Главная
Матчи
Соперники
Игроки
Тренеры

ИГРОКИ

Валерий КЕЧИНОВ

Кечинов, Валерий Викторович. Полузащитник.

Родился: 5 августа 1974, город Ташкент, Узбекская ССР.

Воспитанник ташкентской ДЮСШ «Трактор». Первый тренер – Виктор Петрович Кечинов.

Клубы: «Пахтакор» Ташкент, Узбекская ССР/Узбекистан (1992–1993), «Спартак II» Москва (1993), «Спартак» Москва (1994–2000), «Сатурн» Раменское (2001–2002), «Шинник» Ярославль (2002–2004).

Чемпион Узбекистана: 1992. 6-кратный чемпион России 1993, 1994, 1996, 1997, 1999, 2000. Обладатель Кубка России: 1993/94.

За сборную России сыграл 6 матчей, забил 2 гола.

(За олимпийскую сборную России сыграл 6 матчей, забил 1 гол.*)

*  *  *

«ЗА «СПАРТАК» ИГРАЮ С РАЗРЕШЕНИЯ СУДА»

В Тронхейме в канун игры Лиги чемпионов синоптики обещали сильный шторм. Но природа смилостивилась над небольшим портовым городком. В отличие от спартаковского футболиста, вышедшего на замену на 58-й минуте матча. Появление Кечинова на поле стало настоящим стихийным бедствием для норвежцев. Его неуловимые финты и разорвали защиту «Русенборга» в клочья. После матча главный тренер
«Спартака» Олег Романцев дал, пожалуй, самую точную оценку случившемуся, сказав, что Кечинов впервые сыграл так, как должен играть всегда.

— Родился и вырос я в Ташкенте в то самое время, когда футбол в Узбекистане был религией, а футболисты — полубогами. С детства, как и все мальчишки, болел за ташкентский «Пахтакор». Моим кумиром был Андрей Якубик. Уже лет с пяти я всерьез мечтал стать футболистом. В голове у меня был один лишь футбол. Не позавтракав, с самого утра я убегал во двор и возвращался лишь под вечер с ободранными коленками: играли-то в основном на асфальте. Причем в игре мне доставалось и от своих, и от чужих. Уже тогда я любил повозиться с мячом, все сделать в одиночку. Те, кто играл за мою команду, кричали: «Чего ты жадничаешь?!" А чужие, те, что постарше, старались пожестче сыграть против меня — кому нравится, когда младший пробрасывает ему мяч между ног.

— Вы были послушным ребенком или шалуном?

— Скорее второе.

— Драться часто приходилось?

— Редко. По натуре я человек добродушный. Но если меня сильно задеть, могу вскипеть и дать отпор.

— Когда пошли в школу, наверное, вместо уроков в футбол гоняли?

— Не сказку, что часто, но бывало. Особенно когда любимая физкультура была первой. Заигрывались так, что пропускали следующую алгебру или еще что-нибудь. Учился я на тройки и четверки. Особым прилежанием не отличался. Терпеть не мог геометрию, физику, химию. К гуманитарным предметам относился лучше. Учителя говорили, что у меня неплохая память, и по истории, русскому и литературе оценки были хорошие. Но все равно главным увлечением оставался футбол. У нас рядом с домом находился футбольный клуб „Трактор“, куда меня записали. Вскоре я стал лучшим бомбардиром чемпионата города, и меня взяли в спец-класс „Пахтакора“. Тогда пять человек из нашей команды попали в юношескую сборную СССР. Кстати, самый первый сбор я провел у Игнатьева. Потом был традиционный турнир Гранаткина. Его впервые за всю историю выиграла наша вторая сборная Союза, которая была на год моложе остальных участников. Я забил 4 гола.

— В общем, начало вашей карьеры было многообещающим. А другие виды спорта вас не прельщали?

— Когда учился в школе, у нас пошла мода на большой теннис. Как раз недалеко от нашего дома находились прекрасные корты. На них проводились серьезные турниры. Как-то я пришел на пару тренировок, но мне не понравилось, и тогда я окончательно остановился на футболе.

— Интересно, что вы купили на первые заработанные в футболе деньги?

— Мне было 13 лет. Я поехал в составе юношеской сборной в Париж. Тогда нам заплатили долларов по 50 премиальных. На половину из них я купил маме косметику, остальные ушли на жевательную резинку, конфеты, мелкие безделушки.

— В чемпионате СССР 1991 года вы уже были во взрослой команде, но так и не про вели за „Пахтакор“ ни одного матча.

— Да, но ведь мне было всего 17 лет, и я находился, как правило, в запасе. Запомнилась игра в Ташкенте, когда мы выиграли — 1:0 у московского „Спартака“. На стадионе после победы творилось невообразимое. Жгли факелы, футболистов выносили с поля на руках. Вообще по темпераменту узбекских болельщиков можно сравнить разве что с владикавказскими.

— Но затем начали разыгрывать чемпионат Узбекистана, и ажиотаж вокруг футбола поутих. Однако для вас 1992 год оказался удачным.

— Да. Я стал лучшим бомбардиром, и меня признали лучшим игроком чемпионата. Но даже не это было главным. Важно, что первый год я поварился в настоящем мужском футболе и понял, что это такое. Даже сыграл одну игру за сборную Узбекистана. Тогда еще смутно представлял свое будущее, не задумывался над перспективой играть лишь в Азии, я был горд, что представляю национальную команду. К счастью, тот матч оказался неофициальным и не регистрировался ФИФА.

— Наверняка у вас были предложения из других клубов?

— Еще когда играл в юношеской сборной Пискарева, мною заинтересовались французский „Сошо“ и бельгийский „Локерен“. В последнем работал селекционером знаменитый в прошлом польский футболист Любаньский. Он, видимо, положил на меня глаз, специально приезжал смотреть нашу игру, подходил к руководству сборной, но оно, естественно, отказало. Из российских команд первым проявило ко мне интерес московское „Динамо“. Газзаев специально послал человека в Ташкент, которому вроде я понравился. Но в „Пахтакоре“ добро на мой переход не дали. Посчитали, что мой час пока не настал, что я еще нужен республике.

— А как возник вариант со „Спартаком“?

