Главная
Матчи
Соперники
Игроки
Тренеры

ИГРОКИ

Рамаз ШЕНГЕЛИЯ

Шенгелия, Рамаз Александрович. Нападающий. Мастер спорта СССР международного класса (1980). Заслуженный мастер спорта СССР (1981).

Родился: 1 января 1957, город Кутаиси, Грузинская ССР. Умер: 21 июня 2012, Село Церовани, регион Мцхета-Мтианети, Грузия.

Воспитанник кутаисской ДЮСШ «Торпедо». Первый тренер – Карло Павлович Хурцидзе.

Клубы: «Торпедо» Кутаиси (1973–1976), «Динамо» Тбилиси (1977–1988), «Хольмсунд» Хольмсунд, Швеция (1989).

Чемпион СССР: 1978. Обладатель Кубка СССР: 1979. Обладатель Кубка обладателей Кубков УЕФА: 1981.

Лучший футболист СССР (по результатам опроса еженедельника «Футбол-Хоккей») 1978 и 1981 годов.

За сборную СССР сыграл 26 матчей, забил 10 мячей.

Участник чемпионата мира 1982 года.

Чемпион Европы среди молодежных (U-21) команд 1980 года.

*  *  *

ДИРЕКТОР — ДОЛЖНОСТЬ. ПРОФЕССИЯ — ТРЕНЕР

На сей раз Рамаз ничего не забил. Хотя в самом конце матча его гол должен был состояться. Непостижимое умение Шенгелия оставаться одному перед воротами с годами никуда, оказывается, не исчезло. Но штанга спасла ветеранов сборной Москвы. Впрочем, сохранив ничью, они все равно проиграли по жребию — регламент турнира ветеранов, проходившего на столичном «Локомотиве» не предусматривал пробития послематчевых пенальти.

— Так что мой гол, оказывается, был не очень нужен. Да и вообще я приехал сюда не столько забивать, сколько пообщаться со старыми друзьями. Москвичи, киевляне, ереванцы — уже и не упомнишь, когда в последний раз мы собирались вместе, — начал разговор известный в прошлом нападающий тбилисского «Динамо» и сборной СССР, а ныне технический директор сборной Грузии.

— Ностальгия замучила?

— А куда ее денешь? Была сборная Союза, в которую мы все так стремились попасть и которая нас объединяла. Была наша молодость.

— А из прошлого вам хотелось, бы что-нибудь переписать?

— Если бы можно было по-новому прожить 82-й год… У нас ведь на чемпионате мира в Испании была команда, способная намного большее, чем выход в четвертьфинальную группу. Уж поляков-то нам в этой группе по плечу было пройти и попасть в полуфинал. Особенно — с той игрой, что мы показывали годом раньше на отборочном турнире. После двух подряд пропусков финалов мировых первенств мы наконец туда пробились. И ощущение, честнее слово, было такое, будто мы уже сам чемпионат выиграли. Сплошные поздравления.


С мячом — Рамаз Шенгелия.

— Но на сам чемпионат какие-то конкретные задачи ставились?

— Я помню только одну — выход из группы, что мы и сделали. Мне, кстати, она не представлялась сложной. Новая Зеландия — явный «клиент», шотландцы были никак не сильнее нас, да и с бразильцами вполне можно было играть. И даже — выигрывать у них.

— Вы помните, кто вас держал в том матче с Бразилией?

— По-моему, Луизиньо. Причем нередко держал руками, в том числе и в штрафной — какие еще пенальти тогда давать? Но судьи и тогда явно благоволили к нашим соперникам. А жаль — после гола Баля, забив второй, мы вряд ли уже отдали бы победу. Для общего настроя на чемпионат такое начало совсем бы не повредило. А так и Бразилии проиграли, а затем поляков не прошли, сыграв 0:0 вместо победы с любым счетом.

— Перед Испанией, помнится, вас прочили чуть не в лучшие бомбардиры чемпионата.

— Я действительно забивал тогда немало, но никто же не знал, что это за уровень — чемпионат мира и как там даются голы. А когда узнали, поезд уже ушел. Обидно — я был тогда не в самой плохой форме.

— Вы вообще считали свои голы?

