Главная
Матчи
Соперники
Игроки
Тренеры

ИГРОКИ

Анатолий КАНИЩЕВ

Канищев, Анатолий Анатольевич. Нападающий.

Родился: 11 декабря 1971, город Воронеж.

Воспитанник воронежской СДЮСШОР ВДФСО профсоюзов. Первый тренер – Вячеслав Иванович Васильев.

Клубы: «Горняк» Хромтау, Казахская ССР (1992–1993), «Торпедо» Арзамас (1994–1995), «Спартак-Алания» /с 1997-го – «Алания»/ Владикавказ (1995–1997, 1999), «Спартак» Москва (1998–1999), «Динамо» Москва (2000), «Газовик» Острогожск (2000–2001), «Локомотив» Лиски (2002), «Луч» Владивосток (2002).

3-кратный чемпион России: 1995, 1998, 1999. Обладатель Кубка России: 1998.

За сборную России сыграл 3 матча.

*  *  *

ПЕРВЫЙ ПРИЗ ПОЛУЧИЛ ОТ КОМБАТА

Всем своим обликом он напоминает сошедшего с васнецовского полотна сказочного доброго молодца. Высокий, ладный, косая сажень в плечах. Ровный, мягкий, спокойный, чуть смущенный взгляд, мгновенно откликающийся на остроумную шутку танцующими чертиками становящихся вдруг озорными глаз.

При долгом разговоре в нем проступают черты подзабытого уже, редкого в наше время шукшинского мужика, серьезного, обстоятельного, мастера дела, к которому с детства прикипела его душа. И о деле этом, в данном случае — о футболе, рассуждает, обдумывая каждую фразу, словно боясь неосторожным, нечаянным словом спугнуть Конька-горбунка, оседлав которого, подобно непутевому вначале сказочному герою, обернулся в одночасье футбольным Иваном-царевичем. Но тренеров владикавказского «Спартака» Анатолий Канищев, а речь о нем, сразил не только чисто человеческим своим обаянием. Один из них — Николай Латыш, приехав в Арзамас этой весной на разведку перед четвертьфинальным кубковым матчем «Спартака» с местным «Торпедо», не слезал потом с междугородного телефона, все уши прожужжав главному тренеру владикавказцев Валерию Газзаеву не о команде соперников, а о сказочном форварде.

«Когда мы встретились с арзамасским «Торпедо» и наш защитник Муртаз Шелия буквально в бараний рог скрутил хваленого нападающего, мне грешным делом показалось, что Коля малость обмишурился, — рассказывает Газзаев. — И вдруг Канищев, казалось, уже покорившийся судьбе, загорелся ярко, сыграв в двух эпизодах так, что и я тут же влюбился в него. В эти моменты разом вспыхнули его скорость, техника, спортивная злость, навыки прирожденного форварда… Сердце екнуло: вот он — тот, кого я так долго ждал, искал»…

А потом был первый матч за «Спартак» с «Ростсельмашем» и сразу первый гол, и всеобщее ощущение человека на своем месте, в своей команде.

— Потом говорили, что люди, не знавшие, что вы дебютант, так этого и не поняли. Неужели не было проблем с вхождением в состав тогда еще только одного из лидеров чемпионата, преодолением порога высшей лиги? Для вас ведь этот порог был особенно высок, поскольку арзамасское «Торпедо» еще в прошлом году выступало во второй лиге, а в первой вы сыграли считанные матчи?

— Были проблемы. До первой тренировки. Кое-кто косился недоверчиво, ведь в кубковой игре я, считайте, ничего не показал, неудачный выпал день. А потренировались вместе, и я понял, что игроки в «Спартаке» такие же люди, может, кто и посильнее индивидуально, но в основном все на равных.

— Такие же, да не совсем. Владикавказский «Спартак» — мало того, что интернациональная команда, но еще и преимущественно состоящая из кавказцев. А они, известно, считаются народом горячим, вспыльчивым…

— Может быть, только пока я этого не замечал. За те четыре месяца, что я в команде, не было ни одного инцидента. Конфликты, и не обязательно в кавказских командах, возникают ведь тогда, когда кто-то недорабатывает в игре, на тренировке, старается прожить за счет другого. А здесь этого нет, все работают с полной самоотдачей.

— Но вот возьмем частный случай. Владикавказский «Спартак» во втором круге крупно проиграл московскому «Локомотиву» — 1:4. Совершенно очевидно, что, как минимум, два гола в ворота владикавказцев, как любят выражаться тренеры, «привез» защитник «Спартака» Муртаз Шелия. Ему тогда персонально разве не досталось на орехи от товарищей по команде?

— Нет. Не ошибается тот, кто не играет. В подобной ситуации мог оказаться каждый. Он ведь не нарочно, он хотел сыграть, как лучше. Злосчастные дни выпадают, наверное, всем. Муртаз страшно переживал свои промахи, и ребята, и я поддерживали его, как могли.

