Главная
Матчи
Соперники
Игроки
Тренеры

ИГРОКИ

Игорь ДОБРОВОЛЬСКИЙ

Добровольский, Игорь Иванович. Полузащитник. Заслуженный мастер спорта СССР (1989).

Родился: 27 августа 1967, село Марковка Раздельнянского района Одесской области, Украинская ССР.

Воспитанник тираспольской ДЮСШ №4 (первый тренер – Иосиф Францевич Кайзер) и кишиневской РСДЮСШОР.

Клубы: «Нистру» Кишинев, Молдавия (1984–1985), «Динамо» Москва (1986–1990, 1993–1994), «Кастельон» Кастельон-де-ла-Плана, Испания (1990–1991), «Серветт» Женева, Швейцария (1991–1992), «Дженоа» Генуя, Италия (1992–1993), «Олимпик» Марсель, Франция (1992–1993), «Атлетико» Мадрид, Испания (1994–1995), «Фортуна» Дюссельдорф, Германия (1996–1999), «Тилигул» Тирасполь, Молдавия (2004–2006).

Лучший футболист СССР 1990 года (по результатам опроса еженедельника «Футбол»).

Чемпион Франции 1992 года. Победитель Лиги чемпионов 1993 года.

За сборную СССР, СНГ и России сыграл 47 матчей, забил 10 мячей.

(За олимпийскую сборную СССР сыграл 14 матчей, забил 8 голов.*)

Чемпион Европы среди молодежных (U-21) команд 1990 года.

Чемпион Олимпийских игр 1988 года. Участник чемпионата мира 1990 года. Участник чемпионатов Европы 1992 и 1996 годов.

*  *  *

СТАРЫЕ РАНЫ НЕ БОЛЯТ

Кто сказал, что Добровольского не узнать? Еще как узнать. Причем с первого взгляда. На улицах узнают, автографы просят — почти так же, как прежде. Десять лет назад. Помнят люди то «Динамо». Которое боролось совсем за другие места. Помнят героев позавчерашнего дня.

«ПАП, ПОЕХАЛИ ДОМОЙ!»

Добровольский смотрит на листки с вопросами. В глазах — сочувствие.

— Долго составляли, да? Вообще-то правильно. А то пропаду сейчас снова лет на десять…

— Но сегодня что-то привело вас в Москву…

— Тоска по родине. Так и напишите. Хотя на самом деле, конечно, дела.

— Мне Онопко не так давно сказал интересную вещь. Я, говорит, наполовину испанец.

— А я как был русским, так и остался. Вот дети у меня — точно испанцы. Даже не «наполовину». Хотя говорят по-русски, а старшая дочка даже приезжала как-то в Россию. Три дня побыла, говорит: «Пап, поехали домой…» Домой, понимаете?

— Даже имена у дочерей, кажется, испанские?

— Дарина — русское имя. У младших не испанские, а французские имена, Николь и Кристель… Почему не русские? Сужу по себе: когда в Испании начинают коверкать имена и фамилии, это катастрофа. Лучшие испанские друзья десять лет не могли выговорить мою фамилию. И до сих пор не научились.

— Когда дети по-русски с акцентом говорят, что чувствуете?

— Они без акцента говорят. Лучше меня — потому что даже заграница мой украинский акцент не исправила.

— Собираетесь остаться в Испании?

— Я уже остался. Если ты решил быть профессиональным спортсменом, надо оставить иллюзии, будто все зависит от тебя. Я как был кочевником, так им, наверное, и останусь… Но дом для меня всегда здесь, в Москве. Рядом с этим стадионом «Динамо», где сейчас сидим.

— И так было все годы?

— Конечно. Другое дело, что приходится чем-то жертвовать. Юностью я пожертвовал ради футбола. Ради детей пожертвовал домом. Но теперь я иногда думаю: где семья, там и дом.

— Не сложно воспринимать жизнь как набор жертв?

— Нет, не так… Кто-то шел на дискотеку, а парни из «Динамо» три дня до игры сидели на базе. Но я отдыхал в своем деле. Сегодня нет ощущения, будто жизнь недодала. Тем более и на дискотеки время находили, и на все остальное.

— В Москве давно не были?

— Лет пять точно. Хотя и тянуло. Но ностальгия постепенно проходит. Ни Москва, ни «Динамо» не снились, но сейчас вернулся — и все нравится, все мое, близкое…

— Могли бы, как Юран, уехать в какой-нибудь Ставрополь, во вторую лигу — и там нормально себя чувствовать?

