Главная
Матчи
Соперники
Игроки
Тренеры

ИГРОКИ

Александр ПРОХОРОВ

Прохоров, Александр Владимирович. Вратарь.

Родился: 18 июня 1946, г. Брест, Белорусская ССР. Умер: 7 января 2005, Москва.

Клубы: «Неман» Гродно, Белорусская ССР (1965), «Динамо» Минск, Белорусская ССР (1966–1967), «Металлург» Запорожье, Украинская ССР (1968–1969), «Динамо» Киев, Украинская ССР (1970–1971, 1976), «Спартак» Москва (1972–1975, 1976–1978), «Красная Пресня» Москва (1978).

Чемпион СССР: 1971.

Лучший вратарь СССР (приз журнала «Огонёк») 1974 и 1975 годов.

За сборную СССР сыграл 3 матча.

За олимпийскую сборную СССР сыграл 6 матчей.*

Бронзовый призер Олимпийских игр 1972 года (был в заявке команды, на поле не выходил).

*  *  *

ФУТБОЛЬНЫЙ ПИНГ-ПОНГ

Начинал он с того, что был чемпионом Белоруссии по настольному теннису. По футболу мог стать и чемпионом СССР — но так и не стал, хотя лучшие годы провел в двух командах, где вроде бы золото только и выигрывать. Киев — «Спартак», «Спартак» — Киев, Киев — «Спартак»… Как в том самом пинг-понге.

Дом на Тверской. В соседях до недавних пор Бесков, а лет пятнадцать назад — и Старостин. Ваза на столе. Розы.

— Не просто ваза — приз от «Огонька». Вратарь года, — усмехается хозяйка, Людмила. — А что таблички нет — так это квартиру нашу обчистили и вазу тоже унесли. Потом нашли воришек, вазу вернули — но без всего. Навел, кстати, на наш дом парень из «Спартака». Маму мою связали. Через год от переживаний инсульт — умерла…

Портрет сына на стене. Он десять лет как в Бельгии. В «Мехелене» играет. Свой дом, жена-голландка.

Прохоров изменился, здорово изменился с вратарских времен — но взгляд! Глаза! Взгляд — прежний. Вратарский. Острый.

И вспоминаю я, как уехав однажды из Тарасовки с обидой, Александр Владимирович больше там не появлялся. Ни разу. До сих пор.

СЕВИДОВ

— И отец у меня тренер был по настольному теннису в Бресте, и сам я до чемпиона Белоруссии доигрался, в четырех Спартакиадах участвовал. Но тянуло в футбол. Начал в 63-м за сборную института — и пошло, пошло… На Песчаной, помню, проиграли сборной Москвы — 1:3, и меня, первокурсника, Севидов Сан Саныч пригласил в минское «Динамо». Где и Глухотко, и Денисенко — большие вратари. Оттуда в гродненский «Неман» перебрался, класс Б. Там на меня посмотрели: что за вратарь? Кот в мешке! Ну, играл в теннис — что с того? Вызвал тренер: «Не обижайся, в будущем на тебя рассчитываю…»

— Так и вышло.

— Ага. Апрель, в классе Б уж два тура прошло — телеграмма: «Выезжай срочно!» «Неман» Черновцам 0:3 проиграл, Ивано-Франковску — 1:4. С львовским СКА играть, страшной командой, где одни венгры в основе, а тренирует Шапошников Сергей Иосифович. Неделю меня натаскивали, вышел — и та-а-к сыграл! Два пенальти взял, а мы «дурака» забили — 1:0 выиграли… Никто не ждал. Тут же Севидов фамилию мою вспомнил — но теперь уже я самолюбие выказал: «Лучше в классе Б играть, чем у вас в дубле!»

— А все равно оказались в Минске.

