Главная
Матчи
Соперники
Игроки
Тренеры

ИГРОКИ

Дмитрий ХЛЕСТОВ

Хлестов, Дмитрий Алексеевич. Защитник.

Родился: 21 января 1971, Москва.

Воспитанник московской СДЮШОР-2 Люблинского РОНО. Первый тренер – Сергей Михайлович Чекаев.

Клубы: «Спартак-2» Москва (1989), «Спартак» Москва (1990–2000, 2002), «Бешикташ» Стамбул, Турция (2000–2002), «Торпедо-Металлург» Москва (2003), «Сокол» Саратов (2004–2005), «Спартак» Щёлково (2006–2008), «Интер-2005» Москва (2008–2009), «Олимп-Скопа» Железнодорожный (2009–2010), «Воскресенск» Воскресенск (2011), «Люберцы» Люберцы (2011), «Арсенал» Тула (2012), «Спарта» Щёлково (2012), «Лосино-Петровский» Лосино-Петровский (2013), «Одинцовомежрайгаз»/«Одинцово» Одинцово (2014/2015–2016).

7-кратный чемпион России: 1992, 1993, 1994, 1997, 1998, 1999, 2000. 4-кратный обладатель Кубка СССР/России 1991/92, 1993/94, 1997/98, 2002/03.

За сборную СНГ/России сыграл 52 матча.

За олимпийскую сборную СССР сыграл 3 матча.*

Участник чемпионата мира 1994 года.

*  *  *

«ЕСЛИ БЬЮТ ПО НОГАМ, НАДО ПОДПРЫГИВАТЬ»

В московском «Спартаке» его кличка — Барези. Вряд ли настоящего Барези в «Милане» зовут Хлестовым, а зря: он ведь похож на Дмитрия ничуть не меньше, чем Дмитрий на него. Впрочем, итальянцев можно извинить: как объяснил мне Олег Романцев, Франко Барези и Дмитрий Хлестов все же несколько разноплановые игроки.

…Когда Хлестов по телефону предупредил меня, что приедет на интервью с женой (ее зовут Юля), я удивился: зачем, мол, ее мучить?

— Она и так редко меня видит, — сказал он. — Пусть посидит, послушает. Потом ошибки, если надо, исправит: она, кстати, филолог.

Я, как мы и договорились, встретил его «девятку» на перекрестке. Когда подъехали к моему дому, Хлестов спросил:

— А машины-то у вас угоняют?

— Конечно, — сказал я. — А у вас есть сигнализация?

— Нет, — беззаботно улыбнулся он.

В моем возрасте (я намного старше Хлестова) люди щедры на советы. Поэтому я собрался уже произнести: надо, дескать, обязательно поставить сигнализацию, потому что в наше время… Меня спасла замедленная реакция: пока я обдумывал, что сказать, Хлестов успокоил меня:

— Все это ерунда. Во-первых, на моей машине далеко не уедешь, а во-вторых, она застрахована. На приличную сумму.

Жизнь не так проста, как кажется. Она гораздо проще… Дмитрий Хлестов не раз заставлял меня возвращаться к этой истине.

Беседу я начал с вопроса о футбольном амплуа. Как он его искал? И долго ли? Ведь найти свое амплуа — значит, найти судьбу.

— Я ничего не искал, — сразу же оставил он в стороне судьбу и прочие высокие материи. — Когда учился в первом классе, отец (он всю жизнь проработал сборщиком на АЗЛК) отвел меня в футбольный клуб «Москвич». В первый день тренер походя разбил нас на две команды, и мы сыграли в дыр-дыр на хоккейной площадке. На следующий день вывел нас на большое поле. Берет за плечо одного: «Твое место в воротах!» — берет другого: «Ты — левый защитник! " И так далее. Меня поставил правым защитником: «Вот твой квадрат, здесь ты бегаешь». С этого все и поехало. Поставил бы он меня нападающим — играл бы я сейчас впереди.

— Не жалеете, что не стали форвардом?

— А чего жалеть? Теперь уже поздно что-то менять. Сейчас я не смогу сыграть ни на каком другом месте.

— А в «Спартак» как пришли? Наверное, с детства болели за эту команду? — спросил я, готовясь услышать рассказ о романтических грезах юного футболиста.

— Я никогда ни за кого не болел, — рассеял он мои надежды. — Занимался в спортшколе «Смена», а в 17 лет по совету тренеров решил попробоваться в «Спартаке». Тогда Бесков уже ушел, а Романцев еще не пришел. Поэтому чувствовал себя свободно, и на просмотрах у меня все получалось.

Хлестов, как я понял, уверен, что попал в «Спартак» лишь благодаря счастливому стечению обстоятельств. У Романцева другое мнение:

— Как только его увидел, мне стало ясно: этот игрок с будущим. Он отличался скоростью, цепкостью, жесткостью, может быть, даже излишней, и — на своем тогдашнем уровне — тактической грамотностью в обороне. Мы надеялись, что через год-полтора он займет место в основном составе. И не ошиблись.

Заставить Хлестова сказать, что ему в себе нравится, мне удалось далеко не с первой попытки. Только после консультаций с Юлей относительно того, что скромно, а что не скромно (вот когда я понял, зачем он на самом деле взял ее с собой!), сказал, резко убавив громкость, что видит в себе только одно достоинство:

— Я очень спокойный. Воспользовавшись этой уступкой, я вытянул из него еще одно признание:

— Мой лучший матч — это игра с «Ливерпулем» в Англии. Там очень уютный такой футбольный стадион. Мне нравилось брать мяч около бровки — в метре от нее уже сидели зрители.

