Главная
Матчи
Соперники
Игроки
Тренеры

ИГРОКИ

Олег КОПАЕВ

Копаев, Олег Павлович. Нападающий.

Родился: 28 ноября 1937, город Елец Липецкой области. Умер: 3 апреля 2010, Москва.

Воспитанник юношеской команды клуба «Спартак» /Елец/.

Выступал за команды «Спартак» Елец (1955), ОДО /Окружной дом офицеров/ Воронеж (1956), ЦСК МО Москва (1957), СКВО /Спортивный клуб военного округа/ Львов, Украинская ССР (1958), СКА Ростов-на-Дону (1959–1968).

За сборную СССР сыграл 6 матчей.

(За олимпийскую сборную СССР сыграл 1 матч, забил 1 гол.*)

Серебряный призер чемпионата Европы 1964 года (был в заявке команды, но на поле не выходил).

*  *  *

ЖИЗНЬ ФУТБОЛИСТА

Говоря «жизнь футболиста», мы подразумеваем годы проведенные в команде, на поле, перед аудиторией, и, понимая, что эти годы конечно же лишь часть жизни, все же знаем, что они и целая жизнь. Они имеют начало и конец, они сжаты, спрессованы, в них заключены подъемы, кульминации, звездные часы, ученичество, зрелость, старение, счастливые обстоятельства и полосы невезения, они кажутся нескончаемыми, но незаметно набирают такую ошеломляющую скорость, что решительно все становится непоправимым и невозвратным, они драматичны для каждого на особый лад — кому дарят награды и признание, а кому кары, разочарование, сожаления. И они никогда не повторяются, эти «жизни футболистов». В любой из них при внимательном взгляде проглядывает своя канва, своя внутренняя логика, предопределенная свойствами личности, влиянием окружения, когда благотворным, а когда губительным. И даже не Надо говорить: «Все было как в жизни». Просто — жизнь.

Олега Копаева до 25 лет мало кто знал. Это редкость. В такие годы большинство мастеров приобретает имя. Он не получил футбольного образования, с детства увлекался легкой атлетикой, бегал на коньках и на поле вышел случайно — уговорили. На поле он остался, футбол притянул, а уверенности в себе не ощущал. В командах пониже рангом получалось, а в ЦСКА поглядели на него, 20-летнего, год подержали и отпустили. Ростовский СКА вышел в высшую лигу, срочно пополнялся, позвали и Копаева из армейского клуба Львова. Выпускали, играл, но, по правде говоря, что за форвард — три чемпионата миновали, а за душой всего навсего 9 забитых мячей… И тут весть: тренером назначен Виктор Маслов, совсем недавно руководивший образцовым «Торпедо».

Копаев всем вышел: и ростом, и быстрым бегом, и прыгучестью, да как-то тушевался, скромничал, места себе не находил на поле. И прозорливый тренер место ему нашел. Он определил Копаева на левый фланг и разработал с ним скоростной маневр: длинный внезапный рывок с края в центр штрафной площади, с тем чтобы, запутав, сбив с толка защитников, оказаться на свободном месте. А уж дело партнеров отдать ему вовремя мяч для удара — хоть по земле, хоть по воздуху, благо Копаев умел и любил играть головой. И форвард ожил. В первый год игра по сценарию Маслова позволила Копаеву забить 11 мячей. Как бы для начала, для разгона.

А во втором сезоне при Маслове Копаев осенью оказался лучшим бомбардиром чемпионата — 27 мячей. Его выдвижение застало всех врасплох. Я пролистал спортивные издания за 1963 год, нашел отрывочные упоминания о Копаеве, но ни единой фотографии, хотя бомбардиров «щелкают» особенно прилежно. И команда Копаева в том году с его помощью забила более всех мячей, была отмечена призом — фарфоровой вазой с портретом Г. Федотова. Все свои голы Копаев провел с игры, половину — ударами головой. Ему исполнилось 26.

Маслов переехал в Киев. Копаев с левого фланга был переведен в центр. Сменились партнеры. Но отныне ему ничего не было страшно. Он понял, почувствовал игру маневренного форварда, вошел во вкус. Как и все, переносил травмы, пропускал матчи, но, выздоровев, тут же приступал к исполнению своих обязанностей. Взгляните, как на языке цифр выглядят семь сезонов Колаева, с легкой руки Маслова сделавшегося бомбардиром: 11 27, 10, 18, 14, 17, 13. Сложив, получим 110. По числу голов в чемпионатах страны он обогнал многих более знаменитых. Потом о нем стали писать так: «Исключительно настойчивый и устремленный на ворота форвард, очень хорошо играл головой».

Тут верно схвачен итог в готовом виде. А что пережил Копаев в первой половине своей жизни футболиста, когда таяли считающиеся лучшими годы, а он то ли неудачник, то ли вообще зря, по ошибке надел бутсы? И как бы все обернулось, не окажись в Ростове Маслов?!

Тренерское вмешательство в судьбы игроков мало изучено. Хрестоматийные примеры положительного свойства устно передаются от поколения к поколению. То и дело слышишь, как верно, иной раз парадоксально, разгадывали истинные способности игроков Аркадьев, Маслов, Якушин, Жордания, Бесков, Севидов. И счастливы те мастера, которым подобрали место и игру, а то и принудили, вопреки их желанию, делать то, что потом стало у них великолепно получаться. Но ведь невозможно поверить, что подобные вмешательства всегда вели к лучшему, к открытиям… Тренеров много, они разные, наверняка кого-то из игроков пускали и по кривой, ложной дороге, и футбол нес потери. И об этом, случается, толкуют со вздохами, но вполголоса. А чего бы, казалось, деликатничать? Самые горькие ошибки не должны уходить в песок, если желать добра делу…

Поиграл Копаев заметно, на совесть, есть что вспомнить и ему самому, и тем, с кем был связан одной веревочкой на поле, и тем, кто видел его с трибун. А можно и пофантазировать. Представим, разгадали бы и одобрили его лет на пять раньше, скажем в ЦСКА. Тогда, возможно, и сборная приобрела бы острого, забивающего форварда, и он сам, раньше набравшись футбольного ума-разума, смелее освоился среди звезд. Тренеры сборной проявили к нему интерес после того, как он в своем клубе выдвинулся в бомбардиры, но это было вынужденное, формальное, признание, да и запоздалое — годы уходили.