— Не смог бы. Мне Москва нравится. Да и не знаю пока, хочется ли мне тренировать.

— На улицах узнают?

— Иногда. Наконец-то почувствовал себя звездой… Вот были в Павловском Посаде, играл за ветеранов — там очень здорово приняли. И игра шла, все получалось. Даже подумал: играл бы сегодня за «Динамо» — может, оно на другом месте было.

— Ожидали, что помнят вас в Москве?

— Нет. Я живу реальными понятиями, а не фантазиями. Давным-давно закончил с футболом — кто меня должен помнить? Одни игроки уходят, их место в людском сознании занимают другие. И было бы понятно, если бы забыли. Но помнят. Я задумался и понял почему. Спасибо нынешним футболистам. Они так «хорошо» играют за «Динамо», что у народа ностальгия по нашему поколению…

— Вы, кажется, последний лучший футболист СССР?

— Нет, меня в 90-м признали, а после Колыванов был. Все призы мы с «Динамо» собирали. Но тогда, в 90-е, даже не знали, что такое настоящая популярность. Все очень спокойно было.

— За сегодняшнее «Динамо» больно?

— Думал, плохо играют. Оказывается, вообще не умеют. Тяжело приходить на этот стадион. Посмотрел матчей шесть — из них в трех не хотелось оставаться на второй тайм. Больно за нынешнее «Динамо». Я же по большому счету в Союзе больше и не играл нигде. «Нистру» не в счет…

— Хоть именно с «Нистру» связан один памятный эпизод.

— Когда здорово сыграл против «Днепра»? Было такое. Владимир Емец, их тренер, привел меня в днепропетровскую раздевалку. Вот, говорит, посмотрите, кто вас обыграл. Сорок килограммов, из них тридцать пять — в голове…

ЧЕТЫРЕ КВАРТИРЫ

— Игру против Киева в 86-м, лишившую ваше «Динамо» чемпионства, вспоминаете? Запоровшего момент Колыванова оплеухой наградили…

— Да, неловко даже вспоминать… За то упущенное чемпионство до сих пор больно. Кстати, как-то к Лобановскому в команду чуть не перешел. Мог бы с ними чемпионом стать.

— И с Кобелевым чуть в «Спартаке», говорят, не оказались.

— Кобелев — может быть. Но чтобы я — да в «Спартак»? Никогда! Вот киевское «Динамо» меня каждый год тянуло, «Днепр» подъезжал…

— Много предлагали?

— Много ключей от квартир. Если память не изменяет, сразу четыре. У меня же мать, братья — всех расселить надо было, правильно?

— Нет искушения подключить старых знакомых да и окунуться в российский футбольный бизнес?

— Я по знакомству не играю.

— Когда в последний раз звали в российскую команду?

— Три года назад. Причем в хороший клуб. Наверное, и сейчас погоды бы не испортил.

— Слышал, вам еще до Пасулько предлагали возглавить сборную Молдавии.

— Да, звонили, искали…

ПЕНАЛЬТИ-88

— Московская квартира у вас осталась?

— Конечно. Не сдавали, стояла пустой… За эти московские полгода встретил старых друзей, никто меня не забыл. Таксисты узнают — вот у них память что надо. Приятно, конечно, но лучше бы нынешних футболистов узнавали. А нас раньше бывало освистывали, а сейчас понимают, как наше поколение играло… По крайней мере это можно было назвать футболом.

— Годы спустя какие игры вспоминаются?

— Все. С памятью порядок. Но не могу сказать, что сегодня живу сыгранными когда-то матчами… Помню и Олимпиаду, и свои шесть голов в Сеуле, но и от 88-го скорее сохранились не подробности, а отношение к футболу. Игра. Дружба. Коллектив, который в самом деле был выдающимся.

— Финал, счет 0:1, Таффарел напротив — и вы идете бить пенальти. Ничто не дрогнуло?

— Вообще не нервничал. Сам не могу ответить почему. Даже сомнений не было: забью. Я вообще, когда бил пенальти, никогда не боялся последствий. Ну не забью — и что с того? Когда не забивал, это на меня не действовало. Спокойно бил снова. А в том финале с улыбкой шел бить.

— И о миллионах у телевизоров не думали?

— Да бросьте! Какая разница, кто смотрит? Мне абсолютно все равно — поставил, улыбнулся, ударил…

— Посмотрев на вратаря?

— Всегда бил только по вратарю.

— Но ведь не все заваливались до удара?

