Главная
Матчи
Соперники
Игроки
Тренеры

ИГРОКИ

Николай ГОНТАРЬ

Гонтарь, Николай Павлович. Вратарь.

Родился: 29 апреля 1949, город Владивосток.

Воспитанник групп подготовки команды мастеров владивостокского «Луча». Первый тренер – Геннадий Александрович Мелков.

Клубы: «Луч» Владивосток (1967–1971), «Динамо» Москва (1972–1984).

Чемпион СССР: 1976 (весна).

За сборную СССР сыграл 12 матчей.

*  *  *

ПОСЛЕДНИЙ ЧЕМПИОН

Из тех, кто 30 лет назад принес «Динамо» последнее золото чемпионатов страны, он сейчас единственный в штате бело-голубых. 20 лет носитель чемпионских традиций, сыгравший во всех матчах весеннего первенства-76, работает с вратарями команды.

Появление в 1972 году в «Динамо» светловолосого верзилы с Дальнего Востока (рост под 190 см, вес под 100 кг) при наличии Владимира Пильгуя вызвало недоумение болельщиков. Преемник Льва Яшина, стройный, идеально сложенный Пильгуй к тому времени уже дебютировал в олимпийской сборной СССР. И для чего Константину Бескову понадобился с виду нескладный владивостокский увалень, который в лучшем случае смотрелся и на ринге, а в худшем — вышибалой в ресторане, понять было трудно. Но все сомнения быстро развеялись. Пудовые свои кулачищи новичок сразу пустил в дело, выбивая навесные мячи иной раз аж за центральную линию поля. А на линии ворот при всей своей внешней угловатости успевал складываться, отражать удары даже после рикошетов. Впрочем, мешковатость его резала глаз лишь на первых порах. Уже через год дебютант обрел облик, повадки «породистого» голкипера. А вскоре, как и Пильгуй, стал получать вызовы в сборную СССР, завоевал любовь динамовской торсиды.

Пиком его карьеры стал 1976 год. К тому времени «Динамо» тренировал уже Александр Севидов, сразу оценивший, какое редкое наследство получил по вратарской линии. Однако он столкнулся с проблемой, как определить лучшего из двух прекрасно подготовленных вратарей. Метод смены после каждого матча еще на предсезонке забраковала оборона, которая в пылу борьбы частенько запутывалась в тактических нитях, связывавших ее с вратарем — по манере Гонтарь и Пильгуй заметно разнились. Пришлось Севидову запастись одному ему только ведомым микроскопом, с помощью которого и выяснялось, кто из неразлучной пары заслуживает предпочтения на конкретном этапе сезона. И случилось так, что единственная золотая медаль в карьере, которая светила Пильгую, досталась Гонтарю, проведшему в воротах «Динамо» в сезоне-76 29 из 30 матчей двух — весеннего и осеннего — чемпионатов СССР.

И беседу с корреспондентом «СЭ» Николай Гонтарь, предваряя вопросы, начал с монолога, воскрешающего в памяти эпизоды до сих пор обжигающего его воображение лета 1976 года.

КАК ДЕСАНТНЫЙ БАТАЛЬОН

— Началось все годом раньше. Уже в сезоне-75 мы почувствовали, что стали командой, что набираем и набираем. Прежде всего в сплоченности. Сан Саныч (Севидов. — Прим. П.А.) был величайшим футбольным психологом. Он обладал способностью подбирать игроков с необычайной совместимостью, даже не как кирпичик к кирпичику, а словно популярные ныне пазлы. Умел находить нужные слова для каждого. Завоевав в 1975 году бронзу первенства, мы прониклись уверенностью в себе, в нашем тренере, в способности замахнуться и на золото.

— Для справки: сплоченность вашей команды означала личную дружбу, совместные выезды на природу, посещение кино и прочих театров?

