Главная
Матчи
Соперники
Игроки
Тренеры

ИГРОКИ

Валерий ГАЗЗАЕВ

Газзаев, Валерий Георгиевич. Нападающий. Мастер спорта СССР международного класса (1980).

Родился: 7 августа 1954, город Орджоникидзе, Северо-Осетинская ССР /ныне – город Владикавказ, Северная Осетия/.

Воспитанник групп подготовки при команде «Спартак» Орджоникидзе. Первый тренер – Муса Данилович Цаликов.

Клубы: «Спартак» Орджоникидзе (1970–1973, 1975), СКА Ростов-на-Дону (1974), «Локомотив» Москва (1976–1978), «Динамо» Москва (1979–1985), «Динамо» Тбилиси, Грузинская ССР (1986).

Обладатель Кубка СССР: 1984.

За сборную СССР сыграл 8 матчей, забил 4 мяча.

(Сыграл за олимпийскую сборную СССР 11 матчей, забил 2 мяча.*)

Бронзовый призер Олимпийских игр 1980 года.

Чемпион Европы среди молодежных (U-21) команд 1976 года. Чемпион Европы среди молодежных (U-21) команд 1980 года.

Главный тренер молодежной сборной России (15.05.2001–01.08.2002). Главный тренер сборной России (08.07.2002–25.08.2003).

Заслуженный тренер России (2005).

*  *  *

ВСЕГДА С ПРИСТРАСТИЕМ

Мастер спорта международного класса В. Газзаев в особом представлении не нуждается. В высшей лиге он провел 290 матчей и забил 113 мячей. Быстрый, техничный, хитрый, с хорошо поставленным ударом, В. Газзаев был одним из самых ярких советских форвардов конца 70-х начала 80-х годов. Он член Клуба Г. И. Федотова, бронзовый призер Олимпийских игр, двукратный чемпион Европы среди молодежи, обладатель Кубка СССР в составе московского «Динамо». Закончив выступления на зеленых полях, В. Газзаев не расстался с футболом.

В настоящее время работает в школе московского «Динамо», передает свой богатый опыт молодежи.

Сегодня В. Газзаев гость нашего еженедельника.

— До обидного короток век футболиста. Видимо, поэтому, когда расстался с московским «Динамо», ставшим мне родным клубом, в душе теплилась мысль: еще пригожусь, а вдруг еще сыграю…

Приглашений хватало. И я, несмотря на хроническое заболевание верхних дыхательных путей (в последние три года по два-три раза ложился на лечение в клинику), в 33 года решил еще раз доказать, что остался у меня дух соревнования.

Речь, конечно, шла о динамовской команде высшей лиги, ибо ни за какие блага не согласился бы доигрывать в клубах другого общества или быть играющим тренером, — такие предложения тоже были, — да еще в командах других лиг. Мне всегда претило, когда слышал, как мастера из лучших клубов страны в погоне за призрачными благами все ниже и ниже опускались в своем мастерстве — в атмосфере нетребовательности к вчерашним звездам со стороны тренеров, живущих лишь одним днем, пытающихся за счет бывших больших игроков удержаться в серединке таблицы одной из зон второй лиги. Нет, я не против передачи опыта молодежи. Сегодня говорю об этом потому, что, «покатившись» по низшим лигам, хороший мастер в большинстве случаев, расслабившись и не следя за собой, деградирует не только как. игрок, но и как личность, как человек… За примерами, и не только в футболе, ходить далеко не надо.

Итак, пройдя очередной курс лечения в ЦИТО у врача Е.В. Багуцкой, после долгих сомнений решился принять приглашение в тбилисское «Динамо». Честно скажу, моего запала хватило на десять туров. Вновь обострилась болезнь, и я не стал искушать судьбу. Сейчас меня часто спрашивают, верно ли, что тбилисцы холодно отнеслись ко мне, что тренеры неохотно доверяли место в атакующих рядах? Ничего подобного. Несмотря на то, что в прошлом году у динамовцев в составе были такие нападающие, как Шенгелия, Месхи, Гуцаев, Челебадзе, тренер Н. Ахалкаци постоянно давал мне шанс проявить себя. Другое дело, что новая обстановка и необычные партнеры со своей манерой игры, и это можно понять, влияли на мою акклиматизацию в коллективе. Приходилось осторожничать, что никак не соответствовало моему характеру. А тут еще обострилась болезнь. Так последовало заявление об уходе…

Многим спортсменам свойственно оглядываться назад и вспоминать весь прошлый путь, расцвечивая его лишь приятными вехами из своей биографии. Думаю, эти слабости в конце трудной спортивной жизни простительны. Впрочем, и тут все зависит от характера. Футбольный характер у меня был ершистый. Я всегда, с любым соперником выходил играть и бороться за мяч до финального свистка. Никогда ни в одном матче, ни под кого не подстраивался. Сам не был равнодушным на поле и не терпел равнодушных и инертных рядом с собой. Меня часто упрекали в излишней придирчивости к партнерам, к соперникам, к арбитрам. Что поделаешь, до сих пор, даже сидя на трибуне, прокручивая в памяти тот или иной момент, не могу простить любому футболисту плохой пас партнеру, грубое нападение сзади, удары по ногам исподтишка, промах по воротам из выгодной позиции. Ярость, другого слова и не подберу, у меня вызывала и вызывает умышленная грубость, которую не всегда замечают судьи. Сколько же наш футбол потерял из-за этого великолепных мастеров?! Будь моя воля, я бы любого арбитра, «стыдливо» отводящего свой взгляд в сторону от грубиянов, немедленно отстранял от судейства пожизненно! Им нечего делать на футбольном поле! Они для футбола враги, они друзья костоломов! Такие, с позволения сказать, арбитры на корню уничтожают на стадионах не только дух победы, который привносят в великую игру разум и техника, но и убивают футбол как зрелище. В связи с этим вспоминаю, как меня поразили удивительные по своему пронзительному звучанию слова одного из любимых моих писателей А. Фадеева, опубликованные несколько лет назад в «Литературной газете», написанные им в послевоенное время после матча с участием ЦДКА. Выдающийся писатель сравнил любимого народом футболиста Г. Федотова, которого грубо сбили сзади с ног защитники, с «подбитым лебедем, испытывающим глубокие страдания»…

Впрочем, на черствые души и сердца «подбитый лебедь, испытывающий глубокие страдания», вряд ли окажет воздействие.

