Воспитанник барнаульской СДЮШОР «Динамо». Первый тренер – Анатолий Карлович
Лутц.
Клубы: «Динамо» Барнаул (1988–1989), ЦСКА Москва (1989–2001), «Кубань»
Краснодар (2002).
Чемпион СССР: 1991. 2-кратный обладатель Кубка СССР/России:
1991/2002.
За сборную России сыграл 4 матча.
Чемпион Европы среди юношеских (U-18) команд 1990 года. Бронзовый призер
чемпионата мира среди молодежных (U-20) команд 1991 года.
* * *
ЗАБЫЛ СЛОВО «БОЛЬ»
Чемпион СССР и серебряный призер России Валерий Минько играет ключевую
роль в обороне команды. Всегда спокоен и надежен на своем правом крае.
В этом году будет 10 лет, как он играет за армейский клуб.
СПРАВКА
Во время отборочного матча молодежного чемпионата Европы в 1993 году Валерий
Минько получил тяжелейшую травму при столкновении с соперником. Удар пришелся
в район почки. Поступил в московскую городскую больницу №67. Оперировал
футболиста профессор Михаил Семенович Лихтер. Три дня Валерий находился
в реанимации. Обследовали вторую почку. К счастью, она оказалась полностью
здоровой.
ТРЕНЕРЫ
— Валера, как вы начинали делать свои первые шаги в футболе?
— Сначала я увлекался хоккеем. Играл от школы на приз «Золотая шайба».
Летом, чтобы не терять форму, гонял в футбол. И на одной из таких игр
меня заприметил мой первый тренер Анатолий Карлович Луц и пригласил в
детскую спортивную школу центрального района города Барнаула. Здесь я
постигал азы футбольного мастерства.
— Кто из тренеров «раскусил» вас как защитника?
— Это случилось далеко не сразу. Где я только не играл!.. Разве что в
воротах не стоял. Поначалу был и нападающим, после переквалифицировался
в полузащитника. Лишь в 1989 году главный тренер юношеской сборной Геннадий
Иванович Костылев объяснил, что мое место в центре или на краю обороны.
С тех пор я не расстаюсь с амплуа защитника.
— Уже играя в 1993 году за ЦСКА, вы получили тяжелейшую травму. Кто поддержал
вас в этот момент?
— Мама, брат, жена. Ребята почти каждый день навещали в больнице. Пропустил
из-за травмы 8 месяцев. Вернулся на поле во 2-м круге 1994 года. ЦСКА
тренировал уже Александр Федорович Тарханов. Я сразу попал в основной
состав. За что благодарен Тарханову. Он мне помог поверить в себя.
— Почему же остались в ЦСКА в 1997 году, а не перешли в «Торпедо» к Тарханову?
— Дело в том, что у руководства армейского клуба отношение ко мне очень
теплое и доброжелательное. И вот чтобы в одночасье все бросить… Я по натуре
необщительный человек, тяжело приживаюсь в новом коллективе. А в ЦСКА
я играю с юношеских лет. Без этого клуба я себя уже не мыслю. Хотя в чем-то
и чувствую себя виноватым перед Александром Федоровичем.
— Как работалось с Садыриным?
— С Павлом Садыриным у нас сложились чисто рабочие отношения. В команде
постоянно наблюдалась нервозность. Руководство клуба оказывало приличное
давление. Тренеры нас во всем обвиняли, не доверяли. Это негативно отражалось
на игре. Появился страх совершить ошибку. Мое мнение — тренер должен быть
психологически устойчив. Футболистов надо уметь успокоить, поддержать.
Но специалист Садырин, бесспорно, классный.
— Как восприняли в команде приход Долматова?
— Настороженно. Когда в команду приходит новый главный, всегда задаешься
вопросом: будешь ты играть или нет? Каждому футболисту знакомо это чувство.
— Тренировки у Долматова интересные?
—
Не то слово. Ребята с огромным желанием и азартом на них работают. Олег
Васильевич Долматов уделяет большое внимание физическим кондициям и тактике.
Игра в линию требует много сил. Тренировки непродолжительные, но интенсивные.
Я еще ни разу не видел повторных упражнений. Долматов прекрасный психолог.
В общении с ребятами спокоен, без причины никогда не повысит голоса.
АРМЕЙЦЫ
— Когда вы пришли в ЦСКА, это была звездная команда: Татарчук, Брошин,
Фокин, Галямин… Наверное, трудно было необстрелянному парню влиться в
такой коллектив?
— Чего уж там говорить, непросто было играть. Боялся подвести команду.
Но постепенно робость прошла. Ребята меня все время поддерживали, помогали.
Опыта поднабрался, в основу стал проходить. У таких мастеров было чему
поучиться.
— Помните, 1992 год — Лига чемпионов. Незабываемая победа над суперкомандой
— испанской «Барселоной»…
— Для меня этот матч останется в памяти на всю жизнь. Никто в нас не верил.