— Севидов за горло взял. Специально в Гродно товарищеский матч организовали, мы против Минска, меня лучшим вратарем класса Б признали, в список «22 лучших» угодил, «мастера спорта» дали… А мне 18 лет. В Гродно дали квартиру однокомнатную, брата в медицинский институт пристроили. Но тут Минск узнает, что я не служил, — и переводом забирает. На ставку.

— Звездочки тоже дали?

— Нет, погоны в Киеве уже получал. Так вот, играю за минский дубль — в основе Толя Глухотко, здоровенный парень, опытный… Севидов любил опытных. Выпустил меня как-то против «Шахтера», «Зари». А против Киева не рискует, снова Глухотко в основе. И минут через пятнадцать 0:2 горим! Дома — а народу битком! Кидает меня Сан Саныч на замену, я на лица киевские смотрю — Мунтян, Бышовец, Соснихин… На мандраже и сыграл. Выручил.

— А Севидов?

— Севидов на будущий год меня чуть подвинул. То в дубле, то на заменку. На подхвате. Вот я в «Металлург» запорожский и подался — и поля хорошие, и народ душевный, и стадион полный… А Минску обидно стало, накатали письмо в федерацию, Гранаткину — мол, сбежал Прохоров. Много из-за меня бумаги извели, но к июню за «Металлург» заявили. И пошла масть — заиграл! Жене вот-вот второго рожать — так приносят мне ключики. Трехкомнатная в центре города. А как-то играть нам в Сочи против грузин — машинка прилетает. Смотрю — а в ней Петрашевский Алик, он тогда у Лобановского правой рукой по селекционной части был. Еще в «Днепре», не в «Динамо». Так и так, говорит, прислал меня Валерий Васильевич: к нам переходи, заказывай условия. Макаров, директор «Южмаша», на футболистах не экономил. «А с армией как?» — «Все уладим!» Назавтра играю за «Металлург», смотрю — Лобановский на трибуне. Удачно все сложилось, после матча к Петрашевскому в «Волгу» прыгаю, мчимся к Лобановскому. А тот любил, чтобы все солидно — «люкс» в «Горизонте», банька… Начал обобщать: «Мы тебя посмотрели и сегодня, и раньше — приглашаем. Нет проблем — ни с квартирой, ни с деньгами, ни с перспективами…»

— Но до «Днепра» вы так и не доехали…

— Какие-то дни спустя лейтенантик на «воронке» к базе подъезжает. «Есть такой?» — «Есть…» — «Одевайтесь!» Ну, думаю, в Днепропетровск повезут. Домой на пару минут заглянул, жене записку оставил: «Уехал в Днепропетровск», — и на вокзал. Под конвоем. А привозят меня… в Киев. В «Динамо». У меня — глаза на лоб. Говорю этим товарищам — не хочу, мол, в Киев… «А вас, Александр, кто-то спрашивает?»

КИЕВ

— Не помог Лобановский?

— Он молодой тогда был, но деловой, подтянутый — папочка в руках, и тренировать успевает, и финансами заниматься, язык подвешен что надо… Но тогда сил не хватило. А меня, упирающегося, отправили в часть: «Подумай…» День сижу, одежка на мне гражданская — выпрыгнул в окно, и бежать. Аэропорт недалеко. В Запорожье, думаю, рвану, домой. Но в последний момент испугался — и вернулся. Так же, через окно. А к вечеру Коман Михал Михалыч прибыл по мою душу. Мадьярский говорок: «Сашка, ты н. э. дуры, Маслов тэбя смотрел, в курсе дэла…» И повез на динамовскую базу. А там как раз ребята съезжаются на 21-х «Волгах» — Мунтян, Серебряников… Смотрю на номера — сплошные «нули». Блатные, значит. Коман Серебряникова отзывает: «Выть-ка, иды вон, Сашку, земляка своего, опекай!» С Веремеем в номер поселили. Тоже молодым. В первый день я обедать стеснялся, Коман силком в столовую тянул…

— Тренировку первую помните?

