| |
|
| |
ПОБЕГ ИЗ ГЕНУЭЗСКОЙ ТЮРЬМЫ
- Только не задавайте каверзных вопросов. Тогда у нас может получиться
задушевный разговор.
Игорь Добровольский улыбнулся, поправляя левой рукой влажные после душа
волосы. Еще пятнадцать минут назад я видел его играющим в футбол на мини-площадке
динамовской новогорской базы в одной команде с начальством - Николаем
Толстых, Сергеем Никулиным, Адамасом Голодцом, а также с действующими,
но временно оказавшимися не у дел игроками Евгением Смертиным и Юрием
Калитвинцевым. Ну а среди зрителей-комментаторов были экс-капитан Виктор
Лосев и Игорь Скляров, которому через неделю другую прооперируют колено
(скорее всего в Германии).
Вот такая компания собралась в воскресенье с утра в Новогорске. Ну почему
бы не тряхнуть стариной в солнечное июньское утро! Впрочем, Добровольский,
отправляясь второй день подряд на базу в Новогорск, преследовал иные,
куда более серьезные цели. Он, по существу, начал готовить себя к выступлению
за московское "Динамо", не дожидаясь возвращения команды с Дальнего
Востока.
Правда, он прилетел в Москву из Марселя еще 12 июня, но уже на следующий
день поездом отправился в Раздельное, что под Одессой, навестить родителей.
Во-первых, итальянская "Дженоа" не прислала пока трансферного
сертификата, а во-вторых, по словам президента "Динамо" Толстых,
Добровольский нуждается в отдыхе, и полет во Владивосток с заездом в Находку
не пошел бы ему на пользу.
- Вы согласны с точкой зрения президента? - спросил я Добровольского,
полагая, что этот вопрос не относится к разряду каверзных.
- Абсолютно согласен.
- А если бы последняя формальность, связанная с вашим приходом в "Динамо*,
была бы улажена в начале июня - вы бы отправились с командой на матчи
с "Океаном" и "Лучом"?
- Нет. Я бы все равно, прежде всего, в родных краях повидался с матерью
и отцом, которых не видел год. А потом, любую дорогу лучше всего начинать
с родительского дома. Только там и можно за считанные дни по-настоящему
отдохнуть, прийти в себя.
- А вы, действительно, устали?
- Представьте себе.
- От чего?
- Как это - от чего? От футбола. Целый сезон остался позади. Чемпионат
Италии, чемпионат Франции… И вы хотите, чтобы я сразу без паузы начал
выступать в чемпионате России, да еще в городах с семичасовой разницей
с Москвой?
| |
|
|
Москва. 23 июня 1993 года. На стадионе "Динамо" |
- Я? Ни в коем случае! А вот болельщики, в том числе дальневосточники,
об этом мечтали. Когда они еще увидят живого Добровольского?
- Полуживого, загнанного, А загнанных лошадей пристреливают.
- Где вас загнали - в "Дженоа"? В "Олимпике"?
- Вы ловите меня на слове.
- Избави Бог.
- Но я же сказал, что устал. От игр, от тренировок. Разве я не работал
этот год?
- Работали. Но не так часто были задействованы в матчах, как можно было
предположить.
- Вы ошибаетесь. Я играл почти все это время. За исключением двух последних
месяцев. Но как раз за эти два месяца провел серию важных официальных
матчей за российскую сборную. И искренне рад, что был среди тех, кто помог
ей выйти в финал мирового первенства.
- Поздравляю вас и обещаю, что к приятной для вас теме "Добровольский
в сборной России и на мировом чемпионате в Штатах" мы еще вернемся.
- А в промежутке хотите поговорить о чем-нибудь неприятном?
- Нет, просто прежде, чем заглянуть в будущее, хочу на несколько минут
вернуться в прошлое, ибо без вчера не было бы и сегодня.
- А что было вчера?
- Кажется, только вчера итальянские коллеги допытывались у меня в Милане
и в Риме - подпишет ли Добровольский контракт с "Дженоа" или
поедет к Блохину в Грецию? А вам репортеры тогда прохода просто не давали.
- Помню, помню. Мы готовились тогда в Италии к отборочному матчу чемпионата
Европы со "Скуадрой адзуррой" Это было в конце октября - начале
ноября девяностого.