Мы тоже иллюзий особых не питали. Просто играли раскованно, в свою игру.
И это повлияло на результат. А «Барса» сама себе навредила. При счете
2:0 испанцы решили, что игра уже сделана.
— Скажите, что сейчас вы ощущаете, выходя на поле в футболке ЦСКА?
— Прежде всего большую ответственность. Ведь цвета армейского клуба защищали
такие прославленные в прошлом футболисты, как Николаев, Бобров, Федотов…
И это ко многому обязывает. Славные традиции армейского клуба нужно продолжать.
Ветераны ЦСКА всегда после матчей приходят в раздевалку. И это нам придает
только положительные эмоции. Но мы, к сожалению, не всегда оказываемся
на высоте. Лишь в прошлом году мы выступили более или менее нормально.
— Ничего не скажешь, скромно сказано! Вы произвели своей игрой во втором
круге настоящий фурор: 14 побед в 15 матчах. А когда во втором круге вы
поверили, что можете победить любой клуб?
— После матча с «Аланией». Там всегда тяжело играть. Тем более, что владикавказцев
яростно поддерживают болельщики.
ИГРЫ
— Какой самый запоминающийся матч в прошлом сезоне?
— Со «Спартаком», конечно. Мы продемонстрировали свою лучшую игру. Команда
показала красивый, ярко атакующий футбол. Настрой был просто сумасшедшим.
— А ведь злые языки говорили, мол, будь у спартаковцев Цымбаларь и Титов,
армейцы бы не выиграли.
— Мы победили «Спартак» в честной борьбе. Превзошли их и в тактическом,
и в физическом плане. А кто что говорит, стараюсь не прислушиваться.
— Последние игры ЦСКА давались очень тяжело?
— Все правильно. После «Спартака» были выплеснуты все эмоции, произошло
моральное опустошение. Игры с «Ротором» и «Шинником», что называется,
вытянули на жилах.
— Что вы думаете о Лиге чемпионов, где ЦСКА предстоит участвовать?
— Престижно играть в самом популярном европейском турнире. Думаю, это
мечта любого игрока.
— Под Лигу команда будет серьезно укрепляться. Соответственно возрастет
конкуренция. Не боитесь ее?
— Конкуренция — это вполне нормально. И на мое место приходили игроки.
Но пока, как видите, я играю в основе.
— ЦСКА предстоит доказать всем, что прошлогодний успех не случаен. Какие
мысли о новом сезоне?
— Главное, подготовиться хорошо. Ведь соперники будут настраиваться на
нас. Каждому захочется прервать нашу серию. Взлететь — одно, а вот чтобы
не упасть ниже поднятой планки, будет ох, как непросто. Команде хочется
пожелать удачного выступления в Лиге чемпионов и на внутреннем чемпионате,
а болельщикам — такой же мощной поддержки, как в прошлом сезоне. Без нее
нам бы пришлось намного тяжелее. А мы в свою очередь постараемся не разочаровывать
игрой своих поклонников.
ФАНАТЫ
— В прошлом году вы подарили болельщикам «серебро» и Лигу чемпионов. На
матчах собиралось приличное количество армейских фэнов. Как вы к ним относитесь?
— Я наших фэнов всегда любил и уважал. Они столько ждали и верили в нас.
Хочется их за это поблагодарить.
— Наблюдал в прошлом году такую картину. На матче второго круга ЦСКА —
«Динамо» динамовские болельщики скандировали своей команде: «Первая лига!»
Не жалко было земляков?
— Думаете, нам так не кричали в прошлом году? После 0:3 «Тюмени» хотелось
провалиться сквозь землю. Болельщик реагирует правильно. Если команда
показывает невыразительную, безвольную игру, они вправе протестовать.
Я их прекрасно понимаю. Тут должно быть без обид. Они нам дают повод лишний
раз задуматься, халтурим ли мы на поле или отрабатываем свой хлеб честно.
И КОЕ-ЧТО ЕЩЕ
— Валерия Минько можно назвать везучим?
— Думаю, да. Раз я играю в ЦСКА — значит… Не каждому удается закрепиться
в одной команде на столько лет.
— Самое яркое событие в жизни?
— Когда встретил свою жену Машу. Она у меня молодец, ни одной домашней
игры не пропустила.
— Допустим, ЦСКА проиграл. Вы быстро забываете об этом?
— Дома жена успокаивает. Говорит, не расстраивайся, завтра обязательно
выиграете. Но я все равно переживаю. Ухожу на некоторое время в себя.
И лишь после теории, когда объясняют, в чем заключаются мои ошибки, выбрасываю
из головы эту неудачную игру.
— Валера, вы всегда на поле выглядите очень спокойным. Вы и в быту такой?
— Я спокоен, пока не дойду до точки кипения. Сказывается сибирский характер.