— Тем же вечером слышу — шум внизу. И разговоры: «Привезли кого-то — то ли нападающий, то ли защитник…» Беру перчаточки, спускаюсь, а мне на поле и места нет. Банников с Рудаковым в первой сборной играют, Васька Кириченко в олимпийской — а тут Прохоров какой-то!

— Как разобрались?

— «Ты, Сашка, пока сбоку, с молодыми…» У меня тут же мысль — дослужу в Киеве и вернусь в Запорожье. Тут Бышовец с Пузачем меня окликают — давай, дескать, в ворота. Минут сорок проверяли — пар пошел! А с балкона, краем глаза вижу, и Рудаков, и Банников смотрят. Шушукаются. И понял я, что с одной тренировки «поднялся»… А дружба началась потом, когда всех в один дом поселили — и Трошкина, и Матвиенко, и Боговика, и Кощея, и меня. За дубль и с ЦСКА здорово отстоял, и с «Черноморцем». Маслов сразу мне поощрение — денежки в конверте, билет до Запорожья: «Жену перевози!» Возвращаюсь — и против московского «Динамо» за дубль снова Маслов ставит. Чувствую — и Кириченко на меня косо поглядывать начал, и Рудаков. Банников — тот постарше, на сходе… Едем в Москву, и там-то впервые услышал, что «Спартак» мной интересуется. А жена москвичка, загорелась — в Москву! В «Спартак»! Это после четырех-то игр за киевский дубль… 70-й год, команда как раз разделилась: первенство Союза своим ходом идет, а человек семь киевлян к чемпионату мира готовятся.

— Удачный вы момент для переговоров выбрали.

— Не я — Старостин. Прислал за мной к гостинице «Пекин» разведчика своего, Коршунова. Привозят меня в знаменитую избушку на Красносельской. «Николай Петрович, да я в армии!» — «Дослужи, мы тебе и квартиру в Москве сделаем, и все…» Это за пять часов до игры! Так я расчувствовался, что бутсы на игру забыл — пришлось у Боговика одалживать. На два размера меньше…

— Сыграли удачно?

— Изумительно. За «Спартак» Амбарцумян вышел, Петров, Калинов — и 0:0. Маслов тем же вечером ко мне в номер заглянул: «Никому не говори, но получать будешь столько же, сколько Рудаков с Банниковым…» Сборники в Москве остались, а против Луганска меня первым номером поставили. В основной состав. И тоже — 0:0! Тут и расслабился — доверие почувствовал…

— О «Спартаке» думать забыли?

— Особо и не думал. Киев есть Киев. Да и к олимпийской сборной меня подключили, с поляками отыграл… Как-то подходит Витька Серебряников: «Не устал на автобусе ездить? Иди к Деду, проси машину! Стесняешься — сам за тебя подойду." Через день Маслов: «Сашк, говорят, ты автомобиль хочешь?» Неудобно! «Да нет, не хочу…» — «Да ладно, мне Витька сказал — сделаем автомобиль». И подогнали беленькую «Волгу». С оленем на капоте.

— Команда оценила?

— Оценила. Зашли Трошкин с Матвиенко. Сели, шампанское разлили… Отлучаюсь на кухню. «Что случилось?» — «Да машину посмотрел». — «Какую машину?!" А Трошкин с женой пришел, Татьяной — она потом за Веремея замуж вышла. Ка-а-к она ему двинет: «Парень год играет — у него «Волга» уже! А у нас?!" Потом Севидову по иронии судьбы «Динамо» доверили. Приезжает, одет с иголочки, «Мальборо»… И тут я — на машине. «Ого, и у тебя «Волга»?!" С намеком — у деревенского, дескать.

— У Севидова вы больше сидели, чем играли.

— Это точно. От случая к случаю. А «Торпедо» квартиру предлагает на Автозаводской улице, «Спартак» тоже, «Зенит» опомнился… В Киеве рассказал, а в ответ: «Севидов у нас не вечный, а ты теперь хохол — никаких переходов!» Тем более в «Спартак». Они против Киева — это истерика, установку на игру давать не надо было! Тем более, если Ловчев играл — его киевские даже в сборной не воспринимали. Органически. Вонючкой звали.

