Главная
Матчи
Соперники
Игроки
Тренеры

ИГРОКИ

Анатолий КРУТИКОВ

Крутиков, Анатолий Федорович. Защитник. Заслуженный мастер спорта СССР (1967).

Родился: 21 сентября 1933, деревня Слепушкино, Наро-Фоминский район, Московская области. Умер: 8 ноября 2019, Москва.

Воспитанник юношеской команды Дорогомиловского химкомбината (Москва).

Выступал за команды «Химик» Москва (1952–1953), ЦСКА Москва (1954–1958), «Спартак» Москва (1959–1968), «Спартак-клубная» Москва (1969–1973).

Чемпион СССР: 1962. 2-кратный обладатель Кубка СССР: 1963, 1965.

За сборную СССР сыграл 9 матчей.

(За олимпийскую сборную СССР сыграл 2 матча.*)

Обладатель Кубка Европы 1960 года. Серебряный призер чемпионата Европы 1964 года (был в заявке команды, но на поле не выходил).

*  *  *

КОДЕКС ЧЕСТИ

Существует ли нравственный кодекс футболиста? Если существует, то как его следует трактовать? Этим вопросом и определялось содержание беседы с заслуженным мастером спорта спартаковцем Анатолием Крутиковым. Некоторые его соображения, очевидно, спорны. Но попытка осмыслить моральные обязанности игроков друг перед другом и перед футболом нам представляется интересной.

— Итак, что вы об этом думаете, Анатолий?

— Да, такой кодекс существует. Конечно, неписаный, хотя, может быть, основные его принципы и не мешало бы зафиксировать в каком-то документе. Прежде всего, это честность. Честность в игре, тренировке, быту, по отношению к товарищам по команде, соперникам, тренерам, судьям. Словом, честность вообще.

— А если это расшифровать?

— Я специально этими проблемами, как вы догадываетесь, не занимался. Ставьте вопросы, попытаюсь ответить.

— Хорошо. Вы говорите о честности. Вам, наверное, известен давний случай с Тимаковым и Савдуниным. Как вы его расцениваете?

— Да, я помню. Мяч навешивался на штрафную площадь «Динамо». Владимир Савдунин стоял лицом к своим воротам, а Олег Тимаков был у него за спииой. И когда мяч уже опускался, спартаковец крикнул: «Пропусти!» Савдунин «послушался», хотя по ситуации не имел права этого делать, кто бы ему ни кричал — свой или чужой. И был за это наказан: Тимаков забил гол. Он поступил не вполне деликатно, но честно. Я бы сказал, что это «военная хитрость», что-то вроде словесного тактического приема. Расскажу еще об одном, менее известном эпизоде. Мы играли международный матч. Виктор Понедельник прошел один по левому краю, партнеры в центре и справа отстали и явно не успевали поддержать атаку. Что же сделал Виктор? Он опустился на колено и сделал вид, будто зашнуровывает бутсы. Недоумевающий защитник резко сбавил ход и стал приближаться к Понедельнику медленно. Виктор выиграл благодаря этой уловке время, партеры подтянулись, и атака получилась чрезвычайно опасной. И тут тоже я не вижу особого криминала.

Но я знаю игроков, которые взяли за правило чуть ли не в каждом матче оскорблять соперника (при сближении) последними словами, стараясь вывести его из душевного равновесия, спровоцировать. И нередко преуспевают в этом. Вот это явная бесчестность, я бы даже сказал, подлость.

А не свинство ли, когда к игроку, не забившему пенальти, подбегает игрок «осчастливленной» команды и демонстративно — дескать, умница, спасибо — пожимает руку! Какой уж тут нравственный кодекс! А симулянты? Я бы их без колебаний с поля гнал.

