Главная
Матчи
Соперники
Игроки
Тренеры

ИГРОКИ

Андрей КОБЕЛЕВ

Кобелев, Андрей Николаевич. Полузащитник. Мастер спорта СССР международного класса (1990).

Родился: 22 октября 1968, Москва.

Воспитанник московской СДЮШОР «Динамо». Первые тренеры – Владимир Васильевич Ильин и Александр Сергеевич Назаров.

Клубы: «Динамо» Москва (1983–1992, 1995–1998, 2002), «Реал–Бетис» Севилья, Испания (1992–1995), «Зенит» Санкт-Петербург (1999–2001).

2-кратный обладатель Кубка России: 1995, 1999.

За сборную России сыграл 1 матч.

Чемпион Европы среди юношеских (U-16) команд 1985 года. Чемпион Европы среди молодежных (U-21) команд 1990 года.

*  *  *

«ВРЕМЕНИ НА ОТЧАЯНИЕ НЕ БЫЛО»

В 1992 году 24-летний полузащитник московского «Динамо» Андрей Кобелев, подписав контракт с клубом «Бетис», уехал в Испанию. Его манили высокие заработки, возможность обеспечить семью. В 1994-м Андрей вернулся. Теперь он хотел только одного — играть в настоящий футбол, потому что боялся забыть, как это делается…

— Не могу сказать, что за эти два года я стал другим человеком, — говорит Кобелев. — Нет, конечно. Но на мир я стал смотреть иными глазами.

— Вы не представляете, — продолжает он, — как грустно было нам с двумя маленькими детьми уезжать из Испании, где у нас не было никаких бытовых проблем. Мой контракт, если бы я его не разорвал, продолжал бы действовать еще полтора года. После этого мне предлагали заключить новый — еще на три сезона. Так что я спокойно мог бы прожить в Испании еще четыре с половиной года. Но вот играл бы я в основном составе или нет — этого не мог сказать никто.

— А раз не играете, то все не в радость…

— Жизнь в футболе коротка. И пока играешь, надо заработать. Не только для себя, но и для детей.

— Но ведь в «Динамо» вам наверняка платят меньше, чем в «Бетисе»…

— Конечно.

— Получается, что ради настоящего футбола можно пожертвовать какими-то благами?

— Выходит, так, — без всякого энтузиазма согласился Андрей.

— А с чего началась ваша зарубежная эпопея?

— Я приехал в Испанию в декабре 92-го. Помню, что в среду московское «Динамо» играло с «Бенфикой», а в воскресенье я уже выступал за " Бетис «. Полгода отыграл нормально, а в мае 93-го, на тренировке, получил травму мениска.

К новому сезону начал готовиться вместе со всеми и в четвертом туре вышел на поле. Отыграл 35 минут в матче с «Кампоселой» и получил подарок… Я отдавал пас, защитник ударил меня в ногу, и у меня вылетело колено: разрыв крестообразной связки. Через четыре дня мне сделали операцию. Месяц я был в гипсе. После этого в течение месяца нельзя было наступать на травмированную ногу, а затем надо было каждый день ездить в центр реабилитации на различные процедуры…

Руководители команды были уверены, что я до конца сезона не смогу занять свое место в команде, и потому не включили меня в заявку, которая подается между первым и вторым кругом. Но я восстановился, тренировался и с начала апреля принимал участие в товарищеских матчах. За тот год, что я лечился, в команде сменилось несколько тренеров. В конце концов во главе «Бетиса» встал Сьера Ферер. И он не раз говорил мне: «С тобой все в порядке, готовься к следующему сезону».

Я готовился, но в команде было уже семь иностранцев: Ферер, в частности, привел с собой югослава Стошича, который играл на моем месте.

В начале предсезонной подготовки все шло нормально: одну игру проводит один иностранец, другую — другой. Но в официальных играх чемпионата могут выступать только три иностранца, а я в состав этой троицы не попал.

