием отрабатывал в обороне,
помогал отбирать мяч у соперников и никогда не чурался черной работы.
В «Болонье» было два нападающих - Кеннет Андерсон и я, а за нами занимали
свои позиции полузащитники, которые снабжали нас мячами. Кеннет Андерсон
играл на месте переднего центрального нападающего. Я же - по своему усмотрению
- мог играть и справа и слева. Кеннет был очень хорошим партнером. Высокий
- рост у него был метр девяносто - он мог и обыграть противника, и сделать
отличную передачу.
- В сезоне-96/97 вы с 11 забитыми мячами стали лучшим бомбардиром «Болоньи»,
опередив Кеннета Андерсона…
- Я вовсе не собирался его опережать. Этот исключительно полезный игрок
очень часто помогал мне, создавая для меня голевые моменты… Я и сегодня
с благодарностью вспоминаю и его, и других игроков «Болоньи»; они относились
ко мне так, что я и на футбольном поле, и вне его ощущал, что я для них
- свой человек и всегда могу рассчитывать на их участие и поддержку. Мы
часто собирались вместе с женами и детьми, чтобы пообщаться, что-то обсудить,
просто поговорить. Под Вероной есть развлекательный центр - Гарделанд,
и мы со своими семьями ездили туда. И все это - а не один лишь футбол
- было нашей жизнью…
У нас был один выходной - понедельник. В этот день многие развлекательные
заведения закрыты, поэтому мы часто ходили в гости к Кеннету, а он заглядывал
к нам. В Италии считают, что без такого общения просто нельзя жить.
- Но, наверное, дистанция между игроками и тренером ощущалась постоянно?
- Нет, только на тренировке. Когда же занятие заканчивается, тренер забывает,
что он твой начальник. Ты можешь пойти с ним в ресторан и спокойно выпить
бокал вина. Никто тебе этого не запрещает…
- А какое вино вам особенно понравилось?
- «Брунелло ди Монтальчино». Это очень приятное красное вино, которое
делают в Тоскане, под Флоренцией.
- У вас, когда вы жили в России, наверняка были какие-то увлечения помимо
футбола. Наверное, и в Италии вы не могли о них забыть…
- Я обожаю рыбалку. В России езжу на Оку - там и лещ попадается, и подлещик,
и всякая другая рыба… А в Италии есть пруды, где - за соответствующую
плату - можно очень даже неплохо порыбачить. В прудах мы ловили белого
амура, а в горных речках - километрах в 30 от Болоньи - форель…
- У вас есть свой рыбацкий рекорд?
- Я добычу не взвешиваю. Но в Италии мне хорошие рыбки попадались. Одну
я измерил, и оказалось, что ее длина 58 сантиметров. И так было не один
раз. На озерах в Подмосковье такую большую рыбу трудно поймать.
- А кто ее готовит? Вы или жена?
- Да что там ее готовить? Почистил, на сеточку положил - и на огонь; с
одной стороны обжарил, с другой, маслицем полил - и вперед…
- Когда начинался чемпионат, вам, видимо, было не до рыбалки… Как вы настраивались
на игру? Был ли у вас какой-то свой способ приманить удачу?
- Если перед этим мы одерживали победу, то за несколько дней до очередного
матча я должен был зайти туда, где бывал накануне прошлой встречи - например,
в какой-то ресторанчик. Ну а перед игрой должен был побриться и внушить
себе, что мы сильнее наших соперников, и поэтому надо спокойно выходить
на поле и не нервничать.
- Какие достоинства и недостатки вы видите в себе как в футболисте?
- Моим козырем было то, что я одинаково играл обеими ногами, ну а не хватало
мне, как и многим российским футболистам, умения играть головой.
- А что вам нравится и не нравится в себе как в человеке?
- Больше всего я ценю в себе честность. Стараюсь всегда говорить то, что
думаю, и ни перед кем не заискивать. Ну а не нравится то, что утром меня
трудно поднять с постели. Слишком уж поспать люблю…
В «Болонье» я с 1996 по 1999 год провел, наверное, три лучших своих сезона.
В 1996/97, как вы уже сказали, на моем счету было 11 голов. В 1997/98
я забил 9 мячей. Тогда к нам пришел Роберто Баджо, и в связи с этим в
игру команды пришлось вносить тактические изменения. Мы неважно начали
чемпионат, но затем лучше всех прошли второй круг, проиграв лишь одну
- последнюю - игру «Ювентусу» и завоевав право выступить в Кубке УЕФА.