- Сборная СССР сыграла тогда вничью в Риме, и акции Добровольского еще
больше возросли. Вы могли выбирать и, к радости итальянцев, предпочли
"Дженоа".
- А почему бы в 23 года не попробовать себя в итальянском чемпионате?
Многие лишь мечтают об этом, а для меня в считанные секунды мечта превратилась
в реальность.
- В считанные секунды?
- А сколько нужно времени, чтобы поставить свою подпись на контракте?
Секунду. Ну максимум полторы. Расписался и - вперед!
- Расписаться- то вы успели, а вот насчет "вперед", по-моему,
погорячилась...
- Я подписал контракт в декабре, а заявлять легионеров в Италии можно,
если не ошибаюсь, лишь до 6 октября. Так что в "Дженоа" я играть
тогда не мог.
- И вас в Испанию, в "Кастельон".
- Что значит отправили! Желание руководства "Дженоа" совпало
с моим собственным. Вот я и поехал в "Кастельон".
- А были предложения из других клубов?
- Были. Только чуть раньше, когда я еще за "Динамо" играл.
- Откуда именно?
- Из "Порту". Из "Монако". Но мне в тот момент не
хотелось уходить из "Динамо".
- Так почему же вы все-таки оказались в январе 1991 года в Испании?
- Там еще можно было включать в заявку иностранцев. "Кастельон"
попросил у "Дженоа" одолжить меня до конца сезона, и, поскольку
все были "за", сделка состоялась.
- В "Кастельоне" вы не приобрели дополнительной славы хотя бы
потому, что этот клуб бесславно и надолго вылетел во второй дивизион.
Не считаете время, проведенное в Испании, потерянным?
- Почему? Мне там очень понравилось. В Испании было хорошо.
- А вы Испании понравились?
- Точно не знаю, но приглашения от восьми испанских клубов я получил.
Одно из них - из "Реала". Причем того, что из Мадрида.
- "Реала"?
- Да. Я бы с удовольствием примерил белую футболку этого легендарного
клуба, но на моем пути встала злополучная "Дженоа". Господи,
сколько еще раз она рушила мои планы. Неужели я наконец вырвался из ее
тисков?! Самому не верится...
- "Дженоа" распоряжалась вами, как хотела?
- Естественно. У меня же был с ней четырехлетний контракт. Я попал в капкан
"Дженоа", и это ощущение меня никогда не покидало. Я жил с ним
два с половиной года.
- Представляю, как вы жалеете, что подписались под Италию.
- Нисколько не жалею. Во-первых, потому что это Италия, а во-вторых, потому
что все матчи, которые там провел, мне удались.
- Я имею ввиду игры, за которыми бразилец Бранко наблюдал с трибуны, чех
Скухравы и голландец ван т'Схип - со скамейки запасных. Бруно Джорджи
из легионеров лишь мне отдавал место в составе. У меня с Джорджи были
сносные отношения, но, когда его сменил Луиджи Майфреди, я мог собирать
вещи. После первой же тренировки мне все стало ясно.
- В это время вы, наверное, вспоминали о безоблачных днях, проведенных
в Швейцарии, в "Серветте", где за сезон забили 15 мячей.
- А сколько голевых пасов отдал - не сосчитать.
- Да, чистый швейцарский воздух пошел вам явно на пользу. Но почему после
"Кастельона" вы попали в "Сервет", а не в "Дженоа"?
Это тоже выглядело загадочно.
- У "Дженоа" уже были три легионера, которые помогали клубу
выступать довольно успешно в национальном чемпионате. И четвертый, то
есть я, ему просто был не нужен.
- И вас командировали в "Серветт"?
- Мне предложили поехать в "Серветт", и я согласился. А если
бы захотел, то мог бы остаться в "Дженоа". У меня же контракт,
и попробуй против моего желания меня куда-нибудь отправить - ничего бы
у итальянцев не получилось.
Но почему в такой ситуации было не попробовать себя в немецком или французском
футболе? При всем уважении к швейцарскому футболу - это не бундеслига.
- Согласен. И я, возможно, оказался бы не в "Серветте", а в
"Монако", который хотел меня заполучить. Но в тренировочном
матче за сборную с "Таврией" перед игрой с Венгрией я серьезно
травмировал колено, а больному во французском чемпионате делать нечего.
