Главная
Матчи
Соперники
Игроки
Тренеры

ИГРОКИ

Вадим ЕВСЕЕВ

Евсеев, Вадим Валентинович. Защитник.

Родился: 8 января 1976, город Мытищи Московской области.

Воспитанник московских СДЮШОР «Динамо» и ЦСО «Локомотив-2».

Клубы: «Спартак» Мытищи (1991–1992), «Спартак» Москва (1993–1998, 1999), «Торпедо» Москва (1998, 2007), «Локомотив» Москва (2000–2006), «Сатурн» Раменское (2007–2010), «Торпедо-БелАЗ» Жодино, Белоруссия (2011), «Арсенал» Тула (2012), «Олимпик» Мытищи (2012).

6-кратный чемпион России: 1996, 1997, 1998, 1999, 2002, 2004. 4-кратный обладатель Кубка России 1997/98, 1999/2000, 2000/01, 2006/07.

Сыграл за сборную России 20 матчей, забил 1 гол.

Участник чемпионата Европы 2004 года.

*  *  *

«САМЫЙ ТЯЖКИЙ ГРЕХ — ВРАТЬ САМОМУ СЕБЕ»

Вадим Евсеев неисправимый оптимист. Даже тогда, когда дела у команды идут неважно, даже когда совершает ошибки вроде игры рукой у своих ворот в двух матчах подряд. Но без ошибок в футболе не бывает. Главное - чтобы они не были порождены равнодушием, безответственностью. А вот в этом-то Евсеева не упрекнуть никак.

НОКАУТ В ПРИХОЖЕЙ

Однажды Евсеев обезвредил опасного вора-рецидивиста. Правда, совсем не так, как в каких-нибудь «Ментовских войнах» или «Улицах разбитых фонарей»: без погони, перестрелки и приемов кунг-фу в духе Джеки Чана. Все было в прямом и переносном смысле по-домашнему.

Защитник «Локо», готовясь по случаю дня рождения к приему гостей, пылесосил квартиру. И вдруг услышал, как сработал секретный японский ограничитель входной двери. Каково же было удивление футболиста, когда в прихожей он увидел незнакомого парня, неспешно копавшегося в сумке любимой тещи. Завидев хозяина, нахальный мазурик рванулся было на выход, но после короткого удара оказался в глубоком нокауте. После чего были вызваны правоохранительные органы, составлен протокол, а невезучий прохвост препровожден в КПЗ. Уже потом выяснилось, что задержанный — наркоман со стажем и на подобных фокусах уже попадался. Много позже, вспоминая неприятную историю, я поинтересовался у добряка Евсеева, не жалко ли ему бедолагу.

— Нет, — отрезал Вадим. — Мне никогда не бывает жалко тех, кто пытается сделать плохо мне и моим близким. К таким я беспощаден!

Если перенести сказанное на евсеевское футбольное ремесло, то и в нем он точно такой же — горящий, непримиримый, бесстрашный. Ему и здесь есть кого защищать — команду, партнеров, наконец, болельщиков, которые тоже за него горой. Когда он на поле, именно они для него становятся теми самыми близкими. И то, что отдаст за них Евсеев все, сомнению не подлежит. Так было с самого начала, когда он только делал первые, но уже уверенные шаги на пути к тому, чтобы стать Игроком.

Было это в девяносто шестом, в «Спартаке», в компании таких же, как и он, молодых, одержимых ребят — Головского, Дуюна, Липко, Безродного, Мелешина, Джубанова, Ширко. Засучив рукава вместо взявшего сезонный тайм-аут Романцева, Георгий Ярцев дал всем им шанс. И не прогадал. Тем первым чемпионством Вадим и открыл свой наградной лист, в котором подобных титулов уже шесть. А еще два серебра с бронзой и три выигранных Кубка страны. И, кроме этого, двадцать матчей за сборную России с решающим голом Уэльсу, открывшим нам дорогу на чемпионат Европы в Португалию. Кстати, всего за карьеру Евсеев забил тридцать мячей — на зависть любому.

Согласитесь, что человек, добившийся всего этого, достоин уважения в футбольном мире. По крайней мере никому из тех молодых, с кем он завоевывал первое золото, ничего подобного сделать не удалось. Впрочем, вряд ли стоит их судить за это — у каждого собственная судьба. Свою Евсеев сумел выстроить. На зубах. И прежде всего потому, что никогда не отступал от самого себя, от собственных жизненных принципов, об одном из которых я узнал после истории с незадачливым воришкой. Не отступал ни в неожиданной арендной ссылке в «Торпедо» в девяносто восьмом, ни в двухтысячном, когда рискуя, с болью в душе, уходил в «Локомотив». Ни в сборной, где в каждом матче приходилось доказывать, что ты нужен.

Он и сейчас в разговоре с журналистами нет-нет да и ошарашит заявлением, что и по сей день болеет за «Спартак». И пояснит, что иначе не может, поскольку именно из этой команды вышел в футбольные люди. А такое не забывается. Но при этом обязательно добавит, что «Локомотив» для него — дом родной, за который он всегда будет биться до последнего. Что, кстати, особенно заметно именно в матчах со своими бывшими одноклубниками.

ОРЛЯНКА НА ПЕРЕМЕНЕ

Вот так странно — или, наоборот, правильно — устроен этот Вадим Евсеев, тридцати лет отроду, обожающий дочурку Полину, сумасшедшую езду на черном «Лэндкрузере-100», рыбалку и покер. Да и за словом в карман, как узнала вся теле-Европа после матча в Кардиффе со сборной Уэльса, он не лезет — правду-матку не смущаясь, в глаза привык резать. Вот почему, готовясь к беседе с ним, прекрасно представлял, что оказаться она может непростой, но непременно откровенной и нужной. Причем прежде всего для его команды. Когда договаривались о встрече в редакции, мне бросилось в глаза неважное настроение Вадима. А это с ним случается весьма редко. Впрочем, все было легко объяснимо — в матче со «Спартаком» из Нальчика его удалили с поля. И в следующем, со «Спартаком» московским, сыграть он уже не мог. А такие встречи для него дело принципа. Тем более в непростой для родного клуба момент.

— К азартным играм тяга не пропала? — начинаю я издалека беседу с защитником, прибывшим в «СЭ» сразу же после очередной тренировки в Черкизове.

— Это вы к чему? — удивляется Вадим.

— Да вот неожиданно вспомнил историю о том, как в школе директор заметил на перемене ученика Евсеева играющим с ребятами на деньги в орлянку. После чего динамовский тренер не взял вас на турнир во Францию. А вы, обидевшись, в ответ перешли в «Локомотив». Не случись этого, глядишь, так бы в «Динамо» и по сей день играли.

— Кто знает, кто знает… Чего мальчишкой не натворишь. Было такое. Сейчас об этом с улыбкой вспоминаю, когда в казино иной раз заглядываю. Но это редко случается — по настроению. Могу там долларов пятьсот в неудачный вечер оставить. Большего себе позволить не имею права — семья. Еще на сборах, бывает, в покер, чтобы время убить, поиграешь. А так я по этой части человек не азартный.

— По тому, как вы выглядите на поле, этого не скажешь. Я ведь, грешным делом, считал, что раз футболист в игре горяч, то и в жизни такой же. Характер-то у него один.

— Так-то оно так, но проявляться он может по-разному. К примеру, дома я всегда спокойный, выдержанный. А вот на дороге могу вспылить, не сдержаться. Особенно, когда помоложе был. Помню, как-то по Ярославке ехал и вдруг меня на полной скорости подрезала иномарка — чуть в кювет не улетел. Не поленился, догнал обидчика, прижал к обочине. Он сидит, не выходит, двери на замок. Ну я от злости ему рукой стекло и разбил.

— Не боялись на какого-нибудь «крутого» нарваться?

— В тот момент об этом даже не думал — все внутри кипело. Ведь из-за этого лихача чуть не перевернулся. Потом, правда, быстро остыл и даже пожалел о той вспышке.

— А вообще вы по натуре человек отходчивый?

— Сейчас уже могу сказать, что да. А прежде заводился буквально с пол-оборота. Догадывался ли об этом динамовец Короман, не знаю. Но в одном сезоне он меня в двух матчах просто достал — то локтем зацепит, то за майку придержит, то на ногу наступит. Обошлось тогда без скандала. После игры он протягивает мне руку Я ему, естественно, тоже. Вдруг серб отдергивает ладонь и начинает меня по-своему материть. Тут уж я не сдержался и прямиком за ним с кулаками в динамовскую раздевалку. И если бы по дороге меня кто-то не остановил, дров бы мог наломать прилично. Когда успокоился, первое, о чем подумал: и чего сдуру кипел, что хотел доказать?

— Доказывать вам, по-моему, не привыкать.

— Абсолютно точно. Причем процесс этот для нашего брата постоянный. Как говорится, такова футбольная жизнь. К слову и сейчас тем же самым занимаюсь.