Вообще после поражения от «Локомотива» не было никакого крика, шума. Вернулись домой, стали крутить видеозапись — пытка! Спрашивают каждого, почему уступили с таким счетом. Я тогда сказал, что слабо сыграло нападение. Четыре-то мы пропустили, а в том, что пять не забили, кто виноват? Мы, нападающие. И Шелия тут ни при чем. Он замечательный футболист. Это я вам говорю по своему опыту. Тогда, в апреле, в Арзамасе ведь это он, опекая меня, больше всех постарался, чтобы я не попал во владикавказский «Спартак».

— И все-таки чем объяснить, что в первом же матче при стечении незнакомой публики вы почувствовали себя в спартаковской семье, как дома? А потом и в Москве, в матче против чемпиона столичного «Спартака», когда и у бывалых ветеранов, случается, поджилки трясутся, вы делали свое дело с удивительной невозмутимостью и довершили его очередным голом.

— Все случилось так быстро, что не оставалось времени на осмысление чувств, ощущений. Не успел приехать во Владикавказ, сразу вышел в основном составе. И вместо того, чтобы взволноваться, успокоился: значит, не просто так, не на пробу взяли, доверяют тому, что я уже умею. Вот и постарался показать все, чем владею. А тут еще совершенно бесподобная публика, поддерживают так, что не хочешь, а побежишь. Вот я и «разбегался» сразу.

И на лужниковское поле выйдя, недолго в себя приходил. Хотя небольшое волнение, конечно, испытывал, все же московский «Спартак» я только по телевидению видел как что-то недосягаемое. Но, как говорят, «дотронулся рукой» и понял: играть можно.

И еще: сначала я этого не осознавал, но сейчас понял: обрести спокойствие мне помогала «страховка», наличие «запасного аэродрома». Напутствуя меня во владикавказский «Спартак», президент ФК «Торпедо» (Арзамас) Владимир Иванович Тюрин желал всяческих успехов, но заметил: «Если вдруг не получится, возвращайся назад, мы тебе всегда рады». А на прощание он вроде бы нечаянно обронил: «Кто знает, может быть, с моей легкой руки еще и в сборной сыграешь».

— Не поверили тогда?

— Нет, конечно. Мои мечты в футболе до последнего времени ограничивались воронежским «Факелом».

— Только и всего? А почему именно «Факелом»?

— Потому, что начинал играть я в 11 лет, в своем родном Воронеже у тренеров — сначала у Юрия Семеновича Злых, а потом у Виталия Николаевича Слукина в местной школе «Динамо».

— 11 лет — не поздновато ли по нынешним временам для футболиста?

— Возможно, и поздновато, но до этого я серьезно занимался лыжным спортом, физически окреп. И Злых, ездивший по городу в поиске способных ребят, увидев как-то меня в игре, сказал: «Брось ты эти лыжи, футбол — это твое».

— Поверили?

— И тогда, и впоследствии я интуитивно доверял всем своим тренерам и ни разу об этом не пожалел. Наверное, везет на хороших людей.

— Но после выпуска из футбольной школы у вас была одна дорога — в воронежский «Факел». Или появились другие варианты?

— В том-то и дело, что эта дорога мне, в то время коротышке, оказалась заказана. «Факелу» требовались атлеты, и тренеры школы, переживавшие за меня, буквально умоляли: «Ну подрасти ты хоть до метра семидесяти»… Полтора года всячески мне в этом помогали, и все не впрок. А потом нашелся тренер по легкой атлетике, который дал мне специальный комплекс упражнений. Только я за него взялся, пришло время выбора. Приглашали в самарскую команду СКД, смоленскую «Искру», липецкий «Металлург», вологодское «Динамо»… Глаза разбежались, мальчишка ведь еще, и из города неохота уезжать. Мои тренеры и посоветовали поиграть для начала за другую воронежскую команду «Буран». Но пока я туда оформлялся, пришла повестка из военкомата. И… «идет солдат по городу, по незнакомой улице»…

— Что это был за город?

— Город замечательный — Тбилиси. Только попал я туда не в самое лучшее время — 1990–1991 годы. Служил в батальоне охраны Закавказского военного округа. Считавшийся относительно спокойным местом службы, он превратился для меня в каторгу.

Постоянные провокации, попытки проникнуть на территорию округа давили на психику. Особенно тяжело было, когда недавние соотечественники кричали нам в лицо: «Оккупанты, оккупанты!» Разве мы, простые солдаты, в чем-то были перед ними виноваты?

— Стрелять приходилось?

— Только в воздух, хотя тягостный осадок от пережитого остается в душе до сих пор. Но и в такой обстановке мы не забывали о футболе, проводили турниры между ротами, батальонами. На прощание наш комбат вручил мне кубок, который ребята смастерили из артиллерийского снаряда, мой первый приз лучшего игрока, который храню, как дорогую реликвию.

— Но после демобилизации вы уже, как человек вольный, должны были прибиться к какому-то клубу.

