ВЛАДИСЛАВ РАДИМОВ: МОЛОДЫМ СКАЖУ ОДНО - УЧИТЕСЬ
НА ЧУЖИХ ОШИБКАХ...
Фото: sport-weekend.com
Он твердо решил, что сезон-2008 станет последним
в его карьере, хотя мог бы еще спокойно пару лет выходить на поле
в составе какой-нибудь команды, где конкуренция намного ниже, чем
в нынешнем «Зените». Только Владислав
Радимов за годы, проведенные в большом футболе, стал намного
мудрее и рассудительнее. Сегодня начальник «Зенита» рассказал о
самых ярких моментах и самых больших разочарованиях в своей футбольной
жизни.
В Болгарии было весело
- Свой первый чемпионский титул вы завоевали не с «Зенитом», а с
софийским «Левски» в чемпионате Болгарии…
- В эту команду я попал от безысходности. Когда расторгнул контракт
с «Сарагосой», дозаявочный период и в российской лиге, и в большинстве
европейских уже завершился. В Болгарии же можно было заявлять футболиста
хоть перед последним туром. Вариант с «Левски» для меня подыскал
Герман Ткаченко. У него в Болгарии были деловые партнеры. Так, чтобы
не шатался без дела. За софийскую команду играл еще мой приятель
Костя Головской, и мы очень весело проводили время.
- Неужели болгарские репортеры были правы, когда написали об оргиях
российских легионеров «Левски» с десятком девиц легкого поведения
на сборе в Швейцарии?
- Ну, это они слегка преувеличили. Столько представительниц этой
уважаемой профессии не то что в одной гостинице, во всей Швейцарии
трудно запросто отыскать. Хотя повод для заметок в бульварной прессе,
честно признаюсь, мы дали. Иногда на тренировки вместе с Костей
выходили сразу же после возвращения из ночного клуба. При этом уровень
болгарского клуба был в ту пору таким, что даже в подобном состоянии
мы выделялись в его составе.
- Противостояние «Левски» и ЦСКА в болгарском чемпионате успели
ощутить?
- Играть в Болгарии и не ощутить его - невозможно. Это даже круче,
чем противостояние в чемпионате России «Зенита» и «Спартака» или
ЦСКА и «Спартака». Многолетняя история соперничества ведущих болгарских
клубов привела к тому, что софийские болельщики практически разделены
на два лагеря. Одни болеют за ЦСКА, другие - за «Левски». Руководители
клуба даже настраивали не на то, чтобы обязательно стать чемпионами,
а на то, чтобы опередить в итоговой таблице армейцев.
- Болгарский язык за несколько месяцев пребывания в софийском клубе
удалось выучить?
- Мы с Головским приходили на тренировки в таком состоянии, что
в первую очередь интересовались у партнеров, почему они до сих пор
не выучили русский. Хотя языки очень похожи, никакого барьера в
общении вообще не ощущалось.
- Как после такой веселой жизни удалось вернуться на настоящий профессиональный
уровень?
- Как раз после того случая в Швейцарии, о котором вы упомянули.
Публикации в болгарской прессе вызвали широкий резонанс, и «Левски»
разорвал контракт со мной. Опять руку помощи протянул мне Ткаченко,
пригласивший в «Крылья». Он в ту пору был президентом самарского
клуба. Насколько мне известно, тренировавший тогда команду Тарханов
отнесся к этому без энтузиазма и согласился лишь потому, что Мирджалол
Касымов уезжал в сборную Узбекистана. На удивление, в Самаре у меня
все сложилось удачно. Уже на следующий год стал капитаном команды,
болельщики приняли великолепно.
Мог вылететь из «Зенита» в середине «серебряного»
сезона
- Ваш трансфер в «Зенит» тоже вызвал неоднозначную реакцию. Многие
считали цену на футболиста, чей возраст приближался к 30, а репутация
была слегка подпорчена публикациями в болгарской прессе, неадекватной…
- Насколько мне известно, сумма трансфера составила 1,3 миллиона
долларов. Сейчас многие футболисты сами могут себя за такие деньги
выкупить, да и руководители «Зенита» в 2003-м не считали ее высокой.