— В начале 1993 года мне позвонил Тарханов и сделал вполне конкретное предложение. Я очень обрадовался, поскольку любил „Спартак“ и больше подходил ему по стилю, чем какой-либо другой команде. В мае Тарханов приехал в Ташкент и разговаривал с руководством „Пахтакора“. Меня вновь не хотели отпускать, несмотря на то, что мой контракт с клубом закончился. В итоге мы все-таки уехали в Москву. Потом в узбекских газетах написали, что Кечинов — предатель, променял Узбекистан на Россию. Я же никого не предавал, а просто хотел расти как игрок и уехал туда, где открывались большие перспективы. Из Ташкента шли постоянные звонки: пусть, мол, он приедет — и мы все решим полюбовно. „Спартак“ начал переговоры о трансферной сумме, но „Пахтакор“ не хотел меня продавать ни за какие деньги. Три месяца я просидел на базе в Тарасовке без дела, поскольку из Узбекистана не высылали трансферный сертификат. В итоге мой вопрос решался на уровне ФИФА, которая решила спор в пользу „Спартака“.

— Но на этом ваши злоключения не закончились. Через некоторое время, уже выступая за „Спартак“, вы получили страшную травму.

— Да. Это случилось на турнире в Ла-Корунье в матче с киевскими динамовцами. Олег Лужный выполнил свой коронный „подкат“, прыгнув двумя ногами мне в колено. Надрыв боковых связок. Тот, кто получал его, знает, что это такое. Боли в колене не проходили очень долго. Только начинал тренироваться, нога снова опухала. В то время тяжелые мысли постоянно лезли мне в голову. Так промучился где-то полгода. Зимой 1994-го вновь приступил к тренировкам, но опять получил травму. Другую, но не менее болезненную. В апреле сделали операцию. И с осени прошлого года я начал регулярно выходить на поле в основном составе „Спартака“.

— Какие матчи запоминались за это время?

— Конечно, игры в Лиге чемпионов. Я, кстати, собираю майки наших соперников. Потом будет, что вспомнить. У меня есть две баварские — Кройцера и Фрея, „пятерка“ Алена Роша из „ПСЖ“.

— Чьей майкой хотели бы пополнить свою коллекцию?

— Ромарио.

— Первую половину этого сезона „Спартак“ провел неудачно. Мне показалось, что тренеры ждали от вас большего, думали, что вы сможете помочь команде, у которой половину состава скосили травмы. Но майский спад „Спартака“ прошел при вашем участии. Что же случилось?

— Сам не знаю. Наверное, внутренне, как и вся команда, я не был готов к поражениям. Вроде бегаешь, стараешься, создаешь моменты, которые не используешь, а тебе раз-раз — и забили пару мячей. Сразу появилась какая-то неуверенность. К тому же в первом довольно удачном матче с „Уралмашем“ я получил небольшую травму, после чего все пошло наперекосяк. Особенно обидно мы проиграли дома Владикавказу. Это поражение дорого нам стоило. Считаю, что именно оно стало ключевым в расстановке мест в чемпионате.

— Проигрыши сильно вас задевают?

— Сильно. Я и после удачной-то игры поздно засыпаю, а после поражений мучаюсь часов до четырех-пяти. Все прокручиваю мысленно отдельные эпизоды. Иногда психологически нужно быть готовым лучше, чем физически.

— Но во второй половине сезона и вы, и команда обрели необходимую форму. Согласны, что игра в Тронхейме стала для вас переломной?

— Да. Этот матч вдохнул в меня новые силы и прибавил уверенности. Хотелось бы играть так постоянно.

— Многие говорят, что у вас огромный потенциал. Насколько вы его реализовали в этом сезоне?

— Думаю, не более чем на 50 процентов.

— Вы всегда приветливы с журналистами. Это принцип?

— Просто я не могу отказать человеку, если он меня о чем-то просит. Так нас воспитывали в Ташкенте.

— Вам безразлично, что о вас пишут?

— Нет. Я все принимаю близко к сердцу. Это мой главный недостаток. Друзья говорят: хватит, забудь. А я не могу, все время думаю об этом, переживаю. Еще у меня слишком мягкий характер. Возможно, в жизни нужно быть более жестким. Но тут уж ничего не поделаешь — это с рождения.

— Английский журнал World Soccer в одном из своих номеров определил цену каждого участника Лиги чемпионов. Кечинова он оценил в 700 тысяч фунтов стерлингов, что не так уж много в сравнении с остальными. Как думаете, поднялся ли теперь ваш рейтинг?

— Хотелось бы в это верить.

— Надеетесь ли со временем поиграть в зарубежном клубе?

— Да, но только в хорошем. На Западе, как мне кажется, жизнь поспокойнее. Здесь порой боишься просто на улицу выйти — столько разного случается. Хотя, возможно, я и ошибаюсь. Одно точно: там можно заработать на оставшуюся жизнь. Это немаловажно.

— Деньги для вас многое значат?

— В принципе нет. Но ведь нужно обеспечить себе будущее… Я часто сам себе задаю вопрос: если бы не футбол, то чем бы я занимался в жизни? И не нахожу ответа. С раннего детства я не хотел думать ни о чем другом. Может быть, это плохо, но это так.

— Какие футбольные страны вам по душе?

— Италия и Испания. Из клубов — „Милан“ и „Ювентус“. Нельзя сказать, что они демонстрируют сверхизящиый футбол, но организация игры потрясающая.

— Не могу не спросить про вашего отца. Знаю, что он человек футбольный.

— У него яркое прошлое. В 60-е годы он успел поиграть в „Пахтакоре“ вместе с Красницким. Затем перешел на тренерскую работу: возглавлял сборную Узбекистана на различных всесоюзных соревнованиях. Потом стал первым в республике арбитром всесоюзной категории. Сейчас работает в Москве тренером-селекционером в спартаковской детской школе.

— Часто ли обсуждаете с ним вашу игру?

— Постоянно. Он мой самый суровый критик. Очень переживает за меня, хочет, чтобы я играл сильнее. Иногда мы очень горячо спорим. Отец ходит на все матчи „Спартака“.

— Есть люди, на которых давит присутствие родителей на игре.

— Я к ним не отношусь.

— Что сказал вам отец после Тронхейма?

— Что гордится мною.

— Ощущаете ли вы свою популярность?

— Да, особенно после игры, когда ко мне подходят за автографами.

— А домой вам часто звонят посторонние люди?

