Главная
Матчи
Соперники
Игроки
Тренеры

ИГРОКИ

Илья ЦЫМБАЛАРЬ

Цымбаларь, Илья Владимирович. Полузащитник.

Родился: 17 июня 1969, город Одесса, Украинская ССР. Умер: 28 декабря 2013, город Одесса, Украина.

Воспитанник одесской СДЮСШОР «Черноморец». Первый тренер – Георгий Филиппович Кривенко.

Клубы: «Черноморец»-дубль Одесса, Украинская ССР (1986), «Динамо» Одесса, Украинская ССР (1987), СКА Одесса, Украинская ССР (1987–1989), «Черноморец» Одесса, Украинская ССР/Украина (1989–1993), «Спартак» Москва (1993–1999), «Локомотив» Москва (2000), «Анжи» Махачкала (2001–2002).

6-кратный чемпион России: 1993, 1994, 1996, 1997, 1998, 1999. 4-кратный обладатель Кубка России: 1994, 1998, 2000, 2001. Обладатель Кубка Украины: 1992.

Лучший футболист России 1995 года (по результатам опросов еженедельника «Футбол» и газеты «Спорт-Экспресс»).

За сборную России сыграл 28 матчей, забил 4 мяча.

Участник чемпионата мира 1994 года. Участник чемпионата Европы 1996 года.

*  *  *

УЛЫБКА ИЛЬИ ЦЫМБАЛАРЯ

Из раздевалки к тренировочному манежу Илья Цымбаларь шел серьезным, сосредоточенным и во время упражнений на растяжку, предшествующих каждому командному занятию, выглядел полностью сконцентрированным. Когда же наступил черед общих для всех упражнений, вдруг заулыбался, стал по ходу перекидываться словечками, шутками с партнерами. Когда же начались любимые спартаковцами «квадраты», с лица Цымбаларя почти не сходила эта хорошо знакомая всем любителям футбола улыбка, озаряющая во время матчей каждую удачу у вражеских ворот, каждый эффектный эпизод в собственном или партнера исполнении…

— Чему вы так радуетесь? — Сам собой вырвался первый вопрос. — Ведь до начала сезона еще далеко, а впереди тяжелая подготовительная работа.

— Футболу, встрече с ребятами, своими старыми партнерами, знакомству с новыми, полю, пусть и искусственному, мячу, в конце концов. Словом, новому свиданию с любимым делом. Да и Новый год не за горами, один из самых ярких, любимых моих, да, наверное, и всеми праздников.

— Но давайте в этот один из предновогодних дней обернемся назад: чего вам больше принес год уходящий — радостей или огорчений?

— Наверное, всего было поровну. Ни в одном другом сезоне я так не страдал от травм, не пропускал по этой причине такой уймы матчей за «Спартак» и за сборную. Но концовка сезона заставила забыть обо всех злоключениях. Радость от победы в дополнительном матче за звание чемпиона России над «Аланией» перекрыла все предыдущие невзгоды, мои и команды.

— В начале сезона после отъезда за рубеж ведущих игроков Онопко, Черчесова, Юрана, Кулькова, Никифорова вы предполагали, что «Спартак» способен выиграть чемпионат?

— Нет, конечно. Но у «Спартака» есть свои традиции, и одна из главных среди них — ставить перед собой максимальные турнирные задачи. В начале сезона, с учетом того, что в основной состав влилась большая группа молодых футболистов-дебютантов, такой задачей мы посчитали — пробиться в очередной розыгрыш Кубка УЕФА. Но после первого круга всем, надеюсь, стало ясно, что наша молодая команда — одна из лучших в чемпионате, и нам уже захотелось добиться большего. Как видите, добились.

— А вы лично какие чувства испытывали, потеряв привычных, надежных, проверенных временем и матчами самого высокого уровня, да, наверное, и любимых партнеров?

