Главная
Матчи
Соперники
Игроки
Тренеры

ИГРОКИ

Владимир ГУЦАЕВ

Гуцаев, Владимир Гаврилович. Нападающий. Мастер спорта СССР международного класса (1976). Заслуженный мастер спорта СССР (1981).

Родился: 21 декабря 1952, горд Тбилиси, Грузинская ССР (по другим данным – село Кедигора Ахалгорского района, Грузинская ССР).

Воспитанник тбилисских ДЮСШ «Юный динамовец» (1966–1969) (первый тренер – Григорий Афанасьевич Гагуа) и ФШМ ДСО «Трудовые резервы» (1969–1970).

Клуб: «Динамо» Тбилиси (1971–1986).

Чемпион СССР: 1978. 2-кратный обладатель Кубка СССР: 1976, 1979. Обладатель Кубка обладателей Кубков УЕФА: 1981.

За сборную СССР сыграл 11 матчей, забил 1 гол.

(За олимпийскую сборную СССР сыграл 1 матч.*)

Чемпион Европы среди молодежных (U-23) команд 1976 года.

*  *  *

«НАВЕРНОЕ, УХОДИТЬ НУЖНО БЫЛО РАНЬШЕ»

Читая (к сожалению, лишь читая) о фланговых прорывах великого Гарринчи, я поймал себя на ощущении, что нечто подобное когда-то видел… Но где? Когда? Ах, конечно! Владимир Гуцаев на правом фланге атаки тбилисского «Динамо»! Вот он остановился, прижатый защитником к бровке или к лицевой линии. Все, атака захлебнулась? Нет, события развиваются — вопреки логике: каким-то неуловимым движением форвард заставляет защитника приоткрыть небольшую щелочку, и… ищи ветра в поле!

Свои главные мячи бразильский гений забил на чемпионате мира 1962 года, смещаясь на позицию центрфорварда. И тбилисский виртуоз свой главный гол забил, возможно, в самом важном матче — это был финал Кубка кубков, когда Гуцаев неожиданно для всех сместился к центру… Он был непредсказуем на поле — и не изменил себе и после завершения карьеры: вначале стал одним из тренеров «Динамо», потом вдруг улетел на Кипр, столь же неожиданно появился в тренерском составе владикавказского «Спартака-Алании», а теперь еще один поворот — не менее неожиданное возвращение в Грузию.

— Странно, обычно из команды-победительницы тренеры не уходят. Может, с Газзаевым не поладили?

— С Газзаевым отношения прекрасные. А ушел из владикавказского «Спартака» я по двум причинам. Главная — семейная. Я почти два года с семьей нормально не общался. То во Владикавказе, то за границей, то где-то в России… Дом, семья стали у меня ассоциироваться с трассой Владикавказ — Тбилиси. Только приеду домой — уже обратно надо. Очень тяжело было. В январе второй сын родился, и я решил: все, баста, нужно в Тбилиси возвращаться. И потом хочется себя попробовать в роли главного тренера, чувствую — созрел для этого. Есть собственные идеи, есть желание, есть возможности. Ведь теперь я возглавляю молодежную сборную страны.

— И тем не менее переезжать из команды, ставшей победительницей далеко не самого слабого чемпионата, в Грузию, где и команд в нормальном понимании слова раз-два и обчелся… Обидно, должно быть?

— Когда покидаешь команду, которой посвятил немало времени, всегда остается горьковатый осадок. К тому же она вышла в Лигу чемпионов. А если добавить, что идея создания этой команды, в общем-то, принадлежит мне, становится совсем не по себе.

— По поводу идеи — это как понять?

— В прямом смысле. В 1994 году, когда я впервые увидел владикавказский «Спартак» в действии, это была довольно средняя команда, потолком возможностей которой была борьба от силы за третье место. Зато амбиции Валерия Газзаева простирались намного дальше. Он делал все возможное, чтобы «Спартак» мог бороться за титул чемпиона. Для этого в Северной Осетии было сделало многое — создана прекрасная спортивная база, обеспечены хорошие материальные условия… Словом, все, о чем может мечтать тренер. Но не было главного — команды как таковой. С тем подбором игроков, что был в «Спартаке», речь о чемпионстве идти не могла. Обо всем этом я и сказал Газзаеву. Он, надо отдать ему должное, со мной согласился. И именно с того момента началось создание чемпиона России 1995 года. Естественно, я знаю грузинский футбол лучше, чем многие другие, и решил забрать во Владикавказ ряд игроков из тбилисского «Динамо». Поэтому на матч сборных Грузии и Молдовы из столицы Северной Осетии прибыла целая делегация во главе с Валерием Газзаевым. Мы остановили свой выбор на Муртазе Шелия и Зазе Ревишвили. Вскоре возникла проблема и с нападающими. Назим Сулейманов — форвард мягкий, техничный, но его все время мучили травмы. У другого нападающего — Лебедя, футболиста, несомненно, одаренного, были проблемы со спортивным режимом. В команде Лебедь создавал очень нездоровую атмосферу, и с ним вскоре пришлось расстаться. Отпустили из команды также Мархеля. Именно тогда я вспомнил о Мише Кавелашвили. В чемпионате Грузии он, прямо скажем, не особо блистал, но происходило это из-за того, что его, чистого форварда, использовали не на острие атаки, а чуть сзади. А мне он запал в память еще по игре за 35-ю спецшколу. Ставка на Кавелашвили, как показало время, оказалась правильной. Потом в игре с арзамасской командой мы увидели Канищева. Так в «Спартаке» появились футболисты, предопределившие успех команды.

— Позвать грузинских футболистов в Северную Осетию вскоре после того, как прекратилась стрельба в Южной Осетии, было, наверное, достаточно рискованным шагом.

— Еще до приглашения их в «Спартак» представители клуба получили определенные гарантии, что грузин во Владикавказе обижать не будут. Куда больше времени ушло на то, чтобы убедить самих футболистов: им ничто не грозит. И после первого же домашнего матча экс-динамовцы стали любимцами публики.

— «Спартак» оказался первой немосковской командой, завоевавшей титул чемпиона России. Поначалу преимущество команды не вызывало сомнений. Но ближе к концу первенства «Алания» неожиданно стала терять очки, и ее чуть не догнал московский «Локомотив», выдавший блестящую серию побед…

— К тому моменту, когда «Локомотив» начал эту серию, «Спартак» уже поймал чемпионский кураж, и мы практически не сомневались, что команда доведет дело до золотых медалей. Но чем ближе становилась развязка, тем больше нервничали футболисты, тем сильнее на них давил груз ответственности — отсюда и неоправданные потери очков в матчах с далеко не самыми сильными командами.

Вообще же, думаю, в грядущем сезоне «Спартаку» вполне будет по силам повторить успех. Команда сохранила свой состав, даже чуть-чуть усилилась, футболисты приобрели достаточный опыт. А у соперников в то же время возникли проблемы. Тот же московский «Спартак» — единственная, пожалуй, команда, превосходившая владикавказцев в подборе игроков, — лишился чуть ли не половины основного состава.

— Вы приложили руку к созданию сильного российского клуба. Собираетесь ли принять участие в создании «Супер-Динамо», о чем так много говорят в последнее время?

— Если честно, то в идею суперклуба в Грузии на данном этапе я не верю. Суперклубы не возникают в одночасье по желанию нескольких людей. Для становления высококлассной команды нужно пять-шесть лет. И никакими деньгами, на мой взгляд, эту проблему не решить. Взять, к примеру, миланский «Интер». Сколько миллионов потратил Массимо Моратти на покупку звезд, на контракты с тренерами — только ему самому и Господу Богу известно! А игры и результатов нет. Ну, а если уж у «Интера» с его-то возможностями ничего не получается, то, простите, что может у нас получиться — при довольно-таки ограниченных материальных возможностях? Есть и вторая проблема: как убедить наших легионеров вернуться домой? Захотят ли они оставить сильные по классу европейские чемпионаты ради неясной перспективы суперклуба в малопривлекательном чемпионате Грузии?!

