Главная
Матчи
Соперники
Игроки
Тренеры

ИГРОКИ

Алексей ПАРАМОНОВ

Парамонов, Алексей Александрович. Полузащитник. Заслуженный мастер спорта СССР (1957).

Родился: 21 февраля 1925, город Боровск Калужской области. Умер: 24 августа 2018, Москва.

Воспитанник юношеской команды «Старт» /Москва/.

Клубы: «Строитель» Москва (1946), ВВС Москва (1947), «Спартак» Москва (1947–1959).

4-кратный чемпион СССР: 1952, 1953, 1956, 1958. 2-кратный обладатель Кубка СССР: 1950, 1958.

За сборную СССР сыграл 13 матчей

(в том числе – 4 матча за олимпийскую сборную СССР*).

Олимпийский чемпион 1956 года.

Помощник главного тренера в юношеской сборной СССР (1960–1965). Помощник главного тренера ренер в молодежной сборной СССР (1967–1969, 1979–1984). Помощник главного тренера в сборной СССР (1969–1971, 1973–1974).

Заслуженный тренер РСФСР (1980).

Кавалер Олимпийского ордена МОК (2001). Кавалер Рубинового ордена УЕФА «За заслуги» (2001). Кавалер Ордена ФИФА «За заслуги» за вклад в развитие футбола (2006).

*  *  *

ГОЛ НА РУИНАХ СТАЛИНГРАДА

Их осталось очень мало, олимпийских чемпионов-56, игравших против Пушкаша. Говорить с ними — событие. Потому что очень интересно. Потому что прикасаешься к эпохе. Потому, наверное, что говорит Алексей Александрович о своих товарищах, которых нет уже, как о живых. О Нетто, о Сальникове. И как о молодых: «Серега пошел…», «Игорь сказал…» Для него они ведь молодыми так и остались.

28 МЕТРОВ

— До войны жили мы в Лефортове, рядом с тюрьмой, и 22 июня 41-го должен был я идти на просмотр в команду «Старт». Да еще в тот день и на другую квартиру переезжали, на улицу Фрунзе… Тут — речь Молотова, война. Что делать? Но переехали. Жили в одной комнате, 28 метров, отец, мать и две сестры с мужьями да детьми и я. И на полу спали, и на столе. Позже, когда в «Спартак» меня брали, Кузин, председатель общества, спрашивает: какие, мол, условия жилищные? «Все нормально, живем в центре Москвы…» Потом, правда, выяснилось какие — обещал помочь. Помог — лет через пять.

— К свадьбе?

— Не было у меня свадьбы: не те материальные условия были у футболиста «Спартака». Получал 160 рублей, инженерам в то время столько же платили. Расписались мы с Юлией Васильевной в 50-м — она только архитектурный институт окончила, а я со «Спартаком» Кубок СССР выиграл. Яснов, председатель Моссовета, прием команде устроил. Там и спрашивает Кузина: «А с жильем как?» — «Плохо. 15 игрокам жить негде…» Яснов: «Ка-а-к?! Вы допустили, что лучшие спортсмены страны не имеют жилья?» Человек шесть получили квартиры, а я постеснялся, только комнату попросил. Домой прихожу, Юле рассказываю: «Неудобно было квартиру просить — мы же еще не расписаны…» Жутко она расстроилась: «Документы-то подали, в следующий раз квартиру проси!» Месяца через три я к московскому мэру с квартирным вопросом тренера нашего, Дангулова, заслал: «Абрам Христофорыч, вы уж скажите ему…» Сказал — и тут же выписывают мне ордер.

«ПОБЕДА»

— А машины тогда в Моссовете не выписывали?

— Не-е-т! Машину можно было только за свои деньги и с разрешения министра автомобильной промышленности. Что мы после Олимпиады и сделали: с Нетто, Сальниковым и Симоняном пошли к Романову, председателю Спорткомитета, с просьбой помочь купить «Победы». Мы за Олимпиаду получили тысяч по 12, а «Победа» стоила 20. Пришлось добавлять. Симонян учиться начал, попал в аварию — и зарекся за руль садиться. А я до позапрошлого года ездил, была у меня «Волга». И вот тоже авария приключилась: ехали с женой на дачу, и километра за три до дома лопнул передний баллон. Перевернулись — и в кювет. У меня только ссадины, а жене 15 швов наложили — хорошо, следом как раз «скорая» ехала. С тех пор не езжу. Еще и со зрением беда — у Федорова делал несколько операций. За месяц до его гибели сидели, разговаривали, мяч я ему подарил с автографами спартаковцев. Внуку, говорит, передарю…

— Спартаковцам вообще, похоже, машины противопоказаны.

Фриц Вальтер (ФРГ) и Алексей Парамонов

— Да, Старостин Николай Петрович после того, как кувыркался на Ярославском шоссе, за руль не садился. Еще случай помню: спартаковский доктор купил «Победу», повез нас после тренировки домой — меня, Сальникова и Микульца. Выезжаем из Тарасовки на шоссе, обгоняем грузовик — нас заносит, и на встречную полосу. До кювета долетели и перевернулись. Стоим на головах, слева — поле, справа — поле. Ни души. Сальников голову поворачивает: «Леха, жив?» «Жив…» «Выключи, — говорит, — мотор, загоримся». Лезу выключать — и вместо этого радио включаю. Лежим дальше под музыку. Кое-как окна открыли, выползли — а тут как раз спартаковский автобус едет.