— Но в «Спартак» вы все-таки перебрались.

— Да, а Киев вслед дисквалификацию навесил. Годовую. «За нарушения режима…» Какие нарушения? И не попадался, и не увлекался этим… Еще Пузач на прощание подошел: «Куда ты, б…, лезешь? Сегодня здесь, завтра там — как предатель…»

СТАРОСТИН

— …Комнатка рабочая у Николая Петровича узенькая была — стол, табуреточка да пара стульев. Только ветер гуляет. А потом соседями стали, домой к нему захаживал — откроет, бывало, древний комод, а там коньяк.

— Заладилось у вас в «Спартаке»?

— Нет. Туров десять в основе — и не выручаю. Задергался, нервничать начал… Да и «Спартак» тогда на распутье был — старики уходят, сплошной молодняк в составе. Едешь в какую-нибудь Алма-Ату — не знаешь, что привезешь. И с Симоняном поначалу отношения не сложились. Это нынче в соседних комнатах работаем, вспоминаем, смеемся, а тогда — глухо. Будто нет меня. Из состава вылетел. До тех пор, пока Юрка Дарвин ошибаться не начал… Вернулся я — и больше никому место не отдавал. Ни при Симоняне, ни при Гуляеве, ни при Крутикове с Бесковым.

МОСКВА — КИЕВ — МОСКВА

— В 74-м пошла масть! Думал, если не «лучшего вратаря» возьму, то в «33 лучших» — без вопросов. А Лобановский уже в «Динамо» работал: «Давай, возвращайся…» Меня в Киев и потянуло. Забурлило — молодость вспомнил, Украину, все… Киев только Суперкубок выиграл. Жена говорит: «Я уже не лезу — решай сам!» Старостин ее тогда на чаек вызвал: «Люда, ты мудрый человек, так на мою Антонину похожа — какой Киев?!" Тогда я квартиру на улице Горького и получил. Не хотел брать, шумно — но опять Старостин убедил. Если, говорит, эту не возьмешь, потом другую долго будешь ждать. Но в Киев я съездить успел — и не квартирой меня оттуда «Спартак» выманил, а обещанием, что вообще с футболом завяжу, если не образумлюсь. Ни Лобановский не поможет, ни Петрашевский, ни большой их приятель Валерка, сын Щербицкого.

— Что ж не помогли?

— Не до меня Лобановскому было — его тогда самого чуть не сняли. Взбунтовалась команда — Коньков, Колотов, Женька Рудаков… У Блохи в номере собирались, два ящика шампанского, икорка, карты: «Ну, кого снимать будем?» В ЦК дело разбиралось! Мне Лобановский говорит: «Я сам, Caш, не знаю, что делать!» Словом, сбежали мы с Витькой Звягинцевым. Тот в «Шахтер», я в «Спартак» вернулся.

— И что увидели?

— Смотрю — команда валится, ни обстановки, ничего, народ поменялся… Да и Крутиков — мужик чудной. Говорит мне: «Ты, Саш, только скажи, когда готов будешь!» Перед Тбилиси собрался я с мыслями: «Федорыч, готов я…«Меня народ хотя и любил — а тогда освистали. Но сыграли 0:0, и все в норму пришло.

— Только «Спартак» в тот год из высшей лиги вылетел.

— Непонятная была обстановка. Крутиков главный, Варламов и Гиля Хусаинов вроде как помощники. Гиля футболист заслуженный — но тренировать-то дело другое! В Луганске последний матч, помню, проиграли — я тоже запустил… А «Торпедо» принципиально нам помочь не захотело, отдало игру «Арарату».

— Знали в «Спартаке», что не помогут земляки?

