ВЛАДИМИР ПОНОМАРЕВ: РЕВОЛЬВЕР В ТОМИКЕ ЕСЕНИНА

Легенд осталось немного. Владимир Пономарев - легенда. Лучший крайний защитник советского футбола 60-х.

Владимиру Алексеевичу скоро 75, но он бодр, трижды в неделю играет в теннис. Походка его стремительна, а во взгляде - юношеское озорство.

ФЕДОТОВ

- Вы же с детства видели самых больших людей Союза?

- Отец служил в 9-м управлении КГБ. Охрана членов правительства. Он инженер-электрик по образованию, следил, чтоб на партийных съездах ничего не закоротило.

Поселились мы на даче в Заречье. Там полковники и генералы, охранники Сталина, Берия, Молотова. За каждым с утра подкатывал ЗИМ. Годы спустя приехал туда к отцу. Ранняя весна, что-то сажаю. Вдруг подбегает военный: "Вы кто? Документы!" Потом отцу пересказываю - улыбается: "За соседним забором дача Брежнева".

- Серьезно?

- Что серьезно - убедился на следующий день. С утра выезжаю на "Волге", рядом на светофоре притормаживает лимузин. В открытом окне Брежнев. Он на меня глядит - я на него. Выдавил: "Здравствуйте, Леонид Ильич". Тот кивнул. Зажегся зеленый - и лимузин умчался. Никакой охраны.

- Хоть раз близость к КГБ вам помогла?

- Когда из-за границы прилетали, отец меня встречал. Всю команду таможенники досматривают, я иду в обход.

- Сам бог велел полные чемоданы проносить.

- Хватило того, что из Бразилии револьвер привез. В Белу-Оризонти продавался в универмаге. Разрешения на покупку не требовалось. 20 долларов - и он твой.

- Калибр?

- 5,6. Шикарная вещь! Перед вылетом опомнился - куда ж девать? Был с собой томик Есенина. Раскрыл на середине, обвел револьвер карандашом. Сижу, вырезаю лезвием из бритвы. Примериваю - влезает или нет. Тут Валерка Воронин в дверях: "Что делаешь? Смотри, заложу на таможне..."

Книжку я заклеил. В багаж не сдавал. А еще трое наших свои пистолеты оставили в сумках.

- Такие же?

- Нет, я один купил револьвер. Они взяли с обоймой. Летели через Нью-Йорк. Американец открывает сумку Лехи Еськова, натыкается на пистолет с коротким дулом. Повертел в руках, кинул обратно: "Следующий..."

- В Москве проблем не было?

- Вот здесь я опасался - не знаю, как ребята проскочили, я книжку положил туда же, куда кладут ключи. Сам прошел через раму металлоискателя. Весь пропотел от страха. Отец так и не узнал.

- Какая судьба у револьвера?

- Продал одному грузину. За половину "Волги".

- Баскетболист Жармухамедов на этом деле погорел. Говорил - пистолет ему в чемодан подбросили.

- Думаю, врал. Сам купил на продажу. Он же из ЦСКА. У нас эту историю разбирали.

- Еще в августе 1969-го вы играли за сборную. В ноябре внезапно завершили карьеру. Почему?

- Заставили!

- Кто?

- Валентин Николаев, тренер ЦСКА. Обвинили в пьянстве. В Минске жил в номере с Володькой Федотовым. После матча выпили грамм по 150. Он по своим делам отправился, я уснул. Стучит Мамыкин, ассистент Николаева: "Где Федот?" - "Понятия не имею". В час ночи снова будит: "Где Федот?" - "Леша, пошел-ка ты на..." - "Ах, ты выпимши?!" Ну и доложил партийцу, который нас сопровождал.

- Федотов-то где пропадал?

- Черт его знает! Вернулся под утро. Вопросов к нему не возникло. Летим домой, захожу в кабину к пилотам: "Братцы, вчера махнул, грозят экспертизой". Дали мне таблеточку: "Теперь хоть бутылку выдуй - не покажет". В Москве партиец лично в диспансер отвез. Ничего экспертиза не обнаружила.

- Что Николаев?

- Нехороший человек. Сколько я больным за него играл - а тут слышу: "Вовка, я бессилен. Давай, пиши заявление..." Мне было 29 лет.

- Он был враг самому себе?

- Тогда игроков не ценили. Николаеву без разницы, кого на правый фланг ставить: "Да вон, Уткина передвинем".