В Орджоникидзе, где я начинал играть в футбол, моим первым тренером был Муса Данилович Цаликов. В этом человеке поразительно сочетались любовь и требовательность к нам, мальчишкам, умение не только обучать азам футбола, но и ненавязчиво, в ежедневных беседах, исподволь внушать нам чувство прекрасного и доброго. «Соперника нужно уметь обыгрывать за счет техники», — неустанно повторял тренер. Это были для меня новые, но очень важные уроки жизни, уроки футбола. В нашем учителе на любом занятии горел огонь души, ни разу мы не видели его равнодушным. Муса Данилович настойчиво подчеркивал мысль о том, что «подлинное футбольное искусство немыслимо вне работы, как правило, изнурительной и мучительной». Энергии юным южанам было не занимать, и мы часами, не расставаясь с мячом, шлифовали технику, выполняли любое задание любимого учителя, будь то в обводке или в ударах по воротам…

Оглядываясь назад, сегодня полностью убежден, что те уроки, которые преподал первый тренер, были самыми важными в становлении моего трудного спортивного пути. И где бы позже ни играл — в орджоникидзевском «Спартаке», московском «Локомотиве» или в «Динамо», где провел лучшие года, всегда с благодарностью вспоминал школу Цаликова.

Мой с детских лет задиристый футбольной характер, скорость и техника, хорошая школа, безусловно, помогли по праву войти в 1971 году в главную команду Северной Осетии. Тогда спартаковцы выступали в первой лиге, но, тем не менее, внимательное отношение со стороны признанных лидеров команды Папелишвили, Кайшаури и Худиева помогло мне в росте мастерства, и, получив приглашение в высшею лигу к московским железнодорожникам, я уже не чувствовал себя робким новичком в компании с Г. Нодия, Семиным, Эштрековым и другими известными мастерами. Так большой футбол стал моей жизнью.

В «Локомотиве» под руководством Игоря Семеновича Волчка мне пришлось продолжать непрерывную учебу, чтобы уже на практике в единоборствах с сильнейшими футболистами страны лучше проследить законы развития «тотального футбола», правильнее их понять и затем уже следовать им в своих действиях. На весенних учебно-тренировочных сборах или в сезоне перед матчами чемпионата страны часами изучал и анализировал действия в атаке киевлян, московских спартаковцев и тбилисцев, открывая для себя неизведанное в тактике. Все чаще и чаще высказывал на предыгровых установках и послематчевых разборах свое мнение. И Волчок с присущим ему тактом одобрял такое поведение, считая, что все футболисты, должны активно участвовать в подготовке команды к играм. Конечно же, не всегда бывал прав в оценке собственных действий и действий партнеров, но тем не менее стремился до конца вникнуть во все новинки игры на передней линии без ярко выраженных фланговых форвардов, без постоянных позиций у обоих нападающих, одним из которых пришлось быть мне самому на протяжении многих лет выступлений в высшей лиге.

Лучшие страницы моей спортивной биографии связаны с московским «Динамо», хотя они совпали отнюдь с небезоблачными днями в истории популярного клуба. Команду лихорадило, Началась смена поколений. К великому сожалению, почти каждый год менялись и тренеры. Уходили из клуба такие отличные мастера, как Пильгуй, Максименков, Якубик, Гонтарь, Долматов, Маховиков, а на смену им приходила необстрелянная молодежь, без хорошей школы. Вполне пристойные матчи чередовались с провалами. «Динамо» выиграло Кубок СССР, но плохо выступало в чемпионате. Затем дошли до полуфинала Кубка кубков европейских стран, но еле-еле остались в высшей лиге.

Мы. ветераны, конечно, понимали, что такая, нестабильность вполне закономерна, но без ложной скромности скажу, что даже в те трудные дни никогда не переставал, выходя на поле, бороться за любой мяч до конца, чтобы хоть как-то увлечь за собой молодежь. И самыми счастливыми бывали для меня минуты, когда побеждало «Динамо», когда мне удавалось быть вожаком в игре! Ох, как нужен был нам в те дни хороший тренер…

«Футболистам необходимы не только универсальное мастерство, но и определенная универсальность в понимании игры», — эти слова неоднократно слышал от В. Лобановского, когда приглашался в сборную СССР. Общение с ведущими футболистами страны, советы В. Лобановского и К. Бескова оказывали мне неоценимую помощь и в игре за свой клуб. Приезжая со сборов на динамовскую базу в Новогорск, невольно заводил с молодежью разговоры о тактике современного футбола, о принципах гармоничной игры в атаке и обороне. Лев Иванович Яшин, будучи невольным свидетелем одной из таких бесед, как-то отозвал меня в сторонку и сказал: «Валерий, вот это в нашем, динамовском духе. Мы всегда помогали молодым. Быть тебе тренером!..». Увидев, что я смутился, великий вратарь продолжал: «Не век же тебе играть…». Признаюсь, что тогда как-то не воспринял эти доброжелательные слова, хотелось играть и играть…

Любой призыв в сборную СССР был для меня праздником. Мне страстно хотелось играть в основном составе главной команды. Не всегда, правда, это удавалось. Слишком большая ответственность ложится на твои плечи. Особенно, когда ты приходишь в сборную, костяк которой состоит из 8–9 игроков одного базового клуба. Поэтому любая, даже едва заметная оплошность в матче чемпионата Европы или мира, на которую в своей команде не обратили бы внимания, в сборной не проходила даром. Бывало, и в мой адрес звучали резкие критические замечания на страницах прессы, порой и меня освистывали на трибунах. Но, сжав зубы до боли в губах, все терпел, шел в атаку, лишь бы помочь команде.



