Главная
Матчи
Соперники
Игроки
Тренеры

ИГРОКИ

Анатолий КОНЬКОВ

Коньков, Анатолий Дмитриевич. Полузащитник. Мастер спорта СССР международного класса (1975). Заслуженный мастер спорта СССР (1982).

Родился: 19 сентября 1949, город Красный Луч Луганской области, Украинская ССР.

Воспитанник юношеской команды клуба «Аванград» Краматорск (первый тренер – Ю.И. Нестеренко).

Клубы: «Авангард» Краматорск, Украинская ССР (1965–1967), «Шахтер» Донецк, Украинская ССР (1968–1974), «Динамо» Киев, Украинская ССР (1975–1981).

4-кратный чемпион СССР: 1975, 1977, 1980 и 1981. Обладатель Кубка СССР: 1978. Обладатель Кубка обладателей Кубков УЕФА: 1975. Обладатель Суперкубка УЕФА: 1975.

За сборную СССР сыграл 47 матчей, забил 8 мячей (в т. ч. за олимпийскую сборную СССР сыграл 2 матча*).

Серебряный призер чемпионата Европы 1972 года. Бронзовый призер Олимпиады 1976 года.

*  *  *

ВУНДЕРКИНД ИЗ КРАМАТОРСКА

Одаренность этого футболиста, начинавшего играть в Донецкой области, в городе с немного пугающим постороннее ухо названием Краматорск, стала очевидной очень рано. В киевском «Динамо» юное донбасское дарование могло оказаться еще в конце 60-х при тренере Викторе Маслове: уж Дед-то, которому однажды показали Конькова, как никто другой умел отделять зерна от плевел. Однако сам 18-летний вундеркинд, увидев на динамовской базе в Конча-Заспе «живых» Соснихина, Сабо, Пузача, Хмельницкого и других киевских корифеев, струхнул и предпочел для разбега вариант попроще и географически поближе — Донецк.

Конькову было суждено стать создателем удивительного прецедента: в 1972 году в составе сборной СССР он стал вице-чемпионом Европы, будучи игроком клуба не высшей, а только первой лиги — «Шахтера». Мало того, именно единственный гол Конькова в полуфинале с венграми и принес нашей сборной «серебро» — максимум, на что она могла тогда объективно рассчитывать, поскольку в финале оказалась просто раздавленной «немецкой машиной» западногерманского производства — 0:3.

— Сейчас, когда ни одна из сборных постсоветских стран и близко не может подобраться к европейскому пьедесталу, тогдашняя реакция на наше выступление представляется особенно дикой, — вспоминает Коньков. — Вокруг поражения в финале было сформировано такое «общественное мнение», в воздухе носилась такая «пролетарская ненависть», что хоть в петлю лезь. Теперь в это трудно поверить, однако в профсоюзный комитет шахты имени Горького, на которой числились «инструкторами физкультуры» все футболисты «Шахтера», тогда действительно пачками приходили письма трудящихся, требовавших, например, немедленно снять с Конькова звание мастера спорта…

СУПЕРКЛУБ С ДВОЙНОЙ ФАМИЛИЕЙ

Надо признать, что с этими самыми званиями Конькову в принципе не очень везло, но об этом чуть позже. А пока — о втором его пришествии в Киев, случившемся осенью 1974 года, теперь уже всерьез и надолго.

Опять же редчайший случай: футбольный провинциал попал в звездное «Динамо», минуя дубль, в котором, например, будущий лучший футболист Европы суперфорвард Олег Блохин томился целых пять лет. Феномену Конькова, правда, есть объяснение: Олег Базилевич, у которого футболист проработал три сезона в «Шахтере», как раз в это же время объединился в «Динамо» с Лобановским, чтобы вскоре явить миру первую советскую «Dream Team».

— У этих людей были одинаковые взгляды на футбол, а поскольку Базилевич внедрял многие свои игровые идеи еще в «Шахтере», адаптироваться в киевском «Динамо» для меня не составило труда, — говорит Коньков. — Зато какие перспективы открылись — дух захватывало!

