Кто-то из современных мудрецов заметил: "Человеку постоянно необходимо
нечто, что помогало бы ему жить, что мешало бы ему жить и что он мог бы
преодолевать". Познакомившись с Дмитрием Хохловым, я убедился, что
он с раннего детства был в полной мере обеспечен и тем, и другим.
"ОТЦА ЗАМЕНИЛИ ДЕДУШКА И ПЕРВЫЙ ТРЕНЕР"
Он родился в декабре 1975 года в Краснодаре.
- Все мы - мама (она работала бухгалтером на одном из городских предприятий),
дедушка с бабушкой и я жили в "хрущевке", - рассказывает Дмитрий.
- Об отце у меня сохранились только смутные воспоминания. Пока мне не
исполнилось четыре года, он иногда жил с нами, а потом ушел.
- Видимо, отца вам в какой-то степени заменил дедушка?
- Отца мне заменили два человека - дедушка и мой первый тренер Михаил
Васильевич Афонин.
Дедушка, ярый болельщик, бережно хранил все футбольные программки. А перед
началом каждого сезона приобретал годовой абонемент на игры любимой "Кубани".
Неудивительно, что и я заразился его увлечением...
А с Михаилом Васильевичем я познакомился, когда заканчивал третий класс.
Он тогда пришел к нам на урок и сказал, что ищет ребят, которые смогли
бы учиться в спортивной школе. Потом посмотрел нас в игре и отобрал двоих,
в том числе и меня. Михаил Васильевич относился ко мне как к сыну, постоянно
созванивался с мамой, расспрашивал обо мне и рассказывал ей о моих школьных
делах. Мог и прикрикнуть, и отругать, если я, скажем, получал замечания
по поведению... Но больше всего я благодарен ему за то, что он поддерживал
во мне веру в себя, говорил, что у меня есть способности и что я обязательно
стану футболистом.
Михаил Васильевич старался так подготовить нас, чтобы мы знали, как действовать
в любой ситуации, и потому не жалел времени на то, чтобы объяснить нам
каждую деталь того или иного тактического варианта. Поначалу это казалось
странным и даже ненужным, поскольку больше всего нам хотелось играть с
мячом, бегать и забивать. Но постепенно мы стали понимать, что именно
тактическая грамотность приносила нам успех в некоторых играх.
Я, кстати, вспоминая уроки первого тренера, тоже говорю своему старшему
сыну Игорю, который играет в детской команде, что главное для юного футболиста
- научиться читать игру, правильно оценивать обстановку и принимать верные
решения.
"ЛЮБОВЬ СНАЧАЛА ПОМЕШАЛА. А ПОТОМ ПОМОГЛА"
- На вас довольно быстро обратили внимание тренеры ЦСКА.
При каких обстоятельствах это произошло?
- Лет в 13 - 14 меня пригласили в юношескую сборную Союза. Однажды - мне
было уже 16 - мы принимали участие в каком-то турнире на московском стадионе
"Динамо". После одного из матчей подошел Геннадий Иванович Костылев
и пригласил нас с Владиком Радимовым в ЦСКА: "Если есть желание,
приезжайте. В Москве сможете и тренироваться, и школу окончить".
Мы сказали, что подумаем, а через какое-то время созвонились с Костылевым
и сказали ему, что заканчивать школу все-таки будем у себя дома: до выпускных
экзаменов оставалось всего полтора месяца, и переходить куда-то не было
никакого смысла. "Хорошо, - сказал Костылев, - тогда приезжайте летом".
Радимов приехал, а я решил бросить футбол.
- Почему?
- Наверное, потому что у меня ветер был в голове. Мне было 16 с половиной,
и я был влюблен в девушку, с которой мы вместе учились. Не хотел с ней
расставаться и поэтому собирался закончить с футболом и остаться в Краснодаре.
Но потом все же понял, что футбол - это тоже моя жизнь.
- Любовь порой пробуждает в нас непостижимые источники энергии...
- Так было и со мной. Я испытал необыкновенный подъем, когда в 93-м у
нас с Ульяной родился ребенок: ради них готов был горы свернуть. Поэтому
можно, наверное, сказать, что любовь сначала помешала мне, а потом помогла.
- А когда вы поженились?
- Нам не было еще восемнадцати, и мы с ее родителями и моей мамой ходили
получать от какой-то специальной комиссии разрешение на брак.
- В Москву переехали после свадьбы?
