Главная
Матчи
Соперники
Игроки
Тренеры

ИГРОКИ

Геннадий ПЕРЕПАДЕНКО

Перепаденко, Геннадий Александрович. Полузащитник.

Родился: 16 июня 1964, город Запорожье, Украинская ССР.

Воспитанник запорожской СДЮШОР «Металлург» (первый тренер – Пётр Григорьевич Тищенко).

Клубы: «Металлург» Запорожье, Украинская ССР (1982–1983), СКА Одесса, Украинская ССР (1984–1985), «Черноморец» Одесса, Украинская ССР (1985–1989), «Спартак» Москва (1990–1991, 1992), «Хапоэль-Цафририм» Холон, Израиль (1991–1992), «Бадахос» Бадахос, Испания (1992–1995).

Чемпион России: 1992. Обладатель Кубка СССР: 1992.

За сборную СССР сыграл 3 матча.

*  *  *

«ДЕМОКРАТИЯ — ЭТО СОВСЕМ НЕПЛОХО»

Забивает он нечасто. Зато голы у полузащитника московского «Спартака» Геннадия Перепаденко получаются на загляденье. Как, например, в сентябрьском матче с земляками-динамовцами — с линии штрафной он нанес изумительный по силе и точности удар с лета. Вратарь остался стоять на месте как вкопанный.

Вообще Перепаденко-старший В сегодняшнем «Спартаке» — фигура заметная. Легкий, подвижный и техничный правый полузащитник хорошо вписывается в общий рисунок спартаковской игры. Я не случайно сказал Перепаденко-старший, ибо в «Спартаке» есть еще Перепаденко-младший — его родной брат Сергей, который, как утверждают знатоки, будет играть еще лучше.

— Говорят, футбол для вас — дело фамильное?

— Все верно, в моем родном Запорожье хорошо знают футбольную семью Перепаденко. Отец, Александр Васильевич, сам был неплохим игроком, выступал за команду мастеров. Сегодня он — председатель городской федерации футбола. Так что у меня не было сомнений в выборе увлечения, как, впрочем, и у Сергея.

— Тем не менее, болельщики услышали о вас в сочетании в одесским «Черноморцем»…

— Это было гораздо позднее, в 1986 году. А сначала я прошел всю лесенку в Запорожье — от детской команды до мастеров. Кстати, моим первым тренером был Петр Тищенко. Хоте нет, вторым, а первым и постоянным по сей день — отец. В «Металлурге» я дебютировал в 17 лег. Выступала тогда команда в первой лиге. Но вскоре, как и многие сверстники, оказался в армии, в одесском СКА. Там-то и приметил меня главный тренер «черноморца» Виктор Прокопенко.

— Как же вы оказались в «Спартаке»?

— Во-первых, хоть и родом я с Украины, но «Спартаком бредил с детства. Он всегда был моей любимой командой. Наверное, и в футбол старался всегда играть спартаковский — осмысленный, техничный, не загнанный в узкие рамки схемы. Не скрою, мечтал попасть в «Спартак». Однако был приятно удивлен, когда в 88-м последовало предложение от Константина Ивановича Бескова. Впрочем, вскоре в «Спартаке» начались перемены, Бесков ушел, а я… остался в «Черноморце». Но еще большей неожиданностью стало приглашение от Олега Ивановича Романцева. Тут уж я постарался своего шанса не упустить.

— Порой нелегко происходят переходы футболистов из одного клуба высшей лиги в другой. А как было у вас?

— В свое время футбольная Одесса бурлила, когда Киев переманивал к себе Игоря Беланова. Я был научен той историей и постарался сделать так, чтобы ни перед кем потом не краснеть. С Прокопенко у нас было полное взаимопонимание, а поклонникам «Черноморца» я все объяснил, выступив по местному телевидению. Так что в Одессе у меня по-прежнему много друзей.

— Говорят, сегодняшний «Спартак» не столь эффектен по сравнению со «Спартаком» Бескова. Мол, меньше в его игре стало изящества, и больше рационализма.

