Главная
Матчи
Соперники
Игроки
Тренеры

ИГРОКИ

Анатолий БЫШОВЕЦ

Бышовец, Анатолий Фёдорович. Нападающий. Заслуженный мастер спорта СССР (1991).

Родился: 23 апреля 1946, город Киев, Украинская ССР.

Воспитанник киевской СДЮШОР «Юный динамовец» (ДЮСШ «Динамо»). Первые тренеры — Николай Павлович Мельниченко и Николай Федорович Фоминых.

Клуб: «Динамо» Киев (1964–1973).

4-кратный чемпион СССР: 1966, 1967, 1968, 1971. 2-кратный обладатель Кубка СССР: 1964, 1966.

За сборную СССР сыграл 39 матчей, забил 15 голов

(в том числе – 2 матча за олимпийскую сборную СССР*).

Участник чемпионата Европы 1968 года. Участник чемпионата мира 1970 года.

Главный тренер юношеской сборной СССР (1982–1985). Главный тренер олимпийской сборной СССР (1986–1988). Главный тренер сборной СССР/СНГ/России (1990–1992, 1998).

Под руководством А.Ф. Бышовца сборная СССР стала победителем Олимпийских игр 1988 года.

Заслуженный тренер СССР (1989).

*  *  *

ВОЙТИ САМИМ СОБОЙ...

Люди, наблюдавшие его игру с трибун стадионов или на экранах телевизоров, видят в Анатолии Бышовце спортивную одаренность. Друзья же, помимо этого, ценят его за начитанность, интеллигентность.

— Толя, несколько фактов из биографии…

— Я коренной киевлянин. Родился в 1946 году. Рано потерял отца. Матери было непросто растить нас с братом. Закончил 144-ю киевскую школу. Больше всего любил литературу и до сих пор с благодарностью вспоминаю уроки Анны Васильевны Деркаченко, открывшей мне мир книги. Как и многие мальчишки, отдал дань спорту. Пробовал силы в баскетболе и волейболе, боксе и плаванье. Дома «накачивался» с помощью гантелей. Тогда футбол еще не захватил моего воображения.

— Как же вы пришли к нему?

— Пожалуй, слово свое сказал случай. Я, конечно, в детстве гонял мяч с товарищами и не думал, что имею какое-то преимущество перед ними. Но в один прекрасный день мой друг чуть ли не за руку потащил меня в школу «Юного динамовца». Самодеятельный селекционер решил, что меня обязательно должны посмотреть тренеры. Так я оказался в группе новичков, с которыми занимались Фоминых и Мельниченко. Настоящие тренеры, настоящие мячи, настоящее поле — было от чего взволноваться! И вскоре я понял, что моя судьба решена.

— Надо полагать, тренировались с увлечением?

— Даже во сне видел мяч! Проснувшись, считал часы, оставшиеся до встречи с ним. Но это вовсе не значит, что мое футбольное обучение шло безоблачно. Были серьезные неприятности. Видите ли, я любил упражнения, связанные с отработкой технических приемов, и в такой же степени не любил все то, что, как мне казалось, сковывает инициативу. Иными словами, тактику. С самого начала она показалась мне скучной. Ну, а тренеры стремились подчинить меня интересам коллективной игры. Вот на этой почве и рождались неприятности.

— Что же, вы против коллективной игры?

— Ни в коем случае. С годами я ценил ее все больше, ибо один в поле, как это ни банально, и в самом деле не воин. Но тут все несколько сложнее: тактика, даже самая лучшая, не должна съедать индивидуальность игрока, не имеет права приземлять его. Вероятно, я не говорю ничего нового, но в ту пору, когда я был мальчишкой, многие тренеры буквально поклонялись модным схемам, а я не мог играть по канонам, неохотно расставался с мячом. Меня обвиняли в эгоизме и даже грозились выгнать из футбольной школы, если не буду играть иначе. На время я подчинялся, а потом все опять шло по-старому. Но, поверьте, это не от эгоизма, не от жадности. Я отлично понимал все требования учителей. Однако стоило мячу оказаться в моих ногах, как тут же их слова вылетали из головы.

Я попадал во власть непреодолимого желания во что бы то ни стало обыграть защитников, пробиться сквозь их плотный строй и победить вратаря. Не знаю, чем бы кончились разногласия с тренерами, если бы не одно обстоятельство: мне везло, в каждой игре я забивал голы. Любопытно сделанное в связи с этим признание заслуженного тренера СССР Николая Фоминых:

— Что и говорить, поначалу намучались мы с Толей Бышовцом. Его одаренность не вызывала сомнений, а упрямое тяготение к индивидуальной игре раздражало. Сначала мы старались всячески ограничить его, заставляли играть в пас, только в пас… А он гнул свое. Одно время казалось, что этот упрямец никогда не станет настоящим футболистом, и я с трудом удерживался, чтобы не отчислить его. Останавливало лишь то, что он в самом деле часто забивал голы.