- В другую команду уйти могли?

- Чтоб армейский стаж не терять - только в Ростов. Туда не захотел. Бесков звал в "Динамо". Но сложно из армии в МВД переводить. Проще закончить.

- Каким Николаев был тренером?

- Чемпионство - не его заслуга. Повезло, что в ЦСКА подобрался коллектив, который способен играть без тренера. Он, Бобров, Николай Морозов глубоко не копали. Назовут состав - и дело с концом.

- Всеволод Михайлович тоже тренер не выдающийся?

- С Бесковым не сравнить - у того все было досконально. Установки - часа полтора, разборы - два. Но в 1964-м его за серебро чемпионата Европы сняли. Назначили Морозова. Никто этого понять не мог. Говорит, например, перед матчем в Греции: "Володька, на твоем краю играет какой-то Папа... Папаэмануил. Вася Данилов, а против тебя - Папаиоанну. Е-мое, сплошные папы! Ну, выйдете - сами разберетесь".

Или знаменитый матч 1965-го в Москве с Бразилией. Морозов заявляет: "Кто не выполнит установку - того в сборной не будет!" В атаке у них Пеле, Флавио, потом Гарринчу выпустили. А меня приставили к Паране. Крепыш вроде Думбья. Топчется в центре - я рядышком. Вместо того чтоб отойти назад, страховать середину, где Жора Рябов и медленный Лешка Корнеев по прозвищу Тортилла. Их разрывали - а мы с Даниловым стоим, держим своих. Я получил хорошую оценку, ведь "мой" бразилец не забил. А на табло - 0:3.

- Догадался Морозов, в чем не прав?

- Нет. Я начал объяснять, он отмахнулся: "Теперь играйте, как хотите!" Мы даже по вратарю могли устроить голосование - Яшин или Кавазашвили.

- Зачем?

- Морозов в Яшине сомневался. Но за Анзора проголосовали человека три, Лева-то гораздо сильнее. И в рамке, и на выходах.

ПЕЛЕ

- С Бразилией в 1965-м играли дважды. Футболками менялись?

- В Рио - нет. Не знаю, почему. А в Москве майка Пеле досталась, кажется, Месхи. Мне - Герсона. Куда-то запропастилась. Зато сохранил автографы, которые собрал у бразильцев на банкете в "Метрополе".

- Андрей Биба попросил Пеле расписаться на червонце.

- Надо же! У меня с собой была записная книжка, там и черканули - Пеле, Гарринча, Джалма Сантос... Когда лет десять назад Пеле прилетел в Москву рекламировать кофе, меня пригласили на встречу. В ресторане на Тверской никого из футболистов не было. Абдулова помню, каких-то артистов.

- Пеле узнал вас?

- Сразу разглядел в толпе, замахал рукой. Я принес два снимка, которые сделали перед московским матчем - сборные СССР и Бразилии. Показал, кого из наших уже нет. Он ответил, что из их команды многие живы. Написал на фото: "Другу Владимиру - от Пеле".

- Он и в сегодняшнем футболе был бы королем?

- Сто процентов! Потрясающая техника. Пластичный невероятно, как обезьяна. Взрывная скорость. Всегда уходил резко в сторону под опорную ногу - пока ты развернешься, только в задницу ему и смотришь.

- Кто для вас форвард номер два?

- Немец Уве Зеелер. Чутьишко, играл на опережение. Похож на Герда Мюллера, при этом еще головой много забивал. Росточка небольшого, но выпрыгивал - и словно зависал в воздухе. А вот Эйсебио - не то. Некомпанейский. Эгоист. Все пытался сделать сам, мячом делился неохотно.

- Когда-то вы и Бышовца назвали эгоистом.

- У-у! Как же тяжело было с ним в одной команде! Тянул одеяло на себя, назад при потере мяча не возвращался. Обрежет и встанет. А ты за него отрабатывай. В какой-то момент я не выдержал, заорал Гаве Качалину: "Меняйте Быша!" А группа футболистов вообще ходила к Качалину, просила, чтоб за сборную Бышовца не ставил. Но я в этом не участвовал.


- Из-за чего в Буэнос-Айресе подрались с аргентинцами?

