Главная
Матчи
Соперники
Игроки
Тренеры

ИГРОКИ

Дмитрий ГАЛЯМИН

Галямин, Дмитрий Александрович. Защитник.

Родился: 8 января 1963, Москва.

Воспитанник московской СДЮШОР «Спартак» (первый тренер – Николай Иванович Паршин, затем – Анатолий Михайлович Ильин).

Клубы: ЦСКА Москва (1981–1991), «Эспаньол» Барселона, Испания (1991–1994), «Мерида», Испания (1994–1995).

Чемпион СССР: 1991.

Обладатель Кубка СССР: 1990/91.

За сборную СССР/СНГ/России сыграл 19 матчей.

Участник чемпионата мира 1994 года.

*  *  *

ЧЁРНАЯ ПОЛОСА

Только не спрашивайте у Дмитрия Галямина, какой день самый счастливый в его жизни. Иначе он смертельно обидится. Ведь получается, что вы напрочь забыли имя человека, который забил золотой гол ЦСКА в последнем, как выяснилось чуть позже, чемпионате Союза.

Да, это был он, Дмитрий Галямин. И свой золотой гол защитник ЦСКА забил 27 октября 1991 года в ворота московского «Динамо» на 49-й минуте матча, когда на крохотном пятачке в непосредственной близости от вратарской площадки перехитрил соперников, ожидавших молниеносного удара. Но вместо него последовал изящный дриблинг, после которого легким прикосновением армеец отправил мяч в сетку.

Я полагаю, что эта минута и этот гол предопределили судьбу Галямина. Во всяком случае, через два месяца его уже не было в рядах чемпионата великой, но к тому моменту уже окончательно развалившейся на части страны.

Хорошо помню, как солнечным миланским утром Галямин вошел в автобус, который должен был доставить армейцев в аэропорт, а оттуда самолетом вместе с игроками «Милана» и «Ювентуса» в Палермо на рождественский блиц-турнир. Галямин вошел, но не занял своего привычного места в салоне.

— Спасибо, ребята, за все, и до свидания, — как-то тихо, по-домашнему произнес он и спрыгнул со ступенек на асфальт. Тогда я и узнал, как и многие партнеры Галямина, что он вместе с Корнеевым вечером отправляется в Барселону, где они продолжат сезон, но уже в первенстве Испании в составе клуба «Эспаньол».

Нельзя сказать, что именно с этого дня для Галямина наступила волоса невезения. Нет, он много играл и играл хорошо. И если бы не травмы…

Они, будто злой рок, преследовали его. Из-за травмы он пропустил чемпионат Европы-92, по той же причине главный тренер сборной России Павел Садырин вынуждая был не раз отказываться от его услуг. В том числе и перед недавним матчем с футболистами Греции.

Я решил позвонить Дмитрию и справиться о его здоровье.

— Левая нога опять подвела, — посетовал Галямин. — После разрыва мышцы, не сразу, правда, но воспалилось сухожилие. Подлечился, попробовал тренироваться, но чуть больше дашь нагрузку — и сухожилие не выдерживает. А с болью в ноге бегать ужасно неприятно.

— Что говорят врачи?

— Врачи говорят, что это вопрос времени. Но в этом сезоне мне поиграть уже не придется. И не было бы я этом ничего страшного, если бы «Эспаньол» во втором круге не покатился вниз и не оказался в опасной зоне.

— В чем же причина?

— На 90 процентов я связываю наши неудачи с тренером. Откровенно, я до сих пор еще не сталкивался со специалистом такой низкой квалификации. Да, я вижу, что он хочет помочь команде и работает много. Но что толку! Интуиции на игроков у него нет. Те, кто, по общему мнению, должен на скамейке сидеть, — играют, а кто обязан выходить на поле, числится в резерве. Отсюда и нередкие конфликты с футболистами.

— Вы говорите как человек, также пострадавший от непредсказуемых решений своего тренера.

— Верно заметили. Я в январе получил травму, а в феврале уже мог играть. Но в течение полутора месяцев в число шестнадцати не попадал. А ведь до этого имел постоянное место в составе.

— В чем же дело? Быть может, вы не достигли своей лучшей формы?

— Я был в нормальной форме. Просто в это время дал интервью одной испанской газете, где не очень лестно отозвался о тренере. Вот он таким образом и решил свести со мной счеты. Это можно делать, когда имеешь поддержку президента клуба. А он ее имеет.

— Интересно, о чем думали ваш президент и тренер после окончания последнего матча «Эспаньола» в Альбасете?

— Примерно о том же, о чем и я, сидя у телевизора: после поражения положение наше стало незавидным. А ведь «Эспаньол» играл неплохо. Особенно в первом тайме. Но упустили наши игроки четыре-пять выгодных моментов, а во втором тайме подсели — и под занавес пропустили два мяча. И такое происходит не впервые. Чувствуется, что команда физически слабо подготовлена. Потому-то вторые таймы для нас нередко становятся роковыми.

— И, тем не менее, ваш партнер Дмитрий Кузнецов считает, что «Эспаньолу» хватит трех очков в четырех оставшихся матчах, чтобы избежать переходных игр. Вы разделяете его точку зрения?

— Мне бы не хотелось заниматься арифметикой. Впереди у нас действительно четыре матча: с «Депортиво» — дома, с «Валенсией» — на выезде, с «Логроньесом» — снова дома и с «Атлетиком» — в Бильбао. Мне кажется, мы в состоянии удачно сыграть в воскресенье с «Депортиво». Ну, а ключевой матч, конечно же, с «Логроньесом», отстающим от нас на одно очко.

— Значит, все решит матч с командой Саленко?

— Похоже. Кстати, он здорово здесь играет. Гораздо лучше, чем в киевском «Динамо». В прошлое воскресенье по телевидению показывали весь матч «Логроньеса» с «Атлетико». Саленко был лучшим в своей команде. Видели бы вы, сколько он работал. И открывался, и подыгрывал партнерам, и сам выходил на ударную позицию. И гол прекрасный забил — головой в падении. В общем, сейчас он половина команды.

— Значит, останется на будущий год?

— Я точно вам ответить не могу. Но, судя по газетам, контракт у Саленко скоро кончается, а киевское «Динамо» просит за него один миллион долларов. Разорится «Логроньес» на эту сумму или нет, право, не знаю.

— А может быть, на Саленко найдутся охотники в других, более именитых клубах?

— Если он и дальше будет так играть, то вполне может быть.

— Раз уж мы упомянули об именитых, то кто, по вашему мнению, будет первым в чемпионате Испании — «Реал» или «Барселона»?

— По-моему, это выяснится лишь 20 июня в последний день чемпионата. Но «Реал» играет настолько сильно, что вполне может стать чемпионом. Хотя после прошлого сезона, да и в начале нынешнего, этого никто не ожидал. Правда, у «Реала» неожиданно возникла проблема с Саморано. Он вроде бы должен улететь в Чили, чтобы защищать цвета национальной сборной в первенстве Южной Америки. И потому в двух последних матчах играть не будет. А вы сами можете себе представить, что значит для команды потеря форварда, который забил в чемпионате 27 мячей, причем три из них в последнем матче против «Севильи» с Марадоной.

— У меня была возможность непосредственно пообщаться и с Андреем Мохом, и с Игорем Корнеевым, и с Дмитрием Кузнецовым. Но ведь еще несколько российских легионеров играют в Испании. Только во втором дивизионе.

— В Испании играет и представитель Белоруссии. Недавно в составе клуба «Сантандер» появился минчанин Андрей Зыгмантович. В предпоследнем туре он даже гол забил. Забивает и Касумов в «Бетисе». И Кобелев играет постоянно. Как и Перепаденко в «Бадахосе». У Брошина были проблемы, но после смены тренера он снова попал в состав. Однако недавно получил травму. У Рахимова в «Вальядолиде», по-моему, все в порядке. Что касается Лемиша, который числится в нашем клубе, то он вряд ли останется до начала будущего сезона. У «Эспаньола» нет таких средств, чтобы содержать легионера, который не в состоянии конкурировать с испанскими футболистами.