Тренер, когда я подходил к нему с вопросами, говорил одно и то же:

— Подожди, ты обязательно будешь играть.

Но я больше не мог ждать. У меня были предложения от различных клубов, но я выбрал «Динамо». Почему? Во-первых, это мой клуб. Родной. Во-вторых, это команда, способная бороться за золото национального чемпионата. А именно в таком клубе игрок может полностью реализовать себя.

У меня и раньше были тяжелые травмы. В 1992 году, когда на «Локомотиве» сборная России проводила матч со сборной Мексики, нападающий гостей двумя ногами прыгнул мне в колено… Но я никогда даже не думал, что можно получить такое повреждение, которое заставит тебя пропустить сезон, а то и вовсе закончить свою карьеру.

— А сейчас такой страх появился?

— Он был, когда я только начал тренироваться. Страшно было идти в единоборство, разворачиваться, делать резкие движения… Но со временем все это стерлось.

Травмы, подобные моей, не редкость. В Испании они за сезон выводят из строя трех-четырех человек. И все эти игроки потом возвращаются в футбол.

— Могли бы вы дать какое-то представление о различиях в тактических принципах Бескова и тех исламских тренеров, с которыми вам приходилось сталкиваться в «Бетисе»?

— У Константина Ивановича тактика с виду простая: отдал — открылся. Нужно удобно (для партнера) открыться и отдать мяч так, чтобы ему опять-таки удобно было принять мяч. А схема известная: 4-4-2.

В «Бетисе» же тренеры гораздо жестче определяют функции каждого игрока. Если, например, ты левый инсайд, то не можешь перейти вправо, где должен действовать правый инсайд. Ты можешь смещаться только в центр. Импровизация же возможна только тогда, когда ты владеешь мячом или же если кто-то из соперников провалился. Но такие моменты в игре возникают нечасто.

А в московском «Динамо», действуя в рамках, определенных тренером, ты тем не менее можешь позволить себе любые отступления от схемы в зависимости от ситуации. И если нужно будет сместиться куда-то вправо и отобрать там мяч или открыться, я не только могу, я обязан это сделать.

— А вы не жалеете, что в 92-м уехали в Испанию? Может быть, останьтесь вы здесь, не пришлось бы из-за травмы пропускать сезон.

— Не знаю, что было бы, если бы… Это моя жизнь, моя судьба. Совершил ли я ошибку? Думаю, что нет.

— Что вам приятно вспомнить из вашей футбольной жизни?

— То, как мы выиграли юношеское первенство Европы, как в 16 лет я начал играть за основной состав «Динамо».

Мне приятно вспомнить, как я попал в немилость к Малофееву и оказался в дубле…

— А из-за чего это произошло?

— В 86-м я играл в «Динамо», и все шло у меня хорошо. И вдруг мне приходит вызов в юношескую сборную страны, которая должна была ехать на какой-то никому не нужный соцстрановский турнир в Северную Корею. В разгар чемпионата мне, конечно же, не хотелось никуда уезжать, что-бы выступить за команду, которая после этого турнира должна была распасться: в ней играли юноши 68-го и 69-го годов рождения.

Я пришел к Малофееву и сказал, что не хочу ехать. «Но это же сборная Советского Союза! Езжай!» — сказал он. И я поехал. Можете себе представить, с каким настроением. Игроков собрали с бору по сосенке: клубы прислали только тех футболистов, которые были им не нужны. В итоге мы заняли седьмое место в турнире, в котором участвовали восемь команд.

Когда вернулись, тренер сборной Геннадий Иванович Костылев сказал Малофееву, что я плохо готовился к турниру и плохо его провел. Вот тогда-то я и был отправлен в дубль с диагнозом: звездная болезнь.

— А что же здесь приятного?

— Для меня это была прекрасная пора. У нас подобралась отличная компания: Пудышев, Васильев, Прудников, Молодцов, Кирьяков, Колыванов. Мы выиграли чемпионат СССР среди дублеров, а это было очень нелегко.

