Главная
Матчи
Соперники
Игроки
Тренеры

ИГРОКИ

Владимир КЕСАРЕВ

Кесарев, Владимир Петрович. Защитник. Заслуженный мастер спорта СССР (1960).

Родился: 26 февраля 1930, Москва. Умер: 19 января 2015, Москва.

Воспитанник юношеской команды московского завода «Машиностроитель». Первые тренеры – Илья Васильевич Бизюков и Василий Павлович Смирнов.

Клубы: «Борец» Москва (1947), «Машиностроитель» Москва (1948–1949), «Динамо-клубная» Москва (1951–1953), «Динамо II» Москва (1954), «Динамо»-дубль Москва (1955), «Динамо» Москва (1956–1965).

3-кратный чемпион СССР: 1957, 1959, 1963.

За сборную СССР сыграл 14 матчей.

Участник чемпионата мира 1958 года.

Обладатель Кубка Европы 1960 года (был в заявке на финальную часть Кубка Европы, но в матчах не участвовал /из-за приступа аппендицита/).

*  *  *

ВЛАДИМИР КЕСАРЕВ

Сегодня, товарищи зрители, мы хотим рассказать вам об одном из лучших советских защитников, в течение многих лет выступавшем в составе московского «Динамо», заслуженном мастере спорта Владимире Петровиче Кесареве.

Это был суровый, военный 1944 год. Советская Армия, нанося врагу один сокрушительный удар за другим, гнала немецко-фашистских захватчиков все дальше и дальше на запад. Постепенно налаживалась мирная жизнь, вновь закипели яростные страсти мальчишеских футбольных баталий во дворах и на пустырях. В этом же году в одном из дворов тогдашней окраины Москвы Марьиной рощи впервые познакомился с этой увлекательной игрой четырнадцатилетний мальчуган Володя Кесарев, а спустя год пришел он на стадион «Машиностроитель» и записался в детскую футбольную команду.

В течение пяти лет играл Владимир в командах «Машиностроителя», а в 1950 году его пригласили в клубную команду «Динамо». Первыми наставниками Кесарева в динамовском коллективе были заслуженный мастер спорта Василий Павлович Смирнов и мастер спорта Илья Васильевич Бизюков. Опытные педагоги помогли молодому спортсмену найти свое место в футболе. Быстро прогрессирующий футболист вскоре из четвёртой клубной команды продвинулся в первую, а в сезоне 1954 года старший тренер команды мастеров московского «Динамо» Михаил Иосифович Якушин пригласил Владимира Кесарева в свой коллектив. Оказавшись в первоклассной футбольной команде рядом с такими известными мастерами футбола как Константин Крижевский и Борис Кузнецов, Владимир много и упорно работал над собой, и плоды его труда не пропали даром. В сезоне 1956 года Кесарев впервые выходит играть за основной состав динамовцев. Случилось это в матче против столичных торпедовцев 17 мая. Дебют Кесарева прошел успешно, и вскоре он прочно закрепился в основном составе команды, а затем был включен в состав второй сборной страны.

В том же 1956 году Кесарев получил свою первую крупную футбольную награду — серебряную медаль за второе место в первенстве СССР.

Вместе со своими товарищами по команде К. Крижевским и Б. Кузнецовым Владимир составил знаменитое динамовское защитное трио, которое долгие годы было сильнейшим в стране. Это трио целиком выступало в составе сборной СССР на первенстве мира в 1958 году в Швеции. 14 раз выходил Владимир Кесарев на футбольное поле в составе сборной Советского Союза, кроме первенства мира, он принимал участие в розыгрыше первого Кубка Европы.

Девять лет бессменно выступал Кесарев в составе московских динамовцев. Трижды за это время был в составе команды чемпиона СССР в 1957, 1959 и 1963 годах. Три раза (в 1956, 1958 и 1962 годах) был награжден серебряным жетоном за второе место и один раз в 1960 году бронзовым жетоном за III место.

194 игры в чемпионатах страны провел Владимир Кесарев в составе своей команды, кроме этого, провел множество игр на Кубок СССР и международных встреч. Ему восторженно аплодировали на стадионах Англии и Швеции, Франции и Бразилии, Уругвая и Болгарии.

Игра Кесарева всегда подкупала своей неброской простотой и исключительной надежностью, самоотверженностью, мужеством и универсальностью. Он одинаково успешно выступал и на месте правого защитника, и на месте центрального. Любители футбола, вероятно, помнят первенство страны 1957 года, когда динамовцы за весь второй круг потеряли лишь 3 очка. Все это время на месте центрального защитника вместо заболевшего Константина Крижевского играл Владимир Кесарев. С успехом заменял Кесарев Крижевского на этом ответственном посту и в сборной СССР.

Кропотливо и вдумчиво работая над повышением своего мастерства, Владимир Кесарев постоянно обогащал свою игру новыми чертами. Он одним из первых в советском футболе крайних защитников стал активно подключаться в нападение. В связи с этим вспоминается второй гол, забитый сборной СССР в ворота англичан на чемпионате мира 1958 года в Швеции. Случилось это после того, как Кесарев неожиданно подключился в нападение и с его отличной передачи Александр Иванов послал мяч в сетку ворот сборной Англии.

Закончил Владимир Кесарев свои выступления на футбольном поле в 1964 году, но прекратив играть, ветеран не расстался с футболом. Он окончил школу тренеров и ныне тренирует команды мальчиков групп подготовки московского «Динамо». Команды его одни из сильнейших в Москве, в прошлом году команда мальчиков 1953 года рождения выиграла кубок столицы.

Стаж Владимира Петровича Кесарева как тренера еще невелик, однако уже сейчас можно сказать, что у него неплохие задатки педагога. Пожелаем же замечательному ветерану больших успехов в нелегком тренерском труде.

Из футбольной программки к матчу «Динамо» Москва - «Арарат» Ереван (07.10.1968)

*  *  *

ПОГОНЩИК МАРИО ЗАГАЛЛО

В 1960-м году, во время первого розыгрыша Кубка Европы по футболу, он был лучшим защитником в составе сборной СССР. И оказался единственным ее неудачником. На следующий день после провального матча в российском чемпионате нынешняя динамовская звезда подъехал к стадиону на новеньком «Мерседесе» и в приподнятом настроении, не обращая внимания на беседовавших неподалеку ветеранов клуба, направился в офис. Владимир Кесарев окликнул форварда, подошел и нерешительно, словно вспоминая о чем-то, обратился к нему: «Знаешь… Если бы я в свое время играл против тебя и таких, как ты, звание заслуженного на десять лет раньше получил бы».

