Главная
Матчи
Соперники
Игроки
Тренеры

ИГРОКИ

Олег МАКАРОВ

Макаров, Олег Александрович. Вратарь. Заслуженный мастер спорта СССР (1961).

Родился: 26 июля 1929, город Рубцовск Алтайского края. Умер: 8 ноября 1995, город Киев, Украинская ССР.

Воспитанник команд «Локомотив» /г. Куйбышев/ и «Пищевик» /г. Одесса/.

Клубы: «Пищевик» Одесса, Украинская ССР (1947), «Динамо» Киев, Украинская ССР (1948–1963).

Чемпион СССР: 1961. Обладатель Кубка СССР: 1954.

За сборную СССР сыграл 1 матч.

*  *  *

ВРАТАРЬ РЕСПУБЛИКИ

Олег Макаров входил в легендарный состав киевского «Динамо», который в 1961 году — впервые в истории команды! — завоевал золотые медали чемпионата СССР. Провел за динамовцев 16 сезонов, поражая своим мастерством и уверенной игрой в воротах. Однако за сборную страны сыграл всего один матч, что, естественно, вызывало недоумение у специалистов и болельщиков. Обладатель первого Кубка Европы Юрий Воинов, сравнивая его со Львом Яшиным, которого Москва превозносила, отмечал, что Олег Макаров был по всем показателям выше. Йожеф Сабо тоже убежден, что Макаров мог дать Яшину фору. А другой наш вратарь, ныне покойный Виктор Банников, считал Олега Макарова вратарем номер один бывшего Советского Союза за все годы.

Для меня, 13-летнего сельского мальчишки, бредившего футболом, книга Олега Макарова «Вратарь», изданная в 62-м году, была настольной. Я неоднократно ее перечитывал и воодушевлялся на футбольные подвиги. Недавно она переиздана, в ней помещены также воспоминания Людмилы Михайловской, вдовы Олега Макарова, его дочери, коллег и друзей.

Людмила Валентиновна — та женщина, которая сделала Олега Макарова счастливым после двух его неудачных браков. Она прожила с ним более четверти века. 20 лет была президентом Федерации фигурного катания, сейчас — директор специализированной детско-юношеской школы фигурного катания Киева.

«ПРИШЕЛ КО МНЕ ЖИТЬ С ОДНОЙ АВОСЬКОЙ, ГДЕ БЫЛО ДВА ВЕТЕРАНСКИХ КУБКА»

— Людмила Валентиновна, как вы сошлись с Олегом Макаровым?

— Можно сказать, случайно. В 69-м году я ехала во Львов на республиканское совещание директоров спортивных школ (была тогда директором школы фигурного катания спортивного общества «Локомотив»). Наш общий знакомый пригласил Олега из соседнего купе попить чаю, поужинать за компанию. Он пришел — высокий, статный, видный мужчина, — улыбнулся мне, я улыбнулась ему. Он тоже ехал на совещание как директор одной из детских спортивных школ.

При поселении в гостиницу мне предоставили не очень удобный номер. Он об этом узнал, подсуетился, побеспокоился, и я получила первоклассное размещение.

— Он к вам приходил туда?

— Нет, нет. Он был очень и очень дипломатичным. Но для всех участников были общие обеды, ужины. Мы о чем-то говорили. Приехав в Киев, обменялись телефонами. Вскоре он мне позвонил, предложил встретиться.

— Вы ждали этого звонка?

— Да, я как женщина почувствовала внимание к себе. Он был тогда женат, но этот брак, как и первый, у него не сложился. Я тоже была замужем, развелась. Два года мы встречались — легально и нелегально. Он сказал, что хочет наладить семейную жизнь со мной, сделал предложение. И в один прекрасный день пришел ко мне в квартиру на Саксаганского, где я жила, с одной авоськой. В ней были два ветеранских кубка и две рубашки, больше ничего.

— Вас это не удивило?

— Он объяснил, что оставил бывшей жене все. Сказал: «Хочешь, бери таким, как есть». Так что мы начали нашу совместную жизнь практически с нуля. В 74-м расписались. Постепенно все налаживалось. Для того чтобы внести взнос на кооператив, на однокомнатную, пришлось продать его любимую зеленую «волгу».

— Наверное, ему жалко было с ней расставаться?