— Ни в коем случае. Вне поля каждый жил своей жизнью, встречались, конечно, и семьями на каких-то мероприятиях, но эпизодически. В большинстве своем мы не были друзьями. А с Сашей Бубновым у меня, например, по жизни так вообще полный антагонизм был. Но при этом я знал, был уверен, что за команду он в критический момент на поле головы не пожалеет, и он всегда мог рассчитывать на меня. В тренировках, играх — мы являли собой полное единение, как десантный батальон.

— Вероятно, свою роль играл и клубный патриотизм в его прежнем виде?

— Честь клуба для меня до сих пор не пустой звук. Играть в московском «Динамо» для большинства из нас было равносильно сбывшейся мечте всей жизни. Сейчас много говорят о национальной идее. Может быть, я путаю какие-то понятия, но у нас она присутствовала, жила в нас — идея быть на высоте в своем деле, принести славу своей команде, а в матчах с зарубежными соперниками — своей стране. Другим определяющим фактором для нас, считаю, был профессионализм, несмотря на официально любительский статус тогдашнего отечественного футбола. В команде Льва Яшина невозможно было недоиграть эпизод в матче, недоработать на тренировке. Если бы кто-то подобное себе позволил, не только покрыл бы себя позором в глазах товарищей, но и не отделался бы легкой оплеухой. Севидов поощрял жесткость в тренировочной работе и на методы самовоспитания в коллективе порой закрывал глаза. Не имела значения даже твоя роль в команде. В 1975 году он пригласил из Киева уже сложившегося бомбардира Анатолия Шепеля, человека достаточно сложного. Тот с порога заявил, что приехал в «Динамо» с единственной целью — хорошенько подзаработать. Но вы бы видели, как этот вроде бы материалист, «не патриот» клуба пахал на тренировках, как отрабатывал в обороне по ходу матчей, уже тогда являя собой образец форварда начала XXI века!

СТРОИТЕЛЬНЫЙ МАТЕРИАЛ ПОДВЕЗЛИ, ДЕЛО ЗА РАСТВОРОМ

— Почему же сейчас «Динамо», имея в составе игроков высокой — теперь уже не только по российским меркам — квалификации, не может вылезти из той ямы, в которую его загнал организационный волюнтаризм?

— Мне кажется, что всему виной цейтнот. Руководство клуба, болельщики, уставшие от затянувшегося динамовского безвременья, требуют немедленных успехов. Причем эти требования в духе времени. Это раньше тренеру давали год-другой на какой-то разгон. А сейчас любой клуб, располагающий финансами, накупает оптом игроков и предлагает тренеру: будь добр, чтобы завтра команда была в призерах, а послезавтра — чемпионом. Юрий Семин оказался в очень сложной, непривычной для него ситуации. Работавший прежде тщательно, фундаментально, строивший, можно сказать, на века (возьмите его «Локомотив»), он был вынужден перейти на стахановские методы. Но штурмовщина, видимо, чужда его характеру.

— Но согласитесь, что строительный материал у Семина был заметно выше качеством, чем на первичной локомотивской стройплощадке.

— Безусловно, но нужно еще подобрать подходящий, скрепляющий все эти «детали» раствор. Единого рецепта-то нет, он постигается экспериментальным путем, для которого требуется время. В первом после перерыва в чемпионате матче с «Зенитом» мне показалось, что основа рецептуры уже подобрана, строительство наладилось и пойдет теперь полным ходом. Но следующая игра с «Локомотивом» вновь поставила его темпы под сомнение. С «Рубином» большую часть матча играли просто здорово, но при счете 2:1 перевели дыхание и получили 2:2. Игра команды не отличается стабильностью даже по ходу 90 минут. А потом она вновь и вновь стала разбиваться на фрагменты.

— А чего в этом, как вы говорите, растворе, на ваш взгляд, не хватает?

— Крепости, которая достигается коллективной самоотдачей игроков на поле, характерной для команды образца 1976 года. При той квалификации, которой обладает большинство нынешних динамовцев, эта составляющая является определяющей, но почему-то долго не срабатывала. И не скажешь, что футболисты не стараются, не бьются, но командного духа все равно не ощущается. Развалиться даже самая крепкая команда может в одночасье, а создается она не по мановению волшебной палочки. Это продолжительный и весьма кропотливый труд.