— Еще труднее стало. Вернулся, две недели хожу по городу, а меня никто не узнает. Я же в армии продолжал по той легкоатлетической методе заниматься и вымахал до 188 сантиметров. Потом тренер «Факела» Валерий Георгиевич Нененко пригласил попробовать, может, что и получится. Но я, уже взрослый мужик, задумываюсь о постоянном заработке, на ромашках гадать некогда.

О моем возвращении прослышал наш воронежский тренер Анатолий Иванович Духанов, работавший в Казахстане начальником команды «Горняк» (Хромтау). Он предложил мне твердую ставку, премиальные. Два года отыграл в Хромтау, в 1993 году стал бронзовым призером национального чемпионата, получил приглашение в сборную Казахстана. Да наш тренер Леонид Владимирович Веселов отговорил тогда: «Не спеши. Парень ты молодой. Как знать, может быть, судьба еще в сборную России забросит»…

— Выходит, не один раз вам такое пророчили…

— Я не верил, но интуиция подсказывала: старших надо слушаться. Вскоре в моей жизни произошло новое событие. В составе «Горняка» я приехал на сбор в Сочи и получил приглашение в местную «Жемчужину», съездил с ней в Сирию, потом забил гол в товарищеском матче камышинскому «Текстильщику» (правда, мы проиграли — 1:2)… Но «Жемчужина» тянула с выплатой компенсации, и я опять с «Горняком» поехал в Норвегию. Мы выиграли там международный турнир, и мне предложили остаться в одном из норвежских клубов. Отказался.

— Почему?

— Помните, как в песне: «А я в Россию, домой хочу»…

— Но игроком-то вы оставались тогда казахским…

— Я же говорю, что мне везет на хороших людей. Тренеры «Горняка» чувствовали мою тягу к дому и, что называется, вошли в положение. И когда пришло приглашение из мало кому известного арзамасского «Торпедо», они не противились: «Начни там, а со временем наверняка подвернется что-то более интересное».

— И это «интересное» подвернулось уже через два года?

— Раньше. Перед владикавказским «Спартаком» меня приглашали в «Факел», в камышинский «Текстильщик», в «Уралмаш», но президент клуба и главный тренер категорически возражали: «Не твои это клубы, в них ничего не добьешься, останешься на том же уровне. Будет стоящее предложение, не волнуйся, отпустим».

— Владикавказский «Спартак», по их мнению, это было то, что надо.

— Да, они так считали, но сам я не думал, что сразу заиграю в такой солидной компании. Тюрину даже пришлось убеждать меня.

— В состав владикавказского «Спартака» Вы тем не менее вписались безболезненно. Но какую-то разницу с арзамасским «Торпедо» хоть почувствовали?

— Разница огромная. В «Торпедо» преобладал силовой футбол, постоянное навязывание сопернику борьбы, прессинг, который вменялся в обязанность и нападающим. Если, например, опекавший меня защитник устремлялся с мячом вперед, я должен был преследовать его до тех пор, пока не отберу мяч. И играли каждый с каждым, без налаженной страховки, порой приходилось бегать за «своим» защитником от ворот до ворот.

— Но ведь современный футбол и на самом высоком уровне требует от нападающего немедленно вступить в борьбу при потере мяча.

— Согласен, но до середины поля, а если все время бежать взад-вперед, стараться идти до конца в отборе, сил на атаку, уже не останется. Во владикавказском «Спартаке» мне предписывается заниматься обороной, но только на чужой половине поля.

— Значит, полегчало?

— Конечно, и забиваю, и голевые передачи делаю поэтому чаще. Но ведь каждый тренер выбирает образ действий своей команды, исходя из наличия игроков. Владимир Леонидович Дергач в арзамасском «Торпедо» — фанат своего дела и во многом, считаю, вылепил из меня игрока. Наверное, благодаря его стараниям я вот так сразу и подошел владикавказцам. Нагружал он нас на тренировках так, как не в каждой команде высшей лиги. В «Спартаке» мне и в этом плане полегчало, потому что с партнерами более, высокого класса намного проще, интереснее, не замечаешь, как пролетает время самого тяжелого занятия.

— Что-то новое для себя в футболе за время, проведенное в «Спартаке», вы открыли?

— Во-первых, четкую, расписанную по минутам организацию не только самого тренировочного процесса, но и всего того, что ему сопутствует. Во-вторых, отношение игроков к тренерам, друг к другу, к игре, деловые, дружеские, направленные на общий успех. В-третьих, режим… В арзамасском «Торпедо» один за полчаса до игры мог плотно покушать, другой — выпить литр «Кока-колы», а потом за бок схватиться в самый разгар игры. В «Спартаке» каждый назубок знает свой режим питания, когда, чего и сколько можно. И игровая дисциплина у спартаковцев чуть ли не армейская. Установка тренера — закон. В-четвертых, ежедневные теоретические занятия…

— А перед конкретным матчем Газзаев дает вам персональную установку?

— Да, рассказывает, как я должен сыграть, но в общих чертах. Ведь теорией своей игры каждый из нас должен владеть, зря, что ли, столько времени нам разъясняют самые разнообразные игровые эпизоды не телеэкране? Если не усваиваешь, значит, надо бросать это дело, идти в любители.

