Главная
Матчи
Соперники
Игроки
Тренеры

ИГРОКИ

Сергей ФОКИН

Фокин, Сергей Александрович. Защитник. Заслуженный мастер спорта СССР (1989).

Родился: 26 июля 1961, город Ульяновск.

Клубы: «Алга» Фрунзе, Киргизская ССР /ныне – Бишкек, Киргизия/ (1979–1983), ЦСКА Москва (1984–1992), «Айнтрахт» Брауншвейг, Германия (1993–2000).

Чемпион СССР: 1991. Обладатель Кубка СССР: 1991.

За сборную СССР сыграл 3 матча.

За олимпийскую сборную СССР сыграл 4 матча.*

Чемпион Олимпийских игр 1988 года. Участник чемпионата мира 1990 года (был в заявке команды, на поле не выходил).

*  *  *

«ЖАЛЬ, НЕМЕЦКИЙ НЕ УЧИЛ»

— Что? «Спорт-Экспресс»? — голос Фокина из далекого немецкого городка Брауншвейга выражал некоторое удивление. — Это газета, если не ошибаюсь, — сказал экс-армеец после небольшой паузы.

— Не ошибаетесь. Однако, похоже, за два года пребывания в Германии вы начинаете потихоньку забывать московскую жизнь?

— Ну что вы! Просто этот звонок немного застал меня врасплох. За те два года, что играю в «Айнтрахте», вы первая наша газета, которая обо мне вспомнила. Поэтому с радостью отвечу на ваши вопросы.

— Прежде всего, как вы попали в «Айнтрахт?

— С помощью менеджера Вилли Монзе — знакомого Анатолия Коробочки — нашего начальника команды. У меня было тогда желание поиграть за рубежом, и Монзе предложил клуб второго дивизиона Германии брауншвейгский „Айнтрахт“. Я согласился и подписал контакт на полгода.

— Судя по тому, что вы играете уже второй год, клуб пришелся вам по вкусу?

— На условия не жалуюсь, но если честно, то тянет к более классному футболу, чем приходится довольствоваться в третьей лиге, куда мы вылетели год назад. А вот вернуться обратно пока силенок не хватает. В прошлом сезоне дошли, например, до переходного турнира, но не смогли занять там первое место, гарантирующее выход во второй дивизион. После этого вся команда разбежалась по клубам более высокого ранга, тренер ушел в отставку. По сути, остались только мы с Пасулько.

— Каково положение у „Айнтрахта“ сейчас?

— Идем на четвертом месте и отстаем на два очка от второй команды. Специалисты оценивают это как неожиданность чемпионата. Ведь команда у нас состоит в основном из молодежи.

— Где вы, русские легионеры, по словам Пасулько, играете ведущие роли.

— Это действительно так. И новый тренер швед Олссон постоянно нам твердит, что мы — опора и двигатель команды.

— Играете последнего защитника, как и в ЦСКА?

— В данный момент, да. Раньше приходилось играть персонально по игроку.

— С чем это было связано?

Когда Олссон возглавил команду, то сказал, что мы будем играть сзади в линию — по схеме " Милана». Однако из этого ничего хорошего не получилось, и через некоторое время мы пришли к традиционной расстановке.

— Игра немецких защитников выделяется чем-нибудь?

— Да. Они более жесткие. В Германии проповедуется силовой футбол, который стоит выше комбинационного. Поэтому техничным игрокам здесь приходится несладко.

— А сами как играете против соперника?

— В душе я не агрессор.

— А Пасулько как-то сказал, что один раз вы подрались на поле.

— Было дело. Не сдержался. Но тот сам напросился. Не надо было провоцировать. А дело было так. Во время верховой дуэли соперник ударил меня локтем в солнечное сплетение. Сделал он это настолько искусно, что находившийся недалеко от нас судья ничего не заметил. А может, и не хотел заметить. Бог его знает. Я не сдержался и чисто по-русски ответил ему. В итоге — мне красная карточка, а мой обидчик играет дальше.