САЛЬНИКОВ, СТАРОСТИНЫ, НЕТТО

— Вот вы Сальникова вспомнили. А правду говорят, будто Сергей Сергеевич — сын Старостина?

— Да кто это знать может? Не думаю… Хотя есть моменты. Серега родился в 25-м в Краснодаре, а там как раз «Спартак» гостил. Через год-два переехали они в Тарасовку, жили в бараке рядышком с базой, на втором этаже. Похож был Серега и на Николая Петровича, и на Андрея, брата его, поразительно! Да и любил его Николай Петрович как сына. Мы в Тарасовке жили втроем в комнате — Сальников, Седов и я, — так не было случая, чтоб Старостин, мимо проходя, не заглянул: чем Сереженька занимается? И впрямь как отец!

— И только Сальников мог на установке Старостину сказать: «Да ничего вы, Николай Петрович, в футболе не понимаете…»

— Это не Сальников Старостину, а Нетто Гуляеву однажды сказал. Со Старостиным другой случай был: идет он мимо поляны в Тарасовке, а мы «квадрат» затеяли. Сальников в центре никак мяч отобрать не может. Старостин: «Ну-у, Серега. . Как же так?!» А тот в ответ: «Да ладно, Николай Петрович, вы-то будто понимаете!» Старостин на траву от хохота слег…

— А как вы со Старостиным познакомились, помните?

— 53-й, в команде шепот: Старостина выпустили, повидаться бы… А спартаковский автобус обычно игроков дожидался неподалеку от «Метрополя», у Китайской стены. Вся Москва это знала. Как-то сидим, вот-вот тронуться должны — вдруг Николай Петрович заходит. С каждым — за руку: «Здравствуй, Никита. Здравствуй, Алексей…» И ведь никого раньше в лицо не видел! Потом случай был, играем с кем-то неважно, ничего не клеится… В перерыве Старостин: «Ребята, возьмите себя в руки, больше в пас, бейте по воротам!» К Нетто поворачивается: «Игорь, ты ж капитан — должен вести игру.» А Игорь до того кому-то замечание сделал, а в ответ услышал: «Да пошел ты!» Он Старостину и отвечает голоском своим тоненьким: «Не могу, Николай Петрович, — посылают!»

— Но футбол, говорят, Андрей Петрович потоньше Николая Петровича понимал.

— Андрей Петрович — да! Николая Петровича как игрока мало кто запомнил, играл он быстро и прямолинейно. Андрей потоньше был. А эрудитом каким был! Искусство знал, музыку, общительный — вся Москва в друзьях… Вокруг всегда толпа, и не просто болельщиков, а людей известных. Помню, были как-то в Венесуэле, и под вечер приглашают нас на ипподром. А это страсть была Андрея Петровича! Колонны, говаривал, у московского ипподрома на мои деньги выстроены. Ну, пошли, а там чудо как хорошо. Ресторан за стеклом, лошади красивые, тебя угощают, ставки… Ко мне подходят. Я Старостина спрашиваю: на кого ставить? «Смотри, какая лошадь хвостом крутит — на нее и ставь…» Смотрю — одна крутит. Ставлю. И две дамы рядом ниже сидели, тоже на эту, под пятым номером, поставили. И надо же — выиграли! На мой доллар — десять. «Андрей Петрович, а вы-то на какую поставили?» — «Да не важно…» В Москве он, как правило, с артистом Яншиным на ипподром ходил. Еще Игорь Нетто очень этим увлекался.

— Как вы с Нетто в команде уживались? Он же одергивал всех постоянно…

— И мы прислушивались к нему — капитан, в футболе тонко разбирался… А в жизни он доброжелательный. Внимательный. Чтоб обидеть кого-то — ни-ни. Я-то знаю, лет семь с ним в одной комнате прожили. Он левый полузащитник, я правый — было о чем поговорить. А в игре мог он с грубцой, мог… Чаще — на Ильина, первого своего друга. Игорь ему пасует — а назад мяча не допросится, игнорировал тот Нетто. Вот Игорь на него: «Ааа, в газету хочешь попасть?!» А так — дружили. Вместе ухаживали за гимнасткой одной, чемпионкой мира, не помню фамилию. Все к тому шло, что Игорь на ней женится, а женился Ильин. А Нетто — на Ольге Яковлевой, известной актрисе. Потом разошлись.

— Сильно он переживал?

— По нему не определить было, но думаю, очень. Он-то домосед был, тихий, а жена — актриса! Несовместимость…

— Она, кажется, к режиссеру Эфросу ушла?

— Не ушла — просто жили вместе. Ольга как-то по телевидению выступала, рассказывала: Игорь находится в одной комнате, она с Эфросом репетирует в другой. И настолько Эфрос требовательный, что она как-то от него под кровать залезла, еле вытащил… И Игорь переживал, и мать его. Она-то категорически была против той женитьбы. Говорила, нужна Игорю домашняя женщина, чтоб и встретила, и обед приготовила…

ВОЙНА

— Что-то мы совсем про вас забыли. Как войну пережили?

