Главная
Матчи
Соперники
Игроки
Тренеры

ИГРОКИ

Давид КИПИАНИ

Кипиани, Давид Давидович. Полузащитник. Мастер спорта СССР международного класса (1976). Заслуженный мастер спорта СССР (1981).

Родился: 18 ноября 1951, город Тбилиси, Грузинская ССР. Умер: 17 сентября 2001, город Тбилиси, Грузия.

Воспитанник тбилисской специализированной футбольной школы Минпроса №35. Первый тренер – Борис Челидзе.

Клубы: «Локомотив» Тбилиси, Грузинская ССР (1968–1970), «Динамо» Тбилиси, Грузинская ССР (1971–1982).

Чемпион СССР: 1978. 2-кратный обладатель Кубка СССР: 1976, 1979. Обладатель Кубка обладателей Кубков УЕФА: 1981.

Лучший футболистом страны (по результатам опроса еженедельника «Футбол») 1977 года.

За сборную СССР сыграл 19 матчей, забил 7 мячей.

(За олимпийскую сборную СССР сыграл 2 матча, забил 2 гола.*)

Бронзовый призер Олимпийских игр 1972 года (был в заявке команды, на поле не выходил).

Чемпион Европы среди молодежных (U-21) команд 1976 года.

*  *  *

САМЫЙ НУЖНЫЙ ГОЛ

Этот молодой форвард еще в марте забил четыре гола в двух кубковых матчах тбилисского «Динамо». Продолжение последовало в апреле: Кипиани забивает гол в составе тбилисского «Динамо» (кстати, единственный пока гол на счету команды), четыре гола в составе молодежной сборной страны (последний из них — в позавчерашнем матче со сборной Венгрии) и, наконец, такой нужный гол в Зенице, где сборная СССР одолела финалиста чемпионата мира — сборную Югославии.

— Как вы оцениваете свою спортивную форму, Давид?

-Только как удовлетворительную. Поверьте, я не скромничаю. — Привычную форму я набираю к середине июня, когда «подходят» поля.

— В таком случае, как вы объясните свои успехи? Ведь в прошлом сезоне в матчах чемпионата вам лишь пять раз удалось забить гол.

— В прошлом сезоне я много матчей пропустил из-за травмы. Но не в этом дело. В нынешнем сезоне я, по существу, впервые стал играть в центре. Где только до этого я не играл — и на правом фланге, и на левом, и даже полузащитником. Я, впрочем, никогда не роптал: для того чтобы играть в своей, команде, я готов был, кажется, занять даже место в воротах.

— Но вы-то себя кем считаете?

— Прежде всего нападающим. Если же быть более точным — центральным нападающим. Ведь на это амплуа меня многие годы готовили в популярной тбилисской школе №?35.

— Расскажите, пожалуйста, о своем пути в большой футбол.

— Пожалуй, он ничем не примечателен. Шесть лет я тренировался в школе у Бориса Челидзе, прекрасного воспитателя, которому я обязан буквально всем. Позже играл в тбилисском «Локомотиве», а в 1971 году Гавриил Дмитриевич Качалин привлек меня в тбилисское «Динамо».

Хорошо помню свой дебют в высшей лиге. В том же 1971 году в матче против «Пахтакора» меня выпустили на замену. Мы проиграли -.0:1, а я сыграл, довольно скверно. Разные с той поры были игры — и удачные, и не очень, но лучшей, на мой взгляд, я так еще и не сыграл.

— Как же вы оказались сейчас в центре нападения?

— У нас приболел Гиви Нодия.

— Но ведь болезнь его — вопрос времени?

— Я думаю, мы не станем соперниками. Гиви — прекрасный нападающий, каких, кстати, у нас немного. Он тонко чувствует игру, прекрасно разбирается в сложных ситуациях, и, я думаю, именно поэтому мы в центре смогли бы сыграть с ним вместе. Впрочем, я, кажется, вторгаюсь в ту область, где компетентен только тренер.

— В этом сезоне вы забили уже довольно много голов. Видимо, я не ошибусь, если наиболее памятным для вас голом назову гол в Зенице?

— Тут двух мнений быть не может.

— Расскажите, пожалуйста, подробнее о нем…

— Если откровенно — у меня немного побаливала нога. Но появился шанс сыграть в сборной — мог ли я от него отказаться?! Надеюсь, и Константин Иванович Бесков поймет и простит меня за то, что я скрыл от него легкое недомогание.

Гол же был забит так. Олег Блохин удачно проскочил по левому флангу и резко послал мяч в штрафную. И защитники, и я не поспели к передаче. Вижу, Володя Онищенко справа достает мяч. Я резко отбежал назад, и вовремя. Володя от самой линии ворот мягко откатил мне мяч. Заметив, что Марич задержался в центре ворот, хотя и бросились навстречу защитники, я успел ударить в верхний правый угол и… очутился в объятиях ребят.

Гол забил я, но если бы в футболе, как в хоккее, отмечали пас, Онищенко по праву разделил бы со мной успех.

— Что, на ваш взгляд, мешает нашим форвардам и вам, в том числе, чаще поражать цель?

— Все мы еще недостаточно техничны. Это основная причина, но не единственная. Наш средний, если так можно выразиться, защитник играет более цепко, более внимательно, нежели его зарубежный коллега. Его одним финтом не проведешь, и времени для обработки мяча он тебе не предоставит. А тут его союзником выступает и неровное поле. Вот и получается, что мы выступаем в неравных условиях. Полей хороших-то у нас почти нет, а на плохом поле создавать куда труднее, чем разрушать.

— Знаете ли вы за собой достоинства, недостатки?