— В судьбе одной команды бывают разные периоды. Звездные часы не так уж продолжительны. Когда «Спартак» возглавил Романцев, ему ведь, по сути, пришлось создавать новую команду, постараться найти новых лидеров. Своих Гавриловых, Шавло, Ярцевых у нас не было. Зато вскоре заблистали Кульков, Шалимов, Мостовой. И пока тренер ставил игру, ему пришлось преодолеть немало трудностей. Да, эффекта былых лет не было, зато была надежность и твердость в характере команды.

— Олега Романцева называют тренером-демократом. Но при этом добавляют, что в нашем футболе это вряд ли можно считать достоинством. Без жесткости, строгой дисциплины не обойтись.

— Убежден, что Романцев как тренер уже состоялся. Работать с ним интересно, он не приемлет заученности. Я бы сказал так: Романцев опирается на спартаковские традиции, пытаясь внести что-то свое, оригинальное. Что до демократии, то в команде все построено на полном доверии игроков и тренеров. И вот что интересно — молодежь быстро впитывает нашу атмосферу, глядя на авторитетных футболистов. Такая обстановка нам по душе.

— Почему тогда «Спартак», совершив, казалось, невозможное и догнав, даже опередив, ЦСКА, так на удивление легко уступил им золотые медали на финише?

— Не бередите наши раны! Хотя, понимаю, объяснить случившееся необходимо. По-моему, мы проиграли титул чемпиона в Душанбе. Да, да, в Душанбе, где к 70-й минуте выигрывали у «Памира» — 2:0, а затем бездарно упустили победу. Расслабились, как следствие — пропустили мяч и тут же занервничали. Тогда команда почувствовала себя уязвимой. На следующий матч в Ташкенте настроиться не смогла. Да тут еще Женя Бушманов на 10-й минуте травму получил, потом судья не дал явный пенальти в ворота хозяев. Словом, цепочка каких-то злоключений пошла…

— Ох, уж эти пенальти! Не слишком ли часто сетуют футболисты и тренеры на злодейку-судьбу в черном одеянии?

— Может, и так. Только в нашем конкретном случае факты говорят сами за себя. Забили мы с ЦСКА к финишу одинаково — по 57 мячей. Но при этом армейцы били 16 (!) пенальти, «Спартак» — только шесть. Подсознательно ребята чувствовали, что судьи симпатизируют ЦСКА, который мы, кстати, дважды обыграли. И в какой момент психологически наш молодежь подсела. Короче, золото мы проиграли армейцам по пенальти.

— Неужели этот сезон не оставил у вас и капли удовлетворения?

— Почему же, оставил. Все-таки «Спартак», несмотря на потери в составе, проявил себя. А еще я очень рад за своего брата — Сергея. Приехав год назад в команду, он быстро возмужал. Играет центрального полузащитника, под нападающими. Знаете, такого плана, как Юрий Гаврилов и Федор Черенков. Забил за спартаковский дубль 16 мячей — это второй результат в турнире. Уверен, очень скоро, уже в будущем сезоне, он появится в спартаковской основе. И, надеюсь, будет играть посильнее меня.

— Но, говорят, есть еще один, четвертый Перепаденко. И тоже будущий футболист?

— Ну моему Димке, страстному болельщику «Спартака», пока только три года. Хотя с мячом он не расстается с тех пор, как начал ходить. Гены, конечно, в нем наши заложены.

— Ну, а в сборной почему вам не удалось закрепиться? Ведь приглашали.

— Было это после окончания прошлого сезона, когда сборная совершала турне по Центральной Америке. Приехал я на сбор уставший, какой-то измотанный. Вот и не приглянулся. Впрочем, пусть больше повезет в футболе Сергею, а там, чем черт не шутит, и Димке.

Андрей ПЕТРОВ

Газета «Спорт-Экспресс», 20.11.1991

*  *  *

СУДЬБА ПОРОЙ ПОХОЖА НА КОРРИДУ

Что ни говорите, а футбольный мир тесен. Чтобы встретиться с Геннадием Перепаденко, от меня потребовалось всего ничего: в межсезонье отправиться с донецким «Шахтером» на тренировочный сбор в Испанию. Именно в этой стране экс-игрок одесского «Черноморца» и московского «Спартака» теперь живет и занимается бизнесом.