— Сначала ощущения были не из приятных, все-таки сколько лет вместе играли, как будто в дом-новостройку переехал. В то же время, и это главное, не было чувства, что попал в другую семью. Стало сразу очевидно, что молодые ребята, влившиеся в состав, воспитаны в спартаковских традициях, в издавна присущем клубу игровом стиле. Требовалось лишь время, чтобы найти с ними общий язык, причем сокращение этого срока ложилось в основном на меня, как на одного из самых опытных. Но я на свою коммуникабельность в игре, в человеческих отношениях не жалуюсь. Как и другие опытные игроки, довольно быстро достиг взаимопонимания с новичками, и проблемы сыгранности постепенно свелись к минимуму.
«Спартак» вскоре вновь стал единым, монолитным, дружным коллективом на поле и в обычной жизни, нацеленным на выполнение поставленных турнирных задач.

— Вы говорите о «дружном» коллективе. Но дружба — понятие растяжимое. Понятно, если бы речь шла о вашей дружбе с Никифоровым или Онопко, вашими ровесниками, многолетними товарищами по клубу и сборной. Но как-то трудно себе представить в качестве закадычных друзей Цымбаларя молодых ребят, скажем, Мелешина или Джубанова, которых вы в этом году, возможно, и увидели-то в первый раз.

— Нас, опытных игроков, в «Спартаке» осталось не так много, кроме меня — Пятницкий, Тихонов, Горлукович. Для того чтобы молодежь быстрее встала на ноги, каждому из нас пришлось взять над ней как бы негласное шефство. Мы опекали молодых и в игре, и на тренировках, без устали подсказывали им, случалось, даже чересчур жестко. А ведь каждый из новичков — парень с характером, амбициозный, других в «Спартаке» не бывает. Тем не менее, они терпели наше, мягко говоря, ворчание, не высказывали своих обид, из кожи вон лезли, исправляя ошибки, оттого и прогрессировали так, словно играли не в бутсах, а в сапогах-скороходах. За пределами поля мы много общались, обсуждая, анализируя различные эпизоды игр. Но эти отношения я не назвал бы просто деловыми контактами. Конечно, мы не часто общались в обыденной жизни, но много времени проводили вместе на базе в Тарасовке, в постоянном тесном соприкосновении. И я, и другие бывалые игроки помогали ребятам снимать стрессовое состояние перед матчами, успокаивали их, убеждали в том, что они — нормальные футболисты, говорили: играйте, как можете, умеете, и у вас получится. Так и вышло.

— Вам лично прошедший сезон дал что-то новое в игровом, человеческом плане?

— Наверное, дал, хотя ни своего амплуа, ни функций на поле я не менял. Прибавилось ответственности — не только за себя, но и за своих молодых партнеров, вот это я ощутил. Может быть, и моя игра в связи с тем, что у нас родилась фактически новая команда, смотрится теперь несколько иначе. Я этого особенно не чувствую, но со стороны ведь виднее. Не сказал бы, что хотя бы на первых порах испытывал на поле какие-то неудобства, но все же и мне, и другим спартаковским старожилам приходилось теперь труднее, чем раньше, когда рядом находились испытанные бойцы, иной раз требовалось самого себя преодолеть. Но, думаю, все мы с честью вышли из этой ситуации, рядом с молодыми и сами добавили в мастерстве, в уверенности, в задоре.

— Тем не менее, в розыгрыше Кубка УЕФА «Спартак» не смог пройти дальше 1/16 финала, где уступил «Гамбургу». Многие считали основной причиной этого поражения отставание «Спартака», от немецкого клуба в атлетизме. Но ведь еще памятны времена, когда «Спартак», представленный примерно такой же «легкой кавалерией», обыгрывал не менее, если не более сильный, мощный немецкий «Кельн».

— Я тоже не считаю первопричиной нашей неудачи недостаток атлетической мощи, хотя в современном футболе она играет далеко не последнюю роль. На мой взгляд, гораздо большее значение имело отсутствие опыта у игроков, все-таки на этот раз в Европу вышла наполовину обновленная команда. В национальном чемпионате молодежь уже пообтерлась, но европейские турниры требуют совершенно иного уровня и психологической подготовки, и сыгранности, и мастерства. Мы к осени его еще не набрали. Считаю, что главная причина нашей неудачи как раз в этом.