— А вам случалось в каких-то играх разочаровывать тренеров?

— Бывало. Например, в игре второго круга с тем же московским «Локомотивом».

— Какие ощущения испытывали при возвращении в раздевалку?

— Хотелось убежать, уехать куда-нибудь подальше…

— Или напиться?

— Нет, от этого легче не становится.

— Пробовали?

— А как же. В Хромтау, от нечего делать. Там ведь никаких развлечений не было — ни бильярда, ни тенниса, сидим в четырех стенах, дегустируем местный розлив.

— Когда завязали?

— В Арзамасе. По привычке после игры завернул с ребятами в местный ресторан «Глория». На следующий день Дергач меня за это оштрафовал, а главное — доходчиво объяснил: если хочу по-настоящему раскрыться в футболе, с рюмкой придется покончить, если гулянка продолжится, на удачной карьере придется поставить крест.

— Дошло?

— Штраф мне потом скостили до символического, поскольку удачной игрой, голами способствовал очередным победам «Торпедо». А беседа возымела действие. Я ведь, кажется, уже говорил, что всегда больше всего боялся потерять уважение в глазах своего тренера.

— Значит, и одной семейной проблемой меньше стало?

— Семейных как раз хватает. Квартира у нас с женой Ириной в Воронеже. Она — там, я — здесь…

— Разве нельзя было купить квартиру во Владикавказе?

— Наверное, можно. Но я с малых лет влюблен в свой старинный город, красивее которого, по-моему, во всем свете нет. Так и, тянет туда. Там родители, друзья детства… Во Владикавказе тоже как будто нет проблем, и все же…

— А Москва не прельщает?

— Недавно прельстила, но не сама по себе. В прямом и переносном смысле летел туда, получив приглашение на товарищеский матч двух сборных.

— Вот и сбылись пророчества.

— Да не совсем. Пока я, как понял, ехал на предварительные смотрины. Хотя и в это не поверил, когда мне Заур Хапов первым сообщил, думал, разыгрывает. А потом уже Валерий Георгиевич подтвердил. Но раз уж тренеры сборной обратили на меня внимание, придется теперь держать марку вдвойне.

Павел АЛЕШИН

Еженедельник «Футбол» №34, 1995

*  *  *

«КАК Я МИРИЛ ГАЗЗАЕВА С РОМАНЦЕВЫМ»

О бывшем нападающем «Алании» и московского «Спартака» не было слышно лет восемь. Всем известно: самобытный таранный форвард, ярко сверкнув, вдруг резко сдал и заканчивал карьеру в низших дивизионах. Корреспондент «ССФ» случайно обнаружил его в родном Воронеже.

Знающие люди подсказали, что Канищев работает тренером в школе «Факела», и даже дали телефон. Набираю номер — слышу автоответчик: «Абонент, которого вы разыскиваете, в настоящий момент находится на борту рейса Москва — Лондон». Ну, думаю, Канищев решил в Англию на выходные отлучиться.

— Да вы шуток не понимаете! — поразился Анатолий моей дремучести. — Кто-то на телефон устанавливает любимые мелодии вместо гудка, а я авиароумингом всех пугаю.

С юмором человек. Но на поле, как я помню, улыбался редко.

Спустя пару дней встречаемся в Воронеже. Анатолий настойчиво приглашает в кафе и угощает шашлыком, под который ну страсть как хочется отведать пива местного разлива.

— Нет-нет, я вам компанию не составлю, — будто не я, а Канищев при исполнении. — Уже одиннадцать лет — ни-ни.

Я заслушался. Классический для футбольного героя девяностых сценарий: победы, слава, достаток и прерванный полет со всеми вытекающими.

ТЕПЕРЬ — ДЕТСКИЙ ТРЕНЕР

— Я, Анатолий Канищев, жив-здоров, всем шлю привет. Работаю детским тренером в родном Воронеже. В школе «Факела» мне дали группу ребят 1999 года рождения. Когда мне предложили работу с детьми, я отнесся к этому скептически, тем более финансовые условия: на 12-15 тысяч рублей в месяц особо не разгуляешься.

Но я втянулся, загорелся! Мои воспитанники впитывают каждое слово, каждое новое упражнение. И характер у них что надо. Недавно были на турнире в Липецке, и там нас хорошенько «приложили». А мы всем назло заняли первое место.

Читал недавно интервью Егора Титова, который сказал: «Не знаю, где Канищев. Тысячу лет его не видел. Пропадают люди». Я не высовываюсь особенно. Об интервью меня много лет не спрашивали, а я не стану звонить по редакциям. Живу своей жизнью. У меня прекрасная семья — жена Наталья, дочь Лера, которая делает успехи в спортивных танцах. Я счастлив.

Жалею, конечно, что моя карьера прервалась так внезапно, чуть больше тридцати было. Моя последняя команда — «Локомотив» Лиски. В одном из выездных матчей получил тяжелую травму: подача с углового — верховая борьба за мяч — вратарь соперника идет на меня с выставленным вперед коленом и попадает прямо в живот. Со всей силы.