- Яшин принимает мяч, а его сшибает нападающий Лальяна. Лева падает, корчится от боли. К Лальяне подбегает Валька Афонин - и в рыло. Понеслось. Те на Вальку с кулаками, но парень он отчаянный. Любому мог вломить так, что мало не покажется. Я тоже в кутерьме кому-то ногой засадил. Болельщики понеслись с трибун...

- Был среди них свой Гулливер?

- Нет. Наши ребята не пострадали. Да и матч из-за таких пустяков тогда не прекращали. Полиция поле расчистила - доиграли. Наутро обиженные аргентинцы прислали советскому послу ноту протеста.

- В Южной Америке часто полыхало во время матча?

- Мордобоя больше не случалось. Фейерверк был. В Чили по периметру газона организаторы расставили петарды. Подожгли. Но они накренились. Бабахнули не в небо, а вдоль поля. Елки-палки! Мы залегли, петарды свистят над головой - и летят в сторону зрителей.

- Верите, что на ЧМ-1966 в матче за третье место Хурцилава специально сыграл рукой в своей штрафной?

- Нет! Кроме Анзора да Серебряникова никто на эту тему разговоров не заводил. Перенервничал Хурцилава, вот и замкнуло. Он не подлый - наоборот, добрый, наивный. Вырос в грузинском селе. Когда вызвали в олимпийскую сборную, по-русски почти не говорил. Все смеялись: "Ты вчера с дерева слез?" Но обтесался. В отличие от Малофеева, которого в сборной не признавали. Тот как был деревенским парнем, так и остался. Над Эдиком шутили - он в слезы. В игру не вписывался. Бегунок.

- Объясните, как Островский накануне полуфинала чемпионата мира мог допиться до белой горячки, бродить по гостинице в трусах?

- Трусы были спортивные. В них он спускался в бар. Леня загулял, потому что с немцами все равно бы не играл. Раньше замен не было. Кто в стартовый состав не попадал - курил бамбук.

- В Англии позже бывали?

- Как-то на "Уэмбли" играл за ветеранов. В музее видел перекладину, от которой мяч отлетел в финале 1966-го. Когда Бахрамов присудил гол. Меня поразило - она не круглая! Эллипс!

- Бахрамов - классный судья?

- Отвратительный. ЦСКА выигрывает в Киеве, навес в нашу штрафную - мяч хватает руками динамовец Федя Медвидь. Ставит на землю. Вдруг свисток: Тофик назначает 11-метровый!

- Такого не бывает.

- Я вам клянусь. Никаких просмотров не было. Еще и говорит: "Это Поликарпов сыграл рукой". Подхожу к Сабо: "Не стыдно? Скажи Тофику!" - "А что я сделаю?" Йоська - наглый.

- Кого опекать было тяжелее всего?

- Численко. Дергал постоянно. Шустрый, непредсказуемый. С Рейнгольдом полегче. Быстрый, но бестолковый. У меня приличная скорость - что стартовая, что дистанционная. Иногда баловался - специально запускал его себе за спину, чтоб догнать и выбить мяч в подкате. На публику.

- Кто в те годы из защитников считался "убийцей"?

- Эдик Дубинский. Сразу в кость засаживал. Его боялись все. Умер в 34 года, рак легких. До этого два перелома берцовой, саркома... Вышел из больницы, выглядел после "химии" великолепно. Щечки розовые. А через месяц хоронили.

Логофет тоже играл жестко. Генка так боялся не справиться с заданием, что никого не жалел. Прыгал в живот двумя ногами. Тогда это не судилось, карточки еще не ввели. Да и киевляне - звери. Щегольков, Сабо, Хмельницкий, Серебряников то сзади долбанут, то исподтишка локтем под дых. Серебро вообще злючий, как собака. Мог в лицо горсть земли или песка сыпануть.

- Отвечали?

- Мой принцип: схулиганил - получай. В следующем эпизоде так подкатывался, что одной ногой играл в мяч, другой - в голеностоп. Помогало. Но Месхи, к примеру, во всех интервью подчеркивал: не было случая, чтоб я против него грубо сыграл.

- Под конец жизни Месхи тренировал сборную глухонемых.

- Не уверен, что тренировал, - это два глухонемых парня сопровождали его повсюду. Охраняли. Когда напивался, а делал это Миша часто и с удовольствием, бережно укладывали его в машину и везли домой.

ШЕСТЕРНЕВ

- У Корнеева было прозвище Тортилла. А у вас - какое?