— 16 лет мне было. Школы закрыты, оформился на завод — к брату, слесарю-лекальщику в помощники. Делал сначала минометы М-50. И сейчас его, наверное, по памяти соберу. Потом шпалы для «Катюш». А закончилось все приборами для подводных лодок. Брата в армию забрали, остался я один. Да еще 30 деревенских мальчишек мне в ученики отписали. И вдруг повестка приходит. 11 января с вещмешком на Киевский вокзал — и под Наро-Фоминск. На фронт! А я ружья в руках не держал ни разу. Иду к директору.

— Не хотели в армию?

— Откровенно говоря, не очень. На следующий день директор дает мне пакет с пятью сургучными печатями. Отнесешь, говорит, в военкомат. Отнес, как сейчас помню, в окошко №?5, отдал капитану, тот: «Да-а, парень, повезло тебе!» Посмотрел, как ребята, с которыми вместе медкомиссию проходили, на вокзал отправлялись, и вернулся на завод. Конечно, повезло! Это ж просто было мясо пушечное. Кто-то выживал — но шансов было мало. Из своих одноклассников одного только потом повстречал.

— В футбол вы после войны пришли?

— В 45-м. На соседнем заводе друг мой работал, Володя Кузнецов. Рабочий день — с восьми до восьми, но как-то в субботу встречаю его — домой идет. В пять работу закончил. «Почему?» — «В футбол играю за „Строитель“, чемпионат Москвы…» Научил он меня — возьми, мол, справку в отделе кадров, тоже будешь играть и в пять освобождаться. Привел к тренеру, Сухареву. «На каком месте играешь?» — «Нападающий…» «Раз, — говорит, — нападающий, — бегом в ворота!» Целую тренировку простоял, форму получил. В воскресенье с «Торпедо» играть, готовлюсь, сестру пригласил: «Я теперь в команде!» А меня так весь матч в запасе и продержали. Обиделся страшно, больше, думаю, не пойду ни на какой футбол… Следующее воскресенье — ливень, погода мерзкая. Думаю, сходить, может? Вдруг кто-то не придет — меня и поставят. И точно: левый нападающий не пришел, выпустили меня на это место. Выигрываем 3:0, и все три гола я забил!

ТАРАСОВ

— Поступил в малаховский спортивный техникум, учусь. А тогда, в 46-м, футбольная команда ВВС вышла в высшую лигу — и назначили туда тренером Тарасова Анатолия Владимировича. У команды высшей лиги два состава должно быть, и надо было ему еще человек 15 набрать. А в техникуме спортигры вела сестра тарасовской жены, Майзер Галина Иосифовна. Вот она-то моей крестной матерью в футболе и стала. Мы с приятелем играли за сборную техникума, она как-то и говорит: хочу, мол, вас Тарасову порекомендовать в ВВС. В первый раз Тарасов ей отказал: «Да что ты в футболе понимаешь?» Но в конце концов уговорила: позвал Тарасов. Прихожу в спортзал Академии Жуковского. Приглянулся, наверное, и пригласил Анатолий Владимирович в команду.

— Чем приглянулись?

— Не столько талантом, сколько силой — спасибо техникуму, покрепче я был его футболистов, нагрузки уважал, а Тарасов это любил. Через месяц летим в Польшу на сбор, грузовой самолет Ил-14, никаких сидений — на полу лежим, в грязи… «Чартер». В команде людей на три состава. Я в третьем, мой друг Юра Тарасов, брат Анатолия Владимировича, в первом. В казарме 40 дней жили, с какими-то солдатами в футбол играли, но больше кроссы бегали. В Москву вернулся уже в первом составе.

— А Юрий Тарасов вскоре погиб…

— Отдельная история. Блестящий он был и хоккеист, и футболист. В 49-м хоккеисты ВВС летели на игру в Свердловск. При посадке зацепились за что-то и рухнули. Все погибли — и Бочарников, и Юра Тарасов, и Меллупс — удивительный вратарь из Риги.

— Анатолий Владимирович в том самолете оказаться не мог?

— Не мог. Его в 47-м Василий Сталин освободил из ВВС: распоряжениям Тарасов не очень подчинялся. Умный был и упрямый. Кто чудом тогда уцелел, так это Бобров. Накануне загулял в гостях, к вылету не явился, и на розыски администратора послали. Самолет тем временем улетел, поехали оба поездом. В Свердловске кладбище неподалеку от аэропорта, там глыба: «Здесь похоронена команда ВВС».

— В первой игре, против Тбилиси, не решился меня Тарасов поставить. За дубль накануне единственный гол забил, а основных из-за ворот смотрел. В подробностях видел, как Боря Пайчадзе нам мяч забил. Проиграли. Едем в Сталинград — там ужас: развалины, стадиончик хуже сельского, половина забора есть, половины нет… Разруха. Тарасов меня на игру ставит. Первый тайм против страшного ветра играли, и я на последней минуте решил вдруг с носка пробить. Издали. Мяч до ворот-то насилу долетел — а Ермасов возьми да и пропусти! 2:2 в итоге сыграли, так в конце зрители на поле высыпали, драку устроили. Наш Боря Кулагин, помню, подпоркой от ворот отбивался. А результат аннулировали: решили, что команда ВВС вела себя неспортивно. Не знаю почему. Зато следующий матч в Ленинграде 3:0 выиграли, так нам за ту победу маршал один трофейные ружья подарил. Девятизарядные. Засунул я ту винтовку на стеллажи и никогда не доставал, а потом сестра подарила кому-то…

«РОДСТВЕННИК»

— За Тарасовых меня из ВВС в 47-м и отчислили. История такая: Анатолия Владимировича из команды убрали, приехал на его место из Германии тренер Капелькин, привез с собой игроков десять. Кого-то надо отчислять, да? И тут про меня слух запустили — Парамонов, дескать, родственник Тарасова. Носы похожи, да и вообще… Дошло до Василия Иосифовича, тот и отрезал: «Не надо родственников!»

