Главная
Матчи
Соперники
Игроки
Тренеры

ИГРОКИ

Евгений БУШМАНОВ

Бушманов, Евгений Александрович. Защитник.

Родился: 2 ноября 1971, город Тюмень.

Воспитанник СДЮСШОР ярославского «Шинника» /«Ярославец»/ (первый тренер – Анатолий Михайлович Кирюхин).

Клубы: «Шинник» Ярославль (1988–1989), «Спартак» Москва (1990–1992, 1998–2000), ЦСКА Москва (1992–1996), «Торпедо» Москва (1997–1998), «Крылья Советов» Самара (2001–2003).

3-кратный чемпион России: 1998, 1999, 2000.

За сборную России сыграл 7 матчей.

(За олимпийскую сборную России сыграл 1 матч.*)

Участник чемпионата Европы 1996 года.

Чемпион Европы среди юношеских (U-18) команд 1990 года. Бронзовый призер чемпионата мира среди молодежных (U-20) команд 1991 года.

Главный тренер молодежной (U-21) сборной России (2017–2018).

*  *  *

«ВСЁ О'КЕЙ, ХОТЬ МИЛЛИОНОВ НЕ ИМЕЮ»

Когда Фёдор Черенков и Сергей Родионов объявили о своем решении играть во Франции, мало кто верил, что им найдется достойная замена. Но не прошло и полугода, как в «Спартаке» лидерами стали вчерашние дублеры Игорь Шалимов и Александр Мостовой, Василий Кульков и Валерий Шмаров. Однако и новые лидеры вскоре разбрелись по свету. Опять кризис? Но нашлась и им надежная замена. Засверкали в «Спартаке» новички. Среди них — защитник Евгений Бушманов.

— Когда вы начали заниматься футболом?

— В восемь лет, в Ярославле. Первое время играл на месте полузащитника. Но потом тренер решил, что мне лучше действовать в роли последнего защитника.

— Как вы попали в «Шинник»?

— В четырнадцать лет меня пригласили в сборную России, а затем в юношескую сборную СССР. Заметили тренеры ярославского «Шинника». И когда мне исполнилось шестнадцать, зачислили в команду. Через полгода уже игры в основном составе.

— Когда вас пригласили в «Спартак»?

— Впервые приглашение я получил еще при Константине Бескове — от его селекционера Покровского. Отказался, потому что не верил, что в 17 лет стану игроком основного состава. А сидеть в запасе не хотел. Когда «Спартак» возглавил Олег Романцев, он сам пригласил меня в команду. И тогда до конца не верил, что буду играть в «основе». Но все же согласился. Решающую роль тут, видно, сыграло то, что я всегда болел за «Спартак» и мечтал когда-нибудь выйти на поле в красно-белой футболке.

— Вас пригласили в юношескую сборную в 15 лет. В ее составе вы испытали и победы, и неудачи. Помнится, даже удаляли с поля…

— Было такое. Это произошло в финальном матче юношеского, чемпионата Европы 1990 года в игре с Португалией. Встреча проходила напряженно, нервозно. В дополнительное время нападающий португальцев атаковал нашего вратаря, когда он уже забрал мяч. Нервы не выдержали — ударил соперника. До этого уже имел предупреждение. Получил вторую желтую карточку и ушел с поля. Если бы тогда нам в оставшееся время забили, я бы, наверное, сквозь землю провалился. Слава Богу, ребята выстояли, и сборная завоевала золотые медали.

— Ваши ровесники по юношеской сборной приезжали в свои клубы и почти все играли в основных составах. Вас же дальше дубля не ставили.

— Психологически было, конечно, тяжело. Но можно было понять и Романцева. Ему на место последнего защитника нужен был постоянный игрок. А я без конца уезжал на сборы юношеской команды. Какая же тут сыгранность и слаженность с. партнерами?

— Были ли предложения от других клубов?

— Приглашали в минское «Динамо». Отказался. Там другой, отличный от спартаковского стиль игры, подстроиться под него мне было бы сложно. Кроме того, верил, что вскоре все-таки буду играть, а «Спартаке».

— И когда же вы сыграли свой первый матч в основном составе?

— 30 июня 1991 года в Днепропетровске. Мне задолго до игры тренеры сказали, что я выйду в стартовом составе — из-за двух предупреждений пропускал матч Хлестов. Правда, играл я тогда переднего защитника.

— Как оценили ваш дебют тренеры и партнеры?