— Раз уж мы завели разговор о честности в игре, то продолжим его, имея в виду, однако, что защитники…

— Не надо договаривать, все понятно… Я хочу для начала сказать вот что. Люблю играть против Славы Метревели и Игоря Численко. Не потому, что с ними легко, а наоборот, крайне сложно. Численко, например, привязчив, как оса, но предугадать его действия почти невозможно. И если тебе все же удалось разгадать, это уже твоя маленькая победа. Метревели — тонкий и хитрый противник, но притом настоящий рыцарь футбола. Между нами всегда происходили, так сказать, честные, творческие поединки, каждому приятно и лестно выиграть их, перехитрить, перебегать друг друга. Смею сказать, что как бы ни складывался матч, мы с ним всегда играли честно.

Но бывало и иное. Припоминается неприятный эпизод. Против меня на краю был очень быстрый форвард, звезда тех времен. Однако я и сам бежал стометровку за 11,2. Так что на скорости выиграть у меня было нелегко. И соперник раз за разом оставался позади. Его это, естественно, раздражало, и вот он принялся бить меня по ногам, делать «накладки» да еще говорить при этом гадости. Долго я терпел. Но в конце концов нанес ответный удар и… сам ушел с поля, не дождавшись приказания судьи.

Спортивно-техническая комиссия тогда меня оправдала, хотя сам я оправдать себя не мог, потому что мстить в игре нельзя, это мелко и недостойно настоящего мужчины и спортсмена. Я никогда не буду в обиде и претензии на противника, если он сыграл жестко, встретившись со мной лицом к лицу, или ударил меня, но без злого умысла ' (пусть и причинив боль) и к тому же извинился. Надо всегда иметь мужество, достойно проигрывать даже явно слабейшему, малоизвестному противнику, честно признать, что ты был в каком-то эпизоде неправ. Это тоже одна из «статей» нашего условного кодекса.

У нас сейчас в моде выражение «игра на грани фола», причем она отождествляется нередко с «грязной игрой». Хотел бы высказать свое мнение по этому поводу. Что такое фол? Наказание за нарушение правил.

Но ведь не всякое нарушение можно назвать «грязной игрой»!

Одно дело, когда на тебя идут в открытую с прямой ногой, что называется, «играют в кость», и совсем другое, если, например, приняли на бедро, хотя за это тоже назначается штраф. Даже такому мастеру, как Анатолий Башашкин, случалось этим приемом притормаживать форварда, но ни разу не видел, чтобы, даже проигрывая единоборство, он намеренно кого-нибудь «подцепил» с риском нанести травму. И Владимира Мунтяна порой штрафуют за неправильные приемы, но никогда за прямую грубость.

И вот теперь о том, что я предугадал в вашем вопросе… Почему-то обычно винят в грубости защитников и чуть ли не во всех случаях оправдывают нападающих. Забывают, что защитники, как правило, мощнее, у них больше вес, и, кроме того, они «ловят» форвардов в положении, когда тем неудобно, потому что их внимание направлено на мяч. Однако дело даже не в этом. Я защитник. И сколько же раз, поверьте, доставалось мне от форвардов! Ставишь ногу под мяч, а форвард не идет в борьбу, боится и, наоборот, ставит ногу поверх мяча. Ну, а что из этого получается — извест-но. У меня обе ноги изранены, в шрамах, было три перелома. Говорю это не для того, чтобы вызвать сочувствие к нам, защитникам. Вероятно, по общей статистике у нас «грехов» больше. Но, по-моему, просто странно вести их подсчет, руководствуясь лишь «профессиональной» принадлежностью футболиста. За грубость надо карать каждого без предупреждения, независимо от того, какой номер у него на спине.

— Поставлю сразу два вопроса, они в какой-то степени взаимосвязаны. Первый: считаете ли вы, что грубость идет от характера футболиста или главную роль играют другие причины? И второй: довлеет ли над футболистом в ходе игры страх наказания?

— Отвечу вопросом на вопрос: испытывали ли когда-нибудь, по-вашему, страх наказания перед выходом на поле Григорий Федотов, Никита Симонян, Анатолий Ильин, Константин Бесков, а позже Слава Метревели, Муртаз Хурпилава, Альберт Шестернев? Уверен, что нет. Все, кого я назвал (к ним можно прибавить еще десятки игроков),- спортсмены не только высокого класса, но и высокой человеческой порядочности.