— Нападающие вас часто обыгрывают один на один?

— Редко. Не сочтите за похвальбу, но меня считают одним из самых непроходимых защитников лиги.

— К атакам подключаетесь?

— Бывает. Например, когда у чужих ворот подается угловой.

— Это ваша инициатива?

— Прежде всего — тренера. Как-то в двухсторонке я такими подключениями произвел на него впечатление, после чего он порекомендовал мне делать это и в играх чемпионата.

— И как успехи?

— Полный ноль. Пока.

— А как насчет штрафных? В ЦСКА ведь с них вы не раз забивали.

— Нет, даже не пробовал. Да это и ни к чему. Этим у нас Пасулько занимается.

— В ЦСКА вы прославились тем, что забивали мячи в свои ворота. В связи с этим вопрос следующий: сколько голов вы забили в ворота «Айнтрахта»?

— Пока ни одного. Тьфу-тьфу. Германия в этом плане для меня оказалась счастливее Москвы.

— Как переносите голы, забитые в свои ворота?

— Стараюсь как можно быстрее выкинуть их из памяти.

— И всегда удается?

— К сожалению, нет. Особенно глубоко запали два. Первый — в «Олимпийском», когда проиграли «Спартаку» — 4:5. Ну и в матче с «Ромой», конечно, в Москве. Мой гол тогда чуть ли не лучшим голом месяца признали и крутили в каждом «Футбольном обозрении». Ужас! В ответной игре, в Риме, я, правда, реабилитировался, забив чистейший мяч после углового. И Феллера даже мизинцем не тронул. Но, если помните, судья гол тогда не засчитал, посчитав, что я нарушил правила. После матча даже сами итальянцы говорили, что судья спас их от позора.

— Год назад Пасулько говорил, что ваша главная проблема в Германии — незнание языка. Как обстоят дела сейчас?

— Лучше. Уже все понимаю, что мне говорят. Трудности остались с разговорной речью. Но Пасулько помогает.

— Как же вы выходили из ситуации, когда Пасулько еще не было в команде?

— С помощью жестов. Футбольные термины освоил довольно быстро. А вот в разговоре двух слов связать не мог. Первое время даже из гостиницы один выходить боялся. Вот когда пожалел, что в свое время в школе и институте плохо учил язык. А ведь преподаватели говорили мне — учи немецкий. Позже, когда приехала жена, стало легче.

— Она знает немецкий?

— Ни слова. Зато с английским у нее все в порядке. Ведь наш тренер — швед, и значит, владеет английским. Вот я и брал жену на тренировки и с ее помощью разговаривал с ним. Сейчас уже справляюсь один.

— Вы говорили, что мечтаете поиграть на более высоком уровне. А предложения о переходе в бундеслигу поступали?

— Были. Но дальше паспорта дело не доходило.

— В смысле?

— Все очень просто. Здесь если тебя куда-нибудь приглашают, то, прежде всего, смотрят не на физические данные, а в паспорт, где указан год рождения. Например, проявил заинтересованность клуб второй бундеслиги, понравилось, как я сыграл в нескольких эпизодах. Но когда увидели, что мне уже 33, желание сразу пропало: «Извини, но нам нужны более молодые ребята».

— Не по этой ли причине из «Айнтрахта» ушел Игорь Беланов?

— Он сам понял, что ему тяжело играть. Поэтому и ушел.

— А вы долго еще рассчитываете играть?

— Скажу так — об этом еще не думал. Рановато.

— В Россию обратно не тянет?

— Так ведь никто не зовет.