Другое дело, что на первых порах в родном городе, где я до этого
не играл, было безумно тяжело. Получил травму, потом долго набирал
форму - и ничего толком не получалось. Болельщики и журналисты критиковали
так, что мало не казалось. Старался просто не читать газет. К тому
же в команде начались кадровые перетасовки. Многолетних лидеров
Властимил Петржела убрал, а мне, чтобы удержаться, пришлось делать
все возможное и невозможное.
- Сложно ли было доказать свое право на место в составе, а затем
- на капитанскую повязку чешскому тренеру, у которого были свои
взгляды на принципы комплектования «Зенита»?
- Мне доподлинно известно, что Властимил говорил в середине сезона-2003
с несколькими авторитетными футболистами «Зенита» о том, что Радимова
надо убрать из команды. Ключевыми стали две игры. В матче на Кубок
РФПЛ со «Спартаком» меня должны были заменить, а после окончания
встречи посоветовать искать новую команду. Уже разминался футболист
у бровки, и в этот момент я забил. Потом была игра во Владикавказе,
которая стала переломной для «Зенита» в «серебряном» сезоне. Петржела
выпустил тогда сплошной молодняк - Быстрова, Власова, Денисова,
Макарова. Ну и мне едва ли не последний шанс дал. Мы выиграли -
2:0, через два тура после этого вынесли ЦСКА и набрали такой темп,
что самой малости до золота не хватило.
- О пагубной страсти, погубившей тренерскую карьеру Петржелы, хорошо
известно. На ваш взгляд, она отразилась на результатах «Зенита»?
- Дело не только и не столько в игромании. Добившись большого успеха
в первый же год работы в Питере, Петржела просто перестал совершенствоваться.
Начались твориться дела, давать оценку которым не хочется. В «Зенит»
приглашались футболисты, не способные усилить команду. Сейчас и
фамилии их многие не вспомнят, хотя пять лет всего прошло. После
«серебряного» успеха Петржела имел все возможности для того, чтобы
укрепить наш клуб. Его авторитет в глазах руководства был непререкаем,
а болельщики пана просто боготворили. В последние месяцы работы
в «Зените» Петржела даже не выходил на поле на тренировках, хотя
начинал совсем по-другому.
- Вы как капитан команды могли повлиять на Петржелу?
- Это не в моих правилах. Да и никто из игроков не вправе диктовать
главному тренеру, кого нужно приглашать для усиления и кого ставить
в основной состав.
- Тем не менее вам удалось отстоять Александра Спивака, которого
хотели отчислить из команды прямо во время пересадки в аэропорту
по дороге на сбор…
- Не один я ходил к Петржеле, когда возникали конфликтные ситуации.
И Аршавин, и Малафеев высказывали свое мнение.
Про «дебилов из КДК» сказал не вовремя
- Бытует мнение, что Аршавин вообще всегда резал правду-матку, а
вы иногда боялись…
- Я не боялся, просто люди воспитаны по-разному. Считаю, что некоторые
вещи тренеру нельзя говорить ни при каких обстоятельствах, даже
если ты на сто процентов прав. У Андрея своя точка зрения. Он ее
придерживался, да и сейчас продолжает придерживается.
- Трудно приходилось капитану «Зенита», где что ни игрок, то неординарная
личность с неординарным характером?
- Непросто. С тем же Аршавиным у меня был конфликт после одного
из проигранных матчей. Я просил воздержаться от оценок в прессе,
а он дал интервью. Разговор тогда получился довольно нелицеприятным.
Хотя я уважаю мнение Аршавина. Его откровенность в какие-то моменты
помогла «Зениту», но в какие-то и помешала. Подробности внутренней
кухни раскрывать не буду, это должно остаться в команде.