Я подумал, что, может быть, все-таки на его стороне правда, может быть, не стоит ломать характер футболиста в угоду распространенным взглядам. Оставили его в покое. Спустя некоторое время он вернулся из Италии, где выступал в составе молодежной сборной страны, с призом лучшего центрального нападающего Европы.

— Ну, а что было дальше?

— В 1963 году меня приняли в дублирующий состав киевского «Динамо», через три года я стал игроком основного состава. И уж самую большую радость испытал, когда узнал, что и в сборной СССР для меня нашлось место.

— А как получалось в сборной?

— По-разному. Наиболее уверенно я чувствовал себя, когда рядом играли Стрельцов и Численко. Тогда мне казалось, что о лучшем и мечтать нельзя. Почему? Здесь есть нюанс, который мне кажется важным. Сборная — особый коллектив. Он складывается из игроков, которые лишь изредка выступают вместе и потому должны обладать мастерством, дающим возможность быстро понять друг друга, найти общий язык. Игрок сборной, полагающий, что от него требуется лишь одно — не подвести тренеров и точно выполнить их требования, мне кажется, заблуждается. Думаю, вопрос надо ставить иначе: игрок, призванный под знамена сборной, должен войти в игру самим собой и предложить нечто такое, что может сборную обогатить. Словом, должен принести то лучшее, чем овладел в клубе, даже подсказать тренерам сборной, где и как он может усилить игру. Помните, как меня поругивали за злоупотребление индивидуальной игрой? Но как все же Стрельцов понял меня, и как это взаимопонимание нам помогло!

И тренер, и новые партнеры не заставляли меня приспосабливаться. Наоборот, они предоставили мне свободу действий, и индивидуализм, который я как бы принес с собой, в конечном счете помог сковывать защиту соперников в одном месте, чтобы развязать руки партнерам в другом. При таком подборе форвардов я чувствовал себя уверенно и легко. Тут, как мне кажется, разумно сочетались индивидуальная игра и коллективная.

— Какой вообще вариант вам по душе?

— Я привык к тройке форвардов Хмельницкий — Пузач — Бышовец. Мы не один год наигрывали связи, и похоже, что добились взаимопонимания. Я привык чувствовать слева от себя дыхание Виталия; он же знает, что, если не увидит меня в центре, обязательно надо адресовать пас на правый край, куда я поспею во время, а Пузач рванется вперед по центру. И так далее. Мы знаем, кто как играет, кому какой нужен пас, откуда каждому из нас легче атаковать. Однако не подумайте, будто я, так сказать, пропагандирую киевский вариант линии нападения и для сборной. Просто речь идет о сыгранной линии. Ее можно взять и из другой команды, если тренеры найдут, что где-то линия атаки лучше. Я только утверждаю: игрок должен быть поставлен в наиболее выгодные для него условия, тогда он раскроется полнее, отчего сборная только выиграет. Хмельницкий в сборной достиг меньшего, чем можно было ожидать. Почему? Во-первых, на него «давит» авторитет сборной; во-вторых, непривычные партнеры. В клубных условиях его игра агрессивней.

Все это вовсе не означает, что сыгранность партнеров предопределяет их игру по стандартным схемам. Напротив, всякий стандарт губителен для классного футбола. Высшее достижение — эффективная импровизация. Но она осуществима лишь тогда, когда партнер буквально каждым нервом чувствует тебя и понимает с полунамека. Я люблю игру тремя нападающими и убежден, что так называемая «чистая» бразильская система уже никогда не возвратится: слишком тесно при ней нападающим. Именно три форварда, на мой взгляд, оптимальный вариант. Но они должны быть такими, чтобы каждый из них являлся яркой индивидуальностью и вместе с тем остро нуждался в данном партнере.

— Оценивая игру сборной страны и своего клуба, думаете ли вы о том, что способствует их успехам и что мешает?

— Если говорить о сборной, мне кажется, все-таки надо повысить ее атакующий потенциал. Это зависит не только от подбора сильных нападающих, но и от полузащиты и даже защиты.

Ну, а нашему клубу, должно быть, надо все-таки подумать хотя бы об элементах персональной обороны. Наша защита, созданная Виктором Александровичем Масловым, вполне надежна. Это уже не раз доказано. Однако футбол всегда в движении. На каждое новшество он отвечает ответным. В частности, появляются такие нападающие, которым по плечу обвести нескольких защитников. На меня произвел хорошее впечатление австриец Паритц из «Аустрии». Вот таких, как он, наверное, надо брать под особый контроль. А мы не любим «персоналку». Маслов научил нас презирать размен игроков. Это гордая позиция сильного. Я с ней в принципе согласен. И все-таки… Все-таки в отдельных случаях надо уметь нейтрализовать самого опасного соперника.

— Ну, а напоследок чуть в сторону от футбола. Чем вы занимаетесь в свободное время?