— Ребята поздравили с «боевым крещением», тренеры поблагодарили за игру.

— Против каких команд и игроков, вам сложнее всего играть?

— Против тех, которые играют в том же стиле, что и «Спартак». А из нападающих сложнее всего играть против Кирьякова, Юрана. Не завидовал я и защитникам, противостоящим нашим Радченко с Мостовым. Чертовски трудно угадать, что они предпримут в следующее мгновение.

— Как вам удалось уже в третьей игре в высшей лиге забить гол?

— Честно говоря, специально такой задачи перед собой не ставил. Просто в середине поля мне кто-то отпасовал мяч. Увидел перед собой свободную зону, двинулся туда. Быстро отдал мяч Черенкову, а сам продолжал идти вперед. Через пару секунд, уже в штрафной, получил такую передачу от Черенкова, что не забить было бы стыдно.

— За границу собираетесь?

— Нужно сперва стать игроком сборной. Я считаю, что приглашение туда — высшая оценка для любого трока. Если в сборную не стремиться — зачем вообще играть?

— Значит, приглашение в олимпийскую команду — шаг к признанию?

— Хотелось бы верить.

— Чем интересуетесь вне футбола?

— Люблю музыку. Особенно «Депеш мод».

— Счастливы в семейной жизни?

— Счастлив, только бытовые условия неважные. Откровенно говоря, база в Тарасовке — не лучшее место для семейного очага. Квартиру пока не дают.

— Вы обеспеченный человек?

— Бедным себя назвать не могу, но и миллионами не владею, иначе давно уже купил бы семье квартиру.

— Чего бы вы сами себе пожелали?

— Попасть в первую сборную, сыграть в ней на первенстве Европы 1992 года и чемпионате мира 1994 года. Я думаю, что это в моих силах.

— Я тоже так думаю…

Вениамин ЛИТМАН

Газета «Спорт-Экспресс», 05.02.1992

*  *  *

«Я ВЫНОСИЛ МЯЧ — И ДЕЛЬ ПЬЕРО ПРЫГНУЛ МНЕ НА НОГУ»

«У меня малиновый «Опель». Я буду там-то и там-то во столько-то», — сказал он мне по телефону.

Я пришел вовремя. Неподалеку от деревянной церковки стоял малиновый «Опель». Бушманова не было. Он появился минут через пять с полиэтиленовой сумочкой в руке.

— Садитесь, — кивнул он мне. — Не заперто.

Через несколько минут, уже у меня дома, он извлек из сумки четыре бутылочки пива «Гессер», которые, окажись случайно поблизости какой-нибудь угонщик, могли бы стоить ему машины.

— В вашей жизни случай, наверное, играет большую роль? — спросил я Женю.

— Конечно, — ответил он.

— Я случайно попал в футбол, случайно оказался в ЦСКА и у «Барселоны» в 92-м мы выиграли случайно. Если бы встретились с нею еще десять раз — ни за что не победили бы. Это был, наверное, самый счастливый случай в моей жизни…

Евгений Бушманов (в ноябре ему исполнится 25) родился в Тюмени, а вырос в Ярославле. В 16 лет заиграл в «Шиннике», через полтора года перешел в московский «Спартак». А вскоре ему пришлось на восемь месяцев сделать паузу.

— В 89-м, — вспоминает он, — наша юношеская сборная проводила в Норвегии отборочный матч чемпионата Европы. И там я получил травму. Сначала врачи сказали, что это мениск, но потом, когда в ЦИТО сделали диагностическую операцию, выяснилось, что у меня разрыв связок. Медики не стали меня удерживать: давай, мол, играй, но осенью, вероятнее всего, снова придешь к нам.

Я стал играть. Перед матчами за сборную обязательно затягивал колено эластичным бинтом, а вот на первую игру за спартаковский дубль вышел в обычном наколеннике. На 15-й минуте вступил в силовую борьбу и сразу же почувствовал: все, колено куда-то ушло… И осенью, как и предсказывали специалисты, лег в ЦИТО на операцию. Я, правда, до сих пор не могу понять, почему мне ее не сделали сразу. Как бы то ни было, нужно было лечиться, и следующий год я почти полностью пропустил.

— Новые партнеры навещали вас?