— Все. Хотя недавно, на пятидесятилетии Минаева, Дасаеву не забил. Добил повторным. Иду бить, а Боря Поздняков мне шепчет: «Только не издевайся над ним…» Не буду, говорю. Сейчас вдарю со всей дури между глаз. «Да перестань, вдруг не среагирует? Возраст-то не тот, лучше уж в угол…» И накануне игр я никогда не нервничал. А если и было что-то, на поле забывалось.

— Бывают моменты, когда хочется достать медали, подержать на ладони?

— Никогда. Вот медалями и кубками дочери, которая здорово играет в большой теннис, горжусь, да. А мои медали — так… Может, пройдет время — достану.

— Но есть какая-то, что дороже остальных?

— Наверное, ждете ответа — олимпийская? А я отвечу так: ко всем отношусь спокойно. Получал, приносил домой, отдавал матери…

«ФОРТУНА»

— О чем люди на улицах спрашивают?

— Переживают за московское «Динамо». Только об этом и говорят. Просят: «Игорь, а не можешь сейчас сыграть? Если выйдешь, все будет нормально…»

— И что мешает выйти?

— Только одно: на данный момент я никому не нужен. Хотя абсолютно уверен: потренируюсь месяц-полтора, и все будет отлично…

— Тянет на поле?

— Нет. Как с футболом закончил, первые полгода что-то похожее на тягу было, потом прошло. Ни нагрузок, ни футбольных эмоций организм не просил. Моментами, правда, задумывался: рановато закончил, мог задержаться… Играл за «Фортуну» из Дюссельдорфа, все было нормально, но решил сменить страну. Не получилось. Вернулся в Германию, а поезд ушел. 99-й год. Тогда сам себе и сказал: все, больше не играю.

— В Испании в Добровольском тоже узнают бывшего футболиста?

— В Мадриде узнают. Но чаще не на улицах, на стадионе.

— Вы все это время жили с советским паспортом?

— Вот, читайте: Российская Федерация. Это, правда, загранпаспорт.

— Настоялись, должно быть, по очередям в ОВИРе?

— Меня очереди никогда не смущали. Даже в те времена, когда играл.

НЕ ЖИТЬ ПРОШЛЫМ

— Какие только слухи не ходили про ваш испанский бизнес. Говорили, что у вас колбасный завод, что страусов разводите…

— А на деле не было ничего. Без понятия, откуда слухи идут. Да и мне, честно говоря, мало кто дозванивался из России. Сегодня могу сказать определеннее: остаюсь в футболе. Тут новый слух — будто я развелся с женой и меня выгнали из дома. Нормально? Подхожу к тому, кто говорил: «Ты что несешь? Вот телефон, спроси у нее сам, выгнали меня или нет…»

— С кем-то из наших, осевших в Испании, отношения поддерживаете?

— С Черышевым. Он живет в Мадриде. Закончил играть, сосредоточился на делах сына, который в школе «Реала» подает большие надежды. С Радченко иногда перезваниваемся, тот решил тренерским делом заняться. Начнет с детей.

— Один журнал проводил исследование: у кого из наших сложилось на Западе, у кого — нет. Как думаете, в какую категорию попали?

— В ту, у которой «не сложилось».

— А сами как думаете — сложилось?

— Думаю, да. Кто-то говорит, что я был достоин лучшей судьбы на Западе, но я не жалуюсь…

— Зато лишились чемпионата мира-94.

— Ни о чем после не пожалел. Повторись ситуация — поступил бы точно так же. Есть футбол, и есть жизненные принципы… В 94-м у нас была одна из самых сильных команд. Мы одними из первых вышли на чемпионат мира. Эта команда могла что-то выиграть. Даже не сомневаюсь.

— К людям, которые туда поехали, отношение не изменилось? Кажется, Шалимов с Мостовым после не общались…

— Это их проблемы. Я в той ситуации отвечал только за себя. И никакого осадка от того, что остался без чемпионата мира. Все забыто, старые раны не болят… Это тоже принцип — не жить прошлым. Так и запишите.

САМЫЕ СУРОВЫЕ

— Помню ваше интервью в бытность игроком «Фортуны». Говорили, колени болят страшно — придется заканчивать…

— Болели, да. Даже сейчас время от времени прихватывает. Каждая операция о себе напоминает. Но я играл и не жаловался… После плохих матчей никто не вспоминал, что у Добровольского что-то болит.

— Самый страшный удар по ногам, который получили за карьеру?