Скрюченного меня увезли на «скорой» прямо со стадиона. Компрессионный перелом позвоночника. Конец футболу. Я так и оставался какое-то время скрюченным. Мне разрешалось самостоятельно разве что туалет посетить. Врачи говорили: «Играть сможешь, но никаких гарантий не даем: при нагрузках могут и руки отняться, и ноги или все разом».

Я решил, что не стоит подвергать себя таким опасностям. Я нормально бегаю, бью по мячу. Но не соревнуюсь. Даже на «коробке» не играю. Воронежские ветераны зазывают в свои команды: «Толь, ты такой стройный, подтянутый, давай за нас». Я бы с радостью, но одно неудачное падение может привести к очень печальным последствиям. Оно мне надо?

«Я И ОФСАЙДЫ»

Недавно к нам в Воронеж приезжали тренеры ВШТ. Разбирали схемы Хиддинка, примененные на Евро-2008. Я еще раз приятно удивился: как быстро переходили из обороны в атаку наши ребята! Овладели мячом — пас вперед на Аршавина — и к нему уже на подмогу несутся крайние хавы. Вот у кого следует учиться — у Гуса.

В «Спартаке» девяностых атаки главным образом начинались так: пас-другой поперек поля, потом мяч оказывается у Титова, после чего он делает движение вокруг своей оси. В команде этот трюк называли «улиткой». «Еще раз сделаешь «улитку», я тебе ноги оторву!» — кричал в таких случаях Горлукович. Эти замедления были ему не по душе.

В «Алании» было так заведено: при первой возможности полузащитник играет вперед на меня. А в «Спартаке» готовили эту чертову «улитку». Я инстинктивно дергался раньше времени и попадал в офсайд. Романцев потом на разборе упрекал меня: «Толя, в который раз ты сорвал хорошую атаку».

КОНЬЯК — СРЕДСТВО ПРИМИРЕНИЯ

Часто приходилось слышать: Романцев с Газзаевым — антиподы. И они соответствовали образу недругов — обменивались колкостями через прессу. Да и в кулуарах… По иронии судьбы я оказался причастен к их примирению.

Дело было перед началом сезона-1999. Газзаев захотел вернуть меня в «Аланию». «Спартак» как владелец трансфера не возражал против аренды. Во Владикавказе думали, как задобрить Романцева — он в то время являлся не только главным тренером, но и президентом «Спартака». И вот придумали: во время израильских сборов Валерий Георгиевич поехал на переговоры к Олегу Ивановичу, благо команды жили неподалеку друг от друга. На переговоры Газзаев прихватил с собой коньяку в подарок. Надо сказать, Валерий Георгиевич — человек в принципе непьющий. Даже по праздникам его на это дело не тянет. У Романцева опыта, конечно, побольше. Как мне потом рассказывали, Романцев с Газзаевым сидели за столом не один час, общались. Обсуждением моего перехода дело не ограничилось: ко всему прочему, они вспоминали о давних обидах — много чего накопилось. И все решили, по рукам ударили. В конце вечера Газзаев еле-еле из-за стола вышел. Водитель ему помогал — главный неважно себя почувствовал. В отличие от Романцева.

Оказавшись в «Алании», я попал под напускной гнев Газзаева: «Из-за этих «переговоров», Толя, я две тренировки пропустил!».

«БУДИЛЬНИК» С ДОЛЛАРАМИ

В 1995-м за мной в Арзамас приехал Николай Латыш, помощник Газзаева. Я, простой парень, слышу историю о том, как буду зарабатывать и забивать за будущего чемпиона страны. Подъемных на всю жизнь хватит — 50 тысяч долларов. Зарплата — две тысячи, премиальные по тем временам — сумасшедшие: семь тысяч долларов за победу над московской командой, за остальные — пять. В случае выигрыша золота полагается 180-й «Мерседес».

Впрочем, выигрывали мы не только ради денег. Хорошо помню установку Газзаева на матчи с «Динамо». «Я там играл и работал. И вы тоже — Тимофеев, Тетрадзе, Деркач, — оглядывает их по очереди. — Для нас матч с «Динамо» — непростой: надо не просто их победить, а порвать!». Он даже по столу стучал от ярости. И ведь мы потом выходили и рвали!

Как и обещало руководство «Алании», премиальные выдавались наутро после побед. Мы еще спим, а по коридору ходит администратор: «Премиальные! Премиальные!». Мы еще шутили: «Уймись, будильник!».

Известно выражение: деньги не пахнут. Но я никогда не забуду того терпкого запаха свеженьких долларовых купюр, который распространялся по помещениям базы. Выдачей денег занимались Газзаев и президент клуба Битаров. Валерий Георгиевич сам отсчитывал купюры.