— Я пробыл в «Спартаке» всего месяц, и там меня еще никто не знал: молодой пацан, пришел в дубль, сломался… Никто из «Спартака» ко мне не приходил, и это понятно. Я на ребят не обижаюсь. Зато ко мне приезжали мои сверстники из сборной и доктор юношеской команды Владимир Николаевич Зоткин. Так что тогда все было нормально. Хуже было потом…

В 1991 году из «Спартака» уехало много ведущих игроков, и с августа я начал играть в основном составе. Провел семь матчей. Романцев говорил мне: «Молодец, Женя, красавец!» И тут у меня опять травма — перелом стопы.

Заканчивается сезон. Спартаковцы едут отдыхать в Корею и меня берут с собой. А вскоре я узнаю, что на мое место — я играл задним защитником — приглашают Чернышева и Рахимова. Мне стало ясно: я команде не нужен. Когда вылечился, Садырин пригласил в ЦСКА — это было в январе. Я сказал об этом Романцеву. Но он меня удержал: «Нет, Женя, я хочу тебя видеть здесь. Подпиши контракт». Я подписал, а через полгода мне сказали: «До свидания…»

Концовка моего пребывания в «Спартаке» оставила, конечно, неприятный осадок. Но в целом я вспоминаю его с благодарностью. В «Спартаке» я прошел очень хорошую школу. Чего стоит хотя бы то, что я выходил на поле вместе с Фёдором Черенковым, самым умным и самым талантливым футболистом, которого я когда-либо видел. Многое из того, что я умею, я получил в «Спартаке». Думаю, что именно это и открыло мне двери в сборную.

— Но вернемся к тому времени, когда вы распрощались со «Спартаком».

— Я пришел в ЦСКА. Садырина там уже не было — он принял сборную, и командой руководил Геннадий Иванович Костылев, которого я хорошо знал по юношеской сборной.

Я был в разобранном состоянии — после травмы долго не тренировался. Потом начал потихоньку бегать, и Костылев, который, видимо, очень верил в меня, стал ставить меня на игры. И вот так, участвуя в чемпионате, я постепенно набирал форму и к осени 92-го уже нормально себя чувствовал.

— Все до сих пор помнят, что вы забили гол «Барселоне». А сами-то вы об этом вспоминаете?

— Редко. Что толку вспоминать? Нужно сейчас играть.

— А почему в последнее время у ЦСКА это не очень получается?

— Я и сам не могу понять. На тренировках все бегают, стараются, все пасы проходят, все удается. Выходим на игру — все разлаживается. Может быть, причина в том, что уехал Радимов. Он был ключевым игроком. Мы продолжаем играть по той же схеме, что и с ним, а замены ему нет. Но мы постепенно перестраиваемся.

— Кроме Радимова есть, наверное, и другие игроки, которые особенно необходимы команде. Вы могли бы их назвать?

— Кто нам только не нужен! У нас ведь не такая длинная скамейка, как хотелось бы. Правда, купили двух литовцев и двух бразильцев, а до этого у нас было всего 12 человек.

Я понимаю, что болельщики ЦСКА сейчас недовольны нами. Но ведь что получается? Два года они ходили на все наши матчи, скандировали, что ЦСКА — лучшая команда, и мы действительно показывали красивый футбол. А теперь, когда мы нуждаемся в поддержке, нам еще до начала игры кричат: «ЦСКА — в третью лигу!» Трудно настроиться на игру, когда слышишь такое.

— Мне кажется, что груз последних неудач армейцев слишком сильно давит на вас…

— Это, наверное, от того, что я так воспитан. Когда я играл в «Спартаке», каждое поражение было для нас трагедией, мы два-три дня ходили, ничего не видя вокруг. Тогда нам казалось это нормальным — советский человек именно так и должен себя вести. В ЦСКА же Тарханов старается научить нас быстрее освобождаться от гнета проигрыша. После игры он, конечно, может накричать, высказать тебе все, что думает. Но потом говорит: «Все. Забыли эту игру. Готовимся к следующей». На Западе тренеры тоже так поступают. Ведь прошлого действительно не вернешь.

— Но некоторые события, бывает, никак не хотят уходить в прошлое, такие, например, как чемпионат Европы.

— Мне не повезло: я сыграл на нем всего один тайм.

— А вы знали заранее, что выйдете на матч с итальянцами?

— Я был на двести процентов уверен, что не буду играть. И вдруг, за день до игры, ко мне подходит Тарханов и говорит: «Готовься. Может быть, завтра выйдешь в составе».

— После таких слов можно заснуть?

— Я спал. Наверное, потому, что не так уж молод. Кроме того, я сам себя успокаивал.

— Как?