— Я знаю только то, что люблю футбол. А для того чтобы любовь была взаимной, мне приходится много работать. Недостатков-то куда больше, чем достоинств. И физически мне надо подтянуться, и технику подработать, и удар поставить…

— Желаем вам в таком случае успешной игры и удовлетворения собой.

Ю. СЕГЕНЕВИЧ

Газета «Советский спорт», 02.05.1974

*  *  *

В ТБИЛИСИ — НА КОСТЫЛЯХ ПОСЛЕ ИГРЫ В ДЫР-ДЫР

Когда говорят, что два раза в одну реку не входят, речь идет о чем угодно — но не о футболе. Не сосчитать, сколько тренеров по два раза брали один и тот же клуб. А грузинская легенда Давид Кипиани — тот уже в третий раз назначается главным тренером тбилисского «Динамо». Куда без раздумий переезжает с тихого и сытого Кипра.

Когда, с трудом объяснив таксисту (он оказался одним из редких в этой стране людей, не понимающих ни слова по-английски), что от него требуется, я подъезжал к коттеджу в по-деревенски тихом районе Никосии — Аджиос Паблос, то ожидал увидеть Кипиани в предотъездных хлопотах. На деле же вышло иначе — маэстро паса и дриблинга, утомленный и небритый, встретил меня на костылях: «Две недели назад черт меня дернул пойти в дыр-дыр играть. Как увидел мяч, остановиться уже не мог. Результат — порванный ахилл. Сделали операцию, целыми днями сижу дома и смотрю телевизор, так что утомлен в основном от безделья. Семья уже в Тбилиси, и мне надо собираться — но эти костыли!.. Вот положение, а?!»

По такому случаю Кипиани был очень рад приезду корреспондента «Спорт-Экспресса». Поговорить о деле своей жизни — футболе — ему было явно приятнее, чем судорожно переключать телепрограммы. Тем более что с журналистами ему не приходилось общаться уже давно

— Давид Давидович, в старые времена вашу игру характеризовали одним словом: «интеллект». И добавляли: интеллектуален и на поле, и в жизни. Редкая была оценка для футболиста, не правда ли?

— Конечно, ведь всегда считалось, что футбол в отличие от тенниса или гольфа — дело для ребят из простых, неимущих семей. Но у меня другой случай. Отец был врачом, он, увы, умер года назад, мать и по сей день — один из ведущих офтальмологов Грузии. Воспитывала же меня в основном бабушка — классическая представительница старой грузинской интеллигенции. Именно она приучала меня к культуре, в том числе русской, научила читать и понимать Пушкина, Грибоедова, Лермонтова.

— Откуда же тогда в вашей жизни возник футбол?

— А он, по-моему, все время в ней был. Бабушка с мамой, конечно, хотели, чтобы я стал врачом, но отец в свое время поигрывал, а потому меня понимал. Я прилично играл и в теннис, и в баскетбол, но настоящее наслаждение получал только от футбола — будь то игра в пыльном тбилисском дворике или матч на «Сан-Сиро». Уже играя в «Динамо», частенько наведывался в свой дворик. Многие свои травмы, кстати, я именно там и получил.

— Как сейчас во время дыр-дыра на Кипре?

— Именно! Первый раз это произошло в 17 лет, когда юношеская сборная Грузии выиграла «Кубок надежды» в Сочи. Вдобавок на турнире в Тбилиси мы победили сверстников из сборной Союза — 2:1, и я был зачислен в дубль «Динамо». Одновременно выступал за юношескую сборную СССР. И тут по-дурацки получаю мениск.

— Во дворе?

— Угадали. Подвернул ногу, лечился, но не помогало. Ушел из команды, постепенно начал отходить от футбола. Спасибо Зое Сергеевне Мироновой — она операцией в ЦИТО вернула мне здоровье. Но о футболе начал забывать. Поступил на химический факультет Тбилисского политехнического института…

— Почему именно на химический?

— Хотел, как вы догадываетесь, на медицинский. Но опять получил травму.

— Не понимаю, какое отношение имеет травма к поступлению в институт?

— Самое прямое. 3 августа 1968 года я должен был сдавать первый экзамен, но 29 июля, опять играя в футбол во дворе, сломал правую руку. Тут уж было не до поступления. А на химическом экзамены были позже. И я поступил. Но быстро понял, что из меня такой же химик, как китайский император. Перевелся на юридический факультет университета и окончил его. И позже далее работал по специальности — в прокуратуре Грузии.

— А как же футбол?

— После операции было немало приглашений, предлагали и уехать из Тбилиси. Но отец сказал: если хочешь хорошо играть в футбол, будь поближе к «Динамо». И я пошел в тбилисский «Локомотив», в первую лигу. Там и произошла моя первая встреча с Нодаром Ахалкаци. А в конце 70-го Гавриил Дмитриевич Качалин пригласил меня в «Динамо.

— И спустя всего два с половиной года вы оказались в первой сборной Союза.

— А пригласил меня туда Бесков, которого считаю самым великим футбольным тренером России. В тот год многие игроки из молодежной сборной сразу оказались в первой — Блохин, Гуцаев, я… И вскоре мы в гостях обыграли сильную сборную Югославии, которая готовилась к чемпионату мира в ФРГ, и единственный гол забил я. Думал, моя карьера пошла на взлет. Но опять не повезло. На сборах в Одессе в безобидной ситуации получил второй мениск. Сказались дикие нагрузки — в то время я играл за клуб, за первую и молодежную сборные и в течение месяца провел какое-то ненормальное количество игр. В порядок меня тогда приводил выдающийся грузинский хирург Отар Гудушаури. Но время все равно было потеряно. По-настоящему заиграл снова только в 76-м.