ИЗ-ЗА СТОЛА ПОД НОЖ

Марсельская жара стала допекать сразу после подъема. И появившееся во время завтрака недомогание Кесарев списал на утренний зной. Но резкая боль в боку заставила доктора сборной вызвать «скорую». «Острый приступ аппендицита, срочно — на операцию», — был приговор врача. До полуфинального матча Кубка Европы с чехами оставалось меньше двух суток. «Что же мне теперь делать без лучшего защитника?!« — схватился за голову главный тренер сборной Гавриил Качалин. Но подойдя к карете «скорой», в которую закатывали носилки с его главной надеждой в обороне, ободряюще похлопал Кесарева по плечу: «Не волнуйся, все будет в порядке».

На операционный стол футболист угодил прямиком из салона «скорой», а следующим вечером уже наблюдал за победой своей команды над сборной Чехословакии — 3:0.

— До сих пор помню поименно тех, кто за два дня поставил меня на ноги, — рассказывает московский пациент марсельского госпиталя 40-летней давности. — Профессора Гамбарелли, анестезиолога — доктора Жекино, медсестру Луизу до сих пор считаю настоящими волшебниками. Уже в Париже поехал в наше посольство. Там по моей просьбе собрали по пакету традиционных русских сувениров — водка, икра, шоколад, папиросы… И отправили моим эскулапам. Когда вернулся в Москву, наш знаменитый доктор Нина Даниловна Граевская таскала меня по разным клиникам, как экспонат, у которого после операции аппендицита практически отсутствует шов. Самочувствие у меня на второй день после операции было — хоть на поле выходи.

— В прямом смысле?

— Если и преувеличиваю, то самую малость. Тогда, я вам скажу, железный народ был. Вот хотя бы случай из той же европейской кубковой эпопеи. По окончании первой тренировки в Марселе игроки попросили Качалина провести хотя бы 20-минутную двусторонку. А он в ответ: «У нас одного игрока не хватает для двойного комплекта». Тогда руководитель делегации Андрей Петрович Старостин решил нас поддержать: «Если вы не возражаете, то я могу сыграть центрального защитника». И обращаясь к центрфорварду Виктору Понедельнику, добавил: «Только уж прошу не пищать». И что вы думаете — Старостин в свои 53 года полностью закрыл, начисто выключил Витю из игры. Можете спросить самого Понедельника. Конечно, 20 минут — не 90, но мы любовались тем, как спокойно и ловко Старостин играл в отборе, в прыжках, отдавал пас в одно касание.

— Как и предсказывал Качалин, все оказалось в порядке: и вас моментально поставили на ноги, и сборная выиграла Кубок Европы.

— Я и сам был уверен, что заменивший меня на правом фланге обороны Гиви Чохели справится. Это был нетипичный грузин — спокойный, хладнокровный, уравновешенный. Ему немножко недоставало опыта, но это же дело наживное. И Гиви действительно не подкачал.

ЕВРОПЕЙСКИЙ КЛАСС

— Сейчас, по прошествии времени, кое-кто склонен считать, что сборной СССР в 1960 году повезло. Соперники по четвертьфиналу — испанцы от встреч с ней отказались, на решающем этапе попались какие-то чехословаки, югославы…

— Какие-то?… Благодаря Российскому футбольному союзу, спонсорам, нам, ветеранам 60-го довелось побывать на матчах последнего европейского первенства. Так вот, мысленно возвращаясь к тем временам, пришел к выводу, что по напряжению матчи первого розыгрыша не уступали нынешним. А об уровне той нашей сборной можно судить хотя бы по такому эпизоду. На последний наш контрольный матч приехал разведчиком сам Эленио Эррера, тренировавший сборную Испании и миланский «Интер». Мы тогда разгромили поляков — 7:1. После игры Эррера зашел в нашу раздевалку, поздравил всех с победой и заявил: «Вы все спокойно можете играть в лучших испанских и итальянских клубах». А потом отозвал в сторонку Валентина Иванова и о чем-то побеседовал с ним через переводчика конфиденциально.

— Но сборная Испании тогда в Москву так и не приехала. Наверное, оно и к лучшему?

— Какое там к лучшему! Нам очень хотелось сыграть против Ди Стефано, Хенто, Суареса. Вовсю готовились в подмосковных Озерках, на даче, которую за считанные месяцы до этого занимал знаменитый генерал фон Паулюс, получивший разрешение вернуться в Германию. И вдруг за два дня до матча объявляют, что испанцы не приедут, а нас распускают по клубам. Рассказывали, что диктатор Франко потребовал от Эрреры гарантии победы над сборной СССР и, не получив ее (какой нормальный тренер даст подобную гарантию!), запретил команде ехать в Москву. Но и следующие наши соперники оказались не слабее. Чехословацкая сборная практически в том же составе через два года стала серебряным призером чемпионата мира, а югославская не случайно выбила в полуфинале хозяев турнира французов, а затем была раскуплена на корню лучшими европейскими клубами. Мы тогда были одними из сильнейших в Европе, а в 1958 году, дебютируя на чемпионате мира в Швеции, считаю, только по недоразумению не попали в квартет сильнейших.

…В августе 1996 года в гости к нашей сборной пожаловали бразильцы. Тренер команды знаменитый Марио Загалло нервно прохаживался под трибуной стадиона «Динамо» в ожидании начала матча, как вдруг его внимание привлекло вроде бы знакомое лицо. Бразилец стал всматриваться пристальнее, как вдруг услышал: «Вспоминай, вспоминай, как в 58-м в Гетеборге я тебя по полю гонял». Переводчик не успел закончить фразу, как Загалло бросился навстречу улыбавшемуся ему человеку: «Кесарев! Кесарев!»

— Наша сборная тогда проиграла — 0:2, и в связи с этим возникает вопрос, кто кого гонял: вы — левого крайнего нападения бразильцев или он вас?

— Шведское телевидение потом еще долго крутило фрагменты матча Бразилия — СССР, в том числе и тот, когда бразильцы подавали один из своих угловых с правого края, а Загалло пытался освободиться от моей опеки. Телекомментатор насчитал 19 финтов, которые сделал бразилец, так и не добравшись до мяча. Приглашенного в студию Качалина спросили: сколько же надо сделать финтов, чтобы уйти от вашего защитника? «Сколько ни делай, все напрасно», — ответил наш тренер. Если бы с нами были Стрельцов, Татушин, Огоньков, которых вывели из строя отнюдь не футбольные обстоятельства, не уверен, что бразильцам с Пеле, Гарринчей, Диди, Вава, Загалло удалось бы нас переиграть. А тут еще венгерский судья Жолт, явно не испытывавший симпатий к русским после известных событий 1956 года, придумал пенальти в нашем матче с Англией, когда Костя Крижевский столкнулся с соперником в метре от штрафной. В результате — 2:2 — и переигровка, которую мы выиграли — 1:0. Но наши соперники по четвертьфиналу — шведы — в это время отдыхали. Будь мы в хорошей физической форме, наверняка их обыграли бы.

