Главная
Матчи
Соперники
Игроки
Тренеры

ИГРОКИ

Андрей ИВАНОВ

Иванов, Андрей Евгеньевич. Защитник.

Родился: 6 апреля 1967, Москва. Умер: 19 мая 2009, Москва.

Воспитанник московских СДЮШОР «Спартак» (первые тренеры – Виктор Юрьевич Миронович и Виктор Евгеньевич Зернов) и Футбольной школы молодёжи (ФШМ).

Клубы: «Спартак-2» Москва (1983–1985), СКА Хабаровск (1987), «Спартак» Москва (1988–1989, 1990–1994, 1995), «Гурия» Ланчхути, Грузинская ССР (1990), «Динамо» Москва (1994), ЦСКА Москва (1996), «Тироль» Инсбрук, Австрия (1996–1997), «Гройтен Фюрт» Фюрт, Германия (1997–1998), «Алверка» Алверка-ду-Рибатежу, Португалия (1998–1999), «Ника» Москва (2000).

3-кратный чемпион СССР/России: 1989/1992, 1993. Обладатель Кубка СССР 1992.

За сборную СССР(2) / СНГ(2) / России(11) сыграл 15 матчей.

Участник чемпионата Европы 1992 года.

*  *  *

ЖЁСТОКАЯ ПРАВДА ИГРЫ

Наш сегодняшний собеседник — защитник московского «Спартака» Андрей Иванов — стал известен футбольному миру буквально в один день. Было это летом 1991 года во время финального матча международного турнира в Швеции. Тогда соперником сборной СССР были итальянцы, возглавляемые самим Виалли. Заменив на 33-й минуте травмированного Галямина, на поле вышел малоизвестный широкому кругу любителей футбола долговязый, с виду несколько неуклюжий 24-летний парень. Это был Андрей Иванов. А вышел он с вполне определенной задачей — нейтрализовать Виалли, который вместе с Манчини и Джанини постоянно терзал наши оборонительные порядки. А затем произошло то, что потом приняло форму оценки в устах тогдашнего тренера сборной Анатолия Бышовца, сказавшего футболистам после игры: «Сегодня вы имели возможность наблюдать, как надо играть против Виалли…».

Виалли оказался настолько плотно прикрыт Ивановым, что где-то минут за двадцать до конца основного времени тренер итальянцев Адзельо Вичини вынужден был заменить его на Риццителли…

— Скажите, Андрей, а у вас остался в памяти этот матч и то, как вы «выключили» из игры Виалли? И не было ли у вас боязни, робости какой-то перед его громким именем?

— Да, в то время Виалли выглядел очень неплохо, но никакой робости или боязни у меня не было. И вот почему. Я всегда исхожу из того, что такие футболисты, как, допустим, Виалли, Ван Бастен, те же бразильцы, такие же люди, как и я, — со своими сильными и слабыми качествами, со своими нервами и разным настроением в день матча. И играть практически против любого из них или сильной команды можно всегда. Я, конечно, не имею в виду таких выдающихся личностей, как Пеле, Круифф или Марадона, сдержать которых, не нарушая правил, действительно архисложно. Но, в принципе, защитнику ведь все-таки проще, чем нападающему. Тому надо что-то создать, придумать, а защитнику только разрушать, что, в общем-то, всегда проще, и не только в футболе, а во всех областях жизни. Ведь так?

— Наверное, так. Но согласитесь, что разрушать ведь тоже надо уметь?

— Да, конечно, разрушать можно разными способами. Одни это делают чисто механически, стараясь любыми средствами просто выбить соперника из игры, — об этих даже и говорить не хочется. А вот другие пытаются это сделать с помощью тактических ходов — правильно выбранной позиции, умения разгадать следующий ход соперника и так далее.

— Так, значит, вам все время удавалось разгадывать замыслы Виалли?

— Тот турнир в Швеции, на котором мы встретились с итальянцами, проходил в июне, когда чемпионат Италии уже закончился и все игроки сборной, можно сказать, мыслями были уже в отпуске. И поэтому мне показалось, что Виалли играл все-таки не в полную силу. Может быть, это обстоятельство и помогло мне чуть-чуть. Хотя, безусловно, все итальянцы — профессионалы до мозга костей и не позволяют себе опускаться в любой игре ниже своего определенного уровня. Ну, а если Виалли не сумел ничего создать, то, значит, в этот день, в этой игре мне удалось его переиграть. Проверить же эти свои ощущения я не могу, поскольку на поле мы с ним пока больше не встречались.