В жизненных ситуациях это помогает.
— Чем занимаетесь в свободное время?
— Обожаю природу. Летом мы с ребятами и женами выезжаем на шашлыки. Дома
занимаюсь компьютером.
— Можно назвать большим специалистом по компьютеру?
— По компьютеру пока еще нет. А вот по компьютерным играм думаю, что можно.
— Как проводите отпуск?
— Дома, в Барнауле. Погода там настоящая, сибирская. Сорокаградусный мороз.
Отвык я немного от нее.
— У местной детворы дома вы, наверное, считаетесь звездой.
— «Звездной» болезнью я переболел после победы в Лиге чемпионов над «Барселоной».
А сейчас уже возраст другой.
— Валера, есть ли у вас в команде какие-нибудь шутки, приколы?
— Это вопрос не ко мне, а к Саше Гришину и Олегу Корнаухову. Они у нас
по этой части главные специалисты. Остроумными шутками настроение всегда
поднимут.
— У вас есть любимая марка автомобиля?
— Для меня машина — средство передвижения. Но любимая марка есть — «Тойота
Карина». Это у меня третья машина.
ЖЕНА, МАРИЯ
— Валера добрый, внимательный и еще очень чувствительный. Если команда
проиграла, после матча он молчит в автобусе, ни с кем не разговаривает,
о чем-то думает. Но когда мы приезжаем домой, постепенно отходит от поражения.
Познакомились мы случайно. Это, как говорится, судьба. Ребята зашли в
кафе перекусить, я там отрабатывала практику. Валера сидел скромно в уголочке,
тихий такой. За все время не проронил ни слова и лишь перед самым уходом
вдруг спросил телефон. Затем позвонил. Я, в свою очередь, приехала на
футбол. Вот так и завязались наши отношения. Сейчас Валера опять улетел
на сбор. Тяжело, конечно, но я привыкла. Такова моя доля — все время ждать.
Из еды муж обожает мамины пельмени, картошку в любом виде, мясные блюда.
Еще терпеть не может беспорядок. Если что-то неаккуратно прибрано, устроит
мне взбучку (смеется).
КЮРИ ЧАЧАЕВ, ВРАЧ КОМАНДЫ
— В моей практике такого еще не было. У нас две почки, у него одна. И
он играет. На это способен очень мужественный человек. На тренировках
мы стараемся снизить ему нагрузки на 30%, но он с этим в корне не согласен.
Его наблюдает профессор, который его оперировал. Перед сборами берем анализы
и пробы на предмет изменений. Слава Богу, у него все великолепно. Валерина
конституция тела позволяет говорить о том, что все будет хорошо.
АЛЕКСАНДР ГРИШИН, ПОЛУЗАЩИТНИК ЦСКА
— Валерка — это боец на поле, а в жизни добрый, скромный человек. Мы уже
друг друга знаем и дружим 10 лет. Нас вместе взяли в ЦСКА. Все праздники
проводим вместе, летом обязательно ходим на шашлыки. Когда он получил
травму, всей командой навещали его в больнице. Честно, не думали, что
он снова выйдет на поле. Врач попался хороший. Сказал нам: «Вы товарища
поддержите, а мы на ноги его поставим. Не беспокойтесь, будет играть и
дальше». Валера держался молодцом. Другой, может быть, на его месте и
опустил бы руки, но только не он. Валера в команде пользуется большим
авторитетом. Вообще при жизни ему надо поставить памятник.
ОЛЕГ ДОЛМАТОВ, ГЛАВНЫЙ ТРЕНЕР КОМАНДЫ ЦСКА
— Как человек и футболист Валера в высшей степени заслуживает похвалы.
Такое сочетание положительных качеств в людях встречается редко. Профессионал
во всем, даже несмотря на то, что играет без одной почки. Кстати, на его
действиях на поле это никак не отражается. Более того, когда на тренировках
пытаешься его пощадить, у него на глазах появляются чуть ли не слезы:
мол, ему дают поблажку, а он этого не заслуживает. И в жизни, и в команде
он никогда не подведет. Он очень порядочный, мужественный человек.
Источник и автор публикации неизвестен, 1999
* * *
«БЫЛ МЕЖДУ ЖИЗНЬЮ И СМЕРТЬЮ»
Человек он, конечно, уникальный. Другой бы на его месте, такую страшную
травму получивши, сломался бы или руки опустил. А он еще 10 лет с одной
почкой в футбол отыграл. И на каком уровне — ЦСКА, сборная России! «Преодоление»
и «совершенствование» — ключевые слова в этой истории. В истории жизни
Валерия Минько. Стоящего футболиста и настоящего мужика.