…На банкете после окончания первого розыгрыша Кубка Европы, проходившем в ресторане Эйфелевой башни, к столу нашей команды подошел тогдашний президент мадридского «Реала» знаменитый Сантьяго Бернабеу. Поздравив футболистов с победой, он раздал всем бланки контрактов, предложив самим проставить желаемые цифры. «В „Реале“ вы все играть, конечно, не сможете, — пояснил Бернабеу, — но выступать в высшем дивизионе испанского чемпионата достоин каждый из вас. И я постараюсь помочь вам попасть туда». Игроки сборной поблагодарили Бернабеу, но от греха подальше поскорее дружно сдали пустые бланки Андрею Старостину. На этом их испанский трансфер и закончился.

С ЛЕГКОЙ РУКИ УЧАСТКОВОГО

Исходя из нынешних реалий нашего футбола трудно себе представить, чтобы футболист, игравший на первенство города, всего-то через три года был высоко оценен на мировом первенстве. Но в те времена Владимир Кесарев отнюдь не был исключением.

— Детских школ, как таковых, тогда не было, в футбол каждый приходил по-своему. Мне, например, здорово повезло еще тогда, когда попал в группу оголодавших ребятишек, которую наш участковый милиционер в Марьиной роще Хитров зимой 1942 года привел на военный завод с нелепым названием КПГ — имени Коммунистической партии Германии — и попросил: «Дайте им какую-нибудь работу, не то погибнут». На этом КПГ я впервые и приобщился к футболу. Потом играл за соседний завод «Борец» форвардом, много забивал. И вот в 1950 году после одного из домашних матчей на стадионе «Машиностроитель», что располагался на Селезневской улице, подходят ко мне Аркадий Иванович Чернышев, тогда еще не великий хоккейный тренер, но знаменитый футболист, и один из руководителей МГС «Динамо» Владимир Георгиевич Щербов. «Мы слышали, тебе пора в армию призываться, — говорят. — Поиграй-ка у нас». Так я стал игроком клубной команды «Динамо».

Начал, как и недавний тренер «Динамо» Адамас Голодец, с четвертой команды, за которую выступали известные впоследствии хоккеисты Виктор Тихонов, Станислав Петухов, Юрий Крылов, Виталий Костарев… Но мы с Голодцом вскоре добрались до первой команды. И в 1954 году в 1/16 Кубка СССР едва не обыграли мастеров ленинградского «Зенита». Не хватило травмированных Бескова с Трофимовым, которые, закончив в мастерах, играли за нашу команду. Кстати, я — один из доброй сотни крестников Аркадия Ивановича. Правда, почти все они хоккеисты, а из меня он сделал футболиста-защитника, однажды и навсегда переведя из нападения в оборону.

Вскоре Михаил Якушин пригласил быстрого, жесткого, неуступчивого защитника в команду мастеров, и, отыграв сезон за дубль, в 1956 году Кесарев дебютировал в основном составе. А спустя два года — и в составе сборной.

— Как вам удалось в столь сжатые сроки добиться такого признания?

— Работал. И тренеры с нами работали. Меня раздражает нытье многих нынешних тренеров: президент клуба не купил нужных игроков, поэтому за результат они ответственности не несут. Но если ты настоящий тренер, то должен сам воспитывать звезд из подающих надежды.

КЛАССИК

— Видимо, у вас есть пример такого тренера.

— И не один, но классическим примером для меня навсегда остался Михаил Якушин. Состоявшихся игроков он приглашал редко. Яшин, Борис и Юрий Кузнецовы, Соколов, Царев, Мамедов, Федосов, Шаповалов, Рыжкин, Численко и еще добрая дюжина футболистов стали мастерами в его руках. А как он работал! При нем в обычай вошли двухразовые, а иногда и трехразовые тренировки. А ведь был еще и дублирующий состав, который тоже не ускользал из-под зоркого ока тренера. Сложите шесть часов работы с главной командой с еще шестью — с резервной — это же каторжный труд. При этом он проводил еще и индивидуальные занятия, разучивая с теми или иными футболистами какие-либо трудноподдающиеся элементы, или нарушителей режима лишний часок гонял. Бывало, заканчивается тренировка, Якушин командует: «Теперь — в раздевалку! А Федосов, Шаповалов, Глотов — задержитесь». Ясно, ребятки не вовремя пивка попили.

— И часто такое случалось?

— Редко. Нарушая режим при якушинских нагрузках, недолго было и в ящик сыграть. Трехразовые занятия — это не шутка. На сборах в Гаграх или Леселидзе находились по 40 дней без перерыва, к вечеру еле до койки доползали. А сейчас футболисты выедут за границу деньков на 12 и уже плачут: «Домой хотим».

— Якушин был на редкость язвительным человеком. Его колкости не обижали игроков?

— Что вы, наоборот! Михаил Иосифович умел найти подходящие слова для каждой конкретной ситуации. Тот же матч с бразильцами на чемпионате мира-58 мы начали нервно, неточно пасовали. И вот соперник перехватывает мою передачу, и тут же слышу с тренерской скамейки знакомый голос (Якушин тогда помогал Качалину в сборной): «Вовочка, Вовочка! Куда же ты пасуешь? Мы же в красном играем!» И не поверите, сразу почувствовал себя в родной стихии, успокоился.

— В 50-е годы считалось, что лучший подбор игроков у «Спартака» (сборная СССР — олимпийский чемпион Мельбурна, например; более чем наполовину состояла из спартаковцев), но чемпионом чаще становилось «Динамо».

— Кем это считалось? Оборона сборной чаще всего полностью была динамовской — я, Крижевский, Борис Кузнецов, Царев, в воротах — Яшин. Играли за сборную и наши форварды Шабров, Федосов, Мамедов, Рыжкин, Юрий Кузнецов, позднее — Численко, Короленков. Мы брали классом, уровнем взаимопонимания, спартаковцы — импровизацией. В конце 50-х годов динамовскую оборону называли непроходимой. Яшин даже в шутку выговаривал нам: «С вами, черти, играть — мяч ловить разучишься». И действительно, случались матчи, в которых мы специально откатывали мяч назад Льву — разогреть его.