Еще в детские годы запомнил на всю жизнь фамилии советских футболистов, которые выиграли золотые олимпийские медали в Мельбурне в 1956 году и звание чемпионов Европы в Париже в 1960 году. Верю, что нынешнему составу сборной страны, успешно выступающей в отборочных матчах очередного европейского чемпионата, по силам повторить успех блистательной команды 60-х годов. В связи с этим, вспоминаю, как приехал в 1981 году в аэропорт Шереметьево поздравить своих друзей из тбилисского «Динамо» с выигрышем Кубка кубков, с которым они прилетели из Дюссельдорфа. После многочисленных приветствий ответное слово от имени команды произнес один из самых техничных игроков советского футбола Д. Кипиани. Поблагодарив присутствующих за теплые слова, Давид в заключение сказал: «…Как бы я желал» получить золотую медаль и в составе сборной СССР. Вот это бы был громадный успех!». Не правда ли, слова, достойные большого мастера?!

Думаю, что читатель поймет меня и не осудит за то, что, выступая сегодня на такой большой зрительской аудитории, я не всегда последователен в своих рассуждениях и выводах. Волнение мое понятно еще и потому, что всему миру известен тезис «о футболе все знают». Я говорю об этом без иронии, тем более без желания заигрывать с любителями футбола.

Болельщики привыкли лучших футболистов и хоккеистов идеализировать как крепких парней с железными нервами. Увы, они, как и все люди, и даже, как утверждают врачи, более чем другие, подвержены чувствительности, зависимости от настроения. В этом не раз убеждался и на своем опыте, и на примере тех, кто преждевременно покидал футбол, особенно в последние годы выступлений, когда решил для себя — после долгих размышлений — стать тренером. Почему «после долгих размышлений»? Да потому, что, когда был моложе, мечтал стать юристом, перечитал гору специальной литературы. Да и среди родных и близких редко кто советовал стать тренером. И все-таки, когда вернулся из Тбилиси, и пришло время решать, колебаний не было. Наверняка и в этом выборе сказался мой характер: надо попробовать, надо рискнуть! Прирос, прикипел к футболу. Обязательно поработаю с детьми и подростками в школе. Да и знание основ юриспруденции еще никому и никогда в жизни и, думаю, в тренерской работе не мешало. И пусть не покажется кому-нибудь надуманным мое невольное сравнение тренера и юриста в каких-то аспектах деятельности: тот и другой всегда ищут истину.

А футболу истина сейчас, в период перестройки всего общества, нужна, как никогда. Не секрет, что организационные рамки нашего футбола устарели. Все отношения между игроками, тренерами и клубами регулируются всевозможными ведомственными инструкциями, не имеющими юридического характера. Да и эти инструкции на поверку оказываются липовыми. Отсутствие правовой основы приводит к тому, что у футболистов и тренеров есть только обязанности, причем весьма серьезные, связанные с настроением миллионов, но нет прав. Полностью поддерживаю Н. Старостина, К. Бескова и В. Лобановского в том, что нам необходимы футбольные клубы, имеющие юридический статут. С их созданием процесс организации футбольного дела станет более совершенным. Не надо бояться брюзжащих обывателей и «мнения» некомпетентных людей, выдающих себя за доброжелателей, но, тем не менее, пытающихся очернить наш футбол статейками «о беспорядках во второй лиге». Нужно говорить со всей партийной ответственностью, и я, как коммунист, это делаю, о серьезных и конструктивных переменах в футболе, а не о том-де, в случае создания клуба, «отделять или не отделять команду «Торпедо» от коллектива «ЗИЛа», хотя и ребенку ясно, что клубы в условиях нашего социалистического общества должны быть на крупных предприятиях.

Сегодня футболист или хоккеист команды высшей лиги работает с колоссальной нагрузкой три раза в день, полностью отдаваясь нелегкому тренировочному труду, результаты которого оценивают в матчах еженедельно миллионы зрителей. А прибавьте к этому повседневный риск. Едва начался сезон, а наш футбол уже потерял тяжело травмированного армейца Березина. На чемпионате мира по хоккею в Вене перелом челюсти, получил горьковский торпедовец Варнаков. А сколько месяцев после перелома ноги не играет киевлянин Яремчук? Называю только известные широкой публике фамилии… Вот и посудите сами, что такое большой, футбол и хоккей, и надо ли бояться слова «профессионал»?

Время летит безостановочно. Вот уже скоро год как работаю с детьми (1970 года рождения) в школе «Динамо» и, помимо этого, помогаю заслуженному мастеру спорта Ю. Кузнецову, который ведет группы юношей. У меня два сына — Владимир и Аслан. Наконец-то их отец стал ежедневно появляться дома и имеет возможность не только влиять на воспитание, а попросту повозиться с ними, ведь они должны чувствовать в семье мужскую руку.

И все-таки мои мысли даже дома витают вокруг школы. Как подготовиться к завтрашнему футбольному уроку, как сделать его интересным для мальчишек? Вновь вспоминаю М. Д. Цаликова. Его всегда отличало истинное участие в судьбе каждого из учеников, потребность донести разумное до сердца ребенка, научить нас любить книгу, знать историю своего края. Стараюсь на каждой тренировке походить на своего первого тренера-учителя, видимо, это и есть подлинная педагогика. И вот уже, узнав возможности своих ребят, размышляю о том, что нет в группе плохих или хороших. Главное, мальчишки хотят стать настоящими мастерами. В этом вся суть, в этом искомое зернышко. Нам, тренерам, надо суметь найти, схватить, поднять это, пока еще совсем зеленое, зернышко. И только тогда можно вытянуть за ним все самое лучшее в маленьком человеке, мечтающем стать большим футболистом, а все плохое в характере, во взаимоотношениях с другими ребятами отлетит в сторону, как шелуха. Трудно работать с детьми? Здесь двух мнений не существует. Трудно! Ведь ребенок беззащитно открыт всему — и доброму, и злому.