- Крэйзи. От Воронина пошло. Нехорошая история.

- Тем интереснее.

- В Бразилии дело было. Воронин рассказал, что побывал в местном борделе. Нам с Хмельницким любопытно, оба холостые. Берем такси - и туда. У Хмеля случилась заварушка. Уж не знаю, что он там хотел творить, но девица заартачилась. Шум, гам. Выскакиваю на лестницу, какая-то болонка тявкает. Пнул ее ногой. Хозяйка вызвала полицию. Проверили документы, обозвали "крэйзи" и отпустили.

В Сантьяго еще веселее. Сыграли товарищеский матч с "Коло-Коло". На банкете каждому раздали визитные карточки. Воронин, знавший английский, разобрался - у "Коло-Коло" собственный бордель!

- Ого.

- По этим карточкам для гостей бесплатно все - девки, выпивка, еда. Поехали большой компанией. Через год снова играли в Сантьяго. После матча с карточками рванули по знакомому адресу. Обрадовались нам, как родным.



- Евгений Евтушенко описывал нам чилийские приключения сборной. По версии поэта, Воронин пошел со всеми, но просидел целый вечер в стороне, играя сам с собой в шахматы.

- В стороне сидел не Воронин, а Шестернев. Ни в какие шахматы не играл, водку пил. Алик - тёпа, с девушками был застенчив. Не понимал, как себя с ними вести, о чем разговаривать. Вот фигуристка Танька Жук со своим братцем Стасиком его и окрутили. Танька была по уши влюблена в Сашу Горелика, с которым каталась в паре. Тот на пигалицу внимания не обращал. И она решила выскочить замуж за Алика. Назло Сашке.

- Брак распался через шесть лет.

- Он изначально был обречен. Дочка родилась с синдромом Дауна. Вторым мужем Таньки стал поп. Уехала с ним в Норильск. Теперь она матушка, ходит в платочке.

- На похоронах Шестернева была?

- Я не видел. Алик, пока играл, не особо нарушал режим. Развязал на тренерской. Со временем в ЦСКА на него махнули рукой. Пьет, чего с него взять...

- А семья?

- В последние годы жил с женщиной, которая работала в баре гостиницы "Националь". Приходил к ней, вместе квасили. Начались проблемы с печенью, поджелудочной. Сильно располнел. Чтоб как-то отвлечь Алика, брали его в ветеранские поездки. Там не просыхал. На столе бутылка водки. Протягивает граненый стакан: "Наливай! Полный!" Рядом ставил второй. Залпом выпивал оба!

- После этого терял сознание?

- Нет! Общался как ни в чем не бывало. Алик никогда не пьянел. Мог выпить сколько угодно. От этого и умер в 53.

- Численко он пережил на полтора месяца.

- Тоже несчастная судьба. Семейная жизнь не сложилась, сын погиб...

- Как?

- Машина сбила. Когда он родился, у Число в "Динамо" уже были нелады с Бесковым. Я спросил: "Сына-то как назвал?" Игорь усмехнулся: "Как-как... Константин Иваныч!"

- Жен у Численко было несколько.

- Одна из них - дочь киноактрисы Зои Федоровой, Вика. Красавица! Но долго не вынесла. Игорек же без тормозов. Помню, расположились у него компанией. Заходит Вика. В крик: "Опять бардак! Пьянка! Бабы!" Число молча вытолкал ее за дверь. Вскоре развелись.

Жил он в однокомнатной квартире на "Динамо". Из какой-то зарубежной поездки привез гигантский фужер. Как ваза. Вливал в него три бутылки шампанского, по бутылке коньяка и водки.

- Боже. Зачем?

- Коктейль! Число любил такие фокусы. Крышу уносило моментально. С первого глотка. Только вдыхаешь пары - и накрывает. Поэтому дома сплошная круговерть. Кто-то приходит, кто-то уходит, кто-то спит вповалку... Незадолго до смерти квартиру обчистили, украли все медали. Для Игоря это стало потрясением.

- За ветеранов играл?

- Приглашали. Хотя он был уже абсолютно раскоординированный. Будто на шарнирах. Как и Воронин в последние годы. Красавец - но после аварии не узнать, лицо одутловатое. Когда на "Волге" врезался в кран, получил страшный удар в челюсть от руля, который вышел через крышу. А Валеру отбросило на заднее сиденье. Это и спасло.

- Он же заснул за рулем?