***
— Сложно сказать, почему я футбол выбрал. Профессионально спортом у нас
в семье никто не занимался. Деды воевали, партизанили. Мама — повар, отец
— плотник. Оба на Алтай из Западной Белоруссии приехали. Оттуда и фамилия
такая — Минько. Я по этому поводу шучу даже: мол, непонятно, кто я вообще
такой? Фамилия — украинская, сам — белорус, а родился в Барнауле…
Когда школьником был, летом мячик гонял, зимой — шайбу.
Обычное дело… В хоккее я, кстати, тоже защитника играл. Хотелось на Фетисова
походить. Но отцу больше футбол нравился. И потом мне до футбольной секции
ближе было добираться. И тренер — Лутц Анатолий Карлович — рядом с нами
жил, через дом. Да и сам я как-то вдруг почувствовал, что на поле у меня
лучше получается, чем на катке.
***
— Когда понял, что футбол профессией станет? Наверное, еще в школе. Тренер
рассказывал, что за это дело люди неплохие деньги получают. Ну и нравилось
мне это занятие. А потом… Я ведь отца рано потерял — в тринадцать лет.
Автокатастрофа.
Мама нас с братом одна воспитывала. Работала не покладая рук, небольшие
деньги по тем временем получая, порядка 80 рублей. Хотелось ей как-то
помочь, поддержать, что-то самому заработать. Однажды я даже хотел футбол
бросить. Меня тогда в команду мастеров барнаульского «Динамо» пригласили,
но на первых двух тренировках у меня ну ничего не получалось! Я уже, грешным
делом, подумал: не мое это. Домой пришел, говорю маме: «Все, я в армию
ухожу! Отслужу, вернусь и на завод устроюсь». Мать в крик: «Да ты что!»
Стала Лутцу звонить, тот пришел, поговорили, и я остыл. Решил: буду продолжать.
Добьюсь во что бы то ни стало!
Я вообще в этом плане человек упертый. Сибиряк. Как это хохма ходит: «Сибиряк
— это не тот, кто мороза не боится, а тот, кто тепло одевается». Наверное,
у меня в характере что-то такое и есть. Только вперед, не сдаваться… Такая
провинциальная хватка. Москва — она все-таки расхолаживает людей. А еще
мне мама говорила: по упертости я весь в нее вышел. Да уж, говорила… Умерла
мама. Два года назад.
***
— Когда меня в ЦСКА пригласили, мать против была. «Какая тебе Москва?
Не пущу!». И в слезы. Только я все на своем стоял: «Не отпустишь — сам
вещи соберу и уеду». В конце концов уговорил. И уже в 17 лет за ЦСКА в
матче первого союзного дивизиона против рижской «Даугавы» дебютировал!
До игры, помню, всю ночь не спал. Волновался жутко. Видимо, не зря… При
счете 1:0 в нашу пользу я неудачно передачу отдал, нападающий рижан мяч
перехватил и сравнял счет. После матча в клубном автобусе я рыдал. Ветераны
подходили, утешали как могли — Дима Кузнецов, Олег Сергеев. В тот момент
я и представить себе не мог, что всего через пару лет вместе с этими ребятами
стану последним чемпионом Союза…
При этом я свой вклад в ту победу ЦСКА довольно сдержанно оцениваю. Я
ведь в 91-м году всего-то матчей восемь провел. Правда, одна игра до сих
пор перед глазами стоит. Это когда мы с Сашкой Гришиным (зеленые пацаны!)
вышли на замену в Донецке и вытащили ничью. Я отобрал мяч, Сашка Игорю
Корнееву пас отдал, и Корень забил. Так 1:1 и закончили. Садырин нас потом
в раздевалке отдельно хвалил. А мы по сей день с Сашкой прикалываемся:
«Помнишь, как мы с тобой ЦСКА на первое место вытащили?»
Впрочем, у той команды в 91-м году и без того была просто потрясающая
заряженность на победу. Ну, а смерть Миши Еремина (вратарь армейцев погиб
в автокатастрофе — Р. В.) и клятва всего ЦСКА на его могиле («Станем чемпионами
в память о Мише!») только еще больше сплотили ребят. Правда, меня в тот
момент в команде не было — я в составе молодежной сборной Союза на чемпионате
мира выступал. Там-то и узнал эту печальную новость…
И вообще та команда, 90-91-х годов, очень дружной была. «Один за всех,
и все за одного!» — таким девизом руководствовались. Ну, или — «Красная
Армия всех сильней!» Хотя я лично первое время на всех наших ветеранов
снизу вверх смотрел. Татарчук, Брошин, Дмитриев… Звезды! «Дедушки», правда,
молодых не обижали. Без перегибов было — полы никто мыть не заставлял.
