Главная
Матчи
Соперники
Игроки
Тренеры

ИГРОКИ

Владимир БАРКАЯ

Баркая, Владимир Александрович. Нападающий.

Родился: 29 июля 1937, город Гагры, Абхазская АССР, Грузинская ССР.

Воспитанник ДЮСШ города Гагры. Первый тренер – Реваз /Резо/ Порфирьевич Шартава.

Клубы: «Торпедо» Гагры, Грузинская ССР (1953–1955), «Локомотив» Тбилиси, Грузинская ССР (1956), «Динамо» Тбилиси, Грузинская ССР (1957–1967).

Чемпион СССР: 1964.

За сборную СССР сыграл 2 матча, забил 2 гола.

*  *  *

ОСЕНЬ ФУТБОЛЬНОГО ПАТРИАРХА

Их осталось всего семеро, но это — великолепная семерка футболистов грузинского «Динамо» первой половины 60-х гг., привезших в Тбилиси, к великому ликованию соотечественников, золотые медали чемпионов СССР в 1964 году. Один из них, бессменный центральный нападающий Владимир Баркая, Сема или дядя Сема, как его называют знакомые и близкие, справлял на днях в ресторане «Фаэтон» свое 70-летие. Как прошло торжество — с этого вопроса началась наша беседа с чемпионом и двукратным бронзовым призером первенств Союза 1959—1964 гг., бомбардиром, забившим в 297 официальных матчах 198 (!) голов, игравшим за сборную СССР против самого Пеле и других бразильских кудесников кожаного мяча.

— Собралась старая гвардия — Ило Датунашвили, Боря Сичинава, Джемал Зеинкришвили, Муртаз Хурцилава, Сергей Котрикадзе… Жора Сичинава рвался приехать из Сочи, но ты знаешь, с какими трудностями это связано. Я ему сказал по телефону, чтобы не мучился со всеми этими идиотскими визами. Уважили мой юбилей и «наследники» более младшего поколения — Вова Гуцаев, Нодар Хизанишвили, Саша Чивадзе, братья Мачаидзе, Шота Хинчагашвили, Отар Габелия и другие. Были в числе гостей и очень близкие мне артисты — Отар Мегвинетухуцеси, Гуранда Габуния, Анзор Эркомаишвили… Пришли и просто друзья по жизни, и преданные болельщики. Всего собралось человек 120.

— И кому же из кумиров прошлого века была поручена честь вести застолье?

— А мы тамадой на таких торжествах футболистов обычно не выбираем. Тамада — особый дар, и блеснул им молодой бизнесмен Шалва Алавидзе — от Бога мастер этого искусства, рожденного на грузинской земле. Образованный человек, начитанный, с чувством юмора, разбирается в спорте, знает жизнь, может и спеть, и станцевать, словом, готовый участник мирового первенства, но такое соревнование никому не приходило в голову устроить. К сожалению.

— Зато кто сожрет больше пиццы или быстрее всех выпьет бочку пива — пожалуйста. Это ведь для мозгов необременительно.

— Да, но здесь умеют ценить настоящего тамаду. Не случайно по окончании застолья к Шалве выстроилась целая очередь — поблагодарить за доставленное удовольствие и выпить за его здоровье. А самое главное, собралась вся наша с Тиной большая семья. Из Германии приехала дочь Тамрико с детьми Дианой и Давидом, муж ее задержался по делам в Москве. Была и младшая Зинаида с мужем Леваном и дочкой Натией, был и сын Сосо.

— Единственный наследник не пошел по стопам отца?

— Сосо занимался футболом, но… гены тут не сработали. Зато он страстный болельщик и ходячий спортивный справочник. Я всегда уточняю у него даты, фамилии.

— Это в наш-то век Интернета…

— Я из тех, кто остался в прошлом веке. Меня, за полной профнепригодностью, даже не подпускают к компьютеру — он всегда занят, а когда свободен, с ним «дуются» в нарды жена и дочь.

— За столом разговоры наверняка велись вокруг вашего славного футбольного прошлого, знаменитого дриблинга, под которым защита соперников стелилась, как костяшки домино…

— И за столом, и в предъюбилейной прессе мне столько комплиментов выдали, что я даже расчувствовался — не последний ли это реверанс судьбы?

— Ну что вы, дядя Сема, для человека, всю жизнь занимавшегося спортом и до сих пор совершающего утренние пробежки, 70 лет — не возраст. Но раз уж речь зашла о солидных датах, не уместно ли вспомнить наш недавний телефонный разговор, где вы говорили, что ветеранам отовсюду дают от ворот поворот…

— Если ты имеешь в виду мой уход с поста председателя Союза ветеранов футбола, то здесь не было никаких волевых решений со стороны. После инфаркта, случившегося в Германии, я сам пришел к выводу, что не смогу с прежней энергией вести дела союза. Но в целом к ветеранам, и не только спорта, отношение со стороны государства было и остается просто свинским.