— Его почти нет. Я на пятом курсе института. Если же выпадает свободный вечерок, спешу в театр, чтобы самому побыть зрителем…

М. МИХАЙЛОВ

Еженедельник «Футбол-Хоккей», 1969

*  *  *

КИЕВСКИЙ АСФАЛЬТ

Он пригласил на дачу. Такое бывает редко — оттого было интересно вдвойне. «Вам не кажется, Анатолий Федорович, что Бышовец-тренер настолько заслонил Бышовца-игрока, что народ подзабыл, как вы играли?» — «Нынешнее поколение, конечно, не помнит. Но я тоже не знаю, как играли Федотов, Николаев, Трофимов. Зато успел сыграть со Стрельцовым, Ивановым, Ворониным…» Об этом и стали говорить.

МИРОВОЙ УРОВЕНЬ

— Я жил возле киевского строительного института, а неподалеку было футбольное поле. 56-й год, я десятилетний… Накануне игры с киевским «Динамо» на этом поле «Торпедо» тренировку проводило. Конечно, прибежал смотреть. Как пропустить? И мысли не было, что через десять лет выйду на поле в одной команде со Стрельцовым! Через год поступил в футбольную школу при киевском «Динамо» — пытался и обводить кого-то, как Сальников, и по воротам бить, как Стрельцов с Ивановым. Поверите, нет, но те картинки из детства до сих пор во мне живы… Как в 58-м на стадионе «Динамо» Сальникова увидел. Как в 65-м в Москве смотрел матч СССР — Бразилия. Не столько за игрой смотрел, сколько за Пеле. В том матче даже Воронин его «разменять» не смог. А мяч какой Пеле забил! Финт влево, вправо — и в «девятку». Потрясающее зрелище. Тогда тоже говорили — мол, в футболе нового нет, все известно. И в то время я этим разговорам удивлялся, и сейчас. Смотрите, как сегодня в «Роме» играют Тотти, Кафу — это ж чудо!

— Футбол делают игроки, а не тренеры?

— На тренерах многое держится, но обогащают футбол игроки. Тотальный футбол — это в первую очередь Михелс. Но разве представишь его без Кройфа?

— А вы, Анатолий Федорович, были великим игроком?

— Великим — нет, но кое-что умел. Из того, чего не умели другие. Был нестандартным. Для меня никогда не было проблемой забить…

— Недавно английский фильм смотрел — так там вас представляют футболистом мирового уровня.

— У меня сохранилась английская газета: году в 70-м играли мы в Бирмингеме. Заголовок: «Бышовец — русский Джордж Бест». Бест — наверное, уровень?

— Еще какой!

— Но и недостатков хватало. Как-то Сережа Герасимец сказал: «Вы же, Анатолий Федорович, на зрителей играли, не на результат. Я это помню…» Он прав! Я всегда хотел сыграть оригинально. Красиво. То в падении ударю, то переиграю в каком-то моменте, то через защитника мяч переброшу. Но в киевском «Динамо» моих времен у каждого игрока «изюминка» была. Потрясающая техника — у Хмельницкого, Биба с Мунтяном — диспетчеры, на любой позиции мог сыграть Пузач, у Поркуяна — скорость. Смотрю на сегодняшнюю молодежь — задатки не хуже. Дело тренера — сохранить индивидуальность. Помнить, что «универсализм» — это здорово, но есть игроки, которые выходят за рамки понимания. И не надо их в эти рамки загонять, такие ребята футбол обогащают…

МАСЛОВ

— Представляю, как вас, лидера киевского «Динамо», терпеть не могли в Москве.

— В 67-м мне исполнился 21 год, и тогда же Бесков Константин Иваныч пригласил к себе домой. Недавно с ним вспоминали, как он меня зазывал в московское «Динамо». А за два года до того приглашали в «Спартак». Специально в Киев люди приезжали. На «разведку».

— Прощупывали?

— Вот-вот. Зато благодаря этим приглашениям у меня в киевском «Динамо» бытовые проблемы быстро решались. А их хватало. Узнавали, куда меня зовут, — ага, надо Анатолию то-то и то-то сделать, а то уйдет…

— Не считали, что «Спартак» по игре ваша команда?

— Киев тех времен тоже весело играл. Маслов на самом деле опережал время! Уже тогда «Динамо» перешло на схему 4-4-2, еще до чемпионата мира 66-го года… Говорят, лицо команды средняя линия. А по-нашему выходило, что лицо — пара нападающих.

— Откуда у Маслова такие прозрения, с несколькими-то классами образования?

— Разве мало талантливых людей без образования? Внутренняя культура, понимание футбола — это с образованием общего не имеет. Я сегодня больше не знаю, чем знаю. Хотя и стремлюсь знать больше, чтобы найти себя в нынешней ситуации… Многое из нового не успеваю читать. Хорошо, друг мой, директор книжного в Химках, оставляет какие-то вещи… А возвращаясь к Маслову — это природа. Гений.