У поэта Ю. Воронова написаны прекрасные стихи о войне и о блокаде Ленинграда. В них есть удивительные строки, которые стали созвучны нашим дням.

   Что стоит жизнь
   В довольстве и покое,
   Когда ее пытаются лепить,
   Фальшивя перед делом и строкою?
   Легко казаться,
   Очень трудно - 6ыть!

Такие строки вряд ли кого оставят равнодушными, особенно тех, кто работает с детьми, воспитывает молодежь.

Каждое утро спешу на стадион «Динамо» к своим ребятам, чтобы еще и еще раз донести до них хотя бы маленькую частичку разумного, передать свой футбольный опыт. Чувствую, как и сам обогащаюсь от общения с юными. Наверняка даже этот небольшой период работы в школе пригодится мне и в дальнейшей, нелегкой тренерской деятельности. Действительно: «Легко казаться, очень трудно — быть!».

Еженедельник «Футбол-Хоккей» №18, 1987

*  *  *

«БЕЗ ЭМОЦИЙ ЖИЗНЬ МЕРТВА. ФУТБОЛ ТОЖЕ»

«Не успел я задать первый вопрос, как хозяин кабинета на втором этаже футбольной базы ЦСКА закурил сигарету…»

С этого предложения, придуманного мною по дороге в Ватутинки, и должен был начинаться материал. Однако едва я приоткрыл дверь, как Валерий Газзаев с гордостью произнес:

— Не поверите, но я уже неделю не курю.

— Что, врачи запретили?

— Бросил сам. Без чьих-либо советов и рекомендаций. Решил, что пора избавляться от дурных привычек.

— Вы мне сейчас напомнили Никиту Михалкова, который однажды, когда я предложил ему сигарету, артистично поднял руки вверх со словами: «Спасибо, но должен же я в этой жизни хотя бы что-нибудь не делать!»

— А я вот 30 лет назад совершил, наверное, свою самую большую ошибку, когда первый раз затянулся.

— Но от тренеров вы это, полагаю, тщательно скрывали. Зато когда сами стали тренером…

— Пачка за игру уходила. А за день — две с половиной, а то и три.

— И как себя чувствуете без никотина?

— Да вроде бы нормально. Но в любом случае обратного пути нет — я же слово дал. А мужчина, бросающий слова на ветер, сразу же теряет уважение.

— А каким образом его можно завоевать?

— Правильными поступками: по отношению к семье, друзьям и на работе. Нельзя терять достоинства и своего лица ни при каких обстоятельствах. Разошлись пути с человеком, которого ты считал близким, — не говори о нем за спиной ничего дурного. Никогда никого не предавай и не подставляй. Ни в каких ситуациях не опускай руки — борись до конца.

— Вы начали с семьи…

— И это не случайно. Помню, только женился, и мой друг с нелегкой судьбой как-то сказал: «Самое сложное и тяжелое в жизни — содержать семью». Помните, как у Экзюпери: «Вы в ответе за тех, кого приручили». Так и ты — в ответственности за жену, детей, которых должен поставить на ноги и воспитать на собственном примере.

— А кому обязаны тем, что стали именно таким, каким вас знают родные и друзья?

— Прежде всего родителям. Да и влияние двора и улицы тоже сыграло роль.

— Каким вам видится детство с расстояния прожитых лет?

— У меня было счастливое детство. И все благодаря родителям. Не знал, что такое выйти из-за стола голодным. Но чтобы на этом столе с утра лежала буханка хлеба и стояла бутылка молока, мама поднималась в четыре утра и шла в магазин. А у прилавка нужно было еще длиннющую отстоять очередь. А еще родители делали, по-моему, невозможное, чтобы дать нам, детям, полноценное образование. Они — великие труженики, хотели, чтобы мы приносили пользу людям, с уважением относились к старшим, заботились о стариках. Прошли годы, и я, уже будучи отцом, не раз повторял эти на первый взгляд прописные истины своим детям.

— Вы родились и выросли на Северном Кавказе. Как бы в нескольких словах сформулировали самый важный закон гор?

— Никогда не урони честь и достоинство. Настоящий джигит лучше умрет стоя, чем будет жить на коленях.

— Вы упомянули о своем дворе. Каким он был?

— Очень спортивным. Нас не баловали игрушками. Зато во дворе был футбольный мяч. Один на всех. После школы мы забрасывали портфели домой и — гурьбой на улицу. За учебники садились тогда, когда уже мяча в сумерках не видно было.

— Под влиянием учителей, в том числе и футбольных, тоже формировался ваш характер? А вашим первым тренером был Цаликов, я не ошибаюсь?

— Да, Муса Данилович был моим первым тренером в футбольной школе и в команде мастеров «Спартака» из Орджоникидзе (ныне — Владикавказ. — Прим. Л.Т.).

— Всегда играли в нападении?

— Никогда на поле амплуа не менял. Как и в жизни не изменял своим принципам.

— Однако многие считают, что за последнее время вы заметно изменились.

— Мне об этом уже приходилось слышать. Но разве может человек стать другим за считаные месяцы?! Другое дело, что с годами ты мудреешь. Но это ведь естественный процесс. Так вот, не Газзаев изменился, а отношение к нему. Взять ваших коллег, журналистов. Им же надо как-то объяснить, почему тренер, в чье сердце они еще вчера выпускали одну ядовитую стрелу за другой, сегодня, неожиданно для них, добился успеха.

— А ваше отношение к журналистам также «дало крен» в лучшую сторону?

— Да я всегда доброжелательно и с пониманием относился к представителям вашей профессии. Но при этом не стеснялся высказывать свое мнение — независимо от того, нравится оно кому-то или нет. Да, другой человек на моем месте, вероятно, промолчал бы. Но я такой, какой есть, и меня уже не переделать.