Вот и еще одна жизнь, непохожая на другие, со своим счастьем и со своими сожалениями.

Лев ФИЛАТОВ

(Книга «Форварды»,1986)

*  *  *

ПОКРОВСКИЕ ВОРОТА

— Полковник Копаев слушает!

В трубке знакомый голос, но с трудом представляю в роли серьезного официального лица старого знакомого, известного в недавнем прошлом футболиста, двукратного «снайпера номер один». Звоню ведь начальнику Штаба гражданской обороны Дзержинского района Москвы, а в памяти атлетического сложения центрфорвард ростовского СKA с завидно поставленным ударом, от которого ох как натерпелись и лучшие в ту пору вратари.

Голос между тем повторяет: «Штаб гражданской обороны, полковник Копаев слушает!». Я называюсь, договариваюсь о встрече.

Рисунок Натальи Копаевой, дочери футболиста.

— Спрашиваешь, почему военная карьера, а не типичная для многих футболистов спортивная? А давай возьмем конечный результат. Три полковничьи звезды на погонах. Ответственность за гражданскую безопасность 300-тысячного столичного района, по сути целого города. Череда текущих проблем, совещания, «рекогносцировки» на месте — заводы, учреждения, школы. Служба, словом, не из скучных плюс заботы депутата райсовета.

— Дело-то по душе? Не жалеешь, что ушел из футбола?

— Классик эту ситуацию сформулировал так: «Привычка свыше нам дана!». Жаль не жаль, а одиннадцать лет в гражданской обороне. О чем сейчас говорить?

— Но ведь ты вступил на тренерский путь. Почему он оборвался?

— Поначалу, завершив играть, остался вторым тренером в своем ростовском СКА. Возиться с молодыми нравилось, особенно с форвардами. И получалось, помнишь, мы с энтузиазмом боролись за первенство в турнире дублеров. Тогда же вникал в сферу действий старшего тренера.

— И что же смелости и характера недостало?

— Однозначно не ответишь. Да, я незлобив и на крайности в решениях не быстр. Но разве только жестокость суть тренерской профессии? Просто в той ситуации, когда я решал, какой сделать выбор, в СКА в одночасье вдруг дали отставку Геннадию Матвееву, моему партнеру по игре и тренерскому дебюту. Стоял перед глазами и пример Иосифа Бецы, которого то обидно смещали, то с поклоном звали на выручку. Вот такое бесправие тренера смущало. Футбол и без того бесконечное кочевье, насытился им по горло, а тут ко всему неопределенность завтрашнего дня.

— Армейская служба тоже, поди, не мед?

— Зато в ней больше гарантий стабильности. Меня пригласил служить в систему гражданской обороны бывший командующий Северо-Кавказским военным округом генерал армии Александр Терентьевич Алтунин. Он основательно заботился в свое время о СКА, позже и с поста заместителя министра обороны внимательно следил за нашей судьбой. В Москве у меня была возможность дать дочери Наташе специальное образование — она Строгановское художественное училище окончила. Интересная работа и у жены Тамары.

— В Ростове ты завершал играть, но до того, как попал в местный СКА, немало попутешествовал, не так ли?

— Из родного елецкого «Спартака» я попал в сборную военного округа, а после того как мы на «вооруженке» стали вторыми, все игроки получили часы от министра, я же, кроме того, приглашение в главную армейскую команду — ЦСК МО.

— И какие впечатления ты сохранил от того времени?

— С нами, резервистами Григорий Иванович Федотов работал! Прекраснейший, редкого обаяния человек, мы в нем души не чаяли. Ему тогда 49 стукнуло, и он нам, молодым, конечно, стариком виделся. Тем более, просто потрясали техника, красота и точность его ударов на тренировках.

— Цзэсковцам ты не подошел. Не испытал тогда обиды?

— Ни капли! Молодо-зелено! Меня направили во Львовский ВО набираться ума-разума, а там мне все приглянулось. Имел твердое место в составе, много забивал. Что еще надо?

— Тогда и подоспело приглашение в Ростов?

— Куда там приглашение! По приказу перевели! Шел по принуждению. Я и не думал там оставаться, но все сложилось по-иному. Привык к новым товарищам, женился на ростовчанке.

— У тебя, популярнейшего в Ростове игрока, 120 голов в Клубе Федотова, две победы в споре лучших бомбардиров. А вот в сборной блеснуть не удалось, что так?

— Блеснуть действительно не удалось. Но ведь быть включенным в сборную — это уже удача и признание. Тем более что и вспоминать есть что.

— Например?

— «Маракана» — самый большой футбольный стадион мира. На матч сборных Бразилии и СССР собралось 170 тысяч зрителей, страсти, каких в Европе не ощутишь. А на поле против нас Пеле, Герсон, Беллини, Джалма Сантос — мой личный визави. Тут мне фортуна улыбнулась.

— Ты встречаешься с товарищами по СКА?