- Сами вы четко контролировали степень откровенности с прессой?
- Старался, во всяком случае. Команда - это очень тонкий механизм,
и на его работу влияют многие факторы. Считаю, что совершенно напрасно
Малафеев и Тимощук занялись своими контрактными делами до завершения
прошлогоднего чемпионата России. Не то время выбрали, можно было
дождаться окончания сезона. Сейчас вот приходится ситуацию с Домингесом
разруливать уже в качестве начальника команды.
- Не боитесь, что публичная критика в адрес недавних партнеров помешает
вам в работе в новой должности?
- Я ребятам это и в глаза высказывал. Речь ведь о том, что не вовремя
они вынесли свои личные проблемы на всеобщее обсуждение, и это пошло
во вред команде.
- Можете припомнить сказанные вами в прессе слова, которые пошли
во вред «Зениту»?
- Навскидку не вспомню.
- Даже о «дебилах из КДК»?
- Пожалуй, соглашусь: подвел тогда команду. Зная, что дело закончится
пятиматчевой дисквалификацией, я бы не стал говорить так резко.
В то время я набрал хорошую форму и выпал на пять игр. Другое дело,
что, по сути, был прав. Нужно было дождаться, пока завершу карьеру,
и потом все высказать о людях, которые за одни и те же нарушения
карают по-разному.
О драке с Риксеном вспоминаю с улыбкой
- Вас, судя по всему, эта история тоже научила быть сдержаннее в
высказываниях, и после знаменитой драки с Фернандо Риксеном на сборе
вы были куда осторожнее в публичных комментариях…
- Да вся та ситуация сейчас воспринимается с улыбкой. С Фернандо
у нас отличные отношения. Когда сидишь на сборах не первый день,
эмоции иногда выплескиваются своеобразно. Если бы не включенные
телекамеры, благодаря которым нашу стычку увидела вся страна, вообще
бы никто на нее внимания не обратил. На тренировках во многих командах
и не такое случается.
- Именно после этого случая Адвокат к вам охладел?
- Нет, что вы! Другое дело, что я прекрасно понимал, на чье место
покупали Тимощука. Равно как и то, что не смогу тягаться с ним.
На позиции «опорника» нынешний капитан «Зенита» выглядел на порядок
сильнее меня, а по другой схеме Адвокат играть бы не стал. По отношению
ко мне - еще раз повторюсь - Дик поступил очень честно. В конце
«золотого» сезона Адвокат обмолвился, что самым сложным для него
было решение посадить меня на скамейку, и он даже об этом голландским
журналистам сказал. Не знаю, и впрямь такое напечатали или нет,
но услышать это было приятно.
- Тем не менее при счете 0:3 в Марселе ваши услуги понадобились,
и, не будь передачи Радимова на Аршавина, не было бы ни Манчестера,
ни Монте-Карло…
- Да бросьте! Не нужно делать из меня героя еврокубковых баталий.
Мы «горели» - 0:3, а могли вообще - 0:5. Хотя, конечно, приятно
сознавать, что есть и мой вклад в завоевание Кубка УЕФА. Пусть не
такой большой, как других ребят.
- На скамейке запасных в Раменском и Манчестере вам было тяжелее,
чем футболистам на поле?
- Не верьте тем, кто говорит подобное. На скамейке всегда легче,
чем на поле. Понятно, что переживаешь, но таких огромных физических
и психологических нагрузок не испытываешь.
- В раздевалке те, кто ковал победу, и запасные радуются одинаково?
- Конечно. Мы все - одна команда.
С Романцевым в сборной работал с удовольствием
- В сборной России ваш дебют получился феерическим. В 18 лет сначала
сыграли против звезд мирового футбола на закрытии Игр Доброй Воли
в Санкт-Петербурге, а затем получили вызов на товарищеский матч
в Австрии…
- Может, мне и помогло то обстоятельство, что я провел первые матчи
за сборную 18-летним. В таком возрасте просто не ощущаешь значимости
события и не зацикливаешься на степени ответственности перед страной.