— До Москвы дошли слухи, будто ведущие спартаковские игроки могут появиться в Испании. Это правда?

— Если верить газетам, то да. Тут один день Онопко и Радченко в «Барселону» приглашают, а на другой — Пятницкого в «Реал». А происходит это после того, как один из руководителей клуба сообщит репортеру, что он видел спартаковскую игру и ему понравились какие-то футболисты. Так и рождаются сенсационные новости в испанских газетах.

— Спасибо. Поправляйтесь, и до встречи в Москве!

— Обязательно увидимся. Только когда, не знаю. Если не попадем на переходные игры, то первым же рейсом после окончания чемпионата лечу в Москву, в отпуск. А если сбудутся худшие прогнозы, то останусь и буду переживать за свою команду. Жаль только, что помочь ей уже никак не смогу.

…Как помог ЦСКА выиграть золотые медали, подумал я, повесив трубку, и вспомнил, что болельщики армейского клуба ждали этого момента двадцать лет, десять месяцев и 21 день. И еще вспомнил, как после победного матча его герой Дмитрий Галямин признался со свойственной ему скромностью, что «все случилось спонтанно, и он на 49-й минуте думал только о том, чтобы мяч оказался в воротах. Сработала, интуиция…»

А вечером домашние подшучивали над Дмитрием: «Ты ведь чужой, тещиной ногой гол забил!»

Что это значит? Да то, что Галямин — правша. И если прежде он забивал, то непременно правой.

Увы, в «Эспаньоле», в чемпионате Испании, ему сначала сломали правую ногу, а потом взялись за «золотую» левую.

Когда же все это кончится?

Леонид ТРАХТЕНБЕРГ

Газета «Спорт-Экспресс», 29.05.1993

*  *  *

ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНЫЙ ДОЛГ

Молодой тренер напоминает Махачкале Гаджиева — и манерой, и тренерским почерком. Махачкала ждала наследника — Махачкала получила. И счастлива. Гаджиев ночи напролет просиживал в «люксе» гостиницы «Приморская» на одной городской окраине. Галямин — на другой. Занятие одно. Футбол, футбол, футбол. Кассеты, кассеты, кассеты.

— Сергея Алейникова, человека вашего поколения, российский футбол разучил улыбаться. Для вас первые месяцы работы в России тоже стали потрясением?

— Большого потрясения не было. Я ведь достаточно часто приезжал в Россию и видел, насколько запущен у нас футбол по сравнению с Испанией. Незадолго до приезда закончил тренировать «Паламос», команду третьего дивизиона — это приблизительно уровень нашего КФК. Так тот мой клуб мог бы играть на уровне российского первого дивизиона. И был бы в середине таблицы, месте на седьмом.

— Из Испании вы возвращались не размякшим? Не заставляли себя быть жестким?

— Нет, я реально подходил ко всему. Чтобы давать результат, надо адаптироваться как можно быстрее. Приезжал-то я на два-три месяца, меня пригласили в питерское «Динамо» даже не тренером, а спортивным директором. Наладить инфраструктуру, помочь молодой команде разобраться в нюансах футбольного бизнеса. Но через неделю пришлось принимать команду уже в качестве главного тренера. Не знал ни одной команды, ни одного футболиста, знакомился на ходу… Какой-то опыт был, я закончил в Испании школу тренеров, но давать результат в России тогда был просто не готов.

— Первое большое потрясение в России?

— После одной игры пошли внутренние разборки: договорный матч или нет? После десяти испанских лет эти разговоры моментально вернули к российской действительности. К счастью, тогда оказалось, что ни в чем питерское «Динамо» не замешано, но я понял, куда приехал.

— Ненормативную лексику быстро вспомнили?

— Ненормативная — она не забывается…

— Если бы сегодня не тренировали в Махачкале, чем бы занимались?

— Предложений было много. Звали и спортивным директором, и вторым тренером в хорошую команду премьер-лиги. Но, поскитавшись по клубам, я решил: на сей раз абы куда не пойду. Мне были важны не столько деньги, сколько условия для работы.

— Хорошие здесь условия?

— Для результата — более чем. Но была бы сейчас возможность пойти в премьер-лигу поработать вторым тренером, с удовольствием пошел бы. Не ко всем, естественно: к Гаджиеву, Семину… Тренеру нужно время от времени смотреть на вещи со стороны, постоянно обновлять знания. Работа вторым тренером у хорошего специалиста в премьер-лиге — как раз такая возможность.

— Малофеев, уходя из «Анжи», сказал: «Интернациональный долг я выполнил…» Вы тоже его выполняете?

— Интернациональный долг выполняли в Союзе по разнарядке. Отправляли работать кого на Крайний Север, кого на юг. Меня ехать в Махачкалу никто не принуждал. Выбрал самое интересное предложение с точки зрения тренерской карьеры.

— Пока не пожалели?

— Конечно, нет.

— Разве не вы говорили о гигантской разнице в классе между первым дивизионом и высшим?

— Говорил. И за последние три года она увеличилась. Финансовые возможности клубов премьер-лиги выросли в десятки раз. А первая лига осталась на том же уровне.

РУССКИЙ НА КАВКАЗЕ

— Русскому на Кавказе тяжело?

— Смотря как к этому подходить. Нужно уважать людей, с которыми работаешь. Со своим уставом в здешний монастырь лучше не соваться. Надо просто делать свое дело. Если есть взаимное уважение, то работать на Кавказе не скажу, что просто, но можно.

— А когда-то вы дипломатом не были. И Юрий Морозов, уходя из ЦСКА, в прощальном слове помянул футболиста Галямина персонально.

— Было такое. Шли последние игры чемпионата, и Юрий Андреевич высказал все, что обо мне думает: «Наконец-то я с тобой прекращаю работать!» А я ответил примерно тем же. Но прошло время, и я понял, как много мне дал Морозов за четыре почти невозможных года. И не мне одному. Понял, только когда сам стал тренером. Морозов учил играть в футбол, пусть и своими методами — палкой, беготней, руганью. Но это давало результат.

— Вернемся к Кавказу. Так что для русского человека здесь самое тяжелое?

— Застолья! Встречают везде так, что отказать трудно, а я человек малопьющий… С утра тяжело.

— Ожидали от себя такого самоотречения? Сидите целыми днями на базе, в двадцати километрах от города. И город-то — не Москва, а Махачкала.

— Я спокойно к этому отношусь, и семья тоже. Приходится жертвовать многим, но с результатом получаешь и удовольствие от работы.

— Я помню ваше интервью десятилетней давности. Вы сказали: жизнь дается один раз, и прожить ее надо там, где хорошо. Поэтому никогда в Россию не вернусь.

— Может, я такое и говорил… Вопрос, что вкладывать в понятие «прожить хорошо». Если говорить о комфорте, то даже разговора быть не может — надо садиться в самолет, возвращаться в Испанию и больше ни о чем не думать. Но творчество заслоняет многое. Я сознательно выбирал профессию. Были футболисты, которые мне отказывали именно по мотивам, связанным с безопасностью в городе. Кстати, с игроками я всегда веду переговоры лично. Иногда встречаюсь с человеком, а у того ни одного футбольного вопроса. Его не интересуют задачи команды, условия работы, база и стадион. И я сразу прекращаю разговор. Нет смысла сюда затаскивать человека, который бытовые условия ценит больше, чем сам футбол.

— Много таких было?

— Человека два-три. Еще были примеры, когда у кого-то жена не хотела сюда ехать.

— Как будто ваша хотела.

— Моя жена прожила в Махачкале полтора месяца. Дети сюда приезжают. Никаких проблем. Но у некоторых семья против, чтобы ехать в «горячую точку»… Вот к этому я еще могу с пониманием отнестись. Мовсесьяна, например, приглашал в прошлом году, но он отказался по семейным причинам. С тех пор людей приглашаю в Махачкалу вместе с семьей. Пусть приедут, посмотрят. За полгода работы ко мне ни один футболист не подошел со словами: «Отпустите, я ошибся, приехав сюда…» Но были моменты, когда мне пришлось расставаться с футболистами и говорить: «Я ошибся, пригласив вас».