— Подчас диву даешься — мальчишки распоряжаются судьбами людей. Мой ровесник, которому чуть за сорок, профессионал, знаток нескольких языков, вернулся из Европы, старался устроиться на хорошо оплачиваемую работу, так как привык за границей жить достойно, но в Тбилиси ему прямо заявили, что он слишком стар…

— Меня поразил эпизод из недавно прочитанной книги. 60-летний английский судья отказался вести процесс, поскольку заболела его любимая собака, и он не мог гарантировать сторонам полную концентрацию внимания, опыта и знаний. А какой опыт может быть у 25-30-летнего судьи, будь он хоть Эйнштейном от правосудия, знай он Уголовный кодекс хоть наизусть… Буква — это одно, а жизнь — другое.

Но вернемся к теме ветеранов. Хотя бы на примере отношения к болезни и смерти людей, прославивших свои страны, в Грузии и в Азербайджане. Кто помогал бедному, великому Славе Метревели, когда он угодил в глубокую трясину? Несколько человек — Котэ Салия, Гено Лабарткава, Кахи Асатиани, Отар Цинцадзе, для которого Слава был божеством, и он на последние деньги покупал ему лекарства и даже справил 60-летие. И еще газета «Труд», бросившая клич о помощи Славе по всей России. Да, ты ведь тогда был ее собкором и привез присланные в редакцию деньги в носках. И возили его потом в Москву от родного «Торпедо», и лечили… Да только поздно. А вот Толик Банишевский из бакинского «Нефтчи», с которым я дружил, и на поле в сборной СССР мы были партнерами, по масштабу дарования не мог сравниться со Славой и, тем не менее, был обласкан всем Азербайджаном. После ухода из спорта Толик поехал на тренерскую работу в Африку, подхватил там какую-то болезнь печени, и прожил после этого совсем недолго. Но его не оставили в беде, и лечение обеспечили, и вниманием окружили. И хоронил его весь Баку, а на похоронах присутствовал сам президент Гейдар Алиев. Такие вот контрастные примеры.

Справедливости ради надо сказать, что Госдепартамент спорта выделяет ветеранам 150 лари, родное «Динамо» выделяет 100 лари, правда, нерегулярно. Сейчас вроде бы 500 будут платить. Но это 20-ти из числа «ветеранов из ветеранов». Поездки на турниры звезд прошлых лет тоже оплачивают через пень-колоду. На дорогу дают, а на месте расходы на себя берет Москва. Такие вот пироги.

— Отвлечемся от грустного и «прокрутим пленку» назад. Как все начиналось?

— Начиналось все на моей родине, в Гаграх, где вся жизнь сосредоточилась на треугольнике дом-стадион-море, где девчонки и мальчишки жили одной семьей, играли в одни игры. В пять лет меня обучили плавать проверенным способом — сбросили с камеры… Да, потерять два дома — в Гаграх и Сухуми, на которые было потрачено столько сил, заботы и денег, — это еще не самое страшное, тем более, когда сохраняется надежда на то, что мир не даст грабителям, живущим сейчас там, вечно наслаждаться безнаказанностью, и справедливость восторжествует. Но как мне, кавказскому человеку, смириться с тем, что за Ингури брошены могилы моих родителей, а я лишен возможности выполнить простой сыновний долг, хотя бы на Пасху?! Да, Гагра — это колыбель моей жизни и ее главного выбора — футбола. А у истоков этого выбора — ты не поверишь — стояла бой-девчонка, Нинка, сестра известного на побережье футболиста Юрия Устабашиди, которую мы называли атаманшей. Именно она делила команды, и именно она определила мое место на поле — центр нападения. Что ни говори, а женская интуиция — хороший козырь против мужской логики. С этим амплуа согласились и мои «взрослые» тренеры, и в нем я остался на всю дальнейшую карьеру.

На меня стали обращать внимание. Первые уроки мастерства я получил от Реваза Шартава, тренера открывшейся в Гаграх детской футбольной секции. Потом была спортшкола, которой руководил Алеша Бобохидзе, сам профессиональный борец. Там мы «оперялись» вместе с Жорой Сичинава. А потом пошли уже приглашения в сравнительно серьезные клубы — «Динамо» Гагра, «Динамо» Сухуми… После нескольких игр на молодежном отборочном турнире в Тбилиси меня поставили в основной состав тбилисского «Динамо» на матч с находившимися в наших краях проездом московскими торпедовцами. Я вышел в компании «асов» — Калоев, Гогоберидзе, Зазроев, Маргания, Дзяпшпа… Разыграл «стенку» с Зазроевым и забил гол. Это стало моей путевкой на международную арену. Сыграл со сборной Ирана, а вскоре меня, 19-летнего, зачислили в состав тбилисского «Динамо», где я и отыграл одиннадцать сезонов под руководством многих прославленных тренеров — Андро Жордания, Гайоза Джеджелава, Василия Соколова, Михаила Якушина, Гавриила Качалина, Серго Котрикадзе.