Правда, живет он с семьей под Барселоной, но что такое 1060 километров от столицы Каталонии до обласканной богом, теплым морем и солнцем курортной Марбельи, где бросил якорь «Шахтер», для новенького BMW с бортовым компьютером и прочими диковинными наворотами? «Семь часов хода, — уточнил Геннадий, — это если без пробок на дорогах».

Пробки на гладких, как стол, испанских дорогах, увы, тоже реальность. Из-за них мы с Перепаденко чуть не опоздали на футбол в Малагу, до которой от «испанской Ривьеры» рукой подать — меньше 60 км. Вице-президент «Шахтера» Виктор Прокопенко тоже собирался было составить нам компанию, но в последний момент передумал: еще не вполне отошел от смены часовых поясов после возвращения из Южной Америки, где искал новых игроков для донецкого клуба. Летал он туда, кстати, вместе с Перепаденко — бывшим своим воспитанником по «Черноморцу», который теперь оказался незаменимым в качестве переводчика.

Определенно этот мир тесен.

НЕ ТЕЛОСЛОЖЕНИЕ, А ТЕЛОВЫЧИТАНИЕ

Свою связь с «игрой миллионов» Перепаденко, выросший в Запорожье, называет не иначе как «генетической» — отец был футболистом, играл в «Коммунаровце» по классу Б. Повсюду — на матчи и сборы — брал сына с собой. Потом была футбольная школа «Металлурга» — заметной по тем временам команды первой союзной лиги. Еще и 18 лет не исполнилось, когда дебютировал в ней.

— Верно говорят: наши недостатки суть продолжения наших достоинств, — философски размышляет собеседник, с которым мы уединились на открытой террасе отеля Andalucia Plaza. — Точнее, нужно стремиться к тому, чтобы все обстояло именно так. Когда попал в команду мастеров, при росте 177 см во мне было всего 57 кг. Можно сказать, не телосложение, а теловычитание. Другие футболисты, наоборот, зачастую страдают от избыточного веса, а мне даже норму «наесть» почему-то не удавалось, как ни старался. При таких, с позволения сказать, физических данных остается рассчитывать только на характер. Может, нескромно звучит, но, слава Богу, характером я обделен не был: всегда добивался того, к чему стремился.

— Смею предположить, что не запорожский «Металлург» был той вершиной в футболе, к покорению которой вы стремились?

— Нет, конечно. Однако истоки свои полезно помнить всегда. Недавно был 25-летний юбилей нашей футбольной школы, на который я, к сожалению, не сумел попасть. Отправил мальчишкам подарок — мячи. А что касается собственного выбора, то он в мои годы определялся пугающим словом «армия».

АРЕСТ НА СТАДИОНЕ

— Так боялись армии?

— Точнее сказать, армейского футбола. Молва о казарменных порядках и нравах, царивших в нем, тогда шла недобрая, поэтому мало кто из играющих людей стремился добровольно надеть на два года погоны. Я бы мог в принципе этого избежать, если бы не ушел с первого курса машиностроительного института, где была военная кафедра. Однако совместить профессиональный футбол с серьезной учебой на стационаре технического вуза оказалось делом абсолютно нереальным. Пришлось перевестись в инфизкульт, который «спасти» от армии не мог.

— И вас наконец «забрили»?

— Да еще как все было обставлено! Меня арестовали перед игрой в Запорожье с «Даугавой»! Представьте картину: выхожу из раздевалки — уже в трусах, футболке и бутсах, подходят трое — офицер и два автоматчика, и офицер объявляет: «Товарищ Перепаденко! За злостное уклонение от призыва на воинскую службу вы — арестованы!»

— Надели наручники?

— (Смеется). Ну, до этого не дошло. Трагикомизм ситуации заключался в том, что советско-партийные боссы, которые курировали тогда «Металлург», уверяли меня, что мое дело — только «не сдаться» (пока шел призыв, я не ночевал ни дома, ни на базе), а все остальное они берут на себя. Но когда люди с автоматами появились на футболе, понял, что моя песенка спета…

— Арестовали и отвезли в часть?

— Нет. Взяли с меня расписку, что завтра утром добровольно явлюсь в штаб Одесского военного округа, иначе говоря — в распоряжение одесского СКА. Первый тайм матча с «Даугавой» провел под «арестом», но на второй разрешили выйти. Со злости забил рижанам два мяча, и мы, помню, выиграли — 4:2.