— Но ведь «Гамбург», по крайней мере так виделось со стороны, просто подавил вашу команду силой. «Спартак» осени 1995 года — мощный, уверенный в себе — нынешний «Гамбург» наверняка прошел бы без сучка и задоринки.

— Мне кажется, нельзя сравнивать команды в разных временных измерениях, утверждать, что прежняя была мощной, а нынешняя какая-то слабосильная, чисто игровая. «Спартак»-95 в первую очередь был очень опытной командой, его футболисты вдоволь наигрались к тому времени и за сборные, и в еврокубках, а некоторые — и в ведущих зарубежных клубах. У них была просто железная уверенность в себе, в правильности, убедительности своего стиля, своей манеры, которую они умели навязать любому сопернику. Поэтому та команда и выглядела такой мобильной, всесильной.
— Но ведь спартаковский стиль игры с упором на технику, комбинационность и тогда присутствовал, и сейчас не изменился. Просто нашей нынешней команде еще не хватает уверенности. Не стоит торопиться с выводами по отношению к ней. Дайте только время — ребята «заматереют» по-настоящему, приобретут солидность и, уверен, не посрамят спартаковского флага.

— От чемпионата Европы в вашей памяти остался лишь гол, забитый в ворота сборной Италии, или еще что-нибудь?

— Конечно, не только этот гол. Главное — чувство разочарования. Хотя не вычеркнуть из памяти первые таймы матчей сборной России с итальянцами, немцами, второй тайм встречи с чехами, отмеченные нашей хорошей игрой. И наряду с ними — провалы вторых таймов первых двух матчей и первого — в третьем.

— Можете объяснить причины таких провалов?

— С трудом. И вообще не хотел бы их комментировать.

— Вы пропустили в этом сезоне на редкость много игр: 13 — в чемпионате России, меньше половины матчей сыграли за сборную. Чем это объяснить?

— Обидно, что за сборную под руководством Бориса Игнатьева я не сыграл вообще ни одного матча, никак пока не способствовал ее продвижению вверх в отборочном турнире чемпионата мира. Виной всему травмы. В начале сезона я перенес операцию по поводу коленного мениска. На поле появился несколько раньше положенного срока реабилитации. Это понимали и тренеры — в клубе, в сборной, но надо же было готовиться к чемпионату Европы. Тогда все обошлось. Новая беда подстерегла, когда казалось, что все уже позади: в матче с «Ладой» надорвал приводящую мышцу и опять «ушел на больничный». Никто в этом не виноват — просто такое стечение обстоятельств.

— Почти все ваши некогда постоянные партнеры по клубу и сборной, ровесники играют в зарубежных клубах. По ходу прошедшего сезона сначала турецкие, а потом итальянские и испанские журналисты в своих публикациях вас тоже считали уже своим, Называли даже конкретные клубы, с которыми вы вот-вот подпишете контракт. Выходит, желаемое выдавалось за действительное? Ведь и к новому сезону Цымбаларь начинает подготовку все в том же «Спартаке». Что, решили продолжать и завершить свою игровую карьеру в России?

— И мне за рубежом часто приходилось слышать о несбыточных переходах игроков, не только моем. Видимо, подобного рода сплетни — там неотъемлемый спутник футбола. И о своих так называемых «переходах» в тот или иной зарубежный клуб я узнавал исключительно из прессы, никаких конкретных предложений на этот счет не получал ни я лично, ни, насколько знаю, руководство «Спартака».

— Олег Романцев на днях сказал, что единственный игрок «Спартака», который своей игрой на протяжении многих лет заслужил право уехать за рубеж в любой момент, — это Илья Цымбаларь, если только он этого захочет. Так захочет ли уехать Цымбаларь?

Илья Цымбаларь с призом еженедельника «Футбол» лучшему футболисту 1995 года.

— Однозначно трудно сказать. Смотря в какую страну, в какую команду, в какой чемпионат.

— В какую страну, в какой чемпионат?

— Мне по стилю игры больше подходят испанский, итальянский чемпионаты. Там делается упор в основном на скоростную, техничную игру. Футбол там менее жесткий, чем, например, в Англии.

— Но чемпионат Испании считается вроде бы самым жестким, если не самым грубым.