Перспективы, о которых толкует знаменитый футболист, были связаны с революционной перестройкой игры, затеянной в Киеве, решительной ломкой многих привычных стереотипов. Суть этих перемен Лобановский позже сформулирует всего в трех словах: разумная универсализация игроков.

— Киевское «Динамо» тех лет, — продолжает Коньков, — наверняка было единственной в стране командой, где так органично слились воедино теория и практика. Иначе говоря, все, что изображалось тренерами на макетах, потом очень педантично переносилось на поле. Пока игра ставилась, футболисты находились в жесточайших поведенческих рамках. Импровизация допускалась только при условии полной сохранности принятой игровой схемы.

ВСЕ НАЧАЛОСЬ В РОСТОВЕ

Для самого Конькова, игравшего в «Шахтере», да и в сборной Союза тоже, в средней линии, «разумная универсализация» в киевском «Динамо» оказалась предопределенной одним, причем совершенно рядовым, матчем чемпионата страны — в Ростове-на-Дону против СКА в 1975 году.

Из-за травмы не смог выйти на поле штатный центральный защитник киевлян Михаил Фоменко, а поскольку выбор у тренеров был ограничен, они решились на эксперимент, имевший далеко идущие последствия: отодвинули на позицию либеро Конькова. При этом ему, футболисту с кругозором классного хавбека, вменили в обязанность не просто банально подчищать грешки партнеров по обороне, отбивая мяч куда подальше, но поставили сверхзадачу: начинать атаки своей команды.

Опыт оказался удачным: киевляне выиграли — 2:0, причем у истоков обоих результативных динамовских выпадов стоял новоявленный либеро. Прошло еще немного времени — и во все наши футбольные хрестоматии того времени вошел знаменитый первый пас Конькова, который для соперников киевского «Динамо», как правило, был чреват самыми серьезными неприятностями.

— Идея прерывать атаку противника и одновременно находить партнера для мгновенного выхода из обороны в наступление для нашей команды была очень актуальна, — поясняет Коньков. — Поскольку по подбору исполнителей «Динамо» заметно превосходило большинство советских клубов, в чемпионатах страны нам постоянно приходилось сталкиваться со сверхнасыщенной обороной. Преодолевать ее позиционно было очень сложно. Совсем другое дело — внезапно, сходу. И тут очень многое зависело от первой передачи. Кроме того, при нашей взаимозаменяемости даже у меня, формально последнего защитника, возникала возможность неожиданно для соперников подключаться в атаку, а значит, полнее использовать свой потенциал. Поэтому нет ничего парадоксального в том, что большинство голов (их на счету у Конькова в чемпионатах страны, еврокубках и за сборную вышло более 30. — Прим. Ю.Ю.) я забил, будучи игроком обороны, а не хавбеком.

ЛОБАНОВСКИЙ СЛОВ НА ВЕТЕР НЕ БРОСАЕТ

В 1975 году перед одним из матчей чемпионата страны киевским динамовцам торжественно вручали значки и удостоверения заслуженных мастеров спорта за первую в истории советского футбола победу в еврокубковом турнире. Колотов, Блохин, Рудаков, Мунтян, Буряк… Хорошо помню, как после каждой фамилии киевский стотысячник взрывался овацией. Конькова диктор назвал последним, и хотя оваций на слух было не меньше, ему единственному из стоявших в шеренге вручили тогда «всего лишь» значок мастера спорта международного класса.

Я хорошо знаком с Коньковым, наверное, уже лет 15 (одно время, когда он был тренером «Шахтера», даже жили в одном дворе), однако только недавно осмелился наконец спросить: чем же он прогневил тогда советских околофутбольных «богов»?

Выяснилось, что версий как минимум две, и обе они так или иначе связаны с «рукой Москвы», которая в те годы миловала или казнила любого футболиста на 1/6 части суши.

Прежде всего, как полагает «потерпевший» Коньков, Москва никак не могла простить ему печально памятную стычку 1972 года с битьем витринных стекол в аэропорту Шереметьево. Тогда дюжина крепких парней — то ли боксеров, то ли борцов — из столичной спортроты попыталась «призвать» в армию футболиста «Шахтера», прилетевшего со сборной СССР из-за границы. Да не тут-то было. В завязавшейся потасовке милиция, не посвященная в планы армейцев, заняла сторону Конькова, что позволило ему благополучно бежать. Однако комедия неожиданно обернулась трагедией — на следующий день от сердечного приступа умер полковник Нерушенко, отвечавший в ЦСКА за призыв таких, как Коньков.