Вообще же суперклуб складывается из трех взаимосвязанных и равновеликих компонентов: материально-техническая база, подбор игроков, главный тренер. При слабости одного из элементов сильной команда быть не может! Но есть и еще один немаловажный фактор — уровень чемпионата. Он должен быть высоким, чтобы суперклуб всегда чувствовал конкуренцию.

— Чемпионат Грузии подобным уровнем пока не отличается. Что же, на ваш взгляд, нужно сейчас сделать в первую очередь — при условии, что утечку кадров практически не остановить?

— А ее пробовали остановить? Понятно, когда тот же Кинкладзе едет играть в Англию или Цхададзе в Германию. Но ведь целый ряд наших футболистов играет в низших — по большому счету захолустных — немецких лигах, получая при этом не намного больше, чем могли бы получать в Грузии. Согласитесь, не очень-то интересно выступать в чемпионате, в котором результаты процентов на восемьдесят, а может, и больше, предсказуемы. Значит, нам в Грузии необходимо повысить уровень чемпионата — возможно, следует уменьшить количество команд в высшей лиге, скажем, до десяти, и проводить турнир в четыре круга?

— Гуцаев-футболист всегда отдавал предпочтение атаке. А каковы взгляды Гуцаева-тренера?

— Тренерские взгляды определяют игроки, имеющиеся в его распоряжении. Если у вас сильные нападающие, хорошие полузащитники, то тут сам Бог велел играть в атакующий футбол. К примеру, у бразильцев на чемпионате мира 1970 года было три форварда — Пеле, Жаирзиньо, Тостао. Что было делать тренеру — из-за каких-то входящих в моду схем держать одного из гениев в запасе?! Или взять нынешнее московское «Динамо», обладающее тремя достаточно сильными форвардами — Тишковым, Терехиным и Черышевым. Ясное дело, команда будет играть с тремя нападающими, значит, будет отдавать предпочтение атаке и соответственным образом строить свою игру.

В конце 70-х годов, когда весь мир перешел на игру с двумя нападающими, тбилисское «Динамо» не поддалось веяниям моды: Нодар Ахалкаци постоянно выпускал трех нападающих — Кипиани, меня и Шенгелия или Челебадзе. И правильно делал, раз мы были у него под рукой. Результаты использования динамовцами подобной тактики болельщикам, надеюсь, памятны до сих пор.

Вообще же, уверен, будущее за атакующим футболом. Лучшие клубы и сборные мира стали возвращаться к игре с тремя форвардами, которых поддерживает мощная средняя линия. При этом не прочь совершать рейды в штрафную площадь соперников уже и защитники, причем не только крайние. В таком ключе играют «Аякс», «Реал», «Барселона»… Защитный футбол может приносить успехи до поры до времени. Последнее слово все же за атакой. И в общем-то хорошо, что многие стали это понимать — футбол от этого только выиграет.

— К сожалению, атакующий футбол стал снова входить в моду уже после того, как вы закончили играть. А в ваше время тренеры советской сборной делали ставку прежде всего на оборону…

— Вы не правы. Проблема была в другом — в самом принципе формирования сборной, которой всегда руководил тренер ведущей клубной команды. Естественно, ему проще было привлечь в сборную своих игроков, он знал их возможности, не нужно было выдумывать и создавать какие-то новые связки. Становился главным тренером Лобановский — сразу сборная СССР превращалась в киевское «Динамо», усиленное несколькими спартаковцами и тбилисскими динамовцами. Назначали главным Бескова — приоритет отдавался спартаковцам. В результате многие талантливые, по-настоящему сильные игроки так толком в сборной и не сыграли: Кипиани, Андреасян… За годы моих выступлений, по сути, был лишь один период, когда сборная формировалась не по клубному принципу — после того, как главным тренером в 1979 году был назначен Никита Павлович Симонян. Вот он действительно работал тренером сборной, ездил на матчи первенства, просматривал кандидатов и призывал в главную команду сильнейших игроков страны независимо от того, в какой футболке те выступали. Словом, создавал команду по принципу звездности. Увы, ему не повезло. В заключительной фазе отборочных матчей чемпионата Европы сразу семь человек основного состава получили травмы и выбыли из строя. Симоняну пришлось в срочном порядке перед важнейшей игрой с Венгрией вводить в состав новых игроков, к слову говоря, в классе значительно уступавших выбывшим. Кончилось все плачевно: Теречек на тбилисском стадионе все 90 минут «возил» нашу сборную, венгры выиграли 2:1, а Симоняна «ушли» с должности главного. Вместе с его отставкой решилась и судьба ряда футболистов — им путь в сборную был практически заказан.

— В их числе были и вы, потом на отсутствие Гуцаева в составе сетовали после каждой неудачи все футбольные комментаторы страны. Но — не методично менявшиеся тренеры сборной.

— Знаете — давно это уже было, и не хочу ворошить старое… Тем более что карьера моя все равно сложилась успешно. У меня четыре бронзовые, по одной серебряной и золотой медали чемпионатов СССР. Я дважды держал в руках Кубок СССР и, наконец, стал обладателем Кубка кубков. Плюс достаточно высоко котировался на международном уровне.

— Особенно в Англии, насколько мне известно?

— Говоря по правде, мне достоверно известен лишь один клуб, жаждавший видеть меня в своих рядах, — «Вест Бромвич Альбион». Об остальных я знал лишь понаслышке — руководители тщательно скрывали от нас, футболистов, поступавшие предложения — скорее всего боялись, что мы польстимся… Но в то время все эти предложения меня оставляли равнодушным — я играл в фантастически сильной команде, в городе, где футбол являлся предметом всеобщей любви, на жизнь денег хватало… Чего же еще?

— А свой первый матч в «Динамо» помните?

— В сентябре 1971 года в Тбилиси в матче с «Карпатами» я во втором тайме вышел на замену. Та игра закончилась нулевой ничьей. А во втором своем матче против «Зенита» я забил первый гол.

— Вы больше прославились не как бомбардир, а как мастер по созданию голевых ситуаций. Дело прошлое, скажите, сколько несуществующих пенальти вы устроили?

— Нет, давайте сформулируем вопрос по-другому: сколько раз я спровоцировал соперника на нарушения? Это ведь футбол. И когда видишь, что на тебя идет защитник, то нужно сначала сыграть так, чтобы он нарушил правила, а затем это нарушение подчеркнуть для судьи, чтобы у него не возникло сомнений в том, что тебя сбили. Что же касается количества одиннадцатиметровых ударов — то в команде часто «подкалывали» Рамаза Шенгелия: «Если бы „свои“ пенальти Вова бил сам, то лучшим бомбардиром „Динамо“ становился бы он».

— Значит, и рукой можно гол забить, обставив дело так, что судья ничего не поймет?

— Это уже не футбол.

— В «Динамо» вы провели полтора десятка лет — немало для футболиста, за кем почти непрерывно тянулся шлейф слухов о нарушениях режима.

— Почему-то выражение «нарушить режим» ассоциируется исключительно с пьянкой или кое с чем еще похлеще. К алкоголю я всю жизнь был равнодушен, по сей день не курю. Но ведь футболисты не роботы, они живые люди, нам хотелось и на дискотеку пойти, и вне базы с кем-то пообщаться, и родственников навестить, и в кино сходить… Кстати, даже подобных случаев нарушений режима у меня было очень мало. В свободное от тренировок время я любил читать. Причем читал все подряд — старался не отстать от сверстников, не хотелось, очень не хотелось, чтобы обо мне говорили: «У отца было три сына: двое умных, третий — футболист». Читал в принципе бессистемно, что попадалось под руку, — и грузинскую классику, и русскую, и зарубежную. Потом предпочтение стал отдавать Хемингуэю и Фитцджеральду.

— Пик «Динамо» — 1981 год, когда команда победила в Кубке кубков. Что случилось с клубом буквально на следующий год, когда начались непонятные групповые перемещения футболистов в кутаисское «Торпедо» и обратно?