…Мне приятно вспомнить и те времена, когда московским «Динамо» руководил Бышовец, хотя после его прихода мне вроде бы не на что было рассчитывать.

— А ему вы чем не понравились?

— Не знаю. Но он хотел меня отправить в «Динамо»-2. Однако мне повезло. Мы проводили двустороннюю игру, в которой определялось, кто будет выступать за основной состав, а кто — за «Динамо»-2. Я играл за дубль, и у меня в тот день все здорово получалось. А Анатолий Федорович, если ему нравится, как ты играешь, обязательно поставит тебя за основу, даже если как человек ты его в чем-то не устраиваешь.

И при Газзаеве было много хорошего… И первые месяцы в Испании я вспоминаю с удовольствием. После пяти-шести, максимум десяти тысяч человек, которые в России приходили на наши матчи, совсем другое дело играть в присутствии сорока тысяч зрителей. Ну, и когда тебя узнают на улицах, просят автографы, это тоже приятно…

А потом были еще и тридцать пять минут, которые я отыграл с «Кампоселой», и товарищеские матчи, и четыре игры на Кубок Испании…

— Игорь Добровольский сказал как-то, что, когда все получается, игра представляется ему продолжением какого-то счастливого сна.

— Да, в такие моменты ноги сами делают то, что нужно. Потом, в следующей игре, пытаешься повторить это — и ничего не выходит.

— Как вы настраиваетесь на игру? Помогают ли в этом тренеры?

— У каждого свои приемы. Малофеев, например, считал, что перед игрой все обязательно должны сыграть одну-две партии в настольный теннис. При Бышовце можно было играть в бильярд, при Газзаеве — в домино… Мне же нравится, когда все собираются в холле перед телевизором. Можно, конечно, и сыграть во что-то, но главное, чтобы люди общались, чтобы поменьше думать об игре.

— Вы слышите выкрики болельщиков?

— Да. Если на трибунах три-четыре тысячи человек, а у тебя не ладится игра, кто-нибудь обязательно выкрикнет: «Эй ты, козел, иди отсюда!»

— И как вы на такое реагируете?

— Иногда посмотрю на этого человека, а то и крикну что-нибудь в ответ. Каждый футболист хочет играть так, чтобы зрители получали удовольствие от его игры. Мне нравится комбинационный футбол. Я счастлив, если мягким удобным пасом мне удается вывести партнера на ударную позицию. Но ведь бывает, что игра не идет… И потому я уверен, что еще не раз услышу: «Эй ты, уезжай в свою Испанию!».

— А как вы поступаете, если вас ткнут локтем или ударят сзади?

— Когда как. Я стараюсь сдерживаться, потому что, если отвечу, меня выгонят и команда останется вдесятером. Однако это не всегда мне удается… Я понимаю тех, кто дает сдачи, и никогда их не осуждаю.

— Испытывали ли вы чувство отчаяния после того, как получили травму?

— У меня не было времени на отчаяние. Я думал только о том, чтобы быстрее восстановиться.

Раньше я знал, что впереди у меня еще очень долгая карьера, о завершении которой я подумаю, когда мне будет годика тридцать два, а это очень далеко — не достанешь… Но оказалось, что время летит с неправдоподобной скоростью. Только что мне было двадцать, и вот уже двадцать шесть. Это произошло так быстро, что я не успел даже внутренне измениться и по-прежнему чувствую себя двадцатилетним.

— У вас еще есть время…

— Не так уж много, хотя за границей игрок и в тридцать лет ценится высоко. И если с ним заключают контракт на три года, в этом никто не видит ничего особенного. Ну, а с теми, кому перевалило за 33, заключают контракты на год, на два.

Я могу назвать десять 34-35-летних футболистов, которые прекрасно играют в испанском чемпионате. И заканчивают такие мастера вовсе не потому, что команды отказываются от их услуг. Наоборот, им говорят: «Подождите, останьтесь еще на год-другой». Но они уходят. Не из-за того, что сдали физически. Нет. Они уже не могут по-настоящему настроить себя на игру, им уже надоела вся эта футбольная кухня.