— Вы, кстати, с ним общались?

— Пару раз, когда перед играми он приезжал в наш особнячок возле «Сокола». Как-то приезжает, наш массажист говорит: «Кудрявцев, вратарь, играть не сможет — колено болит». Сталин посмотрел: «Приказываю вылечить!» Массажист, бедный, на колено вратарю парафин лил, грел. Вышел против «Динамо» Кудрявцев. На больной ноге. Проиграли… Когда из ВВС меня попросили, беда в чем была? Я незадолго до того на погоны заявление написал: за звание тогда доплачивали и паек давали. Теперь что выходит? Стану офицером, а не в команде — пошлют в Хабаровск куда-нибудь, как Колю Дементьева! Перепугался, бегом к начальнику команды: «Заберите заявление…» Тот успел, ходу бумажке еще не дали.

«СПАРТАК»

— Сижу неделю дома, вдруг звонок. «Это Озеров Николай Николаевич…» А тогда в газетах только о нем и писали — всех в теннис обыгрывал. Есть, говорит, желание за «Спартак» играть? «А у кого нет?» — отвечаю. Потом догадался, что это Тарасов ему порекомендовал — они тогда дружили, а к концу жизни разошлись: не понравился Анатолию Владимировичу какой-то репортаж. Договорились, что завтра приезжаю в «Спартак». И началась для меня новая жизнь. ВВС и «Спартак» тогда не сравнить было. Представляет меня Озеров Кузину, председателю: «Вот Парамонов, играл в ВВС, сейчас свободен…» И назавтра еду в Тарасовку. Тренировал тогда «Спартак» Вольрат Альберт Хенрикович…

— Который в «Арсенале» до этого работал?

— Только не тренером, а массажистом. Уникальный человек. Добрейший. Со «Спартаком» три года работал — два раза Кубок выиграл. Выпить большой любитель был. В Тарасовке жил, выпивал, а на травке лежала запасная канализационная труба. Залезет в нее — и спит. Жена с крыльца: «Альберт! Альберт!» Семечки обожал. У него всего два зуба было, один вверху, другой внизу, но грыз виртуозно. Вокруг вечно все в шелухе было.

Поехали играть в Ленинград с «Динамо», у них Набутов в воротах стоял. 1:4 проиграли, и я себя показал ужасно. Три мяча забить — нечего делать было, а я то выше, то рядом… Руководство сразу ко мне интерес потеряло. Думали, игрока взяли, а он забить не может! Как раз костюмы выдавали — так я самый жуткий получил. Потом едем в Ригу на товарищеские матчи. Всем по приемнику ВЭФ дают шикарному — мне не досталось. Тебе, говорят, в Москву привезут. Привезти-то привезли, да только отдали не мне, а Кузину, председателю… Потом поехали в Сочи на сбор, и уж оттуда я основным игроком вернулся. Тут и «золотое поколение» выросло — Симонян в команду пришел, Ильин, Татушин, Исаев… Популярность у нас громадная была, в театре я только в директорской ложе сидел. С Симоновыми дружил, Рубеном и Женей. В театре Вахтангова четыре раза Новый год встречал, мы с женой за одним столом с главным режиссером, а Аджубей, редактор «Известий», с женой, хрущевской дочкой, за соседним. Уже потом как-то Симонов в антракте меня к себе в кабинет зазвал, там седой человек с ним, лицо знакомое… Познакомил, но я фамилию не расслышал. Звоню ему потом: «Что за артист был?» — «Какой артист? Это Черненко, секретарь ЦК!»

— Да, любили вас.

— Еще как! Устроили турне «Спартаку» по Норвегии, наподобие динамовского в Англии. Мы все три матча выиграли, в Москву возвращаемся — Комсомольская площадь народом забита: нас встречают! Митинг, Романов, председатель Спорткомитета, речь держит… Мой первый выезд за границу. Знаете, что запомнил? Как нам кока-колу пить запрещали, а мы втихаря пробовали. Еще норвежцы смородиновым соком угощали — до сих пор вкус помню…

— А матчи какие помните?