— Да, потому что было что считать. Я внимательно следил за публикациями таблиц Клуба Григория Федотова, знал, что одно время шел с опережением графиков и Блохина, и Симоняна. И рассчитывал, честно говоря, хотя бы одного из них превзойти. Но не хватило пороху.

— Это был основной повод для того, чтобы закончить с футболом, едва отметив тридцатилетие?

— Уходить, я считаю, надо вовремя, не дожидаясь свиста трибун. Какой смысл цепляться за футбол, если вчера еще ты стабильно забивал по полтора десятка мячей за сезон, а сегодня не можешь выйти на половину привычной нормы.

— Но, расставшись с тбилисским «Динамо», вы ведь еще сезон провели в Швеции?

— Это уже нельзя было назвать серьезным футболом — так, сделала нам с Тенго Сулаквелидзе федерация подарок на старости лет. «Умео» — любительская команда из второго дивизиона, лишь мы вдвоем были там профессионалами. Контракт был заключен на год, и вскоре после приезда я понял, что не стану его продлевать ни при каких обстоятельствах, как бы мне ни нравилась страна Швеция. Я видел, как молодые ребята, пожарники с малярами, приходили после работы на стадион и носились по полю с горящими глазами. А у меня они были потухшими — я на мяч иногда смотреть не мог.

— Вы знали, в каком качестве вернетесь домой?

— Нет, я летел в Тбилиси безработным, бывшим футболистом без определенных планов на будущее. И очень благодарен Нодару Ахалкаци за предложение работать в федерации. Согласился, не раздумывая. В конце концов, если я что-то в жизни знаю, то, наверное, футбол.

— Технический директор сборной Грузии — звучит, ничего не скажешь.

— Дело не в титуле, а в возможности работать среди единомышленников. Ахалкаци, Чивадзе, Сулаквелидзе и я понимаем друг друга с полуслова. Трудностей в сегодняшнем экономическом положении Грузии хватает, и футбол — одна из немногих отдушин для людей. Потому мы не имеем права трудиться вполсилы.

— С год назад я разговаривал с одним старым болельщиком из Тбилиси. Он сказал, что ходит на футбол все реже — раньше он болел не только за своих, но и против приезжавших «Спартака» или киевского «Динамо». А сегодня — кругом свои. Не тот интерес.

— Нам как воздух нужен стабильный выход на международную арену. Вот приезжала к нам «Университатя» — и словно вернулись старые добрые времена, когда стадион в Тбилиси не пустовал. А что до внутреннего чемпионата — так возьмите хоть российский, он же тоже до союзного недотягивает. Но при этом я совсем не могу сказать, что Грузия обеднела талантливыми футболистами — не случайно же на наших ребят непроходящий спрос за границей.

— А вам самому наверняка ведь делались предложения об отъезде и до Швеции?

— Приглашения-то были, но кто тогда мог помыслить об отъезде. Сулаквелидзе вон после нашей победы в 81-м в Кубке кубков «Вердер» какой контрактище предлагал, но разве можно было тогда даже рассматривать такое предложение? А когда можно было поехать, наше поколение уже постарело. Но не думаю, чтобы я в любом случае надолго уехал из дома. Вы же видите, что грузины уезжают, а через сезон-другой многие возвращаются. Хотя я желаю всем нашим ребятам, играющим за рубежом, успехов. У каждого поколения — свои приоритеты.

— Если чуть помечтать: вы рассчитываете когда-нибудь принять еще раз участие в чемпионате мира в новой роли?

— А почему нет? Играя в футбол, я ставил перед собой только высшие цели — и в «Динамо», и в сборной. И не так редко их добивался. А молодым нашим игрокам в чем-в чем, а в честолюбии не откажешь. Вот у кого глаза горят! Так что у грузинского футбола, считаю, неплохое будущее.

— Сами часто играете за ветеранов?

— Когда время выдается. Или — вот такие приглашения. Приятно вот так вспоминать прошлое, Москву, друзей, сборную. Футбол всегда объединял людей, и никакая политика их не разъединит.

— И что, в милом вашему сердцу футболе прошлого не было; конфликтов?