— Скажите, вы часто замечаете свои просчеты, ошибки?

— Мне кажется, почти всегда. И не только в футболе. У меня грубоватый язык. Я порой, вовсе того не желая, могу обидеть человека. Потом казню себя, но слово-то вылетело. Приходится просить извинения…

…Расспрашивая Андрея об Испании, я, конечно же, поинтересовался, видел ли он бой быков.

— Сначала до меня не доходила вся прелесть этого зрелища, — сказал Андрей. — Но однажды мы с женой пошли посмотреть на хорошего тореадора. Сидели в тринадцатом ряду на центральной трибуне, а именно перед ней тореадор больше всего и работал.

Вот тогда-то я и понял, что это восхитительное зрелище. Когда бык, остановившись, смотрел на тореадора, мне казалось, что, готовясь к прыжку, он вглядывается в меня…

Выслушав этот рассказ, я готов был задать еще несколько вопросов, чтобы подтвердить свою мысль, будто хороший зритель (Кобелев) внутренне родствен хорошему исполнителю (тореадору, которого Андрей видел в Севилье). Но я не успел ни о чем спросить.

— Уже семь часов! — воскликнул Андрей. — Надо кормить маленькую! — И он бросился к кухонному столу, чтобы приготовить яблочное пюре для годовалой дочки.

Андрей БАТАШЕВ

Газета «Спорт-Экспресс», 25.04.1995

*  *  *

«ЗАЧЕМ БЕЖАТЬ ВПЕРЕДИ ПОРОВОЗА?»

В последнее время мне часто приходилось слышать, как разные люди говорили в адрес Кобелева: «Пора ему заканчивать с футболом. Возраст уже солидный. И травма серьезная. Чего ему себя-то мучить? Природу ведь не обманешь…». Как ни странно, но у меня подобные разговоры вызывают лишь улыбку. Потому что знаю Андрея не один год. Он принадлежит к той категории людей, которых трудности лишь закаляют. По-моему, чем больше вокруг Кобелева скептиков и критиков, тем легче ему настраиваться на борьбу. На борьбу с травмами, недоброжелателями, плохими полями, грубыми защитниками… Андрей умеет по-хорошему заводиться именно в тот момент, когда чувствует, что его в очередной раз пытаются «списать на берег».

Пожалуй, впервые его недооценили в 1992 году. Вернее, недооценил его один человек — главный тренер сборной СНГ Анатолий Бышовец, не взявший Кобелева на чемпионат Европы, проходивший в Швеции. Андрей тогда ответил своему бывшему наставнику блестящей игрой против итальянского «Торино» в розыгрыше Кубка УЕФА. После этого матча в Турине Кобелевым заинтересовалось сразу несколько известных клубов, в том числе и команды из серии «А».

Потом был непростой для Андрея сезон 1995 года — первый в российском чемпионате после отнюдь не триумфального возвращения из Испании. Многие так называемые болельщики, помню, возмущались: «Константин Иваныч-то совсем плох. Калитвинцева с Тетрадзе выгнал, а „мертвого“ Кобелева вернул». Но мудрый наставник Константин Бесков сохранял олимпийское спокойствие. Он не раз повторял недальновидным «знатокам»: подождите немного, и Андрей заиграет как в лучшие времена. И Тренер не ошибся. Сезоны 1996 и 1997 годов Кобелев отыграл на таком уровне, что никто не сомневался, что Константин Иванович в очередной раз оказался провидцем. А те «поклонники команды», которые недавно готовы были смешать Кобелева с грязью, уже кричали на каждом углу: «Кобелев — это наше все!»

…А еще был ужасный для Андрея и его близких ноябрь 1998 года, когда все неудачи динамовской команды пытались списать на недобросовестность Кобелева, Тяпушкина и Ковтуна. Причем, бывший руководитель «Динамо» сделал все возможное, чтобы Андрей не смог продолжить карьеру ни в одной столичной команде, хотя лужниковское «Торпедо» предлагало футболисту выгодный контракт.