КИЕВУ НЕ ПОДХОДИЛ

— И начались для рядового Перепаденко суровые армейские будни…

— К счастью, не так страшен черт, как его малюют. Одесский СКА, когда я там появился, тренировал Владимир Капличный, а играли — Тарханов, Колядко, Чилиби, Меликян, братья Малые. Шесть мастеров спорта в команде второй лиги — это был, наверное, всесоюзный рекорд. В состав пробиться было непросто, но в конце концов мне это удалось. За первый сезон забил с десяток голов. Что по-настоящему удручало, так это бесперспективность команды, перед которой никаких серьезных задач никто не ставил. Поэтому, когда за полгода до истечения срока службы начали поступать предложения от «Днепра», «Шахтера», «Черноморца», стал серьезно думать. В итоге остановился на «Черноморце», потому что успел привыкнуть к Одессе. Виктор Прокопенко сразу нашел мне место в составе — на позиции правого хава.

Четыре года проиграл в этой команде. «Черноморец» и вылетал из высшей лиги, и снова в нее возвращался. Можно сказать, в Одессе я окончательно сформировался как футболист.

— В Киев не звали?

— Ни разу. И это естественно: я не подходил под несколько прямолинейный, подчеркнуто атлетичный киевский стиль, да и под модельные характеристики Лобановского, наверное, тоже. Мой футбол был кружевной, комбинационный, в котором строгость игровой дисциплины не входит в противоречие с импровизацией.

— Иначе говоря, спартаковский.

— Наверное. Недаром же меня Бесков еще в 88-м приглашал в «Спартак». Но тогда сын родился, и я не захотел даже на время разлучаться с семьей. Однако через год — уже при Романцеве — понял, что надо рисковать. Иначе закисну, не будет прогресса в игре, и не видать мне еврокубков как собственных ушей.

ЧТО ТАКОЕ СПАРТАКОВСКИЙ ДУХ

— Как вам игралось в «Спартаке»?

— Несомненно, это были мои лучшие футбольные годы. Рядом с Черенковым, Поздняковым, Суслопаровым, Морозовым, Родионовым… Особенно я восхищался Федором Черенковым, много полезного у него почерпнул. Считаю его одним из самых выдающихся игроков в истории нашего футбола.

— Что такое спартаковский дух, поняли?

— Думаю, да. Это способность игроков, не обязательно больших друзей по жизни, выйти на поле с готовностью положить на командный алтарь все свое умение. Это — и преемственность поколений. В этом смысле Романцев — прекрасный психолог, тонко чувствующий футболистов и потому умеющий почти безошибочно найти каждому из них нишу в игре.

— Какую нишу он отвел вам?

— Место правого полузащитника. Мой предшественник на этой позиции — Женя Кузнецов — как раз уезжал за границу.

— Какие матчи в составе «Спартака» стали для вас самыми памятными?

— Еврокубковые, конечно. В 91-м мы добрались до полуфинала Кубка чемпионов. Когда прошли пражскую «Спарту», «Наполи» во главе с Марадоной, мадридский «Реал». Все эти матчи помню, что называется, наизусть, «Спарте» даже гол забил — и был на седьмом небе от счастья. Но минуты, проведенные на поле рядом с Марадоной, все же стоят в памяти особняком. Словами не передать, насколько аргентинец был гениален в игре, даже не самой удачной для команды.

В ИЗРАИЛЕ НАДОЛГО НЕ ЗАДЕРЖАЛСЯ

— Сами вы тоже были не последней фигурой в советском футболе, однако тренеры сборных почему-то обошли вниманием полузащитника Геннадия Перепаденко…

— Ну, не совсем обошли… Меня дважды, например, приглашали на сборы юношеской команды СССР, однако там были другие фавориты — Протасов, Литовченко, Яковенко… Позже Бышовец свозил на несколько товарищеских матчей национальной команды, но дальше этого дело не пошло.

— И вы решили: пора за кордон?

— Сама жизнь подтолкнула к этому шагу. Большая страна развалилась, похоронив под своими обломками большой чемпионат, по уровню, как я теперь, задним умом, понимаю, почти не уступавший лучшим европейским образцам. Мне было уже 27 — по футбольным меркам не мальчик.

— Романцев не возражал?