— Ну, мы нередко ругались, например, с Ахалкаци, но ведь для дела, которое каждый хотел делать только лучше. И сегодня продолжаем спорить по тому же поводу. Но у тех, кто честно работает в футболе, не может быть антагонизмов между собой.

Сергей МИКУЛИК

Газета «Спорт-Экспресс», 31.08.1994

*  *  *

«ВОТ ЕСЛИ БЫ ЧЕМПИОНАТ МИРА БЫЛ В ВОСЕМЬДЕСЯТ ПЕРВОМ…

Температура в здании Грузинской федерации футбола — плюс десять. В кабинетах, помимо старых столов, угрюмых сейфов да учебных плакатов на дощатых перегородках, больше ничего нет. Не беда! Для Тбилиси 96-го это Дворец. В целых три этажа.

Где-то там, за одной из перегородок, кабинет Нодара Ахалкаци — президента федерации футбола пятимиллионной страны. Именно Ахалкаци создал команду, которая 15 лет назад выиграла Кубок кубков. И многие игроки той команды до сих пор вместе с ним. Делают одно дело. Рамаз Шенгелия, лучший футболист СССР 1978 и 1981 годов, как всегда в нападении.

Все, кто видел Рамаза в игре, — и завзятые обожатели, в самые рьяные хулители, — сходились в одном: уж что-что, а голевой момент этот форвард чувствовал, как никто другой.

— Правда ли, что в экстремальные моменты игры некая сила тащила вас к той точке во вратарской, куда через мгновение должен был быть отдан решающий пас?

— Знаете, голевому чутью не научишься. Или оно у тебя есть, или его нет. Не знаю, как назвать свое состояние в тот момент, но на меня вроде как озарение какое-то находило.

Вот, к примеру, играли мы как-то отборочный матч с чехами. Подает Буряк мяч со штрафного во вратарскую. Обменялись мы с ним перед этим мимолетными взглядами, вроде ничего особенного, а меня ноги сами на опережение понесли. Выпрыгиваю — и мяч как раз на мою голову в воздухе натыкается и летит после этого ровнехонько в «девятку». 1:0. Потом еще момент: Гаврилов дает пас, Сулаквелидзе из глубины поля врывается в штрафную, выходит один на один с голкипером и в подкате подсекает мяч. Тот катится в пустые ворота. И деваться ему уже, как ни раскидывай, некуда. Все в оцепенении стоят и смотрят. А у меня в голове — команда: «Вперед, Рамаз!» Делаю ускорение, а мяч вдруг отскакивает от стойки и вылетает в поле. Тут я его обратно и загоняю…

— У вас такой вот дар предвидения — с детства?

— Да, с тех пор, как мяч во дворе гонял. Неплохо гонял, даже старшие ребята стремились взять меня в команду, голов много забивал. А потом, годам к одиннадцати, я что-то жутко плаксивым стал. Все ходил за отцом и просил, чтобы он отвел меня на центральный кутаисский стадион, где проводили отбор перспективных ребят в футбольную школу… Как сейчас помню, натянул я на себя майку с одиннадцатым номером — и ушел к чужим воротам. Возле них всю игру и проторчал. Паса дожидался, чудак. Короче, отобрали из нашей ватаги двух или трех человек, а остальных домой отправили. На стадионе я крепился, а когда родителей увидел, опять в слезы. Бедный папа, я ходил за ним по пятам и умолял попросить тренеров, чтобы взяли меня хотя бы на пару недель. Я рассчитывал, что за этот срок — кровь из носу сумею себя проявить. И был безумно счастлив, когда, внимая просьбе отца, меня взяли учиться футболу.

Учителем был очень хороший человек — Карло Хурцидзе. Что-то он, наверное, видел во мне особенное. Постоянно ставил играть с ребятами более старшего возраста. Приучал забивать мяч из любого положения. Головой, носом, ушами — лишь бы мяч шел в ворота. Земля ему пухом.