— Догадывались. И говорили в городе, что отдадут они «Арарату», но мы надеялись… А потом письма начались. Звонки. Чтоб «Спартак» в высшей оставить. Комсомольцы к нам всякие приезжали, из МК партии товарищи: «Сейчас меры примем, заступимся!» А Ловчев возьми да и выступи: не надо нам этого, лучше вылетим и честно вернемся. Но до конца никто поверить не мог, что будем в первой лиге играть. Думали, вытащат.

КОНСТАНТИН ИВАНЫЧ

— Не вытащили.

— Стали кумекать: кого тренером брать? Взяли Бескова. Тот сразу по-барски беседы вести начал: «У меня планы, то, се…» В Сочи на сборах мне говорит: «Пойдем, посмотрим, есть на примете рыжий интересный…» Посмотрел я на этого рыжего — нет, говорю, Константин Иваныч. Однобокий какой-то. «Да ни хрена ты в футболе не понимаешь!» Шавло это был… Потом Гаврилова в «Динамо» задвинули, Бесков ухватился: «Будет играть!» «Якал» Константин Иваныч много — а играем ни шатко, ни валко. Мучаемся. А соперники как на подбор — то «Текстильщик» ивановский, то деревня какая. Деревне пяток загрузим, а как серьезнее кто — проблемы. Но коллектив хороший был, притерлись ребята. Как-то «Пахтакор» очков на семь оторвался, Бесков меня дергает как капитана: «Все, ты должен собрать команду!» Что делать — собрал. Поговорили. Прониклись. Только Ловчев в углу сидит, бурчит что-то под нос… Тогда слух ходил, будто в «Спартаке» два лагеря — Прохоров против Ловчева. Так и было — только со мной вся команда, а Ловчев Гаврилова подмял да Шавло. Какой там «лагерь»?!

Романцев, помню, в команду пришел — со всеми на «вы» разговаривал. Я его приструнил — кончай, мол, «выкать»… С божьей помощью в высшую выкарабкались. Кому обещали — всем квартиры дали, только по Ярцеву вопрос завис. Меня в команде Батя звали, так Жорка мне говорит: «Да кто мне, Батя, квартиру эту даст — в 29 лет?!" После игр домой к себе уезжал, в Кострому. Бесков меня как-то пытал: «Тебе не кажется — этот, костромской, у себя напьется, потом возвращается?» Да нет, отвечаю, Константин Иваныч. Это вы зря. Тогда Бесков на час раньше в Тарасовку стал приезжать, по комнатам пройдет, принюхается — но у нас все чисто, прибрано было…



А как Жорка квартиру из Бескова выбил? Уехал в Кострому свою — и не возвращается. Дней десять. Шум начался — и так забивать некому! Бесков на меня, мат-перемат: «Где этот…? Твоя работа?!« — «Какая работа, Константин Иваныч?» — «Он квартиру просил — а зачем мне ему в 29 давать квартиру, я лучше молодому дам! Все равно в высшую выйдем — буду новых набирать…» Но в итоге дал. И в высшую «Спартак» вышел, и ходило на нас в тот год по 20 тысяч. А я только на одну игру не вышел, с Кемеровом, 0:4 «Спартак» проиграл. Но дергал нас Бесков прилично, на нервах мужик был… Сложный. Того же Новикова, тренера, обматерить мог при всех.

Помню еще, как в номер к себе Константин Иваныч вызывал, интересовался настроением в команде: «Смотри, чтоб сплава не было…» Боялся этого дела страшно. Как-то «Пахтакор» в лидерах шел, играть нам в Ташкенте — подходит ко мне узбекское начальство с деликатным разговором: давайте, мол, ничейку распишем. Я — к Бескову. И слышу: «Ты что, сдурел?!" И — матом. Дескать, пусть у них полный стадион, пусть жара сорок градусов — дернем этот «Пахтакор»! Старостин Андрей Петрович на скорую руку нас с Ловчевым в очередной раз помирил — и в самом деле грохнули узбеков, 3:1… А когда, не приведи Господи, проиграем, да на поезде домой возвращаемся — кошмар. По два часа разборы игры устраивал.