Еще одной причиной, помешавшей Конькову обрести гордое звание «заслуженного» одновременно с одноклубниками, наверняка можно считать инцидент, случившийся на моих глазах летом 1974-го. «Шахтер» принимал в матче чемпионата страны «Днепр». Коньков не забил пенальти, выругался в воздух, как сам говорит, от расстройства, а находившийся рядом арбитр почему-то принял непечатную тираду на свой счет — и мгновенно достал красную карточку. Да еще, на беду футболиста, этим арбитром оказался не кто иной, как председатель Всесоюзной коллегии судей москвич Валентин Липатов. И уж он-то добился, чтобы Конькова наказали по полной программе — 10 игр дисквалификации! А когда он уже был динамовцем, эту историю в Спорткомитете СССР тоже припомнили…

— Конечно, — рассуждает четверть века спустя Коньков, — мне было обидно тогда предстать «бедным родственником» перед стотысячной аудиторией, хотя для успеха «Динамо» в еврокубке, смею думать, я сделал не меньше других ребят. Хорошо еще, что Лобановский перед началом церемонии меня успокоил: «Не переживай. Мы восстановим справедливость». Он никогда не бросал слов на ветер: в 1981 году я тоже стал заслуженным мастером спорта.

ВМЕСТО КОМАНДЫ ЗВЕЗД — КОМАНДА-ЗВЕЗДА

Еще через год Коньков сказал себе «хватит» — и навсегда ушел с поля. Его никто не подталкивал к этому шагу, даже Лобановский советовал не торопиться, но тут он впервые к мнению мэтра не прислушался. Потому что прекрасно понимал: молодые Балтача, Журавлев, Бессонов — это уже совершенно новое поколение динамовских игроков, становление которых не стоит сдерживать, пусть невольно, своим присутствием в команде.

— Меня до сих пор журналисты пытают: дескать, какое «Динамо» — 1975 или 1986 года — было «сильнее и лучше», — улыбается Коньков. — Отвечаю так: в 1975-м в Киеве сложилась команда из звезд, а в 1986-м возникла команда-звезда. Пояснять, в чем разница, думаю, не стоит. Что касается сравнения возможностей, то они оказались примерно равными, коль скоро обе команды покорили в Европе одну и ту же вершину — Кубок кубков.

Сам же Анатолий Коньков, помимо всех причитавшихся ему регалий, носит неофициальное звание супермастера первого паса. С которого в футболе все самое интересное и начинается.

Юрий ЮРИС

Газета «Спорт-Экспресс», 07.04.2001

*  *  *

«ГОДЫ С ЛОБАНОВСКИМ ВСПОМИНАЮ, КАК КОНЦЛАГЕРЬ»

В минувшую субботу один из лучших полузащитников советского футбола 70-х, игрок «Шахтера» и «Динамо» Анатолий Коньков отметил свой 60-летний юбилей. Даже скупой на похвалы Валерий Лобановский сравнивал его с Францем Беккенбауэром.

— Моя спортивная жизнь, словно футбольный матч, состояла из двух таймов, — говорит Анатолий Дмитриевич. — Сначала семь лет в команде моей молодости — донецком «Шахтере», где я постигал азы футбольной науки. А вторая половина — это семь сезонов в киевском «Динамо», куда я попал уже зрелым игроком, получив возможность оказаться в кругу футболистов, которые на тот период по всем параметрам были лучшими из лучших.

— Но насколько я знаю, вы могли оказаться в «Динамо» еще в 18-летнем возрасте?

— Да, Виктор Александрович Маслов приглашал меня на смотрины еще из Краматорска. Я приезжал на динамовскую базу в Конча-Заспу, но как-то тогда не сложилось. Я посчитал, что рано мне еще думать о такой команде, и выбрал для трамплина вариант с «Шахтером».