— Дружба со многими, как с Юрой Шикуновым, скажем, не прерывалась и не прервется. Вообще же в Москве целая «колония» бывших ростовских армейцев. Кто нашел себя в журналистике, кто на тренерском поприще, кто в армейской службе. Виктор Понедельник, Валентин Афонин, Владимир Стрешний, Вячеслав Гейзер, Александр Кривобородов, Алексей Еськов — самый любимый мой и надежный партнер. Видимся, как получится. Чаще всего, когда в Москву приезжают СКА или «Ростсельмаш».

— И какое эти команды оставляют у вас впечатление?

— Неважное. В упадке весь ростовский футбол. Два клуба, города вместе в этом сезоне не выиграли ни одного матча на выезде. Это в первой-то лиге! Сама идея создания в Ростове двух конкурирующих команд, уверен, обречена на неудачу. Корни же деградации кроются глубже.

— Где же?

— Тебе ведь известно, что команду СКВО фактически создал в Ростове прославленный маршал Еременко. Видный военачальник находил время следить, как подбирают и собирают для команды способных игроков. Убежден, создавал и пестовал команду маршал не из прихоти мецената. Он-то сознавал значимость организации интересного и насыщенного зрелища, досуга, отвлекающего граждан от дурных соблазнов, а подростков от улицы. Еременко активно контактировал с партийными и советскими органами, и, заметьте, футбольный Ростов гремел, когда военные и штатские шли в одном строю. Сейчас же полная разобщенность. Итог? Пустующие трибуны, невыразительная игра.

— Твое отношение к новым веяниям в футболе?

— Хозрасчету и прочим новациям? Вещи прогрессивные, но… Казалось, прибавим деньжат, и сразу засверкает фейерверк мастерства, ринутся на футбол зрители. Такого, естественно, не произошло. При огромном количестве команд и неотработанном профессионально стимулировании правит тот, кто побогаче и изворотливей.

— Похоже, у тебя не много симпатий к нынешнему игровому поколению?

— Меня огорчает его прагматизм. И мы, что скрывать, не бесплатно играли, но тем не менее размер ставок, премий, престижные выезды не становились определяющими. На первом месте было — как умеем играть, какими предстанем перед болельщиками. Помню, Виктор Александрович Маслов, как ребенок, радовался, если видел переполненные трибуны: «Ребята, на нас пришли — значит мы чего-то стоим!». «Выездные модели» и «стратегические ничьи», к счастью для нас, пришли позже. Нам еще достало футбольной романтики.

— А сам по себе современный футбол каким тебе видится?

— Совсем недавно Леша Еськов, будучи тренером СКА, в свои сорок, уступая молодым в легкости и скорости бега, превосходил очень многих в тактическом мышлении и техническом исполнении. Проверено на поле. Бесспорно, что за два десятка лет зарубежные примеры и контакты обеспечили прогресс у наших последователей. Но я бы рискнул — и с удовольствием — попробовать себя в нынешней игре, если бы можно было, как в милом фильме Михаила Козакова «Покровские ворота», немножко… сдвинув время.

Е. СЕРОВ, Ростов-на-Дону

Газета «Советский спорт», 21.10.1989

*  *  *

РУССКИЙ ПОЛКОВНИК НА «МАРАКАНЕ»

Одного из наших заокеанских хоккеистов недавно сравнили с русским танком. По такой аналогии Олега Копаева, популярнейшего форварда 60-х годов, я бы классифицировал как многоцелевого штурмовика. Рослый, мощный, он бесстрашно таранил самую плотную оборону, обладал пушечным ударом с игры и одновременно коварным «сухим листом» при стандартах. Особенно же грозен Копаев был на «втором этаже». Из 120 своих официальных голов примерно четверть он забил головой. Зато пенальти Олег почему-то терпеть не мог и это при образцово поставленном ударе. С одиннадцатиметровой отметки за всю бомбардирскую карьеру бил только однажды.

— Виктору Банникову бил. Будущему украинскому футбольному президенту. На киевском стадионе. Показал движение вправо, когда же Виктор поверил, точнехонько катнул мяч в другой угол.

— Тогда, помню, у вас шло острое соперничество за лавры прима-снайпера с Эдуардом Малофеевым. Все решил именно тот осенний пенальти. Прошел даже слушок, что в Киеве, мол, пенальти был подстроен…

— Злые языки — страшнее красной карточки. Как говаривал незабвенный Швейк врачам на медкомиссии: «Мне лишней пары шагов не жалко!» Как и мне — лишнего гола. Я за ними никогда не гнался, за голами, они были суть моей профессии. Рождались по порыву и вдохновению. А в том киевском случае разом не вышли в составе три штатных пенальтиста моего ростовского СКА, и ребята буквально вытолкнули меня к мячу.

— Льву Яшину забивали?

— Считал за честь! Вообще из вратарской элиты тех лет запечатал от меня ворота каким-то образом лишь Анзор Кавазашвили, хитрющий грузин.

— Олег Павлович, вы видели вблизи всех самых великих советских центрфорвардов — Федотова, Боброва, Стрельцова. Ваши впечатления?

— На Стрельцова мы, молодые армейцы (я тогда был в дубле ЦСКА), ходили в 67-м, как в театр. Торпедовская пара Стрельцов — Иванов могла разорвать любую оборону. Больно до сих пор, что он не попал на чемпионат мира в Швецию, когда заблистал Пеле. Бразильцу Эдуард, убежден, ни в чем не уступал. Техническое его оснащение было близко к совершенству. По мощи ему равных не имелось, как и по футбольному интеллекту. Потом, в 60-е, мы не раз выходили друг против друга. Он Великим остался до последнего удара.

— А Федотов и Бобров?