Когда Кобелев в конце все того же 1998 года отправился на просмотр в Китай, «специалисты» поспешили забыть о Кобелеве, как об игроке с большой буквы. Но Андрей Николаевич, как известно, в итоге оказался не в Китае, а в Питере, где вновь показал всем, что может делать на поле настоящий Мастер.

И вот теперь Андрей (который уже раз в долгой карьере!) оказался в подвешенном состоянии. Уходить из футбола или оставаться? Впрочем, прочитав интервью с Кобелевым вы поймете, что на самом деле перед Андреем такой дилеммы и не стояло…

ВТОРАЯ СЕРЬЕЗНАЯ ТРАВМА В КАРЬЕРЕ

— Андрей, так как вы получили эту злополучную травму?

— Я «сломался» на июньских сборах во Франции. На тренировке подкатился, чтобы отобрать мяч, и почувствовал несильную боль в ноге. Сначала подумал, что получил легкое растяжение. В первый момент никаких мыслей о серьезной травме не было и в помине. Лишь после того, как мне сделали рентген, стало ясно, что лопнула имплантированная крестообразная связка. Дело в том, что крестообразную связку я порвал еще в 1993 году, когда играл за испанский «Бетис». Там же, в Испании мне сделали операцию — вживили в колено неродную связку. Поэтому, когда летом она лопнула, острой боли я не почувствовал.

— Узнав диагноз, вы не подумали, что вскоре возможно придется завершить карьеру?

— Вы знаете, в отчаяние я не впал, но настроение было, конечно, подавленным. На тот момент, в чемпионате России было сыграно лишь десять туров, вся борьба в турнире была впереди, а я уже прекрасно понимал, что в этом сезоне больше не сыграю. А завершение карьеры… Футбол — контактный вид спорта. И каждый футболист вне зависимости от возраста, выходя на игру или тренировку, должен прекрасно осознавать, что в любой момент может получить серьезную травму и в результате закончить с футболом. Но если постоянно думать о травмах, о завершении карьеры, то на поле лучше не выходить. Если же говорить конкретно обо мне… Понятно, что мне, как и всем, хочется играть как можно дольше. Но когда тебе уже за тридцать, серьезную травму получить не так обидно, как лет в двадцать. К счастью, за свою карьеру я только дважды получал серьезные травмы. В 1993, в матче «Бетис» — «Компостела» и недавно, во Франции.

— Насколько я помню, и в 1992 году вас преследовали травмы. И три года спустя, когда вы только вернулись из Испании…

— Давайте определимся, с тем, что такое, на мой взгляд, травма для футболиста. Повторяю, футбол — это контактный вид спорта. Поэтому ушибы, растяжения ссадины и царапины я за травмы и не считаю. Да, в 1992 году приходилось пропускать игры из-за различных болячек. Но все эти мелочи разве можно сравнить с разрывом крестообразных связок, из-за которых минимум полгода приходится сидеть на больничном?

— Когда выяснилось, что вам нужна операция?

— После того, как стали известны результаты томографии, там же во Франции поехал к доктору. Доктор меня осмотрел, а через три недели он же меня и прооперировал. После операции французский врач сказал: если восстановление пойдет по графику, в следующем сезоне у меня не должно быть проблем со связками.

СВОБОДНОГО ВРЕМЕНИ ПРАКТИЧЕСКИ НЕТ

— Многие утверждают, что главная причина вашей травмы — возраст…

— Я не считаю, что мой травматизм связан с возрастом. Просто, в этом году я попал в черную полосу жизни. Еще на предсезонных сборах мне раздробили палец, на старте чемпионата разбили в кровь голову, потом распороли ногу. В апрельской игре с автозаводцами получил растяжение. И, наконец, рецидив старой травмы крестообразных связок… Да у меня никогда не было такого количества травм за один сезон! Невезение не надо списывать на возраст!