Конечно, футболист, который, положим, был дисквалифицирован на одну или больше игр, выходит на поле с некоторой опаской, ведет себя осторожнее. Страшит мысль, что один пагубный шаг бесповоротно утвердит в глазах зрителей и судей его дурную репутацию. Разумеется; на него влияют внушения тренеров и товарищей по команде — не разнос, а именно внушения, причем такие, которые дали провинившемуся почувствовать, что они продиктованы исключительно заботами о его судьбе. Впрочем, были и есть игроки, для которых любые внушения — пустой звук.

Идет ли грубость от характера? В какой-то степени да. Встречаются футболисты от природы вспыльчивые, неуравновешенные, после игры они казнят себя, мучаются, а совладать с собой вроде бы не могут. Я сказал «вроде бы», потому что характер, на мой взгляд, футболисту можно тренировать. Основное же все-таки не в характере, а в невоспитанности.

— Есть игроки, которые во время матча портят настроение товарищам по команде бесконечными поучениями, придирками, подсказками, препирательствами с судьями…

— Да, есть, в том числе, что скрывать, и у нас, в «Спартаке». И не со зла ведь — из добрых побуждений. Но сами того не ведая, только зря нервируют нас. Бубнят, бубнят: «Не туда отдал» да «Куда смотрел?» и т. п. Я не буду называть фамилии, поскольку, в общем-то, это дело внутреннее. Но одну назову, потому что человек, носящий эту фамилию, заслуживает подражания. Наш капитан Галимзян Хусаинов никогда и никому ничего не говорит, но больше всех бегает, в этом и состоят его подсказки и поучения.

Хусаинов сам вежлив с судьями и одергивает каждого, кто пытается им прекословить. Я тоже стараюсь не вступать в полемику с арбитрами, хотя, честно говоря, иные из них порой такие допускают грубые ошибки, что чуть не до слез бывает обидно. Но сдерживаешься…

— Что вы скажете о взаимоотношениях со зрителями?

— Зритель не всегда бывает прав. Но считаться с ним — наша святая обязанность. Не со свистом, понятно, не с выкриками, а с его бескорыстной любовью к футболу. Начальник нашей команды Николай Петрович Старостин всякий раз напоминает перед матчем: «Мы не просто футболисты, мы еще и носители культуры, и оценивать любого из нас зрители будут не только как игрока, но и как человека».

Футбол — наше любимое дело, и мы стараемся показать зрителям все лучшее, что знаем и можем. Конечно, хотеть — это не всегда мочь. Но если бы на трибунах, перед которыми мы предстаем всего на полтора часа, знали, сколько трудового пота проливают футболисты на тренировках, каких затрат физической и нервной энергии стоит им каждый матч, то среди зрителей, наверное, не нашлось бы таких, кто несправедливо и необъективно к нам относился бы.

— Теперь о взаимоотношениях игроков и тренеров.

— Вопрос деликатный. У меня, например, было столкновение с одним тренером. Он решил перевести меня в нападение. Я сопротивлялся, как мог, убеждал, доказывал. Он тем не менее настаивал. И мне пришлось уйти из команды. Тяжело было, но другого выхода я не видел.

Вообще же авторитет тренера должен быть непререкаем. Но и тренеры встречаются разные — это не мое открытие. Если тренер груб, малокультурен, он не завоюет авторитета.

— Мы затронули несколько проблем, связанных с вашим пониманием нравственного кодекса футболиста, и в частности, как вы выразились, с тренировкой характера. В какой мере на нравственный облик игрока воздействуют, по-вашему, искусство, книги, семья?

— В огромной. Не учиться в наши дни просто невозможно. Каких-нибудь десять лет назад в командах мастеров преобладали игроки с неполным средним образованием. А сегодня в «Спартаке», если не ошибаюсь, почти все — студенты высших учебных заведений. Я, к примеру, заканчиваю институт физкультуры.