И, конечно, сказывалась стратегия Якушина. Не знаю, кто из нынешних тренеров способен видеть на несколько ходов, заглядывать на месяцы вперед. Однажды, не помню уж в каком году, произошел такой случай. Возвращаемся мы, пятеро или шестеро игроков «Динамо», из сборной подуставшими, даже близко к оптимальной форме себя не чувствуем. На следующий день — двойные нагрузки, потом — еще. Как ни уважали мы Якушина, а тут, не сговариваясь, решили, что у старика крыша поехала. «Михаил Иосифович, куда же вы так нас грузите? — взмолились. — Мы же в завтрашней игре ног таскать не будем». А он в ответ: «Ничего, ничего, ребятки, потерпите». Очередной матч мы, конечно, проиграли, потом был какой-то перерыв, и в следующей игре вся команда уже летала по полю, разнесла не помню уж кого в пух и прах. Якушин довольный вошел в раздевалку. «Вот видите, ребятки, не зря горбатились», — говорит. «А предыдущий-то матч мы проиграли», — возражаем ему. «По вашему состоянию я понял, что его не выиграть ни при каких обстоятельствах. Поэтому и готовил вас к этой встрече и к тем, что предстоят», — был ответ.

УНИКАЛЬНЫЕ РУКИ

— Были случаи, когда футболисты возражали Якушину?

— Тот, что я вспомнил, скорее всего единственный. Хотя Яшин однажды, когда Михаил Иосифович собрался перевести меня с фланга в центр обороны, запротестовал. «Никто из защитников так здорово не открывается на фланге», — аргументировал он. И Якушин с ним согласился.

— В игре это было так важно?

— Конечно. Якушин приветствовал неожиданные подключения крайних защитников в наступление, а начинать атаки точным пасом было для нас законом. Как только наш вратарь овладевал мячом, я тут же делал ускорение. Яшин великолепно выбрасывал мяч рукой. И другие вратари могли выбросить на такое расстояние, но у Льва были просто уникальные руки. Он бросал с какой-то подкруткой, благодаря которой мяч не отскакивал от газона, а, вертанувшись на нем, ложился прямо тебе на ход, готовый к работе.

— Те, кто видел Яшина в игре, замечают, что одно из его преимуществ перед нынешними вратарями было в способности ловить, а не отбивать даже самые трудные мячи.

— Да у него руки работали, как амортизаторы. Наш полузащитник Саша Соколов, хоть с виду и щупленький, а хлестанет по мячу — не приведи Господи. Если вратарь и отобьет мяч после его мортиры, шлепок по перчаткам на трибунах слышен. А Лев — прыг в угол, и мяч — бесшумно застревает у него в руках. Работал он, конечно, как проклятый. А характер был — скала.

— Но в 1962 году Яшин едва не бросил футбол.

— После поражения сборной на чемпионате мира 1962 года в Чили на него навешали всех собак, буквально травили — как чуть ли не единственного виновника, и Яшин, решив, что в 33 пора завязывать с футболом, бесследно исчез из команды. Пару недель Льва безуспешно разыскивали, пока его жена Валентина Тимофеевна случайно не проговорилась, в какую глушь он забрался со своей любимой удочкой. Председатель Московского совета «Динамо» Лев Дерюгин с тремя нашими футболистами нашли Яшина, вернули в команду. Тогдашний тренер Александр Пономарев, предвидя обструкцию в отношении Льва московской публики, накрученной прессой, начал ставить его в состав на выезде, где народ был мягче, доброжелательнее. И через год Яшин с блеском сыграл за сборную мира, был признан лучшим футболистом Европы.

ШКОЛЬНЫЕ ГОДЫ — ЧУДЕСНЫЕ

— Хотя вы закончили играть в мастерах в 36 лет, многим показалось, что все равно рановато.

— Наверное, мог еще поиграть сезон-другой. На следующий год в составе сборной ветеранов Москвы выступал в Сочи против мастеров ереванского «Арарата» на празднике Нептуна. Матч закончился вничью — 3:3, а после его окончания возглавлявший тогда «Арарат» Александр Пономарев, тренер Арутюн Кегян и председатель Спорткомитета Армении на полном серьезе предложили нам с Бобровым продолжить карьеру в их команде. А ведь Всеволоду Михайловичу тогда уже 45 стукнуло.

— Своей тренерской карьерой довольны?

— Наибольшее удовольствие получал от работы с детьми в динамовской школе. Но в конце 1980 года председатель ЦС «Динамо» Петр Богданов командировал меня в вологодское «Динамо», команду мастеров второй лиги. Там у меня заиграл Саша Бородюк, позднее, как говорится, доводил до ума Василия Кулькова, Сашу Уварова, других игроков. Работал в Кашире, Махачкале. Много впечатлений осталось о Якутске. Местное «Динамо» принял в то время, когда главой тамошней администрации был Павел Бородин. До сих пор перед глазами, как летом после дождя специальными машинами там убирают с улиц воду — вечная мерзлота. Но и в этих условиях удалось создать интересную командочку.

В свои 70 Владимир Кесарев — один из самых деятельных в Фонде Льва Яшина и резок в оценках нынешних мастеров футбола, поскольку ему есть с чем сравнивать. «Я играл в великих командах», — говорит он о сборной СССР и московском «Динамо» середины 50-х — начала 60-х годов.

Павел АЛЕШИН

Газета «Спорт-Экспресс», 11.05.2000

*  *  *

МАО, ЗАГАЛЛО И АВСТРАЛИЙСКАЯ ОБЕЗЬЯНА

Мы с Владимиром Петровичем Кесаревым сидим в кабинете у другого великого динамовца, Кузнецова. Юрий Константинович помогает с воспоминаниями и про послевоенный голод говорит первым. А Кесарев той же секундой подхватывает: «Не было года страшнее, чем 46-й. Очистки жрали от картошки, жмых. Не знаю, как выжили….»

САМОСВАЛ

Задумывается Владимир Петрович, кивает в сторону окна:

— Вот так и пролетела жизнь одной секундой, будто и не было. Все — вокруг этого стадиона, вокруг «Динамо» нашего. Стадион-то остался, каким был, а вокруг все изменилось. Я, бывало, иду да глазами угадываю: а здесь что было? На месте манежа второе поле находилось, гаревое. И на нем тоже играл, дублером еще. Тыщу лет назад…

У манежа, на месте бывшего гаревого поля, припаркован огромных размеров черный «УАЗ». Жутковатый автомобиль. По нему вахтеры и узнают — здесь, мол, Владимир Петрович. Справьтесь у Царева, где он.

Удивительный старик. От поколения его и не осталось почти никого — а Кесарев еще недавно с ветеранами мяч гонял. Те ветераны ему в сыновья годятся. Если не во внуки.

— Гонял, да перестал. Суставы не пускают. А то играл бы до сих пор!

Кесарев улыбается. Если с суставами беда, то по части душевной — никаких проблем.