— Бывает. Обычно люди хотят просто пообщаться, и я стараюсь не отказывать. Им интересно, чем я увлекаюсь помимо футбола: какую музыку слушаю, как провожу свободное время.

— Удовлетворите и мое любопытство.

— Люблю спокойную музыку. Из зарубежных певцов мне нравится Гарри Мур, из наших — Владимир Кузьмин. Что касается свободного времени, то его очень мало. Лишь однажды сходили с Андреем Тихоновым в ночной бар " Карусель» на концерт Линды. Нам понравилось.

— А когда последний раз были в ресторане?

— Не помню, я не сторонник посещения таких мест.

— Вы любите красиво одеться?

— Когда тебе 21, хочется модно одеваться. Это ни в коей мере не хвастовство. Просто мне нравится определенный стиль.

— В жизни вы предпочитаете одиночество или компанию?

— В зависимости от настроения. Если его нет, то стараюсь побыть один. Если есть, то хорошая компания никогда не помешает.

— Считаете ли вы себя уже сложившимся, взрослым человеком?

— Трудно сказать. Скорее, я им постепенно становлюсь.

— Что было самым сложным после переезда в Москву?

— Отвыкнуть от Ташкента и привыкнуть к этому огромному городу, где все время царит суета и пробки на дорогах. Что касается столичных соблазнов, то я отношусь к ним предельно спокойно.

— Ваше любимое время года?

— Лето. В Ташкенте я привык к теплу. А здесь большую часть года мокро и холодно.

— Необходим ли вам комфорт?

— Конечно. Но если какое-то время пожить без него, то, наверное, смогу перестроиться. В принципе я довольно быстро привыкаю ко всему. К хорошему, безусловно, быстрее.

— Любите ли хорошо поесть?

— Не против. Особенно мне нравится узбекская национальная кухня: манты, плов. К сладостям отношусь спокойно.

— Сами готовите?

— Ну, яичницу или картошку пожарить я смогу, а что-либо серьезное — вряд ли.

— Ваш «БМВ» — средство передвижения или роскошь?

— Средство передвижения.

— И все же — почему именно «БМВ»?

— Просто нравится эта марка.

— Давайте представим ситуацию: вы едете на тренировку в Тарасовку, и машина глохнет где-то на середине пути…

— … дальше не надо. Уже не раз прокручивал в голове этот вариант и ужасно его боюсь. В машине я разбираюсь слабо и причину поломки вряд ли найду.

— Часто ли опаздывали на тренировки?

— Никогда. Лучше приеду на базу на час раньше и поболтаю с ребятами, чем ехать впритык. Хотя поспать люблю. Правда, с возрастом у меня режим изменился. Раньше обычно ложился очень поздно и спал иногда аж до обеда. Сейчас мне нравится спать на базе именно днем. Там свежий воздух, и выключаешься моментально. Зато потом на вечернюю тренировку выходишь бодрым и полным сил.

— Можете ли вы назвать себя везучим человеком?

— Иногда мне сильно везет — и во всем, а иногда наступают черные дни, и ждешь — не дождешься, когда они закончатся. К примеру, играя за " Пахтакор», я вообще не знал, что такое травмы, а в «Спартаке» из-за них потерял полтора сезона. Так что у меня, как в той песне, — одна полоска белая, другая — черная, и никакого постоянства.

— Вы играете в лотереи?

— Один раз в детстве. Ничего не выиграл и с тех нор не играю. Также не люблю ходить в казино и спорить на деньги.

— Зато вы выиграли конкурс на лучший гол года.

— Ну это же не лотерея. Болельщики сами определяли победителя.

— Кстати, какова судьба той «девятки»?

— На ней сейчас ездит мой брат Игорь.

— Кто вы по гороскопу?

— Лев. Причем родился я в год тигра. Но на самом деле являюсь полной противоположностью своему злаку. Лев — повелитель, агрессор. Я же слишком мягкий. Единственное, в чем мы похожи — так это во вспыльчивости.

— Когда вы приезжаете в чужую страну и есть свободное время, что обычно делаете?

— В зависимости от города. В Тронхейме, например, куда, кроме магазинов, можно пойти? Другое дело Париж. Елисейские поля, Эйфелева башня! Это что-то! Ночной Париж; меня просто потряс. Вообще в плане поездок я счастливый человек. Бели вдуматься, мне чуть больше двадцати, а уже объездил почти всю Европу. В память о каждой стране обязательно привожу маленькие сувениры.

— Где вы предпочитаете отдыхать?

— Прошлый отпуск провел в Ташкенте. Сейчас собираемся с Тихоновым поехать в Таиланд. Я уже был примерно в тех краях, только в Малайзии вместе с «Пахтакором». Та поездка мне очень понравилась — сплошная экзотика.

— Футбол для вас игра или работа?

— Прежде всего игра, а потом — работа.

— А если, скажем, какой-нибудь близкий друг попросил бы вас сыграть совершенно бесплатно на первенство вузов за его команду, что бы вы ему ответили?

— Во время сезона — нет. Во-первых, это было бы непрофессионально с моей стороны — есть риск получить травму. Во-вторых, свободного времени практически нет. Если во время отпуска, то, возможно, сыграл бы. Потому что недельку отдохнешь от футбола — и тебя снова тянет к мячу.

— Чего бы вы хотели достичь в футболе?

— У меня была мечта стать олимпийским чемпионом, но ей уже не суждено сбыться. Сейчас мечтаю стать чемпионом Европы.

— Но для этого, по меньшей мере, нужно попасть в состав сборной?

— А разве это не от моей игры зависит? Тем более я не сказал, какого года чемпионом Европы собираюсь стать.

— Уже давно подмечено, что голы в вашем исполнении — нечто особенное.

— Мне нравится, когда мяч влетает в сетку ворот после того, как ты обыграл нескольких защитников или сделал паузу. Еще я люблю игру на публику, но только при счете минимум 2:0 в твою пользу.

— Каков в вашем представлении гол-мечта?

— Однажды мне приснился сон, что я забиваю при ничейном счете решающий гол на последней минуте финала Лиги чемпионов. Но вот кому забил, не помню. А проснувшись, долго не хотел осознавать, что это случилось со мной не в реальной жизни.

…22 мая следующего года состоится финальный матч Лиги чемпионов. И если чудеса на свете случаются, то у Валерия есть шанс узнать, какой именно команде он забил свой самый важный гол.