— А мне он представляется нормальным в этом отношении, да и бывшие спартаковцы, играющие в испанских клубах, например Никифоров, частенько звонят, рассказывают, что у них там все в порядке, никаких особых проблем на поле нет.

— То есть испанский футбол располагает вас к себе.

— Испанский располагает, а российский пока все-таки предполагает. Поскольку предложений из-за рубежа нет, все мои помыслы связаны по-прежнему с московским «Спартаком».

На первом же собрании Олег Иванович Романцев объявил, что наша цель — занимать самые высокие места во всех турнирах, в которых мы участвуем, то есть в «Спартаке» все, как обычно. Даже в очередном турнире Лиги чемпионов ставится задача подняться как можно ближе к пьедесталу, а может быть, и на пьедестал.

— Последний вопрос к вам личного характера. Вас признали лучшим игроком сезона 1995 года. По итогам опроса за сезон 1996 года, разглашая редакционную тайну, могу сказать, что номером один признали другого игрока. Легко ли расставаться с этим титулом, нет ли огорчения, зависти к новому его обладателю?

— Нет ни обиды, ни огорчения. Знаю, что редакция «Футбола» проводит этот конкурс непредвзято, гласно, справедливо, так что, кто бы ни был назван первым, он первый заслуженно. Остается стараться на поле так, чтобы на меня опять обращали побольше внимания, со временем вернуть себе это звание. Другого не дано.

Павел АЛЁШИН

Еженедельник «Футбол» №51, 1996

*  *  *

«В СВОИХ СНАХ ПРОДОЛЖАЮ ЗАБИВАТЬ ЗА «СПАРТАК»

Что с Цымбаларем? Где он сейчас? Такие вопросы приходится слышать чуть ли не каждый день. Это означает, что болельщики Илью помнят. Да и как его, потрясающего технаря и дриблера, прирожденного кудесника, можно забыть?

НА БАЛ Я ТАК И НЕ ПОПАЛ

Воскресный вечер, мокрый снег, слякоть. Огни от гостиницы Украина освещают маленькую площадь и фигуру человека. Это Цымбаларь. Он одет в темную, неприметную куртку и шапочку, наподобие той, в которой играл поздней осенью на международной арене. Илья не один. Как всегда, рядом верная спутница жизни и двое сыновей, Алик и Сережа, в простонародье прозванные «цымбалариками». Идем в ресторан японской кухни, к которой дружную семейку пристрастил бывший одноклубник Ильи Сергей Юран. В уютной обстановке можно спокойно поговорить о сегодняшнем житье — бытье популярного футболиста. Вспомнить хорошее и не очень. Немножко потравить душу.

— Были такие периоды, когда Илья приезжал домой, клал спартаковскую сумку, брал сумку сборной и уезжал, — рассказывает супруга Ирина о прелестях сегодняшнего положения мужа. — Мне так обидно было, даже до слез доходило. Все спрашивала: Илюша, когда же ты наконец закончишь с футболом и мы заживем спокойной жизнью? Нынешний этап для семьи — новая порция счастья. Дети приходят из школы, и первый вопрос: «Мама, а папа дома?» Они хоть и знают, что дома, но никак не могут в это до конца поверить.

— Теперь вещи папы можно забирать и носить, — улыбается старший сын Сергей.

— Представляете, парню 12 лет, а уже мои свитеры и джинсы носит, — искренне удивляется Илья, — мы его теперь дядей Сережей называем. Это просто фантастика, какими темпами наши пацаны растут. Смотрю семейные фотографии, вижу совсем еще маленьких сыновей, и у меня создается впечатление, что это только вчера было. Оказывается, жизнь быстротечна.

— И 1995 год, когда вы были признаны футболистом России номер 1, далеко позади.

— Тот сезон и впрямь был лучшим в карьере. Хотя и последующие годы, включая 1998-й, тоже выдались удачными.

— В тот период о вас говорили в Европе?

— Предложений было много. Хватало и достаточно серьезных. Чего только стоит заинтересованность во мне Реала. Но все дело в том, что узнавал я об этом задним числом, когда все разговоры уже заканчивались

— Как же так получалось? Может быть, вы когда-то заявили руководству Спартака о том, что уезжать не собираетесь?