— Наоборот, сказал: «Поезжай, попробуй себя в Израиле. Если что не так — вернешься назад, мы в „Спартак“ тебя всегда примем».

— Насчет «что-то не так», Олег Иванович оказался провидцем?

— Отчасти — да. Первоначально речь шла о команде из Бней-Йегуды, которая прозябала в чемпионате на предпоследнем месте. Тренеру я понравился, но президент клуба заартачился: слишком, мол, я для него дорого стою. Тогда меня быстренько подписал клуб «Хапоэль» из Холона, который в тот момент и вовсе замыкал турнирную таблицу. По иронии судьбы, мой первый официальный матч в Израиле — против Бней-Йегуды. Я забил два мяча — 2:0, после чего болельщики команды-соперницы грозились растерзать своего президента за недальновидность (смеется). Сезон мы закончили нормально, только по соотношению мячей не попали в финальную группу, а дальше меня пригласил солидный «Хапоэль» из Тель-Авива. Но пока проводил в Москве отпуск, пришел вызов из Испании, из Вальядолида. По телефону извинился перед руководством «Хапоэля», мол, не ждите, — и рванул открывать новую для себя страну.

ПО ЗАВЕТАМ ЧАПАЕВА

— Что-то не помню, чтобы Перепаденко играл в Вальядолиде?

— Я там и не играл. Если не считать нескольких контрольных матчей, после которых тренер меня нахваливал, а потом вдруг вынес вердикт: «Ты правый полузащитник, а мне сейчас позарез нужен левый." Спасибо агентам — они подсуетились и срочно отправили меня в Бадахос, который, как и Вальядолид, был представлен тогда во втором испанском дивизионе. Но к тому моменту я уже был тертый калач и понимал, что судьба — это коррида, где нужно уметь за себя постоять. Подраться за свое место под солнцем.

— Не в буквальном смысле, надеюсь?

— (Смеется.) В моем случае это выглядело так. Тренер в Бадахосе при первой встрече спросил: «Кого ты играешь?» Я — вопросом на вопрос: «А кто вам нужен?». — «Мне нужен правый защитник». — «В таком случает вам сильно повезло: я — правый защитник». Попробовал он меня на этой позиции — вижу, остался доволен. И снова спрашивает: «А правого хава — можешь?» — «Нет проблем!». После следующего испытания — опять вопрос: «А опорного?» — «Да ради Бога!» Словом, так я вошел в роль Чапаева, умевшего, как известно, командовать и полком, и дивизией, и армией, что все проблемы с трудоустройством в Бадахосе были сняты.

— Как долго вы там играли?

— Три года. Бадахос расположен на границе с Португалией, климат там континентальный, жесткий. Помню, перед одной из первых моих тренировок, сидим в раздевалке, чего-то ждем — непонятно. Спрашиваю, — показывают на прибитый за окном термометр: «Пусть хотя бы до 45 градусов температура упадет, — тогда и начнем».

СЕРВАНТЕС И ГОЙЯ НИ ПРИ ЧЕМ

— Кроме вас, я не знаю ни одного нашего соотечественника-футболиста, которому бы после завершения игровой карьеры на Западе, удалось так органично вписаться в новые жизненные реалии, начать свой бизнес и чувствовать себя, судя по всему, вполне комфортно. Или я заблуждаюсь?

— Возможно, и не заблуждаетесь, но определенно — упрощаете… Трудности были разные, однако рецепт их преодоления только один и звучит он незамысловато: надо очень захотеть чего-то добиться.

— Вы захотели остаться в Испании, потому что сюда вас забросила футбольная судьба? Только не говорите, будто в юности зачитывались Сервантесом или восхищались гениальной живописью Гойи.

— (Смеется.) Не буду. Да и далеко не каждый коренной испанец объяснит подобным образом любовь к стране, в которой он живет. Мне тогда уже исполнился 31 год, продлевать контракт с иностранцем, да еще в условиях строгого лимита на легионеров, в Бадахосе не собирались, исходя из реалистических соображений. Однако мое решение остаться в стране, к которой за три года привык, тоже носило вполне прагматичный характер: хотелось обеспечить достойную жизнь своим близким — жене, сыну, дочери, которая, кстати, по времени и месту рождения — испанка.