— Ругались с ним?

— Бывало. Что-то давалось легко, а мог и сказать при всей команде: «Ну, с меня достаточно…» В 18 лет! Тогда одна половина киевского «Динамо» в олимпийской сборной играла, а другая — в национальной. Представляете? И я отмахивался. Вслед слышу: «Ка-а-к достаточно?!" Такой разнос начинался! А ругался Маслов крепко, по-мужски, — и это было обидно. Сейчас-то понимаю, что он не давал мне остановиться… С позиции силы, жестко, оскорбляя — но только заводил. Вся эта наша ругань создавала фон, и я больше работал. Словом, нашел он ко мне «индивидуальный подход».

Школа для меня была на третьем плане, на первом футбол. А потом попал в такое окружение, что почувствовал себя униженным. Литературы не знаю, искусства, языка… Пришлось засесть в библиотеке. К самому себе отношение изменилось. Это в натуре у больших игроков, хотя мне и неудобно к ним себя причислять. Почему Зидан не останавливается? Рауль? Они ведь уже миллионеры! Но двигает желание быть еще лучше, еще… Вот у меня сосед есть, австрийский банкир. Он говорит: трагедия вашего народа в желании, чтобы у соседа корова сдохла. А я живу по-другому — вы построили дом, и мне совершенно не хочется, чтоб он у вас сгорел. Нет, я хочу построить дом себе — еще лучше. Вот это желание — быть лучше, быть первым — двигало и Яшиным, и Нетто, и Войновым. Я их не по книгам знаю, можете поверить…

— У них было сознание собственной исключительности?

— Да! И они в себе его поддерживали. Потому и были первыми, благодаря внутреннему ощущению. Внутри ты — вожак.

— Вы тоже?

— Я часто вхожу в противоречие с собой. Бывает, где-то пасую, а потом себе говорю: «Подожди… Ты должен это сделать!» Доказать. Бороться.

— Часто не доказываете?

— Можно проиграть Колоскову, Лобановскому, или еще кому. Но при этом быть сильнее — потому что борешься ты не персонально с человеком, а с системой. У нашего футбола есть беда, называется она «федерация футбола». Где сталкиваешься не с одним человеком, а с системой. А мы все сводим к мелким понятиям «враг», «не нравится»… Или история с Сычевым — все его осуждают, кроме меня. Набросились на парня. А бороться надо с системой, с крепостным правом в футболе. Единицы среди президентов выплачивают все, что положено и как положено. Гинер, Филатов, Ахметов… В «Химках» у нас не Бог весть какие деньги, но игроки знают: здесь по контракту будет полный порядок. Что там записано, то получишь. А в 75 процентах других клубов сплошные нарушения, и это тоже все знают.

— Знают?

— Конечно. Но не все знают, что сегодня российских 12 — 14-летних игроков увозят даже на Украину — и они едут. Про «настоящую» заграницу не говорю. Больная тема…

— Вернемся к киевскому «Динамо» вашей молодости. Это правда, что Маслов с игроками запросто выпить мог?

— Изредка мог. Мы даже шутили: «тесты Маслова лучше, чем тесты Лобановского»… Еще одно выражение Маслова, которое все знали: «Если не можешь остановить пьянку, возглавь ее». Все Дед контролировал! Тогда, в середине 60-х, мы семьи не видели — сплошные сборы были. Как переносить? Вот и срывались. Весной 65-го, помню, проиграли «Селтику», прилетели из Глазго, но домой заскочить не успели. Нас повезли прямо в Дигоми, возле Тбилиси, на сбор… А когда конец сезона, усталость накопилась нечеловеческая — как ее снять? Вот в таких ситуациях Маслов вожжи чуть отпускал. Но контролировал: кто и сколько себе позволил. Я, однако, чаще вспоминаю, как мы с Масловым не водку, а чай пили. Всей командой высыпаем на веранду — и начинается разговор под чаек. О соперниках, о футболе, о жизни… Самое удачное тактическое занятие!

— Легко было в той команде?

— С режимом я проблем не знал, и провести три дня на базе перед игрой для меня было громадной проблемой. Сегодня игроки стонут от двухнедельного сбора — а мы по три месяца сидели! Тоже вопрос менталитета: каждый по-своему переносил. Еще случалось, что команда не принимала нового человека, и все. Я с этим уже как тренер и в Донецке столкнулся, и в «Зените». Приглашаю парня — а его коллектив отторгает. Не понимают, что новый человек приходит не просто занять чье-то место, а помочь команде выигрывать…

60 ПРОЦЕНТОВ ЛЖИ

— Анатолий Федорович, а почему ни о вас книг не написано, ни вами?