Анатолий МАРТЫНОВ

Газета «Спорт-Экспресс», 1994

*  *  *

ОЛИМПИЙСКИЙ ЧЕМПИОН С ЗАВОДА «ФОЛЬКСВАГЕН»

Сергей Фокин. Из футболистов сборной СССР, завоевавших золотые медали на Олимпиаде в Сеуле, о нем в последние годы было известно, пожалуй, меньше всех. Говорили, затерялся где-то на просторах Нижней Саксонии, от футбола отошел, переключился на бизнес. А в России не был чуть ли не со времен отъезда из ЦСКА в Германию зимой 92-го.

БЕЗ ФУТБОЛА

В конце прошлого года в подмосковном Краснознаменске состоялся матч, посвященный 15-летию победы на Олимпийских играх. Организаторам удалось собрать практически всех героев Сеула. Приехал и Фокин. С копной седых волос и… легким акцентом.

— Давно в Москве не были?

— Приезжал с дочкой осенью 2002-го. Успел даже на золотой матч ЦСКА — «Локомотив» сходить. А вот до этого действительно долго не получалось вырваться. Пока играл, отпуск старались проводить где-нибудь на море. В Москву, разумеется, тянуло, но понимали, что толком здесь не отдохнешь. Со всеми ведь надо встретиться, посидеть…

— Слышал; у вас теперь в Германии свой бизнес?

— Да, открыли с женой Марией в Брауншвейге маленькое кафе. Доходы, правда, невелики. Поэтому мне пришлось искать работу. Сейчас служу на заводе «Фольксваген». В цехе, который выпускает детали подвески для легковых машин. В переводе на русский моя должность звучит примерно так — мастер по обслуживанию автомобилей. Зарплата хорошая, есть уверенность в завтрашнем дне, но душа иного просит. Чего скрывать, скучаю я без футбола…

— Играть когда закончили?

— В 39 лет. Как уехал из ЦСКА в брауншвейгский «Айнтрахт», так до конца карьеры там и осел. Год оттрубил в клубе вторым тренером. Параллельно занимался на курсах и получил лицензию, которая позволяет возглавить любую команду, кроме тех, что выступают в бундеслиге. А дальше обычная история — в «Айнтрахте» поменялось руководство, и я вынужден был уйти.

Иностранцу в Германии найти работу сложно, а тренеру — тем более. Попытался устроиться учителем, благо есть диплом об окончании нашего института физической культуры. Но в немецких школах, оказывается, каждый педагог минимум два предмета преподавать должен. А я что еще мог — кроме физкультуры? В итоге зарегистрировался на бирже труда и спустя некоторое время пошел обучаться на токаря.

— На токаря?!

— Да. Жизнь заставит — научишься чему угодно. Семью-то кормить надо… Два года сидел за партой рядом с 16-летними мальчишками. Математика, черчение — я уж и забыл, что это такое. Осваивал компьютер. Сдал экзамены, стоял у станка. А теперь вот на «Фольксваген» перебрался.

— С мечтой о тренерской профессии простились?

— Нет, что вы! Я очень хочу работать тренером. Надеюсь, рано или поздно поступит какое-то предложение. Все-таки столько лет отыграл на высоком уровне — думаю, мой опыт пригодится. Как-то мне звонил Герман Андреев, в прошлом игрок «Ротора», давно переехавший в Потсдам. Он тренировал «Бабельсберг», который вывел во вторую бундеслигу, и приглашал на пост одного из своих помощников. Но я уже год проучился на токаря, бросать все на полпути было глупо. К тому же во время обучения получал приличные деньги — что-то вроде пособия по безработице. Государство оплачивало мне даже бензин! А в «Бабельсберге» было слишком много неопределенности, в том числе и финансовой. Поэтому отказался, хотя и скрепя сердце.

— В Россию возвращаться не собираетесь?

— Упустили мы этот момент. Сначала казалось — успеем. А затем вдруг выяснилось, что решиться на подобный шаг уже очень тяжело. В Германии у нас родилась дочка, в 97-м получили вид на жительство. С каждым годом мы все больше отдалялись от России. О футболисте Фокине здесь давно забыли. Начинать нужно было с нуля. А там по крайней мере у нас была какая-то основа. Но если позовут тренером в российский клуб, поеду не раздумывая.