— Но «Динамо» сейчас создается не с нуля, существуют же какие-то традиции?

— Конечно, «Динамо» всегда остается «Динамо». Но когда столько всего упущено, когда лес уже не хворостом засорен, а буреломом, расчистка требует гораздо больших усилий и времени. И потом — та идея, о которой я говорил, искусственно не прививается, она сама рождается внутри тебя. Во всяком случае, я о ней не думал, никто мне это не вдалбливал, но с какого-то момента вместе с ребятами стал ощущать ее в себе. В начале сезона меня в команде не было, работал с дублерами, и сейчас, по возвращении, мне трудно судить, каковы моральные приоритеты у нынешних динамовцев. Вступивший на пост главного тренера Андрей Кобелев намного моложе Семина и всех нас, возможно, ему окажется более с руки попасть в современные ритмы.

ПЕРВЫЙ ЗАВТРАК У ЯШИНА

— Когда приходите на стадион, какие чувства вызывают у вас его уже почти невидимые старые стены, сплошь завешанные рекламными вывесками?

— Те же, что и по приезде в Москву первый раз. А за 30 с лишним лет динамовский стадион стал для меня родным домом, греет и во время невзгод, не важно, что понавешано на его стенах. Наверное, его новый антураж — отражение современной жизни.

— Помните свой первый приезд в Москву, на «Динамо»?

— Как не помнить, если испытал тогда едва ли не самый сильный шок в своей жизни. Хотя к тому времени объездил уже почти весь Союз и за границей не раз побывал в составе сборной РСФСР. Ранним московским утром в Домодедове меня, незнакомого мальчишку, встречал начальник команды — сам Лев Яшин! Отвез к себе домой, покормил завтраком, потом поехали на стадион… Я даже немного испугался, достоин ли такого приема, оправдаю ли надежды величайшего вратаря современности? Но внимание Яшина стало для меня дополнительным стимулом в работе.

— Считаете, у вас получилось?

— Не сразу, конечно. Слишком большая разница была между второй лигой, в которой выступала моя первая команда владивостокский «Луч», и высшим эшелоном. Но в «Луче» я с первых шагов усвоил, считаю, главное правило вратарского дела: авторитет в глазах партнеров можно завоевать только каторжной работой. Когда я, 18-летний, впервые встал в ворота «Луча», возраст его игроков колебался в интервале 28 — 35 лет. За каждую ошибку, за каждый пропущенный гол готовился получать от них по шее. Но ни разу не получил. Мужики видели, как я корячился на тренировках, оценили мою самоотверженность и многое в игре прощали. И в «Динамо» я не давал себе никаких поблажек.

— Неужели уже в то время «Динамо» забрасывало свои селекционные сети аж до самого Дальнего Востока?

— Сомневаюсь. Заметили меня в сборной РСФСР, которую тренировал Борис Яковлев. В 1970 году съездил в ее составе в Сирию и Кувейт, а после возвращения в московском аэропорту меня встретил один из динамовских тренеров Владимир Ильин. Но тогда я попросил год отсрочки — родители были против отъезда в Москву, да и сам еще хотел «переварить» столь лестное приглашение. В августе следующего года Ильин прилетел на матч «Луча» в Улан-Удэ еще раз убедиться, подхожу ли я «Динамо». А потом уже меня не спрашивали. Официально я служил тогда в погранвойсках. Вызвали в штаб Дальневосточного округа, выдали уведомление о командировке, билет до Москвы.

— При своей-то комплекции и приморской прописке в детстве, наверное, не футболом — морем грезили?