— Именно в том году Валерий Лобановский взял вас на Олимпиаду в Монреаль, но, к удивлению многих, ни разу не выпустил на поле. Почему?

— Я его никогда об этом не спрашивал, хотя у нас прекрасные отношения. Игрок не должен поднимать такие вопросы. Может быть, как он любил говорить, я не вписывался в его модель, Но не исключаю, что каким-то образом здесь замешана и «национальная политика». В той сборной на 90 процентов играли киевляне, и, не исключаю, их просто нужно было кем-то «разбавить». В итоге команда уступила в полуфинале немцам — 0:1.

— Возвращались, наверное, злым на весь белый свет?

— С самолета из Канады я пересел на другой — в Испанию. Там мы с тбилисцами играли в рамках международного турнира с «Фламенго» и сделали ничью — 3:3. Я играл против знаменитого Зико и, скажу без ложной скромности, так его «раздел», что он после матча даже майками со мной меняться не захотел. А стадион стоя аплодировал нам. После этого я с сумасшедшим настроем вернулся в Союз, сильно провел конец чемпионата и стал вторым игроком страны. А на следующий год впервые в истории грузинского футбола стал лучшим игроком СССР.

— Как у вас складывались отношения с темпераментными грузинскими болельщиками?

-Они любили меня и верили мне, как верят и сейчас. Это, наверное, главное в моей жизни. Для меня футбол никогда не ассоциировался с квартирой, машиной, загранпоездками, я более всего дорожил отношением ко мне людей. Но от любви до ненависти — один шаг, и несколько раз, общаясь с нашими болельщиками, я всерьез рисковал здоровьем.

— Каким образом?

— Как-то мы дома проиграли — 1:2 бакинскому «Нефтчи». Народ, отвыкший от наших домашних поражений, бушевал. Игроков развозили втайне, в бронированных машинах. А я вышел из своей машины и крикнул в толпу: «Остановитесь и послушайте меня!» Толпа от неожиданности затихла. «Футбол — это не война! Это спорт. Мы не роботы. Мы люди. Да никто из вас сегодня так не хотел победы, как я и мои партнеры! Не получилось. Так что же, убивать нас теперь надо? '

— И как реакция?

— В ответ — тишина. Потом я пообещал, что следующую игру выиграем в Москве у «Динамо». И мы сделали это. Когда возвратились в Тбилиси, в аэропорту я увидел многих из тех, кто хотел убить нас из-за «Нефтчи».

— А что за война была после матча с «Зарей»?

— В той игре с ворошиловградской «Зарей» нас в открытую засуживали, и она завершилась нулевой ничьей. Возмущенный стадион высыпал на поле, начал избивать милицию и едва не добрался до судей. Мужественно тогда повел себя Шеварднадзе, без охраны ринувшийся в толпу. Мы, игроки, были рядом с ним. Потом тысяч 20 людей на руках несли меня по проспекту Плеханова, и я, как Владимир Ильич, произносил речь с крыши машины, которая развозит хлеб. Наверное, я многим рисковал, но в те минуты об этом как-то не думалось. Я понимал чувства болельщиков. Когда мы однажды дома проиграли 0:4 «Арарату», люди не то что были расстроены — они не хотели жить. И не дай Бог было попасть им в такой момент под горячую руку! Но я всегда пытался объяснить им то, что объяснял после матча с «Нефтчи». Необузданный гнев — он рано или поздно заканчивается Эскобаром. А это — дико.

— Когда грузинский футболист становится звездой, у него появляется масса соблазнов. Каждый, например, считает за честь пропустить с кумиром по чарке вина…

— Сказать, что я был законченным трезвенником, нельзя. Но я слишком любил футбол, и он был превыше всего. А расслабиться — значит, остановиться. В какой-то момент я очень переживал, что тесты показывают мои пробелы в скорости. И решил их ликвидировать. Мне помогли друзья-легкоатлеты, в том числе Виктор Санеев и Юрий Дьячков. Помимо двух плановых ежедневных тренировок, с утра еще работал над скоростью. Работал и тогда, когда ребята уехали отдыхать в Цхалтубо. И когда за пару месяцев повысил результат на 30-метровке с 4,2 до 3,9 секунды, то сразу почувствовал, насколько легче при моем дриблинге стало уходить от опекунов.

— Вас часто опекали персонально?

— Практически всегда. И классные клубы ставили на это дело серьезных людей. Киевляне — сначала Бережного, потом Бессонова, московское «Динамо» — Долматова, «Арарат» — Бондаренко. А играть с тенью очень тяжело. Тем более, когда опекун не стесняется в средствах. Помню, как-то раз на первой же минуте матча получаю страшный удар в ахилл. Кричу: «Ты что, с ума сошел? Убить меня хочешь?» И слышу: «Если надо будет, убью». Это все шло от тренеров — не хочу фамилии называть. Назову лучше тех, кто, наоборот, подчеркивал: переиграйте его, только по-мужски.

— Кто это был?

— К счастью, не один и не два. Бесков, Валентин Иванов, Малофеев, Емец… Спасибо им.

— Из «Динамо» вас никуда не звали?

— В советские клубы приглашать было бесполезно, и все это понимали. А вот из-за границы шли серьезные предложения. Когда в полуфинале Кубка кубков в 81-м обыграли «Фейеноорд», голландцы предложили мне такую сумму, от которой голова закружилась — 2,5 миллиона долларов! Они все продумали — как я инкогнито на частном самолете сбегу, как они через удобную страну решат все вопросы с налогами… Я отказался: даже представить себе не мог, как окажусь без родины, без семьи. Предложения и от «Ливерпуля», и от ряда испанских клубов были.

— 13 мая 1981 года вы выиграли финал Кубка кубков у «Карл Цейсса». Как вас встречали в Тбилиси?