ПРОВЕРКА БЫСТРОВЫМ

— Интересно, кому же и что должен доказывать сегодня Евсеев в «Локомотиве», где выступает без малого шесть лет и считается одним из ведущих игроков?

— Новому тренеру, новым партнерам. Стараюсь доказать, что имею право на их доверие, наместо в составе.

— А что, в отношении вас у кого-то появились сомнения?

— Ни в коей мере. Просто меня лично нынешняя обстановка мобилизует, заставляет работать еще собраннее. Семину с Эштрековым мне только на первых порах пришлось доказывать, что, приглашая меня, они не ошиблись. Но это вовсе не означало, что, завоевав их доверие, можно было сбросить обороты и успокоиться. А сейчас я обязан добиться того, чтобы в меня поверил и Муслин.

— Его требования сильно отличаются от тех, которые предъявляли футболистам Семин и Эштреков?

— Я этого не почувствовал. Славолюб отдает предпочтение стилю, который очень напоминает спартаковский конца 90-х — с использованием стеночек, забеганий, скоростными атаками в два-три паса.

— Это вы об организации наступления говорите. А по какому принципу он выстраивает оборону?

— Здесь Муслин делает ставку на четырех защитников и дает им задание действовать так, чтобы между ними и средней линией не было разрыва. По его замыслу, это должно создавать преимущество в середине поля, что дает возможность навязывать сопернику свою тактику. При Семине использовалась иная схема — в три или пять защитников, в зависимости от обстоятельств. Но плотность между обороной и полузащитой тоже была обязательным условием.

— Вроде бы все грамотно и разумно выстраивает Муслин в обороне «Локомотива», но почему же тогда команда так много пропустила в первых турах?

— Большинство голов нам было забито со стандартов. Так случилось в матчах с «Крыльями», в кубковом с московским «Спартаком», дважды со спартаковцами из Нальчика. Пропускаем — и сломя голову бросаемся отыгрываться. Отсюда и провалы в обороне. Причем ошибаются все: кто-то кого-то не подстраховал, кто-то вовремя не вернулся назад, кто-то не доработал. Образуется цепь общих ошибок, которая и приводит к неприятностям. При Семине игровая дисциплина была повыше. И главным девизом было прежде всего не пропустить. Кроме того, на тренировках немало внимания уделялось тому, как вести себя при розыгрыше противником стандартных положений, просчитывались различные варианты, использовались какие-то хитрости.

— Вы сами как оцениваете свое нынешнее игровое состояние?

— К сожалению, назвать его близким к идеальному пока не могу. Из-за травмы колена предсезонная подготовка вышла скомканной и укороченной. Но двадцать — двадцать пять дней работы по программе Муслина, под руководством Заура Хапова, помогли довольно быстро не только восстановиться, но и набрать неплохую форму. Это я почувствовал еще на разминке перед кубковым матчем со «Спартаком» — бежалось легко, легкость ощущалась. А опека Быстрова в той встрече стала отличной возможностью проверить свое состояние. По общему мнению, то была пока моя лучшая игра. Да я это и сам почувствовал хотя бы по тому, что грубых ошибок в ней не совершал. И ушел Быстров с поля без гола.

«ТЕПЛЫЕ СЛОВА»

— Зато немало промахов во встрече со «Спартаком» из Нальчика допустил ваш партнер по обороне Бикей. Чья была идея отправить его в дубль?

— Муслина. Подобные решения вправе принимать только главный тренер. Конечно, ребята и сами могут высказывать мнение по поводу того, кто как играл. Но на решение руководства это никакого влияния не оказывает и оказывать не может.

— В то же время сам Муслин сказал, что только Лоськову, Пашинину, Маминову и Евсееву дано право после матча оценивать игру команды в целом и кого-то в частности. Часто им пользуетесь?

— По-разному. Все зависит от обстоятельств, результата, а значит, и настроения. Наверное, Славолюб считает, что мы, как наиболее опытные игроки, имеем на это больше права, чем остальные. Думаю, подобное существует не только в «Локомотиве».

— Пользуясь такой привилегией, обидеть кого-то можете?

— Сгоряча всякое бывает. Можете себе представить, в каком состоянии все мы находились после домашнего поражения от спартаковцев Нальчика. Нервы же не стальные. А что чувствовала команда по окончании матча с «Монако», в котором Обиора, выйдя один на один с вратарем, пожадничал и не отдал мяч находившемуся в убойной позиции Парксу? Забей мы тогда — имели бы перед ответной встречей не один, а два мяча в запасе. И шансы пройти в четвертьфинал были бы уже повыше. Семин тогда Обиоре по полной программе все высказал. Ну и я еще пару «теплых слов» добавил. А сейчас что легионерам скажешь, если ни ты их, ни они тебя не понимают?

— Может, именно это обстоятельство и создает в коллективе ту напряженную, как поговаривают, обстановку?

— Да никакая она не напряженная. Незнакомая — это точно. В команде впервые оказалось сразу столько легионеров. Если раньше их было три-четыре, то сейчас пришли сразу одиннадцать! Добавьте сюда совершенно новый тренерский штаб. Отсюда и проблемы с взаимопониманием и на поле, и в быту. После шести лет пребывания в команде даже мне многое в диковину. Я не говорю, что такое количество иностранцев плохо. Но определенный дискомфорт это создает.

— А как вам работается с первым в карьере тренером-иностранцем?

— Прекрасно. Интересны его тренировки, акцент в которых делается на работе с мячом. Нравится открытость, общительность Муслина. Услугами переводчика он пользуется только в какие-то сложные моменты или на собраниях. В остальном же мы с ним друг друга отлично понимаем.

— Вопросы дисциплины на собраниях часто поднимаются? Скажем, после поражения от Нальчика был привычный для таких моментов разбор полетов?

— Муслин обошелся без него. Минут семь поговорил об общих и конкретных игровых ошибках, объявил о переводе в дубль Бикея, и мы отправились на тренировку.

— А президент клуба Валерий Филатов и председатель совета директоров Сергей Липатов как-то на то поражение отреагировали?

— Нет. Тем самым еще раз подчеркнув, что полностью доверяют главному тренеру.

— Сейчас примеру руководства «Локомотива» последовал и президент РФС Виталий Мутко, доверивший российскую сборную иностранцу — Гусу Хиддинку. Что скажете по этому поводу?

— Согласен с Мостовым, Тархановым и Аленичевым: с этой ролью вполне справился бы и Романцев. Интересно, что, когда он работал в «Спартаке», его в сборную приглашали регулярно. А теперь, когда свободен, в его услугах не нуждаются. Вообще же не дело футболиста обсуждать, кто кого должен тренировать. Все равно будет так, как решат чиновники из РФС или руководство клуба. Скажут работать с Хиддинком — будем работать с ним. Сказали работать с Муслиным — значит, так тому и быть. Я человек дисциплинированный.

РОМАНЦЕВ, ЯРЦЕВ, СЕМИН

— Стало быть, «свой» тренер или «не свой» для футболиста значения не имеет?

— Еще как имеет! Может, потому я при Ярцеве в сборной свои лучшие матчи и провел. Он и Семин мне особенно доверяли. Вот почему таких людей я подвести не могу.

— А что же, Романцев к вам иначе относился?

— Не сказал бы. Я ведь на их с Ярцевым футболе вырос. И не сломайся в свое время Дима Хлестов, может, я так и закис бы в дубле. А Олег Иванович дал возможность заиграть, в себя поверить.

— Что же вы тогда после четырех чемпионских сезонов ушли из «Спартака»?

— Играть хотелось. В сезоне девяносто девятого в команду пришел Юрий Ковтун, и я в основном составе провел только пятнадцать матчей. Ни о каких материальных благах до момента подписания контракта с «Локомотивом» я с Семиным разговоров не вел. Но при первой встрече сразу же сказал ему, что перехожу в его команду только из-за стремления играть. «На каком фланге?» — спросил Юрий Павлович. «На левом», — ответил я. И в двухтысячном году провел двадцать восемь матчей из тридцати.

— Хотите сказать, что ни зарплата, ни премиальные на тот момент вас не интересовали?

— Повторяю, речь о них зашла лишь в последний момент. Деньги в «Локомотиве» в ту пору по сравнению с нынешними временами платили небольшие. А в «Спартаке» я только с девяносто восьмого и стал-то их более-менее зарабатывать. Да и то после того, как «Аякс» в Кубке УЕФА победили. Головскому, Мелешину и мне тогда положили по три тысячи долларов. До этого же мы все получали по четыреста плюс премии. Это при том, что я уже дважды чемпионом России был. И в сборной успел первый матч с Андоррой сыграть.

— Если не ошибаюсь, в девяносто девятом. А вернулись вы в нее три сезона спустя, дойдя потом до финальной части европейского первенства в Португалии. Многие считают, что тот турнир она провалила. В чем, на ваш взгляд, причина?