— А как же ваше кафе, дом?

— Собственной недвижимости в Брауншвейге у нас нет — квартиру по-прежнему снимаем. А кафе кому-нибудь продадим. С Марией уже обсуждали эту тему и договорились: появится интересная работа в России — вернемся.

«ИХ НРАВЫ»

— С Фрунзе, с Бишкеком то бишь, вас сейчас что-нибудь связывает?

— Родственники там остались, но я даже не вспомню, когда был в Киргизии последний раз. С 84-го живу в Москве, она мне все-таки ближе и роднее. У меня и жена москвичка.

— Вы родились во Фрунзе, но киргизов среди ваших предков, насколько я понимаю, не было?

— Верно, но не совсем. Во всех справочниках пишут, что на свет я появился во Фрунзе, а на самом деле — в Ульяновске. В Киргизии родители поселились, когда мне исполнился год. Чуть раньше туда уехала бабушка. В российской провинции в конце 50-х жилось трудно, а она во Фрунзе нашла работу и построила дом, в который мы потом и переехали.

— Почему, на ваш взгляд, футбол в Киргизии был слабейшим из всех 15 союзных республик?

— Не согласен. Из Киргизии в различные юношеские сборные немало молодых игроков привлекалось. И «Алга» наша была крепкая команда, костяк которой составляли местные ребята. Вот только подняться наверх из второй лиги мы при всем желании не могли. Потому что играли то в узбекской зоне, то в казахстанской, где шансов у нас не было. Дома «Алга» редко кому уступала, в гостях же зацепить очко было чудом из чудес.

— О нравах той второй союзной лиги до сих пор легенды ходят…

— Немудрено. «Левые» пенальти, незасчитанные голы — всего этого там с «Алгой» хлебнул достаточно. Помню, играли в Фергане с «Нефтяником». В первом тайме забили — все нормально, соперник начал с центра. Но, когда уходили на перерыв, судья внезапно заявил: «Не-е, гол засчитан не будет». Все оторопели: «Как?! Вы же сами его засчитали!» «Не-е, — качает он головой, — отменил, там нарушение правил было»…

— И что, действительно отменил гол задним числом?

— И глазом не моргнул! Протесты наши ни к чему не привели. Позже «Алга» стала возить с собой на выезд видеокамеру и записывать игру. Чтобы в случае чего отправить пленку на судейскую коллегию в Москву. В Самарканде, однако, хозяева нашли выход из положения. У местного «Динамо» минут за десять до конца мы вели — 2:0. Причем, как говорится, без вариантов. И вдруг на стадионе отключают электричество. Еще было светло, поэтому матч продолжился. Но камера-то наша уже не работала. Так за оставшееся время нам поставили три (!) пенальти. Игроки хозяев просто входили в штрафную и падали, а судья сразу на «точку» указывал. Победа, естественно, досталась «Динамо» — 3:2.

МАЙОР

— В ЦСКА вас в 84-м из «Алги» призвали?

— Не совсем. Там целая история вышла. «Сделать армию» обещали по блату. Сказали, что пройду курс молодого бойца, а после присяги служба будет простой формальностью. Но, как часто случается у военных, произошла накладка. Меня включили не в те списки и запихнули в роту под Семипалатинск, где я кантовался полгода.

— Хорошо, не все два…

— Повезло: майор, заведовавший там спортивной частью, был славный мужик. Спортсменов в роте помимо меня было трое — десятиборец, гимнаст и фехтовальщик. И, когда все по плацу маршировали, майор нас к себе в спортзал забирал. Мы тренировались, поддерживали физическую форму. Однажды он нам говорит: «Ну что вы тут пропадаете? Вам в Алма-Ату надо, в СКА. Сделаю вам документы, может, не шибко легальные, но главное — отсюда выбраться». И поехали мы вчетвером в алма-атинский СКА. Ребят распределили по командам, но футбольной среди них как раз не оказалось. «Нужно его обратно отправлять», — слышу. У меня душа в пятки: я-то надеялся, что мои армейские приключения уже на исходе. Однако снова невероятно повезло. Среди начальства нашелся футбольный болельщик, и меня все же зачислили в СКА.