— Увы, мы прилетели только через два дня. Но в видеозаписи я видел, что творилось на улицах. Дай Бог, чтобы наш несчастный народ когда-нибудь вновь пережил такую радость.

— На многих дружеских шаржах в те годы вы изображались в виде рыцаря. Бывало, чтобы вы когда-нибудь получали желтые или красные карточки?

— Два раза меня удаляли с поля. Первый — в Тбилиси в матче с «Зенитом». На родном стадионе рискнул меня удалить Валерий Баскаков. И правильно сделал. Соперник грубо сбил моего партнера, и я, не помня себя, промчался через все поле и ударил его. А второй случай был в матче против сборной ГДР в Лейпциге. 85 минут опекун меня безбожно бил по ногам, и, в конце концов, я не выдержал. Но никогда не получал карточек за пререкания с арбитром или за неэтичное отношение к публике.

— Ваш уход из футбола в 82-м, в 31 год, для многих стал шоком. Что произошло?

— Я очень тяжело переживал, когда меня не включили даже в список кандидатов на поездку на испанский чемпионат мира. В сентябре 81-го я сломал ногу, но после выздоровления готовился, как никогда. Зачем-то семерых игроков нашего клуба взяли со сборной в Аргентину, где мне толком и сыграть не дали, и оторвали от нормальной работы и подготовки к полуфиналу очередного Кубка кубков со «Стандартом», который мы проиграли.

Когда начался чемпионат Союза, набрал хорошую форму. Здорово сыграл два матча — с минским Динамо» и «Кубанью». И в это время публикуют список 40 кандидатов на поездку в Испанию. И меня там нет! Я мечтал об этом чемпионате мира, как ни о чем другом! Это был удар. Я решил уйти.

— Потом не жалели?

— Той осенью меня встретил Никита Симонян и сказал: «Эх, Давид, потом ты поймешь, что играть нужно, пока коленки не сотрутся». Потом я часто вспоминал эти слова, но тогда был упрям и непреклонен. Тем более что в клубе мне было сказано при уходе: «Ты хорошенько подумай». Тон этой фразы меня оскорбил, и я сказал себе — пути назад нет.

— В конце того же 82-го года всех потрясла страшная весть — Виталий Дараселия погиб в автокатастрофе. Как это случилось?

— В те дни я был в первом в своей жизни настоящем отпуске — в Боржоми. И как услышал, не веря, рванул на тот перевал, где это произошло. И 13 дней, немытый, небритый, ходил по этому перевалу и искал его. Вообще цифра «13» какая-то фатальная для Витальки. 13 мая, когда мы выиграли Кубок кубков, он был самым счастливым человеком на свете, а 13 декабря погиб. Под номером «13» он играл на чемпионате мира в Испании, и 13 дней искали его тело и только тогда нашли. 25 лет, жена, двое детей… Что-то в нас всех тогда надломилось. Ведь он, удивительно честный парень, забил самый нужный гол в истории грузинского футбола — «Карл Цейссу». Мне говорят — ты, мол, пас ему отдал. Так он ведь после того еще троих положил и забил! Кстати, его сын начинает по-серьезному играть. В Тбилиси…

— Чем вы занялись после окончания карьеры?

— Работал в грузинском совете общества «Динамо». Скучно было, конечно, в кабинете сидеть. И в конце 83-го меня в первый раз назначили главным тренером «Динамо».

— Вместо Ахалкаци?

— Да. После ухода многих опытных игроков команда валилась, и оставались лишь четверо, которые были моей опорой, — Чивадзе, Сулаквелидзе, Шенгелия, Гуцаев.

— Тяжело вживались в новую роль?

— Очень. И во многом потому, что на первых порах я оценивал все как футболист. А об этом надо забыть. На то, что у тебя получалось с первой попытки, у них, может быть, уйдут годы.

— Что заставило вас уйти из «Динамо» в 86-м?

— Не я ушел, меня ушли. Я развелся тогда со своей первой женой, с которой прожил больше десяти лет. Многие в республике посчитали, что этот поступок недостоин такого человека, как Давид Кипиани, он позорит клуб. Когда меня убирали, мы делили 3-4-е места. Потом же команду за несколько месяцев развалили.

— Вы ушли — и…

— И друзья помогли мне найти работу по специальности — в прокуратуре Грузии. Дослужился там до поста зам. начальника отдела общего надзора. Что же касается личной жизни, то создал новую семью.

— Каким же образом в 88-м вы опять оказались у руля «Динамо»?

— Так то же было время всеобщих выборов. И через несколько месяцев после моего увольнения из прокуратуры произошел какой-то конфликт между Ахалкаци и игроками. Да и команду всерьез залихорадило. Она шла в самом подвале таблицы. И было тогда решено провести выборы. Из двух кандидатур — моей и Муртаза Хурцилавы — выбрали меня, а Хурцилаву я пригласил в помощники. В тот год мы с трудом удержались в высшей лиге и начали формировать новую команду. Через год она уже была вполне боеспособной. И тут — чемпионат Грузии.

— Вы были против?

— Когда меня до конференции федерации футбола спросили, я ответил: «Если вы интересуетесь мнением профессионала, то это — гибель для футбола». И объяснил, что мы попадем в международную изоляцию, лучшие игроки уедут, доходов не будет, потому что не будет зрителей. Все, увы, сбылось. Я предлагал свой вариант: 5 команд высшей и первой лиг не трогать, а восемь команд второй лиги объединить с восемью лучшими коллективами физкультуры и сыграть чемпионат Грузии. А в конце сезона провести Кубок независимости: «Динамо» и «Гурия» — как команды высшей лиги, лучшая из трех команд первой лиги и победитель чемпионата Грузии. Но когда я пришел на конференцию, то быстро понял — там все решено заранее.