Романцев, вспоминая о той встрече, был более обстоятелен:

— Тогда Хлестов сыграл очень хорошо. Чего стоит хотя бы такой эпизод: били по нашим воротам, Черчесов не успевал преградить дорогу мячу, и Дима выбил его из пустых ворот. Почти с линии. За весь матч он не проиграл ни одного единоборства, даже вверху. Ну, а внизу отобрать у него мяч практически невозможно.

Партнер Хлестова по обороне Рамиз Мамедов тоже запомнил тот матч:

— Англичане очень жестко играли против Димы, часто нарушали правила. Но он не останавливался и ни в чем не уступал соперникам, хотя физически они были намного сильнее, чем он.

Поскольку Хлестову явно не хотелось говорить о себе, я спросил его о партнерах:

— С кем приятнее всего играть?

— С Рамизом Мамедовым, с Володей Бесчастных. Мы — друзья.

— А как это сказывается на игре?

— Мы по крайней мере не кричим друг на друга.

— А остальные кричат?

— Конечно. И игроки, и тренеры, и зрители.

У Дмитрия Хлестова репутация очень жесткого «персональщика».

«И в то же время, — говорит Федор Черенков, — он совершенно не грубый. А это большая редкость среди защитников такого плана».

«Таких скромных защитников, по-моему, больше нет» — вторит ему Рамиз Мамедов.

Но ведь приходится же ему сталкиваться с откровенной грубостью. Неужели он никогда не отвечает на нее?

— Я всегда в мяч отвечаю, — говорит Хлестов. — Бывало, конечно, и промахивался, но сзади по ногам никогда не бил.

— А если вас специально бьют?

— Подпрыгивать надо, — серьезно посоветовал мне Хлестов.

— А в жизни можете кого-нибудь ударить?

— Вряд ли. Если только другого выхода не будет.

— А когда-нибудь дрались?

— Три раза. Еще в ПТУ. Два раза меня побили, а в третий я отыгрался.

— В незнакомой компании говорите, что вы футболист?

— Обычно не говорю.

— Почему?

— Никто не спрашивает…

Возможно, именно его неправдоподобной скромностью объясняются и недостатки Хлестова-футболиста: он, как считает Романцев, не использует в полной мере свои возможности в организации игры в центре поля, на подступах к чужой штрафной площади и при завершении атак. Сам Хлестов, когда я спросил его, в состоянии ли он улучшить свою игру, осторожно заметил:

— Хотелось бы чуть-чуть подрасти, но для этого надо очень постараться.

Ответ этот прозвучал так убедительно, что, беседуя потом с Романцевым, я задал ему вопрос:

— А можно ли в самом деле заметно прибавить в мастерстве в 23 года? Реально ли это для Хлестова?

— Ха! — насмешливо выдохнул Романцев. — Не то слово! Вырастет он, прибавит. Тут и вопросов даже нет.

Об атакующем потенциале Хлестова говорит редкий по красоте гол, который он забил «Леху» с лета.

— Сами-то любите атаковать?

— Не знаю, — вопросительно взглянув на жену, ответил Хлестов. — Для меня сейчас большее удовольствие перехватить мяч. Довериться своему чутью — и перехватить.

— Но все же иногда вы забиваете.

— Редко. Поэтому, наверное, и не привык радоваться голу. Когда «Леху» забил, не успел даже крикнуть — на меня уже все накинулись.

Восьмого декабря в матче с «Галатасараем» Дмитрий Хлестов получил тяжелую травму. Что же тогда произошло на поле московских Лужников?

— Я не помню всего в деталях. Помню только, что бежал. Очень быстро. И турок меня зацепил рукой. Когда падал, успел подумать, как упасть, но все равно неудачно приземлился. Когда встал, было ощущение, что сломал ключицу. Но доктор сказал: «Нет, это шок». Ну я решил, что все нормально — рука-то ведь двигается, и побежал. А через несколько минут чувствую: рука болтается, да и больно очень. Ну и ушел.

— И что же оказалось?

— Смещение ключицы и разрыв связок. Мне сделали укольчик, и до больницы я спокойный был. А на следующий день порезали немножко. У меня это четвертая травма подряд. Из-за травм я сезон потерял.

— Скажите, очередной матч для вас — это что-то совершенно новое или же в какой-то степени продолжение того, что было?

— Бывает, прошлое цепляет тебя. Наверное, так будет во время встречи с «Галатасараем» в Турции.

— Помните игрока, из-за которого повредили плечо?

— Только его номер — одиннадцатый. (Под этим номером за «Галатасарай» играл Ариф. — «СЭ».)

— И как же с ним будете играть?
— Это уже мое дело…

— Не боитесь снова получить травму?

— Боюсь. Но ничего не могу с этим поделать. Получу — значит, так мне на роду написано. Поплачу чуть-чуть, и все.

— От боли или от обиды?

— От обиды, конечно.

Второго марта «Спартак» играет в Испании с «Барселоной». Романцев говорит, что Хлестов почти наверняка примет участие в игре:

— Он относится к числу тех редких игроков, которые мгновенно набирают форму. Ну, и кроме того, его характер не позволит ему пропустить эту встречу.