— Все мои успехи связаны с Якушиным. В 49-м я играл за команду завода «Борец», это в Марьиной роще, и началось наше знакомство с одного матча на Кубок Москвы. Возле Театра Армии, на Селезневке, замечательный был стадиончик «Машиностроитель», с хорошим полем… Якушин, видимо, был на одной из игр. А я тогда еще нападающего играл. Молоденький был — бежал, забивал. Приметил он меня. То ли неделя прошла, то ли две — отзывает тренер в сторонку после матча: «Володя, оденешься — не уходи никуда!» А чуть позже представляет двум товарищам. Это, говорит, по твою душу из московского «Динамо». Познакомиться хотят. Оказалось, Аркадий Иванович Чернышев и Владимир Щербов, начальник отдела футбола-хоккея «Динамо». Все расспросили — где работаю, где живу…

— И где работали?

— На Трубной, водителем. Самосвал водил. В конце разговора подытожили — хотим, мол, пригласить тебя в «Динамо». Приходи завтра к нам на стадион, 11-й подъезд. Спросишь отдел футбола и хоккея.

— Пришли?

— Конечно. Чернышев меня встретил, к Якушину отвел. А тот меня уж всерьез удивил. Помощникам кивает — вы, мол, в первый раз этого парня видите, а я к нему давно присматриваюсь. И начал я играть за клубную команду «Динамо».

— Клубная команда — не главная?

— Нет, тогда при «Динамо» таких клубных команд было четыре. Самая хорошая — четвертая. В нее меня как раз и определили. Там летом играли все хоккеисты. Юра Крылов, Петухов — кстати, он женился на вдове Боброва. А центрального защитника играл у нас Виктор Васильевич Тихонов.

— Хороший был защитник?

— Очень! В воротах у нас стоял замечательный парень, не помню фамилию, ему как-то раз зубы все до единого выбили. Так «Динамо» потом помогло, вставили полный рот металлических. Выдали мне форму. Играла наша команда на месте этого манежа, где сейчас сидим. Поле без трибун было. А в 50-м меня официально призвали в армию. Во внутренние войска, под малиновые погоны.

— Служили?

— Оказался на Ленинских горах. Неделю там пробыл — и домой отпустили. Командир напутствовал: «Придешь домой, переоденешься — и 5-го числа явишься на „Динамо“, к руководству…» К 51-му добрался до дубля первой команды. В отделе кадров трудовую книжку переоформили, записали «инструктором по спорту».

— Но к основному составу вас подпускать начали чуть ли не в 26 лет?

— Да, в конце 55-го. Михаил Иосифович все наставлял: «Ты уж давай не серчай, не торопись — поиграешь за дубль, готовься к основному составу…»

— Не отчаялись пробиться?

— Так я солдат, военнослужащий — что мне? Служба-то идет!

— Кто на вашей позиции выступал?

— Толя Родионов и Костя Крижевский. Я и крайнего защитника играл, и центрального. А Якушин ко мне где-то даже по-отцовски относился. Говорит: «Отец-то у тебя что?» Да на фронте, отвечаю, погиб. «С мамой один, да?» Да. «Ну ты давай уж не отчаивайся, парень ты старательный, к тренировкам внимательно относись. Будешь играть, всему свое время…» А как узнал, что матери моей ногу ампутировали из-за закупорки артерий, совсем расположился: «Знаешь, у меня отец тоже на фронте ногу потерял. Ты уж давай, матери помогай!»

— И вы заиграли.

— В мае 56-го Толя Родионов заболел, что-то с рукой у него было. Как-то собрался играть за дубль, а меня Якушин упреждает: «Нет, миленький мой, ты готовься к основному. Видишь, я же тебе говорил?» Так и пошло — с 56-го, с мая месяца…

ХИТРЕНЬКИЙ ЯКУШИН

— Якушин-то, говорят, вредноватый был человек? С Бесковым, например, никак поладить не мог.

— С Бесковым у них отношения особые, а Михал Иосифович — он был, знаешь… Юморист. Подначивал все: «А левая-то ножка — чужая, наверное?» Хитренький такой. Кстати, до последних дней ездил на своей «Волге» — 21-я, с оленем на капоте, бежевая… Как-то встретил его на улице Зорге возле бензоколонки. И у меня там кооперативный гараж был, и у Левы Яшина, у Толи Тарасова, и у Боброва. Я уж заправился, отъезжаю — смотрю, Михал Иосифович в конце очереди томится.

— Подошли?

— Конечно. Остановился: «Михал Иосифович, здравствуйте!» А он меня все называл «коллега». «Здравствуй, здравствуй, коллега… Как дела?» — «Да ничего, — отвечаю. — А что ж вы, — спрашиваю, — стоите? Вам без очереди положено, вы ж заслуженный мастер, заслуженный тренер». — «А разве положено?!« — «А как же? Все на заправках знают!» На той парень знакомый работал — иду к нему, объясняю. Вышел: «Заслуженным людям у нас возможность без очереди заправиться. Михал Иосифович, подъезжайте…» А получил он эту машину, работая в Узбекистане с «Пахтакором». Его Рашидов, первый секретарь, спрашивает: «Помощь нужна?» — «Разве что машину какую-нибудь…» Предложил ему Рашидов «Москвич»: «Но вы, наверное, „Москвич“-то не возьмете?» — «Нет, — говорит, — „Москвич“ не надо». Рашидов подумал-подумал: «Что, „Чайка“-то пойдет?» — «Да нет, „Чайка“ тоже, ну что вы… Мне бы что-нибудь полегче!» Получил среднее — между «Москвичом» и «Чайкой».

— Сами на чем ездили в звездные времена? На «Победе»?

— На «Москвиче». «Победа» был, а у Кости Крижевского. Все по старшинству. У Льва «Волга» была голубого цвета, у Бориса Кузнецова «Победа», у Саши Соколова тоже, у Толи Родионова «Москвич». Так «Динамо» распределяло. Я за рулем-то с 48-го года. До сих пор помню свой самосвал, «ЗиС», который после войны водил. Хорошая была машина — самосвал-то… Ни одного ЧП на дороге, Бог миловал. Как-то только «Москвич» занесло на повороте по дождику, чуть крыло помял о столб — но мне тут же в гараже на «Динамо» и поправили, и подкрасили. А сейчас на «УАЗе» езжу. На другой машине ко мне в деревню в Вологодской области не проехать. «Нива» по тому грунту не пройдет. Вот там — действительно природа. К слову, олимпийским чемпионам 56-го года выдавали «Победы», так Симонян в Тарасовке свою опробовал. Доехал до ближайшего забора, и на этом все кончилось. Проклял автомобили, больше за руль не садился никогда в жизни.

ВЫГОВОР

— Как-то умудрялся Якушин со всеми общий язык находить. А люди-то в том «Динамо» были — о-го-го… Каждый — с характером. Команда сформировалась в 53-м, последний чемпионат выиграла в 63-м. За десять лет, кажется, только чемпионом становилась пять раз, три раза серебро брала и разок на бронзу разменялась.

