Главная
Матчи
Соперники
Игроки
Тренеры

ИГРОКИ

Сергей ПРИГОДА

Пригода, Сергей Григорьевич. Защитник.

Родился: 4 ноября 1957, Москва. Умер: 9 октября 2017, город Векшё, Швеция.

Воспитанник спортивного клуба «Подшипник» (первый тренер – Анатолий Алексеевич Ильин) и московской СДЮШОР «Торпедо» (тренер – Борис Алексеевич Батанов).

Клубы: «Торпедо» Москва (1975–1988), «Эстер» Векшё, Швеция (1989–1990), «Вестервикс» Вестервик, Швеция (1991–1993).

Чемпион СССР 1976 (осень) г. Обладатель Кубка России 1986 г.

За сборную СССР сыграл 19 матчей.

*  *  *

ОТЦОВСКИЙ МЯЧ

Капитан столичного «Торпедо» Сергей Пригода, вспоминая свой, теперь уже двенадцатилетний дебют в высшей лиге, считает его «приятной неожиданностью». Задумывается и говорит, что «тогда казалось: ни в «Торпедо», ни тем более в сборной, играть никогда не буду».

Однако вышло иначе. В осеннем первенстве-76 на месте переднего центрального защитника новичок провел все матчи в основном составе, получив золотую чемпионскую медаль. В следующем году был приглашен в сборную, играл против будущих участников аргентинского чемпионата мира — сборных Голландии и Франции, в традиционном списке «33 лучших» значился среди первых номеров сезона.

В детстве он жил на зеленой Люблинской улице, неподалеку от нынешней станции метро «Текстильщики». Это потом уже появились новостройки АЗЛК, забурлила жизнь московской окраины, а два десятка лет назад на Люблинской — прежде она называлась 1-я улица текстильщиков — были пятиэтажные крепкие кирпичные дома. И никаких кинотеатров поблизости.

И телевизор был еще с маленьким экраном, и жил Сергей вместе с родителями и старшим братом Сашей в одной комнате коммунальной квартиры, на первом этаже, с окном, выходящим во двор. Впрочем, телевизор, даже когда купили большой, братьям был не нужен. Разве что во время трансляций английского и мексиканского футбольных мировых чемпионатов. Но трансляции из Англии девятилетний Сережа помнит плохо. Вот мексиканские запомнились, может, потому, что сам уже играл за официальную команду мальчиков на первенство Москвы. А на передачи из Лужников или со стадиона «Динамо» жалко был тратить время, неудержимо тянуло во двор, где между стойками детских качелей шли свои бесконечные футбольные схватки.

Куда же это все ушло? Ведь, кажется, совсем недавно было: и волнующие до легкого озноба договоры сыграть двор на двор, и ожидание конца уроков в школе, когда успеваешь только бросить сумку, чтобы играть и играть — до прихода родителей с работы. И звать никого из ребят не нужно было — бились класс на класс или сговаривались между собой, разделяясь на две команды. Саша, как всегда, в воротах, а он, Сережа, в отличие от брата, стремился забивать голы. Не странно ли, будущий штатный защитник в детстве не любил играть в обороне?

Нет, пожалуй, не странно. Любовь к футболу была столь велика, что не хотелось расставаться с мячом хотя бы ненадолго. Наблюдая из окна за сыновьями, и особенно за неугомонным младшим, Анна Николаевна говорила мужу: «Одно только хорошо, они всегда перед моими глазами — в футбол играют…». Григорий Елисеевич, водитель второго таксомоторного парка, не воспитывал сыновей строгостями и запрещениями, избегал лобовых внушений; его авторитет в семье прочно стоял на преданности избранному делу, своему трудовому коллективу.

Забегая вперед, отмечу: сыновья унаследовали отцовский талант преданности делу, людям, в них однажды поверившим. Надев торпедовскую футболку, Сергей словно присягу принял. С гордостью говорит об отце:

Играют ЦСКА - «Торпедо». Слева Александр Тарханов, справа — Сергей Пригода.

— Он для меня — пример постоянства. Почти тридцать лет за рулем, никогда не менял места работы, его партийный стаж исчисляется десятилетиями. И я играю в одном клубе, хотя были разные приглашения…

Пришел день, когда он с братом и еще несколько мальчишек отправились на ближайший стадион «Подшипник» — записываться в настоящую футбольную команду. Из ребят 1954 года рождения — Сашин возраст, Сережа на три года младше — кое-кого приняли, в том числе и Сашу (у него были хорошие вратарские задатки, потом его приглашали в ЦСКА, он окончил автомеханический институт, приходит сейчас на каждый матч «Торпедо»), а Сереже тренер сказал: «Хочешь защитником?» Тогда он был мал ростом, и на большом поле играть еще силенок не хватало. Наверное, поэтому тренер и задал ему такой вопрос. Но Сережа защитником быть во дворе не привык. Сразу кого-то обвел, побежал с мячом к чужим воротам, ударил, попал в живот сопернику — и все. Больше до мяча дотронуться не удалось. Испытание закончилось. И, тем не менее, услышал от тренера: «Будешь правым защитником в младшей команде мальчиков». Вскоре он стал ее капитаном.

Несколько лет играл за «Подшипник» на первенство Москвы, подрастая вместе с теми, кого отобрал тренер Анатолий Алексеевич Ильин. Подрастая в прямом и переносном смысле — только за год вымахал на двадцать сантиметров!

Прослеживая становление футбольной личности, задумываешься об истоках. Откуда забил родничок? Да и может ли кто научить мальчишку играть в футбол? Ведь детские тренеры отбирают далеко не всякого. Значит, помимо природных данных (теперь-то их развитие научились прогнозировать на много лет вперед), должно быть заложено в мальчишке, принятом в детскую команду, и своеобразное предназначение для такого нелегкого дела, как футбол. А, может, все остальное — это уже счастливая или несчастливая игровая судьба? Разумеется, если начальный удар по мячу возвестил и начало судьбы, а не стал просто очередной детской забавой, метко брошенным снежком, забытым через мгновение.

