Главная
Матчи
Соперники
Игроки
Тренеры

ИГРОКИ

Реваз ДЗОДЗУАШВИЛИ

Дзодзуашвили, Реваз Михайлович. Защитник. Мастер спорта СССР международного класса (1972).

Родился: 10 апреля 1945, город Кутаиси, Грузинская ССР.

Воспитанник кутаисской ДЮСШ «Торпедо» (первый тренер – Карло Павлович Хурцидзе).

Клубы: «Имерети» Кутаиси, Грузинская ССР (1962), «Динамо» Тбилиси, Грузинская ССР (1963, 1968–1976), «Торпедо» Кутаиси, Грузинская ССР (1964, 1966–1967), «Динамо» Сухуми, Грузинская ССР (1964–1965).

За сборную СССР сыграл 49 матчей.

(В том числе сыграл 4 матча за олимпийскую сборную СССР.*)

Участник чемпионата мира 1970 года. Серебряный призер чемпионата Европы 1972 года. Бронзовый призер Олимпийских игр 1972 года.

*  *  *

«К ВСТРЕЧЕ С БЕСТОМ Я ГОТОВИЛСЯ ПОЛГОДА»

История нашего футбола богата на ярких, самобытных игроков. Но не каждому, к сожалению, судьба предоставляет шанс достичь равновеликих его таланту звездных вершин. Эта мысль всякий раз посещает меня, когда я думаю о Ревазе Дзодзуашвили, защитнике тбилисского «Динамо» и сборной СССР конца 60-х — середины 70-х годов. Он запомнился болельщикам старшего поколения техничной, волевой и очень стабильной игрой. Вот только родился, похоже, «не вовремя», потому что его клуб не демонстрировал чемпионской игры, а сборная страны погружалась в затяжной кризис, из которого вышла, когда Дзодзуашвили уже повесил бутсы на гвоздь.

— Сейчас, с высоты прожитых лет, я с тоской признаюсь самому себе, что двадцать лет назад принял скоропалительное решение, когда расстался с футболом как игрок. Вполне мог выступать еще за родное «Динамо».

— Что же вам помешало задержаться на поле?

— Да разве однозначно ответишь на этот вопрос? Может, не хватило характера. Обязательно следует сделать поправку на время. Тогда в нашем футболе 30-летний игрок считался уже «стариком» и это предубеждение было очень живучим. Не важно, что твои физические кондиции по-прежнему хороши и сомнений не вызывают — все равно «старик». Я в полной мере ощущал это на себе. Чтобы выдержать это психологическое давление необходимо было обладать очень твердым характером, уметь постоять за себя — и не столько на поле, сколько в кабинетах футбольных чиновников разных рангов. Представьте себе ситуацию: с одной стороны, «поджимают» молодые, подающие надежды футболисты, которым ты в силу возраста в чем-то начинаешь уступать, а с другой — тренеры время от времени с разной степенью деликатности дают понять, что от тебя ничего уж не ждут, что ты — отработанный материал и место твое — на свалке футбольной истории. Просто кошмар!

— И все-таки молодые, как вы сами признались, «поджимали».

— Да, я почувствовал, что начинаю уступать в скорости молодым нападающим. И хотя компенсировал этот возникший пробел позиционным чутьем, играть даже на йоту ниже своего привычного уровня не захотел. Сейчас, задним числом, могу сказать, что ушел из футбола преждевременно. Чтобы продлить свой игроцкий век в то время нужно было обладать титаническим характером. Таким, наверное, как у Льва Яшина, который боролся со своим «преклонным» возрастом, доказывая, всем, что еще нужен, что не исчерпал себя в футболе. С Яшиным в этом плане мне сложно было тягаться.

— И Реваз Дзодзуашвили ушел из футбола, не имея за спиной значительных, ярких побед. Ну разве что дважды под первым номером попал в список 33 лучших футболистов СССР. Не осталось чувства досады?

— Нет. Давайте реально смотреть на вещи и не выдавать желаемое за действительное. Было совершенно очевидно, что тбилисское «Динамо» в начале 70-х уступало по игре другим командам и рассчитывать на чемпионство или Кубок страны было наивно. В команде происходила смена поколений, зажигались новые звездочки грузинского футбола, словом, рождалось «Динамо» новой формации. Поэтому для удовлетворения каких-то личных «победных» амбиций нужно было переходить в другой, более прочно стоящий на ногах клуб. Должен сказать, что таких предложений было предостаточно, но играть не в «Динамо» казалось мне чем-то невероятным.

— Почему? Разве в 60-е годы не вы путешествовали по разным клубам?