Единственное, что поначалу настораживало, — в «Алании» я оказался представителем двенадцатой по счету национальности. Кого там только не было, а чистокровный русский — я один. Но, оказалось, для болельщиков «Алании» национальность не имела значения. Владикавказ чуть ли не после каждой победы носил нас на руках. Каждый встречный окликал по имени. Не помню, чтобы я платил за товары и услуги. Рестораны, кафе, магазины — для игроков «Алании» все это было бесплатно. Достаешь кошелек, а хозяин обратно тебе его в карман запихивает. «Тебе, дарагой, платить не надо, бери, что хочешь, главное — в футбол играй харашо». Даже бабушки отказывались брать копейку за кулек семечек!

А как водительские права мне сделали — вообще сказка. Один из молодых родственников Битарова увидел, как я сажусь в машину, и между делом спросил, все ли у меня в порядке с документами. Объясняю: прав нет. Мы тут же поехали в ГАИ: там не очередь — толпа. Видя нас, все послушно расступились перед кабинетом, меня провели, сфотографировали — и через полчаса я официально стал водителем.

«МОЙ ДРУГ СЕРЕГА ГОРЛУКОВИЧ»

Моим самым близким товарищем в «Спартаке» стал Сергей Горлукович. Жили в одном номере. Отношение к Горлуковичу в команде было разное. Молодые побаивались. А Ярцев считал героем — назначил капитаном. Но Романцев не так высоко ценил заслуги Деда (прозвище Горлуковича. — Прим. ред.). Помню сцену на тренировке. Построение. Олег Иванович строго говорит Горлуковичу: «Сдаешь капитанскую повязку Тихонову».

Золото-1998 мы отмечали в ресторане «Ангара». Серега выглядел расстроенным — чувствовал, наверное, что дело идет к расставанию со «Спартаком». «Ты один? — спросил он меня перед банкетом. — Хорошо, что один. Меня жена тоже отпустила. Сто грамм разрешила». И обращается к официантке: коньяку принесите. Одна бутылка, другая, Серега по рюмкам разливает. Сто граммов умножить на…дцать.

Ближе к концу к нам на огонек заехал Ребров из киевского «Динамо». Горлукович при виде киевлянина перевозбудился, начал его учить, как правильно в футбол играть. Я потом не мог его успокоить, чтобы отправить домой. У гардероба Серега несколько раз влупил по стене ногой. «Серег, ты чего бьешь по стене?!» — «Бью, потому что я — защитник!».

Я чувствовал, что он чем-то сильно расстроен. После нового года возвращаемся из отпуска, а Горлуковича в «Спартаке» уже нет.

КАК ПЛАТИЛИ В «СПАРТАКЕ»

Когда у «Алании» наступили непростые времена, мною стали активно интересоваться московские клубы. Перед стартом сезона-1998 со мной переговорил вице-президент «Спартака» Есауленко на предмет перехода.

— Это — «Спартак». Сам понимаешь, большие задачи. Золотые медали, Лига чемпионов. Даем десятку «зеленых» в месяц.

— Григорий Васильевич, у меня в «Алании» — пятнадцать…

Есауленко призадумался — не ожидал такого поворота событий. Но в конце концов мы договорились.

В московских клубах были весьма скромные, если сравнивать с «Аланией», премиальные. В 1998-м игрок стартового состава «Спартака» за участие в победном матче получал тысячу долларов, вышедший на замену — пятьсот. После продажи Аленичева в «Рому» премиальные для основной обоймы резко подняли, кажется, до пяти тысяч, и одновременно с этим Романцев посадил меня в запас, предпочитая ставить Ширко.

Надо отдать должное спартаковскому правилу: с игроками, которые не проходили в состав, основа делилась. За сбор и распределение этих денег отвечал Илья Цымбаларь. Как-то раз он протягивает Горлуковичу 600 долларов, а Серега почему-то обиделся. Собрал купюры и пошел к Романцеву. Положил их на стол и говорит: «Хочу вернуть вам, Олег Иваныч, 600 долларов. Я не играл и этих денег не заслужил». — «Сергей, не я тебе их давал, верни тому, от кого принял».

Серега ушел, а деньги так и остались у Романцева.

ЗАВИСТЬ

Москва ревностно отнеслась к чемпионству «Алании» в 1995 году. Всюду подчеркивалось: во Владикавказе чисто домашнее судейство, проходные матчи, а у «Алании» — куча денег.

Но по тем временам у московских клубов, за исключением «Торпедо», с деньгами был полный порядок. И в методах работы клубы мало чем отличались друг от друга. Так что зря все на «Аланию» накинулись. С таким же успехом можно было попрекнуть «Локомотив» за серебро, «Спартак» — за бронзу и так далее по списку.

Уже когда в «Спартак» перешел, с Сашей Филимоновым прямо в раздевалке «зарубились».

— Медали у вашей «Алании» — липовые! Все куплено! — кричит Саша из душевой кабины. Собой доволен: льет шампунь, трет голову, фыркает.

А я — на массажном столе. Спину обрабатывают. Подготовился ответить, жду, когда Саня выйдет из душа и подойдет поближе.