Баджо тогда забил 20 голов.
- А как он вел себя за пределами стадиона? Что он за человек?
1994 год. Нападающий «Фоджи» Игорь Колыванов
только что забил гол в ворота «Милана».
- Баджо был большим шутником: однажды, например, когда мы
жили на сборах, он подбил нас на то, чтобы набрать в пакеты холодной воды
и «обстрелять» ими тренеров… Было очень жарко, и, насколько я могу судить,
тренерам эта шутка понравилась…. У меня с Баджо и по сей день самые хорошие
отношения. А последний раз мы с ним виделись в 1999 году, когда вместе
с семьями отдыхали на одном из итальянских курортов.
… В 1997/98 команду возглавил Карло Маццоне, и снова мне сопутствовала
удача, хотя я и забил меньше, чем в предыдущие сезоны, - 7 голов. Всего
же в «Болонье» я отыграл 5 сезонов, с 1996 по 2001 год. И у меня там все
хорошо складывалось, пока в августе 99-го я не получил тяжелую травму…
Объяснить ее случайностью было нельзя: у этой травмы была довольно длинная
предыстория. Еще в 1994 году, когда я играл в «Фодже», боли в спине заставили
меня обратиться к врачу. Когда сделали снимки, выяснилось, что у меня
грыжа позвоночника. Врачи с помощью различных лечебных методов избавили
меня от боли, затем дали отдохнуть, назначили специальные упражнения,
и примерно через месяц все более или менее прошло. Но в августе 99-го,
на сборах, когда мы уже оттренировались две недели, я снова почувствовал
боль в спине, правда, не особенно сильную. А спустя несколько дней, когда
мы проводили товарищеский матч, я с разворота пробил левой ногой и в тот
же момент ощутил словно бы легкий щелчок в низу позвоночника. В перерыве
между таймами пришел в раздевалку, сел, и вдруг меня пронзила страшная
боль. Как будто молния пробивала сквозь позвоночник… Описать это трудно,
понять меня, наверное, смогут только те, кто сам испытал нечто подобное.
Боли были ужасные, после этого я уже не тренировался. Доктор сказал мне:
сейчас, мол, проведем курс лечения и, если будет какой-то результат, продолжим
его. Если же все это окажется бесполезным - будем оперировать. В течение
десяти дней мне кололи кортизон, но улучшений не было. Более того, через
три дня я уже не мог сидеть и даже ел стоя… Сборы тогда проходили в горах,
и, чтобы добраться до Болоньи, нужно было полтора часа ехать на машине…
Мне сделали снимок, после чего сказали, что первоначальный диагноз подтвердился;
боли же объясняются тем, что корешок позвонка сильно задевает нерв. Тем
временем мое состояние еще более ухудшилось: у меня начала неметь правая
половина тела, и я уже почти не мог шевелить пальцами ног. Вечером, часов
в 8, меня показали профессору. Он сказал мне: «Наклонись!» Пытаясь это
сделать, я смог только повернуться влево. После этого профессор сказал,
что завтра в семь утра меня прооперируют.
Операция, которую делал профессор Джанини, длилась около трех часов. Она
прошла успешно, и боли прекратились. Так как вся правая сторона у меня
была очень ослаблена, то восстанавливаться мне пришлось долго - более
полугода, а играть я начал только в марте. Если бы мне было лет 25, то
процесс восстановления, наверное, прошел бы быстрее, но в марте мне исполнилось
уже 32… Вернувшись в команду, я почувствовал, что потерял скорость и что
мяч уже не слушается меня так, как раньше. Конечно, я делал все возможное,
чтобы как можно быстрее обрести прежнюю форму: тренировался по 5-6 часов,
проводя при этом 2-3 часа в тренажерном зале, однако продвигался вперед
гораздо медленнее, чем мне того хотелось. Сезон-99/2000 я практически
пропустил, выступив в основном составе всего лишь в четырех матчах.
- Наверное, в те времена болельщики и журналисты были очень недовольны
тем, что вы после травмы стали хуже играть?
- Я не помню случая, чтобы в Италии кто-то стал ругать игрока, который
вышел на поле после серьезной травмы. Все понимают: необходимо время,
чтобы футболист смог обрести прежнюю форму и втянуться в игру.