— И Владимир Баркая сумел стать незаменимым для тренерских концепций этих столь разных по стилю, видению игры тренеров. И главным конструктором знаменитой динамовской карусели, попадая на которую, немногие соперники справлялись с головокружением…

— Да, тогда я думал, что умею играть в футбол, но — до товарищеской встречи сборных СССР и Бразилии в 1965 году. Против нас тогда вышли непобедимые чемпионы не только мира, но, убежден, и его окрестностей. Волшебно-непробиваемая защита — Герсон, Сантос, Беллини, Орландо… Справа играл Жаирзиньо, в нападении — Флавио и сам король — великий Пеле… Мудрый тренер, Николай Петрович Морозов, не стал нас донимать всякими «давай, давай!», «вы обязаны не уронить честь советского спортсмена!» и просто сказал: «Вы не должны ложиться костьми на этот матч. Вы и сами понимаете — они сильнее». Да, мы это понимали. К тому же, если бы случилось чудо из чудес и мы бы выиграли, твердолобые идеологи из Центрального спорткомитета потребовали бы от нас «золота» на предстоявшем в 1966 году чемпионате мира в Англии… Это было волшебство. Меня «держал» Герсон, но кто кого держал — еще большой вопрос. Жоре Сичинава и еще двум был «поручен» Пеле. Но и целой команды не хватило бы, чтобы его удержать. Я Жоре сказал — расслабься, что будет, то будет, вплотную с ним играть еще хуже. Никогда не забуду, как Пеле уложил троих и выкатил мяч на пустые ворота Флавио. Счет 3:0 мог бы быть и в квадрате, но игра была товарищеской, и бразильцы удовлетворились достигнутым. После игры мы общались на банкете, я сказал Пеле: вы нас «потушили», а вообще-то мы не такие тусклые. Он улыбнулся, сказал пару комплиментов, посидел немного и ушел.

— А кто же, по-вашему, лучший из лучших на футбольном небосклоне всех времен и народов?

— Мое субъективное мнение — Пеле. Но когда я в Саарбрюккене беседовал с Ди Стефано, который привез туда ветеранов, он «распределил» тройку лучших так: Гарринча, Марадона, Пеле.

— Расскажите о вашей дружбе с другим лучшим из лучших — легендарным вратарем Львом Яшиным…

— Впервые я увидел Леву в Гаграх, когда еще мальчишкой подавал мячи на сборах московского «Динамо». Там же впервые увидел и Эдика Стрельцова. Мы почти ровесники, но Эдик уже тогда был мэтром, кумиром. И все же мы общались, в те времена между футболистами не стояли деньги, контракты, порождающие зависть, интриги… А потом Эдик, после олимпийского триумфа в Мельбурне, по наговору какой-то, другого слова не найду, б., которая сама поехала на дачу с ребятами, был обвинен в изнасиловании и «загремел» на семь лет. При этом карманному сатирику Семену Нариньяни было поручено очернить Эдика, и он заявлял публично, что на вопрос, почему Черное море соленое, Стрельцов якобы отвечал — потому что в нем плавает селедка…

— В стиле Хрущева, заявлявшего, что Сталин не умел разобраться в карте и по этой причине пользовался глобусом…

— Да, из той же оперы. А с Левой мы дружили до последних дней его жизни. Я встречал его в Гаграх уже после ампутации ноги и, когда увидел его, едва спускавшегося по трапу с помощью супруги, отвернулся — на глазах появились слезы. А он кричит: «Володя, Володя, ты меня не узнал?!». Лева был заядлым рыбаком, мы с Жорой Сичинава возили его на Бзыбь, на Рицу… Он радовался улову как ребенок. А потом мы предложили торжественно отметить день его рождения, но он попросил — не нужно помпы, приходите только ты с Жорой. Посидели, Лева выпил, чуть забылся, и… попытался пуститься в пляс, но упал. Эта трагическая сцена до сих пор у меня перед глазами…

— Тогда телевидение и пресса много шумели по поводу яшинского юбилея.

— Да? А кто знает, что в Финляндии ему изготовили отличный протез, но супругу за границу не выпустили, а один Яшин поехать за протезом не мог.

— В годы расцвета спортивной карьеры вы тоже… позволяли себе?

— Как и все нормальные люди, не злоупотребляя. Помню, в 63-м Хрущев выпустил постановление — выдавать в ресторанах не более ста граммов «на нос». Нарушали, конечно. И однажды меня заметили в ресторане с «промилле» явно больше ста. Кто-то меня заложил, и Михаил Иосифович Якушин вызывает Баркая «на ковер». Ну, думаю, пропал. А он везет меня в баню, хорошенько пропаривает. И спрашивает: «Что пил?» — «Водку». — «На вот, 50 грамм тебе хватит. И готовься к игре». Та игра была, наверное, одной из лучших в моей карьере.

— Позвольте еще раз поздравить вас с юбилеем, вас помнят, любят, о вас написали целых две книги журналисты Шалва Кирия и Демико Лоладзе. Будем думать, как их донести до России и Европы, нужен перевод. И не надо никаких метафор с «последними реверансами».

— Это я так, пошутил. Дел еще по горло. И надо же когда-то осваивать компьютер. А то перед малышней стыдно.

Владимир САРИШВИЛИ

Газета «Аргументы и факты», 08.08.2007

© Сборная России по футболу