Алексей МАТВЕЕВ

Еженедельник «Футбол от «Спорт-Экспресса» №19, 1995

*  *  *

«ХОТЕЛ БЫ ПОВЕРНУТЬ ВРЕМЯ НАЗАД»

По традиции «Советский спорт» определяет лучших футболистов российского чемпионата ушедшего месяца. В марте таковым стал бразильский легионер «Крыльев Советов» Анджело. В апреле борьба развернулась между полузащитниками «Зенита» Максимом Деменко и «Сатурна» Валерием Кечиновым. В итоге чистую победу одержал представитель подмосковного клуба.

Добиться достойного результата Кечинову помогла сверхрезультативная игра в последних трех турах первенства, во время которых футболист «Сатурна» забил пять мячей. Теперь Валерий вместе с Анджело делит первое место в списке голеадоров чемпионата. Особо стоит отметить дубль Кечинова в ворота «Спартака», позволивший подмосковному клубу отпраздновать самую яркую победу в своей истории.

В меня перестали верить

— Мои беды начались в 1993 году на турнире в Испании, когда «Спартак» играл против киевского «Динамо», — рассказывает Кечинов. — После той встречи меня начали беспокоить боли в правом колене. Вначале мне сказали, что можно вылечить ногу без хирургического вмешательства. Я последовал совету, и вроде бы все прошло, но как только в единоборствах получал удар по больному месту, то сразу выбывал из строя. Как мне много позже сказал доктор Пфайфер, операцию надо было делать сразу, как только у меня начались боли, а не ждать пять лет, то есть все это время я играл с порванными крестообразными связками, а держался лишь потому, что хорошо закачивал мышцы.

— В прошлом году о вас почти ничего не было слышно. Чем занимались все это время?

— Не играл я не по причине травмы — в прошлом году мне вылечили колено, и оно полностью перестало беспокоить. Просто в меня перестали верить. Летом отправился в Израиль, но руководство «Спартака» не договорилось о моем переходе по причине завышенной цены. Тамошнее руководство не имело желания платить большие деньги за футболиста, который долгое время находился вне игры. Затем по приезде в Москву мне запретили появляться на базе в Тарасовке, никак не объясняя причин подобного решения. В 1999 году перед матчем с «Лидсом» на Кубок УЕФА я подписал трехлетний контракт со «Спартаком» и Олег Романцев говорил, что заинтересован во мне. После этого я практически перестал попадать в состав. Стал тренироваться вместе с дублем и иногда выступать за него. А за это время мне обещали подыскать новый клуб и продать.

— Почему к вам стали так относиться?

— Мне сложно об этом судить. Впрочем, я уже был не первый отверженный футболист, значит, у Олега Ивановича уже выстроилась такая система обращения с игроками, которые немало сделали для «Спартака». Ведь я свои травмы получал не на дискотеке, а в то время, когда бился за свой клуб, оставляя на поле собственное здоровье. Конечно, если игрок не устраивает, значит, от него пытаются избавиться. Это обычное явление для футбола. Но после того, как про меня сказали, что я еще и «отыгранный материал», то, мягко говоря, был удивлен.

— Кто-нибудь пытался вам помочь выпутаться из той ситуации, в которой вы оказались?

— Мои родные и близкие, а также хорошие друзья не оставляли меня никогда в тяжелые минуты, и я всегда чувствовал их моральную поддержку.

Был согласен на любые условия

— Какие варианты трудоустройства помимо «Сатурна» вы рассматривали в межсезонье?

— Знаю, что мной серьезно интересовалось московское «Динамо». Думаю, молва о том, что я «сломанный», смутила Валерия Газзаева, и он отказался от покупки. Я даже слышал про себя такие мнения: «Кечинов три матча играет, а потом ломается».

— Как себя чувствовали в этот момент?

— Как себя может ощущать абсолютно здоровый человек в 26 лет, которому не дают играть? Дошло до того, что я настоятельно просил руководство «Спартака» скорее меня продать, мотивировав это тем, что нет смысла держать в запасе дееспособного футболиста. Я же числился еще в штате команды. Вскоре спартаковцы сбавили цену на меня, и «Сатурн» оказался проворнее всех.

— Знаете сумму своего трансфера?

— Не интересовался точной цифрой, потому что главное для меня было — наконец-то заиграть в футбол. Моими делами с прошлого года занимался агент, который не столько хотел заработать на мне, сколько помочь. Я был согласен на любые условия, лишь бы играть. Болельщики уже успели забыть футболиста по фамилии Кечинов, и мне хотелось доказать им, что меня рано списывать со счетов.

— «Сатурн» — клуб без больших традиций. Отражается ли это на отношении к делу со стороны руководства?

— Нет, мне нравится, как поставлена организация в подмосковном клубе. «Спартак» тоже не сразу завоевал те позиции, на которых он сейчас находится, поэтому традиции — дело наживное. Вообще в настоящее время все клубы высшего дивизиона прекрасно отдают себе отчет в том, что от инфраструктуры клуба зависят будущие результаты. Глядя на зарубежные клубы, руководство российских команд берет для себя все лучшее.

— Вы одно время были хорошо известны в Европе. Насколько был велик интерес к вам со стороны иностранных клубов?

— После амстердамской игры с «Аяксом» в Кубке УЕФА за меня предлагал хорошие деньги леверкузенский «Байер». Думаю, та сумма была значительно выше, чем заплаченная «Сатурном». Отпускать меня не захотели, а чуть позже я сломался. Интерес со стороны скаутов ко мне еще некоторое время оставался, но потихоньку остыл.

— Есть ли у вас желание проявить себя на европейском континенте?

— Да, я ощущаю в себе необходимые силы и уверенность для этого. Мне надо просто отыграть нынешний сезон на высоком уровне и помочь «Сатурну» добиться поставленных целей, то есть завоевание места в пятерке лучших, а там видно будет. Я не забываю хорошего к себе отношения, поэтому буду отдавать все силы за «Сатурн» в каждой игре.

— Какой чемпионат вам наиболее подошел бы?

— Испанский. Там не просто бегают, а играют в осмысленный, комбинационный, зрелищный футбол.

Тихонов обещал выиграть у «Спартака»

— Как к вам отнеслись в «Сатурне»?