— Ну хорошо, оставим в покое Виалли, а то ему там, как говорится, икается, и поговорим лучше о вас. В «Спартаке», как гласят справочники, вы с 1983 года. Ну, а как вы попали в наш популярный и именитый клуб?

— Да, в общем-то, обыкновенно. С детства целыми днями гонял с ребятами мяч. А потом мы почти всем двором поехали записываться в футбольную школу на стадион «Крылья Советов», что на Семеновской. Там я попал в очень хорошие руки — Мироновича Виктора Юрьевича, И вот однажды на занятия пришел Виктор Евгеньевич Зернов, нынешний второй тренер «Спартака», и после их окончания пригласил меня в спартаковскую школу. Он-то, собственно, и научил меня тому, что называется игрой в футбол, и я ему за это бесконечно благодарен. А в 1983 году меня уже взяли в команду мастеров — в дубль. Проиграл я там до 1985 года, а затем подошел срок службы в армии. Ну, у нас, у футболистов, известная служба — выступал за команду СКА (Хабаровск), после чего вновь вернулся в свой «Спартак».

— Но, насколько я знаю, ваш путь в «Спартак» прерывался еще дважды?

— (после долгой паузы) Да. И все потому, что в тот период я наделал очень много ошибок.

— Ошибок какого плана — футбольных или чисто человеческих?

— Чисто человеческих. Про эти ошибки у нас принято говорить стандартной фразой — «нарушение спортивного режима». А, в общем-то, я начал выпивать — вот и вся правда. Сначала судьба забросила меня в «Гурию», где мне довелось пробыть всего-то недели две, ведь грузинские команды тогда, в 1990 году, вышли из чемпионата Союза. Поэтому я вновь вернулся в Москву и до августа играл за коммерческую команду, которая была организована тогда при обществе «Спартак».

— Интересно, а что это была за команда такая? Какие перед ней ставились задачи, и кто в ней выступал?

— Главная задача была чисто коммерческая — ездить по стране, в основном по периферии, и зарабатывать для общества «Спартак» деньги. Но, кроме того, это была еще, если можно так сказать, и чисто человеческая акция. Ведь многие футболисты игравшие в ней, а выступали там такие игроки, как Прудников, Сочнов, Борис Кузнецов, Бокий, Кужлев, Митин, Колядко, Муханов, по сути, уже заканчивали свою футбольную карьеру и таким образом продлевали, что ли, свою футбольную жизнь. Играл там вместе со мной, кстати, и Николай Писарев…

— …И если бы тогда не Олег Романцев?

— Да, и если бы не Олег Иванович Романцев, может быть, мой путь в футболе так и завершился бы, едва начавшись. Романцев мне тогда сказал так: «Если у тебя не будет больше ни малейших проблем с режимом, то я не против видеть тебя в моей команде». Я дал слово и в сентябре 1990 года вновь, уже в третий раз, вернулся в свой «Спартак».

— И что, слово, которое дали тогда Романцеву, держите до сих пор?

— Да, уже три с половиной года я и капли в рот не беру.

— Хорошо, Андрей, вот вы все время говорите «свой «Спартак», «свой «Спартак». Значит, играть вы хотели только в этой команде?

— Причем с младенческих лет. В свое время сам сидел на трибуне, кричал и аплодировал. Вместе с другими такими же, как я, ожидал под дверью раздевалки выхода Ярцева, Гладилина, Мирзояна, Гаврилова, Хидиятуллина, Дасаева…

— А вы и ваши друзья часто ли думают об этих самых мальчишках, всеми правдами и неправдами продирающихся сквозь строгие лужниковские кордоны к дверям раздевалки, где теперь сидите и вы сами?

— Ну, естественно. Мы все относимся к нашим болельщикам очень уважительно. Как только открываются двери нашей раздевалки, тут же на каждого игрока налетает толпа ребят. Я только единственное им сразу говорю (смеется), потому что они начинают лезть по ногам, давить, толкать: «Спокойно, спокойно, я всем распишусь, только не толкайтесь, пожалуйста». И пускай это у меня займет иногда даже полчаса, но я обязательно дам всем автограф, всем желающим.

— А вы верите в предназначение человека? В частности, верили ли вы в то, что станете футболистом, или все могло сложиться иначе, и вы занимались бы сейчас каким-то другим делом?