— Бегать вы только начинаете. А чем занимались в августе и сентябре?

— Доктор, делавший мне операцию составил восстановительную программу, по которой я должен заниматься до января. Первый месяц после операции мне даже не рекомендовалось много ходить. В течение второго месяца я уже нагружал ногу небольшим весом. А на третий месяц я начал работу с серьезными нагрузками. И, конечно, плавал в бассейне, ходил на различные процедуры. В общем, работал в том режиме, который мне предписал врач.

— По-моему, это был тяжелый период вашей жизни. Не даром говорят, что хуже всего ждать и догонять…

— Я хорошо знаю, как проходит восстановление после подобных травм. Уверен, что у меня есть хорошие шансы восстановиться и набрать прежние игровые кондиции. Никакой паники у меня как не было, так и нет. Пока все идет по плану.

— Как говорится, нет худа без добра. Свободного времени у вас, наверное, много?

— Если вы думаете, что у меня много свободного времени, то заблуждаетесь. Ну, нет у меня в квартире или рядом с домом бассейна! И тренажерного зала тоже нет! Мне же нужен не один какой-то тренажер, который можно купить и разместить в квартире. Поскольку я до последнего времени бегать не мог, то мне приходилось заниматься на тренажерах по полной программе. Я подкачивал все группы мышц. Для такой работы, в зале нужно проводить минимум два часа. А в бассейне я обычно нахожусь больше часа. До бассейна и «качалки» надо еще добраться. Получается, что где-то полдня я занят только восстановлением. А еще дочек в школу надо отвезти, потом забрать их из школы. Потом надо решать бытовые проблемы. Так что дел и занятий у меня хватает. Впрочем, и на культурный отдых время нахожу. Часто с женой ходим в театр. Когда жил в Питере, регулярно посещал Мариинку. В столице нередко хожу на спектакли в Ленком. Так что свободного времени у меня практически нет. Поэтому меня иногда раздражают некоторые журналисты. Бывает, звонят в середине дня и говорят: «Мы бы хотели сегодня взять у вас интервью». И что мне прикажете делать? Бросить свои дела и бежать общаться с каким-то корреспондентом из непонятного издания? А этот корреспондент потом еще непонятно что про меня напишет!

ОТ ИНТЕРВЬЮ НЕ ОТКАЗЫВАЮСЬ, НО…

— Про вашу «любовь» к журналистам я знаю…

— Поймите: у меня действительно нет желания видеть свою физиономию на страницах газет и журналов. Я не гонюсь за популярностью. Меня не надо, как сейчас модно говорить, «раскручивать». Мне не очень хочется, чтобы меня узнавали на улицах. И еще. Я не собираюсь кого-то, тем более журналистов, впускать в свою личную жизнь. А кому интересен Кобелев — футболист — пусть приходят на стадион!

— Но давать интервью газетчикам — составная часть работы человека публичной профессии.

— А я в принципе не отказываюсь от интервью! Просто журналисты должны понять, что у меня сейчас немного иные приоритеты в жизни, нежели общение с прессой. Мне надо как можно быстрее восстановиться. И именно этому делу подчинен весь распорядок дня. Кроме того, я должен уделять время своей семье. Если ко мне перестанут обращаться с просьбой об интервью, то я не расстроюсь. Я на собственном опыте знаю истинную цену многим газетным публикациям.

— Ох, и тяжело же с вами общаться для газетной полосы!

— Я хорошо знаю почти всех журналистов, которые пишут о футболе. И могу с уверенностью сказать: многие из них в футболе плохо разбираются! Когда был молодым и горячим, пытался поговорить едва ли не с каждым репортером, написавшим глупость. Помню, как в начале 90-х ко мне одно время постоянно подходили неизвестные ребята в грязных майках и просили об интервью, упирая на то, что теперь именно они будут писать о футболе. На мой взгляд, человеку, который действительно разбирается в футболе вовсе необязательно читать отчеты репортеров, или комментарии обозревателей. А научить человека понимать футбол невозможно!