— Я бы сформулировал иначе — не провалила, а выступила в свою силу. Причин несколько. Не поехали в Португалию Онопко и Игнашевич — те, кто играл в обороне в отборочном цикле. Вынужденный перевод Смертина в линию защиты ослабил середину поля. Алексей надежно связывал оборону с полузащитой. И заменить его Лоськовым и Мостовым, которые лучше действуют в подыгрыше, не получилось. И еще постоянно ощущалось какое-то внутреннее напряжение.

— К конфликту, связанному с Мостовым, как тогда отнеслись?

19 ноября 2003 года. Только что Вадим Евсеев забил победный гол в матче Уэльс - Россия (0:1)

— Не знаю, почему Георгий Александрович с такой легкостью поверил испанским газетчикам. Может, на него кто-то из эрфээсовского начальства надавил? Но на Колоскова это не похоже. Я про него много раньше неприятного слышал. Но в сборной, когда в ней был, при Вячеславе Ивановиче нам все вовремя и до копейки отдавали. К тому же авторитет его в большом футбольном мире чувствовался во всем. Да и человеком он оказался исключительно тактичным. А вообще-то я в Португалию с большими надеждами ехал. Но оказалось, что все они так и остались в последнем стыковом матче с Уэльсом.

— Ту игру можно, наверное, назвать вашим звездным часом?

— Если так можно выразиться, последним из трех самых памятных моментов. До него были еще два матча, в которых праздновал победы и которые навсегда сохранятся в памяти. Это две золотые встречи — с «Аланией» в 1996-м в Питере и с ЦСКА в 2002-м в Москве. Только двоим — мне и Игорю Яновскому — удалось сыграть в обоих. Но он дважды проиграл, а я выиграл. Так что, если кто хочет стать чемпионом в таких встречах — приглашайте Евсеева. Не прогадаете.

— Неплохая шутка. Но вряд ли только из этого исходил Ярцев, ставя вас в состав на первый матч с Уэльсом?

— Ему вообще предшествовали разные события, из-за которых мне пришлось провести игру практически без подготовки. Дело в том, что дочери Полине в Германии предстояла серьезная операция. И я попросил у Ярцева с Симоняном разрешения отправиться туда вместе с семьей. Добро было получено, и в понедельник мы все вылетели в Мюнхен. В среду утром девочку прооперировали. И только за день до матча удалось прибыть на сбор в Тарасовку, где провел только одну предыгровую тренировку «Сыграешь?» — спросил меня после нее Ярцев. «Если доверите», ответил. Конечно, счет 0:0 в той встрече никого из нас не обрадовал. Но для защитника это неплохой показатель. И чувствовал я себя на поле спокойно и уверенно.

— А как же стычка с Гиггзом?

— Да никакой стычки как таковой не было. Просто я резко пошел в мяч, которым он владел. Валлийской звезде это не понравилось. И он ткнул меня локтем в лицо, на что хватило ума и выдержки не ответить.

— Не опасались, что в Кардиффе вам вернут должок?

— Волков бояться — в Уэльс не ездить. А если серьезно, то если об этом думать, то надо только в домашних матчах на поле и выходить. Напротив, то, что в ответной встрече трибуны меня освистывали и весь матч «доставали», только злости добавило. На ней и отыграл два тайма.


Вадим Евсеев против Райана Гиггза.

— Гол забить тоже злость помогла или это был подарок судьбы?

— Если честно, задания подключаться при розыгрышах стандартных положений в том матче от Ярцева не получал. А тут, когда Гусев пошел подавать, как обожгло — надо рискнуть! Подача вышла классная, и я на мгновение успел опередить защитника хозяев. Забить головой валлийцам, которые сами в этом деле доки, знаете ли, дорогого стоит.

— Да уж, действительно случай редкий.

— В сборной — да. А так из своих тридцати голов почти половину забил именно таким образом. Я когда только в «Локомотив» пришел, Семин после первой тренировки отметил, что у меня удары головой неплохо получаются. И частенько потом повторял: «Ты, Вадик, об этом в игре не забывай. Помогай результативность улучшать». Вот и стараюсь не забывать. «Галатасараю» в Лиге чемпионов так же забил. Так что гол в Кардиффе, можно считать, был запланированным.

— И послематчевое историческое телевыступление на всю Европу — тоже?

— Выплеснул все, что меня переполняло и взвинчивало: бешенство чужих трибун, хамство противника, переживания за судьбу дочери, игровой стресс. Возможно, не те слова выбрал, но в тот момент контролировать себя был не в состоянии. За что потом и извинился.

С «ЛОКО» НАВСЕГДА

— Гиггз — сильнейший из оппонентов, которых вам доводилось опекать?

— Пожалуй, были и поинтереснее. К примеру, Пирес из «Арсенала», который нам в Лондоне в Лиге чемпионов забил. Технарь, каких мало, с мгновенной способностью принимать самые неожиданные решения. Или Висенте из «Валенсии» — молния с потрясающей левой ногой. Роналдо, умеющий сделать гол из ничего. В «Спартаке» мы в этом не раз убеждались. Никогда не знаешь, чего ждать от редкого хитреца Зидана.

— А Шевченко?

— С ним и Ребровым мы еще в конце девяностых на Кубке Содружества встречались года три подряд. Тогда из них двоих Ребров мне техничнее и интереснее казался. А сейчас, конечно, Шевченко в Европе на первых ролях. Добавил к таланту характер — и футбол получил звезду первой величины. Даже не обладая техникой Роналдинью или феерической скоростью Анри, Андрей — нападающий без слабых мест. Я бы назвал Шевченко форвардом-охотником, опека которого — дело неблагодарное и рискованное.

— Кого смогли бы выделить из российских нападающих?

— Хороши Аршавин с Кержаковым. Как прикрыть их — вечная головная боль. Оба настырные, злые, готовые идти в любые единоборства. На острие опаснее всех Кириченко. Согласитесь, вполне приличный выбор для любого тренера сборной. Эти ребята — проблема для самого опытного защитника.

— А Сычев?

— Ему пока не очень везет одна травма, другая. И свой лучший сезон, уверен, он еще не провел.

— Из легионеров кто нравится?

— Бракамонте из «Москвы» и динамовец Данни — нестандартные, техничные игроки. Аргентинец еще очень хорош в подыгрыше и крайне опасен на втором этаже. Они из тех легионеров, которые делают российский футбол зрелищем.

— А что скажете о тех, кто недавно пришел в «Локомотив»?

— Мне неэтично отвечать на этот вопрос. Пусть оценку их мастерству дают болельщики, журналисты, тренеры. Мое дело — играть.

— В свое время в одном из интервью вы сказали, что сами не прочь поиграть за рубежом. Охота еще не пропала?

— Теперь уже могу уверенно сказать, что потерял к этому интерес. Два года назад у меня заканчивался срок контракта с «Локомотивом». В этот момент поступили предложения из нескольких клубов Англии, Франции, чьи агенты, возможно, видели меня в матчах Лиги чемпионов. Потом пришло приглашение от киевского «Динамо». С одной стороны, интересно было бы поиграть в такой команде, с другой — не хотелось уходить из клуба, где провел столько лет. Встретились с Филатовым, обсудили возможные варианты продолжения карьеры и совместной работы. И я принял решение остаться.

— Президент пообещал улучшить условия?

— Гораздо больше — гарантировал после того, как закончу играть, работу в «Локомотиве».

— В качестве тренера?

— Согласен на любую.

— Выходит, тренерскому делу вы себя в будущем посвящать не намерены?

— Почему? Диплом малаховского института физкультуры у меня есть. Если потребуется и школу тренеров закончу. А там посмотрим. Вообще если тренерством займусь, то попытаюсь в нем кое-что поменять. Например, сделать так, чтобы футболисты не сидели на сборах перед матчами по нескольку дней. Не это в нашем деле решает. Главное — выходить на поле с настроением, когда внутри все кипит и ты рвешься в игру. Кстати, о том же прочитал в очень интересном интервью тренера хоккейного ЦСКА Вячеслава Быкова.

— А к публикациям о себе в прессе как относитесь?

— Раньше переживал, когда, скажем, оценку за игру получал невысокую. Особенно если знал, что сыграл хорошо. Теперь отношусь к этому проще. Однажды, правда, меня задела публикация в одной газете, озаглавленная «Кладбище талантов». Появилась она после моего ухода из «Спартака», и автор отправил нас с Кечиновым и Головским, как «конченных» для него футболистов, умирать на «кладбище». Мол, нигде они уже не заиграют, горемычные. А мы взяли и не сломались. Может, в звезды и не вышли, но играли и доказывали.

— Аленичев сейчас тоже свою правоту в футболе доказывает. Не опасаетесь когда-нибудь оказаться на его месте?

— Дима в футболе уже все, что мог, доказал. А высказался так откровенно потому, что не может врать самому себе. Я тоже считаю, что это самый большой в жизни грех. И очень надеюсь его избежать.

Александр ЛЬВОВ

«Спорт-Экспресс», 21.04.2006

*  *  *

«ПО ЖИЗНИ Я МАТОМ НИ-НИ!»