- Нет, я стал москвичом раньше: в 92-м меня взяли в дубль ЦСКА, и больше
года я жил в столице один, Ульяна же только иногда приезжала ко мне. И
потом, уже расписавшись, мы больше года жили порознь...
В Москве мне сначала очень не понравилось: в этом огромном городе, где
все куда-то спешат, не было и намека на то дружелюбие, к которому я привык
дома. В Краснодаре все у нас в подъезде знали, кто чем дышит и чем живет;
к нам запросто заходили ребята с нашего двора, с которыми мы вместе играли
в футбол и ходили на Кубань купаться и рыбачить. Мама их угощала, и в
этом никто не видел ничего особенного: все соседи поступали так же.
Мне очень недоставало моих родных и друзей... Спасало только то, что я
жил в пансионате, с ребятами, которых знал по юношеской сборной. Но после
того как перевез в Москву семью, столица стала мне нравиться все больше.
- Приходилось, наверное, и на молочную кухню ходить...
-...и в очереди за молоком стоять, и на рынок за три километра бегать,
поскольку супермаркетов тогда не было, а о машине я мог только мечтать...
- Вы не раз говорили, что и по сей день испытываете ностальгию по ЦСКА.
Почему же ушли?
- Мне, конечно же, не хотелось расставаться с этим клубом. Да потом я
прекрасно себя чувствовал в "Локомотиве", а сейчас мне очень
нравится в "Динамо", но ЦСКА - моя первая команда, а она, как
и мать, только одна. Ушел же потому, что ЦСКА оставили Александр Тарханов
и Назар Петросян, которые открыли мне дорогу в большой футбол. Меня, кстати
сказать, одно время хотели отправить в Израиль - то ли в аренду, то ли
продать. В Москве я остался только благодаря Тарханову - став тренером,
он сказал: никого никуда отправлять не надо.
Тарханов многое для меня сделал, и когда он ушел в "Торпедо",
я посчитал, что должен пойти вслед за ним.
- Не кажется ли вам, что в вашей судьбе большую роль сыграла случайность?
- Я в этом не сомневаюсь. Счастливой случайностью было то, что Геннадий
Иванович Костылев пришел на ту игру, в которой я принимал участие, что
он обратил на меня внимание и пригласил в ЦСКА. Пропусти он тот матч,
меня, возможно, никто и не заметил бы. А еще раз повезло, когда сорвался
мой переезд в Израиль. И это тоже счастливый случай. Не приди Тарханов,
меня бы туда отправили, и моя судьба сложилась бы совсем по-другому.
"ГЕРЕТС БЫЛ ЧЕСТЕН"
- Но в "Торпедо" у Тарханова вы отыграли всего год...
- Я и не собирался надолго там задерживаться, поэтому, когда подписывал
контракт, договорился с руководством: если получу предложение, которое
устроит и меня, и клуб, то уйду из "Торпедо".
- Такое предложение вам в 1997 году сделал голландский ПСВ, который тренировал
Дик Адвокат. Трудно было освоиться в зарубежном клубе?
- На первых порах больше всего мешало то, что ни я, ни жена ни слова не
знали по-голландски.
- Но переводчика-то вам дали?
- Только на первые четыре дня; он постарался помочь нам в решении самых
насущных бытовых проблем, а затем укатил к себе домой, в Амстердам. Приезжал
к нам раз в неделю или две, но только если возникала острая необходимость.
У нас, правда, был учитель голландского, но толку от занятий было немного,
так как он не говорил по-русски...
Работники клуба старались во всем нам помочь, но первые полгода были очень
трудными. Ну а потом в Эйндховен приехал Юра Никифоров, и стало повеселее.
- А что сегодня всплывает у вас в памяти, когда вспоминаете Голландию?
- Загородный дом, который мы арендовали. Кругом лес, тишина, только иногда
увидишь кролика или белку. Летом спали с открытыми окнами: проснешься
рано утром и слушаешь, как птицы поют...
Недавно, когда у нас были сборы в Голландии, мы съездили в Эйндховен,
погуляли по улицам, и на меня сразу нахлынули ностальгические чувства.
Вспомнилось, как мы со старшим сыном Игорем катались на велосипедах по
"нашему" лесу. Это было здорово!
- И на футбольном поле у вас под руководством Адвоката все тоже складывалось
как нельзя лучше. Но потом пришел другой тренер - бельгиец Эрик Геретс...