С МОРОЗОВЫМ У НАС БЫЛИ РАБОЧИЕ ОТНОШЕНИЯ

— Вернемся к вашим делам. Футболисты, как известно, суеверны. Не возникало у вас мысли, что черная полоса в жизни связана с уходом из «Зенита». Может быть, если бы вы остались в «Зените»…

— Соглашусь с тем, что многие футболисты действительно суеверны. Но я не привык рассуждать в сослагательном наклонении. Если бы, да кабы… Да если бы у бабки была борода, то она была бы дедкой. Кто знает, может быть, играя за «Зенит» я получил бы еще более серьезную травму? Никто не знает, что могло бы быть, если бы все сложилось по-другому. Никогда не забиваю голову мыслями о том, чего нет на самом деле. Вот если бы существовала машина времени, тогда бы я еще подумал: а не вернуться ли мне в то или иное время? Но машину времени пока не придумали.

— Ваша бывшая команда в этом сезоне не блещет…

— По мере возможности, я, конечно, слежу за выступлениями «Зенита». В этой команде у меня остались хорошие знакомые, с которыми я постоянно созваниваюсь. Кроме того, в Питере живут мои приятели, которые ходят на стадион. По возможности, стараюсь смотреть матчи «Зенита» по телевизору.

— Но что, по-вашему, происходит с командой? На мой взгляд, «Зенит» подкосило расставание с Кобелевым, Горшковым, Деменко…

— А на мой взгляд, уход нескольких, пусть и ключевых игроков — это не катастрофа для команды. Главная причина относительных неудач «Зенита» в этом сезоне — состояние здоровья Юрия Андреевича Морозова. К величайшему сожалению, этот высококлассный специалист не смог продолжить работу с командой из-за болезни. Если бы Морозов был здоров, то питерский клуб наверняка показывал бы совершенно иной футбол. Именно Юрий Андреевич был ключевой фигурой в «Зените» последних лет. С его уходом команда много потеряла.

— Насколько я знаю, ваши отношения с Морозовым не всегда были гладкими.

— Мы общались с Морозовым только как тренер и футболист. Если он не ставил меня иногда в состав, это не означало, что у нас с ним был какой-то конфликт. Если Юрий Андреевич высказывал неудовлетворенность моей игрой, значит, на то были основания. Все это можно назвать одной фразой — рабочий момент. Главное — конечный результат. Хочу подчеркнуть, что я никогда и не пытался выстроить с Морозовым какие-то отношения, выходящие за рамки рабочих. В конце концов, мы с ним люди разных поколений. Но, несмотря на свой возраст, Юрий Андреевич придерживается самых современных взглядов на футбол.

— По ходу нынешнего сезона главный тренер сменился не только в «Зените», но и в «Динамо».

— К смене руководства в команде я отношусь спокойно. Меня, футболиста, эти события не касаются. У меня контракт с «Динамо» и хорошо играть я должен при любом тренере, при любом руководстве.

МОИХ РОДИТЕЛЕЙ ЧАСТО ВЫЗЫВАЛИ В ШКОЛУ

— А как вы относитесь к тому, что ребята из динамовского дубля, многие из которых родились, когда вы уже играли в высшей лиге, называют вас Кобой?

— Не думаю, что совсем молодой и неизвестный мне мальчишка из динамовской школы подойдет ко мне и назовет меня Кобой. А если меня так называют ребята, с которыми я играл и тренировался — нет проблем. В моем прозвище, которое является производным от фамилии, нет ничего обидного. Кроме того, оно очень удобное, потому что краткое и ясное.

— А в детстве как вас называли?

— Не помню уже. Помню, только, что родителей постоянно в школу вызывали. Одноклассники жаловались на меня учителям. Я с детства не люблю проигрывать. Завожусь сам, и стараюсь завести партнеров. Бывает, и накричать на кого-то могу. Вот на этой почве и возникали у меня конфликты со сверстниками.