— Больше того — мое имя где-то не упоминается, где-то фотографию из буклетов выбрасывают… Сам я книгу писать не хочу. Писать-то надо правду, так? А она в футболе горькая. Стыдно за свои ошибки — самому себе признаюсь. Но писать об ошибках других людей некрасиво. Из того, что я сегодня читаю о футболе, 60 процентов — ложь. Из негодяя делают героя, из героя — негодяя. Награждаем непричастных, наказываем невиновных. Писать книгу, чтобы выговориться? У меня такого желания нет… Написать, как Коржаков о Ельцине, я бы не смог.

— Никогда?

— Никогда. С Колосковым были и есть проблемы, но это проблема отношения к делу. В 98-м я шел в сборную при условии, что его не будет поблизости. Потом начались интриги. Я знаю, как и что делается… Как был проигран матч Шотландии в 92-м… Писать об этом? Писать, кто за этим стоит? Не хочу.

— Как же до сих пор не вырвалась наружу правда о «шотландском» матче, если не вы один посвящены в тайну?

— Понятия не имею. Зато когда меня спрашивают, могла бы наша сборная стать чемпионом мира или Европы, отвечаю — могла бы! Мы играли с чемпионами мира — и не проигрывали. Не проигрывали Михелсу на чемпионате Европы. Обыгрывали бразильцев, очень сильную команду. Но проиграли Шотландии. Почему? Потому что в штабе нашей сборной нашелся предатель, который работал против.

ПОДПОЛКОВНИК НА ПЕНСИИ

— Когда в последний раз в Киеве были?

— Недавно четыре дня там провел. Старых товарищей повидал — Войнова, Семенова, Рудакова… Вернулся памятью к детству. Прошелся по асфальту, где сам когда-то начинал. Сходил на «Динамо».

— На трамвае проехались?

— Нет, зато пешком прошелся до Владимирского собора, до лавры. К родителям на кладбище… Зашел в свой старый двор — все снесли… Золотое было время. Жили эмоциями, порывами. Нравственности было больше.

— Вы уже тогда знали, что киевский «матч смерти» — легенда?

— Я близко знаком с Макаром Гончаренко, одно время мы с ним были рекордсменами сезона в киевском «Динамо», пока не появился Блохин… Часто вместе ездили выступать перед болельщиками. Вот от него-то я и узнал, что правда, а что нет. Всем хочется быть героями…

— Часто достаете альбом со старыми фотографиями, с заметками про себя?

— Редко. Только когда гости приходят. Недавно пожилой болельщик меня встречает: «Анатолий Федорович, а помните, такое было?» Вот тогда альбом и достаешь. Фотографий у меня много. Вспоминаю, как мы, молодые, были закрепощены и комсомолом, и идеологией, и партией… Я член партии, к слову. И билет не выбрасывал.

— Сознательно?

— По одной простой причине оставил. Когда в сложное время люди от него отказывались, у меня мужества не хватало. И понимания тоже. А когда из партии народ стал выходить поголовно, жечь эти билеты, решил, что это неприлично.

— После стольких лет в динамовской структуре звание у вас осталось?

— Подполковник. На пенсии.

— И китель есть?

— Где-то лежит. Я знаю, ребята из ЦСКА часто в форме ходили. Мы, динамовцы, реже. В 21 год я уже был младшим лейтенантом. Как чемпионат выигрываем — можно дырочку на погонах сверлить. А выигрывал я четыре раза. Тогда это какое-то будущее гарантировало: военная пенсия, и достаточно рано, с 45-ти… Но была и преданность клубу — это не выдумка! Уйти из «Динамо» было для меня громадной проблемой: с детства мы были пропитаны клубным патриотизмом.

— В 20 лет вы и в Киеве основным игроком считались, и в сборную вошли.

— И там поначалу отказывался мячики после тренировки носить. Зазорным казалось. Мальчишка! Потом увидел, что несут мячи Яшин, Стрельцов, Численко… Сегодня я готов к любому труду. Спокойно могу провести, например, первенство дворовых команд. Могу взять игрока и работать с ним индивидуально. Ничего постыдного.

— А было уже тогда видно, что Яшин, уйдя из футбола, будет «почетным председателем», у Бышовца судьба и после завершения карьеры игрока сложится благополучно, а Численко закончит скверно?

— К сожалению, да… Уже тогда все было понятно. Разные судьбы, разное отношение к делу. К сожалению, так бывает: мертвые тащат за собой живых. Я почему-то часто вспоминаю Сашу Чумакова из «Торпедо». Здоровый парень, интересный, порядочный. Дружил не с теми — и погиб. Ситуация, когда человек не может отказать. Вечная проблема для людей, которые не могут отстоять себя и свои принципы… И сегодня часто наблюдаю, как молодые талантливые люди размениваются по пустякам.

В 20 ЛЕТ НА «САН-СИРО»

— К каким собственным матчам памятью обращаетесь?