- ...и у нас на ровном месте возник конфликт, который можно было легко
погасить, но ни он, ни я не сделали шага навстречу друг другу. Как говорится,
нашла коса на камень...
- А что же все-таки произошло?
- За рубежом мне не раз приходилось слышать, что все русские - пьяницы,
а Россия - это водка, медведи, которые бродят по улицам, и Михаил Горбачев.
Геретс однажды тоже высказался подобным образом. "Русские, - заявил
он журналистам, - остаются для меня загадкой, потому что они замкнуты
и необщительны. Чтобы они, наконец, разговорились, нужно сходить с ними
в ресторан и выпить пива или водки - другого способа понять русскую душу
нет". Мне перевели его слова, и они меня очень задели. На следующий
день, давая интервью, я сказал: "Если бы мы все время пили водку,
то разве смогли бы прилично играть?" Это уже не понравилось Геретсу,
и мне в конце концов пришлось расстаться с ПСВ.
- Сегодня, наверное, все обиды уже забылись?
- Да их и не было. Геретс сразу сказал мне: "В моей команде ты играть
не будешь. Ищи себе другой клуб". А ведь тренеры чаще всего поступают
иначе: говорят, что рассчитывают на тебя, а потом сажают на скамейку.
Геретс же был честен со мной, и мне это импонирует.
- Если бы не было этого "конфликта на ровном месте", вы, наверное,
не уехали бы из Голландии?
- Может быть. Однако, еще играя в ПСВ, я подумывал об испанском чемпионате,
который мне всегда нравился. В Голландии за призовые места постоянно борются
только три команды - "Аякс", "Фейеноорд" и ПСВ. Конечно,
приятно каждый год играть в Лиге чемпионов, но такой подарок ты получаешь
только потому, что уровень голландского чемпионата невысок. Нам случалось
обыгрывать соперников со счетом 10:0.
"ИСПАНСКИЙ ЧЕМПИОНАТ МЕНЯ ИЗМЕНИЛ"
- Насколько мне известно, клуб, который вас устраивал, вы
в Испании нашли быстро.
- Все документы были оформлены за неделю-полторы, я подписал контракт
и стал игроком команды "Реал Сосьедад" из Сан-Себастьяна.
- До этого бывали в Испании?
- Да, на сборах. Сан-Себастьян - один из самых северных испанских городов
и, как мне кажется, один из самых красивых. Там есть и современные постройки,
и старинные замки. Я и сейчас ясно вижу этот город на берегу Бискайского
залива, но не могу словами описать его красоту.
В Испании все оказалось другим, в том числе и футбол. Испанский чемпионат
сильно отличается от голландского. И он заставил меня измениться. В Голландии
превалирует прагматизм, в Испании же играют с выдумкой и больше всего
ценят комбинационный стиль. Неудивительно, что, когда я стал выступать
в испанском чемпионате, мои взгляды на футбол и моя игровая манера изменились.
- В 2003 году вы с партнерами заняли в чемпионате Испании второе место.
Почему же после этого вам пришлось оставить "Реал Сосьедад"?
- У меня закончился контракт, и клуб решился не продлевать его: вышел
закон, согласно которому в команде не должно было быть больше трех легионеров.
В нашей же команде их было четверо, а руководители клуба хотели в следующем
сезоне сократить число иностранцев до двух. У меня были предложения от
других испанских клубов, но они меня не заинтересовали. А мне ведь нужно
было позаботиться о будущем детей (в 99-м в Голландии у меня родился второй
сын, Сергей). Я решил вернуться в Россию, хотя в Испании мне все нравилось:
и люди, и быт, и язык, который мне давался очень легко, и футбол...
- Неужели в течение тех трех с половиной лет, что вы провели в Испании,
в вашей жизни не случилось ничего драматичного?
- Было, конечно. Года за полтора до окончания контракта в Сан-Себастьян
приехал журналист из России и попросил дать ему интервью. В Стране Басков,
как известно, есть сепаратистская организация ЭТА, члены которой прибегают
и к террору. Беседуя со мной, журналист выпытывал у меня сведения об ЭТА,
стараясь своими вопросами подсказать мне ответы. "Правда ли, что
футболисты платят террористам?" - "Я этого не знаю". -
"Но кто же тогда их финансирует?" - "Мне это неизвестно".
- "Так, может быть, они воруют детей или торгуют наркотиками?"