У Сережи Пригоды был не снежок, а мяч. Подаренный отцом. Мяч — не игрушка, хотя был предназначен для игры. Сейчас Пригоде идет тридцатый год, в футбол он играет без малого четверть века. Тут преданность делу особого рода. Он прежде всего футболист и был им на своей улице детства, в мальчиковой и юношеской командах, наверное, не в меньшей, а в большей степени, чем потом в известном клубе высшей лиги, Потому что требовались иные доказательства. Он стал личностью в футболе оттого, что не стать ею не мог.

Встречается ли Сергей со сверстниками из «Подшипника»? На поле не встречается ни с кем, но после игры у раздевалки его иногда ждут. Минувшей осенью увиделся с тезкой — Сережей Крюковым, бывшим полузащитником, а теперь капитаном Советской Армии, приезжавшим в Москву в отпуск из Афганистана. Обрадовались оба, вспоминали свою командочку — совсем неплохая, все время в призерах были — пожелали друг другу удачи.

В пятнадцать лет младшего Пригоду приняли в торпедовскую группу подготовки при команде мастеров, Он стал играть под руководством Бориса Алексеевича Батанова — до окончания средней школы. Когда Батанову предложили возглавить иногороднюю команду, вышедшую в первую лигу, он взял на сборы и правого защитника Пригоду.

Выходит, прощай, Москва, «Торпедо»? Нет, о расставании речь не шла, Сергею предоставлялась возможность пройти стажировку в дубле иногородней команды. Однако вскоре стало ясно, что стажировкой дело не закончится. Этой команде самой нужны были перспективные молодые игроки. Словом, после всех нервотрепок и неувязок, месяца через три, Сергей вернулся в Москву. А тут оказалось, что юношам 1957 года рождения разрешено еще сезон играть за команды групп подготовки в первенстве Москвы. Так Пригода попал еще к одному торпедовскому тренеру — Николаю Николаевичу Сенюкову и год спустя, после его рекомендации, — в дублирующий состав «Торпедо».

С дублерами работал Виктор Михайлович Шустиков, рекордсмен высшей лиги по числу проведенных в ней матчей — 427! Причем все из них — за московское «Торпедо». До сих пор не побит (и вряд ли это произойдет при все усложняющемся футбольном процессе) и другой его рекорд — 253 календарных встречи подряд без замены. Закончив выступать в начале семидесятых годов, Шустиков упросил торпедовское руководство разрешить ему играть в дубле. И провел в нем еще один полный сезон.

Привожу эти сведения для того, чтобы подчеркнуть, к какому воспитателю попал восемнадцатилетний Сергей Пригода. А если учесть, что в вместе с ним в дубле играли вратарь Анатолий Зарапин, Юрий Миронов, Сергей Гришин, Евгений Храбростин, ставшие заметными мастерами, то, наверное, не удивительно, что торпедовцы выиграли турнир дублеров. В мае следующего, 1976-года на поле Лужников состоялся дебют Пригоды в высшей лиге. В матче против «Зенита» он играл переднего центрального защитника, отвечал персонально за ленинградского нападающего Александра Маркина, действовавшего в ту пору в атаке особенно удачно.

«Торпедо» проиграло — 1:2. Оба гола забил Маркин. Пригода был сам себе судья. Вот когда он как и после отправки на стажировку в иногороднюю команду, во второй раз мысленно распрощался и с высшей лигой, и с надеждой попасть когда-нибудь в сборную СССР.

Утром на загородной базе он отправился на тренировочное поле по тропинке, протоптанной дублерами. И вдруг услышал за своей спиной: «Ты куда?». В этом оклике старшего тренера Валентина Козьмича Иванова было все: и понимание состояния не оправдавшего надежд молодого игрока, и желание подбодрить, и ивановское иносказание, мол толи иди и тренируйся с основным составом, то ли вообще уходи из команды…

На разборе игры старший тренер не ругал. Наоборот, сказал, что верит в него. Но ему самому не нужно было снисхождения. Этого Сергей боялся больше всего. Снисхождение проявляют к слабым. Правда, в слабого защитника Иванов не стал бы верить.

А потом начались, по выражению Пригоды, те самые те «приятные неожиданности», которые выпали на его долю в начальном сезоне. Он стал постоянно играть в основном торпедовском составе. «Юный Сергей Пригода — жесткий, цепкий, смелый защитник, зло играющий на опереженье, — скажет о нем, представляя своих товарищей, победивших в осеннем первенстве-76, капитан команды Владимир Юрин. В конце того же 1976 года Сергей вошел в состав молодежной сборной, отправился вместе с ней в дальнее зарубежное турне.

Все остальное — это его счастливая или несчастливая игровая судьба (о ней, пока он играет, судить рано, да и, как уже было сказано, он всегда сам себе судья), судьба команды, избравшей его капитаном.

Сергей Пригода — главный тренер шведского клуба «Мугеда».

Почти десять лет назад я брал у него интервью, и мне понравилось, что он не скрывал собственных недостатков, говорил о том, что не хватает пока выдумки при организации ответного наступления, не всегда удаются четкие подачи мяча с фланга, невелика стартовая скорость…

Теперь мы встретились и рассуждали о другом. О том, что он за проведенные в «Торпедо» годы выступает уже с третьим поколением игроков. Начали загибать пальцы: Леонид Пахомов, Николай Худиев, Анатолий Дегтярев, Вадим Никонов, Валерий Филатов, Владимир Сахаров, Владимир Бутурлакин — первое поколение; Евгений Храбростин, Анатолий Соловьев, Сергей Петренко, Василий Жупиков — второе поколение; Дмитрий Харин, братья Николай и Юрий Савичевы, Сергей Муштруев, Дмитрий Чугунов, Николай Писарев — нынешнее, третье поколение.