— Таких заявлений, как и пожеланий об отъезде, я не делал. С руководителями клуба у нас была договоренность о том, что если будет солидное предложение, то проблем не возникнет.

— Выходит, что в Спартаке Реал сочли клубом, не способным сделать солидного предложения?

— Я не знаю, как развивались события. Может быть, клубы просто не договорились между собой. Делать какие — то выводы я здесь не вправе.

— Когда узнали о том, что могли оказаться в Реале, не испытали чувства обиды?

— А что делать — то? Жизнь на этом не заканчивалась. Мне оставалось играть и не останавливаться на достигнутом. А обид ни на кого никогда я не таил.

— Два года назад в российской футбольной среде вам поставили диагноз «пересидел». Согласны с этим?

— Откровенно говоря, да. То, что вовремя не уехал, сказалось на моей карьере не лучшим образом. Окажись я за границей, глядишь, все сложилось бы иначе.



— Если бы у вас была возможность вернуться на пять лет назад, в тот период, когда вы были в фаворе, чтобы вы поменяли? Каких ошибок постарались бы избежать?

— Трудно сказать. 1995 год я доиграл на уколах, колено болело жутко. В 1996 году на первой же тренировке я окончательно его угробил и лег на операцию. Ни о каком отъезде, сами понимаете, речи быть не могло. Вообще — то я не считаю, что допустил какие — то ошибки. Виной всему травмы, а от них никто не застрахован. Всякий раз, когда я выходил на пик формы, меня подстерегали неприятности со здоровьем и мне вновь все приходилось начинать заново. Конечно, можно было бы задаться целью и уехать любой ценой. Но это не по мне. Я все хотел «с корабля на бал»! Чтобы не просто заиграть за границей, а заиграть «с музыкой».

— В 1999 — м, пожалуй, самом черном году, травмы преследовали вас одна за одной. Не возникало ли мыслей о злом роке?

— В тот момент у меня времени не хватало об этом задуматься. Сейчас полагаю, что и не было никакого рока. Просто натура у меня такая: пока можешь бегать — бегаешь, до тех пор, пока себя совсем не доломаешь. Если б себя берег, может, и не было бы таких проблем.

— Сколько у вас серьезных повреждений и сколько из них заканчивались свиданием со скальпелем?

— Всего мне делали пять операций: три на колено и две на паховые кольца. А микротравм было столько, что и не сосчитать. Но это в порядке вещей.

— Сейчас последствия травм дают о себе знать?

— У меня нет наружного мениска, да уже много чего нет в колене. Вообще мои ноги теперь как барометр. Своей жуткой болью, от которой порой хочется на стенку лезть, они мне заранее сообщают об изменении погоды. Хоть какой — то плюс. Могу обходиться без информации синоптиков.

РОМАНЦЕВ БЫЛ МНЕ ОТЦОМ

— Вы никогда не распространялись на тему своего ухода из Спартака. Разговоров вокруг той ситуации по сей день ходит много. Пролейте свет, как же все было?

— Я не буду глубоко копаться в прошлом, скажу лишь, что в той создавшейся ситуации я поступил правильно, никакого осадка у меня от тех событий не осталось. Чтобы не было кривотолков, замечу, что инициатива моего ухода из Спартака исходила от меня самого. Ни Романцев, ни кто — то другой за меня решения не принимал. Так что каких — то обид или претензий к Олегу Ивановичу у меня нет.

— Олег Иванович относился к вам особенно тепло:

— Романцев очень много сделал для меня и как для человека, и как для футболиста. Были времена, когда у нас в Спартаке сложилась настоящая семья — Никифоров, Пятницкий, Онопко, Ледяхов, а Олег Иванович был нам, по крайней мере мне точно, как отец. Большое спасибо ему за это. А что касается нынешних отношений, то, несмотря ни на что, они остались хорошими со всеми нынешними руководителями, персоналом и игроками Спартака. Да и вообще везде, где мы были, нашу семью вспоминают по — доброму. Нигде мы не делали такого, чтобы о нас потом плохо думали. Уважение гораздо важнее популярности.