— Когда для вас начнется этот матч? — спрашиваю Хлестова.

— Когда судья свистнет.

— Но разве уже сейчас не думаете об игре в Испании, не стараетесь представить, как будут действовать знаменитые форварды «Барселоны»?

— Заранее я ни чего не могу предугадать: кто побежит, кто не побежит. Только когда выхожу на поле, начинаю чувствовать, кто на что способен.

— А разве видеозаписи не дают представления о противнике?

— Когда выходишь на поле, там все другое: игроки, обстановка, пространство…

— Сильно ли волнуетесь, если против вас выходят мировые знаменитости — такие, как Папен, например? На чем, кстати, вы его ловили?

— Да не он Папена ловил, а Папен его! — не выдержав, вступила в разговор Юля. — Тогда ведь они позорно проиграли сборной Франции -1:3!

— Все равно, мне Папен как-то не запал, — спокойно сказал Хлестов. — Я и не думал о том, что он — такая знаменитость. Отыграл и забыл его.
После этого ответа я понял, что смутить Хлестова напоминаниями о предыдущих поражениях трудно. Но на всякий случай все же задал пару вопросов:

— Как объясняете ваш сокрушительный проигрыш «Монако»?

— Мы с жесткого грунта перешли на мягкий. Вот ноги и сели сразу. Еще на разминке я почувствовал: будет очень тяжело.

— А как вы ухитрились сыграть вничью с «Галатасараем» в Москве?

— Не в фарт пошло, — дал Хлестов исчерпывающее объяснение непостижимой спартаковской неудаче.

— Кто из звезд мирового футбола производит на вас самое большое впечатление? Ван Бастен, Баджо, Ромарио?

— Федор Черенков. Как только я его увидел, с тех пор он мне и запал.

— Часто с ним разговариваете?

— Нет.

— А дома у него бывали?

— Не приходилось.

— Хотелось бы его о чем-то спросить?

— Все, что мне надо, я от него уже услышал. Однажды в компании Черенков рассказывал, что он делал в таком-то и таком-то матче, какие пасы отдавал. Я только это и слушал.

О тайнах семейной жизни четы Хлестовых мне рассказала Юля. Познакомились они случайно — в поезде. Хлестов держался очень скромно, и она даже не надеялась, что он позвонит ей. Но он позвонил.

Поженились два года назад. И оказалось, что Хлестов — находка для семейной жизни.

— Когда мы приводили в порядок квартиру (недавно получили двухкомнатную), — сказала Юля, — нам не нужно было вызывать ни слесаря, ни электрика, ни столяра: Дима — мастер на все руки.

— Но не может же быть, чтобы у вас не было никаких недостатков! — обратился я к Хлестову. — Как считаете, вы человек вспыльчивый, ревнивый?

— Не вспыльчивый — это точно, а вот ревнивый ли, не знаю. У меня не было повода ревновать.

— Вы игрок по натуре? Играете ли в карты, в бильярд?

На этот вопрос ответила Юля:

— Если Дима садится играть, то всегда проигрывает. Поэтому не любит азартные игры.

— А если пойдете на ипподром, поставите на какую-нибудь лошадку?

— Нет. Я люблю оставаться при своих.

— Как себя чувствуете за пределами футбольных полей и манежей?

— Не слишком уверенно. Здесь для меня много непонятного, я очень часто не знаю, что делать в той или иной ситуации.

«Спартак» для всех его многочисленных поклонников — это еще и символ той соединенности, о которой мы мечтаем, когда, утверждая в борьбе свое «я», человек ощущает себя частью огромного «мы», охватывающего и предыдущие поколения.

Но сколь прочна связь Дмитрия Хлестова с этим миром? И может ли что-то разорвать ее?

— В «Спартаке» на каждое место — множество претендентов. Может ли случиться так, что, устав от конкурентной борьбы, вы уйдете в другую команду?

— Нет, я не уйду, даже если кто-то вытеснит меня с моего места, — сказал он. — Буду сидеть и ждать своего часа.

…Закончив беседу, я вышел проводить их. Бросив взгляд на машину, Хлестов задумчиво произнес: «Не угнали…» — оставив меня гадать, рад он этому или нет.

Андрей БАТАШЕВ

Газета «Спорт-Экспресс», 11.02.1994

*  *  *

ПРОЩАЛЬНЫЙ ПОРТРЕТ РЕКОРДСМЕНА РОССИИ

Хлестов объединил в своем лице две эпохи отечественного футбола. Его ноги хранят на себе шрамы как союзных, так и российских баталий. Он начинал в компании тогда уже именитых и опытных Базулева, Морозова, Позднякова. Шел плечом к плечу со сверстником Мамедовым, бился вместе с Чернышовым, Ивановым, Цхададзе, Рахимовым, цементировал оборону команды с Никифоровым и Онопко, состязался в жесткости с Горлуковичем и Евсеевым. Хлестов всех их пережил в непростой и громкой спартаковской жизни. Он не расставался с красно-белой футболкой с ромбом на груди более 11 лет. За это время Дмитрий объехал весь свет, «съел» десятки нападающих с мировым именем, познал радость сотен побед. Он был очевидцем восьми завоеванных «Спартаком» чемпионских титулов, за шесть из них получил золотые медали. Он трижды держал в руках Кубок страны, был награжден орденом Дружбы.