— Даже по прошествии стольких лет не хочется выносить сор из избы. Скажу одно — команда необратимо разваливалась. Возможно, завоевав европейский Кубок, мы уже не видели перед собой конкретных целей, задач, которые могли бы нас заинтересовать. Каждый из того «Динамо», игрок или тренер, заглянув себе в душу, может сказать, что был в чем-то не прав. Та команда, на мой взгляд, должна была полноценно пожить еще года четыре. К сожалению, все мы не дали ей такой возможности.

— Значит, Гуцаев не доиграл, не «насытился» футболом?

— Ну это вряд ли. Всего за «Динамо» я провел около 500 матчей, большее количество игр лишь у Автандила Гогоберидзе и Манучара Мачаидзе. Другое дело, что послекубковый период своей футбольной жизни я не могу внести себе в актив. Команда начала обновляться, наш авторитет давил на молодых игроков, мешал им раскрыться, в довершение ко всему в 1982 и 1985 годах я перенес две операции на мениске, после которых в силу возраста уже трудно было обрести боевую форму. Словом, начался естественный закат футболиста. Может, мне даже чуть-чуть раньше нужно было уходить.

— Сыновья пойдут по стопам отца?

— Будет у них талант футболиста — буду за них только рад.

Юрий СИМОНЯН, Тбилиси

P.S. Не удержусь — и в заключение расскажу такую историю. Самый знаменитый гол Гуцаева — в финале с «Карл Цейссом» — через много лет предотвратил кровопролитие, чему я был свидетелем. В разгар грузино-осетинского конфликта в одном из тбилисских дворов между подвыпившими соседями вспыхнула крутая ссора на национальной почве. И когда распалившиеся мужики схватились за ножи, один из нейтралов вскричал: «Вы что, футбол не любите?» Скандалисты, опешив, хором ответили: «Как это не любим?!» — «Тогда вспомните, кто в Дюссельдорфе первый гол забил!» Ссора была забыта, началось братание.

Газета «Спорт-Экспресс», 27.02.1996

*  *  *

СОЛИСТ БОЛЬШОГО ФУТБОЛА

Георгий Владимирович получает образование в английской школе «Интернешнл хаус», владеет языками, компьютером и готовит себя к жизни в XXI веке. Возможно, что через какое-то время его имя окажется на устах футбольных болельщиков. Георгий Владимирович играет умело, технично и с довольно ясным представлением о предмете своего увлечения. 10-летний Георгий — сын Владимира Гуцаева, одного из самых ярких представителей эры грузинского романтического футбола.

Попрощавшийся с игрой 14 лет назад футболист Гуцаев остался в памяти болельщиков как неотъемлемая часть той феерической команды, которая за шесть сезонов последовательно выиграла все, что можно было выиграть, включая золотые медали чемпионата СССР, Всесоюзный кубок, дважды, и один из международных трофеев — Кубок обладателей кубков европейских стран.

Владимир Гуцаев в свое время тоже учился в «Интернешнл хаус», но в ином смысле. Его многонациональным домом была русская средняя школа в «Нахаловке», районе, кстати, известном первыми в Грузии марксистскими кружками, где против царизма агитировал Иосиф Джугашвили, а за одним из станков работал странник Алексей Пешков, опубликовавший в Тифлисе Макара Чудру под псевдонимом Максим Горький. «Нахаловка» была и осталась районом промышленных предприятий, получив свое компрометирующее название во времена революционных волнений на заре столетия. Та эпоха давно прошла, но возмутителей спокойствия здесь, как и в других районах города, хватало и значительно позже. Это прежде всего тбилисские непоседливые мальчишки, представлявшие самое безобидное сословие — юных футболоманов. Максимальный материальный ущерб, наносимый ими, состоял в разбитом оконном стекле, а моральный — в высунутом языке, показанном ворчливой соседке.

Вова Гуцаев не разбивал стекол. Он был стеснительным, воспитанным мальчиком, предпочитавшим не препираться со старшими. Его отец, Гаврил Адамович Гуцаев, учил сыновей контролировать свои действия и эмоции. Гуцаев-старший преданно любил футбол, преклонялся перед Михаилом Месхи, одиннадцатым номером тбилисского «Динамо», творившим такие невообразимые вещи на левом краю поля, что обозреватели наперебой сообщали о наступлении в футболе эпохи эстетической революции.

Когда начинал играть Месхи, заканчивал выступления за «Спартак» Борис Татушин; промелькнул, засияв, и вдруг «исчез» московский динамовец Валерий Урин. Оставался еще один чудотворец, его звали Слава Метревели, и он играл за московское «Торпедо» рядом с Валей Ивановым и Эдиком Стрельцовым. В 1963 году Метревели перешел в тбилисское «Динамо», а когда Слава и Миша Месхи закончили играть, то казалось, что время фланговых виртуозов прошло. Но вскоре настал час, когда Гаврил Адамович прочел в газете мнение авторитетнейшего эксперта: «…Таких, как Гуцаев, или хотя бы приближающихся к нему по мастерству фланговых форвардов у нас почти нет». Статью писал Валентин Иванов, человек, которого трудно было чем-то удивить.

Карьера Гуцаева начиналась с дворового футбола. Его пригласили в команду Ленинского района для участия в республиканском турнире на приз клуба «Кожаный мяч». Команда стала чемпионом республики, а Вова был признан лучшим нападающим. На всесоюзном турнире в Харькове ребята из Грузии заняли почетное третье место. Лучшим нападающим вновь был признан 14-летний Гуцаев. В том же 1966 году Вова поступил в детско-юношескую школу «Юный динамовец». Здесь у Григория Гагуа, одного из мэтров грузинского футбола, он тренировался три года. «Мы приучались к строгой дисциплине и трудолюбию, — вспоминает он. — А кроме того, именно Григорий Афанасьевич убедил меня в том, что мое амплуа — фланговый форвард».

Осенью 1969-го настал час перехода в футбольную школу молодежи. Отсюда после очередной фильтрации путь лежал в команду мастеров. Тех, кто попадал на чемпионат Грузии, поздравляли, а теми, кого принимали в дубль тбилисского «Динамо», восхищались. Последних было немного — селекционеры «Динамо» были сверхпридирчивы. Гуцаев прошел эти экзамены, сложные и в техническом, и в эмоциональном отношении, с блеском.

Новый футбольный учитель Гуцаева — Владимир Элошвили, бывший защитник тбилисского «Динамо», внушал своим питомцам: «Если хотите быть хорошими футболистами, играйте как в детстве». 19 лет назад, после победы тбилисского «Динамо» в Кубке европейских кубков, заслуженный мастер спорта Владимир Гуцаев так объяснил автору этой публикации мысль тренера: «Футбол в исполнении взрослых намного выиграл бы, если бы ему всегда сопутствовала та искренность, с которой относятся к этой игре дети. Мальчишка всю жизнь помнит тех, с кем играл, помнит, как, когда и кому забивал голы. Острота эмоций, уважение к смыслу игры — это должно оставаться навсегда. Дети забивают и прыгают от радости. Взрослые делают то же самое».

В ФШМ он провел год — до осени 1970-го, когда его взяли в динамовский дубль. Гуцаев стал своего рода продолжателем славной плеяды футболистов — осетин по национальности, игравших за тбилисское «Динамо». До него там играли Андро Зазроев, Заур Калоев, который считался одним из лучших в то время специалистов по игре головой, Гурам Цховребов и другие.

У каждого игрока того тбилисского «Динамо», а это Отар Габелия, Тамаз Костава, Александр Чивадзе, Виталий Дараселия, Давид Кипиани, Шота Хинчагашвили, Нодар Хизанишвили, Рамаз Шенгелия, Тенгиз Сулаквелидзе, братья Манучар и Гоча Мачаидзе, Давид Муджири и другие, были свои козыри, свой специфический арсенал. Гуцаев как бы синтезировал в себе достижения грузинской школы фланговой игры, напоминая и Михаила Месхи, и Славу Метревели, но оставался самим собой — с самобытными манерами и собственной линией поведения на поле.