— Я ведь тренировался вместе со всеми, и у меня не было ощущения, что я уступаю партнерам. Я знал, что я не хуже других и перед матчем со сборной Италии напоминал себе об этом. Нервничал же только из-за того, что Тарханов не сказал мне, кем я буду играть — передним или задним защитником. В ЦСКА я могу сыграть передним. А в сборной у игрока этого амплуа несколько иные функции, чем в нашей команде. Когда же мне сказали, что я буду играть задним, я совершенно успокоился.

— Неужели даже в начале матча вы не испытывали волнения?

— Испытывал. Первые пять минут. Но я бы не сказал, что это был мандраж. Я старался действовать осмотрительнее, играть попроще и потому в сложной ситуации без раздумий отбивал мяч.

— А столкнулись ли вы в той игре с чем-то неожиданным?

— Я не увидел у итальянцев ничего сверхъестественного. Вот все пишут, что Дель Пьеро мол — суперзвезда. Я этого не почувствовал. Единственный футболист, который произвел на меня впечатление, — это Дзола. А в целом итальянская сборная — обычная команда. Итальянцы играют очень грамотно, но примитивно. И за счет хитрости над ними можно взять верх. Я очень хотел доиграть тот матч, но врачи не разрешили мне после перерыва выйти на поле.

— Когда вы получили травму?

— Примерно на десятой минуте. Я выносил мяч, а Дель Пьеро прыгнул на меня и ударил ногой в голеностоп. Я подумал, что это просто ушиб. Разбегался — все вроде бы нормально. Потом пришел в раздевалку, снял гетры, а там такая дыра…

Сейчас я понимаю, что сам виноват в этой травме. В свое оправдание могу только сказать, что в российском чемпионате таких ситуаций не бывает — поэтому я и не был готов к тому, что произошло. Я был уверен, что Дель Пьеро прыгает для того, чтобы перекрыть полет мяча. А он об этом и не думал — прыгнул в ногу… Мне же не хватило опыта, чтобы вовремя сообразить, как следует поступить. Можно ведь было сыграть как-то по-другому, ну хотя бы самому подставить шипы…

— Вы впервые участвовали в чемпионате Европы. Что на нем вас больше всего поразило?

— То, что за полтора дня у нас было три собрания. И все — по поводу денег. И я, и другие дебютанты были в шоке. Ну какой тут футбол? О чем вообще может идти речь?

Правда, я могу понять Кирьякова. Он уже несколько лет живет в Германии и привык к тому, что к нему относятся как к человеку. У нас же в России все осталось в принципе таким же, каким было 10–15 лет назад. Сегодня тебе говорят: «Ты получаешь столько-то». Завтра — что в два раза меньше, а послезавтра — в три…

Нельзя бесконечно отказываться от своих слов и менять условия оплаты футболистов. Тем более что времени обговорить все заранее было предостаточно: перед чемпионатом мы две недели сидели в Новогорске.

Впрочем, в таких соревнованиях можно, наверное, сыграть и бесплатно. Я, например, читал, что хорватские футболисты приехали в Англию за свои деньги. И у меня такие футболисты, конечно же, вызывают огромное уважение.

— Вам не кажется, что вы противоречите самому себе?

— Нет. Возможны разные варианты, но одно должно оставаться неизменным: нужно с уважением относиться к игрокам.

В сборной я общался со многими нашими звездами, в частности, с Игорем Шалимовым. И я никогда не поверю, что он, как у нас писали, один из главных, что ли, заговорщиков. Я помню, как на одном из собраний все выступали, спорили, Шалимов же сидел молча. И Романцев спросил у него: «А что ты, Игорь, об этом думаешь?» И он сказал: «Я не хочу ничего говорить. Все финансовые проблемы нужно было решить два месяца назад».

— А вам не кажется, что наши футболисты проиграли еще и потому, что уступали своим соперникам в физической подготовке? Когда сравниваешь матчи итальянского и нашего чемпионатов, этот вывод напрашивается сам собой.

— Я согласен, что итальянский клубный футбол на две головы выше российского. Но наши тренеры, не знаю уж почему, не требуют от нас, чтобы мы играли в такой футбол.

— А в чем его главное отличие?