— Самые суровые защитники играли, по счастью, в моей команде — Новиков, Никулин… Хотя и в Киеве жестких хватало, и в «Днепре». Били постоянно. И я бил… Никаких «проходите, пожалуйста». С Борей Поздняковым рубились — искры летели. А тем же вечером сидели за одним столом — и как сидели! Даже в этом раньше были другие отношения.

— Когда-нибудь чувствовали, что у защитника задача вас сломать?

— Всплывают моменты в памяти. Рецепт один — успевай убирать ноги. Я успевал, но не всегда. Два раза ломали голеностопы. Как-то в первой лиге, еще с «Нистру», въехали в опорную. Помню, как в Кемерове меня сломали — в памяти только боль, обстоятельства стерлись… Летел оттуда с замороженной ногой. Не в Кемерове же оставаться, правильно?

«РЕАЛ» И ХИЛЬ

— Это правда, что в свое время Добровольский отказал «Реалу»?

— Правда. Но у меня не было ни малейшего шанса там оказаться, как бы «Реал» ни звал. Когда я играл в «Кастельоне», было восемь приглашений — и все от испанских клубов. Первый мой сезон, 91-й год… Мадрид тогда Альфредо Ди Стефано тренировал.

— Что помешало?

— Успел подписать контракт с «Дженоа». Мадрид не со мной разговаривал, с итальянцами — и не сошлись в деньгах, видимо… Но приятно до сих пор, что звали. В «Реал» кого попало не зовут, как полагаете? Сейчас можно только догадываться, как сложилась бы карьера, окажись я в «Реале»… По игре, думаю, я попал бы в свою команду.

— Русскому в Испании проще, чем в Германии?

— Да не сказать…

— Кажется, вы со знаменитым Хесусом Хилем дружили?

— Дружил. Хорошо, что спросили. Человек, которому ты можешь сказать в лицо все, что угодно. Хоть говорили про него — деспот, мол, тренеров снимает, с прессой себя ведет безобразно, бьет… На самом деле — великолепный человек. С ним было просто. Но только попробуй сказать что-то за спиной — если твои речи до него дойдут, будет совсем другой разговор. Хиля уже нет, но даже память о нем мне сейчас помогает. На стадион «Динамо» меня не пустили. А прихожу на «Атлетико» Мадрид — пропускают…

— Что, в Москве не узнали?

— Узнали. Но сказали, что у них свои законы — и указали в сторону метро. Где-то там внизу, говорят, есть кассы.

— Пошли покупать?

— Нет. Все-таки остались настоящие динамовцы, которые работали и будут работать… Да и мужики на вахтеров насели: «Мы сами Игоря проведем!» Сунули мне какой-то пропуск — и тут же отобрали. А в Мадриде я могу подъехать к стадиону и пройти куда захочу. Там помнят людей, которые когда-то играли за «Атлетико». Везде зеленый свет.

— Помню, вы уже покинули «Атлетико», а Хиль вас с женой пригласил отдыхать к себе в Марбелью.

— Да, и мы поехали. Что такого? Отношения с Хилем оставались отличными. Все при расставании вели себя порядочно. Я не обещал остаться в «Атлетико», не убегал… Сели, поговорили. Пожали руки и расстались, хотя Хиль предлагал двухлетний контракт.

— Вы как-то говорили, что совершили за границей достаточно ошибок.

— Единственная ошибка — слишком часто менял клубы. Все остальное — рабочие моменты… Мне хотелось одного: играть. И плевать было, куда ради этого ехать. Мог сказать «до свидания» кому угодно. Иначе для чего я когда-то приходил в футбол?

«МАРСЕЛЬ»

— Говорят, однажды в Марселе тренер Гуталс вышел на утреннюю тренировку, присмотрелся — и указал на вас, новичка: «Это кто такой?» Сказка?

— Почему сказка? Я думаю, Гуталс не узнавал даже тех, кто по три года в «Марселе» отыграл.

— Человек пожилой.

— У Гуталса чубчик такой был, он его забросит наверх… Смотрит на поле: «Это кто ударил?» А в помощниках у него другой персонаж был вроде самого Гуталса. Тот присмотрится: «Вроде этот…» — «Ах, этот? Я ему сейчас…» А бил совершенно другой. Гуталс нас вообще не тренировал. Вам рассказать график «Марселя»?

— Конечно.

— В пятницу игра. В субботу выходной, в воскресенье тоже. В понедельник легкая тренировка, Гуталса нет. Во вторник и среду тренировки еще легче, Гуталса не видим… В четверг маленькая двусторонняя игра — тут появляется Гуталс. За день до игры.