Участие сборной России по футболу в стыковых матчах за право поехать на чемпионат мира — повод для встречи, звено всем известной цепи: «стыки» — Уэльс — Евсеев. Но разговаривать не столько об этом собирались, сколько о дне сегодняшнем — о «Сатурне» и Ребере, Гордееве и Овчинникове…

Вадим Евсеев, руководствуясь принципом: «Если соглашаюсь на интервью — выкладываю всю правду», любопытство журналистское утолил. Назначив встречу в родных Мытищах, с присущей только ему иронией без утайки рассказал, как один немецкий тренер кричал от бровки «Fuck off!», чье это было предложение поставить Гордеева во главе «Сатурна» и почему разошлись их с Боссом пути.

«КТО ВОЗЬМЕТ НА РАБОТУ БЫШОВЦА, ПОЛУЧИТ ОТ МЕНЯ ПОДАРОК»

— Журналисты в каждом большом интервью об Уэльсе спрашивают?

— Начнем с того, что я не помню, когда последний раз большое интервью давал. Так, чтоб за жизнь. Уэльс? Я просто внимания не обращаю. Прошло и прошло. Да, гол важный, матч важный… Но это было шесть лет назад. Шесть! Вполне достаточно, если кто-то иногда вспоминает. Большего не надо.

— Признавались: «Жаль, что окружающие считают — во мне много негатива. Вспоминают то, что я сказал в камеру после матча с Уэльсом. Некоторые до сих пор думают, что я использую нехорошие слова». А что, разве не используете?

— Где, в быту? Нет. На поле — случается, но в жизни я вообще не ругаюсь. С кем, зачем? Раньше, если на трассе подрезали, мог выскочить из машины, разобраться с обидчиком. Теперь уже не могу. С возрастом спокойнее становлюсь. Сам это чувствую. Наверное, у всех так. С годами что-то переосмысливается…

— Вы и на прошлогоднем чемпионате Европы успех сборной России предсказывали и недавно почти угадали, сказав, что в Кардиффе 2:1 выиграем. Интуиция?

— Просто чудо. Везет и все.

— Глядишь, еще раз повезет, и выход сборной на чемпионат мира предскажете…

— То, что Азербайджан обыграем, — даже не обсуждается. И в ЮАР поедем, да. Пусть через стыковые матчи, но поедем. Заслужили. Россия, насколько знаю, на 6-м месте в мировом рейтинге идет? Ну вот, видите…

— Вы играли в сборной, но результатов таких не было. Игры такой не было…

— Потому что Хиддинка не было. При нем все изменилось. Я, правда, не согласен с теми, кто говорит: «Хиддинк наш футбол поднял». Он наших футболистов поднял. Профессиональное отношение к делу, свобода, одна команда — одни права… До Хиддинка в сборной к разным игрокам по-разному относились. Скажем, при Ярцеве молодых всегда старались на базе оставить. Хотя ветераны по домам разъезжались… Меня тоже не отпускали как-то. Я сам уехал. Без последствий и лишних разговоров.

Когда Ярцев перед чемпионатом Европы один выходной дал и разрешил в город съездить — праздник был сумасшедший. При Хиддинке этот праздник каждый день — сборная живет себе в центре Москвы, в гостинице, кто куда хочет, туда идет, все доверительно… И результаты доказывают — кнут-то, оказывается, нашим футболистам не нужен.

— «Не будет Хиддинка — не будет команды», — Аршавин говорит. Присоединяетесь? Нужно нам во что бы то ни стало оставлять голландца на этом посту и после отборочного цикла ЧМ-2010 или?..

— Если есть шанс оставить — я только «за». Но уйдет Хиддинк, искать кого-то на стороне не стоит — у нас есть тренеры, которые могут достойно его заменить. Бородюк, Корнеев. Люди адекватные, давно в сборной работают. Тут важна преемственность. И чтоб не было подковерных игр. А то как теплое место освобождается — звонит какой-нибудь бышовец, и пошло-поехало. Кстати, еще раз официально заявляю: кто возьмет на работу Бышовца, получит от меня подарок. Какой? Сюрприз!

— С Хиддинком совсем немного поработали. Не жалеете, что после сентября 2006-го в сборную больше не вызывались?

— Нет, а чего жалеть? Если футболист хорошо играет, Хиддинк его обязательно вызовет. Видимо, я просто был недостаточно хорош. Но сам на этой теме никогда не зацикливался. Пригласили — поехал, нет — выходные с семьей провел, отдохнул. Тоже здорово.

— Хиддинк признает тот факт, что у команды большие проблемы с защитниками. В этом плане, как считаете, есть шансы в сборную вернуться?

— Ага, в ветеранскую…

НЕМЕЦКАЯ ГЛУПОСТЬ

— Когда говорят: «иностранные тренеры в России» — ваша первая ассоциация?

— Муслин, наверное. Отлично мы с ним в «Локомотиве» сработались. Впрочем, вопреки слухам, у меня и с Ребером особых проблем не было. Европейский тренер, правда, со своим видением…

— Лоськов, только с немцем познакомившись, оценку дал: «Нормальный дядька…».

— Даже отличный. Другое дело — что за тренер. Но об этом результаты должны говорить.

Помню, меня сразу вызвал: «Ты хороший футболист, но играть не будешь. Скорости нет». Вопросов нет, стал за дубль бегать. В восьми матчах забил, кажется, девять голов. Скорости, наверное, не было, поэтому и забивал…

Для Ребера скорость — это все. Скорость, скорость и еще раз скорость — главный девиз. Он мечтал, чтоб в «Сатурне» одиннадцать Ковелей на поле выходило. Не понимая, что тогда им еще нужно каждому по голове Эйнштейна приставлять. Иначе, как они в футбол играть будут? Не легкая атлетика все-таки…

— Еще Ребер потрясающе бегал кроссы с игроками…

— Это не он с игроками, это мы с ним. Одному, видимо, скучно было — вот он нас и подключал. Бывало, по полтора часа бегали! Ребер — впереди всех…

— Прошлым летом, еще до Ребера, вы были уверены — в «Сатурн» приходит Дзаккерони…

— Так я его сам видел своими глазами — на трибуне сидел. Ребята говорили — и на базу приезжал. Нам даже объявить успели: «Дзаккерони — в „Сатурне“, точно». А потом — тишина. Я так понял — по цене не сошлись. Видимо, слишком мало просил.

— То есть?

— А вы что, не понимаете? Команде дают бюджет на год. Например, как у нас в прошлом сезоне было — 60 миллионов долларов. Если мы только 40 тратим, то в следующий раз нам скажут: «А зачем вам 60 миллионов? Вы их все равно не выбираете. Давайте мы вам 40 дадим». Руководству зачем такой расклад?

Вот и получается, Ребер больше, чем Дзаккерони, попросил, его и взяли. Парадокс, да. Просто у нас тогда в команде ну очень много денег было…

— С Дзаккерони хотелось поработать?

— Да мне и с Ребером хотелось! Главное, чтобы тренер иностранцем был.

— Что-то вас в немце раздражало?

— Да ничего меня ни в ком не раздражает! Я под всех тренеров подстраиваюсь. Это Лоськову не нравилось, когда мы по кругу бегали и в ладоши хлопали — Ребер говорил, что это упражнение команду объединять должно. Хотя чего там объединять? Коллектив и так был отличный. Как в «Локомотиве» при Семине. Но Ребер требовал — бегайте, хлопайте. Димон по этому поводу злился, я — нет. Надо, так надо.

— Но это ведь глупость?

— Глупость. Немецкая. Но, наверное, мы у немцев войну и выиграли потому, что они такие глупости придумывают.

«ЕСЛИ МНЕ ОВЧИННИКОВ НЕ ЗВОНИТ, ПОЧЕМУ Я ДОЛЖЕН ЭТО ДЕЛАТЬ?»

— Самое большое удивление за время работы с Ребером?

— Ребер ничем не удивил. Удивил Жиганов. Вызвал в начале года: «Подыскивай новую команду. У нас на тебя денег нет». Я говорю: «Нет, так ищите. Я-то тут при чем?».

А до этого собирался всем на десять процентов контракты уменьшить. Кризис, мол. И мне предложил. Я в ответ молчу. Тогда до Жиганова дошло, какую глупость сморозил. Контракт — не просто бумажка, его соблюдать нужно. Больше с такими предложениями не подходил…

— Но и в «Сатурне» вас не видел — на первый сбор с «Кубанью» отправились…

— Мне Олег Терехин позвонил: «Хотим пригласить тебя на просмотр». Терехин, Овчинников, Андрей Семин… Наверное, эти люди так плохо меня знали, никогда на поле не видели, что им вдруг потребовалось 33-летнего Евсеева просматривать…

Ничего, поехал. Провел с командой целый сбор. Кстати, хочу тренерам «Кубани» спасибо сказать — хорошо меня погоняли. Это уж без иронии.