— Он воспринял это очень болезненно. В «жигулях», купленных взамен, ему, как крупному мужчине, было очень неудобно. Но Олег всегда мирился с тем, что есть. Я стала его подталкивать: «Обратись к тем людям в верхах, кто тебя помнит». А он стеснялся просить, был очень скромным.

В те времена в магазинах не было ни мяса, ни колбасы, шпроты и паштеты считались дефицитом. Достать это можно было только на базах. Кто бы ему отказал, если бы зашел с черного хода? Но муж этим никогда не злоупотреблял, шел скрепя сердце только при крайней необходимости, когда я уже на него совсем наседала.

У Владимира Щербицкого как раз в тот год был юбилей. А он, как известно, хорошо относился к футболистам, был к Олегу особенно расположен. И мой муж решил преподнести Владимиру Васильевичу подарок: заказал фарфоровую вазу с его портретом, вручил через помощника. Вскоре ему передали благодарность от Щербицкого и сказали, чтобы он написал заявление о предоставлении ему «волги» вне очереди. Олегу тогда было 55.

— Он был старше вас?

— На 17 лет. Но для меня это совершенно нормально. С мужчинами постарше мне всегда было интереснее.
В предсмертном бреду звал Виктора Банникова

В ПРЕДСМЕРТНОМ БРЕДУ ЗВАЛ ВИКТОРА БАННИКОВА

— Как складывалась ваша совместная жизнь?

— У нас были взаимопонимание и любовь. По роду своей деятельности я часто ездила в командировки. Помню, участвовала в Спартакиаде народов СССР, которая проходила в Красноярске. 8 Марта. Мороз градусов под 40. Вдруг ко мне подходят незнакомые люди и от имени Олега вручают прекрасный букет красных тюльпанов. Оказывается, он передал цветы через пилотов самолета.

— Немало футболистов после окончания карьеры спивались, опускались. Ему это не грозило?

Олег Макаров 16 сезонов подряд выходил в составе киевского «Динамо».

— Когда мы познакомились, у него был кризисный период. Олега все узнавали, приглашали в разные компании выпить по 100 граммов, и опять по 100. Я в такие минуты старалась быть рядом, чтобы в нужный момент увести его от рюмки. Это пару лет длилось. Ну конечно, он не напивался. Ни в коем случае. Просто мог расслабиться. Мне артист Толя Васильев как-то сказал: «Люда, я тебе благодарен за Олега: ты его спасла от этого дела».

— Какой отпечаток наложили на него футбольные годы?

— У него все ноги были разбиты. На каком-то матче сломал палец. Перевязал, запихнул в бутсу и доиграл. Сейчас разве ложатся костьми? Вон Шевченко задели, так он поспешил покинуть поле. У Олега потом возникали проблемы с обувью: пальцы были так деформированы, что нога не влезала в его размер. Ему приходилось туфли или ботинки специально заказывать.

Но в общем-то, он был физически здоровый человек. Никогда не болел, разве что насморк иногда подхватывал. В ноябре 94-го захотел с другом поехать в санаторий, попить минеральной водички. Нужно было в поликлинике сдать анализы, завести медицинскую карточку — у Олега ее никогда не было.

Приходит и сообщает, что у него неважный анализ мочи. Я насторожилась, обратилась к знакомым урологам. Олега направили на обследование и определили у него рак мочевого пузыря. Мы еще в разные больницы съездили, и все врачи этот диагноз подтвердили.

— Он знал, что у него?

— Думаю, догадывался, но виду не подавал. Держался очень мужественно. И естественно, переживал — как человек, который всю жизнь не болел и вдруг оказался прикованным к постели. Перед Новым годом в Институте урологии ему сделали операцию. К сожалению, у него уже была стадия, когда пошли метастазы. Тем не менее в марте было некоторое улучшение, и его выписали из больницы. А потом опять пришлось ложиться и делать облучение. Все это время я находилась при нем — 10 месяцев.

Было лето. Я утром съездила к нему, покормила. Побывала на работе, чтобы кое-какие дела сделать, и снова — к нему на обед. Звонит из киевского «Динамо» Юрий Дьяченко: «Люда, ну что там? Как дела у Олега?». — «Он все так же в больнице, — говорю, — только что была у него. А что вы хотите? Почему спрашиваете?». — «Он жив?». — «Конечно».