— Григорий Иванович, тогда второй тренер, возился с нами, цээсковскими мальцами, как добрый дядька. Именно он, кстати, приучил меня к обязательной индивидуальной работе. После тренировок мы с ним всегда оставались на полчасика-часок постучать по воротам. До сих пор помню его удары с лета и полулета — фирменные, абсолютно в цель, по заказу. Бобров, начальник команды, тоже мне симпатизировал. Возил меня на своей «Победе» в Тушино на тренировки, давал добрые советы. И в «квадратах» мог кое-что показать нешаблонное. Оба были людьми открытой души.

— Тем не менее, даже при таких опекунах вы в ЦСКА не прижились и долго ходили, не обижайтесь, в заурядных. И во Львове, и в Ростове.

— Как ни обидна кличка «конюшня», народ цээсковскую суть правильно ухватил. Там перемалывались кости и чаяния многих способных ребят. Я не исключение. Не встреться мне на пути добрый Дед — так и остаться мне несостоявшейся звездой.

— Дед — это Виктор Александрович Маслов?

— Да.

— И что же он?

— Понимаете, я по натуре человек мягкий (но не в игре!), в какой-то мере лишен той доли честолюбия, что иным помогает делать карьерный взлет. Маслов, матерый педагог, такую тонкость сразу уловил. И стал меня злить. Помню, я уже и в форме, и готов рвать соперника на части, а он держит меня на лавке. Но под рукой. И минут за пятнадцать до конца, разъяренного, выпускает на поле. Луплю так, что штанга трясется, сетка рвется. Каждый раз забиваю, но — опять в резерв. Лишь позже Дед поставил в основу. Зато твердо и навсегда. И стал я записным бомбардиром. Подоспело приглашение — в 26 лет! — в сборную. В ту пору это был эталонный показатель мастерства.

— Ваше высшее достижение?

— 27 голов в союзном чемпионате 63-го. И, безусловно, матч против сборной Бразилии на «Маракане». Знаете, у меня и сейчас мурашки по коже, когда его вспоминаю. Слов не найти. Евгений Евтушенко подобное мог бы в красках описать, или Андрей Вознесенский дать точный образ. В Рио собралось тысчонок 170. Трубы, барабаны, рев невообразимый, Дантова ада вариант. Тучи репортеров. С рациями за спиной бегут рядом, диктуют материал прямо в номер или эфир. В желтых майках — Пеле, Жаирзиньо, Беллини, легендарные суперзвезды. И в этом сверххаосе ты, простой парень из Ельца, должен не дрогнуть и еще что-то показать. Русь матушку не посрамить. Я играл на левом фланге против чернокожего чемпиона мира Джалмы Сантоса. Забить не удалось, хотя, думаю, Сантосу в тот вечер скучать не пришлось. Словом, та «Маракана"-65 — подарок судьбы.

— Вы фаталист?

— Попробую объяснить. Огромный кусок моей жизни — это ростовский СКА. Футбольное тесно переплелось с личным. А все могло быть по-иному. Свое знакомство с ростовским клубом я начал… двумя голами в его ворота. Мы, львовяне (из ЦСКА меня перевели во Львов), выбили ростовчан из Кубка. При счете 4:3 я провел два мяча, причем один из них на последней минуте основного времени. Другой момент. В 58-м в Тбилиси проходила пулька за право выхода в тогдашний класс «А». Апофеоз армейского футбола: среди победителей шести зон класса «Б» — пять армейских и одна флотская команда. Абсолютный фаворит — СКА из Свердловска. Как раз мы, львовяне, на много не претендовавшие, отобрали у них важное очко. У нашего старшего тренера Владимира Никанорова, знаменитого вратаря ЦСКА, были с уральцами какие-то личные счеты, он нас на них настроил, как чертей. Потом Ростову ничейного очка как раз хватило (а Свердловску недостало!), чтобы пробиться в дюжину сильнейших. И начать свой звездный путь. Так вот, в поединке со своей будущей командой, с Ростовом, я почему-то носился, будто дьявол, пару раз был близок к успеху, однажды попал в штангу, то есть безумно бил по собственному будущем! Фатализм? Наверное…

— Вы играли только в армейских командах. В запас ушли полковником. До какого момента звание вам присваивали, так сказать, за голы?

— До капитана включительно. Именно за голы. Иногда, как в 66-м, когда мы завоевали серебро и вместе с киевлянами и бакинцами впервые вытеснили москвичей с пьедестала, лишнюю звездочку на погонах получил досрочно.

— Ваш друг и любимый партнер Алексей Еськов утверждает, что игроки вашего поколения были полупрофи, пусть и работали в профессиональном режиме, и при пустых трибунах не играли. Согласны с этим?

— Тут всегда нужно делать поправку на эпоху. Поясню на примере. Одной из «денежных» команд у вас считался «Шахтер». В СКА был защитник Сережа Малыха, на пару сезонов он уезжал в Донецк. Вот его рассказ-быль. Перед очередной встречей в раздевалку неизменно вваливалась компания местных боссов, руководителей шахт. Как положено в горняцком краю, чуть навеселе. У кого-то в руках огромная керамическая ваза. Вся эта бригада со смехом и прибаутками бросает туда толстенные пачки денег. Побеждает «Шахтер» — самый уважаемый из меценатов грохает вазу о пол: «Налетай, ребята!» Проиграл «Шахтер» — кормильцы мрачно ее забирают, теперь это их трофей, на болельщицкое горе. Ясно, каменный век по сравнению с контрактами и прочими профатрибутами. Весь мир к тому времени в футбол четко организационно определился, на ншу же долю доставались подачки.

— А что было в СКА, что вами двигало?