— Тем не менее, еще полтора года вы тренировали «Динамо»?

— Но что это было за «Динамо»! Мой кропотливый труд пошел прахом. Габелия закончил играть, Хапов, Тедеев, Тетрадзе уехали в Россию, Цвейба — на Украину, Цхададзе и Чедия — в Швецию, Кецбая — на Кипр, Данелия вернулся в Ланчхути, Кеташвили вообще завязал с футболом. Развалилась команда, которой бы еще год — и только сливки снимай. Теперь, может быть, на создание такой команды уйдут многие годы.

— Каким образом вы оказались на Кипре?

— Мне сделали сложную черепную операцию. Сказались сотрясения времен футбольной карьеры, к тому же попал в автомобильную аварию. После этого врачи рекомендовали год не работать тренером. И месяцев восемь я был менеджером «Динамо», главным же тренером стал Реваз Дзодзуашвили. А когда приехали на сбор на Кипр, ко мне обратились с предложением возглавить «Олимпиакос» из Никосии.

— Солидная по местным меркам команда?

— На момент моего прихода она безнадежно вылетала — отставала от предпоследнего места на шесть очков, а до конца чемпионата было всего восемь игр. Я оставил ее в лиге. А на следующий год заняли место в середине таблицы и вышли в полуфинал Кубка. Большая заслуга в этом Чедии и Качаравы, которых я пригласил.

— Говорят, вы открыли в Никосии свой ресторан?

— Свой — слишком сильно сказано. Идея действительно была моя — открыть русский ресторан, ведь здесь много наших. Но иностранец юридически на это права не имеет, поэтому официально им владел мой партнер-киприот. Впрочем, люди знали, что это заведение Кипиани. Но некоторое время назад произошла возмутительная вещь. Двое русских в ресторане повздорили с третьим, и тот написал на них заявление в полицию, будто они у него вымогали деньги. Полиция передала дело в суд. Истец на суд не пришел, и тех двоих ребят оправдали. Дело было слишком однозначным.

— А вы-то тут при чем?

— Так полиция почему-то решила, что, раз повздорили русские, значит, владелец ресторана тоже отношение к этому имеет. Пришли, обыскали дом, надели наручники, увезли в тюрьму. Были как раз выходные, и два дня я там просидел. Потом сделали запрос на меня, и, когда получили характеристику, у них глаза на лоб полезли: кого они в тюрьме держали. Потом вот здесь, напротив меня, сидел начальник полиции Никосии и просил не подавать в суд. У меня на руках есть письмо генерального прокурора Кипра, в котором он извиняется за случившееся. Но мне-то не легче.

— Почему?

— Разорился ресторан — кто туда пойдет после такой шумихи? Даже если обвинения не подтвердились, люди будут думать: а вдруг? К тому же «Известия» напечатали заметку под заголовком: «Давид Кипиани подозревается в рэкете». Через три дня — опровержение мелким шрифтом, но многие-то читали именно первый материал и поверили ему. Репутация, на которой у меня раньше не было ни единого пятнышка, подорвана. Даже в Грузии кое-кто колебался, делать ли мне в связи с происшедшим предложение возглавить «Динамо». Но самое ужасное произошло в Москве. От своего доброго друга Вячеслава Колоскова я узнал, что по футбольным кругам Москвы — к ветеранам, тренерам, журналистам — ходят какие-то проходимцы и, называя себя моими представителями, выкачивают из людей деньги. И кто-то по наивности дает. Вы представляете, какой ущерб я понес из-за одной только этой истории с рестораном? Жулики поняли, что можно пользоваться моим именем.

— На днях вы возвращаетесь в Тбилиси. Ну неужели сомнений не было — с благополучного Кипра да в Грузию, где ни света, ни газа, ни воды?..

— Когда дело касается клуба «Динамо» (Тбилиси), у меня нет сомнений. Это часть моего тела, меня самого. Я понимаю, как им сложно, и если попросили, значит, я обязан помочь.

— И где же вы игроков возьмете?

— Во-первых, начинает говорить новая плеяда. А во-вторых, уверен — создадим более или менее приемлемые условия, и вернутся все грузины из-за рубежа.

— Ваш старший сын, слышал, еще до вашего прихода попал в «Динамо»?

— Левану 23 года. Он был у меня на Кипре, потом в оберлиге Германии, а недавно оказался в «Динамо». Серьезный парень, режимщик. Среднему, Николаю, 19 лет, тренируется индивидуально в Тбилиси, ждет меня. Но я сразу говорю — мои сыновья должны играть лучше всех, чтобы я их поставил в команду. Потому что они — мои сыновья.

…Тут раздался телефонный звонок, и Кипиани минут десять обсуждал со своим адвокатом, подавать ли ему в суд на очередной местный бульварный листок, двусмысленно высказавшийся по поводу истории с рестораном. А я тем временем вспомнил одну уже нашу журналистскую «утку» про Кипиани. Рассказывая, как здорово тбилисский футбольный маг владеет английским, журналист присочинил, что даже Шекспира он читает в оригинале. Чем вызвал возмущение Кипиани: «Меня в команде пижоном считать будут!»

Хорошо, когда такие люди возвращаются в футбол. Н обыло бы еще лучше, если бы они из него не уходили раньше времени.

Игорь РАБИНЕР, Никосия - Москва

Еженедельник «Футбол от «Спорт-Экспресса» №3, март 1995

*  *  *

ВЕСЁЛЫЙ ГЕНЕРАЛ С ГРУСТНЫМИ ГЛАЗАМИ

В конце января 98-го я встретил у служебного входа заснеженного футбольного манежа ЦСКА Давида Кипиани. И удивился, почему он не остается на открытие Кубка Содружества и на вечерний матч с участием московского «Спартака».