— В принципе, я хотел быть футболистом. Но в детстве мне даже больше нравилась другая не менее увлекательная профессия — следователя. Мне тогда, да и сейчас, интересны книги и фильмы на эту тему. И получилось так, что детективные фильмы-то я смотрел, но играть в следователя не мог (нет же таких игр), потому выходил и гонял в футбол. Затем эта игра настолько увлекла меня, что заняла все мое, можно сказать, существо, отчего частенько мне и попадало от мамы. Ну, а потом, когда играл в юношеской команде, пределом мечтаний было попасть в дубль. Когда попал в дубль, стал мечтать уже об основном составе, а когда закрепился и там, то стал думать уже о сборной. Вот так постепенно ставил перед собой цель и к ней стремился.

— Андрей, «Спартак» уже несколько последних лет, а сейчас, когда стал разыгрываться чемпионат России, тем более оказался впереди всех, на голову выше всех команд. Как, по-вашему, благодаря чему этот отрыв был достигнут, и сможет ли команда, и как долго, удерживать этот отрыв и дальше?

— Да, вы правы, отрыв есть и очень большой. Я думаю так, что в свое время, когда в 1991 году состоялся последний чемпионат СССР, в нашей команде, не в пример другим, оказалась очень большая группа талантливых игроков. Это во-первых. Во-вторых, мы тренируемся, я в этом уверен, не столько больше других клубов, сколько качественнее. Романцев предъявляет к нам требования не уровня первенства России, а намного выше

— То есть, как минимум, уровня бывшего чемпионата Союза?

— Нет, даже еще выше, я бы сказал, европейского уровня. Так вот за счет полной самоотдачи всех футболистов на тренировках, высоких требований и, конечно, отлично поставленной селекционной работе мы, я думаю, и сделали этот скачок вперед.

— А материальное стимулирование?

— Понимаете, когда игрок выходит на поле, он не думает об этом, потому что невозможно хорошо играть в футбол и еще одновременно думать о чем-то постороннем, в данном случае, сколько ты получишь за это. И потом, если человек не талантлив, то сколь много бы ему ни платили, он ведь лучше играть не будет. Другое дело, что таланту необходимо хорошее материальное, даже не стимулирование, а, я бы сказал, обрамление. Знаете, как драгоценному камню красивая оправа. Вот за счет этого, я думаю, «Спартак» будет всегда в лидерах российского футбола.

— И вы даже не допускаете, что вам может составить в этом году конкуренцию московское «Динамо», которое возглавил Константин Иванович Бесков?

— «Динамо»? Да, да, это будет конкурент номер один. Бесков — это величина! Вспомните, когда он тренировал «Асмарал», то команда играла очень прилично. Просто у Константина Ивановича не было под рукой исполнителей высокого уровня. А в нынешнем «Динамо» у него есть игроки хорошего класса, из которых можно делать команду.

— Скажите, Андрей, в не утихающем до сих пор, к сожалению, конфликте между игроками сборной и ее нынешним руководством «Спартак» и вы, в частности, занимаете очень активную позицию, изложенную в известном письме. Почему?

— «Спартак» в России выиграл все, что можно, и игрокам не к чему вроде бы больше и стремиться, как только к европейскому признанию. Но игроки видят и понимают (ведь большинство из них играло в сборной, и им есть с кем и с чем сравнивать, например, Романцева с Садыриным), что с Павлом Федоровичем они ничего не добьются на чемпионате мира в Америке. Мне кажется, вот в этом и заключается главная причина — люди хотят не просто поехать на финал мирового первенства, а поехать и чего-то конкретного добиться.

— Вы знаете, как-то давно уже укоренилось мнение о том, что футбол — это, прежде всего соревнование в «физике» и технике. Да и сейчас у многих людей, причем далеких от него, футбол ассоциируется, прежде всего, с умением быстро бегать, высоко прыгать, сильно бить по мячу и так далее. Но ведь футбол всегда был и соревнованием в уме и интеллекте. А как вы считаете, каких качеств больше требует современный футбол — физических или интеллектуальных?

