ИГОРЬ АКИНФЕЕВ: ...СЫГРАЮ ЗА СБОРНУЮ НА ЧЕМПИОНАТЕ
ЕВРОПЫ
Три месяца вне игры Игорь
Акинфеев не провел даром: лучший вратарь страны старательно
лечил колено и смотрел футбол. Когда зрительских впечатлений – о
скоростях, стадионах и телетрансляциях – стало совсем много, Акинфеев
поделился ими с PROспорт.
- Российский футбол очень медленный. Это первое открытие, которое
я сделал, превратившись в зрителя. Когда ты на поле, то находишься
в другом пространстве – думаешь только о том, как бы тебе не забили.
Когда ты на трибуне или у телевизора, за игрой наблюдаешь совершенно
по-иному. Низкие скорости – главное наблюдение. Причем медленным
наш футбол кажется и по телевизору, и вживую. Если не брать игры
ЦСКА, то по пятибалльной шкале я поставлю нашему чемпионату тройку.
Сейчас, правда, чемпионат я почти не смотрю. Только ЦСКА и большие
матчи лидеров.
Трансляции у нас удручающего качества. Например, Владивосток: понятно,
что там сигнал идет с небольшой задержкой. Но когда момент прошел,
камера переключается, а потом снова возвращается на прежнее место
– это не трансляция; я вообще не понимаю, что происходит. Или Ростов:
там все снимают с одной камеры, поэтому основная часть моментов
не видна. У нас говорят, что перед этим чемпионатом закупили камеры,
и качество трансляций улучшается. Незаметно.
Уровень чемпионата не растет. Растут отдельные команды. Правда,
не всегда понятно, во что они играют. Сначала проигрывают 0:3, а
потом выигрывают 4:0 – каша какая-то.
У ЦСКА бывают плохие игры, но их очень мало. Впрочем, в вопросе
зрелищности очень многое зависит от стадиона. «Динамо» – огромная
чаша, почти всегда полупустая, а зрители сидят за 20 км от тебя.
То еще зрелище! Самое удивительное, что не дают сносить стадион.
«Лужники» тоже не самая удобная арена. У меня хорошее зрение, но
половину моментов из «Лужников» я не вижу. Я в принципе не люблю
стадионы, где есть беговая дорожка, – это не для футбола, это для
легкой атлетики. Для меня лучше поиграть на стадиончике нашей базы
в Ватутинках, чем в «Лужниках». Пусть там только одна маленькая
трибуна, зато она будет полной и мы с болельщиками будем хорошо
друг друга видеть.
ЦСКА сейчас строит даже не стадион, а дом. Мой дом – именно так
я его и воспринимаю. Я с четырех лет в ЦСКА и очень жду момента,
когда у нас будет большая и красивая арена. Ее появление – шаг в
клубной истории. Когда стадион построят, болельщиков будет намного
больше – они будут ходить не просто посмотреть футбол, а интересно
провести время. Как на «Локомотив»: у них ведь болельщиков 5000–7000,
но на матчи ходят по 15 000. А все потому, что стадион хороший.
До того как Кержаков уехал в Испанию, было видно, под каким прессом
он находится в Петербурге. А тут приехал в «Севилью» и раскрепостился.
Почему? Ему просто дали играть в футбол. У нас ведь команды играют
как из- под палки. А там футболисты именно хотят играть. Это несложно
делать, когда стадионы и поля хорошие, а болельщиков на трибунах
битком.
В нашем футболе уже два с половиной года как новая власть, но никакого
резкого развития нет. Как вообще футбол может развиваться, если
у нас штампуют искусственные поля – даже в тех регионах, где летом
45° жары? Шанс на спасение один – чтобы ФИФА и УЕФА сжалились над
Россией и отдали нам чемпионат мира или Европы и мы стали строить
стадионы с натуральными полями.
Все радовались за Украину после того, как ей отдали Евро-2012. Плакать
надо, а не радоваться! Потому что России теперь дадут такой крупный
турнир не раньше, чем через 20 лет. Продвигать надо свою страну
– и в футбольном плане, и в жизненном. Город, который принимает
такой турнир, зарабатывает огромные деньги, хотя бы за счет футбольного
туризма. У нас этого как будто не хотят.