Но мы и сами понимали: ветераны — это святое. И мячи им носили, и за водкой,
когда надо, бегали. Сейчас отношение к опытным игрокам изменилось. Веяние
времени. И сама молодежь другой стала, и легионеров много в Россию понаехало…
***
— Каково это — стать чемпионом Союза в 20 лет? То мое состояние можно
только одной фразой описать: «Море было по колено!» Мне казалось, что
своей вершины в футболе я уже достиг. Юношеский максимализм пер из всех
щелей, и сезон 1992 года у меня во многом поэтому и выпал. «Звездную болезнь»
я подхватил. Начал к тренировкам с прохладцей относиться — думал, что
и сил никаких затрачивать не нужно. Тем более что команду тогда покинули
почти все ее ветераны. А меня все кругом перспективным называли, доверяли…
Я наивно думал, что так будет всегда. Конечно, если бы время можно было
повернуть назад, я бы многое переиграл. Гулял бы поменьше. Ну, а тогда
в команду пришел Геннадий Иваныч Костылев, и у меня с ним жесткий разговор
состоялся. Вплоть до того, что: «Валера, если ты за ум не возьмешься,
нам с тобой придется расстаться». Нет, армией он мне не грозил. Дело в
том, что на службу меня еще в Барнауле призвали, но потом я сразу в ЦСКА
перешел, где и присягу принимал. После чего сразу на турнир в Израиль
улетел, так что армейская служба мимо прошла, хотя до старшего лейтенанта
я вроде как и «дослужился»… Нет, никаких угроз тогда не было. Просто я
сам понял, что уже переступил некую черту…
***
— Самая большая победа с ЦСКА? Над великой «Барсой», конечно («Барселона»,
на тот момент обладатель Кубка европейских чемпионов, после ничьей в Москве
— 1:1, дома, выигрывая к 30-й минуте 2:0, в ответ пропустила от армейцев
три мяча и не вышла в групповой этап Лиги чемпионов. — Р. В.). Это была
какая-то фантастика! Тогда ведь в испанских газетах заголовки были: «В
Барселону приехал ЦСКА. На футболистов русские непохожи». А после игры
уже — «Самоубийство на русской рулетке»…
Конечно, «Барса» была выше нас классом. И правильно Костылев сказал: «Каталонцы
сами себе проиграли». Видимо, просто Бог в тот вечер армейскую футболку
примерил. Сколько денег за ту победу заработали? Никаких баснословных
сумм не было — на сколько договаривались, столько и получили. Это все-таки
был выход в основной этап Лиги чемпионов. Другое дело, что деньги эти
мы в течение двух лет из руководства выбивали. И то дойчмарками они к
нам шли, то французскими франками.
***
— Обидные поражения… Первое — от «Марселя» в той же Лиге чемпионов-92.
0:6 нас тогда французы «раздели»! Сейчас, правда, говорят, что ЦСКА в
тот вечер отравили, но я лично ничего такого странного не заметил. В той
же гостинице хорошее питание было. И я, два тайма отыграв, нормально себя
чувствовал. Просто «Марсель» на голову сильнее нас был.
Хотя у меня от того матча и приятные воспоминания остались. До сих пор
не могу забыть, как группа армейских фанатов целую трибуну разогнала!
Как сейчас помню: начинается матч, играет гимн Лиги чемпионов, и вдруг
на центральной трибуне наши фанаты, человек восемь или десять, с целой
толпой схватываются. Ребята, как в фильме «Гладиатор», в кружок встали
— и кто с ножом, а кто с ремнем солдатским… И как начали махаться, так
вокруг них сразу же пустота образовалась. Я сначала в шоке был, а потом
такая гордость за Россию взяла! Ничего себе, думаю, парни дают!
Ну, а второе поражение… Вот если «Барса» — это моя еврокубковая вершина
в ЦСКА, то «Мельде»-99 — точка низшего падения. В тот вечер, видимо, футбольный
бог уже форму нашего соперника примерил. Это был настоящий кошмар! Помню,
после матча я, Серега Семак и Олег Корнаухов в гостиничном номере закрылись
и сидели молча. Так стыдно перед болельщиками было! Наверное, в той ситуации
нужно было выпить, но даже это у нас не получалось — водка в горло не
лезла…
***
— Нет, я не считаю, что ЦСКА с «Кубанью» изменил. В конце концов я ведь
не по собственной воле команду покинул. Просто на тот момент Валерий Минько
не подходил под систему игры, выстраиваемую Газзаевым. Я еще месяца за
четыре до его прихода в ЦСКА чувствовал, что команду ждут большие перемены,
которые могут коснуться и меня непосредственно. Так оно в итоге и получилось.
Конечно, расстроился, когда узнал, что меня выставили на трансфер, но
никаких обид не было: я ведь не маленький мальчик, чтобы обижаться. Что
поделать — так жизнь повернулась. Да, из ЦСКА я как из родного дома уходил.
Да, долгое время представить себя в футболке другой команды просто не
мог… Но при этом чувствовал, что год-два еще отыграть могу. Силы были.