…За спиной или чуть справа от тебя — бровка и линия аута, перед тобой — защитник, и чуть сзади еще один — подстраховывающий его. Только что атака по центру не удалась, и теперь команда рассчитывает на твое умение разобраться с усиленной опекой в условиях ограниченного пространства. И Вова Гуцаев оправдывал ожидания.

Мягкий эластичный дриблинг, обретающий по мере движения вперед силу и скорость; разнообразие финтов и умелое владение корпусом; чувство мяча, предельная скоординированность; точно рассчитанное взаимодействие с партнерами; склонность к решениям неожиданным, но на поверку наиболее логичным… Путь к воротам Гуцаев часто прокладывал в одиночку. При этом в его действиях не было ни тени игрового эгоизма и самоуверенности. И еще — его отличала способность забивать самые нужные мячи. Это наиболее полно проявилось в ответственнейших матчах европейского розыгрыша весной 1981 года, когда команда шла к вершине в своей истории.

Когда Гуцаев впервые переступил порог учебно-тренировочной базы тбилисского «Динамо», он оказался в комнате Реваза Дзодзуашвили, игрока сборной СССР, известного тем, что когда-то он нейтрализовал самого обладателя «золотого мяча», ирландца Джорджа Беста. Именно у Дзодзуашвили оказалась свободная койка. Резо только что вернулся с чемпионата мира 1970 года, где играл за советскую сборную, и общение с таким соседом оказалось полезным и приятным. Интересно, что через 18 лет Гуцаев выберет в спутницы жизни племянницу жены Дзодзуашвили, выпускницу журфака ТГУ Тею Амурвелашвили.

Гуцаев вел себя скромно, присматриваясь к знаменитостям. Отличную спортивную форму сохраняли Муртаз Хурцилава, Сергей Кутивадзе, Кахи Асатиани, братья Гиви и Леван Нодия. Было за кем понаблюдать и у кого поучиться.

Осенью 1971 года, когда Вове было 19 лет, его впервые поставили в основной состав. За 16 лет Гуцаев сыграл 303 матча за «Динамо». Больше него сыграли только Автандил Гогоберидзе — свыше 340 и Манучар Мачаидзе — более 320. «Если бы не травмы, полученные из-за чрезмерно жесткой опеки, я мог улучшить эти показатели, но пришлось пропустить слишком много матчей», — сетует сегодня Гуцаев.

Настроение футболисту могут испортить не только травмы. Порой кажется, что игрок не в форме или ленится. Ему иногда свистят с трибун, не подозревая об истинных причинах невыразительной игры, травмируют душу, что хуже травмы физической. Поэтому футболисты не любят агрессивно настроенных болельщиков — ни своих, ни чужих. Гуцаева никогда не освистывали. Он играл, как правило, или хорошо, или вовсе не выходил на поле, терпеливо залечивая травмы. Со временем, обретя опыт, обыгрывал защитников, стараясь сохранить дистанцию и особенно с ними не сближаясь.

Гуцаев находился в дружеских отношениях со всеми товарищами по команде, но наиболее тесно общался с Давидом Кипиани — уникальным футболистом, вклад которого в успехи «Динамо» тех лет переоценить невозможно.

…Период с 1971 по 1975 год был у команды по-своему интересным: менялись поколения. Динамовцев тренировал Гиви Чохели, заслуженный мастер спорта, завоевавший в 1960 году титул чемпиона Европы в составе сборной СССР. Его, перешедшего на работу в МВД, сменил вскоре Гавриил Качалин, под руководством которого в 1964 году, то есть за семь лет до того, тбилисцы стали чемпионами СССР. Потом в Тбилиси был приглашен Михаил Якушин. Все они по-своему результативно вели процесс, благодаря чему «Динамо» постепенно преобразовывалось в команду нового типа.

В 1976 году старшим тренером был назначен Нодар Ахалкаци, работавший до того рядом с Якушиным на посту начальника команды. В том сезоне помимо кубка «Динамо» дважды завоевывало бронзовые медали в весеннем и осеннем экспериментальных чемпионатах СССР. Через год Ахалкаци привел команду к серебряным медалям, а в 1978-м динамовцы убедительно выиграли золотые награды. Гуцаев вместе с Кипиани и Шенгелией составлял линию атаки, почти постоянно выходя в стартовом составе.

Очень надежно выглядела оборона, возглавляемая Александром Чивадзе и укрепленная такими мастерами, как Хинчагашвили и Костава. В средней линии неутомимо работали опытный Коридзе, вездесущий Сулаквелидзе и филигранный техник Дараселия, воспитанник футбольной школы Очамчирского района Абхазии. Ворота охранял Отар Габелия, перешедший вместе с Коставой Шенгелией и Сулой Квелидзе из кутаисского «Торпедо». Полезно работал и зачастую ярко смотрелся и такой колоритный футболист, как Реваз Челебадзе, которого Ахалкаци привез из Батуми. В 1979 году динамовцы, заняв второе место в первенстве СССР, выиграли кубок Союза во второй раз, победив по пенальти московское «Динамо» в финальном матче.

Осенью того же года динамовцы дебютировали в европейском розыгрыше. Успешным его не назовешь, но одну громкую победу команда одержала, переиграв английский «Ливерпуль» по всем статьям. Тогда этот клуб считался одним из грандов мирового футбола. В Тбилиси, где ажиотаж ко дню приезда англичан достиг апогея, на матч приехали известные советские и зарубежные специалисты. На стадионе «Динамо» было зафиксировано рекордное посещение — свыше 79 тысяч зрителей. Это был первый серьезный международный экзамен для команды Нодара Ахалкаци. Если судить по результату, а он — 3:0 в пользу хозяев поля, вышедших после повторного матча в следующий этап, то экзамен был сдан лучше некуда.

Не помню, какая шла минута, когда Кипиани после длительного и упорного командного штурма «ливерпульских бастионов» переиграл на правом фланге английских защитников и прострелил вдоль ворот. К мячу стремились Шенгелия и Гуцаев. Шенгелия находился чуть впереди, опережая Гуцаева почти на шаг, и к мячу должен был успеть первым. Защитник и вратарь «Ливерпуля», бросившиеся навстречу, опаздывали на какое-то мгновение, и атакующей стороне медлить было нельзя. Шенгелия приготовился уже к тому, чтобы подставить ногу и переправить мяч в ворота, как увидел рядом с собой выскочившую невесть откуда бутсу. Это была нога Гуцаева, первый и единственный, наверное, раз сыгравшего на двойное опережение, когда надо было оставить не у дел не только соперников, но и своих. Шенгелия был изумлен этим неистовым броском партнера, видевшего, что Рамаз уже находится в нужном месте. Но Гуцаев позволил себе это озорство по причинам прежде всего спортивным, хотя и не только.

«Пока трибуны ликовали, Рамаз пытался у меня выяснить, зачем мне понадобилось так рьяно вмешиваться в концовку эпизода. Времени на разговоры не было, игра продолжалась, а после матча я объяснил ему «соль» ситуации и он долго смеялся, — рассказывает Гуцаев. — Дело в том, что в победу над «Ливерпулем» верили не все. Были, однако, матчи, когда что-то подсказывало, что это будет наш день. Я вообще, бывало, «программировался» на забитые голы. Поделился этой мыслью с одним старинным приятелем, но услышал скептические возражения. Он не очень-то верил в победу «Динамо» и тем более не понимал, почему забить должен именно я. Мой приятель, человек вовсе не бедный, предложил пари на сумму достаточно крупную по тем временам — тысячу рублей. Мы в команде получали в месяц гораздо меньше, но дело не в этом. Меня охватил азарт, и если бы я не принял пари, то подорвал бы и собственную веру в успех. Когда я согласился, этот человек просиял. Когда же гол был забит, мой приятель оказался единственным в стране человеком, которого охватила оторопь вместо изъявления бурных эмоций. Но потом он был в восторге и, согласно кодексу чести, деньги мне передал в тот же день».