Я сторонник того, чтобы пренебрегать красотой игры ради победы.
Если ты занимаешь первое или второе место даже при плохой игре,
ты уже в Лиге чемпионов. Можно играть красиво и проиграть 0:1. Или
играть плохо, но выиграть 1:0. Я выбираю второй вариант: эти три
очка нам пригодятся в борьбе за чемпионство в конце сезона. Понимаю:
болельщикам важно, чтобы были пасики, красивые голы. Но это не балет,
это футбол. В этой игре всем нужен результат.
Все знают, что в европейском футболе я больше других люблю «Валенсию».
Там играет мой любимый вратарь Сантьяго Канисарес. Этим летом ему
взяли сменщика – Хильдебранда из «Штутгарта». Так вот Хильдебранд,
да и вся немецкая манера игры, мне не нравится. Все эти прыжки,
перевороты, игра на публику… Зачем прыгать за мячом, если можно
сделать шаг и поймать его руками? Ну можно прыгнуть на нижний мяч,
чтобы тебе похлопали. Но если ударили с 40 м и ты ждешь, когда мяч
приблизится, чтобы отбить его в прыжке, – этого я не понимаю. Наверное,
тут сказывается мое общение с Сергеем Овчинниковым, который за счет
этого подхода играл долго и уверенно.
Канисареса я люблю за стабильность. Человеку 37 лет, но он по-прежнему
бодрый, бегает-прыгает, весь из себя задорный. За те семь лет, что
я за ним слежу, это самый стабильный вратарь в мировом футболе.
Первый раз я его увидел в финале Лиги чемпионов против «Реала».
Как сейчас помню момент, когда после удара Рауля мяч летел в девятку.
Большинство других вратарей прыгнули бы и нарисовались бы в картинке.
Канисарес за счет ног добежал и поймал мяч руками. У меня такая
же философия.
Примером зрелищной игры вратаря считается удар скорпиона (на видео),
который как-то сделал колумбиец Рене Игита. Я, когда это увидел,
покрутил пальцем у виска. Хорошо, что он позвоночник себе не сломал.
В жизни я стараюсь учиться на своих ошибках. Если прокололся – не
повторять. Главное – прожить жизнь правильно: она одна, и всего
можно не успеть. Кинешься что-то менять годам к 50, а время-то уже
ушло.
В этом сезоне все с какой-то озлобленностью относятся к «Зениту»
из-за размеров их бюджета. Мое мнение: если у людей есть деньги,
почему они не могут ими распоряжаться? Они хотят создать команду
европейского уровня. В жизни ведь главное не то, богатый человек
или бедный. Если в голове хорошие мысли, Господь тебе в любом случае
будет помогать. А если нет – даже с деньгами ничего не получится.
Меня деньги не портят, это я могу сказать точно. Я не из тех, кто
в конце каждого месяца звонит в банк и узнает, сколько в этот раз
перевели на мой счет. Да, это хорошо, что я не бедствую и многое
могу себе позволить. Но деньги на втором плане. Моя цель – прожить
правильную жизнь. Что значит «правильная»? В жизни есть много недоброжелателей.
Огораживать себя и своих близких от них и есть правильная жизнь.
Это не дело, когда журналисты или болельщики считают чужие деньги.
Каждый должен смотреть в свой огород и не подвергать сомнению то,
чего другие добивались годами. Если простой человек отбегает хотя
бы один предсезонный сбор, домой он не приедет. У футболистов таких
сборов как минимум три в году, и на них они потом и кровью зарабатывают
свои деньги. Свой первый контракт я подписал в 2003 году. Сумма
была маленькой, даже смешной по сравнению с той, которую сейчас
платят молодежи. Сначала я собирал деньги на машину – такую, чтобы
не стыдно приехать на базу. Потом стал откладывать на квартиру.