- Да, утром возвращался домой от какой-то девицы. Сморило. Валерка был загульный, крепко поддавал. Богемный образ жизни, куча красивых девушек вокруг. Мне врезалась в память актриса из Театра оперетты. Ольга, совсем молоденькая, бегала за ним.

- А жена Валентина из ансамбля "Березка"?

- После развода покатилась по наклонной. Стала валютной проституткой. "Подсадной". Работала с иностранцами.

- Как вы избежали участи Шестернева, Численко, Воронина?

- Если выпью, я засыпаю. Кого-то на подвиги тянет, а у меня одно желание - поскорее бы придавить подушку. Хотя не аскет. Вот еще случай вспомнил. Отыграли со сборной в Швейцарии. Ужин. Морозов распорядился, чтоб на столе - никакого алкоголя. Спрашивают: "Кому первое?" Помимо меня руки подняли человек восемь. Воронин пошел на кухню и договорился, чтоб вместо супа нам разлили водку.

- Куда?

- По тарелкам. Повара и официанты обалдели. Но принесли - и мы ложками в прикуску с хлебушком быстренько все вылакали. Естественно, тут же развезло. Морозов в шоке. Вроде не пили, а полкоманды еле на ногах стоит.

БЕСКОВ

- Это же вы с Бобровым после ЧМ-1966 уговаривали Банишевского перейти в ЦСКА?

- Я и в Англии сказал Толе: "Давай к нам". Он был не против. В конце сезона Бобров отправился к нему лично побеседовать. На всякий случай меня с собой захватил. Но за эти несколько месяцев Банишевского в Баку успели обработать. Женили на высокопоставленной особе, дали квартиру, загородный дом. Мы приехали, увидели это и поняли, что ничего не выйдет. Толя уже сам не рвался: "Я здесь повязан, никуда не отпустят".

- Правда, что Бобров пользовался фантастическим успехом у дам?

- О, да! Слетались, как пчелы на мед. В ветеранских поездках постоянно был окружен женским вниманием. Для меня это загадка. Бобров не пытался понравиться девушкам. Не всегда трезвый, говорил с ними грубовато, с матерком. Что их привлекало?

- В ЦСКА вы играли с Бубукиным, главным юмористом советского футбола.

- У Бескова он продержался сезон и вернулся в "Локомотив". Константин Иванович хохмачей не переносил. А Бубукин чудил будь здоров. Едем в автобусе на игру. Тишина, каменные лица - всё, как любит Бесков. Лишь жужжание осы слышно. Села на Бубуку, тот смахнул - и прямиком в глаз массажисту Паше Мысину. Ужалила, на лице фонарь. Команда хохочет, Бесков в ярости, сжал кулак: "Ну, Бубука!"

Или сбор в Сухуми. Вечерняя тренировка. Он с Герой Апухтиным спорит на стакан компота. Бескову говорят: "Мы по воротикам побьем". С ними оставался Васька Иванов, третий вратарь. Упражнение называлось "Суши ручонки". Погода кошмарная, дождь, слякоть. На линию штрафной ставили мяч, специально накладывали на него побольше грязи - и лупили в руки Ваське. Тот мокрый, чумазый. Но делалось все это для отвода глаз. Главная идея была в другом.

- ???

- В полусотне метров от ворот, за беговой дорожкой, административный корпус. На втором этаже кабинет директора стадиона. Звали его Гиви, целыми днями просиживал у окошка. Вечером закрывал, уходил домой.

И вот Бубука с Апухтиным заключали пари - кто с линии штрафной расколотит мячом окно второго этажа. Расстояние - метров семьдесят. Но попадали и разбивали регулярно! А тут Гиви вдруг никуда не ушел. Захлопнув окно, остался в кабинете. После очередной попытки кто-то точен - стекло вдребезги, рама вылетает. И высовывается Гиви в огромной кепке, орет: "Я буду жаловаться Константину Ивановичу!"

Бесков, кстати, тоже интересные упражнения придумывал. Заканчивается тренировка. Берет стул, усаживается в центре поля - и каждый должен метров с 25 навесным ударом пробить так, чтоб мяч лег ему аккурат под подошву. Только после этого идешь ужинать.

- Неужели даже защитники били без промаха?