После перечисления Пригода говорит:

— Грустно становится. Душе чего-то не хватает. Ушли те, с кем делил все радости и горести. Разве такое забывается? Когда меня привлекали в сборную, в ней были Давид Кипиани, Владимир Веремеев, Виктор Колотов, Владимир Онищенко… Большая школа. Сейчас один Олег Блохин остался. Многие из тех, с кем играл и против кого играл, уже тренерами стали, иначе как по имени и отчеству их не называют в футбольном мире, а я все как будто вижу их рядом на поле, все вроде бы продолжаем играть вместе…

И вдруг без всякого перехода, смущенно и по-доброму улыбаясь: «Бывает, и сейчас приглашают в сборную, потренироваться, главным образом… В олимпийскую — там вместе с Димой Хариным и братьями, в молодежную — с нашими младшенькими, Сережей Муштруевым и Димой Чугуновым. Вроде бы „дядькой“ при них… Что ж, я всегда готов, зовут — значит надо…»

Матч с «Кайратом» в Алма-Ате 22 июня должен был стать для капитана московского «Торпедо» Сергея Пригоды юбилейным — трехсотым в высшей лиге. Но команду вывел на поле другой капитан. Сергей четырьмя днями раньше получил в Ленинграде травму и уже в первом тайме покинул поле, передав пост дебютанту автозаводцев Сергею Бодаку. Юбилей отложен — уверен, ненадолго. Сергей Пригода — рыцарь и мушкетер футбола, стойкий боец. В мае он из-за травмы не смог доиграть принципиальный матч в Лужниках против киевского «Динамо», но в следующем — вышел против «Спартака». И опять покинул поле, хромая, и вновь вышел в следующем матче — против минского «Динамо». Ответственнейшие матчи — он не мог оставить своих товарищей. Верю: юбилей скоро состоится! Но не ради юбилеев выводит команду на поле Сергей Пригода. Ради борьбы и побед. «Мы многого могли добиться в первом круге, кое-чего, считаю, добились, отстаем теперь от «Спартака» только на одно очко. Но игру еще совершенствовать и совершенствовать, останавливаться нельзя. И не будем!..»

Сергей ШМИТЬКО

Еженедельник «Футбол-Хоккей» №26, 1987

*  *  *

«В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ МЫ СТРОИЛИ КОММУНИЗМ 70 ЛЕТ, А В ШВЕЦИИ ДАВНО ЕГО ПОСТРОИЛИ»

В конце 80-х видный защитник московского «Торпедо» и сборной СССР Сергей Пригода улетел в Швецию — играть за футбольный клуб «Эстер» из Векше и привыкать к жизни в стране, в которой он задержится на многие годы. Виталий Суворов встретился с Пригодой в Москве и поговорил с ним о футболе и жизни.

***

— Как и когда вы решили: хочу стать футболистом?

— Мой брат Сашка меня затащил в спортклуб «Подшипник», где он сам занимался. Мне тогда было лет 11, Сашке — на три года больше. Конечно, я тогда не думал, что буду профессиональным игроком. Сашка поступил в Автомеханический на литейщика, я тоже собирался поступать туда в 1974-м после школы, но полбалла недобрал. К тому моменту я отыграл один сезон за школу «Торпедо», куда меня пригласили из «Подшипника». И вот я не поступил, до армии еще год — потому что я ноябрьский и в школу пошел на год раньше. Тренер наш, Борис Алексеевич Батанов, известный торпедовский футболист, уехал в Казань, в «Рубин» — они тогда в первой лиге играли. Пригласил туда меня. Приехал, прошел сборы, поселили в общаге. Но пробыл я там недолго — вилы к горлу были.

— Почему?

— Во-первых, постоянные поездки. По три города за раз — Орджоникидзе, Нальчик, Грозный. Тогда это совсем тмутаракань была. Во-вторых, общага была такого уровня, что даже с сегодняшними дешевенькими гостиницами ее сравнить нельзя. Ну и контингент — пьют, гуляют, проститутки с бандитами крутятся. В общем, мне не понравилось. Борис Алексеевич мне все говорил: «Потерпи». Ну я и терпел. А потом, где-то в конце апреля, в Казань вдруг приезжает основной состав «Торпедо». И Борис Алексеевич ставит меня центральным защитником — опекать Серегу Гришина. Вроде неплохо сыграли, результат уже не помню, но они нас точно не обыграли. После матча ко мне подходит начальник «Торпедо» Юрий Васильевич Золотов. «Сереж, а чего ты домой-то не возвращаешься?» — говорит. Я: «Юрий Васильевич, ну вот так получилось». «Ну ты приезжай», — намекнул он. И второго мая 1975 года я вернулся домой — не столько из-за намека Золотова, сколько потому, что просто надоело.

Мама, конечно, обрадовалась. Мы тогда жили в Текстильщиках, в коммуналке на первом этаже — прямо напротив Ждановского рынка в пятиэтажном домике. Нашему 1957 году рождения тогда разрешили играть за команду 1958 года, и, в итоге, я весь сезон отыграл в первенстве Москвы среди школ. А потом поступил в Институт физкультуры, и по осени старший тренер Николай Николаевич Сенюков, торпедовец до мозга костей, порекомендовал меня на стажерскую ставку в «Торпедо». В январе 1976 года я уже поехал с командой на сборы в Адлер.

— И как прошли сборы?

— В восемь утра вставал — сразу на весы. Кефирчик выпил, давление померили, сердце послушали — и на тренировку. Пришли, помылись, завтрак. В 11 утра — вторая тренировка. Помылись, пообедали, в четыре — третья тренировка. И так каждый день. Очень много бегали, очень большая нагрузка была. Для меня, конечно, непривычно было, но ничего. Лифта, кстати, не было — а жили на четвертом этаже. По лестнице спускаешься — задняя приводящая болит. Поднимаешься — передняя приводящая.