«Программирование» голов — вещь интересная, хотя я не спросил у Гуцаева, всегда ли ему удавалось выполнять эту программу. Знаю точно, что на решающем отрезке розыгрыша Кубка кубков весной 1981 года он забил по голу каждой команде. Лондонский «Вест Хэм Юнайтед» был повержен в английской столице со счетом 4:1. Первый гол провел Чивадзе после прохода по центру и удара с 25 метров. Потом Гуцаев воспользовался оплошностью преследуемого им же защитника Стюарта, выхватил мяч у того из-под ноги и, выйдя один на один с вратарем, пробил в ближний угол.

Голландскому «Феенорду» он забил в первом же тайме тбилисского матча. Мяч был забит в той же манере, как это было и во встрече с «Ливерпулем»: Вова дотянулся в броске до мяча и открыл счет.

В финальном матче с клубом «Карл Цейсс» после 60-й минуты динамовцы проигрывали 0:1, владея территориальным преимуществом. «Карл Цейсс» предложил силовую игру. Гуцаев вспоминает: «К матчу в Дюссельдорфе мы подготовились добросовестно не только практически, но и теоретически, досконально изучив игру соперников. И верили, что техника окажется выше силовой игры…»

Очередная атака динамовцев застала футболистов «Карл Цейсса» врасплох — перестроиться и вовремя вернуться на помощь обороне успели не все. Шенгелия изящно переиграл перед самой штрафной площадкой пятившихся в панике соперников и мягко выложил мяч Гуцаеву, который свободно входил в штрафную, забытый зазевавшимся опекуном. Вова подправил мяч одним касанием… Этот гол стал фундаментом победы. За пять минут до конца Дараселия легко обыграл двух защитников и самолично «вылепил» свой гол.

Все динамовцы получили в Дюссельдорфе по 1,5 тысячи марок, а уже в Тбилиси — по «Волге», но не в подарок — пришлось платить 16 тысяч рублей. «Подарок» состоял в том, что подразумевалась возможность продажи этих автомобилей, — с рук «ГАЗ-24» продавались по цене 35-40 тысяч, а разница для футболистов превращалась как бы в государственную премию. Так поступили все или почти все.

Вову Гуцаева люди, знавшие его, любили. Мало того — ему доверяли, в том числе и как человеку. Во времена Юрия Андропова по всей Грузии (и в других республиках Союза) была устроена внезапная облава на мафиози, цеховиков и прочих богатеев, находившихся в тесном сговоре с должностными лицами из правоохранительных органов и даже с партийными работниками. Но тут был приказ Андропова, и «крыша» оказалась бессильной. Впрочем, у некоторых «крутых» имелись свои люди даже в КГБ, и информация просочилась за несколько часов до начала операции. Один из предупрежденных, собрав свое состояние в чемодан, пришел поздно вечером к Вове и сказал одно слово: «Спаси». Затем шепотом добавил: «И сохрани». И исчез. «Я посмотрел на этот чемодан и подумал, сколько в нем может поместиться миллионов, драгоценностей и золота. Я переживал, нервничал как невольный соучастник», — рассказывает Вова. — А он не догадался мне даже оставить какие-то жалкие 100 тысяч. Может быть, с перепугу…» Видимо, тот миллионер был умным человеком и знал, к кому обратиться: у знаменитых людей без оснований никто дома обыском заниматься не будет.

Другой человек, которого зовут Мамед, в те времена торговал с рук импортной одеждой, обувью, бытовой техникой. Вова иногда покупал у Мамеда нужные ему вещи. И вот Гуцаев, уже в зените славы, едет по городу и «въезжает» на своей новой «девятке» в такую же новую «девятку». Водитель выскочил и подбежал выяснять отношения. Узнав Гуцаева, взмолился: «Прошу тебя, Вова, купи новую. Извини. Я — лектор, больше не смогу себе купить». Обладатель европейского кубка объяснил, что гарантирует высокое качество ремонта, заплатит за все. Лектор был неумолим. И Вове ничего не оставалось, как искать выход из положения.

Первым делом удалось раздобыть в Грузсовете «Динамо» два талона из фонда для титулованных спортсменов. «Девятка» тогда стоила 16 тысяч. Гуцаев решил, что было бы логично взять новую машину и для себя. Оставалось занять 32 тысячи. У кого?.. Разыскивая нужную сумму, Вова набрел на дом Мамеда и поднялся к нему по привычке. Мамеду не понравился Вова — угнетенный, мрачный. «У тебя неприятности?» Гуцаев рассказал. «И это все? Такой человек должен страдать из-за такой мелочи? Не переживай. Сейчас четыре часа, приходи в восемь. Деньги будут».

В 19.50 Вова пришел, и Мамед передал ему сверток. Он не сказал ничего о том, когда следует вернуть столь фантастический долг, хлопнул его по плечу и попросил: «Иди и спокойно играй. Как всегда, буду на трибуне». Долг Гуцаев вернул через пять дней, после продажи не слишком поврежденных «девяток». Лектор был на седьмом небе. Вова — воодушевлен. Мамед — продолжал торговать и посещать динамовские матчи с чувством исполненного долга.

Он доволен своей футбольной карьерой. Он сделал ее сам. Когда-то в юности он прочитал роман «Великий Гэтсби», и эта книга убедила его прежде всего в том, что в жизни надо надеяться на себя. Гуцаев вообще был известен своим пристрастием к чтению художественной литературы. «Я и сейчас немало читаю, хотя и не так, как раньше. Книги подсказывают безошибочные ориентиры. Но возраст влияет на вкусы, восприятие… Раньше нравилось читать классику и переживать за героев Достоевского и Чехова. Но когда жизнь стала удручающей, я отдыхаю, читая легкую литературу, детективы.

Гуцаев ушел из команды осенью 1986 года. Всегда был преданным только тбилисскому «Динамо» и в другом клубе себя не представлял. «Нам уже было за 30. Кипиани, я и другие были уже на сходе. На смену пришла молодежь. Они не смогли поддержать высокий рейтинг команды, и это продолжалось до конца 80-х годов». Гуцаев играл до 34 лет, что для нападающего очень непросто. «Удовольствие, которое я получал, исчезло. Не хотелось портить настроение ни себе, ни другим…»

При коммунистах, рассуждает он, не было проблем с работой. Для высококлассных футболистов — тем более. «Я мог устроиться в ОБХСС, прокуратуру, куда угодно. Немало футболистов поступили именно таким образом. Те гроши, которые мы получали, играя за «Динамо» и затрачивая огромные моральные и физические усилия, возвращались сторицей. Но мне повезло больше, хотя я имею в виду не оплату, а нечто более важное — доверие со стороны коллег по футболу и властей…»

Дело в том, что через несколько месяцев после проводов Гуцаева освободилась должность начальника управления футбола Спорткомитета Грузии. Его пригласили на собеседование, назначили. Поработал полгода, вызвали к секретарю ЦК КП Грузии Гураму Енукидзе, чтобы перевести на еще более интересное место — начальника тбилисского «Динамо». Достаточно сказать, что команда подчинялась только ЦК КП Грузии. «Я работал охотно, несмотря на не лучшие времена для команды. А вскоре произошли события, которые нанесли футболу тяжелую рану…»

Национально-освободительное движение больно ударило и по футболу, которому отныне надлежало стать исключительно «национальным». Трудно понять, что это значило. Грузинский футбол самобытным был всегда и отличался от московского, белорусского и других. Тбилисское «Динамо» имело свой стиль. Но замысел новоявленных политиков состоял не в дальнейшей «национализации» игрового рисунка. Он заключался в том, чтобы реализовать в области игры модель распада Союза. Для этого сторонники Гамсахурдии в 1989 году настояли на выходе Федерации футбола Грузии из состава союзной Федерации, а тбилисского «Динамо» — из чемпионата СССР.