— Самое большое бытовое ЧП за эти месяцы в Махачкале?

— Воду пару раз отключали. И все.

КАПИТАН

— Как отреагировали, когда узнали, что подрались Гришин с Агаларовым?

— Достаточно спокойно. Я не помню ни одной команды, чтобы в течение сезона кто-то с кем-то не сцепился. Даже я дрался. Что не выплеснулось на поле, переходит за его пределы, и ничего страшного в этом нет. Хорошего тоже мало, но подходить к этому надо спокойно. Я разобрался. Это можно назвать скорее стычкой, чем дракой…

— Отчислить Агаларова — не самый простой шаг?

— А кто говорит, что отчислил я его за драку? Но вы правы: это самое трудное решение, которое мне приходилось принимать в «Анжи». Агаларов — не просто капитан команды. Еще и порядочный человек, который очень много сделал для клуба. Несравненно больше, чем я. И решение об отчислении я принимал страшно тяжело. Мне хотелось бы, чтобы сам Агаларов понял: выбора не было…

— Вы же наверняка знаете, что он не поймет…

— Да, не поймет, каким бы умным и порядочным человеком ни был. Но пройдет год, два, три… Дай бог, чтобы Руслан стал тренером. У него огромный опыт и хорошие задатки.

— Сами ему объявили об отчислении?

— Разумеется. Он достаточно сдержанный человек. Не было ни крика, ни шума…

— Зато вы наверняка беспокоились, как Махачкала это воспримет?

— Нет. Если я буду принимать решения, исходя из «политических моментов», на пользу это команде не пойдет. У меня уже были такие ошибки в Томске, стараюсь их не повторять. Команда отреагировала тяжело, но ничего не поделаешь…

— С кавказскими игроками обращаться надо тоньше, деликатнее или как со всеми, чтобы не изменять себе?

— С ними легче. У Кавказа есть плюсы. Молодые воспитаны в уважении к старшим, даже религия помогает — у них меньше вредных привычек, чем у русских или украинцев.

— Душевного контакта добиться сложнее?

— Я не собираюсь лезть ко всем в душу. Кто хочет ко мне зайти — тот всегда знает, что дверь открыта. У каждого свой характер, и я никого перевоспитывать не собираюсь. У меня со всеми футболистами рабочие отношения. Выполняешь — играешь. Нет — получаешь штраф.

ИНОСТРАНЕЦ

— Появились у вас в этом городе любимые места?

— Нет. Слишком плотный график работы. Это как раз еще одна особенность Кавказа: мне как главному тренеру приходится решать массу бытовых вопросов, которые без меня так и зависнут… Это в ЦСКА, московском «Динамо» или «Локомотиве» такие темы тренера не касаются. А мне как минимум надо их контролировать.

— Онопко мне недавно интересную вещь сказал. Я, говорит, наполовину испанец. Вы про себя не хотите то же самое сказать?

— Скажу иначе: за десять лет, проведенных в Испании, я получил огромное удовольствие оттого, что жил именно в этой стране. Очень люблю Барселону. Полюбил даже испанский образ жизни, несколько бесшабашный. Полная противоположность немецкому менталитету, например. Те живут, чтобы работать. А испанцы работают, чтобы наслаждаться…

— Научились жить так же?

— Да. Научился. Так и жил бы, если бы не издержки профессии.

— Про того же Алейникова уволивший его Белоус, генеральный менеджер, сказал: «У нас уже был иностранный тренер». Вы себя никогда не чувствовали иностранным тренером в России?

— Чувствовал. И по-прежнему живу в немного другом мире. Вижу, как нам далеко до футбольной страны, до той же Испании.

— Бразильцы, играющие в России, из своих квартир делают маленькую Бразилию. А вы не пытались сделать из своего махачкалинского люкса Испанию?

— В моем номере чисто рабочая обстановка. Форма, книги, кассеты, ничего лишнего.

— Квартира в Москве у вас осталась?

— Продал. Прописан, правда, у тещи. И российский паспорт с пропиской остался, и военный билет.

— Какое воинское звание в нем значится?

— Капитан. До майора три месяца не дотянул.

— Кого-то заграница научила считать деньги. А вас — тратить?

— Не то что «тратить»… Научила жить так, как надо жить. Именно Испания, а не заграница вообще. Десять лет прожито в удовольствие. И меня эти годы сделали гораздо спокойнее по-человечески.

— Возвращаться или оставаться — трудный был вопрос?

— Нет, я его сразу решил. Такие были времена, что принималось решение несложно. Сейчас рассудил бы по-другому.

— Испанские журналисты вас сразу забыли?

— Звонят, но очень редко. Как наши дозванивались только тогда, когда нужно было что-то по Испании подсказать, так теперь и испанцы. В последний раз звонили с полгода назад то ли из Marca, то ли из Don Balon… Спрашивали, на что ЦСКА может претендовать в Кубке УЕФА.

— Что ответили?

— Прогнозировал полуфинал. Это было перед игрой с «Бенфикой», и испанцы посмеялись…

«ЭСПАНЬОЛ»

— Самый непростой в бытовом плане выезд в первой лиге?

— Владивосток. Лететь девять часов.

— На наших стадионах тоска по Испании обостряется?

— Нет. Я десять лет как закончил карьеру игрока. Просто видишь, что очень многого здесь не делается.

— В «Эспаньоле» вас поразила гигантская база данных по европейскому футболу.

— «Эспаньол» тратил порядка 600 — 700 тысяч долларов в год на селекционный отдел. А на трансферы — в 3 — 4 раза меньше, чем наши клубы.

— Сколько же тогда в «Барселоне» тратилось?

— Не знаю. Если больше, то не намного, но, главное, затраты окупаются. В этом чемпионате «Эспаньол» занял пятое место и попал в зону УЕФА, купив перед сезоном пятерых игроков и потратив на все приобретения 450 тысяч евро. Из них 300 тысяч ушло на камерунского вратаря Камени, двое пришли бесплатно и двоих взяли в аренду.

— Заиграли бесплатные и арендованные?

— Из пяти — четверо. Тот же Камени был признан одним из лучших в испанском чемпионате. Откуда такой результат? Просто деньги не вкладывались вслепую. Селекционный отдел занимался этим круглогодично. У нас же нет такой селекции, могу сказать абсолютно точно. Ни в одном клубе.

— Даже в ЦСКА?

— Нигде.

НЕСТАНДАРТНЫЕ

— Как-то вы играли с питерским «Динамо» в Нальчике и потом назвали это одним из первых потрясений в России.

— Нальчик — это отдельная история. Слава богу, что сейчас стало больше порядка и с судейством, и с поведением самих футболистов. В том же Нальчике теперь играть приятно — хорошее поле, обстановка, приятный город… А тогда вратарь Нальчика ударил локтем нашего игрока — и моментально получил красную. По правилам, надо было еще пенальти ставить, да судья испугался — дал свободный в нашу сторону. Но особенно меня поразила пресс-конференция. Ешугов, тренер, говорит: «Не понимаю, зачем такой команде, как Питер, покупать судей…» Я чуть в обморок не упал.

— Чтобы жить в этой системе, надо было освоиться. Вы освоились?

— В какой-то степени…

— Вам довелось работать с нестандартными людьми. Тем же Амелиным, хозяином питерского «Динамо».

— Он и пригласил в Россию. Вместе с тогдашним генеральным директором Алексеевым заезжал в Испанию, попросил меня помочь с организацией товарищеских игр, рассказать, как работает клуб «Эспаньол», школа… Увиденное их поразило. После этого Амелин мне позвонил и предложил приехать на несколько месяцев — помочь организовать то же самое в Петербурге. Приехал, посмотрел, согласился… Составил план, за который Амелин с энтузиазмом ухватился. Но через неделю мне пришлось тот план забросить и просто заниматься командой. Шесть-семь игр провел как исполняющий обязанности, но начали выигрывать, и меня назначили на постоянную работу. Так что ни один пункт программы выполнен не был. Амелин мог бы чего-то достичь с этой командой, но в России слишком многое решает политика. С левыми ты или с правыми, на ту ли лошадь поставил… Надо угадать. А он не угадал.