Но потом начался чемпионат, и ритм был уже совсем другой. Перелеты, самолеты, Ереван, Тбилиси. У меня вообще все очень быстро получилось. Весной «Торпедо» проиграло несколько матчей, и второго мая я уже дебютировал в основе. К тому моменту я даже полгода в команде не находился. А тут раз — и в основном составе. То центральным защитником ставили, то правым. Игры у нас особой тогда не было, зато физикой были накачены так, что за счет этого по весне как-то и копошились. В том же году был разделенный чемпионат — весной и осенью. Два чемпионата за год. Весенний мы закончили где-то в серединке, а осенью как выстрелили, как поперли без поражений — так за тур до конца и стали чемпионами. Я тогда уже играл в основе во всех матчах.

— Какие выезды любили больше всего?

— В Тбилиси всегда хорошо принимали. Гостиница прекрасная — «Интурист», без тараканов. Друзей много появилось и среди игроков, и среди обычного населения. Приходили к нам, приносили с собой 20-литровый бидончик вина домашнего. До Москвы он, конечно, не доезжал. Самолет из Тбилиси у нас всегда был утренний, так что после игры собирались в полном составе. Раз, два — и бидончика уже нет.

— Что еще запомнилось из чемпионского сезона?

— Мы постоянно были на сборах. Валентин Козьмич Иванов мнительный был, всегда думал, что мы пьем, тусуемся. Поэтому за четверо суток до матча он нас запирал на базе. После игры — реабилитационный центр, массаж, бассейн. Полдня выходного — и снова на базу с утра пораньше. Но, конечно, некоторые и тусоваться умудрялись. Да и сам я, когда постарше стал, тоже успевал. Надо же учить молодых вливаться в коллектив. Но надо сказать, что дедовщины у нас никогда не было. Коллектив был просто прекрасный, я за это очень благодарен старшим игрокам — Володе Юрину, Сереге Гришину, Валерке Филатову, Вовке Бутурлакину, Тольке Царапину, Жеке Храбростину, Толе Дегтяреву, Юрке Миронову.

На тренировках они нас, конечно, не щадили — кто на пятку наступит, кто еще что-нибудь сделает. А Юрка Миронов потом подходит и говорит: «Да еб** ты ему в подкате!» Я двинул один раз — все, стали уважать. Но в жизни, за пределами поля, дедовщиной даже не пахло. Наоборот, очень многому нас научили. Команда была дружной. Володя Юрин даже как-то мне, молодому, сказал: «Все, едешь со мной на юг. Будем готовиться к следующему сезону». ЗИЛ нам тогда дал хорошие путевки в санаторий в Сочи, вот мы с ним в декабре месяце на пару недель и поехали. Утром бегали, днем играли в волейбол ногами — в одно касание, в два касания, левой ногой, правой ногой. Так две недели и провели.

— Самый одаренный футболист, с которым вы играли?

— Сложно сказать. Коля Васильев — классный игрок. Серега Петренко — отличный полузащитник. Серега Гришин, нападающий, который летел куда угодно, — хоть между шипами, хоть в кулак вратаря. Забьет гол, поворачивается — а у него зуб выбит и бровь рассечена. Или Жека Храбрый — вроде худенький, но куда ему не дашь — ему все равно. Всегда просил ему на палубу мяч подавать — он так грудь называл. А у Валерки Филатова левая нога была сумасшедшая. Много, в общем, хороших игроков было.

— Как вы праздновали чемпионство-1976?

— У нас каждый год после окончания сезона на базе накрывали стол. Приходили с женами, устраивали банкет. Так что ничего особенного в том году не было. Помню только, что Аллу Пугачеву тогда пригласили, пела для нас. Тогда еще молоденькая совсем была, может быть, даже и не сильно известная.

— Вокруг «Торпедо» всегда крутилось множество актеров и музыкантов. Удалось ли завести дружбу с кем-то из них?

— В юношеской команде у нас играл вратарь Юра Давыдов. Футболистом-то он не стал, но всегда увлекался музыкой — играл на бас-гитаре, сочинял песни. И потом он организовал группу «Зодчие». Из современных артистов, которых вы точно знаете, в ней выступали Валера Сюткин и Юра Лоза. Приезжали к нам на базу как-то — попели, попарились, в футбол поиграли. У нас вообще в команде были интересные люди. Юрка Сенечкин дизайном занимался. Лешка Кротов, один из моих лучших друзей, с которым мы до сих пор общаемся, — сейчас управляющий банка. Помню, когда он в погранвойсках в Риге служил, писал мне письма: «Фигасе! Я тебя сегодня по телевизору смотрел!» Я-то тогда как раз за основу начал играть.

— С кем еще близко дружили?

— В 1977 году маме от работы дали трехкомнатную квартиру в Бабушкино. А я в конце года сломал ногу — моя первая серьезная травма. Тогда были популярны турниры 5 на 5 в зале. Играли в «Лужниках» с «Локомотивом», и у меня в голени сломались две маленькие косточки. Ну и родители меня решили первым забросить в эту трехкомнатную квартиру. Пару месяцев я там на костылях пожил, а уже весной мне самому от ЗИЛа дали однушку на Коломенском. И мы жили треугольником: Сережа Петренко — один, через трамвайные линии от него я — один, и еще чуть дальше Юрка Миронов — тоже один. Треугольник все называли Бермудским — потому что если кто-то к нам попадал, то остаться мог на несколько суток. Вот так мы втроем и дружили.

— Что было после чемпионского сезона?

— Отгуляли банкет, и как обычно после сезона, пришло время для премиальных поездок. Должны лететь в ФРГ. Но Юрий Васильевич Золотов подходит ко мне и говорит: «А ты не едешь». Я: «Как? Что, не заслужил, что ли?». Он: «Заслужить-то заслужил, но загранпаспорт у тебя неподготовлен». Я: «Юрий Васильевич, ну че такое-то? Все едут, а я нет». А он что-то посмеивается. «Что смешного-то в этом, Юрий Васильевич?» — говорю. А я уже прямо обиделся. И тут он говорит: «Да не волнуйся ты. Просто тебя в молодежку берут».

Так я оказался в молодежной сборной СССР. А с ними поездка на 24 дня — в Сингапур, Индонезию и Тайланд. Моя вторая поездка в жизни — до этого летал только на турнир в Испанию через Париж.