— Несчастье, Леня, случилось, несчастье… Ахалкаци умер, — беспомощно развел руками Кипиани. — С ума сойдешь. Человек прилетает из Тбилиси в Москву на турнир, и в машине по дороге сюда у него останавливается сердце. В общем, не до футбола мне сейчас. Понимаешь?..

Идти на игру мне тоже расхотелось: Нодара Парсадановича я знал давно, и по внутренним ощущениям казалось, что мы испытывали друг к другу взаимное уважение и симпатии. Искренне посочувствовал Кипиани, у которого в глазах стояли слезы. Но в тот момент я и представить себе не мог, что пройдет каких-то два с половиной года, и за рулем автомобиля, только не в Москве на Ленинградском шоссе, а на трассе, ведущей из Кутаиси в Тбилиси, не выдержит сердце у самого Дато, как называли его близкие.

ПЕРВАЯ СКРИПКА

Старожилам футбола, где бы они ни жили, не надо объяснять, что значил для Грузии Кипиани: они скорбят сегодня вместе со мной. А тем, кто о футболе знает лишь понаслышке, могу сказать: Кипиани для Грузии — без преувеличения то же самое, что Пеле для Бразилии, Кройф для Голландии, Марадона для Аргентины и, наконец, Яшин — для России.

Яшин и Кипиани играли в разные времена. Но оба в роскошном первенстве Советского Союза. Тогда никому и в голову не приходило сравнивать его по уровню и накалу страстей с английским или немецким, французским или итальянским. Не только потому, что мы почти ничего о них не ведали, сколько потому, что целиком и полностью были увлечены своим чемпионатом. Соперничеством не только клубов, тренеров, бомбардиров, но и футбольных школ — московской, украинской, грузинской, армянской, узбекской, литовской…

Опять-таки болельщики со стажем, не сомневаюсь, согласятся со мной, а молодые, надеюсь, поверят на слово, что «Интер», «Ювентус» и «Рома» с их различной тактикой и манерой ведения игры просто братья-близнецы в сравнении со «Спартаком», киевским «Динамо», тбилисским «Динамо», «Араратом», «Пахтакором» и «Жальгирисом» прошлых лет. В игре этих шести советских клубов обнаруживалось, однако, существенное сходство: высочайшее индивидуальное мастерство исполнителей. Во всем остальном — сплошные различия. Если бы даже игроки команд выходили на поле в одинаковых футболках, мы бы ни за что не спутали одну с другой.

Но самой узнаваемой командой во все времена оставалось тбилисское «Динамо». В его неповторимом почерке просматривались черточки бразильского, итальянского, испанского и французского футбола одновременно. Между тем, в тбилисском «Динамо» за все годы его существования, за редким исключением (его обычно составляли осетины и абхазцы), вы встретите лишь грузинские фамилии. Специально этот вопрос не изучал, но исходя из того, что в роли тренеров «Динамо» выступали Гавриил Качалин, Вячеслав Соловьев, Михаил Якушин, пришел к выводу, что ответ на него кроется вовсе не в том, что в ЦК Компартии Грузии хотели видеть в главной команде республики только «своих». Просто этих «своих», играющих в футбол и стремящихся в «Динамо», было настолько много и настолько они были незаурядны, что никакой необходимости в москвичах, минчанах или ташкентцах не возникало.

Каким же надо было обладать талантом и трудолюбием, чтобы не просто выдержать конкуренцию одареннейших земляков, на которых всегда была богата грузинская земля, но и стать первой скрипкой в этом звездном оркестре!

СОРВАННАЯ ИМПРОВИЗАЦИЯ

Теперь вам легко догадаться, какую пламенную любовь испытывали жители Грузии к Давиду Кипиани. Пример у меня перед глазами. Однажды мы вместе с Геннадием Логофетом, защитником московского «Спартака», который как игрок отдал этому клубу 15 лет, провели выходной день в Тбилиси в компании с Кипиани. У нас была намечена культурная программа, в которую входили: а) посещение филармонии, где выступал знаменитый джазовый пианист Леонид Чижик; б) разговор о развитии футбола в Грузии с секретарем ЦК Компартии Грузии по идеологии. Программу удалось осуществить на 50 процентов. Едва мы переступили порог филармонии, как перед нами, словно из-под земли, вырос ее директор: «Если дорогой Дато и его столичные гости хотя бы на пару минут не зайдут ко мне в кабинет, то кровно обидят», — заявил он, напомнив популярный персонаж из «Кавказской пленницы». Со всеми вытекающими последствиями. Вслед за нами в кабинет вошел официант с ящиком (!) шампанского. Когда же мы с «некоторым опозданием» все-таки попали в зрительный зал, он взорвался такими аплодисментами, что они заглушили импровизацию Чижика. Пианист, взглянув на публику, оторопел от ужаса: в сторону сцены уже никто не смотрел — все взгляды были устремлены на Кипиани.

Беседы о развитии футбола в республике с секретарем по идеологии, увы — или к счастью, — не получилось, ибо, сидя за кавказским столом в пригороде Тбилиси, он произнес около 30 традиционных грузинских тостов, а рассуждать о футболе в присутствии «лысого генерала» (так называли Кипиани англичане), видимо, постеснялся. Дато лишь пришлось ответить на множество вопросов партийного лидера, который, затаив дыхание, прислушивался к каждому слову лидера футбольного.