Эх, если бы не эта травма… Я уже сейчас точно не скажу, четвертый это
был мой матч за «Кубань» или пятый. Помню только, что мы в Питере с местным
«Динамо» играли. И там один молодой человек в концовке под меня очень
«удачно» подкатился. Порвал мне крестообразную связку и оба мениска повредил.
Когда мне врачи диагноз сообщили, я понял — это все… В таком возрасте
да с такими повреждениями восстановиться было просто нереально…
***
— Травмы в моей жизни серьезное место занимают. Особенно одна — в 1993
году в отборочном матче молодежного чемпионата Европы с Грецией заработанная.
После нее я почки своей и лишился… А дело было так. Самая концовка первого
тайма, идет передача с фланга в нашу штрафную, я вполоборота слежу за
мячом и за нападающим соперника одновременно. Бегу на мяч, он опускается,
и тут я слышу — наш вратарь Саша Помазун выходит из ворот. Я останавливаюсь,
греческий нападающий меня подталкивает, и я врезаюсь в Помазуна. И он
прямо бедром попадает мне в почечную область… Сразу — резкая боль, дышать
нечем. Я за лицевую линию выполз, врачи подбежали, нашатырь мне суют…
И тут же судья свисток на перерыв дает. Я как-то до раздевалки дошел,
лег на массажный стол, врачи меня осмотрели и вроде бы ничего особенного
не заметили. Да меня и самого немного отпустило. Игнатьев спрашивает:
«Играть можешь?» Я кивнул. Очень уж мне не хотелось, чтобы про меня потом
говорили: вот, мол, слабак, заменился… Да и матч был крайне напряженным.
В общем, отыграл я эту встречу от и до. Потом поехали в гостиницу, я зашел
в туалет помочиться — и здесь у меня кровь пошла… Тогда я уже понял: что-то
серьезное случилось. Опять к врачам обратился, они меня в греческий госпиталь
отвезли, но и там специалисты ничего не заметили в силу обширной забрюшной
гематомы. Единственное, что мне там предложили, — это в местном госпитале
отлежаться. Но тут уже я не согласился. Спросил через переводчика: «А
можно мне в Россию улететь? Никаких осложнений не будет?» Мне сказали:
«Если лежачие места в самолете найдутся, то без проблем»… Да, потом я
слышал такую версию, что, мол, если бы не этот перелет, ничего бы страшного
и не было. Не так это! Просто мне нужно было сразу после самолета в больницу
ехать. А я домой помчался, к любимой жене. И еще додумался горячую ванну
принять! Чего нельзя было делать ни в коем случае. Хотя, что теперь гадать
— в любом случае почка у меня была разорвана на три части. Она как розочка
разошлась. Поэтому зашивать ее не представлялось возможным — только удалять…
Принял я, значит, эту ванну — и у меня опять кровь пошла. Ночью стало
очень плохо — я даже начал сознание терять. Жена тут же позвонила в «Скорую»,
и меня отвезли в 67-ю городскую больницу. Оперировал меня профессор Михаил
Семенович Лихтер. Который позже признается, что в тот момент я находился
между жизнью и смертью… Да, если бы врачи еще чуть-чуть промедлили, то
все могло бы закончиться летальным исходом. Они ведь сначала подумали,
что у меня простой аппендицит! Сам же я в тот момент ничего не чувствовал.
Ни страха, ничего. Мне просто очень хотелось спать…
***
— После операции первое, о чем я спросил Лихтера: «Играть буду?» Он обнадежил:
«Будешь». Но я в этом и сам не сомневался. Знал, что обязательно еще вернусь
на поле.
В реанимации я находился три дня. Прошел полное обследование на предмет
осложнений и загноений. Обследовали мне и вторую почку. К счастью, она
оказалась здоровой.
А затем было восстановление — долгое, больше полугода. Работал я под чутким
контролем нашего армейского доктора Олега Марковича Белаковского, который
для меня специальную программу разработал. Постепенные нагрузки, постоянные
анализы мочи и крови. УЗИ я два раза в год делал. Честно скажу, первое
время я со всеми этими анализами жутко намучился. Представьте — до и после
тренировки носить мочу в диспансер! Бр-р-р, врагу не пожелаешь… Белаковский
же мне, кстати, и один пример из истории привел — про футболиста… Ермолаев,
кажется, его фамилия была. Он тоже в свое время в ЦСКА играл и тоже с
одной почкой…
***
— Нет, на Помазуна я никакой обиды не держу, знаю только, что Саша этот
момент до сих пор остро переживает, чувствуя себя виноватым. Я же ему
при встрече сказал: «Саш, даже не думай. Это был обычный игровой эпизод».
Самое же главное, что в той ситуации от меня никто из близких не отвернулся.
И тренеры в больницу приходили (Игнатьев, Копейкин), и руководство ЦСКА,
и ребята… От такого количества посетителей мама даже в шоке была: «Ему
отдыхать нужно, а вы все ходите и ходите!»