— Не боязно было в 77-м переходить в тбилисское «Динамо»? Говорят, что уроженцы Тбилиси всегда были немножко снобами в общении с провинциалами…

— Психологически было очень трудно. Но не поэтому. Тогда из Кутаиси пришли сразу несколько молодых игроков: кроме меня — Чивадзе, Сулаквелидзе, Костава. Попасть в такую команду! Играть рядом с Кипиани, Мачаидзе, Гуцаевым, Хинчагашвили! Это же для нас были короли какие-то! Знаете, становление молодых игроков проходит так же, как и в армии: вначале ты салага, которому следует больше слушать и запоминать. Ну еще и работать больше всех. Это естественно, ибо только так можно завоевать доверие в коллективе. И мы себя не жалели.

Именно тогда начала создаваться наша команда, которая через четыре года выиграла Кубок кубков. Тут огромная заслуга Ахалкаци. Благодаря ему у нас в команде была атмосфера, которую и сейчас вспоминаешь с удовольствием. Вот вы сказали — снобизм. А я вам другое скажу. Виталик Дараселия был по национальности абхазцем, Гуцаев и Хинчигашвили — осетины. Но кто у нас в паспорт смотрел? Никто. И кто вспоминал, из какого мы города? Мы только о футболе думали, отдавались ему до конца. Ахалкаци сам был профессионалом — и из нас профессионалов делал. Очень одаренный и образованный человек. Нам иногда казалось, что на свете нет темы, которую он не смог бы поддержать в разговоре. Как-то очень тонко сбалансировал Ахалкаци отношения молодых с опытными футболистами — и конфликтов на этой почве практически не возникало.

Он все про нас знал, даже кто и как отдыхал после игры. Бывало, кто-нибудь после дня рождения придет на тренировку, ну а аромат-то сопутствующий никуда не спрячешь, так Ахалкаци ничего не скажет при всех, пройдет мимо, как ни в чем не бывало. А потом, дня через три, когда виновный решит, что гроза прошла стороной, мельком, в разговоре совершенно постороннем, даст понять, что знает об этом событии все. Да и, конечно, он знал о нас многое: в Тбилиси трудно что-то скрыть. Если ты вчера был в ресторане, сегодня в курсе весь город. Но при этом мягким Ахалкаци не был. Потому что прекрасно понимал: у молодого человека действительно немало соблазнов, когда он в ореоле славы, когда вокруг многочисленные поклонники и особенно поклонницы. Сколько талантливых ребят так и не раскрылись по-настоящему из-за пристрастия к женщинам и выпивке!

— Говорят, у вас в 20 лет тоже были проблемы, так сказать, с медными трубами.

— Ну как тут не задрать нос, если тебя признали лучшим футболистом Советского Союза? Все вокруг такие хорошие, и в центре — я, король. По земле не хожу, а ступаю, как Иисус Христос. Ахалкаци сразу понял, в чем дело. И раз — поставил на мою позицию Челебадзе. А у Реваза игра пошла как по маслу. За клуб много забивает — в сборную приглашают. Кто ж будет такого удачливого форварда менять? Короче, сидя в запасе, я быстро понял, что к чему.

— А ведь могли поскандалить с тренером, затиравшим юное дарование, и обратить свой взор в сторону какого-нибудь столичного клуба. Думаю, за желающими дало бы не стало.

— Это вообще не приходило мне в голову. Заявление-то написать можно было, но я вряд ли так сделал бы. В Грузии любят футбол с бешеной силой — и мне измены не простили бы. Да и как я потом вернулся бы домой из той же Москвы? Впрочем, Ахалкаци наверняка знал психологию грузина в этом вопросе и мог спокойно заниматься педагогикой, не рискуя никого потерять.

— В 79-м приглашения я сборную ждали?

— Очень ждал. И дебют у меня был неплохой. 28 марта в товарищеском матче с болгарами открыл счет на седьмой минуте. В следующих трех матчах забил еще три гола. Но на Олимпиаду Бесков меня не взял. Почему? Не тот у меня характер, чтобы такому тренеру, как Константин Иванович, подобные вопросы задавать. Но в 81-м он меня снова в сборную вызвал. Есть люди, которые и до сих пор бурчат: вот, мол, Бесков того в сборную не брал, этого. Но вспомним 81-й. Кипиани, Дараселия, Чивадзе, Сулаквелидзе, я… Помню, как в сборную попал, то сразу понял, что тут еще больше надо пахать, чем в клубе. Там на твои регалии никто не смотрит и никем особенно не покомандуешь. Но все равно, нам всегда радостно было, когда в сборную вызывали. И ведь в 81-м мы так отлично играли, вот тогда бы чемпионат мира проводить!