Потом обо мне прознали в «Кайрате», вызвали на сборы. А вскоре из Москвы телеграмма: «Срочно командировать рядового Фокина в ЦСКА». Мне билет на самолет — и вперед. Это «Алга» постаралась. Едва там стало известно, что я в «Кайрате» тренируюсь, — сразу в ЦСКА сообщили. У «Алги» с «Кайратом» лютая вражда шла, и из Фрунзе игрока готовы были отпустить куда угодно, только не в Алма-Ату.

— В ЦСКА, кстати, вы до какого звания дослужились?

— До майора. Дважды «звездочки» получал досрочно — за Олимпиаду в Сеуле и золотой дубль-91. Когда после приезда в «Айнтрахт» об этом написали немецкие газеты, в команде меня все так и называли: Майор.

ЦСКА

— Обычно, дождавшись дембеля, многие игроки в ЦСКА предпочитали не задерживаться…

— Я тоже поначалу был настроен уехать. К Москве никак не мог привыкнуть, рвался домой. Остался в ЦСКА лишь благодаря Саше Тарханову. Сколько он меня на базе уговаривал! «Серега, оставайся, здесь есть перспектива. Не пожалеешь, поверь». Прав был Саша. Я не пожалел.

— Как вам с Морозовым работалось? Человек он, по отзывам, жесткий, вспыльчивый.

— Зато прямой — всегда все в глаза говорил. Если был чем-то недоволен, не скрывал. Ко мне Юрий Андреевич тепло относился, верил в меня. «Ты будешь играть в сборной» — его слова.

— О взлете ЦСКА с Садыриным написано немало. Есть что добавить?

— Не забывайте — Садырин пришел в готовую команду, которую создал именно Морозов. Просто после него Павел Федорович вожжи чуть-чуть отпустил, и мы полетели. Морозов был у нас, как настоящий босс. Суровый, футболистов на солидной дистанции держал. А Садырин — ну, как… старший товарищ, что ли. Он другого подхода придерживался. С игроками много общался, иной раз и по рюмке с кем-то из них мог хлопнуть. Доверие команды завоевал быстро. И мы за тренера на поле готовы были жизнь отдать. Ей-богу, не преувеличиваю.

— Пожалуй, главной звездой того ЦСКА был Игорь Корнеев. В 91-м по опросу игроков высшей лиги он стал лучшим футболистом года. Но, что поразительно, ни один из армейцев его фамилию не упомянул! Почему?

— Игорек — парень непростой. У него на первом месте было собственное «я», а уже на втором — интересы команды. За эгоизм и надменность ребята его и недолюбливали. На игре это, впрочем, никак не отражалось. Там мы были единым целым. Хотя нередко случается наоборот — люди и в жизни не якшаются, и на поле мяч друг другу не отдают.

— Сергей, а с Виктором Янушевским ваши пути в Германии не успели пересечься?

— Нет, он раньше в Берлин уехал. Витя в ЦСКА был старше всех, поэтому за границу его одним из первых отпустили. А что там произошло, никто толком не знает. История, покрытая мраком. Витю нашли мертвым в берлинском отеле. Кто-то говорил, что у него остановилось сердце, кто-то — что повесился в своем номере.

«КЛАССИК ЖАНРА»

— При Садырине у ЦСКА за три года было немало ярких побед. А какое поражение считаете самым обидным?