— Слышь, Сань, посчитай, сколько я «Спартаку» успел забить. И тебе лично, когда ты был в «Текстильщике». Ты по-честному пропускал-то? Вот считай, считай, не сбейся…

О КАРПИНЕ

С Валерой Карпиным я впервые пересекся в Воронеже. Двадцать лет ему было, когда он в «Факеле» оказался. Валера показался нам пижонистым парнем. Однажды приходит в баню, там наши ветеранчики — те, кому за тридцать, — греются. Он одному из них по-свойски так: «Эй, парку-то подбавь!». Не буду описывать дальнейшее развитие событий, но Валера был вынужден в ту же минуту покинуть парилку.

В 1998-м Валера оказался на матче «Спартак» — «Реал» в «Лужниках». Как все помнят, мы выиграли — 2:1. Кто только не побывал в раздевалке с поздравлениями: премьер Примаков, мэр Лужков и целая толпа не менее известных лиц. Когда они ушли, мы остались сидеть на скамейках — опустошенные, как лимоны выжатые. Тишина. Вдруг дверь снова открывается — на пороге Валера стоит. Видимо, ожидает услышать что-то приятное. А мы молчим — отходим от визита больших гостей. Валера разводит руками: «Ребят, вы мне совсем не рады?».

«КАК Я ОБИДЕЛ ДАСАЕВА»

«Роман» со сборной у меня не сложился. Привлекали от случая к случаю. В фаворе были ребята из европейских клубов. Перед руководством сборной они ставили вопрос так: «Я в основе? О’кей, ждите». И кто назовет это чистой конкуренцией?

С одним матчем за сборную, точнее, за экспериментальный состав, связаны не самые приятные воспоминания. Кажется, это был 1998 год, прощальный матч Рината Дасаева. Организаторы почему-то решили, что ветераны сборной СССР (людям от 35 до 50 лет, многие уже завершили карьеру) всерьез способны нам противостоять. Отказались «программировать» ничью. Когда Ринату предложили «щадящий режим», он не на шутку завелся: «Бейте по воротам при любой возможности и как хотите!». Тогда Борис Петрович Игнатьев дает установку: играем на полную катушку. И вот момент: мне доставляют мяч, до ворот буквально несколько метров, я как дам! Разумеется, без шансов для Дасаева. Говорят, по телевизору это смотрелось жутковато.

В перерыве возвращаемся в раздевалку. Прибегают организаторы, кричат: «Петрович, сию минуту меняйте Канищева!».

ШТРАФЫ ГАЗЗАЕВА

Не знаю, как сейчас, а в мое время Валерий Георгиевич был буквально помешан на штрафах. До сих пор в толк не возьму: почему в чемпионском 1995-м мы обходились без штрафов, а спустя год-два, когда ослаб денежный поток от водочных магнатов, нас обложили поборами?

Зафиксировав провинность в игре или на тренировке, Газзаев мог с ходу объявить: 200 долларов! Причем суммы он называл наобум, в зависимости от настроения. Все штрафы фиксировал в тетрадке. Мы ее ненавидели!

Пример из 1999 года. Прихожу за зарплатой. Газзаев пересчитывает купюры и шепчет в усы: «У тебя фиксировали лишний вес. Минус 600 долларов». — «Когда это было?!» — негодую я. — «Вот, у меня записано», — напротив моей фамилии значится 82,6. — «Валерий Георгиевич, разве это превышение? Мой игровой вес — 83 кило!». — «Нет, 82». — «83!»

Позвали врача, который подтвердил, что мой игровой вес — 83 кг. Газзаев не захотел сдаваться и предложил врачу документально доказать свою правоту в другой раз. «А 600 долларов пока у меня полежат». Так, наверное, и лежат до сих пор.

Примерно в то же время Газзаев пригласил в команду Костю Коваленко. Характер у парня непростой, может завестись на поле. Зимой поехали в турне за границу, и что-то у Кости не заладилось с судьями. Раз в месяц он непременно изгонялся с поля, и каждый раз Газзаев штрафовал его на месячную зарплату — 5 тысяч долларов, за то что подвел команду. Представьте себе: три месяца без денег! Дошло до того, что Косте не на что было сходить в супермаркет, и мы его прикармливали. Однажды терпению Коваленко пришел конец, он собрал сумку и сбежал с базы «Алании» на машине. Просил меня что-нибудь приврать, чтобы охрана в погоню не бросилась.

СВОБОДНЫЙ ОТ ПРЕМИЙ ЧЕЛОВЕК

Возможно, кто-то из ребят в «Спартаке» заработал на еврокубках, но не я. Думаете, почему «Спартак» образца 1995 года разбежался? Потому что до игроков не доходили премиальные за Лигу чемпионов.

В 2000-м я находился в поисках новой команды, когда в «Спартаке» сменилось руководство. К власти пришли Червиченко с Шикуновым, которые запрашивали за мой трансфер по 200-300 тысяч долларов от таких клубов, как, например, белгородская «Салют-Энергия». По тем временам, приличные суммы, они отпугивали претендентов. Тогда я говорю Шикунову: «А давайте вспомним о всех премиальных, что клуб должен мне за еврокубки». Шикунов тут же выходит из кабинета — пошел советоваться к Червиченко. Через десять минут возвращается: «Ну, Анатолий, теперь ты свободный человек, иди, куда хочешь».