— У меня кутаисское футбольное «происхождение», но футболка тбилисского «Динамо» снилась с детства. А что в 60-х годах поменял несколько клубов — так это скорее издержки молодости, чем устойчивая охота к перемене мест. Впервые в «Динамо» меня пригласили в 1963 году. Поиграл немного нападающим в дубле и со свойственным юности максимализмом решил, что вполне созрел для основного состава. Однако тренеры придерживались иного мнения. В итоге — конфликт, вынудивший меня собрать вещи и вернуться в кутаисское «Торпедо», правда, совсем ненадолго. В тот год «Черноморец» пробился в высшую лигу, и я поехал в Одессу искать свое футбольное счастье. А оказался в итоге… в сухумском «Динамо». Почти год там поиграл, и неизвестно, как сложилась бы моя дальнейшая судьба, не появись у руля кутаисского «Торпедо» Всеволод Блинков. Торпедовцам позарез требовались защитники, и в поисках футболистов этого амплуа Всеволод Константинович приехал к своему другу Юрию Граматикопуло, тренировавшему сухумскую команду. К тому времени я с позиции форварда уже перешел в среднюю линию. Граматикопуло, узнав о нуждах «Торпедо», порекомендовал Блинкову меня в качестве потенциального защитника. Как показали дальнейшие события, чутье не изменило опытному тренеру. Поначалу в задней линии я играл центрального защитника. А потом, чтобы использовать мои скоростные качества, помноженные на желание подключаться к атакам (все-таки начинал-то форвардом), Блинков перевел меня на край обороны. А в 1968 году последовало долгожданное повторное приглашение в «Динамо». На том мои «блуждания» завершились.

— Ваша страсть к атакующим действиям была общеизвестной. Однако в историю футбола вы вошли больше как мастер персональной опеки, что, в общем-то, достаточно парадоксально: нечасто крайним защитникам вменяется в обязанность выключить из игры одного конкретного соперника.

— Ну персональщика я играл далеко не всегда, можно даже сказать, редко — только в том случае когда в составе команды-соперницы был очень сильный игрок, обязательно требовавший к себе особого внимания.

Знаете, оставшись без больших наград в футболе, я вполне удовлетворен уже тем, что достойно провел свои «микроматчи» со многими суперзвездами мирового футбола. Мне довелось опекать лучших форвардов 60-70-х годов — Жаирзиньо, Любаньски, Беста, Джаича… И — долой ложную скромность! — ни в одной из этих дуэлей ни один из прославленных форвардов не смог меня переиграть.

— Но, помнится, Драган Джаич как-то устроил вам «веселую» жизнь?

— С Джаичем мы встречались четыре раза. И в одном матче он действительно переигрывал меня. Но только первые двадцать минут. И за этот урок я до сих пор благодарен знаменитому форварду. Дело в том, что это была товарищеская игра со сборной Югославии, на которую мы в 1969 году приехали после успешного отборочного матча с североирландцами. В Белфасте я очень удачно сыграл против одного из лучших футболистов мира Джорджа Беста — наглухо его закрыл. После этого у меня появились шапкозакидательские настроения: уж если с самим Бестом справился — Джаичу уж как-нибудь кислород перекрою. А Драган был форвард могучий: сильный физически, достаточно техничный, хитрый, очень уверенный в себе, с прекрасно поставленным ударом левой (правда, правая была у него ни к черту)… Но он и на одной ноге меня переиграл. Образно говоря, дал такой щелчок по носу, вся спесь с меня вмиг слетела. Слава Богу, что та игра имела статус товарищеской, да и выиграла ее сборная Союза — иначе не избежать было бы неприятных разбирательств.

— В трех других дуэлях с Джаичем превосходство было на вашей стороне?

— Как теперь говорят, однозначно. Это и сам Драган признал на пресс-конференции после нашей последней встречи в отборочном матче к европейскому чемпионату.

— Какие микроматчи с другими великими вам запомнились более всего?

— Труднее и интереснее всего было играть против Джорджа Беста. С конца 60-х тренеры сборной СССР окончательно утвердились во мнении, что играть персонально лучше других удается мне. А когда стало известно, что в отборочном турнире к мексиканскому чемпионату мира 1970 года одним из наших соперников будет сборная Северной Ирландии, я понял, что скоро мне предстоит «держать» Беста. Не поверите, но к этому матчу я стал готовиться за полгода вперед! Тренерам сборной удалось где-то раздобыть 40-минутный документальный фильм о лидере североирландцев. Естественно, полного впечатления об игре Беста даже двадцатикратный просмотр пленки не дал. До многого приходилось доходить чисто интуитивно. Было ясно одно: уровень игры, позволявший мне справляться с Драганом Джаичем или Влодзимежем Любаньски, против Джорджа Беста может оказаться недостаточным. И целых полгода я работал прямо-таки с остервенением над повышением скорости, улучшением техники и физической подготовки. Не так давно грузинское телевидение подготовило и показало почти полуторачасовую передачу о Джордже Бесте. Честное слово, такой обиды, как после ее просмотра я давно не испытывал. Ответьте: много ли в мире футболистов, сумевших в свое время полностью выключить из игры Беста? Мне это удалось дважды. Почему же об этом почти никто не помнит?! Во всяком случае, в той передаче места для дуэли Бест — Дзодзуашвили вообще не нашлось. Ну да ладно… Что касается Беста — это был, наверное, сильнейший футболист, против кого мне довелось играть. Создавалось впечатление, что для него не существует тайн в футболе, он все делал легко и непринужденно. Играл, как дышал. Чтобы противостоять такому гению футбола, просто отличной подготовки недостаточно. Нужно было прыгнуть выше головы. С гордостью могу сказать, это мне удалось дважды.