— Фактурой я в родителей. И потом у нас свой дом был, участок, хочешь не хочешь надо помогать — и дров наколоть, и уголь перетаскать, и в огороде, а зимой воду в дом носить с километрового расстояния. В нашей школе был спортзал, хорошо работали секции, и я вначале увлекался баскетболом. Вот и вымахал. Отец всю жизнь был связан с морем. Сначала работал в рыбном порту, потом лет семь подряд ходил на знаменитой китобойной флотилии «Советская Россия», по девять месяцев пропадал на путине. Когда закончил школу, наш юношеский тренер Василий Саенко привел меня на завод судового оборудования устраивать учеником электромонтера. В это же время в отделе кадров оказался старший тренер «Луча» Александр Кочетков. Он порвал мое заявление, сказал: «Завтра чтобы к 10.00 был на стадионе «Динамо»! На следующий день Кочетков в приказном порядке заявил второму тренеру Геннадию Мелкову: «Чтобы через два года этот парень играл в основном составе!» «Приказ» был выполнен точно в срок. А спустя еще почти пять лет я стал динамовцем.

— С жильем в Москве сразу определились?

— Сначала жил в гостиницах — «Советской», «Пекине», а в августе 1972 года «Динамо» собиралось в турне по США. Володю Пильгуя в это время пригласили в сборную СССР, я остался за основного. Провожая команду, председатель МГС «Динамо» Лев Евдокимович Дерюгин, отец родной для нас, футболистов, неожиданно обрадовал меня: «После возвращения получишь ключи от однокомнатной квартиры». И действительно, как только вернулись, он вручил мне ордер.

— То есть вы об этом не просили?

— Я в «Динамо» вообще никогда ничего не просил — так был воспитан. Лишь однажды, когда стали чемпионами, ребята один за другим получали «жигули», я спросил Сан Саныча: «Мне тоже полагается жигуленок?» На что он ответил: «Бери выше. „Волгу“ получишь».

«КОЛЯ, ТРИ ТЫСЯЧИ!»

— Первые свои три сезона в «Динамо» вы почти не играли. Не было желания поменять команду?

— Точнее — почти не играл я в 1972 и 1974 годах, а в 1973-м вообще не провел ни одного матча. Володя Пильгуй очень хороню выглядел, а у меня что-то не шло. В это время настойчиво приглашали в «Торпедо» и относительно «Спартака» разговор был. Но меня домой все время тянуло, каждый год отпуск во Владивостоке проводил. И в конце 1974 года уже договорился с руководством «Луча», что возьмут меня назад. Но как раз в это время «Динамо» принял Севидов. «Не торопись, — говорит, — с таким отношением к делу ты не можешь не заиграть у нас». Первые три матча чемпионата достались еще Пильгую, а потом и уже до конца сезона я стоял в воротах бессменно.

— Первый настоящий сезон для футболиста обычно самый памятный. Для вас тоже?

— Есть, что вспомнить. Особенно заключительный матч в Ташкенте. «Пахтакор» в случае поражения прощался с высшей лигой, нам победа обеспечивала бронзу. Вокруг нас все время вились какие-то люди с «предложениями, от которых трудно отказаться». Я сразу же отправился к Севидову, предупредил, что на меня «выходили». Сан Саныч успокоил: «Главное, не нервничай, играй, как всегда». Легко сказать. А если вдруг пропущу, да еще нелепый мяч, что ребята подумают? Перед любым матчем волнуешься, но на этот раз вышел на поле взвинченный, как никогда. А тут еще за воротами встал узбек и долдонит: «Коля, три тысячи! Коля, три тысячи». Когда арбитр Юшка назначил в мои ворота пенальти, слышу за спиной: «Коля, пять тысяч!» Под эти завывания бросаюсь на удар Миши Ана, парирую, оборачиваюсь и вижу: удаляется «мой» узбек, понурив голову. Выигрываем 2:0, после матча на радостях — бронзу все-таки завоевали — в гостинице праздник, шампанское — рекой!

— Но «Пахтакор» мог прибегнуть к помощи арбитра! Или в те времена «Динамо» было настолько авторитетным, что судьи не решались его «убивать»?