— На мой взгляд, тут должна быть золотая середина. Потому что бывают такие моменты в игре, когда надо сыграть даже так, чтобы кости затрещали. Возникают такие ситуации. А бывает, что надо предугадать события — вовремя сместиться, занять правильную позицию, то есть верно сыграть тактически. Здесь, конечно, никакая «физика», если нет ума, не поможет. А вообще футбол стал сейчас очень силовым, атлетичным, жестким. Очень много на поле именно физической борьбы. И как таковых ярких личностей, звезд практически нет или их буквально единицы. Все постепенно нивелируется, выравнивается, и на первый план выходит как раз не умение мыслить, а, прежде всего функциональная подготовка, сила, мощь. И звездам, личностям в такой ситуации бывает очень тяжело. Игорь Шалимов, когда он недавно приезжал в Москву, рассказывал про Италию. Приезжает туда какой-нибудь хороший футболист, играет игры две. Сначала к нему присматриваются, а потом просто приставляют персонального сторожа и бьют, бьют, бьют. И, смотришь, уже нет ни присущей ему индивидуальности, ни его фирменного, личностного футбола. Поэтому, на мой взгляд, футбол сейчас все больше становится даже не жестким, а жестоким.

— И в этом, наверное, одна из главных опасностей для этой игры?

— Может быть. Жестоким-то он почему становится? Потому что именно вокруг футбола сейчас ходят очень большие деньги. И это особенно ясно чувствуется на каких-то крупных соревнованиях. Возьмем, например, Лигу чемпионов. Недаром же про нее говорят так, что богатые клубы, участвующие в ней, становятся еще богаче. Вы посмотрите, какая прослеживается тенденция — в двух предыдущих розыгрышах в финале играли богатейшие клубы Европы «Барселона» — «Сампдория», «Милан» — «Марсель». То есть только богатые клубы туда пробиваются, да они, собственно, и создали эту лигу для себя, под себя, чтобы еще больше заработать денег, ведь там, как вы знаете, даже за каждое набранное очко платят. По сути, игра превращается подчас просто в какой-то абсурд, гротеск, фарс. Что же, может, скоро наступит время, когда не только за каждый забитый мяч, но и просто за удар в створ ворот будут платить? Поймите меня, я не против вообще денег, но все должно быть в разумных пределах — футбол ведь это, прежде всего игра, дарящая радость людям, а не бизнес, позволяющий увеличивать капитал богатых функционеров.

— Хорошо, Андрей, вам скоро будет уже 27 лет, а в футбол в среднем играют до 30. Для того, чтобы проявить себя, раскрыть, футболисту отводится всего-то лет 10–12. В эти годы игроку надо вместить очень многое, если не все. Может, это еще одна грань избранности этой игры? И как вы считаете, футболисты в этом плане в чем-то обделены или, наоборот, имеют какое-то преимущество?

— Над этим, наверное, стоит подумать. Но мне бы хотелось, чтобы футболисты играли подольше. Десять лет — это очень мало. Время пролетает очень быстро, очень. И выход здесь один — как можно более профессионально относиться к себе. Чем выше требования ты будешь предъявлять к себе в быту, тем больше у тебя будет шансов продержаться на достаточно высоком уровне.

— Но опасность подстерегает футболиста не только в мизерности срока его активной карьеры, но и в том, что его жизнь состоит как бы из двух частей — вторая половина которой начинается после того, как он уходит из большого футбола. И в принципе далеко не каждом из них удается без потерь перешагнуть порог этой новой для него жизни. Как вы считаете?

— Это очень серьезная проблема, и я, кстати, не раз думал над этим. Здесь ведь в чем сложность? Сейчас ты играешь в футбол и, по сути, ни о чем не думаешь — твоя задача добросовестно тренироваться и хорошо играть. А потом, когда ты уходишь из футбола, надо что-то делать, и делать самому, а ты, как правило, ничего, кроме как играть в футбол, делать не умеешь. Выходов здесь несколько. Либо ты должен заработать за свою карьеру столько средств, чтобы тебе потом не надо было ни о чем думать, либо во время своего выступления в футболе приобрести новую профессию, что при современном уровне учебно-тренировочного процесса практически невозможно. А так, естественно, уйдя из футбола, очень трудно найти себя в новой жизни. Поэтому и можно понять всех ветеранов, которые продолжают играть в футбол.

— А насколько, по-вашему, важны взаимоотношения игроков вне футбольного поля, и какова обстановка внутри «Спартака»?

— У каждого человека с каждым они могут быть разными. Главное, чтобы это не переносилось на поле. А микроклимат в команде у нас очень хороший, и в основном все это благодаря Олегу Ивановичу Романцеву. Он очень тонко чувствует обстановку в коллективе и знает, когда что надо сказать.

— Не секрет, что многие люди искусства являются поклонниками футбола. Не знакомы ли вы лично с кем-нибудь из них, и если нет, то с кем именно хотели бы познакомиться?