— После удачно проведенного отборочного цикла сборная СССР отправилась на чемпионат мира в Мексику. По сей день, спустя уже более четверти века, многие специалисты утверждают: если бы не тот злополучный эпизод в четвертьфинальном матче с Уругваем — наша команда могла дойти до финала. Хотелось бы знать мнение на сей счет непосредственного участника ЧМ-70.

— Странные и непонятные вещи творились в те годы в советском футболе. Очень многое решалось не на поле, а в кабинетах. Причем тренеры команды, футболисты были абсолютно беззащитны перед произволом чиновников. Самый наглядный пример — с Эдуардом Стрельцовым. Этого форварда перед мексиканским первенством боялся весь мир. Ведущие защитники, не отличавшиеся особой скромностью, на вопрос, сумеют ли они остановить Стрельцова, начинали говорить что-то о благоприятном расположении звезд. И такого игрока наши умники не включили в состав! Кто знает, может, именно одержимости Стрельцова не хватило сборной СССР в злополучном матче с уругвайцами? С вратарями тоже творились непонятные расклады. Основным голкипером в отборочных играх у нас был Евгений Рудаков. Перед чемпионатом он повредил плечо, и под первым номером в Мексику поехал Анзор Кавазашвили. Его дублером вдруг объявили Леонида Шмуца (?!) из ЦСКА. А великий Яшин оказался лишь третьим кипером сборной. Его поставили в ворота на пару контрольных матчей, и могу засвидетельствовать — когда Яшин находился на поле, сборная играла в какой-то иной, совершенно раскованный, азартный футбол. Во время матча Яшин создавал фантастическую атмосферу игрового комфорта, удивительно тонко чувствовал настроение каждого игрока…

— Но на чемпионате мира-70 Яшин на поле ни разу не появился.

— А мы вдруг ощутили в Мексике какую-то нервозность тренеров, которая не могла не передаться футболистам. Мы явно были не в свой тарелке. И такая обстановка в сборной в конце концов сказалась на игре — рано или поздно, но мы все равно оступились бы. Я думаю, что тот проклятый гол уругвайцев стал плодом растерянности, истоки которой следует искать не в игре, а в той обстановке психологического дискомфорта, что царила в сборной Советского Союза. Что же касается самого гола, так он до сих пор у меня перед глазами. Мяч выкатился за пределы поля, мы остановились, судья промолчал, уругваец подал… Кавазашвили — прекрасный вратарь, хорошо отыграл в Мексике. Но во мне жива какая-то почти мистическая вера: будь в тот момент в воротах Яшин — не забили бы нам уругвайцы. Уж он-то сориентировался бы в ситуации безошибочно и еще до того, как уругваец начал свою обводку, наверняка подсказал бы Афонину: «Выбивай!» Впрочем, все это мои фантазии, которые до сих пор волнуют кровь… В целом же мексиканское первенство произвело на меня очень сильное впечатление. Участвовать в крупнейшем мировом футбольном форуме, воочию наблюдать за великими Пеле, Герсоном, Жаирзиньо, Чарльтоном, Мюллером, Ривой — об этом мечтает любой футболист. Матчи, проведенные в Мексике, думаю, стали апогеем моей карьеры. Тем более что по итогам ЧМ-70 лучшими игроками в нашей сборной были названы Альберт Шестернев и я.

— На следующих крупнейших соревнованиях — Олимпиаде-72 в Мюнхене, считается, что вы провалились. Один из тренеров сборной Герман Зонин в своих воспоминаниях причиной неудачи в полуфинале против польской сборной считает игру Дзодзуашвили, который, дескать, не выполнил тренерскую установку, неоправданно подключался к атакам, в итоге устал — и поляки с его фланга голы организовали.


Гавриил Качалин и Реваз Дзодзуашвили.

— Странно читать такое… По крайней мере главный тренер олимпийской сборной Пономарев меня в поражении не обвинял. Более того, когда по возвращении в Москву в одном из высоких кабинетов кто-то попытался бросить камень в мой огород, первым меня под защиту взял именно главный тренер. А потом еще другой крайний защитник сборной — Женя Ловчев гневной тирадой в мою защиту разразился, за что чуть не поплатился местом в команде. Что касается тренерских установок, то лично от меня требовалось играть по ситуации. Задание давал Пономарев, а не Зонин, включенный в тренерский состав скорее символически — как наставник чемпиона страны, ворошиловградской «Зари». Ни в определении состава на игру, ни в выборе тактики Зонин участия практически не принимал. У нашей сборной, на мой взгляд, не было шансов выиграть Олимпиаду в Мюнхене. Для победы она должна была на голову превосходить соперников, чего объективно не было. В проигранном же сборной Польши полуфинальном матче поначалу мы прочно инициативой владели, но поляки очень умело перекрывали зоны атаки, и наши нападающие — Геннадий Еврюжихин и проводивший свои первые игры за сборную Олег Блохин вынуждены были возвращать мяч назад. Я чувствовал, что поймал игру, и раз за разом прорывался по своему флангу. Во втором тайме поляки, проигрывая — 0:1 и пытаясь спасти игру, начали резко контратаковать. В одном из таких выпадов два польских игрока вышли на меня. Я сделал вид, что собираюсь пойти на владеющего мячом. А когда соперник попался на эту уловку и попытался отдать пас свободному партнеру, я тут же изменил направление движения и отрезал поляка от мяча. Нападающий, кажется, это был Гадоха, толкнул меня в спину. Я упал, а он, споткнувшись об меня, распластался очень эффектно. Во всяком случае, судья поверил. В итоге — одиннадцатиметровый. Справедливости ради надо признать, что у Польши тогда классная команда подобралась: Шармах, Гадоха, Любаньски. Не случайно они через два года на первенстве мира настоящий фурор произвели.