— Овчинников по этому поводу говорил: «Евсеев к нам приехал толстый, я его неплохо к сезону подготовил».

— Что толстый был — сказки, а насчет подготовки — правда. Овчинников «Кубань» по юрьпалычсеминской программе готовил, и я этот «фундамент» вместе с ними заложил. Две недели отлично поработали.

— Вернувшись со сбора, ждали звонка…

— Но так и не дождался. Ни от Овчинникова, ни от Терехина. В итоге, спросив разрешения у Жиганова, на второй сбор отправился с дублем «Сатурна». Где тренером был Андрей Львович Гордеев. Ему-то меня просматривать не требовалось…

С дублем и в Москву вернулся. Дней за десять до начала чемпионата опять Жиганов вызывает: «На последний сбор едешь с основной командой». Я только спросил: «Это чье решение: тренера или ваше?». — «Мое». — «Но Ребер говорит, что я ему не нужен…». — «А я скажу, что нужен».

После этого в чемпионате при Ребере отыграл все матчи — от начала до конца! И разговоров — «Евсеев — нескоростной игрок» — больше не слышал. Видимо, появилась скорость откуда-то…

— Ребер потом кричал: «Это я вернул Евсеева!».

— Мне все равно, кто меня вернул — Ребер или Жиганов. Вернули и отлично.

— И все-таки, почему с «Кубанью» не получилось?

— Самому интересно. Сам не в курсе до сих пор.

— Когда узнали, что друг Овчинников уволен, как отреагировали?

— Ну, уволен и уволен, мне-то что? Звонить, поддерживать? Так если он мне не звонит, почему я это должен делать? Набрать, спросить — как дела? Так я и без этого знаю, как у него дела. Видел по телевизору сюжет — в ВШТ теперь учится…

— Похоже, обида после кубанского просмотра все же осталась?

— Осталась. Думаю, можно было элементарно взять телефон, набрать мой номер и сказать: «Вадим, извини, ты нам не подходишь». И объяснить причину. Например, по деньгам не подхожу. Или как мне Бышовец сказал когда-то: «Я строю новую команду и тебя в ней не вижу». Ничего этого не было. Я все из прессы узнавал…

«COME ON!» И ПАМЯТНИКИ АГЕНТАМ

— После «Кубани» и дубля возвращались в основу «Сатурна» — доказывать?

— Вот все почему-то так думают… Кому и что я должен был доказывать? Реберу? Жиганову? Я просто вернулся и все. Причем, когда еще на сборе с «Кубанью» был — чувствовал, что вернусь. Поехал, помню, к «Сатурну» в гости, у нас отели рядом находились — и в холле застал Ребера с Тряпкиным, начальником команды. Подошел и сказал: «В первом туре увидимся!». Ждите, мол, обратно. Тряпкин мне до сих пор тот разговор припоминает…

Я спокойно вернулся и спокойно стал играть. И ни у кого не просил объяснений — почему вы меня тогда убрали, а теперь вернули? Зачем? Кому нужно и без этого знали, что Евсеев — игрок хороший.

Мне не нужны были долгие объяснения, хорошие отношения… Я что, девушка, чтобы отношений требовать? В конце концов у меня отношения не с тренерами, а с футболом. Я футбол люблю, люблю играть — за основу ли, за дубль…

— «Мне говорили, что на поле его соперники боятся — это же здорово!» — восхищался вами Ребер в начале года…

— А раньше ему об этом не говорили? Смешно… Мне кажется, в клубе просто были люди, которые банально капали Реберу на мозг. Вовремя сливали «нужную» информацию. И ладно бы — Жиганов. Многое там, представляется, от Галямина шло. Человек, создавший в Раменском «команду в команде» — «Сатурн-2». Со своим бюджетом, своим руководством… Аферисты, честное слово!

— Когда Ребер после разгрома от «Спартака» на игроков с критикой обрушился — «Непрофессионалы!», как в команде к этому отнеслись?

— А как мы должны были отнестись? Удивиться? Удивлялись, когда стартовый состав методом тыка определялся. Чтоб никого не обидеть. Удивлялись, когда на предматчевых установках слышали: «Come on!». Или «Fuck off!» — от бровки. Для связки слов. Футболист, выходя на поле, должен знать, что ему там делать. Надо наигрывать комбинации, действия в обороне… Но Ребер говорил: «Вы и так все знаете. Come on!».

— Отставка напрашивалась, Ребер, однако, уходить не спешил…

— Обычная практика — тренер деньги считает. В контракте прописано: если сам уходишь — никаких выплат не будет. А если клуб увольняет раньше срока — неустойка положена. Агентам за такие контракты надо памятники ставить!

— Кински прогнозировал: «Вылетим, если Ребер не уйдет…».

— Насчет вылета я не думал — впереди еще много игр оставалось. Но борьбу за выживание предполагал. Кстати, получается, если бы Ребер остался, две подмосковные команды вылететь могли? Во как…

— В итоге и Ребер ушел, и Жиганов…

— С Жигановым у нас при всех нюансах нормальные отношения были. Да, он, может, где-то ошибался, неверные решения принимал… Ничего не поделаешь — человек хоть и спортивный, но нефутбольный.

Единственный момент, который действительно удивлял — это, как он деньги тратил. На какие-то вещи ничего не жалел, а премиальные всегда со скрипом выбивались. Я в раздевалке пытался что-то говорить, но он делал вид, что ничего не слышит.

— Кому теперь Ребер «Come on!» кричит, знаете?

— Туркам. В газетах писали. Слышал еще, Муслин на Кипр подался. Не могу узнать только — Бышовец тренирует кого-то? Нет? Как же так…

— Из тренеров, с кем доводилось работать, чья безработица вызывает больше вопросов — Ярцева, Эштрекова или Бышовца?

— У меня вообще вопросов нет. Ярцев сам еще в футбол играет, зачем ему тренировать?

— На Эштрекова одно время обижались…

— Время проходит, начинаешь по-другому смотреть на некоторые вещи. Да, неприятно было видеть, как при Эштрекове — он уже главным был — Семина в локомотивскую раздевалку не пускали. Главное, все это на моих глазах происходило. Стоял Эштреков, через два метра охранник и Семин. Охранник Палычу втолковывал: «Извините, нельзя». А Эштреков просто отвернулся. Но теперь я думаю, может, это и правда — не в его власти было…

— Так ведь и с Бышовцем со временем примиритесь?

— Нет, тут время не властно. Этого человека я не прощу. Ни-ког-да.

— Кому-то еще в российском футболе руки не подадите?

— Мы когда с Радимовым встречаемся, всегда этого человека вспоминаем — господин Марущак такой (экс-глава КДК РФС. — Прим. авт.). Вот ему бы руки не подал. Хотя и в лицо-то особо не знаю…

«ТОЛЬКО НЕ ГАЛЯМИН»

— Гордеев в «Сатурн» пришел, и команда, забыв все уроки немецкого, впечатляющий рывок совершила…

— Если Ребер лишь говорил о профессионализме, Андрей Львович на деле показал, как нужно работать. Все объяснил — куда бежать, зачем… Над тактикой поработали, комбинации наиграли — и результат пришел.

Гордеев изначально не ставил себя выше нас, выше коллектива. Это Ребер с ходу заявил: «Будем „физикой“ заниматься!». И на восемь дней на базе запер. Хотел сразу показать, кто он, а кто мы. Гордеев после назначения правильные слова сказал: «Продолжаем работать. Потихоньку будем выходить из этой ситуации все вместе». То есть не стал кричать: «Я тут тренер, а вы никто!», а просто настроил на рабочий лад. И этим сразу поднял свой авторитет в глазах команды.

Кстати, с его назначением интересная история вышла. С господином Ефремовым (гендиректор «Сатурна». — Прим. авт.), когда он еще в федерации футбола Мособласти работал, много раз вот так же сидели за этим столом, пили чай, разговаривали. У него офис в соседнем здании. Когда снимали Жиганова, Ефремов мне позвонил и долго расспрашивал — как дела в команде, то, се… Я сначала не понял — зачем ему? Когда спросил напрямую, Ефремов ответил: «Возможно, мы скоро будем работать вместе». Уже вечером перезвонил: «Все, меня назначили. Завтра увидимся».

Так вот — о Гордееве. Сняли Жиганова, Ефремов игроков собрал — меня, Лоськова, Тони… Поговорить, как дальше жить будем, работать. Кински с главного начал: «Тренера нужно убирать». Гендиректор согласился: «Это понятно и даже не обсуждается. Но могут возникнуть чисто технические проблемы. Какое-то время придется подождать». Я поинтересовался: «Ребер уйдет, кто вместо него?». Прозвучали имена — все люди были из «Сатурна». Мы об одном попросили — только не Галямин. А потом я предложил: «Слушайте, почему бы не попробовать Гордеева из дубля? Сам у него полгода отыграл. И молодые ребята им довольны…». Ефремов: «Хорошо, подумаем».