Не мне доказывать, что литература и искусство облагораживают человека, а значит, и способствуют «тренировке характера». Хусаинова в «Спартаке» называют «музыкальным цехом». Он страстный собиратель пластинок, в поездки всегда берет маленький магнитофон. По-моему, деликатность Гили в игре как-то связана с его любовью к музыке.

Ну, а о влиянии семьи что и толковать! Переоценить его невозможно. Я, конечно, имею в виду дружные семьи. Мне жена одно время даже отметки за игру выставляла. Вообще-то отметки мы ставим сами себе. Тренер, положим, оценит мою игру на «четыре», но я-то знаю, что заслужил не больше «трех», да и то вряд ли. Возвращаюсь домой невеселый, а жена серьезно: «Да, Толя, мы с тобой сегодня плавали». Рассмеешься, легче станет… Или дочка придет из школы возмущенная: «Папа, это безобразие, что вы опять проиграли! Мне мальчишки в классе проходу не дают. Пора наконец вам взяться за ум». Приходится браться, ничего не сделаешь.

Между прочим, «статью» о бережном отношении к семье, об уважении к ней я бы тоже внес в нравственный кодекс футболиста.

— Последний, может быть, несколько неожиданный вопрос, Анатолий. Можно ли говорить о некоем футбольном братстве?

— Не только можно, но и нужно. С тбилисскими динамовцами или с московскими торпедовцами — я беру наугад — мы соперники на поле, а в жизни друзья, нас связывает именно футбольное братство. И мы должны укреплять эти тесные узы.

И. БАРУ

Еженедельник «Футбол-Хоккей», 1968

*  *  *

ЗАЩИТНИК ЭКСТРА-КЛАССА

«Защитник экстра-класса». Это сказано об Анатолии Крутикове. Сказано человеком более чем авторитетным — великим аргентинским тренером Эленио Эррерой. Даже его сумел потрясти спартаковский футболист, опередивший свое время.

«ГОЛЕНАПРАВЛЕННЫЙ» ЗАЩИТНИК

Трудно представить, чтобы популярнейшей личностью в команде стал крайний защитник. Даже пример блистательного бразильца Роберто Карлоса не убеждает. Есть в том же мадридском «Реале» идолы и покруче — форварды Рауль или Морьентес, например. Но в умах болельщиков московского «Спартака» на протяжении почти двух десятилетий первенствовали именно левофланговые обороны.

Поклонникам футбола среднего поколения хорошо знаком могучий клич, несшийся с трибун: «Же-е-еня Ловчев!». Так встречали каждый удачный ход на поле, чаще всего прорыв к чужим воротам, кумира спартаковской торсиды 70-х. Но это было уже второе, заключительное отделение 18-летнего бенефиса ярких звезд, вспыхнувших там, где их не ждали. В первом блистал Анатолий Крутиков, доказавший, что и фланговый защитник может солировать не хуже прирожденного форварда.

РЕФОРМАТОР

В ЦДСА, своем первом клубе высшей лиги, Крутиков пользовался такой же репутацией, как отец бабелевского Бени Крика — Мендель Крик, «считавшийся среди биндюжников грубияном». Новая армейская команда, собранная с миру по нитке через год после расформирования знаменитой «команды лейтенантов», напоминала прежнюю лишь повышенной боевитостью. И когда спартаковский тренер Николай Гуляев выбрал из этого «дубняка» не часто попадавшего в состав Крутикова, удивление не только болельщиков, но специалистов было безмерным. Перед их взором на этой позиции все еще маячил Михаил Огоньков, защитник редкой футбольной культуры. Но тяжелая травма положила конец огоньковской карьере, замены ему в команде не нашлось, и все порешили на том, что новичок «грубого помола» призван временно, до лучших времен заткнуть образовавшуюся в составе дыру.

Но уже через год новый левофланговый обороны «Спартака» произвел настоящий фурор на поле. В день разгрома поляков в Лужниках — 7:1 один из лучших матчей в своей карьере провели за сборную СССР нападающие Валентин Иванов, Валентин Бубукин, Виктор Понедельник, Слава Метревели, Михаил Месхи. Но один из главных авторитетов мирового футбола тех лет, изобретатель знаменитого итальянского катеначчо Эленио Эррера (сам, кстати, в бытность футболистом игравший левого защитника) вдруг заявил: «Для меня главное открытие в составе сборной СССР — Анатолий Крутиков!»