«Я видел в этом шаге прямой путь к упадку футбола в Грузии. Я предлагал не опережать политические события. Если Союзу суждено развалиться, а государству — обрести независимость, это произойдет без помощи футбола…» Политиканов, однако, футбол не интересовал. Их интересовало собственное самоутверждение в масштабах изолированной Грузии. Не соглашавшихся объявляли предателями национальной идеи. Под влиянием этой вакханалии тогдашние динамовцы питали надежды показать себя в чемпионате Грузии. Гуцаев оставался в команде до начала 1991 года, пока не иссякло и его терпение. Тем более что к тому времени начался грузино-осетинский конфликт.

Когда шумная компания националистов в ноябре 1989 года погрузилась в десятки автобусов и отправилась в Цхинвали на переговоры с местными активистами, за ними поспешили встревоженные люди, многие из них — хорошо известные. «Мы арендовали два автобуса, в которых находились те, кого знают и уважают. Из футболистов, кроме меня, были Муртаз Хурцилава, Кипианиа, Асатиани и другие. Мы поехали, чтобы предотвратить осложнения. Не доехали до Гори, когда нас остановили какие-то типы в полувоенной форме, бородатые, нечесаные. Угрожая оружием, стали выяснять, куда мы направляемся. Думаю, некоторые из них не знали ни Кипиани, ни кого-то еще. Заставили ждать несколько часов. Никакие уговоры не помогли. Пришлось ехать обратно. Это были настолько тупые и агрессивные субъекты, что разговаривать с ними было бессмысленно…»

Когда начался вооруженный конфликт, родители Гуцаева решили вернуться в село Харвалети Ахалгорского района. Обычно они лето проводили там, а остальное время жили в Тбилиси. На этот раз квартиру пришлось продать. Было время, когда мать Вовы, Анна Сакоевна, преподавала осетинский язык и литературу в соседнем селе Орчасани. Теперь она переживала за сына… Все-таки пушки уже стреляли. Было что-то очень странное и очень страшное в этом «ветре перемен». К тому времени Гуцаев уже обзавелся семьей, вместе с Теей растил первенца Георгия. Размышлял по поводу происходящего — внутренне, наедине с собой, переживая за страну вообще, не понимая, что происходит, именно потому, что осознавал со всей ясностью утрату здравомыслия и человечности. Именно в те дни его часто навещали товарищи по команде. «Бойцы» в основном «вспоминали минувшие дни», горько иронизируя по поводу политической ограниченности организаторов социального сумасшествия.

Основная проблема для него, подавшего в отставку, состояла в том, чтобы сменить место проживания, хотя бы временно. Тут, кстати, подвернулось деловое предложение из Кипра, и Гуцаев к июню 1991 года стал помощником тренера команды «Анортосис». Главное, считает он, выехать хоть куда-то и сменить обстановку. «Жена — грузинка, я — осетин. Из-за звиадистских разборок разваливались даже грузинские семьи, но нас это не коснулось…»

Семья Гуцаева вовсе не напоминала партийную ячейку. Пока Вова разливал пиво, Тея готовила бутерброды и рассуждала: «Какие могут быть разговоры о национальности? Что от нее зависит, если человек обделен умом и чувством ответственности? Вова так соответствует моим представлениям о настоящем мужчине и у него настолько импонирующие человеческие качества, что дай бог каждому…»

Гуцаев избавился от груза моральных проблем, когда ступил на кипрскую землю. Вскоре неподалеку оказался Кипиани — приехал тренировать греческий «Олимпиакос». «Это была удача, и в человеческом смысле стало полегче. Мы друг друга поздравили…» А здесь решились и другие проблемы. «Я мог ежемесячно помогать родителям и брату, высылал по 100 долларов и более, а это были тогда немалые деньги».

По возвращении в Тбилиси никакого дискомфорта он не почувствовал. Почти все было в прошлом. «Я остался для всех просто Гуцаевым, но город все еще был в шоке — с трагическими событиями и настроениями, беженцами, разбитыми зданиями и мужчинами, не выпускающими из рук автоматов…»

Вову пригласили во Владикавказ работать вместе с Газзаевым в «Алании», финансовые дела которой тогда обстояли неплохо. Он стал начальником команды. Тот чемпионат России, 1995 года, команда выиграла. Все получили по «Мерседесу».

Получив отпуск, Гуцаев приехал в Тбилиси. В те же дни освободилось место старшего тренера молодежной сборной Грузии. Президент федерации футбола Нодар Ахалкаци и вице-президент Александр Чивадзе выбрали Вову, которому вскоре удалось создать команду, обыгравшую итальянских юношей в Тбилиси в отборочном матче мирового первенства. В ней играли и дебютанты. Команда заняла второе место после англичан. В декабре 1997 года Гуцаева выдвинули на должность главного тренера сборной Грузии.

«Я бывал с Ахалкаци в Европе несколько раз и видел, как его встречали президент УЕФА и главы федераций Италии, Франции и Германии. Если бы он попросил для финансирования грузинского футбола 5 миллионов долларов, ему бы точно не отказали. Нодар Парсаданович работал, не щадя сил, даже во время разгула анархии и абхазской войны, проводя чемпионаты Грузии, добиваясь вливаний в кассу федерации».

В конце января 1998 года президент федерации футбола России Вячеслав Колосков пригласил Нодара Акалхаци на турнир ведущих команд стран СНГ. Акалхаци к тому времени болел саркомой. До того в Германии ему прооперировали ногу. Тем не менее он чувствовал себя неплохо. И вдруг, по дороге из Внукова в Москву, неожиданно скончался от инфаркта.

Гуцаев вспоминает, что перед смертью, словно предчувствуя ее, Нодар Парсаданович заказал небольшие копии Кубка кубков, завоеванного динамовцами под его руководством. Он сам хотел раздать эти копии всем футболистам команды в день своего рождения, 30 января. Не успел…

После Ахалкаци грузинский футбол, сохранявший достоинство и традиции, стал на путь регресса. Последним успехом сборной стала победа в международном турнире на Мальте, где команда Гуцаева в 1998 году обыграла всех участников — Албанию 3:0, Латвию — 2:0, Мальту — 3:1. В отборочном цикле чемпионата Европы команда победила албанцев, сыграла вничью со Словенией, но проиграла норвежцам. В тех условиях Гуцаев не мог сделать большего.

Федерация футбола Грузии и тбилисское «Динамо» переживают тяжелые времена, многие прославленные мастера футбола находятся не у дел. На футбол горожане давно махнули рукой. На стадион ходят только специалисты и, быть может, несколько десятков беженцев.

Гуцаева снова пригласили в «Аланию», но уже в качестве главного тренера. Вова взялся за дело, засучив рукава, но столкнулся с рядом существенных проблем. Этот период, с апреля 1999 года по январь 2000-го, также оказался довольно сложным. Команду было очень трудно мобилизовать психологически. «Алания» лишилась источников финансирования. Спонсоры, недовольные пассивностью властей, воздержались от дальнейших вливаний, так как у команды уже образовались долги. Средств на зарплату футболистов не хватало.

Работа тренера предполагает отсутствие нервозной атмосферы в команде и предельную заинтересованность, включенность каждого игрока в учебно-тренировочный процесс. Без этого результатов не добиться. Так и произошло. И Гуцаев не стал искушать судьбу…

Владимира Гуцаева любят в Грузии. Но о футболе в стране говорят все меньше. Говорить практически не о чем.

Нодар БРОЛАДЗЕ

«Независимая газета», 30.06.2001

*  *  *

ПРАВЫЙ КРАЙ СО ДВОРА

Сейчас он менеджер кутаисского «Торпедо». Да только у каждого «свой» Гуцаев. Для кого-то действительно менеджер. Для кого-то — тренер. А «мой» Гуцаев так и остался на правом краю нападения тбилисского «Динамо». Заменивший когда-то другого гения прорыва, Метревели.

Мы сидим в баре столичного «Космоса», я смотрю на него и вспоминаю гол «Карл Цейссу» — финал Кубка кубков, 1981-й год. А Гуцаев рассказывает.