- Но и в швейцарском, как я понимаю, играют здоровые люди.
- Швейцарцы более терпеливы. Они дали мне возможность восстановиться,
набрать форму и играть в тот футбол, который мне по душе. Я выходил на
поле и делал то, что умею и люблю. За это я прежде всего и благодарен
"Серветту".
- Понимаю, понимаю: вы помогли "Серветту", а "Серветт",
в свою очередь, помог вам вернуть былую уверенность.
- Я ее никогда и не терял.
- Похоже на правду. По крайней мере, в вашем голосе никогда не проскальзывали
пессимистические нотки. И в апреле прошлого года без эмоционального запала
сообщили мне по телефону из Швейцарии, что новый сезон наверняка начнете
в "Дженоа", которая наконец-то жаждала видеть вас в своих рядах.
Так и произошло. И вдруг…
- И вдруг на смену Джорджи, при котором мне было гарантировано место в
основном составе (и я, поверьте, его оправдывал), приходит Майфреди, который
сразу почему-то меня невзлюбил. Ситуация усугубилась тем, что в кубковом
матче с "Анконой" я получил тяжелую травму. Правда, до прихода
Майфреди я более-менее привел себя в порядок, снова заиграл, но нового
тренера русский легионер не устраивал.
- Как вы думаете - почему?
- Ну откуда я могу знать о взглядах на футбол и на футболистов человека,
который всю жизнь торговал шампанским.
- ???
- Не за прилавком, разумеется. Майфреди был посредником при оптовой продаже
больших партий шампанского. В этом он, наверное, преуспел больше, чем
в футболе. По крайней мере, когда он появился в "Дженоа", все
без исключения - и игроки, и журналисты, и болельщики - были уверены,
что это не надолго. И оказались правы: через три месяца его уволили.
- Так, может быть, стоило перетерпеть, переждать до лучших времен?
- Я бы так и сделал, если бы не пришло приглашение из "Олимпика".
Ну как я мог отказаться от переезда в Марсель! Соблазн поиграть в команде,
о которой слышал много хорошего, был настолько велик, что я, не раздумывая
ни секунды, стал собираться в путь.
- Президент "Олимпика" Бернар Тапи сам звонил вам?
- Нет, он прислал факс в клуб "Дженоа", где говорилось о его
намерении приобрести Добровольского. Меня спросили: "Вы не против?"
Я ответил, что не могу отказать такому уважаемому в футбольном мире человеку,
как президент "Олимпика".
- Но неужели Тапи не согласовал вопрос вашего перехода с тренером Раймондом
Гуталсом?
- Это для всех осталось тайной. Но, похоже, мое появление в марселе носило
для большинства характер рождественского сюрприза.
- И поэтому Гуталс на первой же тренировке спросил: "А это кто?"
- Было не совсем так. Гуталс, конечно же, меня узнал. "Откуда он
появился?" - произнес тренер, показав в мою сторону. Гуталс был явно
не доволен тем, что Тапи без его ведома пригласил нового игрока. Ведь
президент, как выяснилось, не советовался с Гуталсом, когда отсылал факс
в Геную. Вероятно, Тапи действительно был убежден, что такой игрок нужен
"Олимпику" и тренер на 100 процентов с ним согласится.
- Но получилось иначе?
- Получилось, что все марсельские игроки, репортеры, болельщик знали о
моем приезде, и только старший тренер оставался в неведении. Эта ситуация
существенно повлияла на мое пребывание в новом клубе.
- Каким образом?
- Самолюбие 72-летнего тренера было уязвлено. И я не имел права на него
обижаться, хотя он относился ко мне, мягко говоря, предвзято.
- Тапи не ощущал своей вины перед вами? Нe пытался сгладить назревающий
конфликт?
- Президенту некогда этим заниматься. Правда, ко мне он по-прежнему относился
с симпатией и высоко пенил как игрока. Даже тогда, когда меня перестали
ставить.
- Тапи признавался вам в "любви"?
- Однажды он сказал: "Игорь, если бы я имел такие ноги, как у тебя,
то был бы миллиардером".
- Любопытно, как вы отреагировали на этот комплимент?