— В свое время я позволял себе неодобрительно высказываться в адрес Валерия Лобановского по поводу его «выездных моделей» и «гроссмейстерских ничьих». И он совершенно не обижался. Больше того, при встрече каждый из нас аргументированно доказывал свою правоту.

— Что ж, каждый журналист имеет право на свою точку зрения. Но давать категорические оценки, рассуждать об игре, а при этом лишь поверхностно знать, что происходит с командой или с игроком, — разве это профессионально? К примеру, не вы, а я каждый день работаю с братьями Березуцкими с тех пор, как они пришли в ЦСКА. И после первых же занятий увидел в них одаренность. А вскоре обратил внимание, как они быстро прогрессируют. Но на этих двух молодых парней обрушился водопад критики, причем связанной не только с игрой. Журналисты позволяли себе унижать их человеческое достоинство. Вы можете быть не согласны с методами моей работы и вправе говорить об этом. А рассудить нас может только результат. И вот мы становимся чемпионами. Но, оказывается, «без чемпионской игры». Возникает вопрос: а какую же игру тогда показывали остальные? На самом же деле в 2003 году (как, впрочем, и в нынешнем) я строил игру, исходя из возможностей футболистов. А возможности Попова и Вагнера совершенно разные. Так же, как Шершуна и Игнашевича или Соломатина и Жиркова. Или Яновского и Карвалью. И, наконец, возможности вчерашних и сегодняшних Березуцких опять-таки разнятся.

— Что там говорить, братьям доставалось от нас, журналистов, больше, чем кому бы то ни было. И, естественно, тренеру, который упорно продолжал ставить их в состав да еще привлек в сборную. Что это — вера в игроков, тренерское чутье или дух противоречия?

— А как вы считаете — появится дух противоречия после того, как прочитаешь: дескать, Березуцких можно ставить только тогда, когда все остальные защитники в ЦСКА умрут… Но вовсе не в эмоциональном порыве я продолжал доверять братьям. Видел их перспективу и, указывая на ошибки, которые они совершали, старался помочь их устранить.

— Как раз недавно и Алексей, и Василий говорили мне, что поддержка Газзаева в тот период имела для них особенно большое значение. А в чем она еще проявлялась?

— Я часто и подолгу беседовал с ними. «Самое главное, что тренер в вас верит» — вот основной лейтмотив наших разговоров. И еще процитировал как-то булгаковского профессора Преображенского, который рекомендовал для лучшего самочувствия не читать с утра советских газет.

— Словом, вы выполняли функции психотерапевта.

— В какой-то степени. По крайней мере неоднократно повторял им: «Сегодня я страдаю так же, как и вы. Но вы талантливые молодые люди. Только надо работать на тренировках до седьмого пота. И мы со временем докажем нашу правоту». Посудите сами: прежде чем ребенок появляется на свет, плод развивается в чреве матери девять месяцев. Это закон природы. И в футболе есть свои законы. Уметь ждать — едва ли не самый важный из них. По крайней мере для тренера.

— А если бы Березуцкие не заиграли? В конце концов футбол знает немало примеров, когда тот или иной футболист с незаурядными данными неожиданно останавливается в росте. Что тогда?

— Конечно, это был бы удар по моей тренерской репутации. Как и в истории с 17-летним Акинфеевым, ошибись я в нем. Ведь никакой гарантии в подобных случаях тебе никто не даст. И тренер, даже видя перспективу в игроке, конечно, рискует, предоставляя ему место в составе. Но разумный риск лично у меня всегда берет верх над инстинктом самосохранения. И когда ко мне в руки попадают такие талантливые игроки, как Березуцкие, Акинфеев, Жирков, Карвалью, Красич, моя задача — развить их сильные качества. А без доверия это невозможно.

— Великий Тарасов, доверив ворота 17-летнему Третьяку, обратился к своим титулованным игрокам: «За Владиком надо ухаживать, как за девушкой. Вас много, а он один». По словам Акинфеева, вы тоже его оберегали.

— Я дозировал его нагрузки. Психологические в первую очередь. Да, дебют в Самаре получился блестящим. Но вскоре была ничья в Элисте — 2:2, которую не занесешь Акинфееву в актив. Как, впрочем, и всей команде. Но я ему дал отдохнуть не потому, что пропустил два мяча, а потому, что видел, что он устал. Нечто подобное на первых порах происходило и с Березуцкими. И по этой причине они далеко не всегда появлялись на поле вместе. А иной раз оба пропускали игры. Но время все равно работало на них и на меня — они ведь росли.

— Но кто знает, какой лимит отпущен тренеру. Сроки его контракта, как показывает практика, носят весьма условный характер. И вы вполне могли передать открытых вами одаренных игроков в руки своего коллеги.

— Безусловно. Нечто подобное произошло в национальной сборной. Кто сегодня защищает ее цвета? Братья Березуцкие, Акинфеев, Игнашевич, Алдонин, Аршавин, Кержаков… Это я открыл для них зеленый свет в свою заметно омоложенную команду, ибо понимал: настал черед этой плеяды, которая в ближайшем будущем должна заявить о себе всерьез. И надо было, сказав спасибо многим игрокам сборной предыдущего поколения, делать ставку на молодежь.

— Но Валерий Карпин мог бы вам помочь на этом революционном этапе, как помог, к примеру, Виктор Онопко.

— Мог. Хотя бы потому, что Карпин настоящий профессионал и лидер по духу. Кстати, я иногда ему звоню в Испанию и консультируюсь по вопросам, которые меня интересуют. Но тогда при встрече на Кипре он честно признался: «Валерий Георгиевич, хочу все усилия сосредоточить на работе в клубе». И я по-человечески его понял.

— Ну, а вы, на мой взгляд, наоборот, если бы могли целиком и полностью сконцентрироваться на работе в сборной, то, возможно, трудились бы в ней по сей день.