— К сожалению, решались. В октябре 1976-го играем в Куйбышеве. «Крылья» стоят на вылет. Снегу навалило по колено, но никто не собирается его убирать. Поле разметили метров на десять уже минимально допустимого. Наши тренеры сразу на это указали, но ни судья — не хочу называть его фамилии (а мы все же уточним — Борис Белозеров из Ташкента. — Прим. П.А.), ни инспектор никаких возражений не принимают. Линий штрафной и вратарской не видно совсем. Игроки все время падают, застревают в сугробах. И в один из моментов арбитр ни с того ни с сего назначает в наши ворота пенальти — скандал! Долго с лопатами искали 11-метровую отметку. В общем, «Крылья» выиграли, наши написали протест, да что толку.

— А как вы уживались в одних воротах с Владимиром Пильгуем?

— За всю карьеру не испытал на себе ни одного Володиного косого взгляда, как и он моего. Дружили, соседствовали по дому и позднее переехали вместе в знаменитый динамовский дом на Масловке. Не скажу, что мы были не разлей вода, но многие праздники отмечали семьями. Вообще вратарский антагонизм, как сейчас у немцев Леманна с Каном, — редчайший случай.

АВТОПИЛОТ НЕ СРАБОТАЛ

— Вас не задевает, что в некоторых изданиях весенний чемпионат-76, который выиграло «Динамо», называют неполноценным? Мол, киевское «Динамо» лишь треть матчей сыграло в нем основным составом…

— Формулы розыгрышей не мы придумываем. И то, что чемпионат состоял всего из 15 матчей, не умаляет наших достоинств. В каждом матче мы отдавались игре полностью. И хотя осенний чемпионат выиграло «Торпедо», по итогам всего сезона мы набрали больше всех очков, то есть были лучшими в 1976 году. Мне то чемпионское золото помогло пережить потерю матери, а в начале 1977 года и отца.

— Но на следующий год «Динамо» оказалось в таблице первенства лишь четвертым…

— Зато выиграло Кубок СССР. Проблемы у нас были, но в целом команда двигалась по восходящей. Севидов одним из первых у нас внедрил передовой в то время интервальный метод тренировки. А в целом он не предлагал ничего сверхъестественного. Команда была прекрасно подготовлена физически, тактически, но для «Динамо» это было обычным явлением. Однако все тренерские предначертания воплощаются в жизнь, только если игроки морально готовы к ним. А психология была сильнейшей стороной Севидова-тренера. Думаете, между нами все гладко было? При сумасшедшей-то конкуренции, когда на тренировках рубились беспощаднее, чем в ином матче? А как Севидов видел игроков? Саша Маховиков, например, представлял себя в команде только нападающим. А Сан Саныч разглядел в нем защитника, сумел убедить сменить амплуа, и не вылезавший прежде из дубля Маховиков был приглашен в олимпийскую, а затем и в первую сборную СССР. В общем, «Динамо» постепенно ковало очередное чемпионское золото.

— Почему же так и не выковало, покатилось под горку?

— Весной 1979 года Севидова убрали из команды по причинам, далеким от футбола. После того как мы разгромили в кубковом поединке «Спартак» — 3:0 (еще мало забили), даже в прессе «Динамо» заранее отдавали чемпионство. И высшее динамовское руководство решило, что раскрученная на полные обороты машина сработает и без рулевого, на автопилоте. Возможно, и сработала бы, если бы внутри коллектива не начались дрязги, разборки, которых при Севидове просто не могло быть. Уровень игроков не позволил команде рухнуть, мы замкнули пятерку лучших, в финале Кубка уступили тбилисским одноклубникам лишь в серии пенальти. Но падение началось, и даже второй приход в команду Сан Саныча не смог его остановить.

ИЗ ВОРОТ В… ВОРОТА

— Вызовы в сборную как-то скрашивали ваши невеселые динамовские будни?

— Не все мои будни были невеселыми, ведь в сборную меня впервые пригласили поздней осенью 1976 года. Валентин Николаев — на два матча в Южной Америке. С Аргентиной мы сгоняли нулевую ничью, а Бразилии проиграли — 0:2. Голы мне забили Фалькао и Зико. И кроме них звезд в сборной Бразилии хватало — Ривелино, Карлос Алберто, Роберто… За Аргентину играли Ардилес, Ольгуин, Хаусман — тоже известные в футбольном мире личности. Так начался новый этап моей карьеры, новый футбольный мир, новые ощущения, краски. Правда, ожидаемого удовлетворения от игр за сборную я не получил достойных турнирных результатов со мной в воротах она не достигла.