— Как решали, например, языковую проблему?

— Озадачил себя с первого дня пребывания здесь. Клуб в Бадахосе небогатый, ни переводчика, ни учителя испанского у меня не было. Все передвижения по стране команда совершала на автобусе, и пока проедешь 1000 километров, успеешь посмотреть 3 — 4 фильма на испанском. Дома у меня как не было, так и нет «тарелки», соблазняющей русскими телепрограммами. Зато куча словарей, разговорников. А главное — постоянное общение с людьми, которые вдвойне уважают чужестранца, говорящего на их родном языке. Есть такой жестокий метод обучения плаванию: бросают сразу на глубину, выплывешь — молодец. Я, можно сказать, побарахтался — и выплыл…

— Но кроме языка существуют еще и такие понятия, как ментальность, привычки, обычаи. Со своим уставом в чужой монастырь…

— Не волнуйтесь: свой устав я дома оставил. Живу по испанским обычаям. Например, никогда не стану торопить делового партнера, к которому приехал на переговоры, какими бы важными они ни были. Сначала мы, как здесь водится, выпьем по чашке-другой кофе (если что, собеседник извинится передо мной, некурящим, и попыхтит ароматной сигарой), обсудим футбольные новости, обязательно поговорим о корриде, потом — о погоде… Да мало ли о чем могут потолковать двое деловых мужчин, имеющих взаимные интересы в бизнесе.

— Корриду вы тоже успели здесь полюбить?

— Не скажу, что это любовь. Но смотреть на происходящее глазами испанцев, не разделяющих мнения о чрезмерной жестокости боя человека с быком, научился.

ВСЕ НАЧАЛОСЬ С ПЕКАРНИ

— Насколько понимаю, самое трудное в бизнесе — сделать первый шаг?

— Это верно. Особенно для человека, который в прошлой, советской жизни ни о чем подобном не помышлял. Для начала мне пришлось переехать из провинциального Бадахоса в огромную Барселону, где перспектив гораздо больше. К счастью, лень никогда не была моей спутницей в жизни, поэтому, еще будучи футболистом, старался заглянуть чуть дальше, за горизонт. Примерно то же самое и в то же время, только на Украине, в Запорожье, пытались делать два моих школьных товарища — Виталий Ивахов и Михаил Полковников. Оба в прошлом моряки торгового флота, выброшенные судьбой даже не на берег, а на обочину жизни, но не смирившиеся с этим. Они приезжали в Испанию, чтобы вместе со мной впрячься в новое дело. Возможно, хронологически это было первое украинско-испанское предприятие, к тому же позволившее лично мне переиначить хрестоматийную поговорку: «Не имей сто рублей, а имей — двух друзей».

— Ну-ну, это уж вы чересчур. Без «ста рублей», да в бизнес?

— Хотите знать, где я взял так называемый стартовый капитал? Что-то удалось отложить с игроцких времен. Друзья-футболисты помогли — например, Попов и Радченко деньги одалживали, не сомневаясь в моей порядочности. Первые испанские партнеры дали в долг часть оборудования для пекарни, которую мы открыли в Запорожье. В то время на Украине возникли проблемы с хлебом, и ложка оказалась к обеду.

В ОФИСЕ НЕ ЗАСИЖИВАЮСЬ

— Но не хлебом же единым…

— Верно. Расширяли бизнес по-всякому, в том числе и «методом тыка». Однажды, например, чтобы заполнить пустоты в контейнере с очередной партией хлебопекарного оборудования, положил немного облицовочной кафельной плитки. Вскоре раздался звонок из Запорожья: дело стоящее — плитку оторвали с руками. Заказали целый контейнер. Потом еще два. Еще три. Потом паркет пошел «на ура». Потом мебель. Но ограничиваться примитивной цепочкой «купил-продал» мы не захотели. Неинтересно это, да и неперспективно. Когда более или менее прочно встали на ноги, организовали собственное производство на Украине — металло-пластиковых дверей и окон, кухонь, по дизайну и качеству не уступающих лучшим западным образцам.

— Откуда вы знаете, что «не уступающих»?

— Потому что в офисе штаны не просиживаю. Все время мотаюсь по Европе: мы работаем теперь примерно с 400 фабриками — в Италии, Германии, Бельгии, Голландии, Швеции… Мы — это группа «Испанский дом». По-моему, уже достаточно известная в деловых кругах Украины.