— От «Ромы», конечно, в Кубке УЕФА. В Риме судья чистейший гол мой отменил. Позже узнали, что получил он за эту игру чек на внушительную сумму. А итальянские болельщики после матча нас утешали: «Вы играли лучше, но „Рома“ украла у вас победу».

— В Москве ЦСКА уступил «Роме» — 1:2, и один из голов вы забили в свои ворота. Причем в вашей биографии это был далеко не первый автогол…

— Да, некоторые до сих пор в памяти сидят занозой. Например, как со «Спартаком» в манеже «отличился», когда мы 4:5 сгорели. После прострела с фланга вратарь наш Юра Шишкин без голоса выскочил наперехват, а я в этот момент мяч ему в противоход покатил. И — автогол. Или взять мой прощальный матч за ЦСКА — с «Рейнджерс» в Лиге чемпионов. Шотландец пробил по воротам, я попытался блокировать удар, но мяч попал мне в ногу, неожиданно взвился вверх и парашютом через голкипера опустился в сетку.

— Сами, часом, не подсчитывали, сколько раз в свои ворота забивали?

— Признаться, никогда такого желания не испытывал.

— Но в чемпионатах СССР по этому показателю, говорят, вам равных нет. Как же угораздило стать «классиком жанра»?

— А черт его знает! Всякое бывало — то рикошет, то несогласованность с вратарем, то собственная оплошность…

— Почему же вы такой невезучий?

— Я не считаю, что мне в жизни так уж крупно не везет. Были удачи, были разочарования. Все, как у всех. А автоголы… Ну, от них любой футболист, действующий постоянно вблизи своих ворот, не застрахован.

— Тренеры за них вас когда-нибудь наказывали? Рублем ли, ссылкой в запас?

— Нет, все понимали, что я не специально это делал. В клубе мне доверяли и Морозов, и Садырин. Бышовец вызывал в олимпийскую сборную, Лобановский — в первую.

— А психологически подобные ляпсусы не выбивали из колеи?

— Я моментально старался выбросить их из головы. На следующий матч выходил, будто ничего не произошло. Иначе можно было сразу заканчивать. Конечно, очень важно, что в таких ситуациях ребята меня всегда поддерживали. Резких слов я ни от кого не слышал.

— Зато представляю, сколько шуток отпускали партнеры в ваш адрес!

— Да, порой перед игрой со смехом спрашивали: «Ну что, сегодня в какие забьешь — в свои или чужие?» Я и сам Юру Шишкина подначивал: дескать, будь начеку — я в составе.

— А в Германии в свои забивали?

— (Смеется.) Нет — только в чужие. Пришел, помнится, в «Айнтрахт» новый тренер и ко мне с вопросом: «Сергей, у тебя высокий рост, почему не подключаешься вперед при стандартных положениях?» «Мне, — говорю, — и сзади комфортно». А дело было на последней предматчевой тренировке. «Если ты завтра забьешь, всю команду веду в ресторан», — предложил он. «Что ж, — отвечаю, — тогда будет стимул в атаку сходить». И на следующий день действительно забил головой после навеса в штрафную. Тренер в раздевалке сиял: «Можешь же!»

СБОРНАЯ

— Бышовец взял вас на Олимпиаду-88. Лобановский — на чемпионат мира-90. Но в Сеуле вы лишь однажды вышли на замену, в Италии и вовсе весь турнир просидели в глухом запасе…

— На Олимпиаду я вообще мог не попасть. У меня было воспаление седалищного нерва. Лежал в ЦИТО, затем приступил к тренировкам. И тут Гаджиев, ассистент Бышовца, что-то с нагрузками перемудрил. Мышцы оказались настолько напряжены, что любое ускорение для меня было сродни пытке. Требовалась пауза, а Игры-то уже на носу. Стало ясно, что сборной я там не помощник. Однако и меня, и Вадика Тищенко, который также не успевал восстановиться после травмы, Бышовец включил в заявку. «Фокин с Тищенко отыграли полностью отборочный цикл и заслужили право поехать в Сеул», — заявил главный тренер. За это, конечно, ему благодарен. Анатолий Федорович понимал мое моральное состояние и в четвертьфинале с Австралией при счете 3:0 дал мне сыграть минут 20. Так что в Олимпийских играх я все-таки чуть-чуть поучаствовал.