Ведь тот же Олег Веретенников, блиставший в середине 90-х в «Роторе»,
в сборной так и не заиграл. Он приезжал в национальную команду -
и как-то терялся на фоне бывших и нынешних спартаковцев.
- Вы много играли в сборной при Олеге Романцеве, Борисе Игнатьеве,
Георгии Ярцеве, а Валерий Газзаев и Юрий Семин ни разу не приглашали
вас. Вы не вписывались в тактические схемы этих тренеров или было
что-то личное?
- У Газзаева, пожалуй, личное. Понятно, на кого он намекал, рассуждая
в прессе о футболисте по фамилии Плеймейкер. У Семина сборная действительно
играла по схеме, в которую я не вписывался.
- С кем из тренеров сборной было работать особенно приятно?
- С Романцевым. Я всегда понимал, что от меня требуется. Помню матч
в Бельгии на стадионе «Эйзель». Мне предстояло играть на позиции
«опорника» против знаменитого Энцо Шифо, за которым еще мальчишкой
во время телетрансляций следил. Романцев четко объяснил, как против
него действовать. Вплоть до того, какой ногой при том или ином финте
мяч отбирать. Сразу как-то легко стало. Мы сыграли с хозяевами вничью
- 0:0, и вся игра тогда через меня шла. Я был просто в восторге,
а Романцев скромненько так похвалил: «Вот видишь, ничего страшного!»
- Почему же у команды Романцева, обладавшей громадным потенциалом,
ничего не получилось на Евро-96?
- Когда в команде разброд и шатание, а мысли о дележе премиальных
затмевают футбол, ничего получиться не может. По своему потенциалу
та команда была, пожалуй, сильнее сборной, завоевавшей бронзу на
Евро-2008. Просто переходный период от советского футбола к по-настоящему
профессиональному был в самом разгаре. Когда на тренировке в Ливерпуле
перед игрой с Италией лидеры сборной разругались из-за того, в каких
бутсах выходить на поле, немудрено, что Романцев просто психанул.
Сказал, что отправит всех заявленных на чемпионат Европы игроков
по домам и вызовет 23 новых. Регламентом турнира такое допускалось.
- Вы к антироманцевской группировке примыкали?
- Да мне 20 лет тогда было! Мы с Димой Хохловым заперлись в своем
номере и вполголоса обсуждали, как вообще такое возможно.
Бышовец - не Хиддинк
- При двух тренерах сборной вы сыграли по одному матчу и сами попросили
не вызывать вас больше в национальную команду…
- С Гусом Хиддинком у нас состоялся очень приятный и профессиональный
разговор. За те пару сборов, которые у него прошел, успел почувствовать,
насколько интересно работает этот специалист. Честно признаюсь,
не верил в «бронзовый» успех сборной на Евро-2008, но в том, что
Гус сумеет завести ребят и заставит их выложиться по максимуму,
не сомневался ни минуты.
- Почему же тогда вы решили уйти из такой замечательной команды?
- Я не был готов играть на таком уровне и прекрасно это понимал.
За скоростями нынешних российских «сборников» мне было не угнаться
и два года назад. По этой же причине сразу же отказался от приглашения
в национальную команду и Хохлов, хотя Хиддинк, знавший его по совместной
работе в ПСВ, звал Дмитрия в сборную очень настойчиво. Я попробовал,
сыграл даже один матч против Латвии - и попрощался с Гусом, пожелав
ему успехов.