ОСОБЕННО ПОПУЛЯРЕН В ТАИЛАНДЕ И НА РЫНКЕ

В этот самый момент официантка, извинившись, обратилась к Илье: «Там молодые люди передают вам огромный привет, говорят, что являются вашими болельщиками и желают вам успехов». Ну чем не повод для разговора о популярности? В нем, кстати, участвовали все члены семьи, принявшись рассказывать самые многочисленные случаи, связанные с известностью Цымбаларя — старшего.

— 1996 год получился очень тяжелым, — вспоминает сам Илья. — Я устал и физически и морально. Очень хотелось от всего отдохнуть, пожить тихой, размеренной жизнью. Всей семьей отправились в Таиланд. Десять часов летели, три ехали на автобусе. Наконец — то добрались. Думаю: ну вот оно, тихое место. Пошли в русский ресторан перекусить, а там плакат: «Спартак — чемпион!»

— И все. Началось то же самое, что и в Москве. Автографы, просьбы вместе сфотографироваться, — вступает в разговор Ирина. — А на днях я смотрела по телевизору передачу — встреча со звездой. И там одна женщина рассказала, как на отдыхе в Таиланде услышала клич: «В России нет еще пока команды лучше Спартака, обернулась и увидела молодого человека с мальчиком, а ее муж ей сказал: „Это же Илья Цымбаларь — лучший футболист нашей страны!“

— Представляете, даже тайцы папу знают, — удивляется Сергей. — В этом году мы вновь были в тех же краях, и один таец, увидев нас, начал кричать: Спартак — гуд, Цымбаларь — гуд!»

— По — прежнему Спартак:

— Что вы хотите, — улыбается Илья, — если даже в России не все помнят о моем переходе в Локомотив. Например, курьез произошел в этом году в Нижнем Новгороде. Диктор по стадиону объявил: в команде Спартак производится замена, вместо Ильи Цымбаларя выходит Евгений Харлачев. Я услышал, смешно стало. Самое интересное, что диктор даже не извинился и не внес поправку. Приятно же то, что болельщики и Спартака, и Локомотива ко мне тепло относятся.

— Значит, сейчас популярность не ослабевает?

— Пока нет. Особенно часто узнают на рынках и базарах. В итоге приходится покупать продукты за полцены, а иногда и вовсе бесплатно брать. Запомнился случай, как в одном кафе познакомился с директором завода по изготовлению глюкозы. Подписал ему плакат, поговорили немножко, а он на память подарил мне огромный пакет своего продукта. Так мы до сих пор им пользуемся, жена уже забыла, когда последний раз покупала сахар.

СЫН ЗВОНИТ ЖИРИНОВСКОМУ

— Настал черед поподробнее поговорить о нынешней вашей жизни. Наверное, пополняете культурный багаж походами по кинотеатрам?

— В кино часто бываем, но в основном смотрю телевизор. Например, в плане знания программы телепередач сейчас подкован здорово.

— Политикой не интересуетесь?

— Боже упаси. У нас вон Алик — поклонник «артиста» Жириновского.

— Как — то проезжали на машине мимо Белого дома, — смеется Ирина. — Алик у меня просит: «Мама, дай быстрее мобильник». Берет телефон, набирает какой — то номер и говорит в трубку: «Здравствуй, Жирик, ты сейчас в Белом доме?» Наши друзья до сих пор тот случай вспоминают. Они даже сыну сотовый подарили, чтобы он Жирику мог звонить. А вообще дети все в папу — также любят розыгрыши.

— Да, с юмором у них все хорошо, — радуется Илья. — Все — таки в Одессе родились. Мы даже когда в Москву переехали, никак не могли понять, когда я шучу, а когда говорю серьезно.

— Если возвратиться к сегодняшним вашим дням, чем еще занимаетесь?

— По большому счету ничем. Но чувствую себя весьма уютно. Стараюсь помогать жене по хозяйству. Особенно на кухне. Готовлю практически любые блюда. При необходимости консультируюсь с супругой и пользуюсь ее кулинарными советами. В конечном итоге получается вкусно.

— Может быть, вы в детстве хотели стать поваром?