$70 000 ЗАБЫЛИ НА СКАМЕЙКЕ ЗАПАСНЫХ

Егор Титов в недавнем интервью удивлялся: мол, вся Тарасовка «Мерседесами» Канищева была заставлена, торговал ими, что ли… Егор не ошибся — в Москве я держал по нескольку иномарок одновременно. Был щедрым парнем: понравится машина — покупаю, потом еще одну — уже маленькая коллекция. Мог купить авто тысяч за сорок долларов, а спустя месяц-два продать знакомому за полцены.

В 1997-м привез в Воронеж 600-й «Мерседес». В то время на таких разве что дипломаты ездили. Даже тамошняя братва ахнула. Зря я гонял тот «Мерс» в Воронеж — сразу угнали.

Еще Титов недоумевал, зачем я в сумках таскал за собой крупную наличность. А вы вспомните все эти банковские коллапсы, «черные вторники» и прочее. Оставлять большую сумму в съемной квартире не хотелось — хозяйка имела постоянный доступ, мало ли чего.

Как-то раз на очередной выезд в Австрию я взял с собой 70 тысяч долларов. Перед игрой отдаю сумочку с деньгами на хранение начальнику команды Жиляеву. Валерий Владимирович побледнел и, говорят, так разнервничался, что не смог спокойно посмотреть игру. Матч закончился, автобус уже готовится отъехать со стадиона, как Валерий Владимирович спохватился: где сумочка-то? Нашли на тренерской скамеечке, к счастью, ничего не пропало.

ГАЗЗАЕВ НАЗНАЧИЛ СУЛЕЙМАНОВА КРАЙНИМ

16 ноября 1996 года. В Санкт-Петербурге «Алания» играет золотой матч со «Спартаком». По ощущениям «Алания» сильнее. До сих пор перед глазами — нервничающий Тихонов. Он кричал своим: «Я уже минут двадцать без мяча, дайте хоть один пас!». И ведь именно Андрей станет автором золотого гола — ошибется Дима Крамаренко, из-за чего расплачется потом прямо на поле.

Но, даже уступая — 0:2, мы не теряли надежды. Мне удалось сократить разрыв в счете. А в самой концовке состоялся самый драматичный голевой момент: Назим Сулейманов, совершенно один находясь метрах в пяти от ворот, промахнулся мимо мяча. Это был настоящий кошмар.

Я ушел с финальным свистком. Сам не свой вхожу в раздевалку: комкаю перчатки и швыряю, не глядя, — чуть не попал по носу Газзаеву. Он сразу ко мне: «Тихо-тихо, Толик, успокойся». Наконец собирается вся команда. И Газзаева ка-а-ак понесет! «Сулейманов! Чтобы я тебя больше не видел! И чтобы духу твоего на базе не было. Канищеву я простил бы, а тебе — никогда».

Не знаю, что имел в виду Газзаев и почему он сорвался только на Сулейманова. Знаю одно — обстановка перед матчем была не совсем нормальной. Уже в Питере со мной хотели поговорить какие-то люди, но я, догадываясь об их миссии, отказался от встречи.

И еще зарисовка. Вечером того же печального для нас дня за мной приехала «Бенфика», с которой по деньгам договаривался Газзаев. Валерий Георгиевич сказал португальцам: «Канищев теперь стоит не два миллиона, а три». Те стали возмущаться. Тогда он мне в их присутствии говорит: «Толя, отключай все телефоны, никаких контактов». Так я и не уехал в Португалию…

КОМАНДА УВАЖАЕМЫХ ИГРОКОВ

На всю жизнь запомню последнюю встречу с Газзаевым. Это было года два назад во Владикавказе на прощальном матче Артура Пагаева. Валерий Георгиевич прилетел на маленьком самолете, который ему предоставил Гинер, побыл буквально полдня.

На банкете вечером (гуляли на широкую ногу — как и в 1995-м!) Валерий Георгиевич подсел рядом, начал расспрашивать о семье, о делах в школе. А потом сказал: «Я тебя, Толя, уважал. И уважаю».

Мы так душевно общались — ветераны «Алании», болельщики. Я будто снова вернулся в то время, когда каждый встречный горожанин знал тебя по имени. Нам было оказано столько внимания, подарено столько улыбок, почтения. Когда разъезжались, Пагаев протянул мне конверт. Я ему говорю: «Артур, я приехал не из-за денег, а из-за большого уважения к тебе. Так что не возьму».

Тот день стал одним из самых счастливых в моей жизни. Ехал в поезде домой, вспоминал все доброе о Владикавказе — и слезы наворачивались…

А. БОДРОВ

Еженедельник «Советский спорт – Футбол», 02-08.11.2010

© Сборная России по футболу