— И то, слышал, в подсобке вам ту бронзу выдавали. Да матерком вслед пускали.

— Вот именно. Как-то шли мы на первом месте, на очко больше было, чем у «Спартака». Тот последний матч играет с Киевом. И выигрывает — 3:2. Серега Сало (Сальников. — Прим. Ю.Г.) третий мяч головой забил. Тьфу, до сих пор обидно! И всем нам по выговору дали. За второе место.

— Вы себя великим футболистом считаете?

— Да нет, там ребята-то повыше были. Тот же Костя Крижевский. Не просто так его Константином Станиславовичем звали, еще когда играл. Кузнецов Борис Дмитриевич — тот тоже великий. Не я.

— Кто первым из динамовцев вашего поколения ушел из жизни?

— Саша Соколов. Был такой полузащитничек. Все поколение, считай, поумирало.

— Почему?

— Из-за нагрузок, думаю. Просмотрите: все, кто остался, страдают суставами. У Володи Ильина болят, у Андрея Юрченко, у Витьки Царева, у Кузнецова Юрия Константиновича… К Мамедову в Баку поехали на 75 лет — тоже мучается. Яшин Лев Иванович покоя не знал. От поколения ЦДКА один Николаев остался, а им всем чуть за 80 было бы.

ШАШКИ

— С Качалиным проще вам было по жизни общаться, чем с Якушиным?

— Я вам должен сказать, что Качалину без Якушина туго было бы! Якушин был в очень хорошем контакте с ребятами. Гавриил Дмитриевич очень мягкий был человек. В шахматы все играл. А Михаил Иосифович только шашки признавал и играл очень интересно. Был у нас такой массажист — Шмелев Владимир Владимирович. Приходит и говорит: слушай, ты там в турнире не доиграл. Давай, иди-ка, Михаил Иосифович сейчас свободен, сыграете, турнир-то заканчивать надо… Якушин уж ждет: «Садись!» Ему выигрывать надо — а он чувствует, что партия ровная, моргает тому же Шмелеву. Тот кашляет в дверях: «Михал Иосифович, Володь, там все уже на собрание пришли, давайте побыстрее…» — «Дай закончить!» То есть поторапливает, чтобы я ошибся — оп, и проиграл!

— Люди вашего поколения, кажется, Качалина не очень всерьез воспринимали.

— Да нет, человек был уважаемый… Тоже требовательный. Но не как Якушин, конечно. Тот уж если потребует — все, закон. Качалин виноватого пожурит да забудет. А Якушин по-своему наказывал.

— Как?

— Гешка Федосов покойный да Дима Шаповалов как-то на тренировку, помню, припозднились. Все вышли — а их нет. Побежали по кругу, а они только к полю бредут. Михал Иосифович на них смотрит: «Что случилось-то? А, ну да, да. С транспортом плохо у нас. Метро скверно ходит. Давайте присоединяйтесь». И вроде забыл, тренировка прошла, все жилетки сняли — и в душ. А этих двоих задерживает. Диму отправляет мячом жонглировать, а Гешке мяч кидает то вправо, то влево — и тот должен в одно касание вернуть. Пока семь потов не сошло — не отпустил. Такой метод.

— Федосов — тоже человек фантастической судьбы. Это правда, что в Бразилии он спас тонущую дочку миллионера и чуть в Москву ее не привез?

— Да черт его знает… Но парень-то был хоро-о-ш! Просто хорош! Хорошо выпрыгивал, головой играл, красивый парень был, высокий. Забивал много.

В АФРИКАНСКОЙ ФОРМЕ

— Вы против Пушкаша играли?

— Нет, я играл против Хидегкути и Феньвеши. Приезжаем как-то в Будапешт, идем на «Непштадион». На поле бы выйти, а нас останавливают: «Подождите две минуточки, сейчас рабочий закончит стричь поле…» Стоим на дорожке, смотрим. Пригляделся я — а вдоль фланга дядечка на коленках ползает и ножницами траву выстригает. Как раз переводчик подходит. Спрашиваем через него — что, мол, делаешь? «Выстригаю, чтобы ровно было». — «Почему именно здесь?» — «Потому что здесь будет играть доктор Феньвеши!» Якушин на меня указывает — а вот как раз Владимир с вашим доктором Феньвеши и будет играть. Венгр только усмехнулся: «Ну, значит, и ему хорошо будет!»

— Самая экзотическая поездка?

— В Африке как-то были дней сорок, в 60-м. Там уж очень жарко было. Ох, елки-палки, как вспомню… У меня дома фотография осталась — человека три-четыре наших пришлось в местную сборную отправить. Кто-то у них не подъехал. Димка Шаповалов играл, я, Володя Рыжкин… На фото Михал Иосифович стоит с нашей стороны, а с африканской стороны какой-то фиолетовый — и я рядышком. В африканской форме.

— В Китае без приключений обошлось?

— У нас нигде без приключений не обходилось. В первый раз был там в 58-м, сидели мы на сборе между Гонконгом и Кантоном почти месяц. А в 59-м поехали играть с китайской сборной. Приезжаем в Пекин…

— Где вас приключения и настигли.

— Точно. В гостинице нас разместили хорошей, бывшей английской. «Вулверхэмптон Уондерерз» называлась. Номера здоровые, а на кроватях большущие покрывала. Какое тигром расшито, какое львом или попугаем. Красоты необычайной. Мы с Валькой Бубукиным сразу пощупали, оценили. Переводчика просим: покажи, малый, где бы нам такие купить? Сходили, купили, нам их упаковали… Обыграли мы китайцев 1:0 и на следующее утро уезжаем. Автобус уже подогнали к гостинице, только позавтракать — и туда. Был с нами массажист из «Локомотива», Паша Мысин. Бывший боксер. Мы с Валькой выходим из гостиницы, пакеты с нами, голова тигра видна. Навстречу нам массажист этот, за вещами бежит. «А что вы покрывала-то взяли?» — «Нам сказали, можно. Подарок…» Садимся в автобус, а минуту спустя смотрим: Мысин бежит с покрывалом, за ним китайцы: «Верни!» Насилу отняли — с помощью Старостина Андрея Петровича. Тот нас потом совестил: «Ребят, ну что же вы с ним творите?! А ты-то, Паша, взрослый человек, неужели не соображаешь?»

— Андрей Петрович на ипподром вас ни разу не затащил?

— Он Игоря Нетто все время зазывал: «Игорь, на лошадок!» Вспоминаю это все — конечно, такой начальник, как Андрей Старостин, подарок для любой команды. Внимательный, откровенный, чистый такой человек — всякий перед ним душу откроет. А в 60-м он нас всех сразил в Марселе. Играть нам с чехами полуфинал чемпионата Европы, за день до матча двусторонка. Нет центрального защитника! Некому играть!