— Нет. Я никогда не отделял себя от футбола. С детства мечтал только о нем, и никаких мыслей по поводу выбора другого жизненного пути у меня не было.

— Тогда, может быть, ваше кулинарное искусство поможет вам по окончании футбольной карьеры. Откроете свой ресторан и будете там по совместительству шеф — поваром?

— Шеф — поваром я точно не буду, да и ресторан навряд ли открою. Почти наверняка останусь в футболе. В каком качестве, пока не знаю. Но об этом пока ох, как не хочется ни думать, ни говорить. Я чувствую в себе и силы, и возможности играть на приличном уровне. Уверен, я еще смогу.

— Чувствуется, сильно тоскуете по футболу.

— Не то слово. Бывает, прихватит: ну так хочется вернуться в привычное русло. Даже по тяжелым тренировкам испытываю ностальгию.

— А я не ощущаю, что Илюша страдает по футболу, — замечает Ирина. — Он никогда не покажет, что ему тяжело. Не хочет нас расстраивать. Хотя умом — то я понимаю, как мужу сейчас нелегко.

— Значит, Илья — скрытный, как разведчик?

— Ну не могу же я расстраивать близких, — говорит Цымбаларь. — Хочу, чтобы им всегда было нормально и спокойно. А с собой я справлюсь.

— Футбол по ночам не снится?

— Все снится: и тренировки, и игры. Самое интересное, что не мне одному. Иногда у нас с Ирой вообще одинаковые сны бывают. Наутро начинаем рассказывать друг другу, и оказывается, что все совпадает. И команда, и ход игры, и счет.

— Голы забиваете?

— Когда забивает, дергается во сне, ногами машет, — улыбается Ирина.

— Забиваю частенько, — соглашается Илья. — И все время в красно — белой форме. Да и вообще Спартак в основном снится. Все — таки лучшие годы прошли в этой команде. Локомотив — тоже хороший клуб, там все было замечательно и никаких претензий ни к Семину, ни к кому — то другому у меня нет. Но не смог себя я там найти. Локо — это другой стиль, который я так и не понял. Подчеркиваю, это не команда не подошла ко мне, а я не подошел к ней. Я у Семина не мог играть в тот футбол, к которому привык. Меня семь лет учили одному, а тут совсем другое. В общем, затея попробовать что — то новое не увенчалась успехом.

— -Тема голов представляется заманчивой:

— За статистикой не слежу и сколько голов на моем счету, не знаю. Помню только самые яркие, остальные смутно или вообще забыл. Лучший же свой мяч «отгрузил» Реалу.

— А в 1996-м в золотом матче с правой ноги? Неужто хуже забили?

— Я всем вратарям говорил: когда бью с правой ноги, у вас вообще нет шансов парировать удар. Они спрашивали — почему? Да потому, что я даже сам не знаю, куда мяч полетит. Так и в 1996 — м, когда я наносил удар, то не был уверен, что попаду туда, куда надо. Но то, что у меня с правой ногой проблемы, воспринимаю нормально. Еще в детстве усвоил: «Лучше одной ногой владеть хорошо, чем двумя посредственно». Так и играю.

В 20 ЛЕТ СТАЛ ОТЦОМ ДВОИХ ДЕТЕЙ

— Вашему старшему сыну двенадцать, младшему в апреле будет одиннадцать. Вы же совсем рано стали отцом двоих детей.

— В 18 лет появился Сережа, в 20 — Алик. Нормально. Интересно то, что младший родился 20 апреля, Гитлер — 21 — го, Ленин — 22 — го. Те двое были злыми гениями, а наш добрый. Можно было бы его, конечно, Вовочкой назвать, получился бы еще один Владимир Ильич, но для страны это могло бы обернуться нежелательными последствиями.

— Семья по молодости не перетягивала? Удавалось до конца сохранять преданность футболу?

— Естественно, в семье я подзаряжался энергией. И жена, и дети мне помогли добиться того, чего я достиг. Сыновья росли футболом. Жили на базе, смотрели тренировки, сами играли. То, что Сережу назвали именно так, немалая заслуга тогдашнего игрока Черноморца Сергея Гусева. У Алика крестный папа тоже футболист — Юра Никифоров. В общем, моя семья и футбол переплетены очень тесно.