— Я не уходил в отпуск и круглый год поддерживал себя в хорошей форме. Поэтому, приехав на сбор, чувствовал себя уверенно. В конце концов я должен был оказаться в каком-нибудь клубе. Ведь не заканчивать же мне с футболом из-за того, что я подписал трехлетнее соглашение со «Спартаком» и не мог за него играть? Кстати, в одно время со мной контракты на тот же срок подписали Тихонов и Бушманов. Сейчас же у меня все складывается удачно и никаких проблем я не испытываю. Надеюсь, что черная полоса, в которой я в последнее время находился, сменится белой. Считаю, что если человек чего-то сильно хочет, то Бог помогает ему этого добиться. В связи с последними событиями в своей жизни стал серьезнее относиться к вере. Думаю, удача повернулась ко мне лицом. Она играет сейчас в нашем футболе огромную роль, потому что множество команд в российском чемпионате подравнялось, и судьбу отдельной встречи может решить небольшая оплошность. Если раньше мог точно сказать, что тот же «Спартак» обязательно выиграет у «Анжи», то сейчас не могу этого сделать.

— Как вы отнеслись к тому, что с Тихоновым и Бушмановым обошлись в свое время так же, как позднее и с вами?

— При похожих обстоятельствах со «Спартаком» расставались Мамедов, Юран и Цымбаларь. Я ничему уже не удивлялся и старался держаться. Тихонов же ведь был звезда в «Спартаке» и считался лучшим футболистом России, но ему не нашлось места в рядах чемпионов страны. Но я рад, что Андрей проявил характер и сейчас находится на первых ролях в самарских «Крыльях». То же самое могу сказать и о Бушманове. Кстати, после победы «Сатурна» над спартаковцами мы созванивались с Тихоновым, и он сказал мне, что находится в недоумении по поводу высказывания Олега Романцева и обязательно постарается еще доказать свою силу и умение играть в футбол.

— Чем вы руководствовались, когда подбегали к скамейке запасных «Спартака» после того, как поражали его ворота?

— У меня просто эмоции били через край, и это получилось спонтанно.

— Очень часто говорят о том, что «Спартак» — дружная команда. Насколько это соответствует действительности?

— В мое время все ребята в «Спартаке» были очень классные, и отношения между нами были вполне дружелюбные. Сейчас же пришло молодое поколение, которое слабо понимает, что такое спартаковский дух, и не желает учитывать традиции клуба. Во время нашего недавнего матча с красно-белыми кто-то из них получил травму, после чего футболист «Сатурна» выбил мяч в аут. Когда же игра возобновилась, то Титов отдал мяч Калиниченко, а тот в свою очередь начал атаку, позабыв о принципах «честной игры». После этого я понял, что сейчас «Спартаку» трудно похвастать нормальными отношениями внутри коллектива. Раньше спартаковцы всегда отличались интеллигентностью и порядочностью на поле.

Принял бы узбекское гражданство

— Вы успели провести в национальной сборной России шесть официальных игр, в которых забили два мяча. Почему вам так и не удалось в ней закрепиться?

— Виной всему мои травмы, которые выбивали из колеи. Кроме этого, сложно было заиграть, когда у команды менялись тренеры, ведь каждый из них проповедовал свой стиль. Но сейчас уже все позади, хотя я придерживаюсь такого мнения, что любой уважающий себя футболист не должен после таких унизительных слов, сказанных главным тренером сборной в его адрес, продолжать играть за национальную команду. Меня, например, высказывание Олега Ивановича оскорбило до глубины души.

— Недавно Олег Романцев заявил, что в случае успешной игры каждый футболист российского первенства может получить приглашение в сборную. Как к этому относитесь?

— Никак. Я не изменю своего мнения.

— Не жалеете, что ранее не стали играть за сборную Узбекистана, ведь у вас была возможность надеть ее футболку?

— Уже думал об этом. Знаю, что футболисты московского «Локомотива» Маминов и Пашинин выступают за эту сборную, причем узбекские футболисты имеют реальные шансы пробиться на чемпионат мира. Но у меня уже нет возможности так поступить, поскольку я заигран за российскую команду. Хотя если бы была возможность повернуть время назад, согласился бы поменять гражданство.

Александр НЕЦЕНКО

Газета «Советский спорт», 04.05.2001

*  *  *

КАК ДЕЛА?

— Чем занимаетесь в последнее время?

— Играю за команду спартаковских ветеранов. Недавно был с ними в Воронеже. Потом по приглашению друзей летал на недельку в Турцию. Там тоже играл в футбол.

— Ходят слухи, что вы завершили профессиональную карьеру. Это правда?

— Не скрою, подобные мысли посещают меня все чаще. Но говорить о том, что закончил с футболом, пока рановато. Окончательного решения еще не принял. Эта неопределенность, честно говоря, давит психологически. Разменивать себя по мелочам не хочу. Если бы последовало предложение из клуба российской премьер-лиги, подумал бы над ним. Однако таковых в межсезонье не было — только слухи и разговоры. А в первый дивизион с его бесконечными перелетами и ожесточенной борьбой вместо нормальной игры меня, признаться, не тянет.

— Уже задумывались, как будете жить после футбола?

— Как не задумываться, если остался без команды. Хорошо, что есть верные друзья, которые всегда помогут и словом, и делом. Возможно, по их совету вложу накопленные средства в какой-нибудь бизнес.

— А тренерская стезя вас не привлекает?

— Есть планы поступить в декабре в ВШТ. Что из этого получится, посмотрим.

— Как проводите свободное время?

— Встречаюсь с друзьями, езжу отдыхать за город. Свободного времени появилась масса. Иногда, правда, не знаешь, куда себя деть. За много лет в футболе привыкаешь к тому, что за тебя все продумано по минутам, а здесь все нужно решать самому. Другая жизнь — более сложная и непривычная. Порой завожусь по разным пустякам, но в принципе стараюсь гнать плохие мысли прочь.

— А что поднимает вам настроение?

— Игра за спартаковских ветеранов. Каждую неделю езжу на стадион имени Нетто, а там Гаврилов, Черенков, Шавло, Поздняков, Кульков, Пятницкий, другие… Самые молодые мы с Ананко. А «старички» порой такое с мячом вытворяют, что нынешнему поколению игроков и не снилось. Уровень мысли и техники — высочайший! Сразу начинаешь понимать, что такое старая советская школа. У ветеранов не грех и поучиться. Побегаешь с ними — получаешь такой положительный заряд эмоций, которого хватает надолго.