- Я ответил: "Если бы у меня была такая голова, как у вас, мсье Тапи,
я бы вообще не играл в футбол".
- Достойный ответ, хотя вам грех жаловаться на свою голову.
- Время покажет.
- Мне, например, ясно, что вы принадлежите к числу игроков, которые своим
пребыванием па поле доказывают: в футболе нужны не только быстрые и послушные
ноги, но и смышленая голова.
- Увы, Гуталс, видимо, не согласился бы с вашим мнением на мой счет.
- Но разве он, оскорбленный до глубины души, сразу отказался от ваших
услуг?
- Нет, не сразу. Он поставил меня в состав даже после неудачного дебюта
в матче с "Валансьеном" 12 декабря. Кстати, это была единственная
игра, которая у меня не получилась. Во всех последующих я никого не разочаровал:
ни партнеров, ни прессу, ни фанов.
- Никого, кроме тренера?
- У Гуталса вроде бы тоже не было оснований быть мною не довольным. Я
даже, будучи не совсем здоровым, в матче с "Нимом" был заметен
на поле: и гол забил, и пенальти сделал. Но после игры, которая проходила
в начале февраля, почувствовал себя плохо. Во Франции была эпидемия гриппа,
и я вслед за двумя нашими игроками стал очередной ее жертвой. Представляете,
температура за 39 - ну какой из меня игрок?
- Никакой!
- Вот именно. А тут игра на выезде. И мне предлагают поехать с командой
и готовиться к матчу с "Гавром". Уколами сбить температуру и
выйти на ноле. И не где-нибудь, а в Гавре, на севере Франции. Вот уж там
мне действительно пришел бы конец.
- Но Гуталс хотел, чтобы вы играли?
- И Гуталс, и Тапи. Но я сказал, что это не последний матч в моей жизни
и я не хочу в 25 лет сажать свое сердце. Мы спорили полчаса. Автобус не
отходил от марсельского стадиона до тех пор, пока руководители клуба не
поняли, что я никуда не поеду. Этот эпизод предрешил мою судьбу. Чуть
позже Гуталс скажет: "Ты у меня больше играть не будешь!"
- Он сдержал свое обещание?
- Да, и, главное, его поддержало руководство. Меня в один голос обвинили
в отсутствии клубного патриотизма. Мне не простили того, что простили
бы любому французу. Тот может по телефону сообщить, что у него голова
болит, и не поехать на тренировку. Своему слова никто не скажет. А легионеру
с температурой, с удушающим кашлем, отказавшемуся играть, инкриминировали
чуть ли не предательство и недвусмысленно дали понять, что дорога в основной
состав для него закрыта.
- Но в резерв вас хотя бы сажали?
- В резерве я был постоянно. Но даже в тех матчах, когда "Олимпик"
играл отвратительно, Гуталс не выпускал меня на поле. Однажды (в какой
точно игре, не помню) был такой случай. В средней линии у марсельцев настолько
не ладилось, что даже вице-президент Жан-Пьер Бернес не выдержал и громко
произнес: "Игорь, иди помоги!" Гуталс, услышав мое имя, мгновенно
отреагировал: "Нет, нет, только не он. Его место на скамейке".
- Были ли игроки, которые вам сочувствовали?
- Мне сочувствовали многие. Исключение составляли лишь центральные полузащитники,
то есть те, на чье место я претендовал. Остальные недоуменно пожимали
плечами. А Руди Феллер порой хватался за голову: "Ничего не понимаю:
игры нет, и Добровольского не ставят!" И Ален Бокшич тоже не раз
удивлялся по этому поводу.
- Бокшич - хорват, Феллер - немец. А как вели себя французы?
- Они переживали за меня. И Бернар Казони, и Марсель Десайи... Да почти
все в команде.
- А кто конкретно играл на вашем месте?
- Дидье Дешам, капитан команды.
- Но он игрок другого, я бы сказал - полярного плана. Дешам - типичный
разрушитель. Недаром он три четверти игрового времени проводит на траве
- в подкатах.
- Я не хочу оценивать ни его, ни других игроков "Олимпика".
- До выигрыша марсельцами Кубка чемпионов вы это делали... Кстати, вас
в Мюнхене перед матчем с "Миланом" не включили даже в запас.