— Я был знаком с Евгением Павловичем Леоновым. Мы случайно оказались с ним в одной компании, и общие наши знакомые представили нас друг другу. К великому нашему сожалению, Евгений Павлович недавно умер. Я ходил на его похороны. Это был удивительный человек — добрый, умный и очень тонкий ценитель футбола. И я любил бывать в «Ленкоме» на его спектаклях. Одну только «Поминальную молитву» смотрел несколько раз. Да, очень жаль его. Поверьте, я этой дружбой очень дорожил. Общение с ним было чем-то чрезвычайно важным в моей жизни. Словами этого не передать.

— Да, Евгений Павлович был удивительный человек, артист, личность. Андрей, в футболе я встречался с людьми, которые не любили конкуренцию, то есть чувствовали они себя при ней как-то неуютно. Отчасти это, наверное, идет от отсутствия у данного человека ярко выраженного тщеславия. Как вы относитесь к конкуренции за место в основном составе и к такому человеческому свойству характера, как тщеславие?

— К конкуренции я отношусь нормально. Она должна быть, но в пределах разумного. В конце концов, человек должен чувствовать, что он, именно он, основной. А когда конкуренция создается, я бы даже сказал, нагнетается искусственно, то она начинает уже давить на психику и приводит к конфликтам в команде, что, в свою очередь, отражается как на игре самих футболистов, так и команды в целом. Что касается тщеславия, то главным здесь должно быть вот что. Каждый человек должен знать, чего он на самом деле стоит, и делать свое дело на «хорошо», потому что команда — это очень сложный механизм. Бомбардира, например, не будет без хорошего защитника или вратаря. Почему? Да потому, что фактор гола, решающего, победного, а не просто гола, очень многое решает. Если будут плохие защитники, то они, к примеру, возьмут и пропустят три мяча за первые пять минут, и все. Потом у этого бомбардира уж и руки опустятся, да и не дадут ему ничего сделать. Команда — это 11 человек, и все они играют, и все они связаны между собой в единое целое. И я думаю, что вот именно команда и команды делают игроков, а не наоборот. То есть, можно сказать так, что у команды в целом должно быть тщеславие. А каждый игрок в отдельности должен знать себе цену и делать все, что в его силах, для победы и подчас в ущерб своему личному тщеславию.

— У нас часто говорят о «спартаковском духе». А как бы вы определили, что это такое?

— В принципе, это что-то такое необъяснимое, вернее, едва уловимое, чего нельзя потрогать руками, а только можно почувствовать, если ты сам являешься близким к команде. То есть нужно прожить очень долго в «Спартаке», чтобы это осознать. Поэтому на этот вопрос лучше всего, наверное, ответит Николай Петрович Старостин.

— А вы можете категорично сказать о себе так — в другом клубе себя не мыслю?

— Ну, я чувствую, что именно эта команда помогает мне наиболее полно раскрыться. Поэтому она моя. В другой команде я мог бы и не дорасти до игрока сборной, например. Почему? Да потому что в большинстве других команд главная задача — это разрушить. А когда ты только разрушаешь, то практически не думаешь на поле, а если ты не мыслишь на поле, то и не прогрессируешь.

— Хорошо, Андрей, впереди у «Спартака» решающие матчи в Лиге чемпионов. Говорить о том, как они пройдут, видимо, не нужно. В спорте, и в футболе в частности, такие разговоры отдают гаданием — орел или решка. А вот оценить прошедшие игры, наверное, стоит. Так как вы считаете, почему все же «Спартак» выглядел во встречах с «Монако» и «Галатасараем» не столь, что ли, убедительно, как мы привыкли его видеть во внутреннем чемпионате? Или я ошибаюсь и он сыграл нормально?

— Нет, не нормально. Мне кажется, что наша беда состоит, прежде всего, в том, что мы отвыкли быстро мыслить на поле. И отучили нас от этого матчи в чемпионате России. Уровень Лиги чемпионов для клубных команд — это как первенство мира для сборных. Там собраны все сильнейшие клубы своих стран, ведь чемпионом случайно стать нельзя. В нашем чемпионате нам позволяют делать все — и остановить мяч, и оглядеться, и сделать передачу. А там все это надо делать намного быстрее, и мы ничего не успевали в игре, особенно с «Монако». Наша командная мысль была замедленная, заторможенная.

— И в чем вы видите выход? Что надо делать? То есть, собственно, что делать — ясно: повышать уровень других команд. Но насколько это реально осуществить в ближайшем будущем?