— Помню, как три раза против Пушкаша играл. Сильнее игрока в жизни не видел. Лучше, чем Пеле! И за три матча он даже не гол, а только пенальти выжать сумел: значит, неплохо я отыграл… Еще Олимпиаду, 56-й. Тогда еще не забылось, как за предыдущую ЦДКА распустили. Думали — проиграем, «Спартак» тоже распустят. С Индонезией 0:0 сыграли, едва не пропустили на последних минутах — тут же собрание на три часа, каждый рассказывает, как сыграл и как дальше играть планирует. Помогло, наверное, — в переигровке 4:0 наша взяла… Тогда последний мой шанс был выиграть что-то большое. И выиграл. Три года прошло, забуксовал «Спартак» в чемпионате, и решили на совещании в Центральном совете, что виноваты ветераны. Омолаживать надо. Заходит Старостин ко мне в комнатку после тренировки: так и так, пора… Побросал я вещи в сумку и ушел. Грустно.

42 ГОДА В ФЕДЕРАЦИИ

— Сдал госэкзамены в институте, сижу дома. Вдруг звонок: Андрей Старостин, он тогда замом Гранаткина в федерации был. «Как дела? Чем занят?» — «Книжку вот читаю…» «Загляни, — говорит, — в федерацию». «Как-нибудь зайду». — «Что значит — как-нибудь? Завтра, в девять!» Предложил Андрей Петрович работу — и вот 42 года я здесь. Ездил еще помощником Качалина на чемпионат мира-70 в Мексику, где Афонин с Кавазашвили гол нелепый соорудили на 120-й минуте… Там группа тренеров наших была, человек десять. Всех сразу после игры домой отправили, а я через знакомого консула договорился, что в Москву через Нью-Йорк полетим. Там погуляли с женой, в здание ООН зашли, кофе попили, возвращаемся к самолету, вещи уже погрузили — выясняется, что нас с женой и Леву Яшина решили оставить на день в Америке. Кому-то из посольства срочно надо лететь. Как Лева бранился! Девушка из аэропорта успокаивает: «Через час полетит израильский самолет…» Леву это добило: «Какой израильский, твою мать?» И матом на нее. Не знал, что американка: по-русски, как мы, говорила. «Гостиницу забронируем, пять звезд, отвезем». — «А пиво будет?» — «Все будет». — «Тогда ладно…» Приехали в гостиницу, Лева дверь открывает и мне: «Слушай, пиво стоит!» Наутро летели через Лондон — и там славно прогулялись, Темзу посмотрели…

— Был у вас еще тренерский опыт — в Тунисе.

— Да, пригласили «Этуаль» тренировать. А мечта всей жизни моей была — французский выучить. Приезжаю, там только революция прошла, французов выгнали, социализм строят. Торгуют тем, что от французов осталось. У футболистов одно преимущество — по пятницам работают полдня, чтоб в субботу играть могли. Президент клуба, лучший в стране врач по легким, мне старый французский журнал протягивает: «Мсье Парамонов, смотрите, вы на обложке». Смотрю — действительно я! Сейчас он, кстати, вице-президент Туниса, недавно поздравление прислал на Новый год. В команде одни старики играли, предшественник мой, югослав, их менять не решался — тунисцы обидчивые жутко. Я поменял — стали выигрывать. 17-летнего школьника в состав поставил… Было это в 64-м, а в 76-м они меня снова пригласили. Приезжаю — играет! Капитаном стал, уходить не хочет, а не тянет… В домашнем матче я его заменил. Он обиделся — страшное дело. Сейчас, 25 лет спустя, отошел — звонил недавно. Женился на дочке миллиардера, отелем владеет, купил этот самый клуб, где я работал… Но всех интереснее президент страны был, Бургиба. Старенький и хитрющий. Каждый год уезжал в Италию и запускал слух, что при смерти. В Тунисе тут же власть начинали делить, а он потом здоровый возвращался и этих, деливших, уничтожал.

— Знакомы с ним были?

— Он меня как-то с чемпионством поздравлял, а я его уговорил стадион построить и вместо песчаных полей травяные сделать. Недавно «Локомотив» туда ездил — прекрасные, говорят, поля. Но главное, язык я там и в самом деле выучил.

Юрий ГОЛЫШАК

Газета «Спорт-Экспресс», 29.03.2002

*  *  *

КАК ДЕЛА?

— Как дела, Алексей Александрович?

— Доволен и своими стариковскими делами, и положением в РФС, в котором работаю уже 44 года. Есть и правительственные награды, и орден от УЕФА, да и МОК не забыл. Юрий Лужков подарил квартиру, огромное ему за это спасибо. Годы неумолимо летят, не за горами восьмидесятилетие. Но обязанностей у председателя комитета ветеранов РФС немало.

— Это ведь по вашей инициативе создан турнир «Негаснущие звезды»?

— Да, в нем участвуют бывшие мастера, достигшие 50-летнего возраста. Много без преувеличения легендарных личностей, классиков жанра. Турнир проводим ежемесячно, играем шесть на шесть, награждаем призеров и лучших футболистов, отмечаем дни рождения, помогаем материально. Всего в обойме 100 — 120 человек. Кроме того, я председатель оргкомитета по проведению первенства России среди ветеранов.

— Как вам «Спартак» образца 2004 года?

— Конечно, наметились перемены к лучшему. Прежде всего в селекционной политике. И, думаю, скоро мы увидим прежний «Спартак». Но, к сожалению, истинных спартаковцев — по стилю, качеству, духу игры — не нахожу. Таких, как Симонян, Татушин, Нетто, Сальников…

— Парамонов, наконец!