— Там борьба идет на каждом участке поля. Паузы возникают лишь тогда, когда вбрасывают мяч или бьют штрафной. После чего, едва отдышавшись, игроки снова, не жалея себя, включаются в борьбу. А у нас как? У нас плассируются. Мой соперник рванулся за мячом, а я подбежал, потусовался перед ним, отдал мяч партнеру, и тот тоже потусовался… В итоге же нет борьбы, нет контакта. Этим все и объясняется. В Италии более контактный футбол, чем у нас. А физически итальянцы не сильнее нас.

— Кто, на ваш взгляд, лучший игрок в вашем амплуа?

— Франко Барезе.

— А что вам мешает приблизиться к его уровню мастерства?

— Я плохо играю наверху, есть у меня проблемы с длинным пасом, ну и в стартовой скорости не мешало бы добавить. Раньше я бегал быстрее.

— Вы долго привыкаете к партнерам?

— Если к нам в команду придет новый человек, я с ним быстро сыграюсь, но вот если сам попаду в другой клуб, то буду там долго осваиваться.

— Выполняя свои капитанские обязанности, вы, как мне кажется, очень активно руководите на поле партнерами.

— Они часто упрекают меня в том, что я кричу на них. И, конечно, обижаются. Но я кричу не потому, что хочу кого-то обидеть. У меня одно желание — подсказать, помочь, а главное — завести ребят, добавить им страсти, азарта. Это не значит, что я в восторге от самого себя. Я вижу все свои ошибки и промахи.

— Вам интересно заниматься тактикой?

— Очень. Я иногда подхожу к нашему второму тренеру Владимиру Федотову, чтобы поговорить о наших тактических расстановках. Для меня это очень важно. Когда я пришел в «Спартак», Романцев довольно много времени уделял тактике, и я извлек для себя большую пользу из тех занятий.

— Вы верите в предчувствия?

— Да. Когда мы, например, выходили на второй тайм с «Текстильщиком», я почувствовал: не выиграем. Так и случилось, хотя после первого тайма мы вели 1:0.

— А предчувствия подсказывают вам, что можно делать перед матчем, а чего нельзя?

— Есть выработанная годами очередность действий, которую не то что нельзя, а нежелательно менять. Поэтому я, например, сначала надеваю правую бутсу, а потом левую и так далее.

— Были ли в вашей жизни ошибки, о которых вам до сих пор неприятно вспоминать?

— Да. То, что меня убрали из «Спартака», — это не только результат стечения обстоятельств, но и следствие моих собственных и очень серьезных ошибок. Однако сейчас я ничуть не жалею, что судьба привела меня в ЦСКА.

— Вас когда-нибудь удаляли с поля?

— Нет.

— А в обычной жизни вы часто поддаетесь эмоциям?

— Да. Правда, сейчас меньше, чем раньше. Меня возмущает несправедливость. Некоторые, столкнувшись с ней, могут промолчать, отойти в сторону. Мне это обычно не удается.

— Попадали ли вы в такие ситуации, когда ваша жизнь подвергалась опасности?

— Года три назад я ехал на машине по скользкой дороге и не справился с управлением. Но, может быть, это и спасло меня: на шоссе — справа и слева — почему-то лежали бетонные плиты, между которыми моя «девятка» не проехала бы. Но получилось так, что, не доезжая до них, машина встала на бок и таким образом проскочила опасное место.

— Выходит, случай опять помог вам. А вы верите в то, что в нашей жизни участвуют какие-то высшие силы?

— Раньше я понимал это умом, но такого чувства у меня не было. А вот месяца два назад я убедился в том, что есть люди, которые наделены какими-то особыми способностями, и они могут либо принести окружающим очень большую пользу, либо причинить им огромный вред. Говорить об этом более конкретно я не хочу, так как тогда мне пришлось бы рассказывать о том, что касается только меня, моей личной жизни.

— Что вы больше всего любите читать, смотреть по видео?

— И в кино, и в литературе у меня один любимый жанр — мелодрама.

— Вы женаты?

— Развелся.

— Значит, ваша семейная жизнь не сложилась?

— Да, хотя с моей бывшей женой мы довольно долго прожили вместе — семь лет.

— Вам, видимо, было нелегко это пережить…

— Такие события, конечно, опустошают, тем более что мы расстались сразу же после чемпионата Европы, который потребовал от меня больших нервных затрат. И сейчас, хотя сил у меня как будто бы вполне достаточно, я чувствую, что мне в игре не хватает эмоций. Не могу, как раньше, завестись на весь матч…

Мне очень хотелось, чтобы у Жени улучшилось настроение, поэтому я сделал еще одну попытку заставить его рассказать о самой большой удаче в его футбольной жизни:

— Но как все-таки вы забили гол «Барселоне»? У нас его так и не показали.