— До материального уровня профи добирали званиями, престижными квартирами, машинами, а также дефицитом — коврами, мебелью, хрусталем. Плюс к тому армия обеспечивала нам относительно безоблачное будущее. Спокойная игра за команды зарубежных групп войск, «скорая» военная пенсия. Тут не надо кривить душой. Что касается профессиональной выучки как таковой, то ее, кому повезло, закладывали мэтры, подобные Маслову и его коллегам из блестящей послевоенной тренерской плеяды.

— До капитана вы дослужились за голы. А до полковника?

— Большие звезды и полковничью папаху добыл своим горбом. Был начальником штаба гражданской обороны одного из районов Москвы. Это, по сути, огромный конгломерат, равный крупному промышленному областному центру. Напряженный труд и большая ответственность.

— А тренерское поприще не влекло? Ведь вы несколько лет были вторым тренером в своем СКА. Насколько я знаю, имели шанс возглавить тогда еще не потерявший популярности клуб.

— Чисто тренерскую работу я бы потянул. Тем более мы все, кто был под Масловым, крепко его уроки усвоили. Но какой тренер, особенно в провинции, имеет у нас возможность сосредоточиться на главном, не отвлекаясь постоянно на прозаические мелочи? Бегать по руководящим кабинетам, пробивать, выбивать, красть игроков — такое не по мне.

— Ладно. Давайте еще не много о прошлом и настоящем. У вас в снайперском списке есть достаточно эффектный момент — четыре гола на выезде в Ленинграде в ворота «Зенита». Редкость по теперешним временам. Скажите, Павел Садырин тогда играй?

— Если мне не изменяет память, даже брался держать меня. Только на беду «Зенита» я поймал совершенно фантастический фарт. Один гол забил к изумлению вратаря Эдуарда Шаповаленко вообще с нулевого угла.

— Вопрос чисто риторический — взял бы вас Садырин, памятуя тот матч, в нынешнюю сборную? То есть смогли бы вы вписаться в современный футбол?

— Думаю, без проблем. Со скоростью и атлетизмом у меня никогда не была вопросов. Я не выпадал из тактических схем, что меняли друг друга в наш бурный игровой век. Вписывался и в классическую 3-2-5, затем в 4-2-4, 4-3-3, наконец, близкую к сегодняшней 4-4-2. Ну, а добрый забивала, ой и в Африке нужен!

— У вас, шестидесятников, не было шанса походить в легионерах, посостязаться в высшем европейском футбольном свете, даже в клубных турнирах. Да и пожить покрасивей. Не обидно?

— Я искренне рад за таких парней, как Игорь Шалимов, Сережа Кирьяков, Сережа Юран, Андрей Канчельскис, Дима Харин, кто за кордоном высоко держит марку нашего футбола. И просто жаль тех, кто, толком не научившись играть, мчит за «бугор» хоть какие шиши перехватить. Тут и ваш брат-газетчик во многом виноват. Что ни интервью, главный вопрос — не собирается ли собеседник за границу? А вот то, что уже пакующий чемоданы «мастер» не умеет обвести стенку, рассечь оборону длинной передачей или, скажем, чисто сработать подкат — об этом как-то постоянно забывается.

— С кем из теперешних форвардов вы бы сыграли в паре, будь ваша воля?

— С Володей Бесчастных. Откровеннейшая моя симпатия. Еще мне нравится настырный шустрый Фазик — Ильшат Файзулин с его оригинальными финтами и нацеленностью на гол.

— Цвета, какой команды вы бы сейчас предпочли защищать, коль было бы возможно?

— Пожалуй, ЦСКА.

— А клуб родного Ростова?

— Нет, увольте. Не те нервы.

Евгений СЕРОВ, Ростов-на-Дону

Газета «Спорт-Экспресс», 21.08.1993

*  *  *

БОМБАРДИР, КОТОРЫЙ НЕ БИЛ ПЕНАЛЬТИ

Даже на фоне других бомбардиров нашего футбола достижение ростовского форварда 60-х впечатляет: на счету Олега Копаева 119 голов, и 118 из них — с игры.

***

Когда Владимир Бесчастных, нырнув, забил в Белграде югославам победный гол, мне тут же вспомнился зеркальной точности эпизод далекого уже 64-го. На поле Лужников в отборочном матче советских олимпийцев с колючей командой ГДР точно так же наш центрфорвард Олег Копаев в смелом прыжке на опережение пробил на противоходе немецкого голкипера Хайниша.

— Он тогда чуть мне голову не снес, — подтвердил Олег Павлович, — ногами вперед выбросился под удар. Разница небольшая: Бесчастных послал мяч в нижний угол, я — в верхний. Вообще в подобных случаях нападающий должен быть либо предельно уверенным в себе, либо отчаянно бесшабашным.

Олег Копаев счастливо сочетал в себе и то, и другое.

БОБРОВ И ФЕДОТОВ

— Про мой родной город говорят: «Елец — всем ворам отец!» Почему — никогда не задумывался. Ибо, сколько себя помню, жил только спортом. Коньки, хоккей, легкая атлетика. К 18 стал чемпионом Липецкой области по метанию копья и конькобежному многоборью. Про футбол уж не говорю. Начал в елецком «Спартаке», по призыву попал в воронежский ОДО. Оттуда и началась моя одиссея, в итоге которой в родные края вернуться так и не пришлось, не считая побывок.

Сначала на горизонте возникла Москва — ЦСК МО. То недолгое название армейского клуба, честно говоря, особого впечатления не производило. Потому что мы все знали ЦДКА, восторгались им и грезили. До дыр зачитывали забытую, к сожалению, сейчас книжку «19:9» — о послевоенном визите московского «Динамо» в Англию с армейцем Бобровым на острие атаки. Заочно вместе со сверстниками восхищался другим великим армейцем — Федотовым.