- Конечно! Кому охота остаться без ужина? Техника удара отработана. Сомневаюсь, что сегодня в чемпионате России многие справятся с этим заданием. Уровень измельчал. Нет крайних защитников, способных поддержать атаку. Мариу Фернандес и Щенников еще ничего. А Смольников - уже не то.

- Почему?

- Медленно соображает, плохо с мячом работает. В наше время в классе Б не играл бы.

РЕСТОРАН

- У вас же был ресторан на территории ЦСКА?

- Да. Смородская меня не трогала. Вот сменивший ее начальник ЦСКА заартачился: "У нас проверки, не знаю, что говорить..." Ну, закрыл. И что? Помещение до сих пор пустует. Всё разломали - следить-то некому. Но, может, по новой возьмусь.

- В бизнес нынче входить легче, чем прежде?

- Гораздо меньше документов надо оформлять. Я-то два года собирал! Чуть с ума не сошел. Все цеплялись - санэпидстанция, БТИ, милиция, пожарные...

Как открылся - еще чаще стали приходить. Всех угощай. Прошу: "Напишите, что нужно сделать". - "Ишь, какой хитрый! А что мы тогда проверять будем?"

- Главные подводные камни ресторанного бизнеса?

- Следить за персоналом.

- Воруют?

- Жуткое дело! Бармен приносит пару бутылок своего виски и разливает. Про мои говорит: "А не покупают!" И как проверишь? Директора на воровстве поймал. Тот два года у меня отработал - построил кооператив.

- Бандиты вас трясли?

- Регулярно. Но я звонил другу - Алику Тохтахунову: "Снова пришли". - "Стрелку" назначай...". Обычно после этого с извинениями являлись: "Что ж ты раньше не сказал, что за тобой Тайванчик?"

- Сколько требовали?

- В 90-х - тысячу долларов в месяц. Солидные деньги. Рядом были борцы из ЦСКА - всегда могли защитить. Пока однажды сами не нагрянули. Все - кавказцы: "Это территория ЦСКА, плати". - "Ребята, я заслуженный мастер спорта". - "Да здесь все - заслюжиные..."

- Искали защиты у того же друга?

- Ага. Хотя мог бы пойти к тренеру, сказать - твои, мол, занимаются поборами.

- Когда-нибудь было страшно?

- Звонит директор: "У нас мужик с ружьем. Грозится всех убить". Бегу туда. Вижу - иноземец. Земляк Шахруди Дадаханова, тогдашнего хозяина футбольного ЦСКА. К Шаху и отправился: "Явился какой-то черт. По-моему, твоего сословия". - "Присылай ко мне..."

- Что тот требовал?

- Денег. Чего ж еще? Официанток перепугал. Захожу я: "Тебя Шах вызывает". - "Ты его знаешь?!" Ружье убрал, исчез.

- Если б не было у вас таких приятелей - не вытянули бы бизнес?

- Нет, конечно. Обложили бы со всех сторон.

- Как с Тохтахуновым познакомились?

- Он играл за дубль ЦСКА, шустрый полузащитничек. Позже стал администратором клуба. Но был картежником, вечно уезжал куда-то. Это после мы узнали, что считался одним из сильнейших в СССР по картежным делам.

- Вы же не только в ресторанный бизнес пытались войти.

- В начале 90-х взял в кредит 15 тысяч долларов, закупил спортивную обувь. Часть повез в Пермь продавать, а там свои бандюки. Все отобрали, голым вернулся. Дома, в Москве, плакал!

- От обиды?

- От бессилия. 8 тысяч долларов чистого долга. Пришлось "Волгу" продать, которую из Венгрии привез.

А потом приятель отдал морской контейнер. Нашел установку, чтоб сосиски разогревала. Открыл палатку. Народ в очереди стоял!

- Деньги пошли?

- Сразу норковую шубу жене купил. Начальником ЦСКА был Барановский. Вызывает: "Алексеич, как не стыдно? Работаешь в какой-то палатке. Вот тебе местечко, ресторан открывай..."

- Коммерческая жилка у вас с юности?

- Да вообще не было. Все футболисты из-за границы что-то на себе тащили - а мы, москвичи, стеснялись. Не умели перепродавать. Из Венгрии привез три ковра - но не нашел, кому сбыть. Так и провалялись.

А Витя Гетманов из ростовского СКА в Чили купил сто мохеровых шарфов по доллару. За турне платили каждому по 500 долларов, еще 400 оставалось. Шарфы здоровенные, пушистые!

