Главная
Матчи
Соперники
Игроки
Тренеры

ИГРОКИ

Дмитрий АНАНКО

Ананко, Дмитрий Васильевич. Защитник. Мастер спорта России международного класса (2003).

Родился: 29 сентября 1973, город Новочеркасск Ростовской области.

Воспитанник Ростовского областного училища Олимпийского резерва (РО УОР).

Клубы: «Спартак» Москва (1990–1995, 1996–2002), «Ростсельмаш» Ростов-на-Дону (1995), «Аяччо» Аяччо, Франция (2002–2003), «Торпедо-Металлург» Москва (2003), «Лукойл» Челябинск (2004).

9-кратный чемпион России: 1992, 1993, 1994, 1996, 1997, 1998, 1999, 2000, 2001. 3-кратный обладатель Кубка СССР/России: 1991/92, 1993/94, 1997/98.

За сборную России сыграл 1 матч.

*  *  *

«МЫ, КАЗАКИ, — НАРОД СВОЕНРАВНЫЙ»

Соавтор девяти чемпионств «Спартака» — человек непростой, со своими, зачастую отличными от других, взглядами на жизнь. Интервью он дает крайне редко, хотя ему есть что сказать. В чем у наших читателей и появилась возможность убедиться.

КОВТУН — МОЙ ДЕДУШКА

— Вам двадцать восемь. А складывается впечатление, что вы уже целую вечность в футболе. У вас у самого-то, когда вы оглядываетесь назад, глаза на лоб не вылезают?

— Живу сегодняшним днем. Если стану копаться в прошлом, то могу в нем и остаться. А ощущение вечности от того, что я рано начал и вот уже второй десяток лет играю в «Спартаке».

— За счет чего «рано начали»?

— Суперталантом я никогда не был. Всегда рядом со мной играли люди гораздо одареннее меня. Я же двигался за счет стремления чего-то достичь.

— Вы по своему складу несколько выбиваетесь из стереотипа футболиста. Всегда уютно чувствовали себя в этой специфичной среде?

— На первых порах некоторые шутки воспринимал как оскорбление. Но потом освоился. Думаю, если бы я себя некомфортно ощущал в «Спартаке», то здесь бы не задержался. Взять того же Чуйссе. Вот он вбил себе в голову, что к нему тут плохо относятся, и все, его уже нет в команде. Все зависит от самого игрока. Потому что в «Спартаке» испокон веков был крепкий коллектив, в нем никогда никого не притесняли. Другое дело, у нас подобраны сильные личности, и выглядеть достойным на общем фоне непросто. Можно и сломаться.

— У вас коса на камень никогда не находила? Ведь жестких людей в стане красно-белых всегда хватало.

— Если докатывалось до крайней точки, вызывал человека на откровенный разговор. Один на один. Всегда находили общий язык. Вне поля проблем-то почти не возникало. А наезды во время матча я воспринимал как желание человека помочь.

— Мажорная позиция.

— Если ты хочешь научиться, шелуху отбрасываешь, конструктивные вещи оставляешь у себя.

— Кажется, вы для последнего защитника не очень-то любите работать голосом. А в юные годы наверняка вообще молчали во время матчей?

— Конечно, даже и сейчас иногда не могу накричать. А тогда люди были сплошь заслуженные и именитые. Ну как им подсказывать? Главное, понять, что это требуется для дела. У меня процесс преодоления себя протекал несколько дольше положенного, потому что я привык уважительно относиться к старшим.

— В этом плане вы восточный человек.

— Так воспитали, да и интернат сыграл не последнюю роль в моем личностном становлении. Вообще это была сильная школа жизни. Ни родителей, ни дома, особые порядки: за каждое слово надо быть в ответе. У тебя есть так называемый «старший». Здесь важно было не идти у него на поводу, не перенимать негатив. Кстати, многие заблуждаются, что дедовщина — это армейская проблема. Она своими корнями уходит в интернаты, в ПТУ. Чтобы выстоять, чтобы остаться самим собой, надо дать понять, что ты не намерен подчиняться, что ты не станешь выполнять требования «деда». Да, наверняка получишь по физиономии, но больше тебя трогать не станут. И в жизни, и в футболе вперед идешь только за счет характера.