— Тянет к таким людям?

— Такие мне уже встречались. В Испании моим президентом какое-то время был Дмитрий Питерман. Он сейчас хозяин «Алавеса», вышел в премьер-лигу. Удивительный человек по мышлению, ведению бизнеса, проектам…

— И чем же Питерман вас особенно удивил?

— Постоянно удивлял. Но самое-самое, конечно, — мое назначение и снятие с должности. Назначает меня главным тренером «Паламоса» за неделю до чемпионата. Приезжает в Испанию, отыскивает меня: «Я не знаю эту лигу, помоги разобраться…» По-испански тогда Питерман говорил плохо.

— Помогли?

— Помог собрать команду. Проходит неделя-две, до начала чемпионата остается несколько дней — новый звонок: «Ты эту команду собирал — ты ее и тренируй. Я сегодня тренера уволил…» Что делать? Принимаю команду. Хорошо ли я работал, нет, но команда была неплохая. Проходит какое-то время, готовлюсь к новому сезону, набираю состав. Питермана месяц в Испании не было — улетел в Америку, у него там бизнес. Возвращается, а мы как раз проводим на выезде первый матч с очень сильной командой. Играем 2:2, причем оба гола нам забивают с пенальти. И после матча Питерман меня снимает.

— Как это?

— А вот так. Для Испании ситуация совершенно непонятная, почти шоковая. Первый тур, 2:2 на выезде… Как-то интересно Питерман это объяснил — вроде того, что его концепции с моими не совпадают. Тоже нестандартный человек — в принятии решений. Но в бизнесе исключительно умен. Может, не слишком коммуникабелен, мало с кем уживается, прямолинеен… Именно поэтому у Дмитрия возникали проблемы, когда он был хозяином «Расинга». Но я не жалею, что с ним работал. Он понимает спорт и его психологию. Может, потому, что сам бывший спортсмен — прыгал тройным, даже в сборную США входил.

— Вы не без юмора, наверное, относились и к нему, и к тому же Амелину?

— Никакого юмора. Это люди, которые любят футбол и умеют зарабатывать деньги. Вам и не представить, в какую копеечку обходилось Амелину питерское «Динамо». Конечно, он это делал из каких-то стратегических соображений, но тратил из своего кармана миллионы долларов. Тот же случай — Питерман. Да, он обеспеченный человек, у него вторая в мире коллекция Сальвадора Дали…

— У кого первая?

— Первая принадлежит государству. Испании.

АНАТОЛИЙ ФЕДОРОВИЧ

— Бышовец тоже человек удивительный?

— Меня Анатолий Федорович ничем не удивлял. Прямая противоположность тем, о ком только что говорили. Прагматик, никакого авантюризма, человек, который прошел футбол от и до. Когда я говорил «а» — он уже знал «б». Я понимаю, Бышовец в нашем футболе фигура в последние годы одиозная. Процентов восемьдесят людей относятся к нему скорее отрицательно, но я спокойно с ним работал полгода… Мы не друзья и не партнеры. Но Бышовец мне помог плодотворно работать в «Химках». Хотя были и отрицательные моменты.

— Полгода нервов?

— Нет. Он меня никогда не дергал, относился с большим доверием, какого, как мне рассказывали мои предшественники, к ним не было.

— А в чем же отрицательные моменты?

— Если я в каких-то футбольных вещах ошибусь в «Анжи», никто этого не заметит. Надо мной нет человека, который бы разбирался во всем на профессиональном уровне. А в «Химках» был — вице-президент. Если я делал ошибку, то он все видел. Иногда говорил, иногда нет. Такая совместная работа не позволяла расслабляться.

— А знали, что к нему игроки ходили на вас жаловаться?

— Знал. Даже знал кто. Но Бышовец, как мне потом стало известно, ответил им приблизительно так: «Если у вас есть какие-то нефутбольные вопросы — давайте обсудим. Если только футбольные, то за этим — к Галямину…»

АГЕНТЫ

— Как-то вы собственную востребованность в России объяснили коротко: «Везет!» Пошутили?

— Наверное, сейчас она уже больше определяется результатами. И в России, и в Испании выбирают тренеров по предыдущей работе, по слухам среди руководителей, по блату. Но в России тренерская профессия — исчезающий вид. Как в детском футболе, так и в тренерских кадрах сломана абсолютно вся система тренерской подготовки. Ее просто нет.

— Арсен Найденов как-то собственную востребованность объяснил просто и понятно: «Я очень порядочный и добрый». Вы про себя так сказать можете?

— Уф, не знаю… Мне бы не хотелось, чтобы моя востребованность была оценена такими качествами.

— Кстати, вы же и агентом успели поработать?

— Был такой вратарь, Томми Н’Коно. Из сборной Камеруна. Он тоже играл в «Эспаньоле», а потом пристроился в одном футбольном агентстве. Попросил помочь с трудоустройством некоторых игроков. И я помогал. На моем счету есть два-три трудоустроенных игрока, но это всего лишь помощь. Агентом я не был, скорее переводчиком. Параллельно с занятиями в испанской школе тренеров.

— Самая большая удача?

— Радченко помог продать в Японию. На полтора года. Но удача была только в том, что именно мне позвонили и попросили подобрать нападающего. И я назвал фамилию Радченко. Вот и вся работа.

— «Спасибо» от Дмитрия услышали?

— Конечно. У нас и сейчас отличные отношения.

— А несостоявшийся переход Веретенникова в «Саламанку» — самая большая неудача?

— Да, он тоже мог оказаться в Испании. Но я за давностью не помню, почему сорвалось. И там я больше работал в качестве переводчика. Участвовать детально мне даже интересно не было.

— Вы сейчас много общаетесь с агентами. Чем наши отличаются от испанских?

— Думаю, в последние годы мало чем. Наши стали работать профессиональнее. Но крупные испанские агентства — это целые холдинги. Я знаю в Барселоне пару агентств, где работают порядка 25 человек. Ведут игроков по странам, по лигам, по зонам… Два-три руководителя подбирают себе сотрудников, которые умеют работать с людьми и у которых хороший вкус к футболистам. Эти агенты ездят и по юношеским чемпионатам, и в Африку, и в Азию, и куда угодно. Непростая профессия, если заниматься этим основательно. То, к чему наши еще не пришли.

140 000 ДОЛЛАРОВ

— Самый тяжелый ваш день в Испании?

— День подписания контракта. Очень долго шли переговоры, 6 — 7 часов. ЦСКА с «Эспаньолом» никак договориться не могли. Хотя вроде бы все вопросы были обговорены.

— ЦСКА представлял Мурашко?

— Да. Малоприятное было ожидание. Не очень-то и хотели меня отпускать из ЦСКА, переговоры могли завершиться чем угодно. Садырин был настроен решительно — сохранить состав и играть с ним в Лиге чемпионов. Но учитывая, что контракт я сам себе нашел, пришлось настаивать, чтобы меня продали в «Эспаньол». Да еще и Корнеева за собой подтащил. В тот момент отношение ко мне руководителей ЦСКА было тяжелое.

— Самый трудный день в России после возвращения?

— Помню, уже принял команду в Питере, выхожу в первый раз на тренировочное поле, смотрю и думаю: «Боже мой, кого я начал тренировать? Мне это надо, да на таком огороде?!»

— Город, в котором после возвращения особенно приятно выигрывать?

— Выигрывать приятно везде. Но работать особенно приятно было в Питере — футбольный город, потрясающе красивый.

— Запись какой игры собственной команды — не только «Анжи» — хотели бы посмотреть еще раз?