- Чемодан раздуло?

- Еле застегнул. В Союзе сдает их по 80 рублей. Барыш - 8 тысяч. Как раз машина. Киевляне промышляли магнитными браслетами от давления, почему-то у них хорошо шло. Но чемпионами были грузины. Брали обувь, рубашки - по паре всех видов. Отдавали в подпольные цеха как образец, те шили такие же.

- В Венгрии вы же не по спортивной части служили?

- В моем подчинении было шесть тысяч прапорщиков!

- Сочувствуем. Ворье похлеще поваров?

- Не то слово! Была статья 50-я - "Дискредитация воинского звания". По ней столько уволил, что генерал мне претензии предъявлял. А эти прапорщики приноровились в подземную емкость для заправки танков бросать блямбочку из металла. Ее и не заметишь, а вымещает наверх много. Эти литры можно слить. Продать. Замеряешь - вроде бензина в бочке доверху. Но однажды танки нечем заправлять стало.

До этого я трудился в военной академии иностранных языков. Серые будни. Затем спорткомитет министерства обороны. Бумажная работа. Восемь пустых лет. Единственная отдушина - поездки в выходные с ветеранами.

- Самая памятная?

- Узбекистан. Банкет, вокруг аксакалы с бородами. Выпивают, плов кушают руками. Потом этими же руками сапоги вытирают. Говорят Боброву: "Сева, давай и завтра матч сыграем?" - "Народ не придет" - "Но мы-то будем..."

- Сыграли?

- Да. Одни аксакалы на трибуне сидели. Главное, по 50 рублей нам заплатили. На БАМ ездили, в Тынде играли. Кибитки осматривали, в которых строители жили. Сальников накупил там пыжиковых шапок штук пятьдесят.

В Молдавии комсомольцы очень радушно принимали. Десять матчей за девять дней, - но еще и девять банкетов! В раздевалку после матчей приносили ведра "Негру де Пуркарь" прямо с завода. Чашкой зачерпывали вместо воды. Так Афонин вышел на балкон - и вниз, со второго этажа. Запястье сломал. Жизнь была разгульная, что и говорить.

ТРЕТЬЯК

- С женой познакомились на свадьбе Шестернева?

- Да. Ирина - тоже фигуристка, выступала в цирке на льду. В 1969-м расписались. 45 лет были вместе. Умерла в этом году.

- Болела?

- Да. Густая кровь. Из-за этого происходит закупорка вен, образуются тромбы. У нас лечить отказались. В институте гематологии заявили: "Дорогая, с подобным заболеванием долго не живут". Нашли клинику во Фрайбурге. Последние пять лет по полгода проводили там. Как ей плохо, на самолет - и в Германию. Почти все сбережения ушли.

Снимали жилье рядом с больницей. Лежать там постоянно не было необходимости. Ирине делали процедуры - и отпускали. После капельницы становилось лучше, силы возвращались, порхает: "Пошли в кафе, магазин..." Но утром опять никакая. Медленно угасала. Вел ее профессор Блюм, с которым общались по-английски. Выяснилось, что в 1966-м он был в Англии на полуфинале СССР - ФРГ. К нам относился с теплотой. Фактически подарил ей пять лет жизни. Сделал все, что мог.

- Внуки есть?

- Нет. Сыну 43 года, в молодости был женат, развелся. С тех пор холостяк. Давай, говорю, порадуй внуками. Но Максим не торопится. Живет в свое удовольствие.

- Что вас от одиночества спасет?

- Дома не сижу. В теннис играю. Раз в неделю участвую в заседаниях КДК.

- Не бесплатно?

- Сто тысяч рублей в год. Вхожу еще в президиум совета ветеранов ЦСКА. Вчера приходил знакомиться новый начальник армейского клуба Михаил Барышев. Полковник, 36 лет.

- В Союзе в таком возрасте полковниками не становились.

- Это точно. Разве что Третьяк лихо продвигался. Хоккеисты всё выигрывали, поэтому каждый год у него - то звание, то орден. Уже не знали, куда вешать. В ЦСКА шутили: "Скоро Владик в полковничьей папахе на воротах будет". Чуть-чуть не дотянул - подполковником закончил. Как и я.

Юрий ГОЛЫШАК, Александр КРУЖКОВ. «Спорт-Экспресс», 21.11.2014

Фотографии: sport-express.ru