— Вопрос из области теоретических предположений: как могли бы сыграть на испанском чемпионате мира тбилисские динамовцы, если бы вышли на уровень 81-го года?

— Мне этот вопрос по душе. Не знаю, конечно, и никто этого не может знать, но выступили бы, я думаю, неплохо, У нас ведь сыгранность была исключительная, Гуцаев только мяч получит, а я уже знаю, куда он его отдаст.

Что говорить, плохо сыграла наша сборная на чемпионате мира-82. Потом много ошибок находили в вопросах комплектования и выбора стратегии, но, на мой взгляд, мы допустили просчет уже в самом начале подготовки к сезону. Обычно игроки готовятся в клубах, набирают там физические кондиции, а потом их вызывают в сборную. Тогда же решили все переделать, и мы поступили в полное распоряжение тренеров сборной уже в начале года. По моему мнению, не нужны были сборы в Испании, на которых мы играли контрольные матчи с дворовыми командами. Привычный уклад поломался, а пользы из этого извлечь не смогли, и команда приехала на чемпионат далеко не в самой лучшей своей форме. Это я и про себя говорю.

Помимо этого, накладывало свой отпечаток на игру команды и то, что в подсознании у каждого пульсировало… чувство выполненного долга. Еще бы, ведь впервые за 12 лет мы вышли в финал чемпионата мира. Кроме того, потом удалось выйти из подгруппы — то есть задача-минимум в Испании уже была выполнена.

— Как после чемпионата встретили грузинские болельщики игроков национальной сборной?

— Не свистели, но и не аплодировали. А это значит, что очень теплая была реакция: ведь когда-то болельщики нас чуть не разорвали на куски после того, как мы дома проиграли «Нефтчи» 1:2. Пришлось уходить через тоннель, а потом очень шустро садиться в автобус.

— А кто вам больше надоедал на поле — задиристые болельщики или наиболее рьяные защитники?

— Что болельщики? Плохо играешь, кричат: «Давай, брат, на пенсию». Крики — ладно, можно и пережить…

Хотя, конечно, защитники — народ разный. Аджем, Бессонов, Демьяненко — против них играть было одно удовольствие. А есть «автогены». Срубят тебя под корешок — и глазом не успеешь моргнуть. Никулин, Новиков, Жупиков знали толк в этом деле. Я вам случай сейчас расскажу. Вызвали нас как-то с Давидом Кипиани в Москву, играть за сборную. Вечер выдался свободный, и решили мы пригласить в ресторан Серегу Никулина. Подружиться, значит. Посидели мы, выпили. Хорошо выпили. И Дато начал: «Эх, Серега, теперь мы друзья не разлей вода. Вместе пьем, гуляем… Давай потом, когда на поле встретимся, будем друг друга беречь». Сергей
голову поднял, обвел нас взглядом и говорит: «Нет, ребята, на поле друзей не бывает».

— Последний раз вас вызвал в сборную в 83-м Лобановский…

— Верил в меня, наверное, поэтому и вызвал. Но я уже не тот был. Выжат как лимон.

Тяжелая это, оказывается, штука — футбол. У меня, видимо, судьбой был заложен запас в большом футболе на шесть лет — и весь он к 83-му году вышел.

— Наверное, было не очень-то легко расстаться со сборной…

— Знаете, самолюбие самолюбием, но я уже знал, что не смогу выйти на тот уровень, на котором раньше играл. Я ведь не Блохин, скорости особенной у меня не было, все брал за счет отличной функциональной готовности. Защитник просто уставал за мной бегать. Бывает такое. Помните, играл в сборной Аргентины Кемпес, лучший футболист чемпионата мира-78. А куда он потом делся, где блистал?