— Случайно, — сказал Женя и умолк.

— А кто сделал вам передачу? Где вы в этот момент находились?

— Файзулин отдал мне пас, я был в штрафной, метрах в 12–14 от ворот, справа. Вышел практически один на один. Бил в дальний угол, но мяч свалился с ноги и попал в ближний.

— Вам, наверное, хочется забивать голы?

— От заднего защитника требуется другое. Играя на этом месте, можно отдать пас, который отрежет полкоманды соперника. Такая передача доставляет мне большее удовольствие, чем какой-то корявый гол, который забьешь сам.

Бушманов сделал паузу и после короткого раздумья добавил:

— Но если забьешь красивый гол, это приятно. Очень приятно — но…

— Скажите, вы всегда такой печальный?

— Я не печальный, — усмехнувшись, ответил он. — Возможно, я скромный и потому кажусь печальным.

— Ну, а могли бы вы сейчас вспомнить, что для вас было самой большой радостью в детстве, еще до того, как вы пришли в футбол?

— Я помню, как мне купили велосипед — мне тогда было, наверное, лет шесть, — наконец-то заулыбался Женя. — И я не мог дождаться, когда взойдет солнце, чтобы выбежать с ним во двор…

— Как вам кажется, вы сильно изменились с тех пор?

— Нет. По-моему, я такой же.

— Скажите, с кем из артистов, писателей, спортсменов вам хотелось бы познакомиться? Кого увидеть вблизи?

— Английского иллюзиониста Дэвида Копперфильда. Как он творит свои чудеса? Вот бы узнать!

И Бушманов снова улыбнулся — точно так же, как тогда, когда вспоминал о своем первом велосипеде, с которым, как я понял, малиновый «Опель» никогда не сможет конкурировать.

Андрей БАТАШЕВ

Еженедельник «Футбол от «Спорт-Экспресса» №36, 1996

*  *  *

ВТОРОЙ БУШ

В футбольной биографии Бушманова ряд эпизодов напрямую связан с «Крыльями Советов». Так, в первенствах России он дебютировал именно в поединке с самарским клубом. Это было 29 марта 1992 года в ЛФК ЦСКА в Москве, «Спартак» легко обыграл волжан — 5:0. Один из немногочисленных своих голов Евгений провел в ворота Александра Мартешкина на 62-й минуте матча ЦСКА — «Крылья Советов» (4:1) на стадионе «Динамо» в столице 10 июня 1995 года.

17 августа 1996 года в Москве ЦСКА неожиданно уступил самарцам — 1:2. После этого поражения тренировавший армейцев Тарханов выразил недоверие сразу трем своим футболистам: двум Дмитриям — Карсанову и Ульянову, а также капитану команды Бушманову. Евгения лишили капитанской повязки, передав ее Семаку, он пропустил одну игру, но затем вновь появился в составе.

…5 декабря 2000 года «Спартак» бесславно уступил в Лиге чемпионов «Лиону» — 0:3. Виновника поражения Олег Романцев нашел быстро — «либеро» Бушманов. Евгений пополнил список футболистов, отлученных в разное время от «Спартака», в котором значатся Юран, Цымбаларь, Тихонов… Сквозь призму лионского кошмара сейчас трудно оценивать игровые достоинства Бушманова, поэтому обратимся к энциклопедическому справочнику «Российский футбол за 100 лет», где дается такая характеристика этому защитнику: «Отличается хорошим видением поля, позиционным чутьем, умелым взаимодействием с партнерами. Владеет точным первым пасом, умеет своевременно и остро подключаться к атакам». Думается, что этих качеств Евгений не растерял, а происшедшее в далеком французском городе — лишь досадный срыв, ведь в футболе не ошибается только тот, кто не играет.

В январе состоялось явление двух Бушей. Один из них пришел в американский Белый дом и наверняка отработает весь президентский срок, предусмотренный Конституцией США. Второй «Буш» (ведь именно так стали называть Бушманова партнеры, когда он только появился в «Спартаке»), прибыл в лагерь наших «Крыльев» на Кипре, и усиленно тренируется. Однако, в отличие от американского президента, он еще окончательно не определился с местом своей будущей работы.

Сергей ЭРАСТОВ

Газета «Самара Спорт-Экспресс», 29.01.2001

Карьера главного тренера молодежной/олимпийской* сборной:

© Сборная России по футболу