— Замечаю, что вы все время с нескрываемой симпатией говорите о нападающих. А есть защитники, которым вы симпатизировали?

— Приятно было играть с Альбертом Шестерневым, Муртазом Хурцилавой. Очень надежные футболисты. Из зарубежных не могу не назвать Франца Беккенбауэра. Когда он совсем еще юным появился в сборной ФРГ, сразу было ясно, что это футболист необычайного дарования. Но особенно запомнились защитники сборной Бразилии на чемпионате мира в Англии 1966 года. Это был далеко не лучший турнир для бразильцев — они сыграли три матча в группе и уехали ни с чем. И все же Брито, Фиделис, Рилдо своей игрой меня потрясли. Резкие, быстрые подключения в атаку, готовность сыграть в любой точке поля в зависимости от ситуации — все это полностью перевернуло мои представления об игроках обороны. Думаю, что не без их влияния я стал тем, кем стал.

— На протяжении всей футбольной карьеры вы считались образцовым футболистом, очень требовательным к самому себе, не позволявшим ни малейших послаблений в отношении режима. Наверное, несладко приходится футболистам, которые тренируются под вашим началом?

— Без дисциплины, а еще лучше — самодисциплины, в спорте, по большому счету, делать нечего. Я понимаю молодых футболистов, считающих меня слишком жестким, — ведь вокруг столько соблазнов… Пытаюсь обходиться без крайних мер, действовать методом убеждения: не выложился, недоработал на тренировке, нарушил режим — все это аукнется в будущем, укоротит и без того недолгий футбольный век.

— Это правда, будто вы недолюбливаете женатых футболистов и стараетесь избавляться от них в своей команде?

— Боже упаси! Тут речь о другом. Футболисты проводят много времени с тренером, подчас больше, чем, скажем, со своими родителями. И я в курсе почти всех их проблем. Естественно, когда 18-19-летний парень объявляет, что собрался жениться, я интересуюсь, на какие средства он собирается содержать семью — ведь заработки у нас в руставской команде у футболистов не ахти какие. Следовательно, чтобы достойно обеспечить семью нужно либо «завязывать» с футболом, либо искать какие-то дополнительные заработки, что в общем-то нереально. Бывали случаи, когда после женитьбы футболист пытался выбить в клубе дополнительные деньги или, скажем, квартиру. Увы, бюджет клуба ограничен. В итоге начинаются размолвки. Поэтому собирающегося обзаводиться, семьей я не гоню из команды, а лишь призываю трезво смотреть на вещи. И твердо знать, не обольщаясь, на какую помощь от клуба он может рассчитывать. Возможно, это и стало поводом для сплетен о моем неприятии семейных футболистов.

— Вы достаточно долго проработали главным тренером постоянного грузинского чемпиона — тбилисского «Динамо». Из таких команд тренеры уходят крайне редко. Довелось слышать, что Дзодзуашвили не поладил с федерацией него перебросили на периферию…

— К чему теперь ворошить прошлое? Единственное, что не дает мне покоя до сих пор, — это метод моего «ухода» из «Динамо», когда интриганам удалось вбить клин между мной и одним из лидеров команды — Муртазом Шелия. К счастью, вскоре мы во всем разобрались и восстановили добрые отношения. А в целом я очень доволен периодом работы в «Динамо». И дело не в том, что команда во внутренних соревнованиях выигрывала все, что можно, достойно выступала на Кубке Содружества. Опять же скажу без ложной скромности: я немало сделал для становления нынешних грузинских звезд. Кинкладзе, братья Арвеладзе, Кавелашвили и другие заиграли именно под моим руководством. Приятно вспомнить, как Вячеслав Колосков после первого выступления «Динамо» в Кубке Содружества сказал, что наша команда в отдельных матчах демонстрировала футбол следующего столетия. Горжусь тем, что практически все мои воспитанники сегодня играют в составе сборной Грузии. А что ушел из «Динамо» — так это «правила игры», судьба любого тренера. Он всегда должен быть готов к тому, что в любой момент по каким-то причинам перестанет устраивать команду, или наоборот. Я в какой-то степени даже рад, что оказался в Рустави: появилась возможность доказать недругам свой профессионализм. Надеюсь, это получилось. Когда я возглавил «Металлург» — он был заурядной командой, которая плелась в нижней половине турнирной таблицы. А сегодня мы — реальные претенденты на призовое место в чемпионате Грузии. Правда, команда теперь называется иначе — «Горда». Я с 1 августа больше занимаюсь ее финансовыми проблемами, а главным тренером стал Ясон Алаташвили, отдавший уже 30 лет этой команде.