Оказывается, «Команда» напечатала некролог. Я купила газету и прочитала: «Камень на сердце. Умер Олег Макаров. На 66-м году перестало биться сердце вратаря республики, голкипера в знаменитом зеленом свитере…». Накануне был футбол, и кто-то пустил слух.

Я приехала к Олегу. Он еще ходячий был, и ему, видно, рассказали о некрологе болельщики, которые лежали на этаже. «Слышал, что меня уже похоронили», — сказал он грустно. Я попыталась все перевести в шутку: «Но ведь так уже было».

Первый раз его похоронили после матча киевского «Динамо» в Египте, когда он ударился о штангу и сломал ключицу. Пока Олег плыл на теплоходе в Одессу, прошел слух, что он умер и его везут в гробу. Он тот случай воспринял с юмором: «Я, наверное, теперь буду долго жить». Но тогда он был здоров, а на этот раз в тяжелом состоянии…

— Кто навещал его в больнице?

— Приходили Борис Воскресенский, Йожеф Сабо, Юрий Воинов, Виктор Банников. Ну и друзья — Петр Безносенко и Александр Щанов. В последние дни он был в бессознательном состоянии. Перед смертью стал обращаться ко мне, будто я — Банников: «Давай, Витя, я поеду с тобой к ребятам на базу, поговорим с ними. Скажем им: все обойдется, встанет на свои места, и вы будете хорошо играть». Он порывался встать, но не было сил, да и я его удерживала. Это были последние слова Олега…

ВЫРАЖЕНИЕ ЛИЦА НА НАДГРОБНОМ БАРЕЛЬЕФЕ ТО РАДОСТНОЕ, ТО ПЕЧАЛЬНОЕ

— На всесоюзном уровне Олега Макарова недооценили: ставили не только после Яшина, но и после других вратарей, которые, может быть, ему в подметки не годились. Он переживал?

— Думаю, что в душе у него горький осадок был. Москва тогда была впереди всех. А Киев что для нее? Провинция… По фигурному катанию я знаю, как трудно было нашим спортсменам пробиться в сборную. В других видах спорта то же самое.

Не так давно иду мимо стадиона «Олимпийский». Перед матчем собралась группа болельщиков, разговаривают. И вдруг слышу: «Макаров — единственный был настоящий вратарь. До сих пор такого нету». Я подумала: «Слава Богу, помнят».

— Он сравнивал свое поколение футболистов с нынешним?

— Да, конечно. Считал, что тогда футбол был интереснее. Потому что игра главенствовала, ни о каких благах особо не задумывались. Они были фанатами. А сейчас на первом месте деньги, машина, квартира.

— Во что верил Олег Александрович?

— Он был членом партии и не ходил в церковь, не молился: тогда это запрещалось. Но внутренне, как и всякий нормальный человек, понимал: что-то нами руководит свыше. Рассказывал, что у него во Владимирском соборе был знакомый священник. База у киевских динамовцев тогда находилась на Нивках. И вот когда автобус с футболистами проезжал мимо собора, он всегда смотрел на купола и мысленно просил у Бога, чтобы была удача для команды. В 77-м мы решили крестить нашу дочь Настеньку. Моя сестра привезла священника домой. Олег в это время вышел из дому «по делам»… Потом, когда уже со всем этим свободно стало, мы всей семьей и в церковь ходили, и Пасху святили.

— Он вам снится?

— Снится, когда у меня напряженка, проблемы всякие. Успокоит, скажет, чтобы не нервничала. На Байковом кладбище мы ему сделали барельеф, где он изображен в кепке. И, вы знаете, выражение лица бывает разным. Приходим после долгой командировки — оно грустное. Поставим цветочки, посидим, помянем — становится радостным, улыбается. Сколько мы к нему ни приходили, плохой погоды никогда не было. Идет проливной дождь, но стоит нам приблизиться к могиле, и он прекращается.

А в день похорон был сильный мороз, снегопад. Но в момент прощания все стихло, выглянуло солнышко. Это какая-то мистика, что-то, наверное, в этом есть.

Я после его смерти долго отходила. Просыпалась среди ночи и не могла понять, где нахожусь. Думала, в больнице, надо вставать, идти к врачам, что-то делать для Олега. А потом возвращалась в реальность, где его уже нет… Нам с Настенькой до сих пор очень не хватает папы.

Михаил НАЗАРЕНКО

Газета «Бульвар Гордона», 27.07.2004

© Сборная России по футболу