Начался следующий сезон. У меня все вроде бы шло неплохо, однако вскоре
пришла очередная беда. После 30 лет нужно постоянно держать свой организм
в работе. Если же ты пропускаешь месяц-два, то потом, когда приступаешь
к тренировкам и даже набираешь форму, можешь получить какое-либо повреждение.
Это и произошло со мной: в октябре я травмировал левую ногу - у меня был
надрыв передней мышцы бедра, - и мне опять пришлось месяца два-три лечиться.
Словом, последние полтора сезона у меня прошли кувырком. А когда в двухтысячном
году мы начали готовиться к очередному сезону, случилась новая напасть:
у меня начал болеть голеностоп. В течение года никто не мог определить,
какова причина этого, и мне оставалось только одно: пить обезболивающие.
В январе 2002-го я прооперировался в Германии - мне что-то удалили, что-то
почистили, но никакого облегчения эта операция мне не принесла. В октябре
я вновь приехал в Италию, и там профессор Меркури наконец-то выяснил,
отчего у меня болит голеностоп: оказывается, в кости образовалась доброкачественная
опухоль величиной с зернышко риса. Чтобы ее обнаружить, нужно было сделать
снимок под строго определенным углом, потому-то и было так трудно ее найти.
В октябре я прооперировался, и с тех пор нога меня не беспокоит. Но о
футболе, понятное дело, не могло быть и речи, поэтому в течение полутора
лет я не дотрагивался до мяча.
Сейчас же у меня все нормально; думаю, что вскоре вместе со своими друзьями
смогу выйти на поле, чтобы, как в детстве, поиграть ради собственного
удовольствия… Разумеется, если бы мне это было по силам, я и сейчас с
удовольствием выступал бы в профессиональной команде. Когда я смотрю какую-нибудь
хорошую игру, меня так и тянет на поле; я все время представляю, как бы
я действовал в той или иной ситуации. Я ведь совсем недавно закончил играть
и все еще чувствую себя форвардом. Порой мне кажется, что если бы я сейчас
как следует потренировался, то мог бы снова занять свое место в линии
атаки. Но это, конечно же, нереально: после тех операций, которые я перенес,
вряд ли можно думать о продолжении карьеры. Надо уходить вовремя, не дожидаясь
того момента, когда болельщики начнут тебя освистывать…
2000 год. Игорь Колыванов — форвард «Болоньи».
- А вам не хотелось бы по примеру многих бывших спортсменов
заняться бизнесом?
- Нет. У меня нет к этому ни малейшего интереса.
- Есть ли у вас ощущение, что нами управляют какие-то высшие силы?
- Конечно, есть. Я верю в Бога и хотя и не часто, но хожу в церковь. В
Италии, правда, в основном католические соборы, но в Болонье есть одна
христианская церковь, и я там бывал. Если человек во что-то верит, значит,
он стремится к лучшему…
Весь 2002 год у меня ушел на лечение - я был и в Германии, и в Италии,
и в России. В РФС мне предлагали стать тренером сборной команды юношей
1988 года рождения, но я не мог взяться за эту работу, так как боялся,
что, выйдя на поле, не смогу ничего показать ребятам - тогда я не мог
даже нормально ходить. А сейчас, когда все мои проблемы со здоровьем вроде
бы позади, я переговорил с Вячеславом Ивановичем Колосковым и с Александром
Вячеславовичем Тукмановым и принял их предложение поработать в качестве
помощника главного тренера Юрия Михайловича Смирнова с юношами 1984 года
рождения. Ну а затем наберу 14-летних ребят и буду руководить этой командой.
- Испытываете ли вы волнение, приступая к новому для вас делу?
- Я с девяти лет играю в футбол. И сейчас я остался в футболе, но только
перешел на новую для меня позицию. Я ведь не буду теперь играть в гольф
или заниматься конным спортом, то есть тем делом, в котором ничего не
понимаю. К тому же я не считаю зазорным для себя учиться. Мне нравится
наблюдать за тем, как работают разные специалисты. Я стараюсь почерпнуть
что-то у них, но в то же время не собираюсь отказываться от того, что
знаю и чему научился у разных тренеров и у нас в стране, и в Италии. Ну
а осенью буду поступать в Высшую школу тренеров.