Защитника Крутикова судьба определила в реформаторы: футбольный мир он потряс… своей остроатакующей игрой. Подключения защитников в наступление не были открытием. Еще в 40-е годы с пользой ходил на помощь атакующим правый защитник знаменитого ЦДКА Виктор Чистохвалов, в 50-е — московский динамовец Владимир Кесарев… Но они исполняли скорее роль подсобных рабочих, чем специалистов своего дела, занимаясь в основном подыгрышем атакующим. Рейды в атаку Крутикова оказались столь же эффектными, сколь и эффективными. На переднем рубеже он чувствовал себя в своей тарелке, порой не уступая номинальным форвардам. Известный журналист Юрий Ваньят заметил: «Крутиков играет в «Спартаке» более «голенаправленно», чем нападающие Амбарцумян, Севидов и Хусаинов».

СТИХИЙНЫЙ ЭКСПЕРИМЕНТ

Попав в «Спартак» в нелегкие для команды времена и не испытывая, по существу, никакой конкуренции, Анатолий Крутиков максимально использовал ситуацию — «распоясался» настолько, что у чужих ворот его видели едва ли не чаще, чем у своих. Многие специалисты поспешили заклеймить новоявленного анархиста, призывали Гуляева в корне пресечь эту партизанщину. Но спартаковский наставник не только не принял мер, а, наоборот, стал поощрять крутиковскую инициативу, видимо, сам с любопытством наблюдая за этим стихийным экспериментом.

Ученые мужи утверждают: если эксперимент проходит гладко, без сучка и задоринки, значит, в нем что-то не так. А Крутиков, случалось, проваливался, по его оголенному флангу соперник развивал опасное контрнаступление, но упрямый защитник от своего не отступался. На тренировках вовсю отрабатывал скоростные качества, хотя и так с успехом мог бы участвовать в чемпионатах по спринту: даже в 29 лет пробегал стометровку за 11,2 секунды.

Нельзя, однако, рассматривать в рейдах Крутикова к чужим воротам проявление только личной инициативы, хотя сначала так оно и было. В то время наш футбол постепенно осваивал прогрессивную систему 4-2-4, которой дали полнокровную жизнь бразильцы на чемпионате мира 1958. Система эта, в частности, подразумевает активность крайних защитников в наступлении. Почин Крутикова, как оказалось, наилучшим образом лег в русло новых тактических веяний.

Тягу вперед Крутиков испытал интуитивно — никто не учил, не принуждал. Вероятно, как бывший форвард. В футбол он попал случайно. Школьником пришел поболеть за товарища, игравшего в юношах футбольной секции Дорогомиловского химкомбината. Одиннадцати почему-то не набралось, и Крутикова попросили раздеться для комплекта. Он вышел на левый край нападения, забил два мяча, и тренер уже не выпустил его из виду. Так Анатолий стал форвардом команды «Каучук», выступавшей на первенстве Москвы, а потом и в классе «Б» чемпионата Союза. Но позже, в армейской команде, конкуренции в линии атаки не выдержал и был отряжен в оборону, где ощущался некомплект. Потом с ним и вовсе без сожаления расстались.

А год с небольшим спустя Анатолий Крутиков вместе с товарищами по сборной СССР совершил круг почета по беговой дорожке «Лужников» с Кубком Европы, завоеванным на стадионах Франции. Из ЦСКА, его бывшего клуба, в сборной не оказалось никого.