- А как могли включить в запас футболиста, которого нет ни на стадионе,
ни в городе, где проводится матч?
- И где же вы были?
- В Марселе. Я прилетел туда из Москвы в понедельник, 24 мая, после матча
со сборной Греции. А "Олимпик" еще в субботу отправился в Германию.
Мне же предварительно было сказано: "В Марселе быстро решаешь проблему
с визой и перебираешься в Мюнхен".
- А что же было дальше?
- Я так и сделал. Вернулся в Марсель, сразу пошел в клуб, но там, как
выяснилось, моими проблемами никто не занимался. Но я даже не возмутился.
Уже успел убедиться, что в клубе "Олимпик" работают такие люди,
у которых зимой снега не выпросишь. А тут нужно было решить проблему,
с визой - для них это целое дело.
- Странно...
- А вам не кажется странным, что я сам недавно доставал себе билет в Исландию
и сам же его оплачивал, таким образом, я лишний раз убедился, что в клубе
никто не хочет палец о палец ударить.
- За счет чего же существует "Олимпик"?
- За счет Тапи.
- Все держится на его деньгах?
- На деньгах и фанатичной преданности футболу и своей команде. Не было
бы Тапи - не было бы "Олимпика".
- И не было бы победы в решающем матче Лиги чемпионов над "Миланом"?
- Да. И так считаю не я один.
- Вы смотрели финал по телевизору?
- Смотрел и заодно убедился в правильности своего прогноза. Еще до игры
я говорил и друзьям, и журналистам: "Милан" в 50 раз сильнее
и будет иметь много моментов, но "Олимпик " забьет один случайный
гол и выиграет -1:0". И еще я не ошибся в тактике французов. Как
всегда в таких случаях, они все встали стеной в 16 метрах от своих ворот
и без стеснений били по трибунам. Они не показали игры, достойной ведущей
команды Европы. Да и не могли показать. "Олимпик" Гуталса на
это не способен.
- Похоже, вы не чувствовали себя в этот вечер именинником?
- Я был искренне рад за ребят и за Тапи. Особенно ее Тапи. Он хотел выиграть
этот Кубок еще больше, чем игроки. Он не жалел ни денег, ни... Тани ничего
не жалел. Уверен: если бы "Олимпик" не победил в этом розыгрыше,
то победил бы через год или через два. Тапи бы не успокоился до тех пор,
пока марсельцы не поднялись бы выше всех в самом престижном из трех еврокубков.
- Как бы то ни было, а вы полгода провели в команде, которая осуществила
самую сокровенную мечту. Интересно, а ощущаете ли вы себя игроком, которому
сопутствовал успех и в Кубке чемпионов, и в чемпионате Франции?
- Не ощущаю. И не ощущал бы даже в том случае, если бы сыграл за "Олимпик
" все матчи. Я уже забыл, что был олимпийским чемпионом Сеула. Это
осталось в истории, на бумаге. И больше нигде.
- А в душе после таких побед разве ничего не остается?
- Остается на день, другой. А на третий радостное возбуждение проходит.
И ты понимаешь, что праздник закончен. Нет, я не люблю жить тем, что было
вчера. Меня волнует если не завтра, то как минимум сегодня.
- И все же припомните: как и где вы попрощались с футболистами "Олимпика",
с Тапи?
- Это было в раздевалке после последнего матча с "Пари Сен-Жермен".
Я пожелал всем удачи. "И тебе удачи", - ответил Тапи и пожал
мне руку. На официальный банкет я не поехал. Да и что там было делать
среди трехсот человек, которых я толком не знал и нигде, вероятно, прежде
не видел.
- Но там же были ваши, бывшие партнеры.
- Многие из них тоже остались дома. Примерно десять игроков участвовали
в этом торжестве. Да, десять - не больше.
- К этому моменту у вас уже были предложения из других клубов?
- Были. С "Дженоа" вступали в переговоры итальянские, французские
клубы. Плюс один испанский. Но по разным причинам заинтересованные стороны
не приходили к общему знаменателю.
- И только руководство московского ""Динамо" сумело найти
компромиссный вариант, устраивающий итальянцев. Но прежде чем обратиться
в "Дженоа", президент динамовского клуба Николай Толстых сделал
вам предложение, позвонив зимой в Марсель. Как вы на это отреагировали?