На следующий день сообщили — Ребер ушел и представили нового главного тренера — Андрея Львовича Гордеева. Быстро, однако, Ефремов все технические проблемы решил…

— То есть Гордеев — ваша креатура получается?

— Ефремов тоже об этом думал. Просто я первым озвучил.

— Гордеев спасибо не говорил?

— Мне? За что? Насколько знаю — ему вообще в дубле нравилось…

— По имени к молодому тренеру обращаетесь?

— Нет, Андрей Львович. И на работе, и в быту. Мне так удобнее.

«ЖЕНА ЧАСТО ГОВОРИТ: „А ВОТ ЕСЛИ БЫ В ‚РУБИН‘ ПЕРЕШЕЛ…“

— Вас и Лоськова с периодичностью продолжают в „Локомотив“ сватать. Вот-вот, мол, вернуться должны…

— Кто сватает опять же? Вы, журналисты. Заголовки броские, то, се. Но мы-то с Димкой реально смотрим на вещи.

— Ну, а если не игроком? Хотелось бы вернуться?

— Потом? После окончания карьеры? Почему нет? Все может быть. Надо же чем-то заниматься. Могу в родных Мытищах спорт поднимать, могу в тренеры податься, в „Локомотив“ вернуться могу… С Наумовым вот не был знаком, но встретились после игры „Сатурна“ с „Локо“, он сразу: „Давай приходи, пообщаемся, футбол вместе посмотрим. Стадион-то у нас весь в твоих фотографиях…“. Подтрибунные помещения — имеется в виду.

— За „Локомотив“, кстати, в чемпионской гонке болеете?

— За „Рубин“. Хочу, чтобы команда Бердыева второй год подряд чемпионом стала. Для казанцев это будет действительно большой успех — удержаться на вершине гораздо сложнее, чем взобраться на нее.

— Титов пару лет назад говорил: „Из Евсеева все спартаковское так и прет“.

— Я навсегда останусь спартаковцем. Всю жизнь буду переживать за эту команду. Хотя бы потому, что „Спартак“ меня воспитал.

— Но в чемпионской гонке болеете за „Рубин“. Нестыковочка…

— Давайте так, в матче „Спартак“ — „Рубин“ мои симпатии на стороне красно-белых. Но золото пусть выиграет „Рубин“. А вообще я сегодня за „Сатурн“, если что. Болеть — это болеть, а работать — это работать…

— Вас ведь Бердыев звал в свое время?

— Был серьезный разговор. И в принципе я склонялся к этому варианту. Но в итоге оказался в „Сатурне“. Как это получилось — у агента даже не спрашивал. Мне главное было уйти из „Торпедо“, а куда — в „Сатурн“ или в „Рубин“ — по большому счету все равно. Предложения были равнозначными — и по финансовым условиям в том числе. Я так и сказал: „С кем договоришься, туда и пойду“. Агент договорился с „Сатурном“.

— А если бы с „Рубином“? Российское золото, Лига чемпионов… Перспективы!

— Мне жена тоже об этом часто говорит. Отвечаю: „Если бы да кабы…“. Ну, перешел бы я в „Рубин“, кто знает, как бы у меня там сложилось? И сложилось бы вообще? Тем более Бердыев меня не в оборону брал, а в центр поля — опорником. Говорят, понравилось, как я на этой позиции в „Торпедо“ играл. Но у „Рубина“ в полузащите и без меня порядок был. И сейчас порядок.

Нет, сам я ни о чем не жалею. И потом, пришел бы я в „Рубин“ — стали бы казанцы чемпионами? Тоже ведь не факт.

— Не обиделся Бердыев, получив отказ?

— Думаю, что нет. Я ведь не стал юлить, сразу все объяснил: „У меня есть два предложения — буду выбирать“. Он только заметил: „Сатурн“ у нас Лоськова увел. Очень бы не хотелось, чтобы и тебя увели…».

— Вы и в «Спартак» могли вернуться — в 2004-м…

— Мог. Встречался с Перваком и Старковым. Предложили условия. Очень хорошие. Намного лучше, чем в «Локомотиве». Сказали: «Думай, мы перезвоним». И все — ни звонка, ни привета. Пришлось новый контракт с «Локомотивом» подписывать.

— Так уж прямо и пришлось?

— «Локомотив» меньше предлагал, чем «Спартак» и киевское «Динамо» — украинцы тоже в конце года на меня выходили. Просто я Филатову не мог отказать. Близкому человеку. Он попросил — я подписал. Хотя, будь у меня на тот момент агент, уверен, новый контракт с «Локомотивом» был бы на порядок лучше. Потом уже, когда из «Торпедо» уходил и с Павлом Андреевым отношения оформил, часто к нему с этим вопросом приставал: «Где ж ты раньше-то был?». Сам я для себя ничего выбивать как не умел, так и не умею.

— «Локомотив» на рубеже веков славился поистине семейной обстановкой. Наверное, и это тоже на выбор повлияло?

— И это тоже. Я когда в 2000 году в «Локомотив» перешел, подумал сначала, что в Европу попал. Настолько после «Спартака» все было демократично, настолько Семин футболистам доверял. И собирались все вместе, и общались здорово… Запомнилось, как в 2003 году на домашних матчах одна пивоваренная компания акцию устраивала — команда-победительница забирала 10 упаковок пива. Так мы в том сезоне из 15 домашних матчей 14 выиграли! И потом что-то шло в душ, что-то на базу, а что-то в Батину каморочку — комнату легендарного администратора команды Анатолия Егорыча Машкова. Кстати, недавно он юбилей отмечал — 70 лет. Дай бог ему здоровья. Душа и гордость «Локомотива»!

«В „САТУРНЕ“ ГОТОВ ХОТЬ ПО МЕСЯЦУ КОНТРАКТЫ ПОДПИСЫВАТЬ!»

— От дел давно минувших — ко дню сегодняшнему. Когда на поле вернетесь?

— В следующем сезоне. Хотя уже бегаю, с мячом работаю потихоньку. Надо будет в начале ноябре в Германию съездить — там точно скажут, когда в общей группе заниматься смогу.

— Этот разрыв крестообразных связок — самая тяжелая травма за карьеру?

— Нет, у меня такой же разрыв в 2001 году был, только на другой ноге. Что интересно, тогда операция была 13 июня, а сейчас — 16-го. Удобно — знаю, как восстанавливаться, что и когда делать. Можно сказать — по старому графику работаю.

— Тоже операцию в Германии делали?

— Я все свои операции там делал. У нас, конечно, тоже прооперировать могут. Но процесс восстановления, условия, в которых ты находишься… Даже сравнивать нечего. Там ты в больнице, как в гостинице, а у нас, как в хлеву. Мне вообще Германия всегда нравилась. Чисто все, ухоженно, красиво… Люди пунктуальные. С удовольствием бы там пожил.

— В смысле — поиграли бы?

— Именно пожил. Насчет «поиграть» — мое время прошло. Хотя бундеслигу иногда смотрю. Топ-матчи. Когда команды из нижней части встречаются — футбол такой… На наш похож.

— В Германии были, когда в Черкизове прощальный матч Гуренко проходил?

— Да, но только это не Гуренко провожали, а целое поколение игроков «Локомотива». Расстроился, конечно, что не попал. Ладно, хоть жена там была, все мне потом рассказала.

— Сами сколько еще играть думаете?

— Пока здоровье позволит. Мыслей карьеру заканчивать нет.

— Контракт с «Сатурном» 31 декабря истекает. Продлить предлагали?

— Разговоры идут. И довольно настойчивые. Ефремов тут подошел: «Ты как, после травмы еще играть будешь или заканчивать? А то давай вместе новую команду строить». Я ответил: «Нет, спасибо, еще поиграю». Меня в «Сатурне» все устраивает — тренер, руководство, коллектив… Играть бы да играть. Я здесь хоть по месяцу готов контракты подписывать!

— Так в чем проблема? Почему не подписываете?

— К агенту вопрос и к гендиректору. Они этот вопрос решают. Между собой договариваются. А я со стороны смотрю. Как они договорятся, так и будет.

— Главный момент при подписании нового контракта — деньги, то, что Раменское близко от дома, или уровень турнира — премьер-лига?

— Раменское — близко от дома, это вы хватили. Я хоть и в Московской области живу, но у меня дорога только в один конец — 75 км. Туда-обратно — 150. Впрочем, это второстепенно. В период кризиса, наверное, деньги для всех на первом месте.

— Кризис, к слову, как-то сказался?

— Машину я себе не купил. «Мерседес» новый. Уже и сумму нужную заплатил, сказали — придется три месяца ждать. Или поставок не было, или еще что-то. Меня это не устроило, я деньги обратно забрал.

— «Сатурн» вам сейчас что-нибудь должен?

— По премиальным ничего — их у нас сразу после игры выплачивают. По зарплате немного. Но обещали со дня на день вопрос закрыть.