Счастливая судьба свела меня и с тем, и с другим.

Всеволод Михайлович Бобров был у нас начальником команды. Периодически баловался с нами, дублерами, в «квадратах». На своей «Победе» частенько подвозил нас до Москвы или, наоборот, до Архангельского. Общение с ним, интеллигентным, корректным, владеющим любой темой, будь то политика или театр, кино или литература, оставило след на всю жизнь. Григорий Иванович Федотов, второй тренер, возился с нами, армейскими мальцами, как родной дядька. По окончании занятий мы с ним всегда оставались постучать по воротам. И сейчас не забылись его фирменные удары с лета и полулета, абсолютно в цель — по самому изощренному заказу. Я не поленился подсмотреть кое-что из федотовской техники. И на советы Григорий Иванович не скупился.

Но, как мы их обоих ни любили, они все же олицетворяли великое, но вчера. Молодые души тянулись к современным образцам. Таковым служил Эдуард Стрельцов, на которого мы специально ходили на «Торпедо». Позже, по окончании всех его злоключений, мне против Стрельцова не раз довелось играть. Он и тогда отличался безупречным классом и непредсказуемостью.

ПО ДИРЕКТИВЕ МАРШАЛА ЕРЕМЕНКО

Безмятежный Елец навсегда потерял своего блудного сына. Но Москву мне покорить не удалось. Не скажу, чтобы особо переживал, отбывая из ЦСК МО в львовский СКВО, — не подошел так не подошел. Тем более что по-европейски респектабельный Львов понравился. И команда тоже. Тренировал ее вратарь популярнейшей «команды лейтенантов» Владимир Никаноров, партнер Боброва и Федотова.

По регламенту чемпионата Союза единственную путевку в тогдашний класс «А» оспаривали победители шести зон класса «Б». Ими оказались пять армейских и одна флотская команды. Случай уникальный! Все происходило в Тбилиси. Фаворитом считался свердловский СКВО, с которым у Никанорова имелись какие-то личные счеты. Именно на уральцев он нас настроил, как чертей. Сыграли вничью. Потом одного очка Свердловску и не хватило. А в матче с Ростовом я почему-то завелся, попал в штангу. Еще раньше, в кубковой встрече, тому же Ростову забил решающий гол, и мы выиграли — 4:3. И вот, вернувшись из Тбилиси во Львов, получил приказ отбыть на Дон. Очень был огорчен, не ведая, что выпал мне как раз счастливый жребий.

Откуда взялся приказ, рядовому Копаеву, конечно, знать тогда не полагалось. Уже позже я узнал, что командующий Северо-Кавказским военным округом маршал Андрей Еременко, заручившись поддержкой Никиты Хрущева, входившего в возглавлявшийся им Военный совет, решил создать в Ростове классную команду. И полетели в разные стороны директивы с требованием откомандировать туда перспективных футболистов. Другие округа спорить не брались, зная, кто стоит за директивой. Шутить с Никитой Сергеевичем не решался никто.

БАТЯ

В ростовском СКВО я попал уже к четвертому тренеру из великого ЦДКА — Петру Петровичу Щербатенко. Как и всех других наставников, вспоминаю Петровича добрым словом. Нашу команду, наделавшую в дебютном сезоне в классе «А» много шума, именовали не иначе как «быстроногими с Дона». Батя, как звали Щербатенко, по собственной методе безупречно готовил нас физически, и в любом матче все неслись, как электрички.

Имелось у него и удивительное тактическое чутье. Одну замену, которую сделал Батя, можно вообще считать исторической: именно она открыла Ростову дверь в элиту. Было это еще до моего прихода — в той самой армейско-флотской «пульке» в Тбилиси за путевку в класс «А», в решающем поединке Ростова со Свердловском. Уральцев устраивала лишь победа, дончан — и ничья. Свердловчане вели — 1:0, когда за считанные минуты до конца Щербатенко выпустил резервиста Владимира Швеца. И чудо: пока тот от лавки бежал к штрафной, мяч с фланга, как по заказу, вылетел ему прямо под ногу. Удар — гол, уральцы в шоке! Больше баловень удачи мяча и не коснулся.

Перед стадионом «Ростсельмаш» долгие годы стояла на постаменте символическая фигура с макетом космического спутника в руках. Острые на язык болельщики именуют монумент не иначе как «памятник Швецу». О зримой памяти кудеснику Петру Щербатенко футбольный Ростов, увы, не позаботился.

ДЕД

Про Виктора Александровича Маслова, нашего любимого Деда, сказано и написано много. Трудно что-то новое добавить. Работал он как-то смачно, с вечными шутками и присказками, все между тем у всех подмечая. В одной оперетте есть такая дежурная шутка: «Вижу насквозь и глубже!» Это о Деде. Мы при нем стали расти как на дрожжах. Игра в его режиссерской трактовке обретала более ясный смысл, и сам ты в ней чувствовал себя не пешкой, а решающей фигурой. Вне поля Маслов как-то неназойливо ввел в практику семейные с ним обеды, где, исподволь изучая обстановку игроков дома, давал наглядные уроки хороших манер и вкуса. Наши жены его обожали.

Именно Маслов нашел ко мне, человеку незлому и без обостренного честолюбия, особый психологический подход. При нем я забил 38 голов, в том числе рекордные 27, в 26 лет попал в сборную.

Позже, когда он работал в киевском «Динамо», мы, приезжая на матчи в Киев, непременно с ним встречались. Разрешалась, что скрывать, рюмка-другая коньяку или водки. В «Динамо» у Виктора Александровича были исполнители, способные, конечно, решать куда более высокие задачи, чем мы. Но чувствовалось, что по СКА Дед немного тосковал. Чем-то Дон и наша лихая казачья дружина задели за живое его беспокойную натуру.