Это при нем «Спартак» из одного из самых популярных и титулованых клубов превратился в безоговорочно сильнейший в России. И заслуга Хлестова в этом достаточно велика, хотя, на первый взгляд, не столь уж и заметна. Да это и неудивительно. Он не умеет и не хочет себя выпячивать, он скромно и тихо выполняет свой долг. Для Дмитрия «долг» — это не пафосное понятие. Это то, что помогает ему изо дня в день, превозмогая травмы и прочие тягости спортивной жизни, отдаваться своему делу полностью, без остатка.

И вот такой человек накануне старта «Спартака» в Лиге чемпионов покидает свой родной клуб и отправляется в малознакомую Турцию, в еще менее знакомый «Бешикташ». Бесспорно, для команды Романцева, да и для всего нашего первенства это ПОТЕРЯ.

Врач «Спартака» и сборной России Юрий Василькова знает Хлестова на протяжении уже многих лет: «Димка — несгибаемый боец. Не бывает такого, чтобы он лежал на поле после какого-то, пускай даже самого жестокого столкновения. Если Хлестов в течение секунд пяти не сумел подняться с газона, значит, нужно вызывать скорую помощь. Впрочем, даже и в тех случаях, когда он получает травму, то все равно моментально встает на ноги».

Один раз Хлестов, порвав связки плеча, все равно продолжил матч и, несмотря на боль, не чурался идти в силовые единоборства.

Врач сборной России Зураб Орджоникидзе: «Хлестов — единственный человек в сборной, который отказывается употреблять необходимые спортсменам витамины и восстановители, всегда полагаясь на собственный организм. У меня создается впечатление, что он и впрямь железный, его и танком-то не сломишь».

Кстати, это сравнение Дмитрия с танком не единственное. В «Спартаке» в свое время был популярен рассказ о том, как Хлестов на полном ходу столкнулся с этой стальной машиной и побежал дальше.

Генеральный менеджер «Спартака» и сборной России Александр Хаджи: «Нисколько не умаляю достоинств спартаковских либеро Бушманова и Мора, но мне порой кажется, что подбирать за Хлестовым кости и я бы смог». Действительно, это не камень в огород чистильщиков красно-белых, это просто высочайшая оценка спартаковскому стопперу.

Впрочем, называть «Барези» исключительно стоппером нельзя. За свою долгую карьеру он одинаково успешно играл и на обоих флангах, и выполнял функции персональщика. «Мне, конечно, больше нравится играть переднего, — делится впечатлениями Дмитрий, — здесь ты постоянно находишься в гуще событий. И в отборе задействован, и в организации атаки. А вот заниматься персональной опекой я не люблю. Это сбивает с ритма игры, да и быть чьей-то тенью малоприятно. На флангах есть свои преимущества и свои недостатки. Но по большому счету мне все равно, лишь бы эти смены позиций не были частыми. А то перестроение не всегда дается с легкостью».

Безусловно, такой разносторонний защитник для главного тренера «Бешикташа» Невио Скала если уж не находка, то хорошее и надежное подспорье. К тому же Хлестов способен придать несколько авантюрным действиям обороны турецкого клуба необходимую строгость.

Алексей ЗИНИН

Газета «Советский спорт», 27.06.2000

*  *  *

«О МОИХ ФУТБОЛЬНЫХ ПОДВИГАХ ДОМА НИЧЕГО НЕ НАПОМИНАЕТ»

Дмитрий Хлестов — одна из самых загадочных фигур нашего футбола. Он не выносит журналистов и практически не дает интервью. Кремень на поле, суровый и бесстрашный защитник, в обычной жизни он удивительный скромник и тихоня. Про таких говорят — мухи не обидит. Точно — не обидит. Но только за пределами футбольного прямоугольника.

…Мы бредем по длинному и извилистому, напоминающему огромного удава коридору Лужников. Позади двухчасовая тренировка на вечнозеленой искусственной глади арены, где этой студеной весной квартирует «Торпедо-Металлург». Хлестов устал. Хлестов вздыхает: «Опять дежурные вопросы, дежурные ответы…» «Ну, почему же? — возражаю. — Спрошу и что-нибудь нетривиальное». «Это как — на турецком, что ли?» — вскинув брови, оживляется Хлестов…

Наконец, мы у цели. В лужниковском баре он заказывает кофе. И два часа отвечает на мои вопросы. Обстоятельно, терпеливо, с фирменной — хлестовской — насмешливостью. Но главное, как показалось, предельно искренне. Полностью разрушив миф о себе, как человеке скучном и неразговорчивом.

ЗАВОД

За несколько дней до старта премьер-лиги руководство «Торпедо-Металлурга» организовало команде экскурсию в сборочный цех завода имени Лихачева. Для всех игроков это было в диковинку, и только Хлестов расхаживал по цеху с видом знатока. Даже заглянул в капот «Бычка», который за это время рабочие собрали на конвейере. Мало кому из нынешних партнеров Дмитрия было известно, что когда-то он проходил на автозаводе практику. Правда, не на ЗИЛе, а на АЗЛК.

Когда я напомнил об этом Хлестову, его лицо мгновенно просветлело.

— Я в родных Текстильщиках ПТУ заканчивал, специальность — наладчик автоматических линий. И последние полгода перед дипломом нас на завод отрядили. Запчасти делали для «москвича». До сих пор прекрасно помню установку, на которой проработал.