ВРЕМЯ КРУТИКОВА

На «Парк де Пренс» в победном финале против югославов (2:1) атакующий защитник оставался верен себе. Им восторгался в отчете о матче даже его бывший армейский тренер Григорий Пинаичев: «Сильно бьет под перекладину Крутиков, и вратарь еле успевает отбить мяч на угловой!» «К розыгрышу углового подключается Крутиков. Из выгодного положения он сильно бьет по воротам. Но Виденич ликвидирует и этот опасный момент». Решительность в атаке левого защитника сборной СССР отметила и французская L’Equipe, а белградская «Спорт» назвала его «одним из самых острых советских футболистов».

А ведь когда тренер сборной Гавриил Качалин взял Крутикова на финальный этап Кубка Европы, многие недоумевали: «Лучше, что ли, не нашел? Видимо, на безрыбье»…

Франция окончательно убедила не только самого Крутикова, но и нашу футбольную общественность в его правоте. «Именно сейчас, как никогда, наступило время Крутикова», — заявил поклонник «Спартака» писатель Юрий Трифонов.

Первоначальное недоверие болельщиков тоже сменилось восторгом. Едва Крутиков начинал разгоняться от своей штрафной, как на трибунах возникало волнение, а по мере того как он приближался к чужой, гул нарастал и разражался громовым раскатом в момент атаки ворот, сменяясь мощным вздохом, если выстрел мимо, или восторженными аплодисментами — если в рамку.

Чемпионат 1961 года он единственный в «Спартаке» отыграл весь и без замен. «Отлично играет Крутиков, при малейшей возможности уходящий в агрессивный поиск к воротам соперников, — писал только что закончивший играть замечательный мастер атаки Сергей Сальников. — Есть в этом, конечно, риск. Но он с лихвой оправдывается непосредственной угрозой, возникающей каждый раз, когда Крутиков на большой скорости вторгается в опасную зону. Так логично и смело, по-моему, и должен действовать защитник при системе 4-2-4».

ИСТОЧНИК ЭНЕРГИИ

На следующий год Анатолий Крутиков забил шесть мячей, а «Спартак» завоевал восьмой чемпионский титул. Верный поклонник красно-белых известный драматург Алексей Арбузов нарек Крутикова «источником энергии и темперамента спартаковской команды». «Игра Крутикова — несомненное открытие прошедшего сезона, — писал он. — Суть, конечно, не в снайперских качествах этого защитника, а в той его тактической роли, которая не раз приносила «Спартаку» решающий успех».

Источник энергии — лучше и не скажешь. В товарищеском матче «Спартак» проигрывал в Лужниках итальянской «Сампдории» — 1:3. «Хозяева поля постепенно приходят в себя, — описывал перипетии игры Сальников. — Во многом этому содействовал гол, забитый капитаном «Спартака» Крутиковым после штрафного удара. Он подхлестнул москвичей и придал им веру в свои силы. Окрыленный удачей Крутиков несколько раз порывается вновь добиться успеха, но теряет чувство меры. Тем не менее его рейды оказались тем импульсом, который растормошил форвардов. И в итоге ничья — 3:3».

Соперники свыклись с манерой игры Крутикова, знали ее в деталях и самым решительным образом пытались пресекать его вылазки, но контраргументы срабатывали редко. Плакали от Крутикова соперники и тогда, когда он оборонял свои ворота. Сам он, вспоминая о своей репутации грубияна, признался как-то: «Молодой был… Логофет тоже иногда чересчур резок, играет в корпус, на снос, но это пройдет. Это по молодости». У Крутикова не прошло до седых волос: фразы типа «бесцеремонно снес нападающего» сопровождали всю его карьеру. Возможно, из-за этого, а может быть, все-таки потому, что считали его стиль чересчур авантюрным, тренеры сборной после Качалина пристальным вниманием спартаковца не баловали. Только Никита Симонян, а вслед за ним и Константин Бесков в 1963 году вновь привлекли Крутикова в сборную. И той осенью он вместе с партнерами навел шороху на считавшуюся тогда лучшей в Европе оборону сборной Италии — Бурньич, Факкетти, Гуарнери, Сальваторе. Крутиков внес весомую лепту в выход нашей сборной в финальный этап очередного Кубка Европы, на который сам, увы, не поехал.