— Да, чуть не забыл! (Смеется.) Нет, есть, конечно, Егор Титов — он настоящий спартаковец. Когда-то говорили: «Не знаешь, что делать с мячом, — отдай Игорю Нетто». Сейчас так можно сказать о Егоре.

— Что думаете о наших перспективах в отборочном турнире чемпионата мира?

— Несмотря ни на что, верю в нашу команду. Пока результаты, мягко говоря, настораживают. Но очень хочется увидеть наконец Россию на коне.

— Николай Старостин как-то признался: «Я знаю и более мастеровитых футболистов, но в совокупности всех позиций, на которых Парамонов может себя проявить, пожалуй, он их превосходит. Подкованный универсал».

— Да, где я только не играл… В войну работал по 12 часов на военном заводе — вот, взгляните, и удостоверение есть. А в конце, когда стало полегче, пришел как-то на тренировку в столичный «Строитель». Тренер спрашивает о моем амплуа. «Нападающий», — отвечаю. И, представляете, первую тренировку… отстоял в воротах! Но потом, выйдя в поле, в одной из первых встреч сделал хет-трик. Позже и бровку бороздил, и выдвинутого вперед забивалу играл, и в центре обороны действовал.

— Сегодня видите наследников-универсалов?

— Сейчас вообще грань между позициями довольно размыта, поэтому и бывает трудно спросить с футболиста за конкретный просчет, конкретного визави.

— Не поделитесь наиболее памятными голевыми свершениями?

— Помнится, в 53-м встречались мы с венским «Рапидом», по тем временам одним из законодателей мод в европейском футболе. Техничная, атакующая команда. Мы победили 4:0, я оформил дубль. Помню еще, как в одном из первых матчей за «Спартак» получил место в основе на матч с «Торпедо». И забил два гола самому Анатолию Акимову! В 1948 году огорчил голкипера ЦДКА Никанорова. Команде Военно-морских сил однажды отгрузил три штуки. Много лет спустя их вратарь Самсонов в шутку отнекивался: дескать, не было такого. Жаль вот, «Динамо» в моем списке нет…

Алексей ЛОМТЕВ

Газета «Спорт-Экспресс», 2004

*  *  *

МАЭСТРО ИЗ КАЛУЖСКОЙ ГУБЕРНИИ

Олимпийский чемпион Алексей Парамонов верит в лучшее будущее нашего футбола.

Популярный спортивный комментатор в недавнем интервью «Спортивной трибуне» на вопрос, есть ли у него мечта, ответил: «Я мечтаю провести репортаж с финального матча Лиги чемпионов, в котором бы играл московский „Спартак“. Но не этот „Спартак“, а тот, в котором играли Дасаев, Гаврилов, Черенков, Родионов…»

А ведь был еще один великий «Спартак»: с Нетто, Симоняном, Парамоновым, Исаевым, Масленкиным, Огоньковым, Сальниковым, Ильиным, Татушиным. И какой из них оказался бы сильнее, доведись им встретиться друг с другом, — большой вопрос.

В середине 50-х красно-белые, к примеру, обыгрывали итальянские «Милан» и «Фиорентину», английский «Арсенал», сборные Чехословакии и Норвегии. А ведущим клубам Бельгии, Швеции, Австрии — «Андерлехту», «Юргордену», «Рапиду» отгружали от четырех до семи безответных мячей. И еще один веский аргумент в пользу более раннего «Спартака». Сборная СССР, впервые в истории завоевавшая олимпийское «золото» в 1956 году, была представлена десятью игроками того звездного коллектива.

Сегодня в гостях у «Трибуны» заслуженный мастер спорта, чемпион Олимпийских игр в Мельбурне Алексей Александрович Парамонов. О нем патриарх отечественного футбола Николай Петрович Старостин говорил: «Я не знаю ни одного футболиста, кто мог бы так успешно, с пользой для команды сыграть на любой из десяти позиций».

— Алексей Александрович, все мы родом из детства. Каким оно было у вас?

— Я родился в старинном русском городе Боровске Калужской области. Был самым младшим ребенком в семье. Кроме меня, росли две сестры — Анна и Вера и брат Михаил. В 1927 году родители переехали в Москву, чтобы мы, дети, могли получить хорошее образование. Спортом увлекался с малых лет. Играл в баскетбол, волейбол, занимался гимнастикой, зимой катался на лыжах, неплохо играл в хоккей. Однако любимой игрой был футбол. Мой отец, Александр Георгиевич, человек глубоко набожный, не поощрял моей страсти к спорту. Он считал, что на первом плане у юноши должны быть учеба и церковь. Но зато мама, Наталья Николаевна, поддерживала меня и однажды купила настоящие футбольные бутсы. Шипы на них я набивал сам, не зная, что перед этим их надо намочить. Вышел во двор. Не успел порадоваться обновке, как половина шипов отлетела!

Однажды на стадионе «Салют» я увидел объявление о наборе в секцию футбола. Просмотр был назначен на 22 июня 1941 года, но в тот день началась война, и мечту о занятиях футболом пришлось отложить.

Я устроился на завод. Освоил профессию лекальщика. Собирал минометы «М-50». В 17 лет получил 4-й разряд, стал наставником молодежи. Работал по 12 часов в сутки, но об усталости тогда никто не думал.