— Внесли, значит, лепту в отечественную автомобильную промышленность?

— У меня и отец на АЗЛК всю жизнь оттрубил. По ходу практики я в основном у него в сборочном цехе дни коротал. Приеду на завод, у мастера своего отмечусь — и к отцу. Как-то он отлучился, а я взялся за него потрудиться. Но забыл, в какое место шланги вставлять. Воткнул куда-то — на ОТК выяснилось, что неправильно. И враз услышал о себе от рабочих мно-о-ого интересного (смеется)…

— А каким ветром вас в ПТУ-то занесло?

— В школе я учился скверно. Ну и намекнули мне вежливо после 8-го класса, что лучше в каком-нибудь другом заведении образование продолжить. Пошел в ПТУ. О чем совершенно не жалею. Профессию как-никак получил. И повзрослел быстрее.

— Могли зашагать там неверной дорогой?

— Запросто. Публика в училище, что и говорить, была лихая. Драки, стычки — в порядке вещей. Кто-то воровал потом, кого-то посадили — обычная, увы, история… Но я от сомнительных компаний держался подальше. Благодаря футболу. Для меня он был на первом месте. К тому же в «Смене» тренер мой, Сергей Михайлович Чекаев, специально из-за меня занятия на вечер перенес. Иначе после ПТУ и завода я на тренировки не успевал.

— Выходит, сама судьба была играть у вас в заводской команде?

— Так я и начинал в ней — в «Москвиче», на стадионе АЗЛК. Первоклашкой отец туда отвел. Но через неделю я перепутал время тренировки. Прихожу — она уже в разгаре. Струхнул я малость и домой убежал. Отец, прознав об этом, снова в «Москвич» привел. Поначалу мы на «коробке» мяч гоняли, затем наконец-то на большое поле вывели. Тренер стал разбивать нас на две команды. Хватает одного за шкирку: «Ты вратарь», берет другого: «Ты в центре обороны». Ну и так далее… Меня он правым защитником почему-то поставил. Вот с 7 лет на этой позиции и играю.

— Во всех справочниках написано, что вы воспитанник «Смены».

— Верно. В «Москвиче» я совсем недолго пробыл. Спустя пару дней опять что-то напутал, опоздал. К тренеру, как и в предыдущий раз, подойти постеснялся. После этого решил, что с «Москвичом» точно покончено. Играл только за школу на районных соревнованиях. Там меня Чекаев и приметил.

— Слышал, вы по-прежнему поддерживаете с ним отношения?

— Да, и родители мои много лет с ним дружат. Сергей Михайлович часто на футбол приезжает, по-моему, на всех церемониях вручения «Спартаку» золотых медалей побывал…

«СПАРТАК»

— Второе белое пятно в вашей биографии — короткое пребывание в дубле московского «Динамо», тренерам которого вы отчего-то не приглянулись…

— Все детство я играл на «гарюхе» и горбатых заснеженных полях. И вдруг очутился в динамовском манеже, ровном, как бильярдный стол. Да еще, по неопытности, в бутсах. Носился с квадратными глазами, но ничего особенного, естественно, не показал. На прощание меня подбодрили: «Подкачаешься и через год приходи». Но советом я не воспользовался. Потому что уже на следующей неделе был зачислен в дубль «Спартака».

— Прозорливее оказались спартаковские тренеры…

— Повезло мне. В «Спартак» попал в тот период, когда Бескова уже не было, а Романцева еще не назначили. Руководили тренировочным процессом Николай Петрович Старостин, Новиков и Покровский. А у меня как-то сразу стало там получаться — и мяч отбираю, и в передачах брак минимальный, и по воротам попадаю… Потом мне рассказывали, что Покровский нашептывал тогда Старостину: «Брать парня надо, обязательно брать».

— Старостин, говорят, души в вас не чаял? И если тренеры критиковали, непременно вставал на вашу защиту?

— Николай Петрович с большой теплотой ко мне относился. Словно дедушка родной. Увидит меня, тотчас расспрашивает: «Ну, Митька, как успехи?» Он всегда меня Митькой называл… Потрясающий, конечно, человек был. В 90 лет с командой на выездные матчи летать — в голове не укладывается!

— Нет ощущения, что все это было так давно — чуть ли не в прошлой жизни?

— (С легкой грустью.) Есть, есть… Столько воды уже утекло.

— 12 сезонов в «Спартаке» — это не слишком много? Неужели у вас не возникало усталости — от Тарасовки, где знаком уже каждый куст, от одних и тех же лиц в красно-белых фуфайках, от Романцева, наконец?

— Нет. Привык. Делал все на автомате. Матчи, сборы, тренировки… Проснулся — поехал на базу. Мне это не было в тягость. Работа есть работа. Когда 29 стукнуло, появилось желание за границей поиграть. Но, ей-богу, платили бы у нас такие деньги — ни за что бы не поехал.

— С какого момента вы стали воспринимать себя как профессионального футболиста?

— Не знаю… Я всегда старался честно выполнять то, что от меня требуют — тренер, врач, клубное начальство. Надо — значит, надо. С весом, к примеру, у меня проблем не возникало никогда. Пива-то много не пью. Пару кружечек после игры — и на боковую (смеется).

— Вы являетесь рекордсменом России по количеству золотых медалей…

— А сколько их у меня? Я не считал.