— Гаджиев рассказывал: «Евсееву всегда хочется совершить что-нибудь необычное. Как-то утром появился с одной стрижкой, вечером — с другой. А потом вообще все сбрил!».

— Это у меня просто машинка сломалось. Пришлось до вечера ждать, пока заработает.

— Самый необычный поступок — когда со сборов на спор в лыжных ботинках летели?

— Да, наверное. Жена в аэропорту, как увидела, так сразу в машину убежала. Сидела там, плакала…

— В ближайших планах что-нибудь эдакое значится?

— Пока нет. Нет, я могу, конечно, но это или придумывать надо, или чтобы повод был…

Время интервью вышло. Прощаемся. Вадима отвлекает телефон, проснувшийся эсэмэской. «А вот и деньги пришли, — вчитавшись в текст сообщения, широко улыбается. — Совпадение, да? Только вы спросили, и сразу… Теперь смело можете писать — долгов перед Евсеевым у „Сатурна“ нет!». Смело пишем. Если уж сам Евсеев разрешил…

Р. ВАГИН, А. БОЯРСКИЙ

«Советский спорт - Футбол», 13-20.10.2009

*  *  *

КАК РОДИЛАСЬ ЛЕГЕНДАРНАЯ ФРАЗА ЕВСЕЕВА

ПИВО ДО ТРЕХ НОЧИ В ТАРАСОВКЕ

Дома с Уэльсом сыграли вничью — 0:0. Результат был, мягко говоря, не очень — уж в первом-то матче точно рассчитывали выиграть и задел сделать. В раздевалке тишина стояла мертвая, гнетущая. Ощущение было — как будто на чемпионат Европы уже не попали.

Если бы Ярцев в тот момент начал нас в раздевалке песочить и тем более в прессе поливать — точно бы в Уэльсе проиграли. Настроение-то было на нуле. Влад Радимов потом вспоминал, как это было. Он в первом матче не играл, спустился с трибуны в раздевалку — и тут Георгий Саныч заходит. Видит все эти похоронные лица, поднимает брови и говорит: «А что случилось? Как они играли — десять человек в обороне, все сегодня видели. А теперь посмотрим, что будет, когда им придется немножко атаковать». И все сразу головы приподняли, повеселели. Это ведь очень важно, что тренер в такие минуты говорит. И как.

К тому же остались без Овчинникова и Мостового. Причем Мост свою желтую получил именно в куче-мале, случившейся после моего эпизода с Гиггзом. А Босс пострадал от португальского судьи, который всегда его «любил». Так по крайней мере Серега после матча сказал. В итоге на второй матч мы в любом случае оказывались с вратарем, у которого ноль матчей за сборную. Приятного в этом было мало.

Но у Славы Малафеева хоть какой-то международный опыт был, а у совсем юного Игоря Акинфеева — пусто. Поэтому, хотя нам ничего и не говорили, мы не сомневались, что играть будет Слава. А на Серегу не злились, хоть это была и большая потеря. С каждым может случиться.

Обсудить, в общем, было что. И мы вечером после первого матча решили в Тарасовке пивка попить. По-моему, в номере у Димы Аленичева на третьем этаже. Под картишки. Мы с Витей Онопко, правда, в них не играли — в отличие от Аленя, Радима, Гуся (Ролана Гусева. — Прим. И.Р.).

Кончился первый ящик «Миллера», который как-то пронесли на базу еще до меня. Я был назначен ответственным за пронос второго. Разработали целую систему ухищрений, чтобы не увидела охрана. С учетом высокого тарасовского забора сделать это в районе полуночи было непросто. Но нам, как мы думали, удалось — с помощью перехода по второму этажу.

Но спустя годы, когда с ветеранами куда-то играть ездили, Георгий Саныч раз хитро на меня посмотрел, вспомнил тот день и говорит: «Чё, думаешь, я ничего не знаю? Все знаю!» И расписал — как говорится, картина маслом. А мы-то думали… Все лучше понимаю истину, которую не раз слышал: одно из главных тренерских искусств — каких-то вещей не замечать.

Уверен, что стукачей среди нас не было. Просто камеры, охрана — все эти современные навороты мы недооценили. Хорошо, что без последствий.

А посидели тогда прилично. То ли до двух, то ли до трех. И нам это надо было. Не присели бы — как знать, выиграли бы ответный матч в Кардиффе или нет. Когда ты находишься в таком моральном состоянии, как мы после первой игры, лучше не держать все в себе, а общаться, разговаривать. Из этого ведь тоже коллектив настоящий складывается. У нас в «Локомотиве» всегда так было…

В Кардиффе поселились на природе, у озера. Никакого ажиотажа не ощущали, ничего не видели и не слышали. Зато были поводы для веселья. Ноябрь, холод противный — но все до такой степени раскрепощены, что кто-то из массажистов на потеху игрокам даже окунулся. По этим вещам у нас всегда Слава Зинченко, сапожник, специалистом был, приговаривал: «Я везде купаюсь».

В день игры я созвонился с женой, она сказала, что с дочкой все нормально. Когда выходил на поле, о ней и думал. О том, что сыграю сейчас для нее, — а потом полечу к семье, в Германию. Билет уже был, администратор сборной купил.

ДУМАЛ, ГИГГЗ НЕ ПОЖМЕТ МНЕ РУКУ

Я не знал, что за время между первым и вторым матчем валлийская пресса сделала меня врагом всего Уэльса. В ответной игре ждал каких-то неприятных эпизодов лишь от Гиггза. Но если партнеры Райана, в первую очередь Сэведж, отличались провокациями, то именно с его стороны почти ничего подобного не последовало.

Конечно, он был настроен против меня и нашей команды, разгорячен, но держал себя в рамках. Только один раз не выдержал. Мяч ушел в аут, и обычно люди, чтобы ты его ввел, спокойно тебе его катят. А он со всей силы в меня ударил. Ничего страшного, я и не к такому был готов. Особенно после того, как на третьей минуте Сэведж, длинноволосый такой, шипами мне в колено врезался. Но я тоже не собирался плакаться. Игровой момент. Не разлетелось же колено, жив-здоров остался!

Откровенно говоря, я думал, что руку перед игрой Гиггз мне не пожмет. Но он пожал. Правда, Гиггз в этот момент, как я понял, смотрел мне в глаза, а у меня они были опущены. Но не потому, что я чувствовал себя в чем-то виноватым. Я умышленно не смотрел не только на него, но и на остальных игроков сборной Уэльса.

Не хотелось мне на них смотреть после того, как они играли в Москве. Ведь именно из-за их провокаций у нас в первой игре два ключевых футболиста на пустом месте, по сути, получили желтые карточки и вынуждены были пропустить ответный матч.

Когда прилетели, было смешно. Выходим из здания аэропорта. Шум, ажиотаж, телекамеры, микрофоны. И все мечутся, ищут кого-то одного. Потом выяснилось, что это меня искали. Но не узнали.

Вначале было как-то непривычно, когда мяч попадал ко мне — и раздавался дикий свист. Свистели, орали, улюлюкали все 72 тысячи — кроме наших болельщиков, естественно. Пресса своих за эти дни накрутила. Из-за истории с Гиггзом. Но я быстро привык.

Когда весь этот свист услышал, в голове всплыл эпизод с Луишем Фигу в матче «Барселона» — «Реал». Он тогда только из Каталонии в Мадрид перешел, и болельщики «Барсы» его ненавидели. И не просто на него орали и предметы разные швыряли, а даже свиную голову с трибун кинули. И ничего — он спокойно к этому отнесся и сыграл, как умеет. Вот и я себе сказал: «Сделай то же самое».

Скажу больше — мне это помогло. Я же человек такой — лучше всего играл, если был заведен, разозлен. Так что, может, и не забил бы я никакого гола, если бы весь стадион в Кардиффе мне не свистел. Знаете, как приятно играть в такой обстановке! Тем более что там, в отличие, например, от Стамбула, только кричали и гудели, но ничего на поле не бросали. В Уэльсе и сеток заградительных нет — менталитет не позволяет людям предметы в игроков кидать и на поле выбегать. Найдется, конечно, пара сумасшедших в год — как в том знаменитом случае, когда Эрик Кантона охамевшему фанату наподдал. Но в целом все безопасно.

То, что главное — меня завести, лучше всех Семин знал. И нередко этим пользовался. В 2002 году перед самым перерывом на чемпионат мира я только восстановился после разрыва крестообразной связки колена, и мы играли с «Ротором» последний матч. Юрий Палыч пообещал меня выпустить в стартовом составе, но в последний момент передумал и оставил в запасе.

В итоге я вышел на замену и успел забить гол. После чего подбежал к скамейке и заорал: «Семин, со…ать!» В пылу обиды за невыполненное тренером обещание. Слышали это все, кто находился не только рядом, но и на расстоянии метров двадцати. С глоткой у меня все в порядке.