— В свое время вы были одним из ярых сторонников выхода Грузии из всесоюзного чемпионата, полагая, что уровень футбола в Грузии от этого только повысится. Но, будем откровенны, время доказало обратное. Ваши взгляды претерпели изменения в этом вопросе?

— Я никогда не призывал рвать отношения с союзным первенством — соревнованием, бесспорно, высококлассным. Моя идея сводилась к следующему: не выходя из всесоюзного чемпионата, добиться для Грузии права участвовать на уровне национальной сборной и клубных команд в различных международных соревнованиях. Приблизительно так, как в Уэльсе, где клубы участвуют в английском чемпионате, а сборная является самостоятельной величиной. Сейчас же следует признать, что события конца 80-х — начала 90-х годов отбросили грузинский футбол если не на задворки мирового, то на несколько лет назад. Но паниковать по этому поводу тоже не следует. При тяжелейшей политической и экономической ситуации в стране наш футбол пусть медленно, но возрождается. Этот процесс шел бы быстрее, если бы у клубов были приблизительно одинаковые материальные условия — только в этом случае может возникнуть серьезная конкуренция. Но что поделаешь, если «Динамо» располагает превосходной, европейского уровня, базой, а пределом мечтаний других команд порой является горячий душ после тренировок и матчей. Естественно, при таком положении дел мало—мальски талантливые ребята из провинции, получая приглашения от «Динамо», бегут в столицу не задумываясь. Поэтому в ближайшее время чемпион страны у нас будет прежний. Но, повторюсь, отчаиваться не стоит — наш футбол богат на дарования. И я верю, что в Грузии будут появляться свои Бесты и Джаичи.

…От себя добавлю: и новые Дзодзуашвили — тоже.

Юрий СИМОНЯН, Тбилиси

Газета «Футбол от «Спорт-Экспресса» №40, 1996

*  *  *

КРОССВОРД ИМЕНИ БЕСТА

Много громких имен дал грузинский футбол советскому. Это — одно из «самых». Из грузинских имен в сегодняшнем российском футболе — уж точно самое громкое.

Всяких видел людей. Таких не встречал. От Дзодзуашвили — энергия. Волнами. Как принято писать, «положительная». Аура непостижимая. Дзодзуашвили, кажется, гипнотизер.

Теперь он в Элисте. Где о Лиге чемпионов по-прежнему не забывают — не в этом сезоне, так в следующем. Играть так играть. Яковенко, Шевченко, Ирхин, Буняк, Павлов… Никто до Лиги не дотянул. Дзодзуашвили верит — невозможного нет. Думал бы по-другому — не был бы тем Дзодзуашвили, которого знают все.

НАБЕРЕЖНАЯ РИОНИ

— Кутаиси своего детства помните? Набережную Риони…

— Как не помнить? Удивительный город — столько игроков дал! Шенгелия, Сулаквелидзе, Нодия, Дзодзуашвили… Все на чемпионатах мира играли. Мировой уровень.

— Людей спросить, кто «игрок века» для Кутаиси, — вас назовут.

— Я играл на чемпионате мира, там признали лучшим защитником, играл на Европе, на Олимпиаде — так что… да, хорошая карьера получилась. Все, что можно было в тогдашнем футболе отыграть, отыграл. Держал Беста, Джаича… Я доволен.

— Зато с тбилисским «Динамо» не выиграли ничего.

— Да как сказать… В 76-м отыграл три матча в Кубке, потом ушел — а «Динамо» его выиграло. Часто вторые да третьи места занимали. Большего, конечно, со сборной добился. На чемпионате мира сыграл, а это на всю жизнь: «участник чемпионата мира». Мог бы и еще раз, но не повезло. Большая политика — вместо нас сборная Чили там играла. Я, честно сказать, уже видел себя на том чемпионате. Очень обидно.

— В Кутаиси и сейчас есть мяч в каждом доме?

— Мяч есть. Света нет. Теплой воды нет.

— И кто-то еще играет?

— Играют — потому что футбол любят. Климат помогает все-таки тепло в Грузии… Родители пытаются детишек через футбол в жизнь вывести.

— Простите, а вы-то что там делали? На вас спрос, у вас имя…

— Это был мой человеческий долг. Пригласили тренировать сборную Грузии — сразу про другие предложения забыл. Хотя хороших было много. Но я должен отвечать перед своими детьми и внуками! Им скажут: «Твоего отца приглашали в сборную, а он не согласился…» Не позор? Только потом выяснилось, что люди, которые звали меня помочь, сами футболу помочь не хотят.

— Мешали вам с Кипиани?


— Сборная — не команда тренера. Это команда сердца, людей, федерации… Мы с Кипиани хотели, чтобы о сборной думали все. Создали тренерский совет, а в федерации нас понять не захотели. Жизнь покажет, кто прав, что мы наработали и что сделают после нас… Я вот о чем скажу — осиротели мы в Грузии без Кипиани. Время прошло, а Давида не хватает. Долгие годы у нас братские отношения были. Слов сейчас не подберу рассказать, что этот человек для грузинского футбола значил. Громадное горе… Мы вместе сборную тренировали первый случай, когда два главных тренера было. Всю дружбу вложили, друг друга как могли дополняли…

ЯКУШИН

— В Кутаиси с вами, кажется, Кутивадзе учился, братья Нодия?