— Человека из «неделовых кругов» можете просветить?

— Направлений работы с каждым годом становится больше. Сейчас мы, например, осуществляем крупный проект в области ресторанного и гостиничного бизнеса. Полностью комплектуем оборудование для подобных объектов, строящихся на Украине: от лампочки до изысканной мебели. Еще одно наше новое дело: торговля на Украине суперэлитным итальянским кофе. На фабрике в Триесте, где его производят, стоит единственная в мире машина, которая лазерным лучом проверяет кондиции каждого — представляете, каждого! — зернышка, привезенного с плантаций Бразилии и Ямайки. Вкус — фантастический!

ФУТБОЛ КАК РЕЛИГИЯ

— Чем занимается ваш младший брат Сергей Перепаденко? Он, помнится, подавал большие надежды в футболе, засветился в «Спартаке» и «Локомотиве»?

— Сергей на восемь лет моложе меня и был одареннее как футболист. Немного жаль, что парень себя до конца на поле так и не реализовал. Он тоже живет в Испании и участвует в нашем бизнесе.

— Расскажите о вашей семье.

— Супруга Виктория — секретарь-референт в нашем барселонском офисе. Можно сказать, моя главная опора в жизни. Сын Дима к своим 13 годам успел перепробовать футбол, теннис, а сейчас остановился на баскетболе, он уже вымахал выше меня. 6-летняя дочка Наташа ходит на теннис, но обожает футбол. Первый вопрос, который от нее слышу, когда вечером мы собираемся у телевизора: «Папа, а кто сегодня играет?» Не поверите: знает по именам едва ли не всех футболистов, играющих в чемпионате Испании.

— Вас самого с футболом, кроме телевизора, что-нибудь еще связывает?

— А как же? В странах южной Европы, где футбол — почти религия, иначе невозможно. Я вам больше скажу: футбольное прошлое до сих пор неплохо на меня работает.

— Каким образом?

— Подчас самым невероятным! Приехал как-то в Милан на выставку мебели, селюсь в гостинице. Портье смотрит в мой паспорт, с трудом читает по слогам фамилию «Пе-ре-па-ден-ко» и задумчиво говорит: «Был такой футболист в «Спартаке», играл против «Наполи». Однако меня, судя по всему, принимает за однофамильца. Я ему пытаюсь внушить, что, мол, я и есть тот самый Перепаденко, который играл за «Спартак» против «Наполи»! Сначала, по глазам вижу, портье не верит, но потом, когда до него доходит, раздается такой искренний вопль восторга, будто он встретил самого близкого человека, с которым расстался сто лет назад. Здесь ничто так не сближает людей, как футбол. В том числе и в бизнесе. Одно дело, когда на переговоры приезжает просто человек по фамилии Перепаденко, и совсем другое — бывший футболист Перепаденко. Это в корне может изменить и тональность разговора, и уровень доверия со стороны твоего компаньона, и, разумеется, самое главное — результат заключенной сделки.

СЫГРАЛ ЗА… ИНТЕРПОЛ

— С российскими футболистами, играющими в Испании, связь поддерживаете?

— Не могу сказать, что часто видимся, но когда «Сельта», допустим, приезжает на матч в Барселону, возможности встретиться с Карпиным и Мостовым не упущу.

— Сами давно в последний раз выходили на поле?

— Дайте вспомнить… Как же — летом прошлого года, когда Интерпол проводил в Барселоне свой чемпионат.

— Интерпол?! Вы-то каким боком с этой уважаемой правоохранительной организацией связаны? Ведь даже динамовцем никогда не были.

— (Смеется.) Спросите что-нибудь полегче. Мне сказали, что надо поддержать честь украинского отделения Интерпола, — я и поддержал. Между прочим, 56 команд участвовали в турнире. Из 28 стран. Моими партнерами были Беланов, Роменский, младший брат. Мы заняли третье место, и только потому, что арбитр был местный — нас в финал не пустил. Так что проблемы с футбольным судейством существуют даже в Интерполе.

Юрий ЮРИС

Газета «Спорт-Экспресс», 29.03.2002

© Сборная России по футболу