Для меня дружба вообще очень многое значит. И я очень ценю тот факт, что
как мы дружили с Серегой Семаком, Олегом Корнауховым и Сашкой Гришиным,
так и до сих пор — не разлей вода. У нас даже традиция такая есть — всем
нашим ЦСКА каждый год в последних числах декабря собираемся. Без жен.
И давай вспоминать… Благо есть что вспомнить. Например, о том, как мы
лет восемь назад вместе с Семаком чуть было Корнаухова в Голландию не
продали. Сами через одного знакомого корреспондента запустили утку о том,
что якобы голландские клубы Олегом интересуются. Просто решили таким образом
пошутить. Но представляете, всего через пару дней о скором «отъезде» Корнаухова
в Нидерланды знала уже вся футбольная Россия! Ох, и травили же мы его
тогда…
***
— В состав ЦСКА я вернулся во 2-м круге 1994 года. Честно скажу, саму
игру помню плохо. Помню только, что нас уже Тарханов тренировал, а играли
мы тогда на «Динамо». Какие ощущения были? Волнение огромное. И страх.
Получится? А может, нет? Спасибо Тарханову — поверил, дал шанс, выпустил
на поле. Я, правда, до этого специальную расписку Белаковскому дал: «В
случае чего претензий к врачам иметь не буду…»
Каких-то особых последствий той страшной травмы я сейчас не испытываю.
Со здоровьем все нормально. Тьфу-тьфу-тьфу. Конечно, обследуюсь раз в
год. И ограничения по еде имеются — поменьше острого, соленого. Нет, я
могу, например, съесть соленый огурец, но не десять же штук! В этом вопросе
главное — без фанатизма обойтись… Раньше были и во время тренировок ограничения
— тот же Тарханов после каждой игры мне двухдневную паузу давал, в то
время как все остальные ребята день отдыхали. Но со временем и оно было
снято.
Да, и вот еще что. Всю свою дальнейшую карьеру я в легком защитном поясе
отыграл. Идея эта была Белаковского, а сделали мне его по специальному
слепку в институте протезирования. Плотный материал держал 70% прямых
ударов. С одной стороны, это, конечно, был важный психологический момент,
но с другой — существенная подстраховка, снижающая риск получения травмы.
Здесь, правда, нужно еще и соперникам должное отдать — те ребята, что
про мою травму знали, всегда после стыков подходили: «Минь, ты как? Нормально?»
Пояс этот до сих пор у меня дома лежит. Я его теперь на ветеранские матчи
надеваю…
***
— Что было бы, если бы не эта история с почкой? Я над этим вопросом размышлял,
но, честно говоря, ответа на него так и не нашел. Не знаю даже… А может
быть, у меня вообще бы тогда карьера не заладилась? Я так думаю: все,
что ни делается, — все к лучшему. Я ведь после той травмы, наоборот, еще
больше собрался — и к жизни начал относиться по-другому, и к работе. Серьезнее
стал. Жалко только, что из-за почки был вынужден от сборной отказаться.
Романцев меня в 98-м на сбор вызвал, но я понял, что играть через два
дня на третий не смогу. И прямо сказал об этом…
***
— Думаю, с карьерой игрока я завязал вовремя. Судьба, наверное, у меня
такая. И травмы опять-таки… Но без футбола я себя никогда не мыслил. Во-первых,
люблю я это дело, а во-вторых, делать ничего другого элементарно не умею.
Мне хочется во всем этом вариться, жить. И что-то после себя оставить…
Поэтому и решил тренером стать. Не зря ведь говорят, что все тренеры мечтают
добрать то, что им не удалось в качестве игроков. И я где-то об этом грежу
— слепить такого идеального футболиста, которым сам не смог стать…
Вообще о тренерской карьере я начал задумываться еще лет эдак в 27. Сразу
отдавая себе отчет в том, что играть гораздо легче, чем тренировать. И
вот же как получилось — работать я начал в родном ЦСКА. В 2003-м…
Как реагирую, когда меня символом ЦСКА называют? Приятно, конечно. И лестно
очень. Только я сам себя таковым не считаю. Символы ЦСКА — это люди, которые
чего-то добились. Та же легендарная «команда лейтенантов», тот же Серега
Семак… И когда меня «конем» величают, меня это не коробит. Конь — отличное
животное. Очень благородное…
***
— Сразу к золотым горам я не рвусь. Денег мне пока хватает. В этом году
вот РФС грант вручил как тренеру высшей категории, воспитавшему игроков
для юношеской сборной России. Просто я изначально для себя так решил:
нужно все ступеньки тренерской карьеры пройти. И сначала какое-то время
детям уделить. В конце концов, мне с мальчишками интересно работать! Тут
ты, что называется, берешь глину и лепишь. Конечно, это ответственность.