— И Старостин что-то придумал?

— Ага, придумал. Ладно, говорит, подождите. Я сейчас разденусь. В тот год ему крепко за пятьдесят было, так он надел футболку и стал играть центрального! На Понедельника указал: «Он у меня ничего не сделает!» И так отыграл, что Витька у него ни разу мяча не отнял, ни разу не убежал и ничего не создал.

— Он тоже совершенно не пил, как брат Николай?

— Да, Николай Петрович — только чай да баранки. А Андрей-то, наверное, выпивал — с артистами дружбу водил, с Яншиным… Почему бы шампанского и не выпить?

ПОКОЛЕНИЕ

— Мы про Федосова вспоминали — говорят, он замкнулся в последние годы, работал чуть ли не грузчиком…

— Да. И Федос, и Игорь Численко как-то вот потерялись. Забыли про ребят. Число работал где-то в «зеленых насаждениях», деревья сажал. Потом вспомнили о нем, стали приглашать на «Динамо», но у него уж ноги болели. Федосов приходил — тоже больной весь, без зубов…

— У кого самая тяжелая судьба из игроков вашего поколения?

— Я все-таки думаю — у Льва. Еще когда играл, уже желудок больной был. Из Голландии привозили ему препараты. Потом нога заболела. Ампутировали, на протезе ходил. Как вообще слег, опомнились, Героя Соцтруда присвоили — а он уж и стоять-то не мог, когда вручали. Держали его. А парень-то сильный был. Яшин мучился больше всех. Все на наших глазах.

— Когда в последний раз виделись?

— Мы часто к нему приезжали. Дней за десять до смерти — он уже из дома-то не выходил… Мог пожить. Сейчас 77 было бы.

САНИТАРИЯ

— Бубукин рассказывал, как вы с Нетто смеялись на политзанятиях.

— Ну Бубука… Бубука может черт те что рассказать! Ну смеялись. Сам же Бубука что-то ляпнет — все смеются. Даже Гавриил Дмитриевич прислушается — хохочет. Он этому делу не препятствовал. А в том же Марселе послала нас команда хороших презервативов на всех купить. Льва, Бубуку и меня. Только, говорят, хороших купите.

— Пошли?

— Пошли. Приходим в аптеку смотрим, выбор большой, экземпляров тридцать. Спрашиваем даму — какие самые надежные? Выбрала она нам три или четыре сорта. Хорошо, говорим. Надо попробовать.

— То есть?!

— Вот и она интересуется: «Где ж вы пробовать-то будете?» В гостинице, отвечаем. Смеется…

— Попробовали?

— Да, приходим — как пробовать? Мы с Бубукой презерватив держим, а Лев Иванович ведром воду наливает. Лопнет — отбрасываем: «Нет, давай следующий…» Один экземпляр так налили, что он раздулся во всю ванную. Вылили воду, с ним в руках в аптеку возвращаемся. Накупили на всю команду.

«МИХО, МИХО!..»

— С Мишей Месхи я дружил, да. Часто играл против него. Как-то обиделся на меня, месяц не разговаривал.

— Что случилось?

— Играем в Тбилиси, счет 1:1. Тренер их все к бровке выбегал, Месхи подзывал: «Михо, Михо!» И — по-грузински ему что-то. Мне потом перевели — он, мол, все время говорит: смотри за Владимиром, смотри внимательно! И вот мяч у нас, мы с Месхи стоим за центром поля, меня и осенило: «Михо, шнурок развязался, завяжи». Тот нагнулся, я из-за него — р-раз! И в этой атаке мы забиваем. Гешка Федос, кажется, забил. Ба-а-теньки ты мои… Месхи на меня: «Как тебе не стыдно?! Ай, как тебе не стыдно? Я с тобой больше не разговариваю!»

— И молчал?

— Молчал. В сборную приехал — не разговаривает. Я уж говорю: «Миш, ты прости меня, пожалуйста, я обидеть тебя не хотел…» Оттаял. Простил.

— Великий был игрок?

— Величайший. И парень хороший, друг замечательный. Каждый раз, как приедем в Грузию, — так домой к нему. Семья хорошая.

— Какой дом был в Грузии у такого человека?

— О, с каким уважением к нему относились! Была в Дигоми улица, по которой машины ходили. Спросили: «Миш, тебе где дом построить?» Он пальцем ткнул — здесь, мол. Так перегородили улицу и поставили дом. Вырыли бассейн, посадили две ивы. Смотрю как-то — на втором этаже огромный стол из дуба. «Миша, зачем такой большой?» — «Это 11 метров…» Как-то стадион «Динамо» на реконструкции был, играли мы на «Буревестнике». Миша играет на фланге, и народ на этой стороне сидит. Начинается второй тайм, переходит Миша — и народ вслед за ним. С большим уважением относились…

— Вы к нему на 75-летие приезжали — и он вас, говорят, не признал?

— Да, да, больной был… И на похороны мы приезжали. Славу Метревели тоже хоронить ездили. Хорошие были ребята.

СМЕРТЬ В РАЗДЕВАЛКЕ

— Крутиков как-то закатал при мне брючину — здесь вена вырвана, здесь перелом… Защитников тоже не щадили — не только форвардов?

— Конечно. А кто щадить-то будет? И сейчас все болячки сказываются, а тогда — заморозили, на следующий день погрели, и вроде прошло…

— Сами сломали кого-нибудь?

— Никого. Это Сеглин мог сломать. Бил, помню, Боброва, промахнулся — и вратарю спартаковскому, Леонтьеву, попал с носка в позвоночник. Сеглин был друг Боброва — и его же больше всех охаживал. Тоже из Марьиной Рощи, как и я. А с Бобровым мы потом много за ветеранов играли. Такого мастера больше не видел.

— После ветеранского матча прямо в раздевалке Сальников умер.

— При мне это было. 9 мая, Калининград, нынешний Королев, День Победы… В игре говорил: «Как хорошо себя чувствую, только мало мячей дают!» Окончилась игра, пришел в раздевалку, на лавочку лег — и готов. Никто ничего понять не мог. Он у Славки Егоровича умер на руках — тот голову держал.

— Сердце?

— Сердце. Так же Тищенко Николай Иваныч умер.

ПИРАТ

— Это ведь вы против Загалло играли в 58-м?

— Играл. Он потом рассказывал, на 19 финтов меня поймать пытался — ничего не вышло. На розыгрыш углового идет, мне Качалин кричит: «Не отпускай!» И я с правого фланга за ним, через все поле — настрадался… А Загалло меня видит — за Вава прячется. Хитрый.

— Страха не было?