— Самое приятное впечатление осталось от работы в Смоленске. Я имею в виду команду, которая полгода играла бесплатно. За ужин на базе. На выезд ребята ехали неохотно, это понятно, но перед своими трибунами в Смоленске играли раскрепощенно, в веселый футбол… Я был спокоен перед любым матчем: эта команда выиграет ли, проиграет, но покажет хороший футбол. Поэтому я как только приехал в «Анжи» и разместился на базе, сразу нашел среди старых кассет ту, Смоленск против Махачкалы. С удовольствием посмотрел. Не только деньгами меряется футбол.

— Выиграл тогда ваш «Кристалл»?

— 0:0 сыграли. В том Смоленске не было денег, тренировались на беговых дорожках, из города в город переезжали на автобусе… Сейчас смотрю на «Сокол», на Корешкова Александра Ивановича и вспоминаю себя, город Смоленск, команду «Кристалл». Дай бог, чтобы у Александра Иваныча все уладилось…

— Любой человек, будь возможность, внес бы в свою жизнь какие-то коррективы. Какой шаг вы бы не сделали в своей жизни?

— Все, что касается футбола, идет поступательно и правильно. В профессиональной карьере серьезных ошибок еще не совершал.

— А может, не послушали бы Садырина и уехали бы на год раньше?

— Кстати, у меня с Павлом Федоровичем был такой разговор… За год до того, как мы стали чемпионами, я пришел к Садырину и сказал, что больше в ЦСКА играть не буду. Тогда ситуация в стране была другая, Бесков в «Асмарал» меня пригласил: «Полгода отыграешь, потом уедешь за границу…» И отправился я на разговор к Садырину. Устал, говорю, от этого клуба за десять лет. Отпустите.

— Не отпустил?

— Это еще не все. Я тогда пошел в «Динамо», переговорил с Толстых. Он дал добро на это. Говорю — заберите меня, не могу больше… Пожалуйста, отвечает. Решай вопросы с Садыриным и добро пожаловать в «Динамо». И два месяца я не тренировался с командой.

— Как Садырин отреагировал?

— Садырин оказался достаточно упертым в этом плане человеком: «Походишь два месяца, потом все равно вернешься…» Тогда невозможно было решать вопросы цивилизованно. И никуда не денешься, пришлось в феврале вернуться в ЦСКА. Но слава богу, что Садырин уберег меня от того шага. В тот год мы и Кубок выиграли, и чемпионат, и в сборной я стал постоянно играть. Но есть и другая сторона. Я считал, что возрастные люди — Брошин, Фокин и я — имели право на другое отношение. Мне было 29, Брошин на год меня старше, Фокин на два.

— Сколько вы получали в Испании в первые годы?

— Если чистыми — может, в год тысяч 140 долларов. Для 1992 года — большие деньги.

— Для русского игрока? Или для испанского чемпионата?

— Для русского — даже говорить не приходится. Да и для испанского чемпионата немаленькие деньги были. «Эспаньол» — клуб средний, не бедный и не богатый.

— Деньги сами себе выбивали?

— Был агент, который умудрился из среднего клуба вытянуть хорошие деньги. Даже по местным меркам. К легионерам в Испании подход очень простой: ты должен быть лучшим в команде. На голову сильнее самих испанцев. Тогда же был еще лимит на легионеров, это сейчас в Европе нет границ… А тогда — трое на поле и один в запасе.

— О чем мечтает сегодня тренер Галямин?

— Чтобы через год-два появились в премьер-лиге футболисты, которые будут говорить вам в интервью: «Я здесь играю благодаря Дмитрию Галямину. Человек мне помог…» Пусть такой будет один. Или два. И тогда я скажу самому себе: «Не зря проработал в первой лиге!»

Юрий ГОЛЫШАК

«Спорт-Экспресс», 22.07.2005

*  *  *

«ШАМПАНСКИМ ЗАПАСЛИСЬ ЗАРАНЕЕ. И НЕ ПРОГАДАЛИ»

Есть, как вы знаете, в петербургском «Зените» футболист по фамилии Ширл. Трудолюбивый, старательный, неуступчивый, но абсолютно незабивной. За семь сезонов игры в питерском клубе чех провел всего-навсего 8 мячей. Примерно один за год. А вот поди ж ты: не Аршавин, не Погребняк, не Зырянов — а именно Ширл, последний из «призыва Петржелы», вошел в историю «Зенита» как автор «золотого мяча» сине-бело-голубой команды в чемпионате России-2007.

Удивительный факт, конечно. Но бывали случаи и похлеще! Новый начальник научно-аналитического отдела футбольного клуба «Зенит» Дмитрий Галямин за 11 лет своей игровой карьеры в ЦСКА лишь трижды посылал мяч в сетку ворот соперника. Но навсегда вошел в историю армейского клуба своим «золотым мячом» в последнем чемпионате СССР! Ирония судьбы: больше в том 1991 году Галямин вообще не забивал…

О сегодняшних заботах начальника отдела ФК «Зенит» будет рассказано в следующем выпуске «Звездной гостиной». А вначале вспомним эпизоды колоритной карьеры отличного правого защитника, сыгравшего, кроме ЦСКА и барселонского «Эспаньола», сразу за три сборные — СССР, СНГ и России.

Считаю себя армейцем

— Дмитрий, в «Зените» сейчас работают сразу два известных в прошлом футболиста ЦСКА и сборной — Игорь Корнеев и вы. Но при этом и Корнеев, и Галямин являются воспитанниками московского «Спартака»! Любопытная ситуация…

— В спартаковскую школу я попал достаточно случайно. Благодаря своей дворовой команде, сыгравшей на призы очень популярного когда-то «Кожаного мяча». Однажды довелось нам провести товарищескую игру против ребят из спартаковской школы. И, видимо, неплохо мы сыграли, так как сразу после матча мне, девятилетнему, сказали: «Мы тебя берем к себе в команду». Ездить в Сокольники мне было далековато, но я очень любил футбол. А тут — тренировки в настоящей спортшколе, да еще у таких специалистов!

— У кого именно?

— Первый год занимался у популярного в прошлом игрока «Спартака» Николая Ивановича Паршина. Тогда в школе не было команды 1963 года рождения, и в ожидании, когда ее сформируют, я бегал за 62-й год, с ребятами на год старше. Причем бегал в нападении. Мы играли в три форварда, и это были Сергей Родионов, Борис Поздняков и я. Сейчас забавно звучит, да? Родионов так и остался нападающим и голов забил предостаточно, а мы с Поздняковым со временем превратились в защитников. А когда набрали команду из моих ровесников, ее стал тренировать сам Анатолий Ильин. Вот под руководством олимпийского чемпиона я потихонечку и смещался назад по правой бровке. Сначала в полузащиту, а потом докатился и до обороны (смеется). Что было справедливо. Техничным игроком я никогда не считался и брал свое за счет других качеств — скорости, отбора мяча. У Ильина я тренировался 8 лет, после чего Анатолий Михайлович рекомендовал меня в спартаковский дубль.

— Где вы, однако, не задержались.

— Да. И уверен, что сделал правильный шаг, перейдя в ЦСКА, Пробиться в основной состав «Спартака» было бы тогда крайне сложно. К тому же ЦСКА, по понятным причинам, решал все проблемы со службой в армии. Причем решал радикально.

— То есть?

— Буквально через несколько недель после перехода мне и еще нескольким молодым игрокам ЦСКА присвоили звание младшего лейтенанта. Специальным приказом, в обход существующих правил, без наличия высшего образования. Так я стал армейцем. И считаю себя именно армейцем, несмотря на наличие спартаковской школы. Поскольку отыграл за ЦСКА 11 лет. Думаю, что так долго за «красно-синих» выступали от силы 4-5 человек. Футболистов за это время через команду прошло не меньше сотни! А я все играл…

Тарханова обвинили напрасно

— В 18 лет вы попали под начало главного тренера ЦСКА…

-…Олега Базилевича. Благодарен Олегу Петровичу, он поверил в меня как игрока, дал шанс проявить себя. Базилевич, как и Юрий Морозов, с которым работал впоследствии, представители одной тренерской школы. Они давали большие нагрузки, закладывая хорошую «физику».