Их вообще в таком возрасте главное — не обидеть. Контакт найти. Чуть ведь
где-то подломаешь — потом может и не срастись. Другое дело, что игрок
должен сам все понимать. Из-под палки в футболе ничего не получится…
***
— Счастливый ли я человек? А почему нет? Для абсолютного счастья мне,
конечно, хочется что-нибудь серьезное, как тренеру, выиграть, а так… Семья
у меня хорошая, друзья… И в плане карьеры жаловаться не на что — чемпион
СССР, чемпион Европы среди юношей, третий на мире… И никаких жалоб! Да,
наверное, я мог бы в Европе поиграть. Тем более что варианты такие были.
В 92-м году, например, в Германию собирался уехать. Но тогда за меня ЦСКА
слишком большую трансферную сумму запросил. А потом — уже при Тарханове
— предложение из «Альбасете» было. Но я поразмыслил, с женой посоветовался
и решил остаться. Как оказалось, угадал — в Испанию Женька Плотников поехал,
вратарь ЦСКА, и его там с деньгами обманули…
***
— Обманули… Мне лично в этом плане по жизни везло. По-настоящему меня
только один раз предавали. Близкий приятель, с кем играли вместе. Там
все тоже в деньги упиралось… Так или иначе, я убежден — по жизни нужно
относиться к людям так, как ты хочешь, чтобы они относились к тебе. Если
ты повернулся к человеку задом, то будь готов к тому, что и он когда-нибудь
тебе ответит тем же. И наоборот — ты добро сделаешь, и тебе оно обязательно
вернется.
Взаимовыручка — большое дело. Вот, скажем, была у меня такая история —
я свою служебную квартиру уступил. В ЦСКА тогда Леша Поддубский приехал
— с семьей, с ребенком… Они ко мне подошли, попросили: мол, Валера, так
и так. Ну и как я, холостой тогда еще парень, мог отказать? Что, есть
люди, которые в такой ситуации могут сказать: «Нет»? Я лично таких не
знаю…
Да, мне многие ребята говорят: тебе бы, Валера, с такими взглядами в XIX
веке родиться. А я просто не понимаю, как можно по-другому! У меня и жизненный
девиз — честь имею! И главные принципы — порядочность, скромность, честность…
Вот только не надо меня идеализировать, ладно? Не стоит. Когда играл,
я ведь тоже мог крепко режим нарушить и с судьями на поле, бывало, заводился.
Другое дело, что я по жизни стараюсь совершенствоваться. И в Бога верю.
Как истовый католик каждую субботу храм на Большой Грузинской посещаю.
Бабушка меня молитвам научила, их и читаю. Но опять-таки, без фанатизма.
Пост, например, у меня не всегда соблюдать получается…
***
— Да, 80% всего времени сейчас работа отнимает. Ухожу из дома в 9 утра,
возвращаюсь в 9 вечера. Иногда есть желание на компьютере поиграть, да
со временем — просто беда. Я семью-то преимущественно зимой вижу да летом
после первого круга, когда мы в ЦСКА утренними тренировками ограничиваемся.
С Соней, дочкой любимой, в основном только по утрам общаюсь, когда в детский
садик ее отвожу. Это неправильно, конечно, но что поделать — я сам эту
дорогу выбрал.
Зато как ценятся те часы, что ты с родными проводишь! У нас с женой, правда,
планы на отпуск обычно разнятся. Она предлагает: «Давай на море махнем!»,
а для меня нет ничего лучше родного Барнаула. «Кто родился на Алтае, тот
не забудет его никогда» — так вроде бы говорят. Каждый год стараюсь туда
выезжать. У меня там и брат живет, и друзья, с кем мы еще в школе в футбол
играли. У брата свой дом в деревне, так мы с ним на рыбалку ходим. Знаете,
какой там клев? А природа? Реки, озера, чистый воздух. И — тишина. И —
покой…
Роман ВАГИН
,
24.08.2006
* * *
«В МОИ ГОДЫ ЦСКА НЕ ИМЕЛ ИГРОВОЙ ПРЕЕМСТВЕННОСТИ»
РИА «Новости», 27.08.2011
Бывший защитник, а ныне тренер молодежного состава ЦСКА Валерий Минько
по случаю 100-летия армейского клуба рассказал корреспонденту агентства
«Р-Спорт» о своей карьере футболиста «красно-синих», за которых он выступал
в 1989-2001 годах. Читать
полностью
Минько,
Валерий Викентьевич. Защитник. 
—
Не то слово. Ребята с огромным желанием и азартом на них работают. Олег
Васильевич Долматов уделяет большое внимание физическим кондициям и тактике.
Игра в линию требует много сил. Тренировки непродолжительные, но интенсивные.
Я еще ни разу не видел повторных упражнений. Долматов прекрасный психолог.
В общении с ребятами спокоен, без причины никогда не повысит голоса.
***