Я с удовольствием начну работать с юношами и прежде всего буду стараться
воспитать их порядочными людьми и дать им представление о том, что такое
профессиональный футбол. Когда-то тренер Швыков объяснил нам, мальчишкам,
что если нам представится шанс стать настоящим мастером, то надо за него
цепляться. Ведь только один человек из миллионов попадает в национальную
сборную... И мне сейчас придется подумать о том, как донести эту, казалось
бы, простую мысль до моих подопечных. В карьере футболиста есть ступеньки
- юношеская сборная, молодежная, национальная. И если ты оступишься на
первых, то вряд ли потом выберешься наверх.
- А есть ли у них желание достичь совершенства в футболе, добиться того
уровня мастерства, который отличает суперзвезд?
- За последние годы российский футбол хотя и не слишком высокими темпами,
но все-таки двигается вперед, поэтому я считаю, что в ближайшее время
и наши клубные команды, и сборная смогут составить хорошую конкуренцию
лидерам европейского и мирового футбола. Я вижу, что есть прогресс и что
много людей, которые обладают значительными финансовыми средствами, проявляют
интерес к развитию российского спорта вообще и футбола в частности.
- Не кажется ли вам, что сегодня главный стимул для молодых футболистов
- это деньги?
- Не думаю, что они только из-за денег стремятся попасть в команды мастеров.
Молодыми, я уверен в этом, движет любовь к футболу: те, кто начал играть
в футбол в десять лет, уже не могут без него жить. Однако я не вижу ничего
плохого в том, что они не забывают и о материальной стороне дела. Пока
ты играешь, ты можешь заработать и обеспечить на какое-то время будущее
своей семьи. Но спортсмены заканчивают рано - в 30-35 лет, поэтому вполне
естественно, что они стремятся заранее создать себе какую-то материальную
базу.
- А если бы на вас свалились с неба сто тысяч долларов, что бы вы с ними
сделали?
- Помог бы детям, которые сильно нуждаются. Когда я жил в Италии, то мы,
футболисты, часто сбрасывались и участвовали в различных акциях, целью
которых была помощь детям из стран третьего мира, а однажды мы с Игорем
Шалимовым, который вместе со мной играл в «Фодже», ездили на встречу с
детьми Чернобыля. В Италии такие акции - обычное дело. По телевизору каждый
год идет программа, в которой бесплатно выступают артисты и спортсмены,
и все они вносят деньги, которые идут на нужды благотворительности.
2003 год. Игорь Колыванов — тренер юношеской
сборной России.
- Наверное, за те годы, что вы провели в Италии, она стала
для вас почти родной страной...
- Это действительно так. У меня сохранились самые лучшие отношения со
многими футболистами, вместе с которыми я там играл, - с Луиджи Ди Бьяджо,
Роберто Баджо, Кеннетом Андерсоном, Карло Нерво и многими другими. И отдыхать
я со своей семьей езжу обычно в Италию, на Сардинию. У меня там тоже много
хороших знакомых. Но я не люблю от кого-то зависеть, поэтому мы всегда,
кто бы ни приглашал нас к себе, останавливаемся в гостинице.
- А с кем вы дружили в Москве?
- Раньше, когда я играл в «Динамо», то очень часто ходил в театр Ленинского
комсомола, у меня были очень хорошие отношения с Александром Абдуловым
и Евгением Леоновым. Евгений Павлович и домой к нам приходил… Когда он
умер, это было для нас огромным горем. Я тогда был в Италии, но мне удалось
приехать в Москву, чтобы вместе с другими членами нашей футбольной сборной
поддержать его жену… Евгений Павлович приходил на наши игры. Он любил
спортсменов (в числе его друзей были Игорь Шалимов и Игорь Добровольский)
и говорил, что с нами очень легко общаться, так как спортсмены и люди
искусства во многом схожи.
- Вы 16 сезонов отыграли на высшем уровне, из них 10 - в итальянском чемпионате,
и это, безусловно, выдающееся достижение. А что из вашей долгой футбольной
жизни вам приятнее всего вспомнить сегодня?
- Таких моментов много, но, наверное, самым радостным для меня событием
была победа нашей молодежной сборной на чемпионате Европы.
- А бывали ли случаи, когда вам казалась до слез обидной несправедливость
судьбы?
- Конечно. Я, наверное, никогда не забуду того, что в 1986 году не смог
в Москве забить гол киевлянам и что из-за меня московскому «Динамо» не
удалось тогда стать чемпионом СССР.
-
А когда вас впервые пригласили в главную команду страны?