— С Серго Кутивадзе мы с детского сада рядом. Леван и Гиви Нодия тоже рядом учились. Много было толковых ребят. Наши, кутаисские, большую роль играли в тбилисском «Динамо».

1969 год. Защитник сборной СССР Реваз Дзодзуашвили во время тренировки.

— Сами вы говорили, были ребята и поспособнее Дзодзуашвили.

— В футболе таланта мало, надо трудолюбивым быть. А это трудолюбие как раз у многих талантов отсутствовало — то ли воспитателей не хватало, то ли еще чего… Хотели не только в футбол играть — еще выпивать, гулять, время «красиво» проводить. А я это себе запретил только работал…

— Зачем?

— Таланта от работы прибавляется — точно говорю! Труд, только труд — больше ничего. Я к этому пришел лет в 20, когда впервые попал в «Динамо». Почувствовал руку Михаила Иосифовича Якушина. Он убедил, что дисциплина и самоотдача — это все. Гонял здорово, но главное — учил. Академик футбола! Не знаю, что бы из меня вышло, не окажись тогда у Якушина. Что мне про него говорить? В Москве лучше знают… Это тренер будущего был. Футбол до последней мелочи знал. Якушин, между прочим, в первый раз «Динамо» чемпионом Союза сделал — в 64-м.

— Не Качалин разве?

— Качалин сезон заканчивал, а первые пять игр сезона-64 это Якушин. На первом месте команду оставил. Целую плеяду открыл — Гуцаев, Дараселия, Челебадзе, Костава… Кубок кубков 81-го года — это тоже во многом Якушин. Когда он старшим тренером работал, Нодар Ахалкаци начальником команды у него был. Эстафета, да? Якушинская рука везде чувствовалась.

ПО ГРУЗИИ

— Клубы вы в Грузии не раз меняли.

— Да. Классе в девятом играл за «Имерети» — была такая команда. Я сам искал клубы. Ходил много, спрашивал, а хорошие люди мне помогали. И в Кутаиси искал, и в Сухуми… Не стеснялся приходить.

— Но, дойдя до якушинского «Динамо», задержались в нем недолго.

— Тогда, в 63-м, меня пригласило кутаисское «Торпедо». Тоже высшая лига. В «Динамо» я дублером считался, а в Кутаиси сразу основной состав сулили, вот и ушел от Михаила Иосифовича. . Потом все равно вместе поработали. Многое у него перенял — даже тренировал по якушинской программе.

— Из Тбилиси вы ушли, но и в Кутаиси не слишком пригодились.

— Да это блажь молодецкая пришел, ушел… Вся жизнь — с корабля на бал. Казалось — да я уже такой мастер, футболист основного состава. Спорил с тренерами, хватал сумку, убегал…

— Скандалили?

— Скандалил. Учителей не было, чтоб сказать: «Реваз, ты не прав!» Наоборот, подстегивали: «Ты достоин, а тебя не ставят…» Ушел в сухумское «Динамо» и только там понял — ошибался. Там я, кстати, еще центральным нападающим играл, пока в защиту не перевели.

— Когда в защиту «сослали», обошлось без скандала?

— Конечно, обидно было… Но главное — в основном составе играть! А когда меня за игру в защите уважать стали, в пример ставить, от обид следа не осталось. Чувствовал, что нужен команде, пусть и называлась она «Динамо» не тбилисское, а сухумское… Чем впереди от кого-то зависеть, лучше сзади буду сам мячик отбирать. И что хочу с ним делать. Сам отбирал, сам таскал, сам отдавал. А потом Блинков, тренировавший Кутаиси, стал по городам защитника искать, и меня ему порекомендовали. Так я в Кутаиси вернулся. С Блинковым, правда, недолго поработал — он почти тут же в Москву вернулся.

БЕСТ И ДЖАИЧ

— В ту пору вы и представить, наверное, не могли, что Джорджа Беста персонально опекать будете.

— В Кутаиси? Конечно. Но пару раз ставили персонально против Метревели — и получалось. Забрали меня в Тбилиси. А в 69-м — в сборную.

Реваз Дзодзуашвили «проблему Беста» решил...

— Вы как-то говорили, что к игре против Беста готовились полгода.

— Точно. Чтобы на чемпионат мира попасть, надо было нам Северную Ирландию проходить — а там, все знали, лучший футболист Европы играет. Джордж Бест. Еще Дугана боялись, центрального нападающего: головой бесподобно играл. Начали за полгода искать, кому этих двух товарищей персонально держать. Качалин чуть ли не всех крайних защитников страны вызвал на сухумский сбор, начиная с Пономарева. Подбирали нас, подбирали… В том списке я был седьмым. Потом только Гавриил Дмитриевич смекнул, что и скорость при мне, и «жилка» игровая, и в отборе опыт… И месяцев за семь я начал к Бесту готовиться. Видеозаписей тогда не было, но привезли нам фильм — сборная Англии играет против северных ирландцев. Несколько раз смотрел. Но после Миши Месхи мне никакой технарь с финтами страшен не был… Главное было не расслабиться за эти полгода, из тонуса не выйти. Постоянно прибавлять в скорости и отборе. Тренеры многое подсказывали — но, главное, сам профессионально отнесся. Помогло.