Тренер молодежки — Мосягин. Игроки — Сашка Бубнов, Хорен Оганесян, Рамаз Шенгелия. Сумасшедшая бригада. Приезжаем в Сингапур и дважды обыгрываем их сборную со счетом 5:0. Потом — Тайланд. Прилетели, паспортный контроль прошли, сидим, ждем, никто не встречает. Наши руководители начали беспокоиться, позвонили в консульство. А там: «Что вы вообще тут делаете? Зачем прилетели? Тут военный переворот!» В итоге, прислали за нами такси, рассовали по три человека и повезли. В окно смотришь — там танки по улицам ходят. Заселили в отель «Виктория». На первом этаже — публичный дом. Мы на третьем. Суточные — 10 $. Комендантский час — в 11 вечера. Так и просидели там семь дней. По городу походишь, жалом поводишь, и назад. Только однажды в посольство выбрались в волейбол поиграть.

А в Тайланд нас изначально все-таки впустили, потому что после него мы летели в Индонезию на турнир, у которого был очень хороший призовой фонд. Домой мы должны были привезти 150 тысяч долларов в копилку советского футбола. Так и получилось: приехали в Джакарту и обыграли там всех. И денег привезли, и сами мир посмотрели.

— Играли вместе с Бубновым? Каким он был тогда?

— У него всегда было свое мнение. Режимщик сумасшедший — не курил, не пил. Ни водку, ни воду. Не наш человек, ха-ха. Нормальный парень. Не хочу никого осуждать, это его жизнь, его судьба.

***

— В 1977 году вас вызвали в первую сборную СССР. Помните этот момент?

— Было страшно, конечно. Мне ведь еще двадцати не было, а уже первая сборная. Сразу же два товарищеских матча — с Голландией в Роттердаме, и с Францией в Париже. Больше всего запомнился газон — мне на него было страшно наступать. Когда вышел на поле, не мог поверить своим глазам. Такого зеленого, постриженного, ровного газона я никогда не видел.

На базе в Москве у нас тоже было прекрасное поле, но только пока им занимался один дедушка, который вставал в пять утра и шел ухаживать за газоном — на карачках по всему полю ползал, вырывал сорнячки. Потом он умер, и нам с завода дали какого-то другого человека. Купили ему газонокосилку, и вот он ездил, поливал — а поле становилось все хуже и хуже, хуже и хуже. Потому что любить надо свое дело. Тот дедушка любил. И мы были ему благодарны за это.

— Читал, что ваш первый матч за сборную был все же не в Голландии, а в CCCР — с Польшей. Не помните?

— Не могу сказать точно. Знаешь, сколько мячик весит? 500 грамм. Камень такой. Сколько я головой по нему бил? Вот поэтому я и забываю многие вещи. Меня друзья иногда спрашивают о каких-то играх, а я не помню. Со мной вот на футбол всегда ходил брат. Как-то раз он остался ждать меня после матча, и меня час нет, второй нет. А я по ходу игры вынес мяч головой в падении. Встал, доиграл, пришел в раздевалку и не понял, где я нахожусь. Все ребята ушли, а я так и остался сидеть в раздевалке. Потом думаю: ладно, надо куда-то идти. Нашел дверь, пошел. Тут меня, наконец, видит брат: «Ты где был-то?» «Да не знаю. Мылся».

Так что у меня бывает такое: что-то помню, а что-то — вообще нет. Хотя вот еще вспомнил историю про тот матч с Голландией. Прекрасно помню, что у них в атаке тогда играли два брата-близнеца — Вилли и Рене ван де Керкхоф. Один — левша, второй — правша. Оба — крайние нападающие на разных флангах. А мы с Сашкой Бубновым в защите: я — правый, он — центральный. Начинается матч, и я понимаю, что мой близнец все время убирает мяч под левую, чтобы сделать передачу. Тут же подбегаю к Сане: «Давай, говорю, я буду в центр его запускать. У него правая-то для ходьбы, а вот крутит он хорошо. Так что ты его там накрывай, и все, пробить он не сможет». Договорились. Задача решена, в первом тайме мы его закрыли.

Начинается второй. Выходим. Я ему опять левую закрываю, а он уходит под правую и как двинет! Раз, два — я думаю, нифига себе! Что произошло-то! А они, оказывается, местами поменялись. У одного правая хорошая, у второго — левая. Но ничего, мы с Сашкой перестроились. В итоге, сыграли вничью.

— Что-нибудь привозили из всех этих поездок?

— Я очень люблю музыку, без нее — тоска. Мой любимый ансамбль — это Eagles. Первую пластинку, Hotel California, купил как раз в Испании — в той самой первой поездке. Хожу по универмагу, слышу, музыка играет. Подхожу к продавцу — ни бэ, ни мэ, ни кукареку. Тыкаю на динамики — мол, хочу вот это. Он меня отвел к стойкам, показал все, еще и плакат Eagles в подарок дал. Потом уже у меня дома около 250 альбомов набралось — Eagles, Pink Floyd, «Машина времени» и так далее.

— На концертах Eagles когда-нибудь бывали?

— Последний раз — в Копенгагене. Они же вообще в 1994-м разбежались — Дон Хенли начал свою музыку писать, Гленн Фрай — тоже. А потом снова сошлись, и то ли в Денвере, то ли еще в каком-то городе, записали небольшой студийный альбомчик. Ну и решили опять собраться. Сейчас они уже старенькие.

— После первых матчей за сборную против Франции и Голландии вы отправились в Марокко, верно?

— Вот этого не помню. Но помню, что в Марокко мы часто ездили с «Торпедо» — это нам профсоюз устраивал послесезонные поездки. Прилетали в Касабланку, жили на побережье, играли с какими-то инвалидами, по рынкам ходили. Такой отпуск, плюс немного футбола. Режим там можно было особо не держать, и Козьмич, конечно, об этом знал. Выходишь иной раз с марокканцам поиграть, а он кричит: «Вы что, долб****в этих обыграть не можете?» А у нас команда полупьяная.