— А на чемпионате мира в Италии Лобановский, слышал, собирался вас против Аргентины выпустить, но вы на матч выходить отказались. Неужели и впрямь испугались, как утверждали впоследствии многие?

— Незадолго до отъезда в Италию у меня возникли проблемы со спиной. Терпел, тренировался через боль, но массажист сборной Миша Насибов, к которому каждый день ходил на процедуры, успокаивал: «Ничего, успею тебя на ноги поставить». Мне было 29, я понимал, что другого чемпионата мира у меня, скорее всего, уже не будет. И в Новогорске, грешен, травму свою от тренерского штаба сборной утаил.

— На что же вы надеялись?

— Что боль утихнет, и я сумею подготовиться. Массаж здорово помогал, но, к сожалению, не так быстро, как хотелось бы… А Лобановский вызвал меня к себе за несколько часов до матча с Аргентиной: «Ты в составе. Готов?» Услышав эту фразу, я аж побледнел. «Господи, думаю, такой шанс дали, и не могу им воспользоваться». Собравшись с духом, я выпалил: «Валерий Васильевич, раньше не говорил вам, но теперь обязан это сделать. Еще в Москве скрыл от вас, что меня серьезно беспокоит спина. На тренировках работал, превозмогая боль, но сегодня просто боюсь подвести вас и команду».

— Как отреагировал Лобановский?

— Мой ответ его ошеломил. Он сразу послал за Валеркой Брошиным, с которым мы вместе номер делили: «Может, у вас какой-то заговор?» А Симонян посчитал, что я испугался. Это не так. Тот же Юрий Андреевич Морозов подтвердит — на поле Фокин никогда никого не боялся. И если бы был полностью здоров, разумеется, сыграл бы с Аргентиной.

— Позже о своих словах не пожалели?

— Пожалел, еще как! Наверное, стоило выйти на уколах. Но понимаете… Предупредили бы меня об участии в матче хотя бы за день или за два, я бы что-то придумал. Попросил бы доктора сделать укол. А тогда все произошло настолько неожиданно, что был в полной растерянности. Времени до игры оставалось в обрез, я не знал, успеет ли подействовать анестезия. А вдруг на поле спину прихватит, и на десятой минуте придется замену просить?

Обидно, что все так вышло. Лобановский на меня сильно обиделся. С тех пор как футболист я перестал для него существовать. Да и со стороны игроков чувствовал косые взгляды…

БРАУНШВЕЙГ

— Почему из чемпионского состава вы покинули ЦСКА едва ли не последним?

— Я по натуре тяжел на подъем. Не люблю с места на место дергаться. Потому и было у меня всего три клуба — «Алга», ЦСКА да «Айнтрахт». К концу 92-го из нашего золотого состава разъехались почти все. Меня приглашали в Англию, но руководство не отпустило. Узнал об этом, правда, когда поезд уже ушел. После чего понял, что ждать у моря погоды бессмысленно. Знакомый агент предложил два варианта: брауншвейгский «Айнтрахт» и какой-то австрийский клуб. Поразмыслив, выбрал Германию.

С дебютом в «Айнтрахте» любопытно получилось. ЦСКА проводил в Бохуме встречу Лиги чемпионов с «Рейнджерс» — в России стадионов, соответствующих уровню турнира, тогда не было. Сразу после игры меня посадили в машину и повезли в Брауншвейг. «Айнтрахту» на следующий день предстоял матч очередного тура. «Понимаю, что ты устал, — сказал мне тренер, — тем не менее во втором тайме планирую выпустить тебя на замену. Надо показать публике, какого мы игрока прикупили».