— Под началом Морозова вам довелось играть довольно долго. Именно в ЦСКА у заслуженного тренера СССР работа откровенно не удалась: Юрий Андреевич дважды вылетал с командой в первую лигу.

— От работы с Морозовым остались весьма противоречивые впечатления. Я до сих пор уверен, что это был очень сильный тренер. В первую очередь — великолепный методист, который грамотно строил тренировочный процесс. Но вот в отношении к людям… Не знаю, как в других командах, но у Морозова никак не складывались отношения с 90 процентами футболистов, игравших в ЦСКА. И в особенности — с ветеранами. Самыми заслуженными армейскими игроками.

— Верно ли, что Морозов в 1984 году обвинил в «сплаве» матчей даже капитана ЦСКА Александра Тарханова, тащившего команду много лет, и отчислил его вместе с группой опытных игроков?

— Да, было такое. Я лично считаю то обвинение абсолютно необоснованным. И не сомневаюсь в том, что именно это отчисление Тарханова, а также Колядко, Глушакова, Аджема — мастеров высокого уровня — обрекло ЦСКА на вылет из высшей лиги. Шансов уцелеть у нашей искусственно омоложенной команды не было уже никаких.

Футболисты в валенках

— Вряд ли вы с большим интересом окунулись в мир первой лиги после четырех сезонов на высшем уровне…

— Можно подумать, что меня кто-то об этом спрашивал! Это была совершенно другая страна, другой чемпионат, и в нем — другие законы. Даже если бы я твердо захотел уйти из ЦСКА, то как действующий армейский офицер не получил бы на это ни единого шанса. Но я и мысленно никуда особенно не рвался. Хотелось, раз уж вылетел вместе с ЦСКА, вместе с ним и вернуться. Между прочим, в середине 80-х годов прошлого века советский первый дивизион был очень приличным турниром. Выступление в нем тоже было хорошей школой. Тем более для такой молодой команды как наша. С появлением Татарчука, Шмарова, Иванаускаса и других ребят из юношеской сборной СССР средний возраст тогдашнего ЦСКА составлял 21-22 года. Уникальная ситуация для турнира такого уровня. И тем не менее по итогам чемпионата 1986 года нам удалось вернуться в высшую лигу.

— Не тогда ли Морозов демонстративно отправил на «боевой пост» у шлагбаума ворот армейского спорткомплекса на Ленинградском проспекте нескольких игроков — «дембелей», не желавших оставаться в ЦСКА?

— (Смеется.) Да, так все и было. И Андрея Пятницкого эта участь постигла, и Вальдаса Иванаускаса, и еще кого-то, уже не помню. Вместо тренировок стояли в валенках и открывали в метель ворота. Могу себе представить, как комментировал такую ситуацию тот же Пятницкий, который никогда не лез за словом в карман.

— Почему, кстати, почти никто не горел особым желанием оставаться в ЦСКА?

— Тут было сразу несколько причин. Во-первых, пресловутая командно-административная система, не дававшая никаких высоких результатов. Хотя случаев с откровенно абсурдными директивами со стороны армейского начальства я не припомню, сама эта атмосфера не нравилась многим. А во-вторых, футбольный ЦСКА в те годы был, мягко говоря, далеко не самым богатым клубом в Союзе.

Изменилась ситуация только в 1989 году, с приходом Садырина. Конечно, объективности ради надо сказать о том, что страна тогда уже стала меняться. Было время перестройки. Но в ЦСКА перемены шли с достаточным скрипом. И именно Павлу Федоровичу удалось снять давление на команду со стороны высокопоставленных армейских чинов, а одновременно с этим пробить футболистам и хорошие материальные условия. Но все это было чуть позже, а вначале, в межсезонье, Садырин показал себя прекрасным педагогом-психологом, уговорив остаться всех, кто хотел уйти.

8:1 с «Гурией» и 9 автоголов Фокина

— А потом был знаменитый армейский сезон-89 в первой лиге…

— Мы тогда, наверное, переписали все рекорды этого дивизиона. Забили 113 мячей! О чем говорить, если даже «Гурию» из Ланчхути, которая вместе с нами вышла в высшую лигу, мы обыграли со счетом 8:1! Играли просто в свое удовольствие. В команде сложился отличный подбор сильных футболистов. Но самое главное, Садырин слепил великолепный коллектив. То, чего не было в морозовском ЦСКА.

— Вы тогда произвели мини-революцию в нашем футболе.

— Какую именно?

— Защитник Галямин выходил на поле то под 9-м, то под 11-м игровыми номерами — в зависимости от того, кого из нападающих, Сергеева или Масалитина, Садырин не ставил на игру. Это было экзотично. Под «девяткой» в обороне играл еще только Якубаускас из «Жальгириса», но он сохранил номер как бывший форвард.

— Я никогда не «заморачивался» по поводу номера на футболке. Вот Корнеев всегда играл под 7-м, Татарчук — под 10-м, мне же важно было просто выйти на поле. Тем более что конкуренция была будь здоров! Кроме меня в основной обойме были Быстров, Фокин, Колотовкин, Малюков и Янушевский. Все — сильные футболисты, а мест в обороне только четыре.

— Раз уж мы заговорили о статистике, не могу не спросить: знаете ли, сколько мячей в свои ворота за годы игры в ЦСКА забил центральный защитник Фокин?

— Так один из болельщиков их тщательно подсчитал. (Смеется.) И потом основали «Клуб автоголов Сергея Фокина». По-моему, в официальных матчах их набралось девять. Такого, думаю, никому уже не повторить. Моего одноклубника преследовал какой-то чудовищный нефарт. Сколько подначек в команде ему по этому поводу пришлось пережить! Хотя порой было совсем не до смеха. Особенно в матче Кубка УЕФА с «Ромой» в Лужниках. Какой Серега тогда потрясающий мяч в «девятку» наших ворот положил! Но обидно было — словами не передать. Хорошо еще, что Фокин не успел десятый, юбилейный, гол в свои ворота отправить — уехал играть в Германию.

Раз в год и палка стреляет

— Массовый отъезд армейцев за рубеж мы еще вспомним. Но сначала давайте поговорим о вашем «золотом голе» в ворота «Динамо». Невероятно ведь все это получилось. Три гола за карьеру — и один из них столь важный!

— Золотым надо назвать весь тот сезон, а этот гол — лишь его деталь. Хотя не скрою, памятная и приятная. Уже на старте чемпионата мы взяли с места в карьер. Шесть матчей — шесть побед. В основном нацеливались именно на чемпионство, но в мае удалось заодно и выиграть Кубок СССР. А потом разбился Миша Еремин… Минимум месяц-полтора команда приходила в себя от шока. За это время растеряли много очков. Тяжелее всего приходилось Саше Гутееву, нашему второму вратарю в начале сезона. Он был практически без игровой практики, и вот в такой тяжелейший психологический момент встать в ворота… Он делал, что мог, но надежнее в нашей обороне стало только в августе, когда в ЦСКА пришел Дмитрий Харин. Коммуникабельный парень, он с ходу влился в команду и на финише чемпионата очень нас выручил.

Что касается «золотого матча»… Он во всех смыслах получился необычным. Мы вроде бы уже забыли, что такое сильное волнение перед матчем. А тут вдруг мандраж охватил. Все ребята понимали, как обидно будет упустить чемпионство, когда с таким запасом в таблице шли. А тут еще снег повалил, холод. Но народу собралось — полные трибуны. И тут уже под рев наших болельщиков ноги нас сами понесли к чужим воротам.
— Вы-то крайне редко подключались к атакам. Как же защитник Галямин оказался, да еще так удачно, в динамовской штрафной на 49-й минуте матча?

— Знаете, как говорится: раз в год и палка стреляет. Это — тот самый случай. Сам даже удивился, как удалось так удачно сыграть в «стенку», пробросить мяч мимо Чернышова, выйти один на один и забить гол. Сразу стало гораздо легче психологически. И в концовке матча мы вообще ничего не дали сделать «Динамо», за исключением одного удара Колыванова, с которым справился Харин.