— В 66-м классный был матч, Италия — СССР. В Милане. В памяти как сейчас сохранился. Маццола, Ривера, Корсо, Пикки, Гуарнери, Факкетти… Персонально против меня Бурньик играл. Очень жестко. Я, кстати, итальянскую опеку попробовав, понимаю, почему Роналдо ушел в Испанию. Все время в дефиците времени, пространства, все на грани фола… Мне было 20 лет — и ревущий «Сан-Сиро», можете себе представить? Первые 15 минут вообще не продохнуть было. 0:1 мы проиграли, и тот матч для меня футбол по-новому открыл.

— После таких игр в Союзе легче вам было играть?

— Да, против сложнейших еще вчера соперников. Хотя страха трибун у меня никогда, например, не было. Никакого дискомфорта. И «персоналки» не боялся. Разве что, помню, в 68-м, на чемпионате Европы, выставили против меня англичане Бобби Стайлза…

— Кого?

— Стайлза. Двадцать лет назад вы бы не переспрашивали. Этого парня из сборной Англии весь мир знал — таких костоломов больше не было. В 66-м, на чемпионате мира, от него всем досталось. Все время сзади бил, двумя ногами подкатывался… Вопрос был один — колени у меня от той опеки вылетят или ахиллы. В 67-м необыкновенные матчи были против «Селтика». И в Шотландии, и в Киеве. «Селтик» за год до того Кубок европейских чемпионов взял. Я не столько себя в тех играх вспоминаю, сколько саму команду. Мы победили в гостях, а дома еле-еле выцарапали ничью. Должны были проиграть, если бы не судья…

— Помог?

— Доброжелательно отнесся. Еще через год славно игралось против Северной Ирландии. Сколько разговоров было: как против Беста играть? Дзодзуашвили показал, как. Очень удачно Реваз сыграл, Беста и не видно было. А уж я забил… В 70-м — понятно. Чемпионат мира. Очень легко мне в том году игралось, а мяч, который бельгийцам забил, вошел в двадцатку лучших голов чемпионатов мира. Когда в Корее работал, мне ребята кассету подарили. Смотрим вместе, они гол видят: «Коуч, ооо…» Море удовольствия. Да и влияют такие моменты на тренерский авторитет. Не так давно на турецких сборах подходит один тренер: «Анатолий Федорыч, знаете, в чем дело? Вы игроку объясняете — он сразу верит. А мне приходится доказывать…» Вот разница между авторитетным тренером и просто тренером. Как авторитет завоевать? Часто начинают строить отношения с игроками на каких-то материальных моментах. Ошибка! Команду победителей можно создать только на идеях.

А возвращаясь к моим играм — помню еще финал Кубка 66-го года. В том сезоне мы и медали выиграли, и Кубок. В финале «Торпедо» обыграли, прекрасную команду — со Стрельцовым, Ворониным, Ивановым, Шустиковым… На первой же минуте с центра поля прохожу, обвел кого-то — и пробил. Мимо Кавазашвили. Гол! Потом еще один Биба забил. У Анзора, кстати, реакция была лучшей из всех вратарей, которых знал. Может, только Банников с Прохоровым к нему близки.

СЧАСТЬЕ — В ТЕРПЕНИИ

— Какие отношения у вас со Стрельцовым были?

— Мы не так часто встречались, чтобы говорить об «отношениях». Помню, во время чилийского турне сборной Стрельцов с моих подач забил шесть мячей. А потом в Уругвае играли с «Пеньяролем», обладателем Кубка южноамериканских чемпионов, победившим «Сантос». Я обыграл нескольких человек, включая вратаря, и пробил мимо ворот, хотя мяч мог отдать и Стрельцову, и Численко. А эти победы оплачивались! В раздевалке препираемся с Численко, а Стрельцов мою позицию занял, подмигнул: «Да не увидел, мне бы отдал…» Тут заходит Якушин. Послушал-послушал, да и рассудил: «Ты понимаешь, Анатолий, если б забил, вопросов не было бы…» Если говорить об общении, то я всегда старался держаться талантливых людей. Которые могут что-то дать, внутренне обогащают. Не важно, в футболе они работают или нет. С Табаковым, например, общаемся, с Лещенко… Как-то летел из Нью-Йорка, смотрю в аэропорту — тот же рейс ждет Зураб Церетели. Неподалеку Вайкуле с продюсером. Мы знакомы не были, но пообщались — и я сегодня очень тепло ту встречу вспоминаю…

— Хорошо в людях разбираетесь?

Анатолий Бышовец Дружеский шарж Игоря Соколова

— Думаю, да. И осмысленно приучил себя спокойно относиться к неблагодарности. Будь то тренер, будь то футболист, игравший у меня и ставший тренером…

— Это вы на Михайличенко намекаете?

— Ни на кого не намекаю — говорю в целом. Такие ситуации бывают. Всегда пытаюсь что-то сделать для людей, не рассчитывая что-то получить взамен.

— И, наверное, никому не верите?