— Вы внесли свою лепту в воспитание сыновей?

— — Практически всегда, когда приезжал, занимался детьми. В угол их никогда не ставил. Были другие методы. Думаю, что ребята меня уважают. Не боятся, а именно уважают, потому и слушаются.

— Илья делал все возможное, чтобы у детей не было звездной болезни, — вступает в разговор Ирина. — Так оно и получилось. Сыновья абсолютно нормальные, и от того, что у них папа такой знаменитый, носы кверху не задирают.

— Я всегда говорил сыновьям, что они такие же обыкновенные дети, как и все, — продолжает глава семейства. — Их же всегда узнавали по фамилии и в садике, и в школе. К ним сразу же было повышенное внимание. Но они никогда этим не пользовались. Выросли скромными пацанами. И их уважают именно за это, а не за фамилию.

— Фамилия — то у вас действительно редкая. Нигде больше такую же не встречали?

— Полных однофамильцев повидать не довелось, да и навряд ли удастся. А вот однокоренные фамилии типа Цымбалюк встречал. Настоящих же Цымбаларей очень мало. Еще только мои брат и дядя. Вот и все.

— Насколько мне известно, ваша семья общается со многими музыкантами?

— В 1995 — м Маликов перед церемонией «Стрельца» подошел и сказал, что он очень хотел бы, чтобы я стал победителем в своей номинации. А спустя какое — то время он объявил мою фамилию. Хорошие отношения с Трубачом, со всей ОСП — студией.

— Мы же из Одессы, мы с ОСП говорим на языке юмора, — улыбается Ирина. — Помню, когда они только начинали свое восхождение после КВН, у них еще была песня «Я ненавижу футбол». Они ее сочинили во время матча Спартака с ЦСКА, глядя на то, как я болею за своего мужа, а потом, как только песню записали, сразу же привезли нам кассету.

НИ О ЧЕМ НЕ ЖАЛЕЮ

— Как думаете, когда у вас наступит определенность в вопросе продолжения карьеры?

— Неопределенность давит, — вздыхает Илья, — но когда она закончится, не знаю. Вспоминаю прошлый год: до 1 марта я ничего не знал — когда, куда. Не очень приятные воспоминания. У многих сложилось мнение, что я обязательно хочу уехать за границу. Да ничего подобного, я и в России еще не прочь поиграть. Скорее всего, так и будет, ведь за рубежом период дозаявок подходит к концу.

— И напоследок… Когда вы вставали на футбольный путь, наверное, прикидывали, каким он может получиться? Ваши ожидания оправдались или вы рассчитывали на большее?

— Я жил в Одессе прямо напротив Центрального стадиона и постоянно чувствовал атмосферу футбольного праздника. Естественно, что моя мечта заключалась в том, чтобы когда-нибудь выйти на это центральное поле и сыграть в присутствии огромного количества зрителей. Она осуществилась. На большее я изначально и не замахивался. В принципе я никогда особо не загадывал наперед, а жил сегодняшним днем. Судьба распорядилась так, что мне довелось попасть в Спартак, выиграть не одно российское золото, познать радость выступления на международном уровне. И я ни о чем не жалею, мне грех жаловаться на судьбу. Нереализованных задумок не осталось. А что будет дальше, посмотрим.

Алексей ЗИНИН

Газета «Советский спорт», 30.10.2000

*  *  *

ЦЫЛЯ-ОДЕССИТ
«Спорт день за днем», 26.12.2010
«В российском футболе три богатыря — Добровольский, Радимов и Цымбаларь Илья»; «Алла Пугачева, танцуй и пой! Все равно, как Цымбаларь, тебе не подать угловой»; «За штангой прячется вратарь, сейчас закрутит Цымбаларь», — в 90-е эти кричалки были популярны не только в стане поклонников красно-белых. 15 лет назад Илью Цымбаларя признали лучшим футболистом России и специалисты, и коллеги-футболисты. Его уважительно величали «нашим бразильцем»… Подробнее ››

© Сборная России по футболу