— Вашей первой командой был московский «Строитель»?

— Да. В 1945 году мой друг детства Володя Кузнецов посоветовал прийти в «Строитель» на просмотр, он играл в этой команде. Тренер Виктор Сухарев спросил меня: «На каком месте играешь?» Я отвечаю: «Нападающим». — «Тогда вставай в ворота!» — тренер обратил внимание на мой рост. Но, к счастью, все сложилось как нельзя лучше. На матч с «Мясокомбинатом» один из нападающих по какой-то причине не приехал, и вместо него на эту позицию поставили меня. Мне удалось забить три мяча. Кстати, «Строитель» считался солидным клубом, игрокам основы платили деньги. Свой удачный дебют я решил отметить, пригласив в кафе тренеров команды Сухарева и Белянина. Попросил официантку принести три стакана. Я был непьющим, но хотел произвести на тренеров впечатление. Обратился к ним: «Закажем по 200 грамм водки?!» На что Сухарев с улыбкой заметил: «Алексей, надо бы знать, в эти граненые стаканы входит только по 150 грамм».

— В «Спартак» как попали?

— Меня туда сосватал Николай Николаевич Озеров. В команде тогда сложился очень дружный коллектив. В игре мы понимали друг друга с полуслова. «Спартак» отличался культурой паса, игрой в стеночки. Своей зимней базы у команды не было, мы готовились в спортивном зале на улице Воровского, в котором раньше располагалась конюшня. Предсезонный сбор проходили в Сочи. Тренировались на поле аэродрома, сами устанавливали ворота, делали разметку поля. Иногда занятия прерывались: прилетавшие самолеты садились здесь же.

— Вы дружили с одним из самых ярких нападающих послевоенного времени Сергеем Сальниковым…

— Мы восемь лет прожили в одной комнате на базе в Тарасовке. Сергей много читал, собирался поступать в университет на факультет журналистики. Несмотря на то что ему симпатизировал Николай Петрович Старостин, Сергей никогда не позволял себе высокомерия в отношениях с ребятами. Пожалуй, самый техничный игрок того времени, он в серьезных матчах трудился на поле больше других.

Умер Сальников в День Победы в подмосковном Зеленограде после матча ветеранов с местной командой. Сыграл оба тайма, зашел в раздевалку, сел на скамейку, снял футболку, спросил у одного из своих товарищей: «Какой я тебе пас отдал?!» — и упал. У Сергея остановилось сердце.

— Вам посчастливилось играть в паре и с великим Игорем Нетто…

— В 1954-м тренерский штаб «Спартака» решил попробовать меня на позиции полузащитника, до этого я играл нападающим. В те годы в футбол играли по схеме 3-2-5, или, как ее называли, «Дубль Вэ». Нашей задачей с Игорем было держать центр поля, участвовать в организации атакующих действий команды, сдерживать полусредних нападающих соперников.

— Алексей Александрович, вы олимпийский чемпион по футболу. Вспоминаете золотые деньки?

— Решение по поводу участия сборной СССР по футболу в Олимпийских играх в Австралии принималось на нескольких совещаниях в верхах. Вероятно, руководство страны опасалось, что, как и в 1952 году, сборная проиграет, а это ударило бы по престижу государства. Однако Хрущев в конечном итоге дал согласие. Перед отъездом на Олимпиаду к нам зачастили руководители страны разных рангов. Приезжали внезапно, и сразу на стадион: «Почему нет на поле футболистов? Тренировка в шесть вечера? Тогда позвать сюда Парамонова». Прихожу, спрашивают: «Что делаете, что читаете?» Контроль был постоянным.

Мельбурн удивил меня небольшими двухэтажными домами и теплой погодой. Нас поселили в Олимпийской Деревне в отдельном двухэтажном коттедже.

Олимпийский турнир сборная начинала с 1/8 финала. Нам противостояла объединенная команда Германии. Это была уже третья встреча за последние два года. В первом тайме забил Анатолий Исаев, а за четыре минуты до конца Эдуард Стрельцов удвоил счет. Правда, немцам удалось один мяч отквитать. Четвертьфинал сложился для нашей сборной неожиданно. Девяносто минут плюс полчаса дополнительного времени не выявили победителя, наши соперники — сборная Индонезии — стеной стояли у своей штрафной, вперед не шли. Увидев счет на табло, потерял дар речи приехавший к окончанию матча руководитель советской делегации Николай Романов.

Через день состоялась переигровка. На сей раз была одержана убедительная победа. Дважды отличился Сальников, по разу Иванов и Нетто — 4:0.

В полуфинале нам противостояла очень сильная команда Болгарии. Мне Качалин поручил держать лидера атак болгар Колева. И надо же такому случиться: во время игры защитник Николай Тищенко сломал ключицу, а Валентин Иванов получил травму колена. Замены по ходу матча в то время не разрешались, и фактически мы играли вдевятером. Пришлось перестроиться: я занял место Тищенко — на правом фланге обороны, а Сальников опустился из линии нападения в полузащиту. И вновь счет в основное время не был открыт. А на 95-й минуте болгары вышли вперед. Но мы все же вырвали победу. Помог и Николай Тищенко, которого болгары даже не опекали, поскольку он не мог передвигаться. Он поучаствовал в двух голевых атаках, которые и вывели нашу сборную в финал.