— Верю. Какая-то потребность верить людям есть. Я сознательно шел на какие-то вещи, на компромисс с той же федерацией футбола, думал, что есть что-то большее, чем неприязнь… Всегда внутренне понимал, что доверять нельзя! Но думал, что цель у нас общая и все заслонит. Но так, к сожалению, не бывает: личные интересы всегда оказываются выше. Своя рубашка…

— У вас тоже?

— Я уже умею отказываться. Не размениваться. За последние полтора-два месяца было несколько предложений взять команду. Материально мне было бы хорошо, но «Химки» в сложной ситуации не оставил.

— Только из-за «Химок» никого не принимаете?

— Нет, конечно. В «Химках» у меня даже контракта нет. Есть отношение к людям, с которыми работаю. С президентом, с игроками, и я этими отношениями дорожу. Хотя отношения своеобразные. Мало кто воспринимает критику как награду.

— Постоянные разговоры о несусветном вашем богатстве вас не раздражают?

— Не раздражают. И не радуют. Сплетни! Мне создается имидж, и делается это сознательно… Пусть. Знаю, что никогда не скажу, как некоторые тренеры: «У меня нет денег, я взял в долг…» Такими вещами не спекулирую.

— В долг не берете?

— Никогда!

— И никогда не брали?

— Нужды такой не было — ходить и просить. Даже сложно себя как тренера предлагать… Умею терпеть. Вообще считаю: счастье — в терпении. Помню, после смерти отца осталась мама, я, 15-летний, и брат. Мизерные пенсии, по 40 рублей на человека. Через год, правда, я уже получал 55 рублей в киевском «Динамо», но как было сложно! Мама — служащая, чуть больше ста рублей получала, а надо было и кормить нас, и одевать… Ей подрабатывать приходилось. Разрываться. Сейчас понимаю, что независимость стоит дорого — но побороться за нее стоит. Могу себе позволить быть независимым. Это дорого далось. Травмы, операции…

— Сколько операций было?

— Три. Одна, например, — играли мы с «Гурником» из Забже на Кубок европейских чемпионов. За них, кстати, выступал мой добрый товарищ Влодзимеж Любански, центрфорвард. Как-то наша сборная одновременно с польской гастролировала по Южной Америке, там и подружились. Ярче него, наверное, не было игрока в Польше, потом только появились Лято, Бонек… Играем, значит, с «Гурником», я принимаю мяч, ухожу от защитника — и он прыгает обеими ногами сзади. Мениск, понятно, сразу вылетает, боль невероятная, лежу на поле… Подбегает Любански, смотрит — и на своего же: «Ууу, курва…» Еще травма — в 50 лет, когда в Корее работал с олимпийской и национальной сборными. Что-то показывал на тренажере, с весом не рассчитал — и грыжа. Все видят внешнюю сторону, но никто не знает, чего стоит труд Плисецкой. Или Роналдо. Никто не знает, что такое два года на операционном столе.

— 50 лет — это много?

— От человека зависит. От внутреннего стержня. Чего человек хочет от жизни? Если интересно жить, значит, ты здоров. Если красивое видишь. Я сегодня не совсем востребован как тренер, но не могу сказать, что это очень плохо. Меня окружают люди, искусство, книги… Особенно — книги. Это отдушина.

НЕЗАВИСИМОСТЬ

— Американцы говорят: «расслабишься на минуту — потеряешь темп». Здорово вы потеряли в темпе за последние годы, Анатолий Федорович…

— Я бы не сказал… Теряешь, когда находишься вне работы. В «Химках» я тренерской работой не занимаюсь, так, какие-то эпизоды, и никаких волевых решений. Но все равно я здесь. В футболе. При работе. Все, что увидел и прожил, остается. И не оставляю мысли, что однажды приду и буду работать.

— Вы как-то сказали, что в 60 лет тренер как профессионал заканчивается.

— Не знаю, что будет в 60: мне осталось три года… Это я сказал после Кореи. Тогда можно было говорить. А сейчас вспоминаю бывшего тренера сборной Бельгии и марсельского «Олимпика» Гуталса. Виделись на каком-то совещании, смотрю — человеку за шестьдесят, сигара… Подумал, наверное, у него проблемы. А сегодня понимаю, что никаких проблем. Да, меньше движения, меньше лоска, меньше еще чего-то — но глубина! Но качество! И — ничего лишнего. Ни в движениях, ни в словах. Тебе уже не надо никого удивлять. Отходишь от принципа «чем громче, тем лучше».

— В 70-м, перед чемпионатом мира, случилась у вас размолвка с Качалиным. Если сегодня накануне крупного турнира игрок начнет озвучивать свой взгляд на ваш тренировочный процесс, как поступите?

— Михайличенко был на грани этого перед чемпионатом Европы. В 92-м. Он тогда играл в «Сампдории», жил по итальянским понятиям. Игрокам иногда кажется, что у них опыт, но это опыт игрока, и не всегда хороший. Не понимают, что не могут еще мыслить категориями команды. Да и редко классный игрок становится хорошим тренером. Я был близок к тому, чтобы оставить Михайличенко дома. У меня четко разделены интересы человеческие с интересами дела.