— Вы попали в «Шахтер», когда там еще играли Лобановский и Базилевич. Робости перед ними не было?

— Ну, как же без этого? Представьте себе — я только появился в команде, еще ни одной игры даже за дубль не сыграл, а меня селят в одну комнату с Владимиром Щегольковым, заслуженным мастером спорта, многократным чемпионом Союза. Конечно, робел, но без дрожи в коленях.

— Вы сразу вышли в «Шахтере» на ведущие роли?

— Сразу ничего не бывает. Хотя мне, считаю, повезло. Если бы не те люди, которые меня тогда окружали: и партнеры — Яремченко, Губич, Звягинцев, Юра Дегтярев, и люди, которые курировали и опекали команду, то я вряд ли бы стал тем, кем стал. Эти люди дали мне возможность раскрыть свой потенциал.

— Когда вас впервые пригласили в сборную СССР?

— В 1971 году, при Валентине Николаеве. А потом все его последователи — Гуляев, Пономарев, Лобановский, Бесков — также видели во мне игрока главной команды страны. Ту школу, которую я прошел под руководством этих великих тренеров, ни с чем нельзя сравнить. Сегодняшние наши тренеры, не в обиду им будет сказано, до уровня тех специалистов не дотягивают. Не хватает квалификации и не хватает возможностей, чтобы получить эту квалификацию.

— После поражения в финале Евро-1972 от команды ФРГ многих игроков сборной на родине подвергли обструкции…

— Да, сейчас бы, наверное, за второе место на чемпионате Европы игроков бы год на руках носили. А тогда реакция на «серебро» была дикой. Например, в профком шахты имени Горького, где я числился инструктором физкультуры, приходили письма с требованием немедленно снять с Конькова звание мастера спорта. Так считали некоторые профсоюзные руководители, оценивавшие ситуацию через призму своего понимания футбола.

— В сезоне 1972 года, который «Шахтер» провел в первой лиге, вы не сильно потеряли материально?

— Наоборот. Когда мы вылетели в первую лигу, на должность главного тренера пришел Олег Базилевич, который начал, по сути, строить новую команду. И он сумел убедить руководство области, что материальная сторона играет в этом процессе не последнюю роль. Для нас были созданы такие условия, которых не было во многих клубах высшей лиги.

— На ваш переход в «Динамо» повлиял тот факт, что годом раньше в Киев перебрался Олег Базилевич?

— Думаю, больше повлияло то, что игра Конькова привлекла внимание Валерия Лобановского. Доклад обо мне лег на стол к Щербицкому, последовал звонок в Донецк — и Владимир Дегтярев лично отправил меня в Киев.

— До «Динамо», наверняка, поступали предложения и от других клубов?

— Да сколько угодно. Меня звали и в «Спартак», и в ЦСКА, и в московское «Динамо». Но я не хотел размениваться.

— Так что, если бы не поступил приказ из Киева, так бы всю жизнь в одной команде и отыграли?

— Думаю, так бы и было, если бы не Дегтярев, которому я безгранично доверял. Он сказал мне: «Толя, так надо!», и я поехал в «Динамо». И семь сезонов отыграл в одной из лучших команд Европы, и выиграть с ней все, о чем только можно мечтать.

— Уйдя в 32 года из «Динамо», вы распрощались и с футболом. Неужели не было предложений из других команд, пусть рангом пониже?

— Были, конечно, но я их даже не рассматривал. У меня накопилась такая сумасшедшая усталость — физическая, моральная, что мне уже ничего не хотелось. «Наелся» футбола вдоволь. Годы, проведенные при Лобановском, вспоминаю, как концлагерь. Стадион — гостиница — самолет — база — стадион. Мой сын Валерка вырос, не зная меня. Немудрено, если за год удавалось побыть дома дней десять. Поэтому хотелось пожить еще и другой жизнью, уделить время семье.

— Когда сейчас играют «Шахтер» и «Динамо», за кого болеете?

— Стараюсь наблюдать за игрой с нейтральных позиций, но не всегда получается. Мои донбасские гены дают о себе знать.

Газета «Сегодня», 22.09.2009

© Сборная России по футболу