— Не рановато себя в ветераны записали?

— Возможно, играл бы до сих пор, если бы не стечение обстоятельств и злополучные травмы. Первый раз серьезно сломался в 93-м в товарищеском матче с киевлянами. Молодой был, горячий, зачем-то полез в жесткий стык с Лужным в углу поля, где никакой опасности не было. С этого все и началось. Потом в 98-м случился рецидив. Хотя в последние годы, когда играл за «Сатурн» и «Шинник», на здоровье особо не жаловался.

— В Ташкенте давно не были?

— С 1996 года.

— Не тянет в город детства и юности?

— Уже нет. Переболел ностальгией. Сейчас обстановка в Ташкенте совсем не та, что была в союзные времена.

— С нынешними спартаковцами общаетесь?

— Иногда созваниваемся с Титовым и Аленичевым. Чаще общаюсь с Сергеем Гришиным, с которым вместе играли за «Шинник».

— За «Спартак» по-прежнему переживаете?

— Конечно. Как можно не любить команду, которая, по сути, сделала из меня футболиста и подарила столько прекрасных мгновений! Когда ставлю видеокассеты со старыми матчами «Спартака», сразу приходит мысль: не зря прожил жизнь в футболе. Смотрю — и глаз радуется: «Как же мы тогда здорово играли — понимали друг друга с полувзгляда!»

— Сейчас все по-другому?

— Сейчас футбол стал другим. Все говорят о возросшем уровне российского чемпионата по сравнению с 90-ми годами, а я, честно говоря, так не считаю. Зрелищных матчей стало намного меньше. В основном преобладают борьба и мощь, а техника и мысль ушли на задворки. Сборная России тоже, увы, сильнее не становится. Кстати, из-за обилия легионеров мы не замечаем нашу молодежь, которой порой невозможно пробиться в основной состав. И это не идет на пользу нашему футболу.

Алексей МАТВЕЕВ

«Спорт-Экспресс», 12.05.2005

*  *  *

НЕ МОГУ ХОДИТЬ НА МАТЧИ «СПАРТАКА»

В конце 90-х забор тарасовской базы сплошь был исписан признаниями в любви некому Валере. Фамилии не требовалось. Все и так знали, что речь идет о чудо-технаре Кечинове. Его обожали, на него ходили персонально, ему поклонялись...

Скольких вратарей и защитников Валерий издевательски усаживал на «пятую точку» своими неповторимыми финтами, которые освоил еще в раннем детстве на ташкентских пустырях. Его фирменным дриблингом и мячами, забитыми в ворота олимпийской сборной Германии, «Русенборга» и «Аякса» можно было любоваться до бесконечности. Шедевральных голов в коллекции Кечинова могло быть намного больше, если бы не страшный разрыв крестообразной связки, случившийся в 1993-м и преследовавший талантливого игрока всю последующую карьеру. Во многом из-за этого ему пришлось расстаться со «Спартаком». Отыграв год в «Сатурне» и три в «Шиннике», Кечинов на данный момент оказался никому не нужен. Все его свидания с мячом ограничиваются играми со спартаковскими ветеранами, а по Москве уже вовсю ползут слухи, что Валера решил завершить карьеру футболиста.

ТЕПЕРЬ СРЫВАЮСЬ ПО ПУСТЯКАМ

— Имеют ли под собой основания разговоры об уходе из спорта?

— Они преждевременные, хотя подобные мысли все чаще лезут мне в голову. Не исключаю, что вскоре могу закончить. От одних этих слов кровь в жилах стынет…

— Когда вы примете окончательное решение?

— В принципе, в любой момент могу сказать самому себе: «Хватит, больше не надо». Но этот момент еще не пришел. Какая-то ясность, вероятно, наступит летом во время дозаявочной кампании в премьер-лиге.

— Что самое сложное в вашем нынешнем положении?

— Неопределенность, которая сильно давит на психику. В моей жизни был только футбол, а сейчас он резко исчез. Мне до сих пор снятся сны, как я выхожу на поле, и у меня бегут мурашки по коже. Но потом просыпаюсь и понимаю, что нахожусь в другой реальности. Становится немного не по себе.

— Чувствуется, настроение у вас неважное.

— Когда как. Вообще-то, стараюсь жить по принципу: все, что ни делается, к лучшему. Пытаюсь найти какие-то плюсы. Например, теперь мне не нужно вскакивать спозаранку и торопиться. У меня появилась масса свободного времени: можно поехать на дачу или пойти в ресторан с друзьями. Правда, бывает, не всегда удается себя убедить, что все это так уж здорово. Иногда просыпаешься и не знаешь, куда себя деть, чем заняться. Когда играешь в футбол, живешь строго по расписанию, которое за тебя продумали другие люди. Сейчас же все надо решать самому.

— Мысли о завершении карьеры всегда наводят на грусть?

— Да. Но с другой стороны, у меня появится возможность попробовать себя в другом качестве. Наверное, это будет интересно.

— Уже четко представляете, что будете делать?

— Пока не очень. Но у меня много друзей, которые говорят: «Валера, не переживай, все будет нормально. Ты сделал себе имя в футболе и в жизни обязательно найдешь себя». У меня есть определенные сбережения. Возможно, по совету друзей вложу их в какой-либо бизнес.

— Хотели бы остаться в футболе в другом качестве?

— Да. Есть желание попробовать себя в тренерском деле. Если все удачно сложится, в декабре собираюсь поступить в ВШТ. А там видно будет.

— Некоторые спортсмены, у которых что-то не ладится в жизни, порой находят утешение в алкоголе. Не пытались к себе применить подобную терапию?

— Нет. Конечно, как нормальный человек могу в праздник немного выпить в хорошей компании. Например, красного вина. Но так, чтобы доводить себя до беспамятства, такого не было никогда.

— А в бытность игроком «Спартака» позволяли себе «расслабиться»?

— После матчей, бывало, с ребятами выпьешь пивка. Но не более того.

— Раньше вы были в центре внимания: журналисты постоянно брали у вас интервью, болельщики донимали просьбами о фото и автографах. Сейчас интерес к вашей персоне невелик. Вас это задевает?

— Отношусь к этому совершенно спокойно. Главное, что никто из друзей от меня не отвернулся. Вообще, многие люди желают мне добра. И это придает дополнительные силы.