— Готов просветить — восемь.

— Да? Спасибо!

— Где вы их храните?

— В серванте лежат. Дома о моих футбольных подвигах ничего не напоминает. Майки, которыми игроки после матча частенько обмениваются, тоже в мешке спрятаны. В отличие, допустим, от Титова я их не коллекционирую. Но если подходят ко мне и предлагают обменяться — разумеется, не отказываю.

— Помимо футбольных регалий у вас имеется еще и орден Дружбы, полученный в 2000 году. За что наградили?

— Откровенно говоря, и сам толком не понял. В Тарасовку приехал представитель Администрации Президента РФ, вручил награду и уехал. Как я отреагировал? Удивился.

ОТЪЕЗД

— А вскоре вы со «Спартаком» расстались. Почему выбор пал именно на Турцию?

— Мне было все равно. Лишь бы клуб солидный да условия подходящие. «Бешикташ» этим требованиям полностью соответствовал. Зимой 2000-го перед заключением нового контракта со «Спартаком» я сказал Романцеву: «Хочу отыграть первый круг и попробовать свои силы за рубежом». Олег Иванович не возражал. Дали задание агентам подыскать команду. «Бешикташ» был первым серьезным вариантом.

— Но, по слухам, на вас усиленно претендовал еще и «Рейнджерс»?

— Это после фурора «Спартака» в Лиге чемпионов и шести побед подряд у нас от предложений не было отбоя. Англичане, шотландцы, испанцы готовы были скупить едва ли не всю команду. Кое-кого отпустили. Меня — нет. А дальше я сломал ногу, год не играл, и интерес к моей персоне, естественно, угас.

— «Бешикташу» вы обошлись приблизительно в 4 миллиона долларов. Греет душу столь солидная цифра?

— Я рад, что заработал для своего клуба неплохие деньги.

— Любопытно, а будь вы тренером, выложили бы 4 миллиона за защитника Хлестова?

— Возглавлял бы я такой богатый клуб, как «Бешикташ», может, и заплатил бы… Но тренером я вряд ли стану. Не тот у меня характер. Говорить много не люблю. А как без этого тренеру? Разве что каким-нибудь пятым помощником устроиться — фишечки таскать, макеты…

«БЕШИКТАШ»

— После отъезда локти не кусали?

— Нет. При Скале, пока травму не получил, я на поле выходил постоянно. Позже главным в «Бешикташе» стал Кристоф (Даум. — Прим. авт. — Но Хлестов называл его исключительно по имени). Как тренер, к слову, он понравился мне больше Скалы. Поспокойнее. Хотя у Кристофа я мало играл. Чуть ли не в первый день он объявил, что в моих услугах не нуждается.

— Мотивы?

— «Я создаю свою команду, места в которой, уж извини, тебе не вижу», — честно признался он. Я не паниковал. Еще год действовал контракт, деньги на счет регулярно поступали — чего убиваться? Ладно, думаю, или пусть продают куда-нибудь, или сезон буду отдыхать. Рыбу в Мраморном море ловить. Тем более что клев там отличный…

Начался чемпионат. Туров шесть позади, Кристоф, как и обещал, меня в упор не замечает. Я тренируюсь потихонечку, шибко не напрягаясь. Мог побежать за мячом, а мог не побежать — какая разница, если тренеру абсолютно до фонаря? И тут Нихата покупает «Реал Сосьедад», а второй полузащитник, игравший справа, получает травму колена. На носу же дерби с «Галатасараем» — гвоздь сезона! За пару дней до матча подходит ко мне капитан команды: «Надо сыграть». — «О’кей». Вышел — и выглядел прилично. После чего еще игр пять провел. Пока правого хава не вылечили…

— Даум за это время мнение о вас не изменил?

— А мы с ним практически и не общались. О том, буду ли играть, я узнавал не от него, а от капитана.

— Странно. Почему?

— Понятия не имею. Может, Кристофу неудобно передо мной было. А может, просто манера такая. Капитан обычно подойдет, по плечу хлопнет: «Ты уж, потренируйся хорошо. Послезавтра — в составе». Настраивал меня подобным образом. Весело… Так весь сезон и прошел. Кто-нибудь сломается в обороне — давай затыкай дыру. Претензий вроде нет. Но защитник тот восстанавливается — и меня опять задвигают.

— Неужели не было обидно?!

— Молодежь «Бешикташа» тоже поражалась: «Ну у тебя и характер! Как ты сносишь такое отношение?!» Я отшучивался: «Играйте, ребятки, играйте. Я свое уже наиграл». Честное слово — чувствовал себя великолепно! И в смысле финансов, и в быту. Плюс солнце, море, пальмы… Так что сезон, считаю, можно было потерпеть.

— Но ведь из-за турецкой эпопеи вы оказались за бортом чемпионата мира в Японии и Корее?

— Да, и это, пожалуй, единственное, о чем действительно сильно жалею. Едва весной 2002-го стал почаще за «Бешикташ» играть, меня на товарищеский матч с Ирландией вызвали. Появилась надежда, что все-таки попаду на чемпионат мира. Но финиш турецкого первенства я снова наблюдал со скамейки запасных. Если бы в заключительных турах хотя бы на замену меня выпускали — глядишь, тренеры сборной обо мне бы не забыли.

— А с Романцевым эту тему не обсуждали?