— В то время как-то никто никого не боялся. У всех две ноги — чего бояться-то? В 96-м на «Динамо» он приезжал — меня узнал. Корреспондент один подсуетился: «Вы полысели, наверное, после игры с командой СССР?» Загалло только успел сказать: «Нет, нет…» — как я вмешался: «Да во время игры у него с головы ни один волос не упал!» Но Загалло у них не сильнейший был. Были ребята покрепче, тот же Гарринча.

— А Пеле?

— В первой игре с нами Пеле ничего не сделал, кроме одного паса. Витька Царев так ему на хвост сел, что тот не знал, что делать. 17 лет — чего вы хотите?

Игра юного Пеле в его дебютном матче на ЧМ-58 Бразилия - СССР на Владимира Кесарева большого впечатления не произвела. Но много лет спустя в Москве оба с удовольствием вспоминали былое соперничество.

— Гарринча больше запомнился?

— Гарринча тогда играл против Бориса Кузнецова. Гарринча — это же взрыв, елки-палки! Мы в Бразилии были еще в 57-м, пригласили нас на «Маракану». Играли «Фламенго» — «Ботафого», по-моему. Якушин наставляет: «Смотрите внимательнее за игроками-то, там из сборной есть, может, конкуренты ваши…»

— Смотрели?

— Смотрим. Команда выходит, а последний парень бежит — прихрамывает! Михаил Иосифович говорит: «Последний — как раз и есть сборник…» Кто-то рядом сплюнул: «Тьфу, инвалидов выпускают на поле! Что, больше играть-то некому?»

— А потом игра началась.

— Да. И милый ты мой, что же этот дьявол творил — понесся, начал крутить… Настоящий пират! А защитники у них какие были!

— Какие?

— Орландо и Беллини, центральные. Левый-то защитник был Джалма Сантос, мягонький такой игрок, зато правый — Нилтон Сантос. Тоже пират. Его свои-то боялись, чудеса творил. А Загалло особенно у них не выделялся. Вроде нашего Рыжкина был, тоже бродил по всему полю.

ПРО АВСТРАЛИЮ

— Могли за все эти годы хоть раз уйти из «Динамо»?

— Как-то и не думал. А куда уходить-то? Живу рядом, стадион близко, форму дают — чего еще? Хотя получали не как сегодняшние. У основного состава — 160 рублей оклада, 10 — за «мастера спорта», 20 — за «заслуженного». И — за звание. 40 рублей за младшего лейтенанта и потом по 10 — за каждую звездочку.

— До больших звезд доигрались?

— 26 лет я в МВД пробыл, а увольнялся капитаном. Сергей Сергеевич Ильин, который в МВД лет 45 провел, всю жизнь в старших лейтенантах ходил… Я лучше вам другое расскажу. Про Австралию.

— Что?

— Пошли всей сборной в зоосад. Там шимпанзе за решеткой, а рядом корзина с фруктами. Бананы, яблоки порезанные — кто хочет угостить, тот дает. И тут сборная СССР появляется. Кто-то говорит: вы, мол, особенно не бросайте, а то поймает за руку и затащит туда. В клетку. Зверь-то двухметровый, лохматый! И начали наши его дразнить — вроде банан вынимают: «На, на…» И — обратно.

— Что обезьяна?

— Обезьяна сначала рычать начала, потом стонать: «Уф, уф…» Тут на дорожке трое появляются, все в белом — Качалин, Андрей Петрович и еще кто-то. Подходят к клетке: «О, какой красавец!» А тот красавец кучу уж навалил, зачерпнул пригоршню — и в них. Батюшки, все врассыпную — но уж коричневые, а не белые… Так и не отстиралось ничего. Повыбрасывали рубашки.

— Вы же и с Мао Цзэдуном встречались?

— Было. В 59-м, на десятилетие китайской революции. Жалко только, не сфотографировался с ним. Да у Мао тогда было лицо восковое какое-то, неестественное. Может, нездоров был…

— Не понравился?

— Так-то вроде ничего. Но с макияжем. А там холодно было, выдали нам китайцы телогрейки синего цвета. Приходим во дворец, в гардеробе раздеваемся — никто и знать не знал, что там все правительство свои тулупы оставляет. Повесил, помню, телогрейку с краю, потом оттуда же забрал. И вдруг двое меня догоняют: «Знаете, вы не свою взяли…»

— «Пройдемте»?

— Да-да, пройдемте. Возвращаемся, смотрю — сверху-то телогрейки у всех одинаковые, а в той, которую я схватил, подкладка на бобровом меху. Оказывается, это Чжоу Эньлая, второго человека после Мао…

— Вы ж и с Сантьяго Бернабеу встречались?

— Да, на банкете после чемпионата Европы Бернабеу ко всем нашим подходил с двумя парнями. Всех, говорит, в «Реал» приглашаю. И приглашения раздавал. Яшина заметил: «А вы, мистер Яшин, сами проставьте сумму!»

— Осталось приглашение?

— Нет, наутро нас — в посольство. Завтракать к послу. И там один говорит: «Ребята, все, что вчера вам раздали, соберите — и мне…» Собрали, отдали — и все.

— Могли бы там играть?

— Конечно. Но надо было убегать, как венгры. Да и тех вынудили — 56-й год. Я с венграми дружил, хорошие ребята. А красивее Будапешта города не было. В Париже-то суета одна…

ЯКУТСК

— Играть закончил — где только не работал по динамовской линии. От Махачкалы до Якутска. В Якутск с Юрой Пудышевым поехали — там холод собачий, конечно… Местное начальство об одном просило — чтобы хоть один якут был в команде. Мы взяли троих, кто более или менее может что-то с мячом делать. Одного выпускали минут на пять, так сразу видно было — на игрока меньше. Не приспособлены в футбол играть — только бороться. Нас с Пудышевым унты да натуральные меха выручали. Там с осени автобус заводят и только весной глушат — работает всю зиму. Два сезона я так выдержал. В первый раз прилетаю — машина метрах в тридцати от самолета. Встречающий говорит: «Туда — бегом…» Потом смотрю: куртка финская, что на мне была, вся осыпалась, одна подкладка осталась.

— Когда вас перестали узнавать на московских улицах?

— До сих пор узнают, сам поражаюсь! Тут машину от снега чищу — дядька подходит: «Владимир Петрович?» — «Да». — «Ох, а я думал, что ошибся…» Хромаю сейчас, как Гарринча, — вот и узнают.

Юрий ГОЛЫШАК

Газета «Спорт-Экспресс», 27.01.2006

*  *  *

«Я КАК БЕКХЭМ»
«Спорт-Экспресс», 01.03.2013
В минувший вторник Владимиру Кесареву, знаменитому защитнику «Динамо», обладателю первого Кубка Европы 1960-го, исполнилось 83. Он бодр невероятно — и наутро после интервью укатил за двести верст в деревню... Подробнее ››

© Сборная России по футболу