— Потрясающе.

— Из гостиницы вообще не выходил. Потом на установке говорит: «Играет Казони…» Тот был капитаном команды, сейчас тренирует сборную Армении. «Бернар, скажи как капитан: я все правильно объяснил?» Тот только приподнимется что-то сказать, сзади голос Тапи: «А он не капитан команды!» Все головами вертят — кто же у нас сегодня капитан? «Он играть не будет. Будет Дешам». Гуталс спрашивает: «А кто вместо Казони?» — «Эйдели». — «Хорошо, пусть играет Эйдели…» Вроде разобрались. Потом приезжаем на стадион, и тут Тапи снова поднимается: «Я-то думал, Казони в полузащите играет. А он, оказывается, защитник?» — «Да». — «А-а-а, тогда Эйдели играть не будет. Будет Ди Меко…» И Гуталс снова пропадает на четыре дня. Все нормально.

— И все же «Марсель» — великая команда?

— Величайшая. Самая профессиональная из тех, что я знаю. По отношению к футболу. В «Марселе» ни один футболист, заходя в раздевалку, не говорил: «Доброе утро». Кто-то дружил — по двое, по трое… В стороне трое иностранцев: я, Феллер и Бокшич. У нас свое место. Темнокожие в своей стороне, в углу: Боли, Десайи, Пеле, М’Бома… Входят — не здороваются. Но попробуй тронь кого-то из наших на поле! Всей командой загрызем, убьем. Понимаете отношения? Личных — никаких. Но на поле — как в «Трех мушкетерах»: один за всех, все за одного.

«ДЖЕНОА»

— В Германии вы столкнулись с тренером Аллофсом, который терпеть не мог русских.

— Да, было такое. В Марселе — наоборот. С неприятием русских столкнулся еще в «Дженоа», когда команду принял Майфреди. Вот тот славян терпеть не мог. До нас он в «Ювентусе» работал, так там первым его шагом было изгнание Алейникова и Заварова. В «Дженоа» взялся за меня. Первый его день в команде, товарищеский матч, я забиваю два гола и отдаю две передачи на пустые ворота. После первого тайма он меня меняет: «С тобой все ясно…» Тем же вечером мне звонит президент: так и так, Игорь, он не хочет, чтобы ты играл.

— Почему?

— Вот и я спросил — почему? А мне в ответ: у Майфреди другая тактика. Не подходишь под его модель.

— В характере русского человека было бы подойти, попробовать объясниться.

— А что я у него спрошу? Что происходит? Так ответ я сам знал. Не любит человек русских, и все. Спрашивать нечего. В лучшем случае узнал бы, почему не любит… Майфреди мне, между прочим, сам сказал через пару дней: «В моей команде ты играть не будешь. На следующий год посмотрим». Ждать следующего года я не стал. До Майфреди был тренер по фамилии Джордж, его еще Роберто Баджо назвал лучшим тренером в жизни. «Аталанту» тренировал, «Фиорентину»… Вот при нем мы действительно играли в футбол. И шли на четвертом месте. Но он что-то не поделил с президентом и ушел. Взяли этого выдумщика. А я дорожил своим правом играть в футбол.

БЕСКОВ И ЛОБАНОВСКИЙ

— Когда вас называли гениальным футболистом, как относились? Смущались? Смеялись?

— С иронией относился. Потому что видел действительно гениальных футболистов.

— Кого?

— Из тех, кого застал на поле, — Гаврилова. Не хочу обижать того же Черенкова или Максименкова, но для меня гением был Гаврилов.

— Но вы знали, что вам дано больше других?

— С высоты ни на кого не смотрел. Играл на команду.

— Татарчук мне рассказывал: в сборной у Лобановского было четкое деление на основных и «механических зайцев». На которых отрабатывали схемы.

— Ну уж я себя чужим в сборной точно не чувствовал — хотя бы потому, что играл у Лобановского в основном составе… Он никогда ничего не говорил. Если честно, мы вообще не разговаривали. Здоровались только. У него было так: если ты плохо тренируешься, замечаний делать не будет. Вообще ничего не скажет, не то что кричать… Но играть не будешь. Зато если ты на тренировке отработал как надо, всегда был шанс выйти на поле.

— Кто для вас тренер номер один?

— Бесков.

— О вас с ним вся Москва говорила: не сработаются.