А рассказывать Кипиани умел. Именно от него я узнал, как в Австралии, куда тбилисские динамовцы отправились вместе с московскими, в бассейне отеля Дато, беспомощно размахивая руками, пошел ко дну. Ребята, сидевшие на бортике, решили: утренний розыгрыш. Первым понял, что ситуация нешуточная, Манучар Мачаидзе. Кипиани он спас. А вечером — не поверите! — капитану тбилисцев пришлось нырять уже за Алексеем Петрушиным, одноклубником из столицы.

— Только вот медали «За спасение утопающего» Мано до сих пор не удостоился — скорее всего потому, что спас нас за пределами СССР, — рассмеялся тогда Кипиани, закончив свой очередной незабываемый рассказ из жизни футболистов за пределами зеленого поля.

МОНОЛОГ

Дато дирижировал любой компанией, оставаясь ее душой от первого до последнего тоста, так же искусно, как партнерами во время игры.

«…Голландец Кройф со своей внешне вольной, но внутренне обоснованной и строгой игрой, возбудил желание ему следовать, — писал Лев Филатов. — Только оказалось, что его «монолог» мало кому по плечу. Передвижение по всему полю — лишь наружная примета, суть была в удивительном понимании игроком всего происходящего и умении сделать все, что необходимо. Кипиани оказался из тех немногих не только в нашем, а и в мировом футболе, кто сумел предложить собственный вариант «монолога». Точные повторы в таких случаях не то чтобы невозможны — они сковывают, оборачиваются школярством, а то и карикатурой. Игрок широкого профиля — назовем это так — был вытребован, вызван на поле вновь открытыми возможностями футбола, стал приметой команд высокого класса. Кипиани не подражал, он самостоятельно пришел к мысли, что способен осовременить, обогатить, двинуть вперед игру своего клуба. И исходной его позицией стала середина поля…»

Да, Дато был щедр на пасы короткие, длинные, на ход и в ноги — с этим занятием десятый номер тбилисцев справлялся ювелирно. Но кроме того, что случается довольно редко, он был наделен и качествами истинного бомбардира: недаром со 115 мячами Кипиани вошел в клуб Григория Федотова. Причем голы забивались им в столь же изящной и непринужденной манере, как и делались передачи. Юлы на любой вкус, в том числе и самых придирчивых футбольных гурманов.

Меня это никогда не удивляло, поскольку Дато еще во время нашего давнишнего знакомства признался, что в детстве старался подражать легендарному левому крайнему тбилисцев Михаилу Месхи. И даже карьеру начал в роли форварда как раз на левом фланге. При этом очень сожалел, что любимец публики Месхи слишком рано, в 32 года, завершил выступления в большом футболе. Тогда Дато, конечно же, не думал, что ему самому из-за очередной серьезной травмы придется повесить бутсы на гвоздь в 31.

ЛУЧШИЙ В СТРАНЕ

А в 27 его признали лучшим футболистом страны. Это был как раз тот сезон, когда в Милане на стадионе «Сан-Сиро» Дато забил единственный победный гол в ворота «Интера».

— Я хорошо помню, как это произошло, — рассказывал мне вчера Геннадий Логофет, присутствовавший на матче. — Опытнейший защитник «Интера» Факкетти заигрался с мячом перед штрафной. Кипиани «обокрал» его, вышел один на один с вратарем и хладнокровно отправил мяч в сетку… Мне и самому доводилось играть против Кипиани. Умный, тонкий был футболист — с таким защитникам справиться нелегко. А в преддверии чемпионата мира-82 в Испании мы с Владимиром Федотовым уговаривали главного тренера сборной Константина Ивановича Бескова попробовать хотя бы в товарищеском матче диспетчерский тандем Кипиани — Гаврилов. Дескать, мозговой потенциал команды увеличится в два раза. Однако Бесков считал (и в этом его поддерживал Валерий Васильевич Лобановский), что два одноплановых игрока — слишком большая роскошь для команды. Предпочтение отдали Гаврилову.

Между тем и около двадцати лет назад, и сегодня Бесков воздавал и воздает должное Кипиани:

— Это очень большой игрок и очень хороший человек. Эрудированный, великолепно говорящий по-английски. С тех пор, как Кипиани покинул поле, утекло немало воды. Но без таких игроков, как он, футбольная команда немыслима. Я только что отослал телеграмму в тбилисское «Динамо», в которой выразил соболезнование работникам его родного клуба. Ужасно сожалею, что как тренер он не успел сказать своего последнего слова.

Дато не раз выходил на поле в составе сборной Бескова и сборной Лобановского вместе с полузащитником киевского «Динамо» Леонидом Буряком.

— Играть с Кипиани было одно наслаждение, — вспоминает Буряк. — Это настоящий мастер. Мы понимали друг друга с полуслова. Конечно, ему было непросто на тренировках у Лобановского — там же совершенно другая работа по сравнению с той, к которой Дато привык. Но он, стиснув зубы, трудился до седьмого пота и преодолевал самого себя. Мы были друзьями, и, поверьте мне на слово, он был золотой парень. И у меня дома в Киеве, и у него в гостях в Тбилиси, да и вообще, где бы мы ни встречались, Дато всегда производил впечатление весельчака и балагура. Только глаза у него были грустные. А по моему поводу он любил пошутить: «Ты самый техничный футболист из русскоязычного населения, который в этом компоненте, как ни странно, не уступает даже нам, «итальянцам»… Я не спал сегодня всю ночь. И все это время думал о том, почему так несправедлива устроена жизнь, почему так рано обрывается она у таких замечательных ребят, как Дато.