— Часто ли в своей жизни вы сталкивались с предательством?

— К счастью, нет.

— А с обманом?

— Только по мелочам.

— Нынешний Кечинов как человек отличается от Кечинова десятилетней давности?

— Отличается. Когда жизнь бьет по разным местам, человек невольно меняется. Наверное, сейчас я стал жестче и злее. Чувствую, иногда срываюсь по пустякам. Излишне нервничаю. Думаю, я не первый футболист, кто, оставшись без любимого дела, сталкивается с подобными проблемами.

— Уже почувствовали, какая жизнь сложнее: футбольная или повседневная?

— Повседневная. Такое ощущение, что меня выбросили без шлюпки в открытый океан со словами: «Выплывешь или утонешь».

— Не утонете?

— Ни в коем случае! Плавать умею, поэтому выберусь на берег. Самое главное — не отчаиваться, и тогда все будет хорошо.

ЕСЛИ БЫ ШИРКО НЕ СРЕАГИРОВАЛ…

— Спартаковские ветераны охотно приглашают вас в свою сложившуюся компанию?

— Да. Недавно ездил с ними на матч в Воронеж. Раз в неделю прихожу играть на «Алмаз» и получаю громадное удовольствие. Черенков, Шавло, Гаврилов, Пятницкий, Кульков... Люди мыслят на поле фантастически: какие передачи отдают, как тонко понимают игру! Иногда попадешь под такую ветеранскую карусель, что голова кругом идет. Сразу понимаешь, какой серьезный уровень был раньше в чемпионате СССР.

— Вы самый молодой из ветеранов?

— Да. Я и Дима Ананко.

— Вообще-то, слово «ветеран» и фамилия Кечинов в моем представлении не очень-то увязываются вместе…

— В моем, признаться, тоже. При всем желании в 31 год трудно ощущать себя ветераном, тем более если чувствуешь в себе силы играть на серьезном уровне.

— В прошедшее межсезонье у вас были предложения из клубов российской премьер-лиги?

— Только на уровне разговоров и слухов — ничего конкретного.

— А из первого дивизиона?

— Туда я сам не хотел идти. В нашем первом дивизионе не футбол, а сплошное мучение. Настоящей игры мало, зато много бестолковой борьбы и закулисной возни. Вдобавок к этому гигантские перелеты через всю страну. Прилетаешь, к примеру, в Хабаровск или Владивосток. Еще в себя не успел прийти, а уже нужно выходить на поле. Какая тут игра?! Если уж продолжать футбольную карьеру, то только в команде премьер-лиги.

— Почему прошедшей зимой ничего не появилось?

— Меня сильно подкосил прошлый сезон в «Шиннике». Начал его неплохо, но летом попал вместе с Ширко в аварию. Ехали из Москвы в Ярославль. Саша был за рулем своего джипа, когда со встречной полосы, откуда ни возьмись, вынырнул «Москвич» — избежать столкновения было крайне трудно. Но Шира успел резко вывернуть руль, чтобы не удариться лоб в лоб. В противном случае последствия могли быть ужасными. В итоге наша машина вылетела в кювет и там три раза перевернулась.

— Вы были пристегнуты ремнем безопасности?

— Я — нет. В отличие от Ширко. У Саши не было ни одной ссадины. Меня же прилично побросало по салону. Вылез весь окровавленный, с многочисленными ушибами. Нам еще крупно повезло, что, слетев с полосы, мы не врезались в дерево — только задели его дверью. Этот случай, по сути, вывел меня из основы «Шинника». Когда полностью восстановился, Долматов уже определился со стартовым составом, в котором мне места не нашлось. После окончания сезона истек мой контракт с ярославским клубом, и я вернулся в Москву. Признаться, последний год чувствовал себя в «Шиннике» неуютно.

— С кем-то из бывших партнеров сейчас общаетесь?

— Регулярно созваниваемся с Серегой Гришиным, с которым вместе выступали в Ярославле. Из спартаковцев — с Титовым и Аленичевым.

— А с некогда вашим близким другом Тихоновым?

— Нет.

— В прошлом году вас приглашало «Торпедо-Металлург». Что тогда не срослось?

— Я был не прочь вернуться в Москву, но от меня мало что зависело. Я был связан контрактом с «Шинником», а клубы не смогли договориться по трансферной цене.

— Как думаете, почему так резко упал спрос на российских футболистов в премьер-лиге?

— У нас пошла мода на легионеров. Все клубы покупают их пачками. Безусловно, среди них есть очень хорошие футболисты, но в подавляющем большинстве случаев иностранцы ничуть не лучше россиян. Вот и получается, что наши игроки зачастую остаются не у дел. А посмотрите, как сложно нынешней молодежи пробиться из дубля в основу. Когда я играл за дубль «Спартака», ситуация была совершенно другая. Мы четко видели перспективу. Вспомните, сколько спартаковцев в 1996 году шагнули из резервной команды в основной состав. И как шагнули! Чемпионство сходу взяли! Сейчас же лишь считанные единицы могут пробиться наверх. Причем для этого нужно иметь не только талант, но и большую удачу.

ЗРЯ ПОШЕЛ В ТОТ СТЫК С ЛУЖНЫМ

— Если бы у вас была возможность открутить время назад, что изменили бы в своей карьере?

— Никогда не пошел бы в тот злополучный стык с Лужным, из-за которого и начались все мои проблемы. Это было в 93-м году в Испании. Мы встречались в товарищеском матче с киевским «Динамо», и я зачем-то полез на краю поля, у самого углового флажка, в борьбу с Лужным. Ничего опасного в той ситуации не было. Киевлянин сыграл жестко в подкате и сбоку попал мне в колено. Боль была страшная — «полетели» крестообразные связки. Все мои последующие травмы были связаны с этим.

— Вы простили Лужному тот эпизод или в душе до сих пор остался неприятный осадок?

— Простил. Это футбол, и обижаться тут не на кого. К сожалению, ни один игрок не застрахован от травм. И конечно, в 98-м мне не стоило выходить играть на уколах в матче с «Интером» в полуфинале Кубка УЕФА. Именно тогда я вновь серьезно сломался.

— А до злополучных травм вы могли уехать в зарубежный клуб?