— Это дилетанты говорили. А два профессионала всегда найдут общий язык. В 93-м я вернулся в «Динамо», а в конце года команду Константин Иванович принял. Даже сейчас приятно вспомнить. Ни он, ни я единым словом не вспомнили тот эпизод, который приключился в начале 90-х… Тогда Бескова назначили главным вместо Альтмана, но вся команда, 25 человек, при объявлении решения встала и вышла из зала. Это было прекрасно! И единственным человеком, который правильно понял ту ситуацию, был сам Бесков. Потому что ему было бы приятно, если бы команда однажды так встала за него… Константин Иванович вообще ни при чем был, мы не против него восстали, как газеты писали. Он исключительно умный мужик. Не могло у нас быть никакого конфликта. И вот в 93-м Толстых ко мне подошел: «Так и так, будет Бесков. У вас был тот конфликт…» Вроде как одному надо уходить. На что я ответил: отлично, пусть приходит. Бесков — величайший тренер. Сам с ним хотел поработать, попробовать на себе то, о чем в книжках читал. И сегодня он для меня величайший. Номер один. И попрощались мы после хорошо: «Встретимся, Константин Иванович…» Здорово, что он был в моей жизни.

ГАЗЗАЕВ И БЫШОВЕЦ

— Была еще история, когда Валерий Георгиевич после «Айнтрахта» об отставке заявил. А наутро хотел заявление назад забрать…

— Было.

— И по Москве слух пошел: мол, Добровольский от лица команды заявил, что обратного хода нет.

— В команде только два человека были за то, чтобы Газзаев остался. Один из них — я. Мне нравилось с ним работать, тренировочный процесс у него веселый. А слухам верить не надо. Про меня говорят, будто я Газзаева снял, Малофеева… Смешно — что я в 18 лет мог сделать? Кого снять?!

— С тех пор с Газзаевым виделись?

— Нет. Хотя читал его интервью, в котором он не слишком хорошо обо мне отозвался. Я промолчал, хотя тоже мог бы рассказать…

— Кстати, что произошло в игре с «Айнтрахтом»?

— Если помните, «Айнтрахт» тогда практически за центр поля не выходил. Шесть контратак — шесть мячей. Это футбол… Мы даже не останавливались, играли до конца, а нам все забивали и забивали. Газзаев из-за счета психанул, не из-за игры. Я, например, постарался ту игру забыть прямо в раздевалке. Хотя можно было на два месяца уйти в себя: «Не ищите меня больше…»

— Победы тоже в раздевалке забывали?

— Безумно радовался, только когда выиграли чемпионат Европы среди молодежи. И то одну ночь. Олимпиаду две ночи праздновали. Потом вернулся в Москву — и пошла обычная жизнь, все забыли… Хотя никто, конечно, такого от нас не ожидал.

— Заслуга Бышовца?

— Психолог он уникальный. Да и не должен тренер сборной тренировать. Он не должен показывать, он должен уметь подобрать людей. Вот это Бышовец умел здорово — подобрать и расставить. Чаще бывает, что тренер сборной набирает пачками людей, сам не зная зачем. А расставить не может.

КУМИР

— Недавно Бесчастных сказал: «Добровольский был моим кумиром».

— Приятно. Он, говорят, мальчишкой мячики подавал в том матче 86-го, когда мы Киеву чемпионство отдали. А кумиром я даже для Шевченко был, если газетам верить…

— В 86-м вы сильнее Киева были?

— Поднимите статистику тех лет, посмотрите, как московское «Динамо» с киевским играло. Постоянно их обыгрывали. Но знаете, почему мы так и не стали чемпионами? У нас команда была… немножко легкомысленная, что ли. Вот подай нам лидера — порвем в клочья. Как кто послабее, теряемся. Но плохо ли мы играли, хорошо ли, а за шесть с половиной динамовских лет у меня пять медалей. 88-й год, жалко, загубили. «Спартаку», помню, 0:1 проиграли здесь, на «Динамо»…

— Когда вы пенальти не забили?