— Клуб свой вы еще во второй бундеслиге застали?

— Да. Потом в региональную лигу вылетели. Каждый год ставили задачу вернуться, но безрезультатно. Финансовое положение «Айнтрахта», понятно, ухудшилось. Опытные игроки разбежались, новых покупать было не на что. Остались лишь молодежь да «старики», которым было уже далеко за 30, вроде нас с Витей Пасулько — он тоже пару сезонов отыграл в Брауншвейге.

— Вас клубы посолиднее не звали?

— Было предложение из Ростока. Но переезд в Восточную Германию, честно говоря, не прельщал. Нам в Брауншвейге сразу понравилось. Очень симпатичный городок — маленький, уютный. Решили на семейном совете так: пусть за меньшие деньги, но буду играть здесь. Да и не факт, что в каком-нибудь другом немецком клубе я бы до 39 дотянул.

— Приоткройте секрет футбольного долголетия.

— Я всегда был режимщиком. Старался правильно питаться, вовремя лечь спать. К алкоголю равнодушен.

— Что, совсем не пьете?

— Почему? Но меру свою знаю. И никогда ее не превышал. Первое время ко мне Брошин часто подкатывал: «Серега, ты же русский мужик. Ну давай наконец-то нормально выпьем». «Броха, — отвечал, — по рюмочке-другой я могу пропустить, а напиваться вдрызг, извини, не в моих правилах». Со временем и он отстал… В ЦСКА долго гуляла такая история. Пригласили на день рождения к какому-то генералу Садырина и его помощников. Сидят они за столом, кто-то из тренеров спрашивает: «Интересно, что сейчас в Архангельском команда наша делает?» «Как что? — раздалось в ответ. — Все по кабакам небось разъехались, один Фокин на базе сидит»…

— А что за скандал с вашим участием прогремел в Германии в середине 90-х?

— Да, шума было много. Играли мы с «Атласом» из Дельменхорста. В команде той выступал немец, за которым прочно закрепилась репутация футбольного хулигана. В его арсенале было множество грязных приемов. И вот всю игру незаметно от арбитра этот скот меня изводил — толкался, держал за майку, пихал локтями. Я терпел, не поддаваясь на провокации. На последних минутах мы в очередной раз схлестнулись. Немец потерял равновесие и, падая, схватил меня за майку. А я резко отмахнулся. Да столь «удачно», что выбил ему несколько зубов!

— Случайно?

— В том-то все и дело. Если бы целенаправленно метил ему в челюсть, двинул бы кулаком. Я же по касательной задел его открытой ладонью. Разве так бьют? Сам не пойму, как умудрился ему зубы выбить. А немец сразу подал на меня в суд. И, представьте себе, его иск удовлетворили! Мне влепили штраф — примерно 25 тысяч марок. Большую часть суммы внес «Айнтрахт», остальное пришлось выкладывать из своего кармана.

Эпизод тот вообще дорого мне обошелся. Мало того что на штраф нарвался, еще и руку повредил. В рану попала инфекция, началось воспаление — я несколько операций перенес. Врачи даже не исключали возможности ампутации! Слава богу, обошлось. Но подвижность правой руки у меня до сих пор немного нарушена.

— С немцем тем позже встречались?

— Да, через несколько лет он как ни в чем не бывало пожаловал в «Айнтрахт» на смотрины. «Ну что, зубы-то целы?» — поинтересовался у него. А партнеры по команде то ли в шутку, то ли всерьез заволновались: «Держите Сергея, не то он этого парня разорвет». Но в «Айнтрахт» его в итоге не взяли. Наверное, к лучшему.

— Сергей, чего не хватает сейчас в вашей жизни для полного счастья?

— Только одного. Футбола…

Александр КРУЖКОВ

Газета «Спорт-Экспресс», 23.01.2004

© Сборная России по футболу