— Предложения были, но нам о них не рассказывали. Вся информация оседала в клубе под грифом «секретно». Потом задним числом мы узнавали о зарубежных вариантах. Например, после победы над «Аяксом» мной интересовался «Байер». Но из-за вышеупомянутой травмы мой переход сорвался. В Леверкузен ездил только лечиться. А после «Байера» были уже не столь серьезные предложения.

— Летом 2000 года вы дважды побывали в Израиле. С какими мыслями отправлялись в эту страну?

— С надеждой играть в футбол. К тому времени в «Спартаке» выходил на поле крайне редко. Когда пришло предложение от иерусалимского «Бейтара», откликнулся на него. В аэропорту меня очень тепло встретили руководство клуба и болельщики. Тренер израильтян остался мной доволен, а через два дня состоялась презентация команды, которая происходила в торжественной обстановке на центральном стадионе в присутствии 25 тысяч болельщиков. Я был в числе новых игроков, представленных зрителям. Словом, до определенного момента все было нормально...

— «Определенным моментом» стал медосмотр?

— Да. Местный доктор осмотрел мое прооперированное колено и сделал вывод о том, что может случиться рецидив. Я ответил, что от подобной травмы не застрахован ни один игрок, что операция осталась в далеком прошлом и что сейчас перед вами стоит совершенно здоровый футболист. Однако мои слова не возымели действия. Руководство «Бейтара» в последний момент повело себя несолидно: «Мы можем подписать с тобой контракт, но в случае травмы платить тебе страховку не собираемся». Меня такой вариант, конечно, не устроил.

— И тогда вы оказались в «Хапоэле» из Хайфы?

— Через неделю приехал на просмотр в клуб из Хайфы, который полностью содержится на деньги одного человека — президента. Тренер «Хапоэля» отнесся ко мне с большой симпатией. Хотя злые языки уже успели нашептать ему и президенту, что в команду приехал травмированный игрок. Когда Леви посмотрел меня в деле, он так отреагировал на эти слухи: «Кечинова нужно брать. Этот «травмированный» бегает лучше, чем здоровые». Казалось, все идет к тому, что я окажусь в компании с Ульяновым и Елышевым. Однако президент клуба сказал мне следующее: «Мы готовы подписать с тобой контракт, но при том условии, что трансферную сумму «Спартаку» мы выплатим не раньше, чем через два месяца». Сообщил об этом руководству. Мне сказали, чтобы я вернулся в Москву, поскольку есть предложение от одного из испанских клубов. Однако испанский вариант тоже сорвался.

— А из Хайфы вам больше не звонили?

— Нет. После этого я вернулся в Россию и по прошествии некоторого времени оказался в «Сатурне». «Спартаку», увы, я был уже не нужен.

ДАЖЕ РОМАНЦЕВ В НАС СОМНЕВАЛСЯ

— У вас были недоброжелатели в том «Спартаке»?

— Наверное, были. Но в открытую они никогда не действовали — только нашептывали за спиной.

— История с вашим уходом из команды как-то связана с этими людьми?

— Да. Постарался один из тренеров. Ну да Бог ему судья.

— У вас осталась обида на «Спартак»?

— Что вы?! Какая обида?! «Спартак» дал мне имя в большом футболе, подарил столько счастливых мгновений. Я не вправе быть обиженным на «Спартак». Напротив, благодарен судьбе, что после Ташкента попал именно в эту команду, где не раз становился чемпионом России и по-настоящему раскрылся как футболист.

— Какой вопрос чаще всего задают спартаковские болельщики, когда встречают вас сейчас?

— «Где играешь?» Отвечаю: нигде. Люди удивленно пожимают плечами.

— Какой самый необычный подарок вам приходилось получать от поклонников?

— После победного матча с «Аяксом» по прилету в Москву на нашей таможне мне подарили огромного плюшевого тигра.

— У вас есть матч с «Аяксом» на видео?

— Конечно. Смотришь и понимаешь: ради этого стоило играть в футбол. Считаю, это был лучший матч «Спартака» в 90-е годы. Когда мы летели в Амстердам, никто кто верил в нашу победу. По-моему, даже Романцев тогда был настроен скептически. Помню, мы с ребятами это обсуждали и сильно разозлись. Подумали: «Что, мы слабее Лаудрупа с Литманеном?!» И выдали игру на загляденье.

— Часто пересматриваете старые видеокассеты?

— У меня есть подборка моих лучших фрагментов. Включаю ее по настроению.

— Наверное, с грустинкой смотрите на экран?

— Бывает. Грустно оттого, что золотое время уже не вернуть. А какие матчи мы выдавали! И сами получали от игры удовольствие, и зрителей радовали красивым футболом, и чемпионами при этом становились. Сейчас же результат часто превалирует над игрой, а зрелищность ушла на второй план.

— Назовите ваш самый эффектный гол?

— Их несколько — олимпийской сборной Германии, «Русенборгу», «Аяксу», «Сьону» и «Торпедо» в 96-м.

— А самый важный?

— «Ротору» в золотом матче 97-го. Волгоградский гол ни с чем не сравнить, поскольку он принес нам чемпионство. Игра была тяжелейшая. «Ротор» в первом тайме нас простил, а во втором в тяжелой борьбе мы вырвали победу.

— Ходите ли вы сейчас в Лужники на матчи «Спартака»?

— Нет. По-прежнему искренне переживаю за красно-белых, но ходить на стадион пока не могу. Психологически очень трудно наблюдать за любимым зрелищем с трибуны. Внутри все начинает переворачиваться и клокотать. Поэтому смотрю спартаковские матчи по телевизору. Другое, более спокойное восприятие. В этом плане лучший лекарь — время.

— Как полагаете, на что способен нынешний «Спартак»?

— Сложно судить. Пока у команды нет стабильности: яркие игры сочетаются с провальными. Поэтому нынешний «Спартак» для меня — команда-загадка.

— А он не напоминает вам тот, за который играли вы?

— Лишь фрагментами. Но, по большому счету, это другая команда. У нас взаимопонимание было доведено до полного автоматизма. Каждый с закрытыми глазами знал, кто куда побежит, под какую ногу надо сделать пас. Сейчас этого нет. Но все равно я желаю «Спартаку» больших побед и верю, что они придут...

Сергей ИВАНОВ

Еженедельник «Футбол. Хоккей» №17, 2005

© Сборная России по футболу