Минчанин Вадим Жук провел как арбитр международной категории не один матч с участием тбилисского «Динамо» времен Кипиани — и игрока, и тренера:

— Мне кажется, излишне говорить о том, какой первоклассный это был игрок. Я же хочу отметить его отношение к судьям, партнерам и соперникам, в которых проверялись и корректность, и выдержка. Кипиани был воспитанным человеком. Против него нередко применялись запрещенные приемы, но на моем судейском веку он никогда не отвечал грубостью на грубость. А наказывал соперника голами. Я ни разу не предъявлял Кипиани красную карточку. Да и желтую тоже что-то не припомню.

СЛЕЗЫ ЧИВАДЗЕ

Я долго не решался позвонить в Тбилиси. Потому что отчетливо сознавал, что кто-то из друзей Дато, из тех, с кем он плечом к плечу сражался за победу, будет не в состоянии вымолвить ни слова. И действительно, когда я позвонил Муртазу Хурцилаве, то услышал в трубке рыдание… И Александр Чивадзе, прежде чем начать взволнованный монолог, тяжело вздохнул и признался, что у него по щекам текут слезы:

— Мы потеряли человека, с которым связаны все достижения тбилисского «Динамо». Но Дато был велик не только этим. Чем футбол красив, ради чего народ ходит на него, — все это было в Кипиани. Я не знаю города, где бы у него не было страстных поклонников: его любили, как родного, и в Москве, и в Киеве, и в Ташкенте, и в Ереване… Ведь Кипиани — это достояние не только Грузии, но и всего бывшего Советского Союза.

— Дато по манере игры сравнивают с Кройфом, — продолжал Чивадзе. — Уместное сравнение. Кстати, для него Кройф был идолом. Я помню, в 74-м, во время чемпионата мира в Германии, Кипиани был травмирован и уехал в Ужгород, потому что в этом городе можно было смотреть все матчи чемпионата. Он заметил, что Кройф был на поле, по существу, играющим тренером. И со временем сам взял на себя эту нелегкую ношу. Я даже не могу выделить какой-то один из его матчей — у него не было провальных игр. Только блестящие. Такие, как с «Фейеноордом», с «Вест Хэмом», с «Карл Цейссом», когда в 81-м мы выиграли Кубок кубков…

А я вновь вспомнил, как встретил Кипиани в день кончины Нодара Ахалкаци. Тем, что он стал таким игроком, Кипиани, по его словам, был обязан именно Ахалкаци, который в 76-м пришел в тбилисское «Динамо» и нашел для него место «под нападающими». Они и прежде вместе работали в одной команде, только в тбилисском «Локомотиве», и уже тогда Кипиани говорил об Ахалкаци: «Это мой учитель, мой второй отец».

Страшно подумать, но теперь нет среди нас ни учителя, ни его самого выдающегося ученика… Дато наверняка бы смутился, если бы прочитал эти строки. Как смутился однажды, когда с удивлением узнал из одной газеты, что владеет английским настолько здорово, что произведения Шекспира читает в оригинале. На следующий день позвонил мне и попросил:

— Напиши, пожалуйста, что и «Гамлета», и «Ромео и Джульетту», и «Короля Лира» я действительно читал. Но только в грузинском или русском вариантах. Осилить Шекспира с его сложнейшим языком даже англичанам далеко не всем под силу».

Я так и написал, потому что ему не нужно было лишней славы — у него ее было и так предостаточно. Ведь Кипиани был всеобщим любимцем такой огромной и многонациональной страны, как Советский Союз. Впрочем, почему был…

Леонид ТРАХТЕНБЕРГ

Газета «Спорт-Экспресс», 19.09.2001

*  *  *

ЧЕЛОВЕК, КОТОРОГО МЫ ПОТЕРЯЛИ

«Дорогой президент, примите соболезнования в связи с трагической кончиной великого грузинского футболиста Давида Кипиани. Это потеря для всей мировой футбольной семьи». Так сказано в телеграмме, которую прислал вчера президент ФИФА Зепп Блаттер президенту Федерации футбола Грузии Мерабу Жордания. В грузинскую федерацию звонят со всего мира. Факсы перегружены, телефоны не умолкают.

Становятся известными подробности трагедии, произошедшей 17 сентября в 18.45 возле села Чардахи, в 30 километрах от Тбилиси. «Мерседес-Бенц» Кипиани врезался в дерево у дороги, снес его и ударился во второе.

Вот что рассказал очевидец катастрофы Коба Чихладзе: «Мы ехали из Тбилиси в горы. Около села Чардахи увидели джип, мчавшийся на большой скорости. Джип обогнал одну из машин, вернулся в свой ряд, но вдруг сошел с дороги и врезался в деревья. Мы оказались рядом в считанные мгновения. С трудом открыли деформированную дверь и узнали Давида Кипиани, который от удара оказался отброшенным на заднее сиденье с поломанной грудной клеткой и ребрами. Мы поняли, что видим его живым последние секунды».

По словам представителей правоохранительных органов, в момент аварии Кипиани, очевидно, разговаривал по мобильному телефону, который был найден под водительским сиденьем. Судя по последнему набранному номеру, звонил он в Батуми. В этом городе Кипиани несколько дней отдыхал, посмотрел игру национального чемпионата «Батуми» — «Колхети», после чего выехал в Кутаиси, а оттуда в Тбилиси.

С места происшествия Кипиани срочно отправили в республиканскую больницу, где главным врачом работает его лучший друг, отец братьев-футболистов Арвеладзе Иустин. Но, по словам очевидцев, пострадавший скончался буквально на пороге больницы.

Как полагают, имя Кипиани будет присвоено одной из улиц Тбилиси. Стадион имени Давида Кипиани в Грузии уже есть: в честь великого футболиста еще при его жизни так назвали арену в Гурджаани.

Мамука КВАРАЦХЕЛИЯ

Газета «Спорт-Экспресс», 19.09.2001

© Сборная России по футболу