Или помню как-то вызвал нас с Сашкей Полукаровым, когда мы уже возрастными игроками были, и говорит: «Ладно, х*й с вами, пейте. Но этих-то желторотиков зачем с собой берете?». А мы как сами были воспитаны, так и молодежь старались воспитывать. Хочется верить, удалось что-то им передать. Я-то потом уже самый старый в команде был, Сашка Полукаров тоже близко. А на воротах Димка Харин 16-летний стоял.

— Вам только однажды удалось выиграть чемпионат СССР. Почему?

— Наверное, мастерства не хватало. Хотя вообще у нас всегда были довольно хорошие показатели в чемпионате — за исключением того периода, когда на время ушел Козьмич и пришел Сальков из «Шахтера». А так в пятерке мы почти всегда финишировали, плюс пять раз доходили до финала Кубка.

— Почему вместо Иванова тогда пришел Сальков?

— Как раз перед уходом Кузьмича мы, кажется, восьмое место в чемпионате заняли. Директор завода Бородин решил, что надо что-то менять. Честно говоря, игрокам, наверное, тоже хотелось чего-то нового. Но Сальков начал лепить из нас донецкий «Шахтер». Тасовал состав, расстановки, тактика какая-то была непонятная. Постоянно были скандалы. Не приняли его, в общем. Мы полсезона в 1979-м так отыграли, а в перерыве — в Ялту на отдых, энергии набраться. Играем в волейбольчик, Сальков пошел купаться. И я никогда не забуду этот момент. Подходит ко мне Юрка Миронов и говорит: «Бл***, чтоб он не выплыл».

А потом звонок, и Палыч, администратор наш, говорит: «Все, ребят, сняли его». Гуляем! Праздник!

Приезжаем в Москву, начинается второй круг. Директор вызывает нас на ковер. Обычно он сидел в своем кресле, но тут встал и вышел. В кабинете — длинный стол, повсюду кубки за все года, все вымпелами обвешено. Мы сидим на стульчиках, ждем — потому что никогда непонятно, то ли п****лей нам дадут, то ли похвалят. А потом Бородин заходит, а за ним — Козьмич. «Вот ваш новый тренер».

Козьмич даже помягче после возвращения стал. Хотя каким нас только матом не чесал во время игр.

— У вас 19 матчей за сборную СССР. Почему не больше?

— При Лобановском мне было трудно попасть в сборную — тогда в ней было очень много игроков из «Динамо». Малофеев тоже то минских вызывал, то еще кого. Я в заявке у него был, но на поле не выходил. Нифига не поймешь. Помню, играем с Данией в Копенгагене. Отбор на чемпионат мира. Всю поездку мне Малофей мозги канифолил: готовься, будешь играть по Элкьяеру. Я готовлюсь. Состав называет — я на скамейке. Проигрываем 3:0. Он мне: «Давай, иди разминайся, скоро выходишь». Я разминаюсь-разминаюсь. 40 минут, 50 минут. Игра закончилась — а я все разминаюсь.

А в 1988-м мог поехать со сборной Бышовца на Олимпийские игры в Сеуле. Сборы в Новогорске. У Бышовца со всеми игроками индивидуальные беседы минут по 15. Вызывает меня. Тогда в олимпийскую сборную можно было включить трех переростков. Мне уже было 31. Бышовец говорит: «Мы на тебя рассчитываем как на резервного игрока». Отвечаю: «Знаешь, пусть тогда другие ребята поедут. Чего я буду в 31 год в резерве». Две минуты поговорили, да и свалил я оттуда. У меня уже семья была, дочка. Я по-другому на жизнь смотрел. Так что не обиделся.

— Со сборной СССР вы как-то ездили в Иран. Что-то запомнилось?

— У них тогда как раз революция пошла. Сидим в гостинице, вдруг какой-то шум. Смотрим в окошко — а там черным черно. Мужики орут, женщины — в паранджах. Народища — куча. На следующий день в аэропорт, а там — не протолкнуться. В основном, все западники. Валить быстрее из этого ужаса. Слава богу, и мы улетели.

***

— В 1989-м вы уехали в Швецию. Как это вышло?

— Все началось за год этого. Летом 1988-го я в тренировочном матче получил серьезную травму живота — мне ударили в него двумя коленками. Разорвалась тонкая кишка, делали операцию. Долгое время я не мог играть. Владимир Козьмич начал мне намекать, что появляются возможности уехать. Тогда была фирма Совинтерспорт, которая тесно сотрудничала с федерацией футбола. Они тебя рекомендуют, клубы смотрят — устраиваешь ты их, или нет. Сначала мной интересовался «Олимпиакос», потом «Шальке-04», но что-то не срослось. Сезон закончился, тут звонок. Из федерации. «Серег, а в Швецию поедешь?» «Да б****, вы хоть куда-нибудь меня отправьте уже. За***ли». «Ну давай, будем сейчас заниматься». Речь шла о первой лиге, клуб — «Эстер» из Векше. Ну ладно. «Мы вас двоих пихнем — тебя и Серегу Андреева. Будете первыми ласточками».

Началась подготовка документов. Агентов у нас не было, все делалось через Совинтерспорт. Кто знает, сколько они там денег на***дили? Когда с Сережей подписывали контракты в гостинице «Космос», задали вопрос: «А что мы получать-то будем?» «Да нормально все. 480 инвалютных рублей». Что это вообще такое-то? Рубли эти инвалютные?

Но условия были нормальные — квартиры нам оплатили, коммунальные услуги — тоже. Страховое обслуживание было, машина, бензин оплачивали. А зарплату я ездил получать из своего Векше в консульство в Гетеборге, чтобы клуб налоги не платил — потому что налоги в Швеции сумасшедшие. Зато в дипломатическом магазине при консульстве все было дешево.