— В 76-м, слышал, «Спартак» сдачами баловался. Было?

— Не было. «Заре» 0:2 проиграли, мяч я запустил с нулевого угла — но даже там чисто было. Был еще случай — тот же «Пахтакор» к нам с Папаем Мишу Барского подослал, администратора. Чтоб игру отдали. «Мы и ковры вам сделаем, и по тысяче каждому!» Да вы, отвечаю, и так нас обыграете, по жарище-то. В игре мяч в кочку попадает, в ворота катится — и штанга! Администратор тот возле штанги моей стоит, скулит: «Пропусти-и-и…» — «Видишь? Момент!» 0:0 сыграли. А сложнее всего против Никонова мне игралось — даже не против Блохина. С «Торпедо» вообще ужас был, не игры. . Еще помню, как в Лужниках мячик от ворот выносил и вместе с куском земли — Старухину на ногу. Позорище! Помню, как народ дурел — федерация заставила после каждой ничьей пенальти бить. Серии. Тут Ловчев сориентировался: что мы мучаемся? «Управление футбола нам дурь запустило, а мы им тоже…». С Тбилиси ничья — и полчаса после пенальти по облакам били. Нарочно. Потом в раздевалку уходим, и грузины за нами следом. Судья не знает, что делать! Неделя проходит — постановление: «Пенальти убрать…» А у меня с пенальти порядок был. От «Шахтера» из пяти четыре, помню, выловил. Сумасшедшая игра была. Почти как в Кельне — тоже бешеная. Я пеналь взял, так вице-президент их, бывший вратарь, ко мне подходил. Контракт предлагал.

ПРОВОДЫ

— Дасаева когда в команду привезли — помните?

— Как не помнить? Стеснительный такой татарчонок, дохленький… Думаю: как стоять-то будет? Смех один! Ножки, ручки — палочки. Но до того, как меня Дасаев в воротах сменил, еще интересное приключилось. Мы уже в высшей, играть нам с Тбилиси — Бесков выборы капитана затеял. Прямо перед игрой. Ребята за меня голосуют — а Ловчев в истерику впадает. Натуральную. Николай Петрович: «Давай, Саш, сходим к нему, я тебя прошу." Ну, давай. Идем. Тот в номере сидит. В трансе. Говорю: «Из-за такой ерунды? Да забери ты эту повязку!» 0:2 мы проиграли, едем в Ворошиловград — и чувствую я в себе неуверенность. Мандраж. К Бескову подхожу — освободите, Константин Иваныч, от игры. «Что? Почему? Да Ринат, пацан, два тайма за дубль отыграл…» На том сошлись, что два-три тура передохну и вернусь. А Ринат пару раз в Ворошиловграде мимо денег выскочил — но повезло: где в штангу, где в коленку… С «Локомотивом» — тот же случай. И он выручил, и штанги. 1:0 выиграли. Чуть приподнялся «Спартак». В июле в Ташкент ехать, я уже ноль, бедный родственник… В Тарасовке оттренировались, Бесков в машину к себе приглашает. «Вместе в Москву поедем?» — «Нет, Константин Иваныч. Я спокойненько, на электричке. А сказать что хотите — говорите так…» В Ташкент команда без меня уехала. Бесков ни в дубле меня не назвал, ни в основном. А я в сумочку вещи побросал, собрался — и на электричку. Домой. Потом узнал: Бескову доложили, будто я ребят подбивал Рината «плавить». Близко такого не было. Ни в мыслях, ни в разговорах. И в отношениях наших до сих пор — все на высшем…

— Проводы вам «Спартак» не предложил?

— После Ташкента пригласил меня Николай Петрович: «Проводы сделаем?» — «Не люблю этих мероприятий, спасибо. Поиграю еще…» Звал меня Корольков в «Кубань». Первая лига, условия — дивные. Домой ко мне Жора Ярцев пришел, Глаша, Хидя. С шампанским. Других проводов мне и не нужно было.