БИЛЕТ НА ЛЕВУЮ ТРИБУНУ

Даже возраст сейчас не вспомню, с которого в футбол влюбился, — это от отца, наверное, пошло. Он персональным болельщиком Михаила Месхи был, преданнее не сыщешь. Впрочем, вся Грузия в начале 60-х по Месхи с ума сходила.

Спросить хотите, почему Месхи, а не Метревели? Михаил — коренной тбилисец, а Слава только в 63-м году приехал. Хотя его сразу оценили, конкурентом по популярности для Михаила он так и не стал.

Я лет с семи на тбилисском стадионе пропадал. Одних голов Калоева сколько «живьем» посмотрел — не сосчитать… Как сейчас помню, отец доставал билет обязательно на левую трибуну. Самая престижная считалась: поближе к Месхи. В перерыве народ вставал, делал круг и перемещался на другую половину.

Это было больше, чем любовь народа к футболу. Только этим и жили.

ДЕТСТВО

Часто вспоминаю свой детский футбол. Какие битвы шли с соседним двором! Бывало такое — я уже записался в тбилисскую футбольную школу, на игру прийти не мог, и наши проигрывали. Потом возвращаюсь — забиваем мячей двенадцать. И все двенадцать — через правый край. Разве не приятно вспомнить? И разве я мог после такого не оказаться в большом футболе?

Покажите мне сейчас тринадцатилетнего пацана — сразу скажу, как он будет играть через несколько лет. Редко ошибаюсь. Кстати, уже в те давние годы все знали, что в «Юном динамовце» главная сила — Гуцаев, а в знаменитой 35-й школе — маленький Дато Кипиани. Он в этой же школе преподавал потом, кстати… Директор нашей школы сразу разглядел, что Гуцаеву Бог талант водиться дал. Первую тренировку посмотрел, поставил на правый край: «Вот, сынок, твое место. Здесь играй, никуда не уходи. Другое скажут — не верь».

УСПЕХ

Как сейчас понимаю, растерять себя после первой славы я не мог. Хотя искушений хватало, врать не буду. Но настолько любил футбол, что ни разу в жизни не поддался. Были удачные сезоны, неудачные — но никогда это не было связано с нарушениями режима, только травмы.

Может, русская школа привила такое отношение, она намного сильнее грузинской по тем временам была. Никто в Грузии на мои слова не обидится — все это знают. Ахалкаци говорил: «Гуцаев такой профессионал, что во всем ему верю!» После травм ко мне подходит: «30 дней на восстановление, к такой-то игре должен быть готов…»

Все. Доверие полное.

Не многие таким пользовались — я, Кипиани, может быть, Мачаидзе. Подобных профессионалов в грузинском футболе вообще немного было.

ДЕБЮТ

Первый свой матч отлично помню: вышел на замену против «Карпат», 0:0 сыграли. Зато в следующей игре, против «Зенита», гол забил, выиграли 2:1. Тоже на замену выпустили.

Тот год, 1971-й, удачный для Тбилиси получился — обыграли в Москве «Динамо»… Из девяти последних игр шесть выиграли, заняли третье место. Качалин тогда тренировал, золотой человек. Воспитанный, не кричал ни на кого, молодым доверял — меня к основе подпускал, Кипиани, Мачаидзе расцвел при нем, покойный Тамаз Степания…

Год спустя тоже бронзу взяли, а заиграли еще лучше. Как после этого можно говорить, что с грузинскими футболистами без кнута работать нельзя? Вот Качалин — при нем режим почти не нарушали, и никаких окриков не надо. Правда, грузинские футболисты всегда уделяли женщинам чуть больше внимания, чем остальные, но это же не мешало, например, регулярно обыгрывать «Зенит» на выезде.

ФУТБОЛКА МЕТРЕВЕЛИ

В том же 71-м я начал играть в основном составе, и последний матч был против «Спартака». Или мы бронзовые, или они. Метревели еще был в команде, но уже не играл, я вместо него выходил. И руководство, и болельщики поняли, что Гуцаев — замена достойная… Решили церемонию проводов Славе устроить. Он выходит против «Спартака» на пять минут, потом я меняю, Метревели по сценарию мне футболку свою передает. Очень трогательно. Так и сделали, а «Спартак» мы тогда 3:0 обыграли. Шестнадцать сезонов я под номером Метревели отыграл… Много, как думаете?

СБОРНАЯ

В 79-м сборная так и не сумела в Тбилиси переиграть венгров — 2:2. Один Теречек та-а-ких дел натворил… Я травмирован был, на поле не вышел, но с той ничьей моя карьера в сборной и закончилась. Тогда много ребят из-за травм повылетало — а что Симоняну, тренеру, делать? Он и решил, что, раз в Тбилиси играем, надо грузинами потери и восполнить. Манучар Мачаидзе вышел, еще кто-то. И ничего не вышло, венгерский класс свое взял.

Потом чехарда началась, Лобановский сборную принимает — одни киевляне, Бесков — сплошной «Спартак». Ну, Чивадзе приглашали — и все! Челебадзе как-то пригласили, так он спал от скуки в этой сборной — даже по телевизору показали: сидит, зевает на скамейке… Не сыграли мы свое в майке с гербом — ни я, ни Кипиани. Только вспоминать и остается, как однажды при Симоняне обыграли в Италии тамошнюю сборную клубов 3:1. В одни ворота.

1981-й

Лучший сезон что для меня, что для грузинского футбола вообще. Звездный. Все получалось. Недавно был опрос в Грузии, какое событие в двадцатом веке главное. Все сказали, что ярче той ночи 81-го года не было в их жизни ничего. И самый великий коллектив — та команда.

Будь я президентом, назвал бы Ахалкаци, тогдашнего тренера, «легендой Грузии». Он — как царица Тамара, как Шота Руставели, как Давид Строитель. Но к этому страна еще придет — через несколько поколений. А ту встречу в Тбилиси я не забуду никогда.

И не важно, кого мы обыграли в финале, «Карл Цейсс» или еще кого. По дороге «отскочили» «Фейеноорд» и «Вест Хэм»…

Не важно, кто забил — Гуцаев или кто-то другой. Мы играли для Грузии! После «Фейеноорда», кстати, Кипиани предлагали два с половиной миллиона долларов за контракт — такие суммы тогда в Европе еще не ходили. Представляете? А мне в том же году, в сентябре, на испанском турнире памяти Сантьяго Бернабеу, тоже кое-что предложили.

Тогда, помню, мы играли, «Реал», «Бавария», чемпион Голландии «АЗ67»… Приходит в гостиницу Бошков, тренер «Реала». Накануне в интервью он сказал: «У Гуцаева один большой недостаток. Он не играет в моей команде!» Предлагает Ахалкаци и Асатиани, начальнику команды, меня продать. Или обменять на двух игроков «Реала» и сборной Испании — Хуанито и Сантильяно. Начальство наше отвечает: «Гуцаев сам не пойдет! В Тбилиси получает огромные деньги, у него дом, „Мерседес“, „Волга“…» Люди из «Реала» так понять и не смогли, что такое «Волга».

Следом «Вест Бромвич» хорошие деньги за Гуцаева давал. Я перед этим здорово против них отыграл, наутро приходим в ресторан, а там наши вчерашние соперники сидят. Кушают. Нас увидели — аплодировать начали, а левого защитника, из которого я клоуна весь матч делал, все подзуживали: смотри, мол, Джонни, кто пришел, узнаешь?

В команде мы это все, конечно, обсуждали. И как Кипиани в «Сент-Этьен» зовут на место ушедшего Платини, и все остальное, но — не всерьез. В СССР ведь живем, все понимаем.

НОМЕР 00-09

Хотите, расскажу, сколько нам за Кубок кубков заплатили? Сразу после игры получили по полторы тысячи марок, потом, в Тбилиси, 700 рублей — премия от грузинского совета «Динамо», 300 рублей — от Центрального совета «Динамо» и право купить «Волгу» вне очереди как дар от правительства Грузии. Никто эти «Волги» нам не дарил, все ребята заплатили по шестнадцать тысяч двести рублей. ГАИ, правда, номера выдала от 00-01 до 00-15.