Еще я сразу сказал, что без семьи не поеду. У меня тогда уже была дочка, с женой были вместе десять лет — поженились в 1981-м, а познакомились за два года до этого в кинотеатре «Мир» на Цветном бульваре. Мы тогда собирались на сборы, Козьмич забирал нас в пять вечера, а я весь день сидел дома и не знал, чем заняться. Май месяц. Думаю, проедусь до Дзержинки. Сел в метро, приехал, дальше — пешком до Цветного. Смотрю — фильм идет, «Железная маска», французский. Зашел в кинотеатр, сел — а в зале никого. Только девушка сидит тремя рядами ниже. Пригляделся, поближе подсел. Вроде завязался разговор, но как только фильм закончился, она убежала. Выхожу, бреду к метро. Смотрю — на остановке стоит. Телефон, в итоге, взял, потом позвонил из Еревана, стрелку назначил, ну и пошло.

— Как жена отреагировала на переезд в Швецию?

— Нормально, тогда ж никто не думал, что Союз развалится, что все поменяется, что жизнь такая начнется. Мы подписали контракт 1+1, сразу вывели «Эстер» в высшую лигу — 26 игр без поражений в первом сезоне. На каждый матч по 12 тысяч ходило, пустых трибун вообще не было, хотя стадион у них тогда еще был старый. И я, и Серега играли в основе, тренер у нас был достаточно известный специалист — Ханс Бакке. Он мне перед сезоном сказал: «Будешь опорником». А я за всю жизнь, может, только пару раз в полузащите играл. «Хорошо, — отвечаю. — Куда поставишь, там и буду».

Ну и приспособился — опыт есть, голова вроде варит. Позицию занял, бегать особо не нужно. Тем более, уровень гораздо ниже нашего. Они тренировались-то четыре раза в неделю. Полдня на работе, полдня на тренировке. Ужас. Работали кто кем — учителя, каменщики. Мы с Сережей были самыми высокооплачиваемыми игроками в команде. Хотя, надо сказать, я и в «Торпедо» хорошо получал. Для сравнения: если у мамы зарплата была 150–160 рублей, то у меня иногда по полторы-две тысячи рублей выходило. «Жигули» тогда стоили шесть. У меня, кстати, как раз «Жигули» были. Считалось, что ездили на лучшей машине в мире.

— Чем вас удивила Швеция?

— Очень много было непонятного. Я не понимал, например, почему нам платили деньги за то, что мы изучали шведский язык. Не понимал, как можно так быстро начать выплачивать детские пособия. Не понимал, как это так — ты в одну организацию пришел, и тебе уже не надо после этого никуда бежать, никаких подписей собирать, потому что все делается автоматически через компьютер. Было как-то дико, что тебе не нужно стоять в очередях. Было очень приятно, когда ты куда-нибудь приходишь и тебя всегда говорят: «Хей!» А когда уходишь — «так», спасибо. И никто тебе не скажет: «Чего тебе надо? Чего ты сюда пришел?»

Или, допустим, приходишь в банк к концу рабочего дня. Они уже должны закрыться. Но пока они всех, кто внутри, не обслужат, — не уйдут, даже если это час займет. Посмотри на их пенсионеров, посмотри на детей. Средняя продолжительность жизни у них — 85–86 лет у женщин, и 82–83 — у мужчин. На пенсию уходят и живут еще лет 40. Все здоровые, живенькие, ездят и мир смотрят.

Или вот Анька у меня пошла в детский садик. Больше пяти детей на одну воспитательницу там не положено. Да и вообще у них есть какая-то забота о своем месте существования. Они все делают для того, чтобы страна была чистой и привлекательной. Почему к ним сейчас едут беженцы? Потому что это одна из самых привлекательных стран. Они же не едут в Румынию или Болгарию. Сейчас в Швеции уже миллиона два беженцев.

И природа какая! Я же всю Швецию исколесил. Больше всего мне на севере нравится. Едешь и едешь, едешь и едешь, за окном — лес. Белые ночи. Снег чистый, над головой — северное сияние и звезды. А летом — озера чистые и хвоя. Как она пахнет! Бутылок ты на дороге нигде не увидишь. Все местечки оборудованы, через каждые 30 километров — стоянки. Машин мало, пробок нету. Шоссе двухполосное через всю Швецию. И ты чешешь с юга на север. Страна-то большая. Если ее перевернуть, то конец окажется в районе Сицилии.

— Вы регулярно приезжаете в Россию. Почему, на ваш взгляд, здесь все несколько иначе?

— Менталитет, конечно, другой. Шведы — законопослушные. Если им сказали платить налоги 35%, они платят. Я понимаю, что зарплата позволяет. Я ж не могу брать с человека 35%, если у него зарплата 20 тысяч рублей. Это маразм. Все упирается в это. У них платят за любую работу — хоть ты механик, хоть ты учитель, хоть ты компьютерщик. Понятно, что зарплаты разные, но если ты уборщик, ты получаешь достаточно хорошие деньги для этого уровня. И платишь налоги. Нет такого, что ты приглашаешь к себе рабочих из Казахстана и Таджикистана, чтобы они тебе улицы за пять тысяч рублей убирали и жили в говне, извини за выражение. Есть работа — есть возможность купить дом. Есть возможность пойти в банк и взять ссуду. И процентная ставка — не 18%-19%-20%. А 3,5%. На пять лет.

Может, это не совсем правильное сравнение, но я думаю так: в Советском Союзе мы строили коммунизм 70 лет, а они там давно его построили. Если ты занимаешься каким-то бизнесом, никто на тебя не давит. Плати налог — и все хорошо.