— Возможно. И сегодня, после того как на собственной шкуре испытал все «прелести» совмещения, могу твердо заявить: тренер сборной не должен работать в клубе. Впрочем, к этому выводу пришел еще до матча с Израилем, после которого и подал в отставку. Поскольку начал понимать: разрываясь на два фронта, добиться положительного результата на обоих очень тяжело. Больше того, при этом существует шанс не выполнить задачу ни там, ни здесь. Ведь неудача в клубе отражается на твоей деятельности в сборной, и наоборот. Словом, на твои плечи ложится непосильная психологическая ноша.

— И вы приняли решение в пользу клуба?

— Да. И, как видите, не зря. Хотя, как известно, нет правил без исключений. Помните, как Лобановский переезжал вместе с десятью игроками киевского «Динамо» из Конча-Заспе в Новогорск? При таком варианте совмещение возможно. При всех остальных — нет.

— В августе 2003-го вы приняли действительно верное решение. Но это выяснилось позже. А в тот момент могли просто психологически сломаться, и вам уже трудно было бы повести за собой клубную команду.

— К тому времени я прошел уже через многие испытания и отчетливо понимал: все гладко в жизни не бывает. Да и за саму жизнь человеку приходится бороться не только тогда, когда он находится на больничной койке в критическом состоянии. Борьбу эту ведешь ежедневно, ежечасно, ежеминутно. А заключается она в том, чтобы отстаивать свои позиции и свою линию. Конечно, при первой же серьезной неудаче или при проявлении несправедливости по отношению к тебе можно махнуть на все рукой. Но тогда и все твои мечты моментально рушатся. А это самое страшное.

— Так кто же сильнее — человек или обстоятельства?

— В идеале человек должен быть сильнее любых обстоятельств. Или как минимум стремиться к этому.

— Восемь лет назад в Валенсии я спросил у Хорхе Вальдано: «Благодаря чему сборная Аргентины выиграла чемпионат мира 1986 года?» «Дело в том, что у нас в команде было 20 нормальных людей и один ненормальный. Он и выиграл нам чемпионат» — услышал я в ответ. Понятно, что Вальдано имел в виду своего друга Марадону с его непредсказуемыми действиями не только на поле, но и за его пределами.

— Марадона — личность. В политике, истории, бизнесе, спорте все определяют исключительно личности. Да, у них сложнейший, а порой и невыносимый характер. Но без этих уникумов жизнь была бы серой. Она вообще остановилась бы в своем развитии.

— Но как находить тренеру общий язык с такими неординарными людьми?

— Надо не только беседовать с ними, но и прислушиваться к ним. Однако грести мы должны в одном направлении, которое определяет все-таки тренер. Но прежде или постепенно необходимо обратить игроков в свою веру. Только при этом условии можно выиграть, к примеру, Кубок УЕФА.

— Представляю, как вы радовались после победы в Лиссабоне. А был ли матч на пути к финалу, который вас особенно огорчил?

— Признаться, очень расстроился в Осере, где ЦСКА уступил — 0:2. И, стоя рядом с Гинером и Абрамовичем, не мог скрыть своего огорчения. И тогда Роман Аркадьевич за считаные секунды сумел изменить мое настроение. «Да, есть президент, тренер, игроки. Но самая главная фигура — это Клуб», — сказал он. «А наш-то, армейский, пробился в полуфинал», — подумал я про себя и тут же заметно повеселел. Что ж, имидж клубу создают многие. Но для каждого из нас его интересы должны быть превыше всего.

— Как мне кажется, это понимает не только Абрамович, но и вы с Гинером.

— Естественно. Что касается Евгения Ленноровича, то я убеждаюсь в этом всякий раз, когда на следующий день после матча мы в течение двух часов обсуждаем прошедшую игру, а также ближайшие планы команды. И хотя президент не слишком охотно высказывается об игре и игроках, мне интересна его точка зрения. Ибо после обмена мнениями двух в одинаковой степени переживающих за дело людей каждый из нас неизменно извлекает для себя определенную пользу.

— Вы с самого начала нашли понимание и поддержку президента?

— Да. И когда я по его приглашению пришел в ЦСКА, то он нисколько не удивился, что новый тренер собирается более чем наполовину обновлять команду. Помнится, я назвал ему фамилии 12 игроков, с которыми придется расстаться. «Расставайтесь и заполняйте вакансии теми, кем считаете нужным», — сказал мне тогда Гинер, выдав таким образом карт-бланш. Мы наметили стратегическую линию и строго ее придерживались. Думали о сегодняшнем дне команды, а в уме держали завтрашний. Устанавливая планку на той высоте, которая со стороны казалась завышенной. И чтобы ее покорить, вынуждены были во второй раз внести в ряды команды ощутимые перемены — вновь отказаться от услуг большой группы игроков, заменив их более классными. И снова президент, будучи уверенным в правильности выбранного пути, проявил максимальную выдержку. И при этом как истинный профессионал своего дела с самого начала создал для тренерского штаба и игроков такие условия, чтобы мы могли заниматься футболом и только футболом. От нас же требовалось лишь давать результат. А он уже зависит от искусства тренера и игроков.

— Кто ваш самый большой критик?

— Я сам себе судья и адвокат. Впрочем, адвокат я, прямо скажем, неважный.

— Тот же Вальдано, возвращая Ромарио в «Валенсию», был уверен в том, что от него с понедельника до субботы будет болеть голова у всех работников клуба — от дворника до президента. Зато в воскресенье, в день матча, опять-таки все, и в первую очередь тренер, могут спокойно отдыхать. И этот отдых им обеспечит не кто иной, как Ромарио.

— Да, и со звездами надо находить компромисс, даже если они относятся к разряду конфликтных людей. Это часть тренерской деятельности. Ну, а без конфликтов ни в семье, ни в команде не бывает. Надо только уметь своевременно их гасить.

— Вы можете сделать замечание игроку по поводу его прически или серьги в ушах?