БЕНЕФИС В ЛЕНИНГРАДЕ

Кумиром донской торсиды был, конечно, Виктор Понедельник. Тем более после золотого гола на «Парк де Пренс». И по праву. Но, справедливости ради, СКВО-СКА не был командой одного мастера. Среди моих «однополчан» можно вспомнить и других незаурядных игроков. Юрия Мосалева, прозванного «Белой молнией», который в сборной СССР 1960 года конкурировал на левом краю с Михаилом Месхи, а на Кубок Европы не попал из-за аппендицита. Инсайда Виктора Одинцова, которого приглашали еще в масловское «Торпедо» конца 50-х. Другого полусреднего Юрия Захарова, позже выигрывавшего Кубок СССР с донецким «Шахтером». «Хавбека с двумя сердцами» Юрия Шикунова. Тонкого тактика Алексея Еськова, «советского Риверу». Анатолия Черткова, «самого легкого стоппера мира». Результативного края Геннадия Матвеева. Надежных защитников Валентина Афонина, Виктора Гетманова, игравших на чемпионате мира в Англии. Александра Шевченко, первого капитана СКВО в классе «А». Ко мне известность пришла в 25-26 лет. Я к ней относился достаточно спокойно.

— В сезоне-59 в вашем активе всего два гола, в 60-м — один, в 61-м — шесть. Как ни обидно вспоминать, местная пресса немало вас за «беззубость» критиковала. Когда наступил перелом?

— Где-то в 62-м.

— Но тогда, помнится, Дед держал вас на скамейке. Выпускал минут на пятнадцать — и вы непременно забивали. Затем опять скамейка, опять «дежурный» гол. Что происходило?

— Теперь понятно: Маслов хотел во мне, малоактивном по натуре, пробудить охотничий азарт. Чувствуя себя в форме, я на скамейке кипел и на поле претворял злость в результат.

— Олег Павлович, если вспомнить вашу снайперскую летопись, вот что получается. Дебют в классе «А» — май 1959-го, Киев, 0:0. Первый гол — месяц спустя в ворота московского «Торпедо», сотый минскому «Спартаку» в 1967-м. Последний — кутаисскому «Торпедо» осенью 1968-го. Чаще других, в четырех играх, от вас страдали столичный «Локомотив» и харьковский «Авангард». Три хет-трика, 20 дублей. А однажды вы забили четыре гола. При каких обстоятельствах, помните?

-Довольно необычных. С «Зенитом» играли в Ленинграде. Ноябрь 67-го, конец сезона, у нас полкоманды травмами выбито. До 30-й минуты уступаем — 0:2. Шансов не видится никаких. А на 30-й я догоняю уходящий за лицевую мяч, наудачу бью головой в сторону ворот и вылетаю на сектор. Слышу шум — оказывается, мяч по невообразимой траектории влетел-таки в ворота! Еще через десять минут мне удается прямой удар какой-то невероятной силы. Со свистом. Мне показалось, голкипер Белкин даже пригнулся. Дальше пошел кураж. Питерцы уже всем миром только за мной и следят, а я… забиваю. Еще дважды — 4:2. Садырин Павел Федорович, кстати, тогда персонально пытался меня держать.

ЕДИНСТВЕННЫЙ ПЕНАЛЬТИ

— Яшину забивали?

— Да. Те голы были праздничными!

— А кто от вас ворота уберег?

— Анзор Кавазашвили.

— В 1963-м и 1965-м в бомбардирском споре вы становились победителем. Оба раза вторым был минчанин Эдуард Малофеев. Острые получались дуэли?

— В 63-м Малофеев отстал на шесть мячей. Зато два года спустя шли гол в гол. Перед заключительным туром Эдуарда вызвали в сборную, а я забил в Киеве пенальти и его обошел. Кстати, к точке пошел в первый и последний раз за карьеру.

— Понятно: помогли вам забить.

— Ни в коем разе! В том киевском матче не было ни одного из трех наших штатных пенальтистов. Ребята меня просто вытолкали — иди, мол, бей. В раме стоял незабвенный Виктор Банников. Он сделал ложное движение и метнулся в другую сторону. Я на уловку не поддался: катнул мяч в пустой угол.

— Почему вы не били пенальти регулярно? Сколько голов можно было бы к вашим забитым с игры приплюсовать!

— Честно говоря, голы свои я особенно не считал. А пенальти в СКА лучше исполняли Матвеев, Шикунов, Кучинскас. Это был их хлеб — не мой.

«ВТОРОЙ ЭТАЖ»

Здесь уместно небольшое отступление. Помните — уроки Копаев брал у легендарного Федотова. И оказался достойным учителя: ударом славился плотным, мощным. Освоил пришедший из Бразилии «сухой лист», по-федотовски бил с лета и полулета. Но особенно впечатляла его игра на «втором этаже». Отсюда он забивал примерно каждый третий гол. Причем на мяч, как правило, набегал на скорости из «засады», отчего удар выходил на редкость сильным.

Однажды я попросил Копаева прокомментировать статью моего коллеги Юрия Юриса о Виталии Старухине, названном там лучшим советским бомбардиром «второго этажа».

— Старухин ушел от нас, зачем спорить? — сказал Копаев. — Важнее вопрос о том, какая у нас школа в данном компоненте. Старухин, Копаев, до нас — тбилисец Заур Калоев. В российских чемпионатах — ростсельмашевец Александр Маслов. Скудновато по сравнению с немцами или англичанами…

ПРОТИВ ПЕЛЕ И ДЖАЛМЫ САНТОСА

— Олег Павлович, на «Маракане» смогло сыграть не так уж много наших футболистов. Вы там играли. Против самого Пеле. Как это было?