Сейчас в чемпионате Грузии хорошо играть: сел на автобус — и через несколько часов ты на месте. А у нас как было? Вечером игра тяжелая, теряешь три кило веса, приходишь домой в десять часов, всю ночь не спишь, а в пять утра улетаешь в другой город. Сборная — клуб — сборная. Перелеты, разъезды. И, в конце концов, наступил такой день, что вид мяча стал вызывать у меня физическое отвращение. Эх, надо было взять паузу, уйти из футбола на год. Не сделал этого: все-таки уход рождал массу всяких неудобств — и в первую очередь финансовых. Сейчас жалею. Да разве годы вернешь…

Кстати, я заметил одну закономерность в выступлениях грузинских футболистов за сборную СССР. Защитники — Хурцилава, Чивадзе, Сулаквелидзе, Чохели сыграли больше матчей, чем игроки атакующего плана — Кипиани, Месхи, Нодия, я. Почему? Впереди труднее играть, чем сзади. Разрушать легче, чем созидать.

— Но после ухода из тбилисского «Динамо» стариной, помнится, вы еще тряхнули, поехав в 89-м в Швецию.

— Футбол закончился. Два года мы нигде не работали. Но семью-то надо кормить! Пришел факс в клуб, Кипиани позвонил мне и Тенгизу Сулаквелидзе: «Есть возможность поехать в Швецию, в клуб «Хольсмут». Зарплата — тысяча долларов. Квартира, питание, машина — все за счет приглашающей стороны. Поехали. Помню, забил там за сезон 3 или 4 мяча.

— Зацепиться можно было?

— Нет, только не это, Я на мяч смотреть не мог. Как последний выстрел все равно. Больше мучились там, а мы, наивные, когда ехали, думали, что будет легко.

— А потом была учредительная конференция новой, самостоятельной Грузинской футбольной федерации. В которой вы работаете…

-…С самого первого дня, с 15 февраля 1990 года. И если бы вы знали, в каких условиях мы несколько лет назад проводили чемпионат Грузии! Ведь шла настоящая гражданская война. На улицу днем было выходить опасно, на машине никуда не проедешь, сразу подходят люди с автоматами: «Кто такой?» И не поймешь, кто они сами, полиция или бандиты. Мы, когда команду везли вглубь республики, Бога молили, чтобы ребята живыми вернулись.

— Рискованно…

— Если бы футбол закончился, что бы у людей осталось? Окончательно все в яму рухнуло бы. Сегодня совсем другая жизнь. Не скрою, проблем хватает. И с финансами, как и у всех. Вот вы все по сторонам озираетесь, думаете, почему мы тут ремонт не делаем. И до ремонта руки дойдут. Не это главное: сейчас в республике целых четыре сборные — вот туда все деньги вкладываем. И спасибо большое УЕФА — помогает. Когда пойдут игры отборочного турнира с англичанами и итальянцами, разбогатеем.

— А лично вы как живете?

— Если скажу, что хорошо обеспечен, то совру. Жена в детском саду работает, так получает семь долларов в месяц, это средняя зарплата по стране. А вообще все нормально. Дочери 12 лет. Сыну 17 исполнилось. В футбол играет в кутаисском «Торпедо». Перспективный парень: думаю, будет из него толк. Ну и сам я поигрываю. Собираемся по субботам и воскресеньям в условленном месте. Вот я вам назову, кто приходит: Чивадзе, Сулаквелидзе, Мачаидзе, Хурцилава, Урушадзе, Сичинава, Хинчигашвили, Костава, Нодия — ну, в общем, все. Хороший футбол получается.

Сергей ЩУРКО, Тбилиси - Москва

Газета «Футбол от «Спорт-Экспресса» №31, 1996

*  *  *

«ПЕРВЫЙ НАШ МАТЧ ПРОХОДИЛ В УСЛОВИЯХ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ»

Знаменитый футболист Рамаз Шенгелия вспоминает годы, проведенные в играх за тбилисское «Динамо», рассказывает, как поборол «звезднуюболезнь» и размышляет о сегодняшних непростых днях грузинского футбола.