— Только в том случае, если этим игроком является мой сын. Да, наша команда живет по определенным правилам, которые надо неукоснительно соблюдать. Ну, а свободное время каждый проводит на свое усмотрение. И одевается тоже. И носит прическу, какая ему нравится. Это их личное дело, и тренер тут ни при чем. Кстати, в советские времена вопрос о том, как должен выглядеть наш футболист, решали в ЦК. Но эти времена остались позади.

— На смену им пришли нынешние, когда команду можно усилить футболистами пяти континентов. С другой стороны, многие ваши коллеги сетуют, что с ними появляются дополнительные проблемы.

— И это надо воспринимать как должное. Ведь к нам приезжают люди с иным менталитетом, различным вероисповеданием и образом жизни. Я от них требую только одного: уважения к стране, в которой они теперь обитают, уважения к партнерам, с которыми играют. А также хочу, чтобы они жили интересами клуба, чьи цвета защищают и где обеспечивают себя и свои семьи. Насильно мил не будешь, и я не заставляю легионеров любить Россию. Но ни один иностранец не должен приезжать со своим уставом в чужой монастырь. Кстати, все игроки ЦСКА знают мое мнение на этот счет.

— А знают ли легионеры, откуда родом их тренер?

— Я им об этом не говорю. Но когда бываем во Владикавказе, по-моему, догадываются без слов.

— ЦСКА единственный российский клуб, который не отказался от предсезонных сборов в Израиле. Почему?

— Да, мы ежегодно выезжаем в Израиль, поскольку там великолепные условия для подготовки. По крайней мере лучшие из всех тех, с которыми мне когда-либо приходилось сталкиваться.

— А есть ли какая-то связь между посещением святых мест в Иерусалиме и последними достижениями ЦСКА?

— Есть, и самая прямая. Верующие люди непременно хотя бы раз в год должны побывать в Иерусалиме и его окрестностях. К слову, без веры — не будет жизни на Земле.

— А верите ли вы в любовь с первого взгляда?

— Как в нее не поверить, если в 21 год я впервые случайно в Орджоникидзе увидел Бэлу и тут же решил: это моя будущая супруга. И вот уже 30-й год мы вместе.

1978 год. Валерий Газзаев — лидер атак московского «Локомотива».

— Но чтобы так произошло около 30 лет назад, одного вашего решения было недостаточно — нужно было добиться еще и согласия девушки.

— И я добивался. В течение года. И как сейчас помню, в декабре в очередной раз провожал ее домой и сказал: «Через неделю мы должны сыграть свадьбу». Она дала согласие. На тот момент я уже год отыграл в «Локомотиве» и был в состоянии содержать семью.

— Свадьба была в Орджоникидзе, и на ней наверняка собралось так же много гостей, как и в Москве в ресторане «Союз», где вы отмечали свой сотый гол?

— В Москве было человек сто, а на свадьбе еще больше.

— На самом деле друзей много не бывает?

— У меня немало друзей, и я дорожу и оберегаю нашу дружбу. Поступаю так, чтобы люди во мне не разочаровались. Прощаю ошибки, но никогда не прощу предательства.

— А вы в ком-то разочаровывались?

— Случалось. В такие дни, хотя их было мало, на душе становилось скверно.

— Политикой интересуетесь?

— И политикой, и экономикой. Прежде всего России.

— В таком случае вам, наверное, вдвойне было интересно встретиться с президентом в Кремле?

— Да, общение с Владимиром Владимировичем — и как с президентом, и как с болельщиком — произвело на меня сильное впечатление. Что там скрывать: очень приятно было беседовать с лидером государства, который искренне переживал за нашу команду во время финала в Лиссабоне.

— Вы когда-нибудь плакали от счастья?

— От счастья нет, с горя плакал. Когда в феврале 83-го потерял отца. Рыдал и не хотел верить, что никогда больше не услышу его голос.

— Не мешает ли вам природный темперамент по ходу матча анализировать игру и принимать верные решения?

— Без эмоций жизнь мертва. И игра тоже. Но эмоциональность тренера должна быть им же самим контролируемой. Тогда она становится рациональной. С одной стороны, у тебя острое восприятие всего, что происходит на поле, с другой, когда, к примеру, ты идешь в перерыве в раздевалку, то на смену эмоциям приходит хладнокровие, позволяющее в течение нескольких минут разобрать игру и внести в нее необходимые коррективы. Ну, а на установке стараюсь передать свой эмоциональный заряд футболистам.

— Березуцкие мне говорили, что после вашей установки выходишь на поле, как на последний бой. От них же я узнал, что 22 мая, в день матча со «Спартаком», вы с утра неожиданно сделали тренировку.

— Видите ли, 18-го мы играли в Лиссабоне. И я понимал, что на следующий день футболисты наверняка праздновали победу в кругу близких. Потом наступил черед официальных приемов. Словом, мягко говоря, целенаправленной подготовки к матчу со «Спартаком» не получилось. И вот после нескольких дней отдыха я решил в день матча провести часовую тренировку — с 11.15 до 12.15.

— Не опасались, что у футболистов на игру попросту не хватит сил?

— Нет. Мне надо было встряхнуть их, и потому тренировка носила более эмоциональный характер, чем обычно. Ну, а о том, что сил у нас на игру хватило, свидетельствует счет — 3:1.

— Йохан Кройф в июне 82-го на своей вилле в 50 км от Барселоны давал мне интервью, в котором высказал весьма оригинальное мнение. Дескать, тренер не всегда со скамейки может своевременно заметить изменения в характере игры. В этом случае ему на выручку приходит лидер команды, который сам вправе поменять даже тактическую расстановку.

— Во-первых, игроку некогда этим заниматься. А во-вторых, со скамейки виднее. Уверен, что Кройф-тренер со мной бы согласился.

— Где и когда вам удается послушать музыку?

— В машине иногда слушаю радио «Ретро».