— Нет. Из России мне не звонили. А затевать беседы с тренерами по собственной инициативе не в моих правилах.

— Давайте о чем-нибудь более приятном. Например, о том, чем вас поразила Турция.

— Свободой. Никаких затяжных сборов, предматчевого «карантина» на базе. При Кристофе мы собирались там вечером накануне игры. А если она не слишком важная была — прямо из дома на стадион приезжали! Скала — другой. Иной раз не понравится что-то — на неделю мог команду на базе запереть. Турки на второй день стонали. А меня, понятно, трудно было этим напугать — в России за столько лет я так прикипел к пребыванию на базе, что в Стамбуле даже испытывал порой легкий дискомфорт. И, случалось, перед тренировкой специально приезжал туда раньше времени.

— Простите, а как же жена, дочка?

— У них своих дел хватало. Юля водила Ульяну на гимнастику, в балетную студию, в бассейн. А мне скучно было в пустой квартире сидеть. На базе же с народом поболтаешь, чайку попьешь, перекусишь. Потом поспишь с двух до четырех. Это также выработанная годами привычка. Сон после обеда — святое. Где бы я ни находился — дома, на сборах или на курорте. А если по каким-то причинам заснуть не удается, глаза слипаются и брожу, как лунатик.

ВОЗВРАЩЕНИЕ

— Когда наконец-то истек срок вашего контракта с «Бешикташем», что намеревались предпринять?

— Я бы с удовольствием остался в Турции. Добрая половина клубов первого дивизиона предлагали контракты. Но у меня было единственное условие — не уезжать из Стамбула. Другие турецкие города по уровню жизни с ним и близко не сравнишь. Но со Стамбулом не сложилось. Поэтому я вернулся домой. В «Спартак».

— С Романцевым вы знакомы с 1989 года. Он сильно изменился с тех пор?

— По-моему, ничуть.

— Илья Цымбаларь ответил на этот вопрос иначе.

— Наверное, Илья больше с ним общался. Я же с Романцевым разговаривал редко.

— Могли бы вы еще лет пять назад представить себя в каком-нибудь российском клубе, кроме «Спартака»?

— (После паузы.) Конечно, нет. И, возвращаясь из Турции, никак не предполагал, что в «Спартаке» задержусь всего на полгода. Я хотел остаться в команде. Мне очень приятно, что хотел этого и Романцев. Однако президент клуба рассудил иначе. Нового контракта мне не предложили.

— А вы бы согласились подписать его на менее выгодных, чем прежде, условиях?

— Вполне возможно.

— С тяжелым сердцем покидали «Спартак» во второй раз?

— Переживал, но трагедии не было. Я-то на ситуацию повлиять не мог.

— Как играется вам в «Торпедо-Металлурге»? «Спартак» с «Бешикташем» всегда за золото боролись, а вашему новому клубу такие цели не по плечу.

— Меня все устраивает. Рад, что продолжаю заниматься любимым делом. Да, трудности есть. Команда создается, по сути, с нуля. Масса новичков. И пока мы лишь притираемся друг к другу

— Кто-нибудь называет вас здесь также, как в «Спартаке», — Барези?

— Нет. Это все в прошлом. В спартаковском прошлом.

— Кстати, как вы относились к своему прозвищу?

— Равнодушно. Я не придаю значения тому, как меня называют.

ХАРАКТЕР

— Скажите, друзья когда-нибудь обижались на вас за чересчур жесткую манеру игры?

— Я своих не бью… Шутка. На самом деле все защитники, уверен, не подарок. Ноги из стыков я не убираю, но и внаглую никогда никого не косил. Между прочим, ни разу не делал подкатов сзади! Не умею я их чисто выполнять и не люблю. На ногах стоять надежнее.

— Вам доводилось опекать многих футбольных звезд — от Папена до Роналдо. С кем особенно тяжело было справиться?

— Мне без разницы, против кого играть. Я нападающих не запоминаю. Исключение — Роналдо. Вот бразильца вовек не забуду. Ох и намучился с ним! Стоит-стоит в сторонке, опасности вроде никакой. Вдруг сумасшедший рывок, удар — гол. И опять замирает, как столб. Бдительность усыпит, и по новой: рывок, удар — второй гол. И все, игра сделана.

— На поле вы производите впечатление человека, который ничего не боится. А в обычной жизни способны на экстремальные поступки?

— Нет, я не любитель острых ощущений. Как подметил кто-то из моих друзей, Хлестов-футболист и Хлестов-человек настолько разные люди, что они, кажется, даже не знакомы.

— Однажды вы признались, что главный ваш недостаток — скромность. Но разве в этом есть что-то плохое?

— Иногда излишняя скромность мешает. В определенных обстоятельствах следует быть решительнее, возможно, даже наглее. А я не умею качать права, что-то требовать.

— Скажем, повышения зарплаты.

— Вот-вот. Для кого-то это труда не составляет. У меня же в таких случаях слова застревают в горле.

— О вашем олимпийском спокойствии и флегматичности ходят легенды. Но что-то же может вывести вас из себя?

— Ничего. Я способен контролировать свои эмоции и не теряю голову.

— А ежели в магазине нахамят или еще где?

— Ну и что? Подчас меня это даже забавляет. Недавно я впервые на маршрутке прокатился. Зашел, а дверь не закрыл — просто не подумал об этом. Старушка в салоне на меня сразу же и напустилась. Но я пожал плечами и уставился в окно.