— Вы считаете, что я рано ушел из футбола? У меня были веские причины. Кстати, я заметил закономерность в выступлениях грузинских футболистов за сборную СССР. Защитники — Хурцилава, Чивадзе, Сулаквелидзе, Чохели сыграли больше матчей, чем игроки атакующего плана — Кипиани, Месхи, Нодия и я. Впереди труднее играть, чем сзади. Разрушать легче, чем созидать…

Так говорит бывший форвард тбилисского «Динамо» и сборной СССР 40-летний Рамаз Шенгелия, который дважды — в 1978 и 1981 годах — был признан лучшим футболистом Советского Союза. Он играл в составе того «Динамо», которое 16 лет назад выиграло Кубок Кубков. Сейчас Шенгелия — один из руководителей Федерации футбола Грузии.

— Не завидуйте футболистам, — вздыхает Рамаз. — Вечером у нас тяжелая игра, теряешь три-четыре кг веса, приходишь домой в десять, всю ночь не спишь, а в пять утра улетаешь в другой город. Сборная — клуб — сборная. И в конце концов наступил момент, когда мяч вызывал у меня ненависть. Может, нужно было взять паузу, уйти на год? Но это создало бы неудобства, финансовые в том числе. Сейчас жалею, но что было, то прошло…

— Болельщики сходились во мнении: у вас было особенное чутье на голевые ситуации. Это природный дар?

— Конечно. Как озарение. Например, играли мы отборочный матч с чехами. Подает Буряк мяч со штрафного во вратарскую. Перед этим мы обменялись с ним мимолетными взглядами. И ноги меня сами на опережение понесли. Мяч «нашел» мою голову и от нее «в девятку» залетел. Потом еще момент был: Гаврилов дает пас, Сулаквелидзе из глубины поля врывается на штрафную площадку, выходит один на один с вратарем и в подкате подсекает мяч. Тот медленно катится в сторону ворот. Все словно оцепенели, стоят и ждут, что будет. А я бегу вперед. Мяч ударяется о стойку и вылетает в поле, а я уже рядом и загоняю его обратно в ворота.

— Вы пришли в тбилисское «Динамо» в 1977 году совсем молодым. Психологически трудно было?

— Тогда из Кутаиси приехало сразу несколько молодых — Чивадзе, Сулаквелидзе, Костава. Все мы были ученики Карло Хурцидзе. В «Динамо» в те годы играли такие звезды, как Кипиани, Гуцаев, Мачаидзе, Хинчигашвили. Наш тренер Нодар Ахалкаци ко всем относился ровно, по заслугам. Именно тогда создавалась команда, которая через четыре года выиграла Кубок Кубков. Это была команда единомышленников, друзей. Виталий Дараселия был абхазец, Гуцаев и Хинчигашвили — осетины. Но кого тогда это интересовало?

— Помню, была и у вас «звездная болезнь», после которой вы долго не появлялись в основном составе…

— Когда в 20 лет тебя признают лучшим игроком СССР, трудно не задрать нос. Но Ахалкаци быстро нашел мне место на скамейке запасных. На мою позицию он поставил Челебадзе, который здорово играл. Его даже в сборную пригласили. С тех пор я навсегда излечился от «головокружения».

— Рамаз, как вы оцениваете будущее футбола Грузии?

— Грузинская футбольная Федерация работает девятый год. В каких условиях мы проводили первый чемпионат! Шла гражданская война, было опасно выходить на улицу — кругом люди с автоматами, и не поймешь, кто милиционер, а кто бандит. Когда возили команду в другие города, молились, чтобы все вернулись живыми. Сейчас ситуация нормализуется. В Грузии четыре сборные. Очень помогает УЕФА. Мы — оптимисты.

— А дома вы находите поддержку?

— Мой девятнадцатилетний сын, как когда-то и я, выступает в кутаисском «Торпедо». Говорят, перспективный парень. Дочка — школьница.

— А сами вы играете?

— В команде, за которую выступают Чивадзе, Сулаквелидзе, Мачадзе, Хурцилава, Урушадзе, Сичинава, Хинчигашвили, Костава, Нодия… Это мы для души, и скажу вам — хороший получается футбол. Игроки все — мои друзья. «Команда, без которой мне — не жить…»

Ян ГОРЕЛОВ, Нью-Джерси

Еженедельник «Yonge Street Review» №35, 18.02.1999

© Сборная России по футболу