Через год ее купил. Так что все эти годы я жил как и многие представители
среднего класса. На меня не обрушивались миллионы, я шел ко всему
шаг за шагом.
Нас с детства учат, что здоровье – это самое-самое главное. Что
любая ссадинка – это плохо. Настоящую цену здоровью понимаешь, только
получая серьезные травмы вроде моей нынешней. Хотя даже сейчас я
готов сказать, что в жизни есть вещи, которые дороже здоровья. Родители,
например.
За то время, что я играю и выигрываю с ЦСКА, я ничуть не испортился.
Наоборот, я стал лучше. Спокойнее. В 17–18 лет ты играешь и хочешь
всем доказать: я такой хороший, все отбиваю, а если что не так,
то это судья неправ. Потом я понял: в жизни все могут допустить
ошибку – сегодня это сделает арбитр, завтра я. Переломным моментом
был матч в Самаре в 2004 году, когда меня удалили за стычку с Короманом.
Никто весь момент не видел, записи хорошей не было, зато все сфотографировали:
Акинфеев ударил Коромана. Посмотрел бы я на тех, в кого зарядили
с двух метров и попали мячом в голову, прямо рядом с виском! Короман
– игрок, у которого нет человеческих качеств. Убеждался в этом каждый
раз, когда играл против него. Все знают, как он провоцирует соперников
на поле. Тем не менее после того матча у нас был достаточно жесткий
разговор с отцом. После этого у меня есть четкая грань в голове.
Даже когда ситуация нервная, организм вскипает, я стараюсь держать
себя в руках.
Конкуренция считается очень хорошим понятием, но я ее не приветствую.
Я ни с кем не конкурирую, я играю как могу. Сумасшествие, которое
постигает вратарей из-за повышенной конкуренции, – это миф. Чтобы
его доказать, приводят факты о вратарях, которые были склонны к
одиночеству и ни с кем в команде не общались. Я вот считаю себя
очень открытым и веселым человеком.
В России каждый арбитр судит как умеет. Умеют немногие. Из полутора
десятков человек, которые работают на наших матчах, есть шесть-семь
судей, способных провести игру на высоком уровне. При этом я особенно
много внимания на судей не обращаю. Да, обидно, когда тебя засуживают,
когда лишают голов. Но жизнь все расставит на места. Вот Де Сантис
в апрельском дерби 2006 года удалил меня с поля за то, что я якобы
сыграл рукой вне пределов штрафной. Потом его обвинили в коррупции
и отстранили от судейства на четыре года. Пусть это будет ответом
спартаковским болельщикам, которые по-прежнему кричат, что в том
матче у меня была рука. Никакой руки там не было в помине!
До того как Хиддинк приехал в Россию, мне было очень интересно,
что это за человек. Когда познакомились, понял – человек хороший.
Он открыт и честен: все недовольство выскажет в лицо и не будет
говорить что-то за спиной. Меня он полностью устраивает.
Федун как-то сказал, что роль тренера в команде равна 10%. Мне кажется,
человек слукавил. На мой взгляд, разделение равное – 50 на 50. Тренер
выбирает состав, наигрывает схемы, штрафные, стандарты. Он придумывает
– мы воплощаем. В итоге получаются те самые половинки, которые дополняют
друг друга.
Наши европерспективы зависят от игры с Англией, это всем понятно.
Сейчас Англия – непонятная команда: вроде бы такая же классная,
но может потерять очки на своем поле в игре с Македонией. Все будет
зависеть от нашего настроя. В игре с Хорватией он был не тем, что
нужно, – мы чего-то испугались. За полтора часа ни разу не подошли
к воротам, единственный полумомент создали после дальнего удара.
Я с Англией не сыграю. И в начале Лиги чемпионов – тоже. У нас была
беседа с Валерием Георгиевичем, и он сказал: лечись столько, сколько
будет нужно. Это не шишка, которая рассосется за пару дней. Это
серьезная травма, и лечить ее надо тщательно. Так что ближайшие
матчи сборной я буду смотреть с трибуны, а сыграю за нее на чемпионате
Европы.