- "Мало ли что может быть, но разве я могу это знать?" Вскоре
корреспондент улетел, а потом опубликовал материал, из которого следовало,
что именно я снабдил его "жареными" фактами. У нас же в это
время наступили рождественские каникулы, и я с семьей улетел в Голландию,
в гости к Юре Никифорову. На следующий день мне звонят знакомые из Сан-Себастьяна
и говорят: "Ты что, с ума сошел?" - "А что случилось?"
- "У нас сняли тренера, так о его отставке в газете напечатано на
третьей полосе. А первые две занимает интервью, которое ты дал российскому
журналисту. Материал перевели на испанский, текст передали по телевидению,
а в газетах поднялся шум".
Я оказался в очень незавидном положении: я ведь был иностранцем и не имел
права лезть во внутренние дела Испании. Что было делать? Созвонился с
пресс-атташе клуба, попросил организовать пресс-конференцию. Через несколько
дней в Сан-Себастьяне рассказал журналистам о том, каким образом был сделан
этот материал и как меня подставил их жаждавший преподнести сенсацию коллега.
Эта история заставила меня поволноваться. Ведь пострадал бы не только
я - что угодно могло произойти и с моей семьей.
"ШЕСТОГО ЧУВСТВА У МЕНЯ НЕТ"
- Грустно было расставаться с Испанией?
- Да, я привык к этой стране, да и мои близкие не очень-то хотели уезжать.
Но такова футбольная жизнь. Любой контракт рано или поздно заканчивается,
а это означает, что надо переходить в другую команду и там заново утверждать
себя. У меня были предложения от нескольких московских клубов. Выбрал
"Локомотив".
- А в 2006-м перешли в московское "Динамо", которое возглавил
бывший тренер "Локомотива" Юрий Семин...
- Жизнь такова, что игроку порой волей-неволей приходится менять команду,
и это далеко не всегда приносит радость. Но иногда подобные перемены могут
пойти на пользу. Сменив обстановку и попав в другой коллектив, ты можешь
по-настоящему раскрыться и заиграть совсем по-другому. Взять хотя бы Константина
Зырянова, который, перейдя из "Торпедо" в "Зенит",
вырос в мастера экстра-класса.
- Судьба любого игрока сильно зависит от тренера. А ведь на смену одному
наставнику может прийти другой, и футболист, на которого недавно делали
ставку, оказывается на скамье запасных.
- Что-то доказать можно только работой на тренировках и игрой. Но если
считаешь, что тебя недооценивают, надо искать себе другую команду.
- За что вы могли бы покритиковать самого себя?
- Я не очень-то хорошо умею отбирать мяч - и это мой самый большой минус.
- Может быть, это характер не позволяет вам жестко действовать в отборе?
- Причина в другом. В течение многих лет я играл под нападающими, а раньше
считали, что на этой позиции и отбирать-то особо не надо - игрок должен
заниматься созиданием, организовывать атаку, поэтому я здесь многое упустил.
- Вы очень хорошо видите поле и мгновенно замечаете свободную зону, куда
следует отдать пас. Со стороны может показаться, что вы действуете по
подсказке шестого чувства...
- Это не шестое чувство, а хорошее периферическое зрение.
- Но ведь у игрока должно быть какое-то особое чутье...
- У меня его нет. К тому же одного чутья недостаточно. Чтобы отдать хороший
пас, нужно видеть игрока, знать, с какой скоростью он бежит и как открывается.
- А кто из футболистов вызывал у вас самое большое восхищение?
- Зидан. Я был в восторге от того, как он играл. У каждого поколения в
футболе есть свои герои. Для меня такой герой - Зинедин Зидан.
- Много лет назад динамовский нападающий Игорь Симутенков говорил мне,
что мяч порой может стать одушевленным и наказать футболиста за нерадивость.
- Я в это не верю, хотя у многих игроков на этот счет иное мнение. Некоторые
даже разговаривают с мячом.
- Многие перед выходом на поле выполняют некие ритуальные действия...
- Я первый шаг делаю левой ногой. Больше никаких примет у меня нет.
- А оказывает ли на вас какое-то воздействие само поле?
- Да. Где-то уютно себя чувствуешь, а где-то не очень. Бывает, тебе почему-то
не нравится даже то, как расположены трибуны. Все это, конечно, влияет
на настроение.