- Я решил, что Николай Александрович шутит. Когда же понял, что дело принимает
серьезный оборот, то обрадовался. Я ведь и не представлял, что у меня
в ближайшее время может быть счастливая возможность вернуться в Москву,
в "Динамо .
- По мнению Толстых, вам, все эти два с половиной года сложно было одному
приспособиться к образу жизни западного человека.
- Я жил в четырех прекрасных странах, о которых могу рассказывать часами.
Там нет наших проблем: хочешь что-то купить - покупай, хочешь куда-то
съездить - поезжай, хочешь снять номер в отеле - снимай. К такой жизни
даже последний дурак приспособится, А вот как приспособиться к "совку"
после Италии, или Франции - вот это вопрос. Что ж, буду привыкать...
- Я понимаю: после пятикомнатной квартиры в Марселе, в которой до вас
проживал сам Франц Беккенбауэр, - однокомнатная в Москве.
- Я ко всему отношусь спокойно. Так что вы напрасно драматизируете ситуацию.
Я из тех людей, которые не стремятся жить в хоромах. Но то, что любому
профессионалу нужны для отдыха нормальные условия, спору нет. Впрочем,
в "Динамо" это не хуже меня понимают и о быте игроков заботятся.
- Если взять за основу десятибалльную систему, то, с какой отметки вы
начинаете в "Динамо" - с 2, с 5, с 8 баллов?
- Я новый игрок в команде. Значит, я начинаю с нуля.
- Но вы понимаете, какие надежды связывает "Динамо" с вашим
возвращением.
- Догадываюсь. Я и до сих пор никогда не ходил в отстающих и ходить в
них не собираюсь.
- Но вы хотя бы имеете представление о команде, в которой предстоит играть?
- Я не видел матчей чемпионата России, в том числе и с участием московского
"Динамо*. Но в команде еще остались ребята, с которыми мне в разное
время довелось поиграть.
- Например...
- ...Сергей Деркач, Игорь Скляров, Евгений Смертин, Андрей Сметанин, Вячеслав
Царев, Виктор Лосев, Юрий Калитвинцев... Всех, по-моему, назвал.
- Вы не ошибаетесь? Ведь Калитвинцев, если мне не изменяет память, появился
в "Динамо" в прошлом году, когда вы были в Швейцарии, в "Серветте".
- С Калитвинцевым я играл в одной команде еще раньше - в юношеской сборной
Союза. Только в каком году, ей-богу, не помню.
- А с главным тренером "Динамо" Валерием Газзаевым вы хорошо
знакомы?
- Пока не очень. Так получилось, что, когда в конце восемьдесят пятого
я из Кишинева пришел в "Динамо", Газзаев из него уже ушел. Так
что в команде мы тогда не встретились. Потом, правда, не раз виделись
на стадионе, разговаривали - футбольный мир тесен.
- А по поводу вашего предстоящего дебюта в "Динамо" поговорить
с тренером успели?
- Нет, обстоятельного разговора с Газзаевым пока не было.
- Выходит, сложно сейчас сказать, на каком месте будете играть?
- Могу сказать, где бы я сам хотел играть.
- Так где же?
- Где обычно - где привыкли меня видеть и партнеры, и соперники, и публика,
и вы, журналисты. Ведь именно там, где нужно созидать, я могу привести
максимальную пользу. Впрочем, и черновой работой, если того требовала
обстановка, я никогда не брезговал.
- Что касается чемпионата России, то о его уровне вы можете судить по
совместным тренировкам и играм в национальной сборной, где есть представители
московского "Спартака", московского "Локомотива",
ЦСКА...
- В сборной в основном легионеры и спартаковцы. А "Спартак",
насколько мне известно, так же, как и еще несколько клубов, укомплектован
лучше других. Так что о футболе в России я смогу судить лишь после того,
как окунусь в него с головой".
- Не боитесь, что после чемпионатов Италии и Франции турнир российских
команд может показаться вам не самым увлекательным мероприятием?
- Если у футболиста, независимо от того, где он играет, пропадает кураж,
то он должен ставить точку в своей карьере. Мне же, согласитесь, это делать
рановато.