— Когда же вы стали для партнеров Кобой?

— Уже в дубле. У каждого игрока в нашей команде было прозвище. Добровольского называли Добриком, Колыванова — Колей, Кирьякова — Кирей… Никто из нас на это, естественно, не обижался. Эх, какая все-таки сильная команда у нас была! С таким составом и чемпионами Союза могли стать…

— Те времена вспоминаете с ностальгией?

— Вы знаете, я не ощущаю никакой ностальгии по тем временам. Да, нам тогда было весело, здорово, как на поле, так и за его пределами, но мы ведь, по большому счету, этой компанией ничего не выиграли! Может быть, поэтому я не ощущаю ностальгии. Кстати, недавно по какому-то случаю решил посмотреть кассету с записями игр 1985 или 1986 года. И знаете, не смог досмотреть кассету до конца. Мне стало скучно! Мне скучно смотреть даже футбол десятилетней давности. Вроде бы все было не так давно, но футбол с тех пор шагнул далеко вперед. Сейчас совсем другие скорости, другая по напряжению борьба…

— Знаю, что вы не любите пускаться в воспоминания. А ведь вам есть что вспомнить…

— Я привык жить днем сегодняшним. Для меня, матч, сыгранный вчера, уже история. Его надо проанализировать и… забыть. Да и какой смысл часто ворошить прошлое? Думать о том, как могло быть, если бы да кабы? Мы опять возвращаемся к бабке с бородой…

— В газетах вас уже нередко величают не иначе как Андрей Николаевич…

— Мне все равно, как меня называют: Кобелевым, Кобой, Андреем, Андреем Николаевичем. Тут каждый сам должен для себя решить, как ко мне обращаться. Понятно, что для кого-то я Андрей, для кого-то уже Андрей Николаевич. Правда, меня немного забавляет, когда в отчете о матче репортер пишет: «И тут Андрей Николаевич отдает пас нападающему». По-моему, в газетных отчетах уместнее называть меня по имени или по фамилии. А если речь идет о моих взаимоотношениях с молодыми футболистами, то можно и Андреем Николаевичем назвать.

КОММЕНТАТОРОМ ТОЧНО НЕ СТАНУ

— Кто из известных специалистов, кроме Юрия Морозова является для вас авторитетом в футболе?

— Я счастлив, что мне удалось поработать под руководством Константина Ивановича Бескова. Всегда прислушиваюсь к его мнению. Он в двух словах может выразить суть дела. Не могу не отдать должное и Адамасу Соломоновичу Голодцу. Именно он пригласил меня, четырнадцатилетнего мальчишку, в динамовский дубль, и по большому счету именно благодаря ему я уже в шестнадцать лет стал игроком команды мастеров. Всегда с большой теплотой отзываюсь о Валерии Георгиевиче Газзаеве. В трудные минуты жизни он всегда меня поддерживал. И вообще он сделал очень много хорошего для нашего футбола и как игрок, и как тренер.

— А вы не собираешься после завершения карьеры заняться тренерской деятельностью?

— Я не хочу заглядывать так далеко в будущее. Зачем бежать впереди паровоза? Он ведь все равно тебя задавит! Пока я не собираюсь завершать карьеру. А вот когда повешу бутсы на гвоздь, тогда и буду думать о новой работе. К тому же сейчас невозможно предугадать получится из меня тренер или нет. Вот недавно меня приглашали на телевидение, где я комментировал в записи матч чемпионата мира Англия - Аргентина. Мне было безумно интересно увидеть своими глазами, как работают телевизионщики, как готовится трансляция матча. Вместе с тем, я понял, что не могу комментировать матч под «картинку» на мониторе. Понял, что комментатор из меня не получится. Так и с тренерской работой. Есть, конечно, определенные знания, накопленные за время выступлений на высшем уровне, но смогу ли я их применить на деле? Сейчас об этом не стоит и гадать.

Александр КОЧЕТКОВ

Пресс-центр ФК «Динамо»

© Сборная России по футболу