- Вы не раз заявляли, что больше не будете выступать в сборной, так как
ваше время прошло. А вот ваш друг Сергей Семак, который всего на пару
месяцев младше вас, в этом году вернулся - да как! - в главную команду
страны. Так, может, и вы передумаете, если Гус Хиддинк позовет?
- Он меня уже звал, но я принял решение и не собираюсь его менять. Хочу
полностью сконцентрироваться на игре в "Динамо". К тому же у
нас сейчас очень неплохая сборная, в ней много молодых, перспективных
ребят, их и нужно наигрывать.
- Может быть, в вас говорит моральная усталость?
- Не знаю. Но на душе у меня теперь как-то спокойнее... Нервной нагрузки
мне и в "Динамо" хватает. А за успехами сборной буду следить
как зритель. Всему, как говорится, свое время... Думаю, в последних играх,
которые проводил за сборную, я приносил не очень-то много пользы.
- А вне футбола вообще можете себя представить?
- Нет. В свое время окончил Петербургский институт физкультуры имени Лесгафта,
и очень может быть, что продолжением моей футбольной жизни станет карьера
тренера. Нужно заниматься тем, что тебе нравится, и в чем ты разбираешься.
"ПЛАКАЛ И ОТ РАДОСТИ, И ОТ ГОРЯ"
- Сильно ли действуют на вас чужие оценки вашей игры?
- Я одинаково спокойно отношусь и к упрекам, и к похвалам. Прежде всего
прислушиваюсь к собственному мнению. Люди ведь далеко не всегда говорят
правду. Мне, например, не раз приходилось выслушивать упреки, которые
были явно несправедливы, и похвалы, которых я не заслуживал, так что я
хорошо знаю, что такое лицемерие.
- А с предательством сталкивались?
- Да. Недавно меня предал человек, с которым мы дружили, что называется,
с пеленок.
- В чем это выразилось?
- Не хочу об этом говорить... Предательство - действие обдуманное и совершенно
сознательное. Я впервые с этим столкнулся и поэтому не могу сказать, смогу
ли когда-нибудь простить своего бывшего друга.
- Вы часто обманываетесь в людях?
Фото: championat.ru
- Нет. Если вижу, что человек - лицемер, то сразу же перестаю
с ним общаться, не дожидаясь, пока он совершит подлость. Я испытал очень
большую боль, когда меня предали. Но если так поступил твой друг, подумал
я, то что стоит предать тебя человеку, с которым ты мало знаком? К сожалению,
размышляя об этом, начинаешь с опаской относиться ко всем. Это, конечно,
неправильно, но иногда поддаешься такому настроению.
- Вы когда-нибудь испытывали страх?
- Мне было лет десять, когда я едва не утонул в Кубани: меня стало затягивать
в водоворот, но сумел ухватиться за какой-то шланг, который торчал из
воды. Мне было страшно: понимал, что самому мне не выбраться. К счастью,
это увидели другие ребята и вытащили меня. А когда мне было лет 16, мы
с товарищем перевернулись на мотоцикле и едва не разбились. Я это запомнил
на всю жизнь и с тех пор ни разу не садился на мотоцикл.
- Когда испытывали самое большое горе?
- Когда из жизни уходили близкие и друзья. Приезжая в Краснодар, всегда
прихожу на могилу к дедушке. Он умер в 96-м, за полтора месяца до чемпионата
Европы. Меня тогда как раз взяли в сборную - думаю, он бы очень этому
порадовался...
- У вас никогда не возникало желания познакомиться с каким-нибудь мудрым
человеком и задать ему вопросы, на которые вы сами дать ответ не в состоянии?
- А у меня такой человек есть. Он намного старше меня и многое мне объясняет
и подсказывает.
- В каких странах хотели бы побывать?
- В Америке, в Австралии, в Мексике... А больше всего хотелось бы съездить
в Тибет вместе с каким-нибудь знающим человеком, который во время путешествия
рассказывал бы мне об этой загадочной стране. Но среди моих знакомых такого
знатока нет.
- Вы когда-нибудь плакали?
- Конечно: когда умирали мои близкие. Плакал и от радости - когда узнавал
о рождении сыновей.
- А бывало ли вам стыдно?
- Да. Когда умер дедушка, я не настоял на том, чтобы Тарханов отпустил
меня на похороны. Нам предстояла какая-то важная игра, и он убедил меня
остаться и выйти на поле. Но сейчас я понимаю, что совершил непоправимую
ошибку.