- За кого вы будете особенно переживать из тех зарубежных клубов, за которые
выступали?
- Переживать? Ни за кого. Это все равно, что переживать за свой вчерашний
день, в котором ничего уже нельзя изменять. Буду следить по газетам за
результатами моих бывших клубов. А переживаю я за ту команду, в которой
играю сейчас.
- То есть за "Динамо". Интересно, что вы испытаете, когда выйдете
после долгого перерыва на знакомое поле динамовского стадиона?
- Я недавно играл на поле стадиона в Рейкьявике. И оно мне тоже знакомо.
Я уже выступал там за сборную Союза несколько лет назад.
- И все-таки...
- Я выхожу на поле любого стадиона не предаваться чувствам, а играть,
работать, Я - профессионал. Я работаю в "Динамо" - и сегодня
это моя команда. Независимо от поля, от погоды, от жизненных невзгод.
- Как долго будете играть в "Динамо"? До первого приглашения
в солидный зарубежный клуб? Только уже от тренера" а не от президента.
- Я играю в "Динамо" до чемпионата мира. А потом будет видно.
- Вы рассчитываете в США повысить свой личный рейтинг на международном
футбольном рынке?
- Не знаю, как я, а российская сборная удивит американских болельщиков
и наших непосредственных соперников. Всем командам, которым доведется
с нами играть, придется нелегко. У нас в отличие от "Олимпика"
так просто мяч по воздуху летать не станет. И отобрать его будет ох как
трудно. Уж больно играющая компания подобралась в сборной. О таких партнерах
можно только мечтать.
- Значит, вы надеетесь, что откроете для себя Америку, а американцы откроют
для себя российский футбол?
- Я в этом уверен.
- Похоже, для вас не так важно - опередит сборная России греков в отборочном
турнире или нет. Хотя стратегически лучше быть первыми.
- Вы хотите, что бы я уже сейчас думал об удачной жеребьевке? Ни за что
на свете! Во-первых, в мире сейчас все научились играть в футбол, а во-вторых,
с такой командой, как наша, бояться никого не стоит. Пусть лучше нас боятся.
- Ну вот мы с вами незаметно, даже без стакана чая, заглянули не то что
в завтрашний, а уже в послезавтрашний день. И все о футболе, о футболе,
о футболе…
- Но это моя жизнь.
- А жизнь популярного футболиста проходит у всех на глазах. И болельщики
знают о вас больше, чем вы сами. Вы даже не представляете, сколько споров
разгоралось вокруг имени Добровольского, пока вы совершали путешествие
по четырем европейским странам.
- Теперь спорить не о чем: я приехал и все вам рассказал. Как на духу.
Наконец-то я дома. Честное слово, даже не верится.
- А родителям, наверное, не верилось, когда дверь открылась и они увидели
на пороге своего сына.
- Увидели и страшно обрадовались. И тому, что я приехал в Раздельное,
и тому, что вообще вернулся в "Динамо". Правда, если с конца
июня начну играть, то раньше, чем в конце ноября, домой к матери и отцу
не загляну. А вот звонить постараюсь как можно чаще.
- Но для этого вам надо как минимум, чтобы на АТС снова подключили в сеть
ваш московский телефон.
- Вот этого не надо. Мне и без телефона хорошо.
- Да у вас, наверное, просто нет рублей, чтобы заплатить за включение?
- Хотите одолжить?
- Добровольскому, игроку московского "Динамо", - с удовольствием.
Ведь вы сами признались, что до следующего лета надолго из Москвы пропадать
не собираетесь.
Вот на такой не самой серьезной ноте закончился мой серьезный разговор
с футболистом Игорем Добровольским, Между прочим, его имя впору вносить
в Книгу рекордов Гиннесса. Ведь он единственный в мире профессионал, который
выступал в национальных футбольных чемпионатах пяти стран - СССР, Испании,
Швейцарии, Италии и Франции. Впрочем, пока не буду звонить в Англию, создателям
Книги Гиннесса. В ближайшие дни Добровольский намеревается побить свой
же собственный рекорд - он дебютирует, уму непостижимо, в шестом по счету
чемпионате! На этот раз - российском.
Леонид ТРАХТЕНБЕРГ. Газета "Спорт-Экспресс", 24.06.1993 |