— Могли и «перегореть».

— Не мог. Знаете почему? Уверенности не было, что Беста все-таки мне доверят. За два-три дня до матча только узнал наверняка. Но психологически был готов. А что для футболиста важнее? Кроссворд имени Беста еще до матча был заполнен… Страха — ни грамма, да еще и злость на этого Джорджа накопилась. Сыграл так, что людям запомнилось, и первое большое признание получил. В сборной с тех пор стал играть постоянно. А потом был Драган Джаич…

— … который вас крутил здорово.

— Да, в первой игре, конечно, крутил… Тогда понял — многого мне еще не хватает. Стал анализировать, как Джаич играет. Потом еще четыре раза на поле встречались.

— И как?

— Он сам потом рассказал как. Молодец: «Четыре раза Дзодзуашвили меня полностью закрыл…»

— Показали однажды по грузинскому телевидению фильм про Беста вашего любимого — а про Дзодзуашвили слова не сказали.

— Знаю. Смотрел. И очень обиделся. Тогда грузинским телевидением командовали люди, которые не признавали никого, кроме «своих». А я в их число не попадал, и тем горжусь. Журналист, который фильм делал, испугался вспомнить вслух о Дзодзуашвили… После встретились, я говорю: «Ты много критикуешь футбол, наш профессионализм, да? А сам делал фильм, час говорил про меня словом не вспомнил. И ты — профессионал? Мог бы фамилию не называть, просто сказать: прикрыл Беста один грузин…»

350 ИГР В ОСНОВЕ

— Был кто-то, кому вы матч целиком проиграли?

— Нет! 350 матчей отыграл за «Динамо» — ни разу в запасе не сидел. И в сборной Союза тоже. Но ни разу не слышал: «Из-за тебя проиграли!»

— А как же Зонин? Говорил, будто Олимпиаду-72 мы из-за Дзодзуашвили проиграли: тот, мол, к атакам подключался, а с его флангов нам тем временем забивали…

— Зонин старшим тренером не был, его тогда символически подключили к сборной — как тренера «Зари», чемпиона. А главный, Пономарев, ничего подобного сказать не мог. Поляки, кстати, которые нас в 72-м обыграли, два года спустя всех удивили уже на чемпионате мира.

— Были в вашей жизни и другие тренеры. Соловьев, например.

— Вячеслав Дмитриевич меня в тбилисское «Динамо» из Кутаиси обратно и перевел. И первым сказал, что я могу играть не только в Тбилиси, но и в сборной СССР. Соловьев был тренером будущего. Профессионал. Сегодня прекрасно бы себя чувствовал — его время. Первый на моей памяти, кто внутренний барьер переступил: воздействовал не лозунгами, не комсомольской организацией, а советом. Премиальную систему ввел: хорошо сыграл — иди в кассу. Смелый человек. И своеобразный.

— Настолько, что в ветеринарном институте игроков искал.

— Это вы о том, как Виталика Дараселия нашли? Нет, это не Соловьев, это Якушина работа. Из Очамчир он Дараселия привез. Точно помню, я тогда в команде был.

— Как узнали о смерти Дараселия?

— Вся Грузия одновременно узнала. Пропал, несколько дней искали — и никто не верил, что погиб… Потом дядя родной нашел — илом его занесло. Сейчас это место проезжаю, перевал на дороге Кутаиси — Тбилиси, всегда сигнал даю. Останавливаюсь, вспоминаю… Да все вспоминают.

УХОД

— Из «Динамо» уходили из-за Ахалкаци?

— Скорее нет. Просто истощил себя, наверное. Сами представьте: десять лет отыграл в «Динамо», пять — в сборной, а восстановительные мероприятия тогда слабенькие были… Усталость накопилась. Десять лет режимил со страшной силой, и это было нестерпимо. Мог довести себя до сумасшествия! Как только почувствовал, что кто-то меня переигрывает, моментально принял решение: ухожу. Сам. Отыграл прекрасный матч в Ереване, персонально против Андреасяна, и сказал Ахалкаци, что больше не могу.

— Что ж Нодар Парсаданович вас не обнял: мол, отдохни немного — и возвращайся?

— Он как тренер только начинал, на мое место претендовал молодой Костава — видимо, Ахалкаци подумывал от меня избавиться. Я это понял — и решил ему не мешать. Ведь я вот что вам скажу, молодой человек: я эти десять лет не только против соперников играл. Еще и против своих же тренеров! Доказывать, что ты сильный, без конца доказывать — очень тяжелое дело. А потом приходит молодой тренер — и ему снова доказывать? Я понимал, что еще мог бы помочь Ахалкаци, но не представлял себя сидящим в запасе. А что легко со мной расстались… Это сейчас мы дорожим каждым футболистом, потому что он до тридцати доиграл — его еще продать можно. А тогда? 30 лет исполнилось — радуйся, если тебе работу найдут. Примеров много — и Численко, и Воронин… Из футбола уходили, тяжесть эту перенести не могли — спивались. У меня пожестче характер, я понял: без футбола скачусь в пропасть. И очень скоро. Сразу начал тренировать вот и пережил уход не так болезненно.