Девять из десяти тренеров после такого выгнали бы меня из команды. Что сделал бы тот же Романцев — даже представить страшно. Но Палыч лишь усмехнулся. Промолчал. А потом, когда я после чемпионата мира не только вернулся в состав, но и начал постоянно забивать, на тренировках постоянно всем говорил: «Разозлитесь на меня, как Евсеев!»

А в Уэльсе эту мою особенность не знали. И про все мои эмоции, про Полину, про то, что играю ради нее. Нет, я не говорил себе: «Ты должен забить гол». Защитнику накручивать себя таким образом глупо. Хотелось просто выиграть и выйти на чемпионат Европы. А кто при этом забьет, никакого значения не имело.

КОГДА БРАЛИ АВТОГРАФЫ, ЧАСТО ПРОСИЛИ, ЧТОБЫ ДОПИСАЛ ТУ ФРАЗУ

И вот — 22-я минута. Штрафной. К мячу, как обычно, идет Гусь, Ролан Гусев.

Я не видел, куда он подает. Сам Гусь потом рассказывал в интервью, что главным для него было перебить мяч через высоченного Хартсона, вставшего на ближней штанге. Я же просто пошел в зону, а потом получилось так, что мяч всех перелетел — и мне даже не пришлось прыгать. Даже не бил, а просто подставил голову. Вратарь, гадая направление, метнулся в угол, но мяч о землю ударился и по центру залетел. Го-о-ол!


22-я минута. Гол Вадима Евсеева.

Эмоции в ту секунду, конечно, зашкалили. Мог ли тогда уже подбежать и в камеры что-то крикнуть? Мог. Но понимал, что еще больше часа игры осталось и ничего еще не решено. Нечего расплескиваться, играть надо.

На установках в сборной Ярцев ни разу мне не говорил, чтобы я шел в чужую штрафную на стандартные положения. Моей задачей было не забивать мячи, а обороняться и начинать атаки. А при «стандартах» следовало оставаться с одним из партнеров — чаще всего Димой Сенниковым — за линией штрафной и держать нападающих соперника, которые не отходили назад.

А тут никто из валлийцев впереди не остался. В ту секунду и решил: «А дай-ка попробую!» Риска-то никакого. Не знаю даже откуда этот порыв у меня возник — Ярцев же, повторяю, ни разу меня о таком не просил. Правда, потом, когда я сказал об этом журналистам, он в своем эмоциональном стиле подкалывал: «Зачем ты им все рассказал?» Но так, в шутку. Вот уж кто-кто, а что он, что Семин ревновать к славе, завидовать не будут. Это не про них.

А бегать вперед на те же «стандарты» мне хотелось всегда. В том же «Локомотиве» я так много забивал мячей, вошел во вкус. И было даже немного досадно, что в сборной у меня другое задание.

Когда я прибежал в штрафную, меня никто не держал. Марк Хьюз, тренер Уэльса и бывший партнер Гиггза по «Манчестер Юнайтед», тоже ведь разбирал нашу игру, в том числе и первую, в Черкизове. А там я никуда не бегал. Вот нестандартное решение и привело к такому исходу. Подумать только: я же всего один гол за сборную забил. Зато такой, о котором никогда не забудут.

Но не считаю, что это я сборную на чемпионат Европы вывел. Просто гол забил. А вывела — вся команда, и заслуга у всех была равной.

Когда увидел мяч в сетке, почувствовал, что сделал это ради Полины. Ей этот гол и посвятил.

…И вот — конец. Мы — на чемпионате Европы! Вижу — Ярцев бежит ко мне. Обнимаемся. Потом — куча-мала у углового флажка, все сходят с ума. Ловим Ярцева, в воздух кидаем. Потом в раздевалке кто-то быстро накачается пивом, которое там непонятно откуда возникло, и начнет кидаться пивными банками…

В какой-то момент всего этого безумия на поле и случилось то, о чем потом долго говорила вся Россия. Но в какой именно момент — хоть убей, не помню. Все было как в тумане…

Я заметил, что за мной неотступно следует камера. В одну сторону иду — она сюда, в другую — туда. Вроде как герой матча. Рядом идет Бородюк. И, видимо, уже понимает, что я готов что-то отчудить. Говорит: «Не надо, не надо!»

Надо. Меня всего переполняло от того, что в последние недели испытал. Ну и выплеснулось.

По-моему, я даже два раза это «Х… вам!» крикнул. А до этого фразу «Знай русского Ивана!». Но, видимо, еще был далеко от микрофона, и ее зрители не услышали. Жаль. А вот о той фразе не жалею. Абсолютно. И мне было приятно, когда узнал, что к чемпионату Европы выпустили серию футболок с этим выражением.

О чем я думал, когда кричал? Хотел ли, чтобы народ услышал? Да если честно, ни о чем не думал, ничего не хотел. В таком состоянии голова отключается.

А крикнул я это, естественно, валлийцам, имея в виду, что снимают матч не наши, а они. Адресовал эту фразу народу Уэльса. Не сказать, что как-то его ненавидел — ничего подобного. Просто мы их обыграли! Знал, что британское телевидение всегда так действует — после финального свистка показывает лучшего игрока и того, кто забил…

Крикнул — и тут же забыл. Как это говорится — в состоянии аффекта. В этих словах не было смысла. Просто я вложил в них все то, что испытал до и во время операции Полины. Все то, что чувствовал после первой игры, когда на телевидении все говорили, что в Уэльсе у нас нет шансов, потому что дома сыграли вничью и в гостях у нас не будет двух ключевых игроков. Может, тем, кто в нас не верил, тоже кричал — кто его знает? Сейчас многое домысливать можно.

Потом много интересного про ту фразу читал. Виктор Шендерович написал, что ею я выразил русскую национальную идею. Понравилось. Здорово и поэт Михаил Танич, как мне передали, в интервью сказал: «Это же шлягер! Не может же человек всю жизнь скрывать эмоции. А этот гол Уэльсу был высшей точкой его жизни. И взыграло в нем что-то наше, русское. Я с восторгом это услышал». Прав Танич — это действительно была главная точка в моей жизни.

И уж совсем мне понравилось, что в сборник анекдотов попал. Читаю много лет спустя — и натыкаюсь: «Когда у России с японцами возникли проблемы из-за спорных островов, Дмитрий Медведев отправил на переговоры Евсеева…»

Не только в анекдотах, но и в жизни в связи с этим возникали смешные моменты. Когда я закончил карьеру игрока и несколько месяцев работал в агентской компании у моего друга детства Саши Маньякова, поехали мы как-то в Киргизию подписывать местного футболиста Валерия Кичина. Так какие-то высокопоставленные киргизские чиновники представляли меня друг другу так: «Знакомься, это Вадим Евсеев. Ну тот, который „Х… вам!“».

Если честно, я не краснел. Сказал — и сказал. Время было очень позднее, и дети, которые такие слова слышать не должны, уже давно должны были спать.

Первым, помню, прямо в раздевалку мне дозвонился одноклассник Андрей Ровдо. Вернее, это был первый звонок, когда я взял трубку. «Знаешь, что ты в камеру сказал?» — спрашивает. «Нет», — отвечаю. Он и объяснил.

…Больше этого выражения я нигде не повторял, хотя многие просили — на бис. Крылатая фраза должна быть сказана лишь однажды. Если повторяться, будет банально. Да и невозможно такое подготовить заранее. Это может случиться только на таком диком эмоциональном накале, который у меня тогда был.

Потом, когда ко мне подходили за автографом, не раз просили, чтобы дописал еще и эту фразу. Отвечал: «Сами допишете». Много раз такое было. Но не написал ни разу.

Такие просьбы меня не раздражали. А вот когда на радио какая-то слушательница по телефону начала кричать, что меня дома плохо воспитали, поэтому я так выругался, — признаюсь, разозлился. Знали бы вы мою ситуацию — а потом выводами бы бросались. Да, Ярцев рассказывал о том, что у меня в семье произошло, но все равно, думаю, в курсе событий было не так уж много людей.

Дочка матом не ругается. Хотя все эти слова, уверен, знает. У них же в классе — сплошные пацаны. А шестнадцать лет — как раз тот возраст, когда матерятся для самоутверждения. В классе, правда, всего пять человек, школа-то частная. Но четверо остальных — ребята…

Меня стали регулярно узнавать на улице. Какая-то 60-летняя бабуля опознала в магазине — тут я вообще обалдел. Позвали на программу Андрея Малахова. Наконец, на новогодний «Голубой огонек», где мы с Катей Лель пели. Понравилось ли? Предпочел бы, как Саша Овечкин в ее клипе: стоять у телефона-автомата и ничего не делать…

Не могу сказать, что мне все это не нравилось. Но главным в жизни было, конечно, другое. То, что у ребенка хорошо прошла операция. И что Полина вернулась из Мюнхена в Москву живой и здоровой.

Ведь если бы не было всех этих переживаний — не было бы и гола. Уверен на тысячу процентов.

Игорь РАБИНЕР

«Спорт-Экспресс», 01.12.2015

© Сборная России по футболу