— Несколько лет без работы не слишком большая цена за право сохранить индивидуальность?

— Если не идешь в ногу со временем, конечно, это проблема. Если находишься не внутри процесса.

— А трибуны плакаты вывешивают, приглашают Бышовца их команду тренировать.

— Я не жалуюсь! И в Москве, и в Питере, когда приезжаю, и в Киеве — самое доброе отношение болельщиков. Их-то не обманешь.

ЛЮБОВЬ

… Бышовец вырулил на Тверскую — знакам вопреки. И, простите, Анатолий Федорович, загадал я, чтоб вырос из-под земли гаишник. По-репортерски предвкушал драматизм сцены.

Он и вырос. Как по заказу. «Драматизм» состоялся.

Бышовцу и прав не пришлось доставать: был немедленно узнан. Одарен улыбкой и отпущен с миром.

— Увидел, что корреспондента «СЭ» везу, вот и отпустил… посмеялся Анатолий Федорович.

Час спустя в ресторане вместо счета принесут нам футбольный мяч.

— Вот здесь, Анатолий Федорыч, распишитесь. Между Бесковым и Дасаевым. А про счет забудьте…

Может, в чем и потерял Бышовец за последние годы. В деньгах, например. Но не в популярности и любви народной.

Она, любовь, чего-то стоит?

Юрий ГОЛЫШАК

Газета «Спорт-Экспресс», 18.10.2002

*  *  *

ИНСТИНКТ ПОБЕДИТЕЛЯ
«Спорт-Экспресс», 03.10.2003
Сеульская Олимпиада была, кажется, вчера. И вчера встречали в Шереметьеве цветами Бышовца с командой. И забивал Юра Савичев тот гол тоже вчера. Что победа в самом деле «великая», кто-то говорил уже тогда, в 88-м. А кто-то понимает только сегодня. Пятнадцать лет спустя.
— Как олимпийскую сборную принимали, помните?.. Читать далее ››

*  *  *

СВОЙ СРЕДИ ЧУЖИХ?
«Зеркало недели» №17, 2004
Как-то переписывая номера телефонов в новый блокнот, в надежде сократить их список до минимума, натолкнулся на знакомую фамилию - Бышовец. Последний раз мы виделись в 1998 году в Киеве накануне матча Украина-Россия. Коренной киевлянин - Анатолий Федорович Бышовец приехал тогда в родной город в качестве главного тренера гостей. Это как-то не укладывалось в голове, потому что самые яркие страницы на футбольном поле он провел в составе киевского «Динамо». Толю Бышовца, или «Фоныка», как прозвали его на «Сахарке», я знаю с детства... Читать далее ››

*  *  *

УЙТИ ПОБЕДИТЕЛЕМ!
«Спорт уик-энд», 07.04.2008
Он умеет держать себя в руках. Никогда не срывается на крик, говорит спокойным, ровным голосом. Остроумен. На выпады журналистов обычно отвечает снисходительно-иронично, за словом в карман не лезет. И при всем этом, приобрел в последние годы устойчивую репутацию человека, не слишком удачливого, подозрительного, постоянно жалующегося. При всех его несомненных достоинствах, ему не хватает еще одного, чисто мужского качества - умения держать удар. Ведь жалуются обычно только слабые... Читать далее ››

*  *  *

«ОТКУДА ТЫ ЗНАЕШЬ, - СПРОСИЛ Я ВЫСОЦКОГО, - ЧТО «ФИОРЕНТИНА» ПРЕДЛАГАЛА ЗА МЕНЯ МИЛЛИОН? ОН ХМЫКНУЛ: НУ Я-ТО В КУРСЕ»
«Бульвар Гордона», 03.02.2010
В прошлом прославленный форвард киевского «Динамо» и сборной СССР по футболу, а ныне один из самых титулованных тренеров России Анатолий Бышовец в футболе персонаж уникальный. В его имидже (большей частью кем-то придуманном) невероятным образом сплелись свет и тьма, добро и зло... Он, как известный памятник Хрущеву работы Эрнста Неизвестного, разделен надвое: на солнечную половину и мрачную, ну прямо-таки злодейскую... Читать далее ››

*  *  *

«Я ЗНАЮ, КАК СОЗДАВАТЬ СБОРНУЮ, У МЕНЯ ЕСТЬ ВИДЕНИЕ И КОМАНДЫ, И ИГРОКОВ»
«Р-Спорт», 23.04.2015
Вокруг Анатолия Бышовца всегда были победы, песни и слава. В разговоре с корреспондентом «Р-Спорта» он рассказал, как легко сбиться на поражения, соединив Рината Дасаева и Дмитрия Харина в одной «упряжке», и как сконструировать победу, за которую не последует благодарность. Сегодня Бышовцу — 69... Читать далее ›› 

Карьера главного тренера сборной:

© Сборная России по футболу