Пять дней праздника

— А вы знали в конце матча, что преследовавший армейцев «Спартак» параллельно проигрывает торпедовцам и собственная победа делает ЦСКА чемпионом?

— Знали. Тогда еще не было никаких мобильных телефонов, но очень многие болельщики ЦСКА сидели на трибуне с радиоприемниками и слушали перекличку двух матчей по «Маяку». Поэтому, когда мы держали мяч в центре поля, а стадион восторженно заревел, стало ясно: «Торпедо» забило гол, и мы почти уже чемпионы.

— Шампанское заранее заготовили?

— Да. Решили не обращать внимания на приметы. И не прогадали.

— Насчет «обмывания» этой победы в Москве легенды ходили.

— Не думаю, что нынешние футболисты празднуют получение золотых медалей более сдержанно. Но гуляние всей командой тогда действительно было впечатляющее. И долгое. Хотя оставался еще один матч чемпионата — с «Металлистом», Садырин дал игрокам пять выходных дней. И все эти пять суток были очень насыщенными (смеется)! Дня три мы провели все вместе, потом те, у кого уже не было сил праздновать, потихоньку добрались домой. Главным итогом было то, что команда сумела собраться перед вылетом в Харьков в полном составе! А вот сыграть там хотя бы вничью было уже проблематично.

Александр КУЗЬМИН

«Спорт уик-энд», 15.11.2009

*  *  *

«ВКУС К ТРЕНЕРСКОЙ РАБОТЕ, ПОХОЖЕ, УТРАТИЛ НАВСЕГДА»

В первой части своего интервью «Спорт уик-энду», опубликованного в №123 за 15–21 ноября, чемпион СССР в составе ЦСКА, а ныне руководитель научно-аналитического отдела «Зенита» Дмитрий Галямин рассказал о своей армейской игровой карьере, увенчавшейся «золотым дублем» в 1991 году. После этого его ждала рабочая командировка в Испанию, затянувшаяся аж на 10 лет. И возвращение на родину — но уже совсем в другую страну…

С корабля на бал

— Дмитрий, к 28 годам вы добрались в ЦСКА до пика игроцкой карьеры. Золотые медали плюс выигрыш Кубка за один сезон. Стремиться в нашем футбольном чемпионате уже было не к чему?

— Скажем так: и не к чему, и не в чем. Уже по ходу чемпионата-91 становилось все более и более очевидно, что это — последнее союзное первенство. Уже и тбилисское «Динамо» в нем не участвовало, и «Жальгирис» выбыл, и украинцы вовсю говорили о необходимости проведения собственного чемпионата. В такой ситуации оставаться в ЦСКА не было ни малейшего смысла. Тем более что вы верно подметили насчет возраста. К тому моменту, когда я перешел в «Эспаньол», мне 29 почти исполнилось. Наверное, я тогда использовал один из последних своих шансов уехать и попробовать силы в принципиально новых условиях.

— Второй по рангу клуб Барселоны был единственным приемлемым вариантом продолжения карьеры?

— Нет, предлагали также поехать в Англию, в клуб «Кристал Пэлэс». Это сейчас он ничем особым не блещет во втором дивизионе. А в те годы вполне крепкий был клуб, регулярно «пощипывал» грандов в премьер-лиге. Но наибольшую настойчивость в желании заполучить русских игроков проявил именно «Эспаньол».

— Если не ошибаюсь, вы с нынешним спортивным директором «Зенита» Игорем Корнеевым попали в испанский чемпионат, как говорится, «с корабля на бал»?

Игорь Корнеев, Дмитрий Галямин, Андрей Мох и Дмитрий Кузнецов в "Эспаньоле" (Барселона, 1992 год).

— Именно так все и было. Приехали в «Эспаньол» — и буквально через два дня, не узнав еще практически никого из своих новых партнеров, вышли на поле в матче чемпионата! Вообще, вся история нашего перехода в «Эспаньол» получилась презанимательной. События происходили стремительно и даже немного сумбурно, но впоследствии я об этом «экспромте» ни разу не пожалел. В общем, незадолго до Нового года ЦСКА получил приглашение на итальянский рождественский турнир. В нем также участвовали «Милан», «Ювентус» и еще одна из южноитальянских команд, если не ошибаюсь, «Палермо». Так вот, в Италию-то я вместе с армейской командой прибыл, но до самого турнира не добрался. Пока мы летели из Москвы, агенты, занимавшиеся переговорами с руководством «Эспаньола», добились желаемого результата. И пришлось нам с Корнеевым уже в Италии менять и авиабилеты, и собственные планы.

— Судя по всему, в «Эспаньоле» вас ждали с большим нетерпением!

— Да, ждали. Причем сразу по двум причинам. Прежде всего потому, что дела команды были тогда совсем неважные. «Эспаньол» откровенно «валился», занимал последнее место в таблице и уверенно держал курс на второй дивизион. И на меня с Игорем — Дима Кузнецов подъехал позже, месяца через два после нас — возлагались большие надежды. Благодаря тому, что определенную известность в Европе, после матчей за сборную и двух ярких матчей ЦСКА против «Ромы», мы уже получили. А, кроме того, сам приезд русских футболистов в испанский чемпионат был тогда совершеннейшей экзотикой. Это позже, как я однажды подсчитал, через клубы Примеры и Сегунды прошло более сорока наших игроков. А тогда, в 91-м, не было ни одного! Как, кстати, нет и сейчас. Поэтому руководство «Эспаньола», видимо, рассчитывало, что неожиданный приезд русских как-то встряхнет команду, даст ей дополнительные эмоции.

Майором так и не стал

— А как себя в тот момент вело руководство ЦСКА? Неужели никто не пытался удержать ведущих футболистов?

— Насчет других ребят сказать не могу. Меня же никто особенно не держал. Видимо, неловко было это делать, поскольку я отдал ЦСКА все, что мог. В течение одиннадцати-то сезонов! Пришел в армейский клуб в 18 лет, рядовым. Кстати, и в ленинградский Военный институт физической культуры поступал с чистыми погонами. А выпускался из него — через шесть лет — и затем покидал ЦСКА уже в звании капитана Советской армии.

— Уезжая в Испанию, не вспоминали строчку из песни Высоцкого: «капитан, никогда ты не будешь майором»?

— А ведь был повод (смеется)! В самом футбольном клубе остаться меня особо не уговаривали, а вот в Главном политическом управлении лекцию на эту тему пришлось выслушать. Причем читал мне ее человек в звании генерал-лейтенанта! Смысл ее был примерно такой: «Не торопитесь, капитан Галямин, подумайте как следует. Ведь вам всего через три месяца должны присвоить очередное воинское звание — майора. Представьте, какие великолепные перспективы карьерного роста вас ожидают!» Я, чтобы не обижать собеседника, время от времени кивал головой, а сам с трудом сдерживал смех. Не хотелось идти на конфликт, тем более что и давления-то никакого не ощущалось, была такая задушевная беседа. Вскоре я уже обживался в Барселоне, так и не став майором.

Ни слова по-испански

— Как же вы смогли заиграть в «Эспаньоле» практически с листа, без подготовки?

— Ну, ситуация все-таки была не столь драматичной. Месяц отпуска после всех чемпионских празднований мы отгулять успели. И там себя не запускали, помня о том, что вот-вот должны уехать играть на Запад. В Барселону приехали в приличной форме. Другое дело, что фактически не успели и пары тренировок в «Эспаньоле» провести, да вдобавок ни слова не знали по-испански!

— Как же выкручивались?

— Футбольный язык международен. А в бытовом смысле нам с Игорем в первые два месяца очень помог переводчик, постоянно находившийся рядом. Постепенно осваивали испанский, тем более что это весьма несложный язык. В итоге нам удалось помочь команде сохранить место в Примере. Хотя, повторюсь, к моменту нашего приезда «Эспаньол» шел на последнем месте, а вылетало сразу три команды. Поэтому наиболее запоминающимся из трех сезонов, проведенных в Барселоне, я назвал бы именно этот, первый. Тут была и сумасшедшая интрига в чемпионате, и масса нефутбольных впечатлений. По сути, мы открыли для себя совершенно новый мир. Если бы не перелом голеностопа, полученный в самом конце чемпионата, первый сезон в Испании можно было бы назвать великолепным. Но именно с той травмы все мои проблемы и начались.