Политическая система там прозрачная. Недавно вот были выборы, премьер-министр теперь другой. Я гражданин России, в Швеции у меня — бессрочное проживание, но гражданства нет. Так что голосовать я могу только в нашей коммуне. Но за политическими событиями слежу. Сейчас пришли социал-демократы. Обещания свои они сразу же начали как-то менять, и вот уже появляется недовольство в обществе. Плюс, прибывание беженцев — это сейчас очень важный вопрос. Некоторые коммуны отказываются принимать беженцев, так как у них нет средств. «Зачем на это? Мы не хотим», — говорят они. Из-за этого возникают различные трения. Партия «Шведские демократы» вообще явно выступает против беженцев. Лет десять назад она набирала, максимум, 3–4% на выборах и даже в парламент не проходила. А на последних выборах — 17%. Теперь это третья партия в стране. Такими темпами, глядишь, и второй станут. А то и первой. И, в итоге, они, как и венгры, скажут: «Нет. Беженцы нам не нужны». Я думаю, сами шведы от этого выиграют. Потому что требований у беженцев очень много. Наглости достаточно.

Я особо-то не политизирую все эти вещи, я просто сравниваю. Все-таки 26 лет уже в Швеции, считай, вторая жизнь. Когда мы приехали в 1989-м, нас встретил старенький дедушка, президент клуба. Прекрасный человек. Мы с ним очень дружили, пока он не умер. Душа у него прекрасная, заботился о нас сильно. Жили мы на третьем этаже, Серега — на первом. Квартиры мы не закрывали. Пойдешь в магазин, Анька где-то с местными детьми бегает. В районе — практически ни одного иностранца. А сейчас там не найдешь ни одного шведа. Туда люди не ходят. Это называется гетто. Там машины жгут. Полицейские туда не идут. Там могут спокойно сидеть на лавке и курить марихуану. А потом Рамадан. Днем они ничего жрут, а вечером вываливаются на улицу. Драки, тусовки, обкурятся все.

Но при этом, надо сказать, что город у нас очень спортивный. Коммуна как-то решила: нам нужен спорт. И построила спортивный городок. Современнейший хоккейный стадион на шесть тысяч — команда в прошлом году стала чемпионом Швеции. Плюс, футбольный стадион. Плюс, восемь искусственных полей. Крытый зал на 2500 мест с искусственным покрытием. Современнейший зал для легкой атлетики. Зал для вот этой игры, в которой мужики бегают с пластмассовыми клюшками и пластмассовым мячиком. Не помню, как называется. И все это в одном комплексе. Там же парк, там же будет жилой комплекс. Команд — немерено. Первая лига, третья лига, пятая лига, дети занимаются. А город — с гулькин нос. Я его за тридцать минут на велосипеде могу объехать.

Вот почему у шведов сейчас такая молодежь в футболе? Да потому что они выделили деньги на специальную программу развития. Нашли спонсоров. Они берут на работу людей, которые занимаются футболом только с молодежью. Я сам один год тоже там проработал. Достаточно много игроков воспитал — и для взрослой сборной, и для молодежки.

— Чем вы сейчас занимаетесь?

— Даю частные футбольные уроки. Не только для детей. Есть люди, которым хочется что-то подтянуть. Я даю инструктаж: как работать, над чем работать. Провожу индивидуальные тренировки.

Вообще, из «Эстера» меня еще тогда, в 90-е, пригласили в клуб второй лиги. Это был 1991-й год. А ты же помнишь, что тогда творилось? Нам все шведские газеты названивали. А я даже не знал, что им отвечать. Смотришь по местному телевидению кадры из Москвы — и страшно становится. А в декабре 1991-го мне вдруг звонит Ханс Бакке и говорит: «Слушай. Не хочешь моим помощником стать? Я — первый тренер, ты — второй. Но работать будем на равных правах». «Давай!» Квартиру сделали, жене работу сделали — она на ресепшене в отеле сидела. Проработал я с Хансом два года, до 1993-го. Потом он ушел из клуба, а я как раз начал давать эти частные уроки. Вот с тех пор этим и занимаюсь.

— Почему у вас до сих пор нет гражданства?

— Да как-то цели такой не было. Я его и не просил никогда. У дочки моей двойное гражданство. У жены — тоже. Я, правда, развелся. Достаточно давно, поэтому говорить об этом уже не так болезненно. Она тоже осталась в Швеции. А дочь с внуком живут в Стокгольме. Я пока живу один. Ищу женщину, ха-ха.

— Можете представить себя со шведкой?

— Нет, разница очень большая. Я бы не смог жить со шведкой. Менталитет другой совсем. Они эмансипированные очень, самостоятельные.



— Думали о том, чтобы вернуться в Россию?

— Думал. И сейчас думаю. Тянет почему-то. Единственное, для меня важно чем-то заниматься. Просто так приезжать я не хочу. Если, к примеру, тренировать кого-то — то да, с большим удовольствием. Не хочу похвалы самому себе выписывать, но думаю, что у меня бы могло получиться. Опыт есть.

— Ходили на матч России и Швеции в Стокгольме?

— Ходил, думал, может, узнаю кого-нибудь из старых — не из игроков, конечно, а из других сотрудников. Сел на трибуну, смотрю — о, знакомое лицо! Мишка Насибов, массажист. А он у нас еще в молодежке был. Билеты у меня были на седьмой ряд, прямо за скамейками запасных — друзья из Москвы привезли. Я к парапету подхожу и кричу: «Мишаня!» Он развернулся, увидел меня — и как побежал!

Обнялись. «Как дела, Серег?» — спрашивает. «Да нормально, — говорю. — Вот приехал на вас посмотреть». Поговорили всего пару минут, но очень радостно было увидеться.

— Где вы сейчас живете?

— Все там же, в Южной Швеции, в городе Векше — это 250 км от Гетеборга, 190 км от Мальме, примерно столько же от Копенгагена. Население нашего городка — 80 тысяч человек, маленькая коммуна. Сначала после Москвы было очень непривычно, но ничего, приспособился. А в Москву я приезжаю каждый год, и здесь всегда что-то строится. Раньше рассекал по городу на машине и все дороги знал — у меня же папа 36 лет таксистом работал во втором таксомоторном парке, и я с ним иногда катался в детстве. А сейчас поеду — и не попаду никуда.

Очень многое изменилось. Красиво здесь. Да и вообще у меня Москва — самый любимый город.

Виталий СУВОРОВ

Sports.ru, 09.10.2015

© Сборная России по футболу