В заключительной игре за золотые медали с югославами Валентин Иванов, Эдуард Стрельцов и я не принимали участия. Мы сидели вместе, болели за ребят. И когда наши забили, не стали сдерживать эмоций. После игры в раздевалку зашли руководители, поздравили с победой. Банкета и премиальных не было, нам вручили лишь суточные — 120 долларов. Потом в Союзе получили еще по 11 тысяч рублей. Чтобы приобрести машину, надо было ждать года два-три — существовала очередь. Но мне, Симоняну и Сальникову Николай Николаевич Романов выхлопотал по «Победе», которая стоила 20 тысяч. Мы поехали в Горький и сами пригнали авто в Москву.

— В составе «Спартака» вы провели много международных матчей. Что запомнилось?

— Например, игра в Лондоне с «Арсеналом». В том матче в счете повели англичане, но мне на 43-й минуте, а Симоняну во втором тайме удалось поразить ворота соперника. Зрители проводили своих футболистов свистом, а нас — аплодисментами. Любопытно, что прежде чем ступить на газон стадиона, все футболисты должны были помыть в ванночке подошвы бутс. И еще на один момент я обратил внимание: форму футболисты «Арсенала» после игр и тренировок оставляли в клубе, где ее стирали и гладили. Мы же приводили форму в порядок сами.

В 1956 году на «Динамо» мы разгромили «Милан» — 3:0, — в составе которого выступал Чезаре Мальдини. Тренер итальянцев Пуричелли после игры сказал: «Знаю, что русские футболисты не продаются и не покупаются. Но если бы, предположим, они дали согласие перейти в наш клуб, я тут же, ни на секунду не задумываясь, предложил бы „Спартаку“ рекордную сумму».

— А как вы оказались в Тунисе?

— В Спорткомитет СССР пришла заявка из этой страны с просьбой направить к ним тренера по футболу. В управлении кадров остановились на моей кандидатуре. Я посоветовался с женой и дал согласие. Приступив к работе с командой, выяснил: пробелов в футбольном образовании игроков более чем достаточно. Но уже через год мы с командой выиграли Кубок страны, а затем стали чемпионами Туниса.

— Вам пришлось не только играть против Бескова, но и работать с ним…

— Константин Иванович пришел в «Спартак» по инициативе Старостина. Это был талантливый, амбициозный тренер. Он приглашал в команду малоизвестных футболистов и упорно с ними работал, добиваясь успеха. Фактически за год он создал новую команду, которая стала чемпионом страны. Правда, порой Бесков был подвержен влиянию окружавших его людей и воспринимал информацию, которая касалась его самого, неадекватно. Вспоминается такой случай. Сборная СССР в рамках подготовки к чемпионату мира проиграла в Одессе сборной Чехословакии. После игры с Владимиром Федотовым, зятем Бескова, обсуждаем перипетии матча. Я высказался по поводу замен; по моему мнению, они были не совсем удачными. По приезде в Москву Бесков заявил мне:

«Я тут подумал, видимо, наша совместная работа не получится, у нас с тобой по ряду вопросов разное мнение». Позже я узнал: наш разговор после матча в Одессе Федотов передал Бескову, и вскоре вторым тренером сборной стал Владимир Григорьевич.

— А что скажете об ученике Бескова Олеге Романцеве?

— Олег Иванович прошел отличную школу у Бескова и Старостина. От природы любознательный человек, Олег Иванович впитывал в себя все лучшее от своих наставников. Ему несложно было войти в клуб в качестве главного тренера, и он сразу начал добиваться высоких результатов. Но, на мой взгляд, на психике Романцева отрицательно сказалась работа тренером сборной. Он несколько утратил былую уверенность, снизил требовательность к себе. К тому же Романцев, как и Бесков, излишне увлекался кадровыми изменениями, преждевременно избавляясь от опытных футболистов.

— Как относитесь к засилью легионеров в российских клубах?

— Думаю, одной из основных причин наших бед в последние годы стало то, что воспитанию молодых футболистов не уделяется должного внимания. Чтобы вырастить хороших футболистов, нужно 7-10 лет. Затем необходимо еще время, чтобы ребята поиграли в дубле, подошли к уровню игрока основы. Но поскольку с главного тренера клуба требуют сиюминутный результат, он хочет видеть в составе готового мастера.

Но купить иностранного футболиста и надеть на него майку «Спартака» не означает, что тот стал спартаковцем: пришлый футболист не знает манеры игры команды, ее традиций, не чувствует спартаковского духа.

Михаил ЛИПОВЕЦКИЙ

Газета «Трибуна», 30.11.2007

*  *  *

«В «СПАРТАК» МЕНЯ ПРИНИМАЛИ В ЦЕРКВИ»
«Спорт-Экспресс», 21.02.2015
Сегодня старейшему отечественному футболисту, ветерану «Спартака», олимпийскому чемпиону Мельбурна-56, 4-кратному чемпиону СССР Алексею Парамонову исполняется 90 лет. На нашу встречу в Дом футбола Алексей Александрович приехал на метро. Другой с его зрением опасался бы из дома выйти — но это не про несгибаемого бойца Парамонова… Подробнее »

© Сборная России по футболу