- С Анатолием Бышовцем у вас был настоящий конфликт…
- Он вызвал меня на товарищеский матч с испанцами в Гранаде. После
игры я обменялся майками с игравшим в тот сезон в «Реале» Фернандо
Морьентесом, которого еще застал в «Сарагосе». На установке не услышал
своей фамилии в числе основных игроков. Бышовец сказал, что выпустит
после перерыва. Ну, ладно, встреча товарищеская, понятно, что нужно
попробовать разные сочетания, дать всем сыграть по тайму. Только
в итоге я вышел минут за 15 до конца матча, который мы проиграли
- 0:1. В аэропорту, откуда сборная улетала в Москву, а я - в Сарагосу,
Бышовец, проходя мимо меня, бросил фразу: «Надо, чтобы из-под колес
не пыль, а искры летели». И как-то выразительно посмотрел на меня.
После этого я не менее резко бросил: «Летите своим курсом, а про
меня забудьте».
- Даже сейчас чувствуется, что о Бышовце у вас остались не лучшие
воспоминания…
- Помните тот знаменитый матч с «Томью», которую Бышовец то ли тренировал,
то ли консультировал? Он тогда так орал на судью, что я не выдержал,
подбежал к скамейке запасных и сказал: «Сядьте на свое место и больше
не поднимайтесь!» После этого была его знаменитая пресс-конференция
с цитатами из Гете. Об Анатолии Федоровиче много разного говорят
в нашем тесном футбольном мире. Как игрок и тренер он добился многого,
но сам же все загубил, проявляя не лучшие человеческие качества.
Не мне его осуждать.
Укрыться от болельщиков в Питере нереально
- Вы для себя решили, что сезон-2008 будет последним в карьере игрока,
но на каждой тренировке «Зенита» в прошлом году выкладывались по
полной программе. Зачем это было нужно?
- Мне это доставляло удовольствие. Да и нельзя было давать повода
молодым для разговоров: «Вон, Радимов дурака валяет, почему нам
нельзя?»
- Коль получали удовольствие от тренировок, то, может быть, стоило
подписать новый контракт?
- Играть на прежнем уровне я уже не мог, прежде всего - из-за своих
ахиллов. Два последних года боли при больших нагрузках были просто
невыносимыми.
- Кстати, где лучше поставлена работа медицинской службы клуба -
в Испании или в России?
- Очень сложно вообще сравнивать сегодняшнюю футбольную медицину
с той, что была еще десять лет назад. Более совершенные препараты
и средства диагностики появились. В Сарагосе спортивная медицина
на очень высоком уровне. Там функционирует специальный центр, куда
приезжают лечить свои травмы даже футболисты «Реала». Хотя все зависит
от конкретного специалиста. Когда я получил травму мениска, то обратился
в нашу Военно-медицинскую академию. Там не было каких-то специальных
приборов, но было так комфортно лечиться, что ни о каком обращении
к зарубежным специалистам даже слышать не хотел.
- Будучи футболистом, вы все время были на виду у публики. Это не
напрягало?
- Мне очень часто хотелось прийти куда-нибудь, где меня бы никто
не знал, и не было никого, кто бы позвонил своему знакомому журналисту.
К сожалению, в Питере это было нереально.
- У меня создалось впечатление, что вам такая жизнь нравилась, и
вы даже из свадьбы сделали светское событие, о котором говорил весь
город…
- Нет, это не так. Просто было никуда не деться, и я воспринимал
все происходящее как данность. Во дворец бракосочетаний пришли журналисты,
которых мы с Татьяной не приглашали. Ну не выгонять же их силой!
После завершения карьеры моя частная жизнь будет меньше интересовать
болельщиков «Зенита», что не может не радовать.
- Сейчас, когда в карьере игрока поставлена точка, не осталось ли
у вас ощущения, что свой потенциал вы реализовали в очень малой
степени и что могли стать звездой даже более яркой, чем Андрей Аршавин?
- Могло сложиться и так - если бы я учился не на своих ошибках,
а на ошибках товарищей. Что уж сейчас об этом говорить? Мне грех
жаловаться на то, как сложилась моя футбольная жизнь. Многие из
тех, с кем начинал, могут мне только позавидовать.