— Больше лечились, чем играли?

— Увы... Операция следовала за операцией. В полную силу из-за ноги играть уже не мог. Потом, как следствие из первой травмы, начались проблемы со спиной. Набрал целый клубок болячек... В итоге карьеру футболиста вынужден был завершить гораздо раньше, чем планировал. Отыграл «на одной ноге» еще сезон за «Мериду» — и в 32 года с сожалением повесил бутсы на гвоздь. Не наигрался, если честно. Но, с другой стороны, мне грех жаловаться на свою футбольную судьбу. И чемпионом Союза стал, и в Испании поиграл. Против таких звезд как Марадона, Бутрагеньо, Саморано...

Атмосфера Хиддинка

— Было в вашей карьере и участие в финальном турнире чемпионата мира. Правда, в США 15 лет назад вы сыграли только в одном матче — против сборной Швеции...

— … И провел матч хреново — это самое точное определение. Тот чемпионат мира совсем не хочется вспоминать. Обо всем этом уже много говорилось — и о «письме 14», и что за ним потом последовало. Прошедшее время расставило все точки над «i», и люди, оказавшиеся по разные стороны конфликта, сейчас нормально общаются. Но тогда, в Америке, после того как к чемпионату добрых полгода готовились одни люди, а играть вышли совсем другие... Догадываетесь, какая была атмосфера в той сборной?! И впечатление от чемпионата мира — События с большой буквы, которое у многих раз в жизни бывает, оказалось напрочь смазанным. Ну а меня еще вдобавок и очередная травма настигла, где-то за месяц до мундиаля. На две недели я вообще выпал из тренировочного процесса, и времени на восстановление уже не было. Поезд, как говорится, ушел. Со шведами вышел в полуразобранном состоянии и помочь ничем не смог. Этот матч, кстати, стал для меня последним, 19-м в составе сразу трех сборных — СССР, СНГ и России. Почти сразу после чемпионата мира я был вынужден закончить с футболом…

Кстати, раз уж мы затронули тему сборной... Почему я двумя руками за то, чтобы работу в ней продолжил Хиддинк? Потому что при нем люди стали с большим удовольствием приезжать в сборную. Не под громкими лозунгами, а именно с удовольствием. Там действительно сложился хороший коллектив. И в этом безусловная заслуга Хиддинка. А теперь вспомните всех остальных тренеров сборной — российских специалистов. Практически при каждом из них возникали какие-нибудь скандалы! У кого-то в большей степени, у кого-то в меньшей, но возникали постоянно.

Бессмысленный месяц в Нижнем

— Мы незаметно перешли на тему неблагодарной тренерской стези. Великий волейбольный тренер Вячеслав Платонов называл этот труд «жизнью на электрическом стуле». Скажите, как получилось, что вы охотно провели на нем добрый десяток лет, а теперь и слышать не хотите о возобновлении тренерской карьеры?

— Отвечу так: весь мой тренерский кураж улетел — и не обещал вернуться (смеется). Как в известном мультфильме про Карлсона, только наоборот. Наверное, со слишком большим количеством негатива пришлось столкнуться, поработав в наших низших дивизионах, после чего кураж постепенно сошел на нет. А ведь когда-то я, вернувшись после очень долгой паузы в Россию, с громадным энтузиазмом взялся за дело...

— Но ведь без собственных ошибок тоже не обошлось?

— Безусловно. К примеру, после ухода из «Анжи» просто необходимо было взять хоть небольшую паузу, перевести дух, осмотреться по сторонам. Я же буквально через пять дней срываюсь с места и откликаюсь на предложение спасать стоящий на вылет нижегородский «Спартак». Авантюра? Однозначно, да. Надо же было хоть какую-то предварительную информацию о клубе, его руководстве собрать! А так — приезжаю в полном неведении и уже на месте понимаю, что ситуация сложнейшая. Составляю «план-минимум» спасения в первом дивизионе, говорю, что при таком-то усилении состава у нас еще будет шанс выкарабкаться. А мне Первак — помните, он и в другом «Спартаке», московском, гендиректором работал — в ответ: да что, мол, ты понимаешь в футболе, мы вот укрепимся вот так и вот так — и вместо вылета вообще на выход в высшую лигу будем претендовать! Это с последнего-то места... В Нижнем я всего месяц проработал и то еле выдержал. Самый бессмысленный месяц в моей жизни.

— Тем не менее о каком российском клубе, который вы тренировали, приятно вспомнить?

— О «Кристалле». Вы знаете, смоленские ребята, по известному определению Малофеева, играли в «искренний футбол». В самом прямом значении этих слов, без малейшей иронии. Они просто любили футбол, любили в него играть в своей дружеской компании. Хотя полгода не получали зарплату. И работать с этими молодыми парнями и двумя-тремя ветеранами было легко и приятно. Но, увы, только до того момента, пока тогдашний губернатор области не поставил мне потрясающий план на концовку сезона: «Первый дивизион на будущий год области не потянуть, слишком большой объем финансирования выходит. Так что, надо достойно закончить чемпионат и по его итогам аккуратно перейти вниз, во вторую лигу». После этого я понял, что мне в «Кристалле» уже делать нечего. Вслед за мной, по-моему, человек 15 из состава ушли.

В селекции мелочей нет

— Наверное, не раз и не два жалели, что сорвались из благополучной Испании в нашу непредсказуемую страну?

— Да нет. Наверное, правильно говорят: что ни делается, все к лучшему. Ну, вот так сложилась судьба, что питерское «Динамо» тогда, в начале века, провело сбор в Барселоне, что меня попросили рассказать про местный футбольный быт и инфраструктуру, а потом Алексеев, который и сейчас гендиректором в том же «Динамо» работает, пригласил меня в Петербург на три месяца «консультантом». Поначалу, конечно, был шок, когда я увидел, что местное «Динамо», клуб первого дивизиона с богатой историей, по организации дела мало чем отличается от «Паламоса», который я когда-то тренировал — полупрофессионального клуба третьего испанского дивизиона. И еще много сюрпризов меня поджидало на родине! Но, конечно, российский футбол, его ведущие клубы за те восемь лет, что минули со дня моего возвращения, сделали огромный шаг вперед. Только вот странная вещь: то самое петербургское «Динамо», на мой взгляд, эти перемены никак не затронули.

— Вы вновь работаете в Санкт-Петербурге, но уже не в «Динамо», а в «Зените». И снова судьба свела вас с Корнеевым. Это же он стал инициатором вашего приглашения?

— Да. Игорь предложил вариант с «Зенитом», и я не стал долго раздумывать. Вкус к тренерству я утратил. И, похоже, навсегда. А вот нынешний круг моих обязанностей мне интересен чрезвычайно! Фактически я курирую спортивно-технический отдел, который призван обеспечить необходимую помощь в работе всем остальным отделам клуба. Круг обязанностей широк: это и поддержка всевозможных футбольных программ, и постоянное пополнение видеотеки, и обновление подробной базы данных на того или иного футболиста — от никому пока еще не известного юниора до опытного мастера. Честно говоря, я был удивлен, когда узнал, что с этим аспектом ситуация в клубе с таким брендом, как у «Зенита», обстояла не лучшим образом... На мой взгляд, в таком важном деле просто не может быть мелочей. И, занимаясь вопросами селекции — а селекция «по России» является приоритетным видом работы нашего отдела, — необходимо учитывать любой нюанс. Не только то, как футболист ведет мяч левой ногой и насколько он хорош в борьбе на «втором этаже», но и какой у него характер, насколько он амбициозен и тому подобные вещи.

Александр КУЗЬМИН

«Спорт уик-энд», 29.11.2009

© Сборная России по футболу