ЗВЕЗДНЫЙ ЧАС

— Проскочили мы с вами, Реваз Михайлович, главный в вашей жизни турнир — чемпионат мира-70…

— Был такой… Горжусь, что с Шестерневым нас после признали лучшими защитниками — его центральным, меня крайним.

— А я-то думал, вы за другим достижением туда ехали. За медалями.

— Да, лозунг был — в тройку войти, не меньше. Но слишком много накануне чемпионата было политических вопросов, чтобы выигрывать. Скажите мне: соловей лучше в клетке поет или на воле? Вот мы, сильные футболисты, одаренные люди, тогда были «соловьями в клетке»… Не споешь! Смотрели на другие сборные там игроки и одеты лучше, и обуты, и получают больше. О контрактах думают. А мы — в маленькой тюрьме… Всего боялись. Ничего не говорили.

— А может, потому проиграли, что Яшина против уругвайцев не поставили? С ним-то защита совсем по-другому играла…

— Это уже тренерские дела… Тогда вообще-то Рудаков должен был играть, кабы не получил страшную травму — в контрольном матче в Южной Америке столкнулся с Шестерневым. Конечно, Яшин нужен был, о чем говорить… И Стрельцов, и Воронин. Но они к тому моменту были людьми «списанными» — политикой. Даже если бы Качалин очень хотел взять — не разрешили бы. «Давай молодежь!» Тогда вообще существовало два течения в сборной — «команда Якушина» и «команда Качалина». Команда Якушина была мудрая, а Качалина — молодая. Соединить все лучшее — и сборная СССР на том чемпионате «выстрелила» бы.

— А вы в какую команду входили?

— В «молодую», качалинскую. Я, Киселев, Ловчев — помните эту плеяду, да? Но как бы нам помогли Воронин, Метревели, Численко, Стрельцов да мало ли было мудрецов в Союзе…

— Где вы, кстати, находились, когда уругвайцы нам забивали?

— Ой, вспоминаю — дрожь берет… Я Афонину кричал истошно: «Афоня, выбивай, выноси!» А он — не вынес. Мы в том матче почему-то «персоналку» играли, хотя стоило каждого прессинговать. Я неподалеку был в том моменте, все до мелочи видел — только крикнуть успел, и гол получили…

— В раздевалке траур был?

— Дурацкая наша гордость была — мол, «засудили». Никто не понял, что на чемпионатах мира тренеры с игроками должны так себя завести, чтобы детских ошибок не допускать. Нет свистка — играй! Бросил играть? Ты проиграл.

— Волнуют, смотрю, вас до сих пор воспоминания о той игре.

Реваз Дзодзуашвили — тренер

— А знаете, почему? Потому что после Уругвая мы на Бразилию выходили. И я играл бы персонально против Пеле! Меня уже, секрет открою, готовили. Против Беста — удачно. Против Джаича — удачно. А если б еще против Пеле смог — это было бы для меня все. После такого совсем другим человеком становишься…

ТРЕНЕР

— … Ушел я из «Динамо» стал думать, как дальше жить. Знал только, что в футболе останусь. Предложили тбилисский СКА возглавить — согласился с радостью. Успокоил этим душу. Достал дневники, записи, вспомнил, что мне Якушин говорил, Качалин, Бесков, Соловьев… Легко, честно говоря, перестроился.

— Игроки вас уважали?

— Уважали. СКА — солдатская команда, я очень удачно с ней начал. Сразу стали чемпионами Вооруженных Сил, первый опыт — такой успех! Громадный стимул дальше работать. Начали во вторую лигу приглашать — и пошла настоящая работа… Потом, годы спустя, Кипиани пригласил вторым тренером в «Динамо», сам вскоре заболел — и я его сменил. Сделал команду, которую Колосков как-то назвал «командой XXI века»…

— Тогда вы, кажется, здорово разругались с Шелия, ведущим игроком?

— Да никакой это не конфликт был! Сказали пару слов друг другу, и все… С игроками такие «ссоры» каждый день бывают. Я их тренер. Как отец: могу поцеловать, могу обнять, могу по голове хлопнуть.

— После этого, помню, вы Шепетовку тренировали — и играли там 11 грузин в составе.

— Одиннадцать не было столько не разрешалось, — но человек 8 — 9 играли… Приезжаю команда на вылет стоит. Что делать? Вылезать из ямы. И вылезли, приличную команду сделали! Там у меня Чаладзе играл, Рехвиашвили… В конце концов, жалко, президент команду ту продал. А я и в «Сконто» поработал, и в Саудовской Аравии…

— Которую охарактеризовали коротко: «ужас».

— Знаете, Саудовская Аравия — это та-а-кие законы… Страшные! Европейца приглашают месяцев на пять — знают, что больше не выдержит. Грамма пива выпить нельзя. Остановить на улице женщину нельзя. Во время тренировки могут все бросить — и начинают молиться. По 6–7 раз в день…

Юрий ГОЛЫШАК

«Спорт-Экспресс», 11.10.2002

© Сборная России по футболу