— Нет, пенальти я не забил Черчесову в манеже. Мы в тот год валились, даже не знаю почему — то ли на 12-м месте шли, то ли на 13-м… А «Спартак» на первом. С отрывом. И попросили мы у них ничеечку. На коленях просили. Мы сами понять не могли, что происходит: в каждой игре сумасшедшие моменты, и всем подряд 0:1 попадаем, прибивают нас и прибивают. И «Спартак» нас тоже прибил — Пасулько забил. А мы после-ка-а-к серию дали, нам уж все равно было, кто напротив. А «Спартак» посыпался — и к осени приезжают к нам в Новогорск оттуда ребята. О помощи просить. Это самое приятное, что было в моей карьере: «Спартак» просил отдать игру…

ФУТБОЛИСТЫ — КАК ДЕТИ

— Сколько я играл в сборной — мы все отборочные циклы прошли. Ни разу не засыпались. В нашей группе были французы, чемпионы Европы — так Платини после матча с нами закончил играть в сборной. Итальянцы не поехали на Европу, потому что оказались с нами в группе. И всю жизнь мы слушали от своих же комментаторов, как плохо играем…

— Самая тяжелая неделя в жизни?

— 89-й год. Мне, 22-летнему, сделали в ЦИТО операцию и сказали, что больше играть не буду. Так морально тяжело мне не было никогда.

— В ваш день рождения, 27 августа, много звонков было?

— Очень. Самые дорогие — от дочек. Я вообще-то не планировал в Москве задерживаться, но пришлось. Скоро уеду. Я по большому счету считаю себя счастливым человеком, и для меня главное — быть с семьей…

— Это в самом деле тяжело — не потеряться после футбольной жизни?

— Очень тяжело. Футболисты — как маленькие дети. Новорожденные. Сейчас еще более или менее адаптируются — может, поэтому и играют скверно… Раньше думали только о футболе. Не о бизнесе.

— Последний свой матч помните?

— Отлично помню. «Фортуна» играла с «Карл Цейсс». Йена, ничего не решающий матч, сезон заканчивался… Я понятия не имел, что он последний. У меня на столе лежал новый контракт, два плюс один. Еще и «Гамбург» приглашал, «Вольфсбург», «Мюнхен 1860», «Бастия» французская. Первый тайм мы проигрывали — 0:3. В перерыве вошел тренер, тихо-тихо сказал: «Ребята, даю вам двадцать минут, чтобы забить четыре мяча. Я знаю, вы можете…» Ушел, а мы переглянулись — и смех всю команду разобрал. Тренировал нас, кстати, Энвер Марич, великий вратарь сборной Югославии. Сейчас с «Гертой» работает.

— И как матч закончился?

— 4:3. Ровно за двадцать минут уложились, как просил. Как такой матч не запомнить?

ПОСЛЕДНЯЯ ОЛИМПИАДА

— Года три назад говорили, будто пытается Добровольский устроиться в испанский клуб то ли третьего, то ли четвертого дивизиона…

— Не четвертого, а второго. Мне предложили быть играющим тренером. Была бы лицензия — взялся бы. В Испании принята практика с фиктивным тренером, имеющим лицензию, но здесь решили от идеи отказаться.

— Что выиграл в футболе Игорь Добровольский?

— Я олимпийский чемпион. Выиграл последнюю Олимпиаду среди профессионалов. Играли Ромарио, Клинсманн, пять человек основного состава «Милана», Таккони из «Ювентуса»… Это сейчас Олимпиада — молодежный турнир. А мы и молодежкой, кстати, все выигрывали. Обыграли югославов в гостях 4:2 — a y них Ярни, Михайлович, Бокшич, Миятович, Просинечки, Бобан… Представляете, какой силы у нас команда была? Поэтому в 94-м году тренер хорватов Блажевич сказал: «Единственная команда, с которой хочу сыграть, сборная России…» Вся его взрослая сборная состояла из той молодежи, которую мы когда-то обыгрывали.

— Какое у вас внутреннее отношение к футболистам вашего поколения, которые продолжают играть? Жалость?

— Только не жалость! Снимаю шляпу. Витя Онопко ходит пешком — и чуть ли не всегда признается лучшим. О чем это говорит? Не в возрасте дело, в голове. Ну и боец он, конечно… А вообще, это не смешно. Плакать надо. Если люди моего поколения выходят на поле в основных составах, значит, уровень нашего футбола ниже метро. Докатились.

— Еще пойдете на «Динамо»?