ТРЕНЕР

— В «Кубани» вы, однако, так и не оказались.

— То своя история! Когда в Киев собрался было из «Спартака» возвращаться, стоим в коридоре с Витькой Звягинцевым, разговариваем — а навстречу Базилевич с Аликом Петрашевским. Под душком. Базилевич мне ехидно: «Что, в Москву звонишь?» У Звягинцева нервы не выдержали, он Базилевича, заслуженного тренера, за шкирку хвать, приподнял: «Удавлю сейчас…» Не любили Базилевича ребята. Шептун. Шу-шу, жу-жу… Петрашевский встрял: «Да вы что, ребята?!" А то Витька что угодно мог сделать, трясло его всего. А два года спустя вопрос с «Кубанью» должен был решать Сыч Валентин Лукич. Сколько я у него в приемной просидел, в Скатертном переулке, — так и не принял. Через секретаршу: «Занят». Потом узнаю, что они с Базилевичем на сестрах женаты…

— И вы тренером стали.

— Жизнь заставила. В Казахстан позвали — команды у них хорошие, шахтерские… Семь лет там отработал. Не худшие годы. Только много позже узнал, почему играть мне не дали. Что жены в нашем футболе вопросы решают…

— Вы не знали, что многое, например, через Валерию Николаевну Бескову решается?

— О-о-о! Это случай особый! Она — молодец. Зайдешь к ней с коньячком… Она «наперстки» достанет, за стол зовет — и начинает разведку. «Как обстановка? Что в команде?» Все нормально, отвечаю. Народ готовится, задачу понимает. «Каждый квартиру в Москве хочет. Еще — в сборной играть…» — «Да-да, это правильно!»

ВЕТЕРАН

— Чемпионом мира стал в Портленде среди ветеранов. В том году снова приглашали — но по финансам не вытянули мы поездку. У ветеранов календарь бешеный. Я в ветеранской сборной всех застал — и Шестернева, и Стрельцова. Столько анекдотов рассказать можно! Как Стрельцова на игру звали: «Анатольич, 40 минут до поезда!» — «Рано…» — «25 осталось!» — «Рано…» — «Анатольич, пять минут!» — «Поздно…» Сколько великих погибло — из-за пьянок, как правило. Вот смотрите, фотография — мы с Шестерневым Аликом… Альбертом Алексеевичем. Ежедневно по две бутылочки. Поэтому сейчас и нет его.

— Представляю, как ветеранов принимают.

— Да как! Особенно в тех краях — Сибирь, Дальний Восток… Обязательное условие раньше было — чтоб Эдуарда Анатольича привезли. Обещали. Привозили. Даже на поле выпускали, хоть он не игрок уже был… Нагрузка адская. Во Владивостоке местные выпустили два состава молодых ребят. А у нас — кому 45, кому 50. Но никаких, не уступим — 0:0! В Грузии тут были, Давида помянули… Я вспомнил, как в Монреале, на Олимпиаде, в одном номере жили. Как плакал он на балконе: Лобан на пять минут даже не выпустил. «Саша, у меня два сына, мне не простят… Я — Кипиани! На секунду не вышел! Как детям в глаза посмотрю?!»

ЦЕРКОВЬ

— У Бескова «коронка» была: в день игры — в тарасовскую церковь. Неподалеку от базы. И я туда же ходил. Часто поутру встречались — я туда, он оттуда… У Бескова-то не поспишь. Это при Никите Палыче можно было часиков до десяти. Но мы с Папаем первыми ласточками были. Еще Ольшанский — все еще потягиваются, а он уж на ногах. Полчаса как кремы в голову втер. Чтоб не лысеть. Сейчас спрашиваю: «Серега, помнишь?» — «Не, не помню…»

Юрий ГОЛЫШАК

Газета «Спорт-Экспресс», 16.05.2003

© Сборная России по футболу