В последний раз Крутиков сыграл за сборную у Симоняна в ноябре 1964-го против Алжира. Больше он в ее составе не появлялся. Но шли годы, а он и не собирался вбивать в стену гвоздь для бутс. Смеялся: «Боюсь, болельщикам «Спартака» я еще надоем», — и играл до 35 лет. Да как играл!

СЕКРЕТ ДОЛГОЛЕТИЯ

До сих пор перед глазами сцена: 34-летний Крутиков, взмыв высоко в воздух, исполняет «ножницы», разряжая обстановку в своей штрафной, накаленную тбилисскими динамовцами. «Спартаковцам есть у кого учиться и мастерству, и отношению к делу, — писал Юрий Ваньят. — Галимзян Хусаинов и Анатолий Крутиков заслуживают того, чтобы с них брали пример».

— Труднее и интереснее всего мне было играть против Крутикова, — вспоминал один из сильнейших правых крайних в истории советского футбола Слава Метревели. — Я его знал наизусть, и он меня тоже. Он отлично чувствовал мои сильные и слабые стороны, а я — его. Помню, говорил мне: «Когда, наконец, ты от меня отстанешь?» И это длилось 12 лет.

Один из секретов долголетия в футболе Анатолий Крутиков видел в своей семье: «Переоценить влияние семьи невозможно. Имею в виду, конечно, дружные семьи. Мне жена даже одно время отметки выставляла. Вообще-то отметки мы ставим себе сами. Тренер, положим, оценит мою игру на «4», но я-то знаю, что заслужил не больше троечки, да и то сомнительно. Возвращаюсь домой невеселый, а жена серьезно: «Да, Толя, сегодня мы с тобой «плавали». Рассмеешься, легче станет. Или дочка придет из школы возмущенная: «Папа, безобразие: вы опять проиграли! Мне мальчишки в классе прохода не дают. Пора бы вам взяться за ум!» Приходится браться, ничего не сделаешь».

ПРОКЛЯТЬЕ 1976-ГО

В тяжелые для «Спартака» времена после сезона 1975 года Крутикову предложили пост главного тренера, и он без колебаний согласился. «Как бы ни была тяжела моя тренерская шапка Мономаха, — говорил, — но она красно-белая, родная. Свои лучшие годы я отдал этому клубу. И вот судьба так счастливо или несчастливо распорядилась, что я вновь вернулся в «Спартак», теперь в качестве тренера».

Оказалось — несчастливо. «Спартак» переживал смену поколений, одни звездные годы остались у него позади, а новые еще не наступили. Несмотря на недостаток опыта (два года до этого возглавлял нальчикский «Спартак»), Крутиков и на тренерском поприще не мешкая пошел в наступление, затеяв тотальную реконструкцию состава. Те, кто потерял место, естественно, его не принимали, новичкам же недоставало авторитета. К тому же недальновидно был отправлен на пенсию патриарх и основатель команды Николай Старостин. И подстраховать Крутикова в его новом наступлении оказалось некому. Итог известен: «Спартак» впервые вылетел из высшей лиги. Козел отпущения в такой ситуации — всегда тренер.

Но больше всех казнил себя сам Крутиков. Он уехал подальше от Москвы, возглавил карагандинский «Шахтер», но спартаковская рана кровоточила, все валилось из рук. Вернулся домой, возглавил спартаковскую школу. Затем руководил ветеранским клубом «Россия». По-прежнему был уважаем и в своей среде, и в болельщицкой, но лишний раз появляться на людях не стремился, шумных тусовок с участием ветеранов футбола избегал и продолжает избегать до сих пор. Но в памяти тех, кто видел его на поле, остается этаким комиссаром, поднимающим собственным примером из окопов спартаковский батальон.

«Анатолий Крутиков в какой-то мере олицетворяет образ футболиста грядущего: универсала, одинаково уверенно играющего впереди и сзади», — написал почти сорок лет назад Юрий Трифонов. Грядущее прогноз подтвердило.

Павел АЛЕШИН

Газета «Спорт-Экспресс», 04.04.2001

© Сборная России по футболу