— Выходит, дороги вам старые добрые времена, когда еще играли сами. А раз так, значит, не забываете и о своих тренерах. А правда ли, что Волчок дважды возвращал вас в «Локомотив» из Орджоникидзе, когда вы тайком покидали Москву?

— Нет, не два, а четыре раза Игорь Семенович приезжал за мной.

— Неужели Москва так не понравилась?

— Понравилась. Просто не мог без родителей, без родственников, без друзей. Но сегодня я очень благодарен Волчку, что он все-таки добился своего, и я в итоге остался в «Локомотиве». Я был молодой, куда более эмоциональный, чем сейчас. И только благодаря советам такого тонкого педагога, как Волчок, делал правильные шаги. Ну, а окончательно как игрок сформировался в «Динамо» у Александра Александровича Севидова. В 79-м он собрал потрясающую команду, но мимолетная встреча Севидова в Америке с другом, эмигрировавшим за океан, стоила ему должности. Не произойди этого, уверяю вас, мы бы на протяжении лет десяти составляли бы конкуренцию и киевскому «Динамо», и «Спартаку».

— Кстати, Бесков звал вас в «Спартак»?

— Да, но чуть раньше я обещал Севидову перейти в «Динамо». Правда, в тот момент мне и в кошмарном сне не могло присниться, что за восемь с половиной лет в команде тренер будет меняться девять раз. Между прочим, будучи игроком, я даже не задумывался о тренерской карьере. Но однажды весной 85-го, после полуфинального матча на Кубок кубков с «Рапидом» в Вене, именно Севидов настоятельно рекомендовал мне в дальнейшем выбрать эту профессию. И в тот вечер решил последовать его совету.

— Что ж, уроки Волчка, Севидова, а также Бескова и Лобановского, с которыми тоже пересекалась ваша судьба, не прошли для вас даром…

— Да, в 1995 году «Алания», которую я тренировал, стала чемпионом России. А какой в тот период был подъем осетинского футбола — передать словами невозможно. На традиционные турниры «Кубок президента» к нам приезжали ведущие клубы Европы и Южной Америки. Да и сам президент Северной Осетии Ахсарбек Хаджимурзаевич Галазов (одновременно он был и президентом клуба. — Прим. Л.Т.) очень много сделал для развития футбола в своем регионе. Не сомневаюсь, что и нынешний глава республики Таймураз Дзамбекович Мамсуров не останется равнодушным к судьбе «Алании» и вместе с президентом клуба Сергеем Такоевым поможет команде снова вернуться в число лидеров российского футбола.

— Около десяти лет спустя после победы «Алании» в чемпионате вы выиграли с ЦСКА Кубок УЕФА, во что многие, будем откровенны, не слишком-то верили.



— Вы знаете, когда прежде смотрел по телевизору, как поднимаются на пьедестал победители Лиги чемпионов или Кубка УЕФА, ловил себя на мысли: неужели мне и моей команде не суждено пережить такие минуты? Теперь вы можете себе представить, какие чувства я испытывал в те мгновения, когда 18 мая в небе над Лиссабоном вспыхнули разноцветные огни салюта в честь первой победы российского клуба в Кубке УЕФА! Ради таких мгновений и стоит жить.

— Очевидцы утверждают, что Кубок УЕФА еще лучше смотрится рядом с Суперкубком Европы.

— Я тоже так думаю. Но пока могу обещать лишь одно: каждый из наших игроков, кто выйдет 26 августа на поле стадиона «Луи II», будет стремиться реализовать свой потенциал на все сто процентов. Остальное, как говорится, в руках Божьих.

— С тех пор как Гинер пригласил вас на должность главного тренера ЦСКА, армейский клуб за сравнительно короткий срок выиграл чемпионат страны, дважды становился его серебряным призером, дважды побеждал в розыгрыше Кубка России, а три месяца назад завоевал Кубок УЕФА. Что вам еще надо для полного счастья?

— Какими бы ни были успехи любого человека в работе, во многом его настроение определяет благополучие семьи. У меня прекрасная жена. 25-летний сын Владимир — ведущий специалист административной коллегии федерального арбитражного суда Московского округа. Аслан, который на год моложе, занимается бизнесом, а 11-летняя Виктория учится в школе. Что еще нужно для полного счастья? Разве что понянчить внуков и выиграть Лигу чемпионов.

…В шахматы, которые порой сравнивают с футболом, нельзя одновременно играть белыми и черными. Эту истину, имеющую прямое отношение к линии поведения каждого из нас, похоже, хорошо усвоил Валерий Газзаев. И все свои сознательные годы «играет одним цветом», до конца отстаивая собственные принципы и свою позицию. Может, именно поэтому лишь ему одному на всем огромном постсоветском пространстве удалось привести свою команду к триумфу в престижном европейском турнире? Но, как видите, он не собирается останавливаться на достигнутом. А мужчина, воспитанный по законам гор, слов на ветер не бросает.

Леонид ТРАХТЕНБЕРГ

«Спорт-Экспресс», 25.08.2005

*  *  *

«ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО ЗА МНОЙ»
Еженедельник «Футбол» №29, 2009
Один из самых известных и титулованных российских тренеров — Валерий Газзаев приступил к работе в киевском «Динамо». Команду он принял из рук своего давнего друга — Юрия Семина, который, в свою очередь, вернулся в российский «Локомотив». Газзаев тоже не исключает в будущем возвращения домой, но пока он только начинает отрабатывать трехлетний контракт с киевлянами. Подробнее ››

*  *  *

«ОЧЕНЬ ХОЧЕТСЯ ЕЩЁ РАЗ ПОРАБОТАТЬ СО СБОРНОЙ»
«Спорт-Экспресс», 28.12.2009
Гостем «Спорт-Экспресса» стал известный российский специалист Валерий Газзаев, ныне возглавляющий киевское «Динамо». Полуторачасовой разговор, естественно, начался со взаимных поздравлений с наступающим Новым годом… Подробнее ››

Карьера главного тренера сборной России:

© Сборная России по футболу