— Как вы расстались с большим футболом?

— В 1984 году почувствовал, что новые вратари «Динамо» — Саша Уваров, Лепта Прудников — посильнее будут. Попросил у Севидова рекомендацию в ВШТ. Через два года окончил ее, и Николай Толстых предложил мне должность начальника команды «Динамо-2», которую тренировал Олег Долматов. А через год Анатолий Бышовец пригласил в главную динамовскую команду, работать с вратарями. С тех пор на голкиперах и специализируюсь, за исключением одного сезона, когда пришлось заниматься с дублем.

— Вы были одним из первых представителей этой узкой специализации. Руководствовались на первых порах, видимо, собственным опытом?

— Свой опыт стал основой, но на сборах во все глаза наблюдал за работой коллег, обменивался с ними видеокассетами, редкими для того времени.

— По прошествии 20 лет, что считаете основой успешной работы с вратарями?

— Оставаться их коллегой, уметь поставить себя на место подшефного, чувствовать, воспринимает он твои указания, с душой выполняет упражнения или механически. Психология вратаря — материя тонкая, но на ней у него все построено. Были у меня ребята, которые на тренировках чудеса творили. Например, Виктор Дербунов. Посмотришь со стороны — хоть сейчас в сборную ставь. К тому же трудяга. Но выходил на матч, и неуравновешенная психика убивала в нем все лучшие качества — нервничал, мяч из рук валился. Где-то он заиграл, но явно не на том уровне, который определила ему природа.

— А как же вы упустили Сергея Овчинникова, своего, динамовского, воспитанника?

— Это характер, личность. В футбольной школе Сергей играл в команде на год старше, с юношеского возраста стремился быть только первым, лучшим. Ждать своего часа в дубле не хотел, пошел во «взрослое» «Динамо-2», выступавшее во второй лиге. Олег Долматов оценил профессиональные и моральные качества Овчинникова, уходя из «Динамо-2», забрал его с собой в «Динамо» сухумское. Когда Сергея пригласили в «Локомотив», он приехал в динамовский манеж, сообщил нам об этом, заявил, что его больше устроило бы родное «Динамо», но поставил условие: пойду только основным вратарем. Тренер команды Адамас Голодец такой гарантии ему не дал, разговора не получилось, и Овчинников сделал блестящую карьеру в «Локомотиве».

ОТСУТСТВИЕ ПРАКТИКИ — ГИБЕЛЬ ДЛЯ ВРАТАРЯ

— Почему после долгой работы с лучшими вратарями «Динамо» вы на время опустились, иначе не скажешь, до резервного состава?

— Обычная история. Новый главный стремится прийти в клуб со своей тренерской командой, в которой присутствует и специалист по вратарям.

— Но бразилец Иво Вортманн давно уже вернулся домой, а приглашенный им для подготовки вратарей Сангой еще полсезона работал в «Динамо»?

— Если бразилец удовлетворял своей работой тренерский штаб, какой был смысл его менять? Да, я много потерял, в том числе и в материальном плане, но, если любишь вратарское дело, и в дубле найдешь свой интерес. Раньше в мое распоряжение поступали уже сформировавшиеся вратари, а сейчас молодежь, которую через год работы не узнаешь, настолько быстро они растут. Например, Антон Шунин пришел ко мне совсем мальчишкой, а сейчас тренируется уже с основным составом.

— Что главное для молодого вратаря?