— Мне думается, это будущее очень отдаленное и туманное. Мне кажется, что большинство команд, которые играют сейчас в чемпионате России, будут тянуть нашу команду к себе. То есть не они будут тянуться за нами, а нас низводить до своего уровня. И все это, конечно, очень печально. Что делать? Нужны, прежде всего, тренеры — мыслящие, видящие футбол таким, каким его видят, например, Бесков или Романцев, а не ищущие, как бы, с кем бы сыграть договорный матч. А так? Ну, хорошо, допустим, в этом году поднимется до европейского уровня московское «Динамо». Но ведь этого все равно мало. Надо, чтобы, как минимум, игр десять было сыграно в сезоне на пределе сил, а не одна-две, как в прошлом году.

— А как, по-вашему, надо бороться с договорными играми?

— Надо тем командам, которым предлагают такое, просто не идти на сговор. На сегодня, это, пожалуй, единственный выход, который в руках наших команд.

— Если можно, Андрей, немного о вашей личной жизни.

— Я женат, детей пока нет. Жена Наташа — мой самый верный и преданный друг, весь дом держится на ней. По складу характера я больше предпочитаю уединение, чем шумную компанию. После любого матча люблю посидеть один и проанализировать эту игру, прокрутить в памяти, дома, естественно. И вообще часто уединяюсь и думаю, И не только о футболе.

— И что сейчас, на данный период, вас больше всего волнует и беспокоит в жизни?

— Сейчас, если серьезно, мне очень жалко людей. Тут вот недавно у нас был выходной, выбрался в город. Захожу в магазин, и, пока стоял в очереди, человек, наверное, пять подошли ко мне и попросили… денег. Понимаете, денег?! Или вот недавно ехал на машине. На светофоре остановился. Подходит человек, какой-то весь избитый, и говорит: «Я только из вытрезвителя, дай мне на бутылку, опохмелиться». Я, в принципе, никогда никому не отказываю, всем даю. Но здесь, я ведь, как уже говорил, давно не пью и не знаю даже, сколько сейчас стоит бутылка. Поэтому и спрашиваю у него, а сколько дать-то? Он говорит — три тысячи. Дал я ему нужную сумму, а он в ответ — спасибо, спасибо тебе, а у самого слезы на глазах. Потом вот ездил тут как-то в метро, машина была сломана, так люди в переходах сидят с протянутой рукой. Посмотрел я на все это, и очень тяжело стало на душе. Понимаете, мы, футболисты, в основном находимся на сборах, тренировках, в переездах из города в город и всего этого подчас просто не видим. Но я верю, что все нормализуется, не может же все это продолжаться до бесконечности…

На этом наш разговор под диктофон закончился. Правда, после этого мы еще, наверное, с полчаса беседовали с Андреем, а говорить с ним увлекательно и интересно, ибо он человек прежде всего интеллигентный. И кто знает, может, тот разговор не на заданную тему мог быть не менее, если не более, интересен состоявшегося? И еще одно. Мне бы не хотелось, чтобы читатели подумали примерно так, что вот, мол, футболисты оторваны от жизни. Живут себе преспокойненько в своем мирке, играют, разъезжают по разным странам… Я ничего не хочу и не буду доказывать тем людям, которые так считают. Я просто хочу, чтобы они пришли на тренировку «Спартака» и после ее окончания посмотрели на футболистов, заглянули им в глаза. Тогда, я надеюсь, они увидят серое, с ввалившимися щеками лицо Онопко. Со стекающими по лицу струями пота Писарева. Сидящего на ковре манежа, буквально без сил, Иванова… В общем, приходите и посмотрите, как люди работают. На поле мы наблюдаем их издали, играющими, а между матчами мы редко видим то, как они вкалывают.

Иван ТИМОШКИН

Еженедельник «Футбол» №7, 1994

*  *  *

ДРУГАЯ ЖИЗНЬ
«Спорт-Экспресс», 26.09.2008
Фотографироваться он отказался наотрез — мы поначалу расстроились такому препятствию. А потом вздохнули облегченно: не хочет — и слава Богу. Спрятали «мыльницу» в сумку. Взамен Андрей ткнул пальцем в стопку фотографий, заткнутых за раму древней картины. Берите, мол, сколько надо. С карточек на нас смотрел тот самый Андрей Иванов, которого мы знали. Рослый, под два метра, защитник «Спартака» и сборных СССР и России по футболу 90-х…Подробнее ››

© Сборная России по футболу