— Если пустят. Когда меня за билетом послали, я был, конечно, удивлен. Из года в год отказываться от предложений — чтобы потом не пустили на стадион? Я не представляю, чтобы такая ситуация возникла при президенте Толстых. При всех его сложностях Толстых — динамовец. А в нынешнем клубе динамовского духа не осталось. Вот мы с Сашей Минаевым ездили на турнир «Юный динамовец», детишкам вручали майки с буквой «Д», — и это было по-настоящему…

Юрий ГОЛЫШАК

Газета «Спорт-Экспресс», 12.11.2004

*  *  *

ПОБЕГ ИЗ ГЕНУЭЗСКОЙ ТЮРЬМЫ
«Спорт-Экспресс», 24.06.1993
— Только не задавайте каверзных вопросов. Тогда у нас может получиться задушевный разговор.
Игорь Добровольский улыбнулся, поправляя левой рукой влажные после душа волосы. Еще пятнадцать минут назад я видел его играющим в футбол на мини-площадке динамовской новогорской базы в одной команде с начальством — Николаем Толстых, Сергеем Никулиным, Адамасом Голодцом, а также с действующими, но временно оказавшимися не у дел игроками Евгением Смертиным и Юрием Калитвинцевым. Ну, а среди зрителей-комментаторов были экс-капитан Виктор Лосев и Игорь Скляров… Подробнее ››

*  *  *

ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ УШЁЛ НЕ ВОВРЕМЯ
«Спорт-Экспресс», 25.04.2001
В конце 80-х его называли самым одаренным футболистом СССР. Позже было принято говорить, что он не нашел футбольного счастья, соразмерного степени его таланта. Сам Игорь Добровольский с подобным вердиктом не согласен. В трубке — испанский автоответчик, даже без английского перевода. Единственное, что поняла, — «телефон, но эсто активо». Дожидаюсь, пока станет «активо». «Давайте поговорим». — «О чем? Ах, о футболе…» Легкий акцент. Но о России — «наша страна». Тщательно подбирает слова — западная манера общаться с прессой. Живет в Мадриде с женой и тремя дочерьми, занимается бизнесом. Долго вспоминал, когда в последний раз был в Москве. И признался, что футбол ему давно не снится… Подробнее ››

*  *  *

ОН ЗАПИСАЛСЯ ДОБРОВОЛЬСКИМ
«Новая газета», 25.03.2004
Любой великий спортсмен запоминается чем-то собственным, «фирменным». Прыжок Яшина, петля Корбут и все такое... От Добровольского останутся легкая походка и прозвище Маленький принц. Навсегда — маленький, потому что не успел превратиться в ветерана. Молодой футболист, надежда страны. А потом — как у многих из того, впервые получившего пропуск в Европу поколения — растворение на неведомых футбольных просторах. Заштатные клубы Старого Света. Редкие новости одной строкой: вдруг забил, поменял команду. Иногда — финансовые скандалы, о чем тогда так странно было читать... Подробнее ››

*  *  *

«КОГДА КОБЕЛЕВ И КОЛЫВАНОВ ПРОИГРЫВАЮТ, ТАКОЕ ЧУВСТВО, БУДТО УСТУПИЛ САМ»
«Спорт-Экспресс», 04.06.2009
На вопросы «Спорт-Экспресса» ответил побывавший на стажировке в «Москве» 41-летний главный тренер сборной Молдавии Игорь Добровольский, лучший футболист СССР 1990 года, олимпийский чемпион Сеула-88, победитель Лиги чемпионов в составе «Марселя». Сейчас он работает на другом уровне, но рекордные для Молдавии 12 очков, набранные его командой в отборочном турнире Euro-2008, дорогого стоят… Подробнее ››

*  *  *

ДОБРИК ИЗ РАЗДЕЛЬНОЙ
«Спорт день за днем», 07.03.2011
В 1990 году его признали лучшим футболистом СССР. А двумя годами ранее он наряду с Алексеем Михайличенко стал главным творцом последней большой победы советского футбола, когда сборная СССР завоевала золотые медали на Олимпийских играх в Сеуле. Его зарубежную карьеру можно расценивать по-разному. Действительно, сполна распорядиться своим футбольным талантом Игорь Добровольский по целому ряду причин не сумел. Но покажите мне хотя бы одного российского футболиста, который выигрывал Лигу чемпионов и первенство Франции, выступал в чемпионатах Италии, Испании, Франции, Германии и Швейцарии… Подробнее ››

*  *  *

ДЯДЯ ПО ПРОЗВИЩУ "СНИКЕРС"
«UA-Футбол», 18.09.2011
Лучший футболист СССР-1990, олимпийский чемпион Сеула-1988, один из самых талантливых плеймейкеров своего времени, пенальтист, который поражал ворота соперника с улыбкой на лице, кумир тысяч мальчишек. Поклонники футбола помнят его по выдающимся матчам в составе московского «Динамо» и сборных СССР, СНГ и России по футболу, некоторые вспоминают его, поглощая шоколадные батончики… Подробнее ››

© Сборная России по футболу