Я свою продал сразу подороже, чтоб ремонт в квартире сделать. Мебель купил. Только что квартиру дали, а на 320 рублей зарплаты плюс 200 премиальных ничего не отремонтируешь. И еще долго видел на улицах Тбилиси «Волгу» с номером 00-09… Ей гаишники честь отдавали — думали, Гуцаев едет.

ДАРАСЕЛИЯ

Я никогда не забуду скорбь всей Грузии, когда Дараселия разбился. Этого парня обожали. 25 лет — а в команде авторитет колоссальный. Честный, ответственный… Он не на «Волге» ездил, а на «Жигулях». Только-только начинал водить и отправился зимой в Западную Грузию. Надо было перевал проехать, и вот как раз там машина упала — в реку. Машину-то быстро нашли, а самого Виталия и его приятеля две недели искали всем миром, уже отчаялись, думали, илом занесло. Дядя родной увидел — кисть руки из песка видна…

Жена Дараселия каждый год, 13 декабря, в день его рождения, нас собирает. Звонит, напоминает, хотя мы и сами все до единого помним. Отмечаем обязательно.

ПОСЛЕ КУБКА

Всегда так бывает — или много талантов, или вовсе нет. Было у нас золотое поколение, что в 81-м Кубок кубков в Тбилиси привезло. Потом как отрезало, и чуть из высшей лиги не вылетели. Один Кеташвили одаренный, и тот с режимом не в ладах, а мог вырасти в большого футболиста. Зонину Герману Семенычу, который в 87-м «Динамо» тренировать взялся, не повезло. Классная молодежь позднее подоспела, мы с Кипиани уже «Динамо» тренировали.

Года буквально не хватило, чтобы на всю Европу «выстрелить», точно вам говорю! Братья Арвеладзе, Кинкладзе, Джамараули…

ОШИБКА

Большую ошибку в жизни допустил — слишком поздно играть закончил. Вам чаще наоборот говорят, угадал? Смотрите сами — после 83-го года попадаю в плеяду игроков, которые талантом не могли поддержать «стариков». А у нас сил почти не было. С 84-го по 86-й — зря я эти годы на поле провел. Не мог самому себе сказать «не твое»… Никак наиграться не мог.

Зато прекрасно помню день, когда решил закончить. 1986 год «Динамо» начало неплохо, Ахалкаци вернулся из тренерского изгнания, хотел снова слепить классную команду. А для этого надо было, чтобы «старики» либо не мешали, либо играли здорово. Тогда я понимать и начал — все, конец, пора. 34-летний крайний нападающий в этом «Динамо» не нужен. И скорость не та, и прыжок… Раньше с места метр пятьдесят прыгал, а тут и подумать об этом смешно.

Как-то пришел на тренировку, чувствую — не могу больше. Подхожу к Ахалкаци: «Нодар Парсаданович, завяжу с футболом!» Он посмотрел-посмотрел — и согласился. А в 80-м, помню, после провального сезона другое мне сказал: «Вычеркни год из памяти, я в тебя верю…» Сезон я тогда почему провалил? В игре с московским «Динамо» Новиков так меня первые минут двадцать «опекал», что семь месяцев колено ремонтировать пришлось.

Приехал домой после своей «отставки». Холостой тогда был, даже пожаловаться на судьбу некому. И начал потихонечку осознавать, что я больше не в футболе. Кстати, до меня очень долго торжественных проводов игрокам не устраивали, а мне организовали. Первому из «поколения Кубка кубков». До меня Хурцилаву проводили в 75-м. После — Шенгелия, Чивадзе…

АХАЛКАЦИ

Мы с Кипиани были категорически против отделения грузинского футбола от советского. Ахалкаци — за. Политика в чистом виде. Ахалкаци уже тренером не был, его время ушло, а вернуться на сцену в хорошей роли хотелось. Банников, которого после игровой карьеры как тренера никто не знал, так же сделал в Украине. И Кавазашвили в России хотел так же сделать — не получилось. А в Грузии в дело пошли националистические настроения, и Нодару Парсадановичу все удалось. Может, он и прав был — время покажет… Но пока ничего хорошего не вышло.

Тогда нас с Давидом едва ли не врагами грузинского народа объявили. Все понятно стало, когда официальные матчи начали в кедах играть и счета 14:3 пошли. Но народ как жил надеждой, так и живет до сих пор. Вот появилось кутаисское «Торпедо» — человек, живущий в Москве, решил помочь грузинскому футболу. Деньгами. До этого авантюр было много, команды-однодневки вроде «Самтредиа». Человек тоже деньги вложил, но стабильности за ним не было.

А до чего сейчас тбилисское «Динамо» дошло? На грани банкротства. И никто за команду браться не хочет. Помню, я привез в «Аланию» из Грузии Гахокидзе — он дома зарабатывал 60 лари. 25 долларов в месяц. В некоторых командах высшей лиги и сейчас столько платят.

КИПР

В 91-м я отправился тренировать на Кипр, в «Анортосис». Как раз осетинско-грузинская война началась, а я осетин. Никто понять не мог, что происходит… На мне это не отражалось, но дискомфорт был. Решил уехать. Как выяснилось, на четыре года.

Очень хорошо мне там жилось, и в моральном плане, и в материальном. Дом, правда, покупать не стал — сразу решил, что остаться насовсем не смогу. Мой дом — в Тбилиси. И, представляете, четыре года спустя скучно стало! Просто невмоготу. Домой тянуло. Знали б вы, как президент уговаривал меня новый контракт подписать, трехлетний — категорически отказал… «Там же война, Владимир! Что делать сейчас в Грузии?» В Грузии как раз новая война началась, гражданская. Гамсахурдиа против Шеварднадзе. Но для меня в тот момент главным было, что грузины с осетинами воевать перестали.

…Приезжаю. Вижу — развалины. Все с автоматами ходят, не поймешь, кто полицейский, кто гвардеец, а кто бандит. Одни бронежилеты на улицах. Побыл я недолго в Тбилиси — и в «Аланию» уехал, Газзаеву помогать. На полтора года. Свою лепту в осетино-грузинский мир внес — много грузин в команду пригласил. Этих ребят народ тепло принял.

ТРАССА

Эти полтора года в «Алании» для меня сплошная трасса Владикавказ — Тбилиси. Четыре дня там, три здесь. Страшная, к слову, дорога. Три с половиной часа ужаса. Пришлось купить старую «Ниву» — на другой машине туда ездить невозможно было. Трассу эту наизусть выучил, каждый метр. Иногда гонки с самим собой со скуки устраивал — знал, что этот участок за пятнадцать минут обычно проезжаю, и старался за десять… Смешно, да?

Когда сам «Аланию» взялся тренировать, и не думал, что так трудно придется. Сплошь проблемы — с трансферами, деньгами… Футболистов, которых хотел взять, или вообще не купили, или «недокупили». Силагадзе, например, год отыграл во Владикавказе, а ни копейки за него не заплатили. Хорошо, у меня добрые отношения со «Сконто», которому он принадлежал.

Куда ни сунься — проблемы. Хотя до этого часто просто не везло, слишком много «своих» очков разбазарили. Фарт отвернулся. Нет для тренера ничего важнее. Потом проиграли дома московскому «Динамо» 0:1, и я понял: надо уходить. Лучше и для меня, и для «Алании». Время лечит всех, и меня тоже. Неудачу забыл, мысли теперь только о кутаисском «Торпедо», которое тоже стало моей командой.

…Вот что я вам на прощание скажу: никогда футбол в Грузии не умрет, что бы ни происходило. Такая земля. И если б вы видели, что творилось в Тбилиси, например, за четыре часа до матча наших с Германией несколько лет назад, сами бы все поняли.

Но раз не видели — верьте на слово.

Юрий ГОЛЫШАК

Газета «Спорт-Экспресс», 03.02.2001

© Сборная России по футболу