— Непосредственно против Пеле действовал мой партнер по СКА Валентин Афонин. Меня же опекал другой чемпион мира — Джалма Сантос. Полными трибунами в наше время было не удивить — в Ростове, Москве, Киеве, Минске, Тбилиси. «Маракана» на нас аншлаг не собрала. При вместимости 200 000 пришло «всего» 123 000. Море барабанов, трещоток, бесконечные взрывы петард. Сотни журналистов, передающих репортажи прямо в номер. Громовые овации, когда представляли Пеле, Жерсона, Диди, Флавио, Жаирзиньо.

— Это в той встрече вратарь Манга нерасчетливо вбросил мяч прямо на Банишевского, и тот, не растерявшись, переправил его назад — в сетку?

— Именно. Но до этого нам забили Жерсон и Пеле. А сравнял счет Слава Метревели.

— На «Маракане» сыграл еще один ростовчанин, из другого поколения, — Сергей Андреев. И гол там забил.

— Такое — жемчужина в любой бомбардирской коллекции. Пару десятков «советских» голов променял бы на один «бразильский».

— Ну, при своих 119 такую щедрость вы, конечно, могли бы себе позволить!

ПОЛКОВНИЧЬЯ ПАПАХА И ТРЕНЕРСКИЙ «ЭЛЕКТРОСТУЛ»

— Уж извините, Олег Павлович, за назойливость. Почему вы, питомцы Маслова, не понесли идеи Деда, так сказать, в массы? Понедельник, Матвеев, Еськов, Афонин, Анатолий Иванов, Шикунов попробовали себя на тренерском поприще — и дальше не пошли. Это и к вам относится.

— Отвечу только за себя. Я долю тренерскую успел испытать. Дважды со СКА даже приезжал в Москву на финалы Кубка СССР. С удовольствием возился с молодыми, они ко мне тянулись. Но понимал: большим тренером, как Дед, мне стать не суждено, им нужно родиться. Лавировать же на тренерском «электрическом стуле» с подвешенным к тому же сверху дамокловым мечом — не по мне. Военная стезя показалась надежнее. С течением лет стал начальником штаба гражданской обороны одного из районов Москвы, выслужил полковничью папаху. Немного жалко, не скрою, быть вдали от футбола, да что теперь горевать. Как вышло, так вышло.

— В вашу эру ударных форвардов был пруд пруди, а сейчас вон в сборной нападающих горстка. Куда прежнее богатство подевалось?

— Я бы с выводами не спешил. Мы начинали в системе 3-2-5, дающей относительный простор форвардам. Потом все стало уплотняться — 4-2-4, 4-3-3, 4-4-2. Порой 5-4-1. На игроков атаки накидывается все больше тактических силков. Классный нападающий стал товаром штучным. Виноваты, полагаю, и тренеры. Они неплохо освоили коллективную подготовку, зато недостаточно внимания уделяют индивидуальной. Сейчас ведется персональная работа с вратарями, о такой же с форвардами что-то слышать не приходилось. Другой поворот темы — невнимание к талантам, особенно из провинции. Федьков, 29-летний дебютант сборной, он что, с Луны свалился? Какие голы забивал в том сезоне Кириченко! Разве его хоть раз вызывали в сборную? Видя такое, игроки и сами успокаиваются, довольствуются достигнутым. Тем более что в клубах платят огромные деньги. Не приглашают в сборную — и ладно, у меня и так все есть!

— Не намек ли это, в частности, на вашего былого любимца Бесчастных?

— И на него тоже. Какие там разногласия с тренерами? Просто талантливый парень рано оторвался от своих. Зажил богато. Тут и щелкнул наш славянский менталитет — зачем дальше жилы рвать, когда и так вроде неплохо…

— Вы в свое время хотя бы мысленно прикидывали возможность поиграть в крепком зарубежном клубе? И как на месте Бесчастных сами бы поступили?

— Обвиняете в стариковском брюзжании? Ну-ну… Когда играл, о подобном только шутили. А вот в сборную попасть было заманчиво, в том числе и с материальной точки зрения. Хотя и там с честно заработанной валютой разгуляться особо не давали. На месте же Бесчастных… Не знаю. Отвечу примерно так. Перед нами, ростовчанами, всегда стояла принципиальная проблема — как вырваться из жестких объятий «старшего брата» — ЦСКА. Чуть в классе прибавишь, жди директиву на себя. Я, уже сборник, убегал через черный ход от армейского наряда. Лешу Еськова забирали со сборов в Кудепсте — тоже из ЦСКА сбежал.

— Чем вас не устраивала Первопрестольная — ведь и на виду, и к сборной поближе?

— Мы чего-то стоили только в одной обойме. Сколько бы я забил, не будь рядом Еськова и Шикунова, Бурова и Матвеева?

Евгений СЕРОВ, Москва – Ростов-на-Дону

Газета «Спорт-Экспресс», 28.08.2001

*  *  *

«ЕСЛИ БУДУТ ОБИЖАТЬ — ЛЮБОГО ПОРЕЖУ»
«Спорт-Экспресс», 19.03.2010
Мы узнали, что легендарный форвард 60-х Олег Копаев в больнице. Набрали номер — Копаев отказывать не стал: «Приезжайте». Слабым голосом продиктовал адрес. Окраина Москвы. Обычная больница, с неизменной в своей угрюмости обстановкой. Белые стены, тусклые лица, резкий запах хлорки и лекарств. Вот где сразу начинаешь ценить каждый день, прожитый здоровым... Подробнее ››

© Сборная России по футболу