— Поведайте, с чего это вдруг вас в общественный транспорт потянуло?

— В тот день команда на зарубежный сбор улетала. Чтобы свою машину в аэропорту не оставлять, до торпедовского автобуса на метро решил доехать. «Подземкой» я довольно часто пользуюсь. Можно журнал почитать, газетку. На людей, опять же, посмотреть.

— Узнают вас в метро?

— Изредка. Спрашивают: «Вы, часом, не Хлестов?» «Что вы, — отвечаю, — ошиблись»…

— Правда, что ваш любимый актер Чарли Чаплин?

— Я смотрел все фильмы с его участием. Но классиками нашего кино восхищаюсь не меньше.

— В одной анкете на вопрос о любимом блюде вы выдали невероятный ответ: «Хлебные горбушки». Пошутили?

— Не-е, горбушки я и впрямь уважаю. Но только из черного хлеба и обязательно с маслом.

— Вы азартны?

— На деньги не играю из принципа. Ни в карты, ни в рулетку. И не тянет. Предпочитаю оставаться при своих.

— На что вам не жалко тратить деньги?

— Открою свои слабости — техника, аппаратура всякая. Магнитофоны, компьютеры, телевизоры… Как появится ультрасовременная модель — руки чешутся купить. Но сдерживаюсь. Дожидаюсь, когда схлынет ажиотаж и цена упадет. Люблю «Горбушку» посещать — смотришь, выбираешь, прицениваешься…

— Еще вы слывете поклонником компьютерных игр.

— У меня есть четыре любимые игрушки. Обыкновенные «стрелялки», но они меня заводят. Новых версий жду с нетерпением. Все остальные игры ни малейшего интереса не вызывают. А от футбольных меня вовсе мутит.

— Насколько я знаю, вы и по телевизору футбол смотреть не любите?

— Футбола в моей жизни и так более чем достаточно. Очень редко могу провести полтора часа у экрана ради какого-то матча. А на стадионе последний раз в качестве зрителя я был (задумывается)… в начале 90-х, когда на первом свидании Юлю на футбол пригласил.

— А почему не в кино?

— Да брякнул неожиданно. А она возьми и согласись.

— Как вы с ней познакомились?

— Случайно — в поезде. Оба еще в школе учились. Какое-то время после этого не общались. Потом встретились — и уже не расставались.

— Что вы больше всего цените в своей жене?

— То, что она все понимает.

— Вы умеете прощать?

— Да.

— И даже предательство смогли бы простить?

— Сложно сказать. Наверное… В любом случае я бы попытался понять, почему так произошло. Может, и моя вина в этом была?

— Кому принадлежала идея отдать дочку в балетную студию?

— Уля посмотрела балет по телевизору и сама об этом попросила. Мы не возражали. Главное — ей нравится.

— Что вы не разрешаете своей дочке?

— Воспитанием Ули в основном жена занимается. А меня дочка воспринимает не как строгого отца, а скорее как старшего брата. Я не умею ругать ее, не умею наказывать. И она меня плохо слушается. Всерьез к моим угрозам не относится. А маму она боится. Я и сам ее побаиваюсь (смеется)…

— Кто в вашем доме хозяин?

— Жена.

— Вы подкаблучник, Дмитрий?

— Да меня дома-то почти не бывает. Чего мне там командовать? Но вообще у нас демократия — кто хочет, тот и командует.

— По хозяйству жене помогаете?

— В меру сил. Гвоздь забить, проводку починить — не вопрос. Особенно на даче. Но после матчей до того устаешь, что приезжаешь туда и хочется просто спокойно отдохнуть. Баньку истопить. Или пострелять из ружья по мишеням, по пустым бутылкам. Здорово расслабляет.

— Видимо, и охотой увлекаетесь?

— Ошибаетесь, я не охотник. Выслеживать в кустах добычу, бродить часами за зверем по лесам-полям — это не для меня. Лучше за грибами сходить.

ВОЗРАСТ

— В январе вам стукнуло 32. Чувствуется возраст?

— Для нападающего 32 — это срок. А для защитника, считаю, нормально. Пару лет в премьер-лиге отбегать еще по силам.

— Болячки старые о себе напоминают?

— А то! Но у спортсмена это зависит скорее не от возраста, а от обилия травм. Да и сами знаете: если проснулся и у тебя ничего не болит — значит, ты умер.

— Чей пример вам ближе — Чугайнова, который в 32 завершил карьеру, решив не размениваться на посредственные клубы, или Горлуковича, игравшего бог знает где почти до сорока?

— В нашей профессии загадывать бессмысленно. Пока не надоело и здоровье позволяет — почему не играть? Но до сорока пылить мне бы все же не хотелось.

— Вас тревожит расставание с футболом?

— Нет, задумки уже всякие имеются. Посмотрим, что из этого выйдет. Со спортом, надеюсь, порывать не стану.

— Как вам кажется, в футболе вы достигли всего, что было отпущено Богом?

— Думаю, да. Бывший пэтэушник, наладчик автоматических линий стал известным футболистом, поигравшим в «Спартаке» и сборной, — разве вправе я сетовать на судьбу?

Александр КРУЖКОВ

Газета «Спорт-Экспресс», 10.04.2003

© Сборная России по футболу