— Игровая практика. Вот Овчинников всегда и везде играл и постоянно прогрессировал. А, например, за Жидрунаса Карчемарскаса я очень опасался. На первой же тренировке после приезда к нам он отработал так, что получил от ребят прозвище Зверь. Очень напоминает — не по манере, по фанатизму — Овчинникова. В начале сезона он был готов на все сто процентов, но не имел настоящей игровой практики. А это — гибель для вратаря. Но не было бы счастья, да несчастье помогло. Дисквалификация Овчинникова дала Карчемарскасу великолепный шанс, упустить который он не имеет права.

— Случались в вашей тренерской карьере разочарования?

— Андрей Сметанин. Один из самых любимых учеников, поэтому за него особенно обидно. Это был первый в карьере вратарь, которого я вел практически с нуля. Прежде, чем встать в динамовские ворота, ему пришлось пролить ведра пота. По своим данным Андрей должен был стабильно играть в сборной. Но в какой-то момент почувствовал себя незаменимым. И пошло, то челюсть ему где-то сломают, то еще в какую-нибудь заваруху встрянет… Сейчас-то он все понял, да поздно уже.

В ФУТБОЛЕ МНОГО НЕВКУСНОГО, НО ПОЛЕЗНОГО

— В матче с румынской «Университатя» вы отразили три послематчевых пенальти, обеспечив «Динамо» выход в четвертьфинал Кубка кубков-77/78. Как вам это удалось?

— У вратаря все заложено на уровне подсознания. Часто в прессе можно встретить: «Вратарь среагировал на удар с 11-метровой отметки». Что такое реакция? Латентный период передачи сигнала из головного в спинной мозг, и движение пошло. Этот период не укладывается во время полета мяча на расстояние 11 метров, в силу физиологии человеку невозможно среагировать на такой удар. И успех вратаря — результат не реакции, а рефлекса, как у животного, да-да, именно так, наработанного многочасовыми тренировками. Благодаря этому рефлексу он порой отражает удары и с пяти метров. В 1973 году при ничьих у нас ввели послематчевые пенальти, и многие вратари, например, Ордабаев из «Кайрата», завели досье на всех пенальтистов. У Володи Пильгуя тоже тетрадочка появилась.

— У вас такая тоже была?

— Нет. Считаю, что кому-то дано отражать пенальти, а кому-то нет. И никакие наблюдения здесь не помогут. Пенальтисты ведь не бьют все время в одной манере, меняют углы. Тут опять вступает в дело психология, умение подметить какие-то нюансы в поведении бьющего и обернуть их себе на пользу. Артистизм тоже не помешает — самому ненароком сделать какое-то ложное движение. Согласен, что Буффон был лучшим вратарем чемпионата мира, но ни у него, ни у Бартеза я не увидел качеств «антипенальтиста». А у немца Леманна они есть. Чеха Гжебика за работу в «Динамо» в основном ругают, но он много внимания уделял ударам с близкого расстояния. Говорил: «Ребята, вам неинтересно, но в футболе много невкусного, зато полезного». Для нападающих эти упражнения не прошли даром, а для вратарей были бесценны.

— За «Луч» сейчас переживаете?

— Конечно. И владивостокцы меня помнят. 29 апреля, в день рождения, они играли с «Динамо» в Москве, вручили мне мяч с автографами, майку с символикой.

— Ваши дети пошли по спортивной линии?

— Нет. Сын Пашка походил в динамовскую школу, да и бросил. Потом борцовскую секцию прошел с тем же успехом. Сейчас лейтенант МВД. Дочь Катя закончила МАИ, работает референтом в серьезной фирме.

— Жизнью своей, карьерой довольны?

— Вполне. Получал удовольствие от игры, от работы в «Динамо», а поскольку за спиной клуба стоят очень серьезные ведомства, был спокоен и за свое будущее. Сейчас часто иронизируют над погонами футболистов «Динамо» или ЦСКА, но, уйдя в запас в чине подполковника, до глубокой старости могу рассчитывать на кусок хлеба. И не такие уж липовые мы были офицеры. На военных сборах в Софрине приходилось и на плацу помаршировать, и из пистолета пострелять, и солдатской каши поесть.

Павел АЛЕШИН

«Спорт-Экспресс», 06.10.2006

© Сборная России по футболу