— Вашим «дедушкой», если не ошибаюсь, был Юрий Ковтун?

— Точнее сказать, нас курировали ребята его года рождения. Юру помню хорошо, но близко мы с ним не пересекались. Зато теперь у нас очень теплые отношения. Я знаю, что на этого человека могу положиться в любой ситуации. Кстати, обратили внимание: в «Спартаке» всегда играли выпускники ростовского интерната.

— Ваше фото присутствует там на Доске почета?

— Я в интернате «висел» еще тогда, когда учился. Приятно сознавать, что ты это просто-напросто заслужил. Ни мама, ни папа за меня не просили.

ЕЛ ЛИМОНЫ ПАЧКАМИ

— Вы действительно настоящий казак?

— Да, и я постоянно чувствую, что во мне течет кровь моего народа.

— В чем это проявляется?

— Чтобы это понять, достаточно углубиться в историю. В эпоху крепостного права существовали казачьи вольницы. То есть люди жили на свободном поселении, были сами по себе. Казаки — это очень своенравный, независимый народ. Вот и я никому не принадлежу, ни под кем не стою. Сам принимаю решения.

— Уверенность-то в завтрашнем дне у вас есть?

— После того как окончил юридический университет, убедился, что в нашей стране ее просто не может быть. В России никому нет дела до того, что ты сумел заработать своими ногами, руками, головой. В один миг тебя могут всего этого лишить.

— Ваши ноги не забыли о тех ударах, которые стоили вам трех лет карьеры?

— Проблема не в одних только ногах. У профессиональных спортсменов происходят существенные изменения во всем организме: увеличение сердца, легких и так далее. Мы очень сильно отличаемся от нормальных людей.

— Значит, опасаетесь за свое здоровье «на гражданке»?

— У кого наступает вторая молодость? У того, кто сохранил первую. Надо следить за собой.

Это ведь только кажется, что твое семнадцатилетие будет длиться вечно. В жизни все иначе. Вот я себя до сих пор чувствую так, как будто я только что пришел в «Спартак». А ведь уже пролетело больше десяти лет. И чем раньше человек осознает, что время имеет свойство убегать, тем для него лучше.

— Насколько трудно на первых порах вам было заставлять себя в 23.00 ложиться спать, не есть лишнего и так далее?

— Основная моя сложность заключалась в весе. Никто не мог точно установить, каким он должен для меня быть. Как я с ним боролся, и лимоны пачками ел, из-за чего язву заработал, и истязал себя нагрузками! Только через годы поисков я выявил свой оптимальный игровой вес — 78 килограммов. Стал раздельно питаться. Убежден, приди я к этому в 22 года, моя карьера сложилась бы иначе.

НЕ СОВЛАДАЛ СО ШНУРКАМИ

— Вы максималист от природы?

— Окончательно им я стал в «Спартаке». Хотя с детства на каждом этапе добивался определенных вершин. Из простой секции попал в сборную города, оттуда — области. Потом был интернат — пик моих мечтаний. Затем новый предел — юношеские сборные РСФСР, СССР, а про «Спартак» и говорить нечего. Когда получил в него приглашение, подумал: в лепешку разобьюсь, но своим шансом воспользуюсь.

— Вы персона эмоционально выдержанная. Что может выбить вас из колеи?

— Ничего. Но иногда выхожу из себя, когда человек не понимает элементарных вещей. То ли он этого не хочет, то ли просто не способен. Если мне приходится с ним сталкиваться, то я разворачиваюсь и ухожу. Не стоит ставить кого-то в глупое положение. Да и мне неинтересно общаться со стеной.

— Не самое лучшее качество для будущего тренера.

— Я себя и не вижу в этой роли. Хотя мне есть что сказать. Зарекаться не стану: неизвестно, как судьба сложится. Но если будет надо, наступлю на горло собственной песне. Столько было моментов, когда приходилось принимать правила чужой игры. И вроде бы всегда успешно подстраивался под чуждую для себя модель. В конечном итоге добивался того, что мне было нужно. Взять хотя бы образование. Кстати, когда сдавал госэкзамен по юриспруденции, меня трясло так, как в день дебюта за «Спартак». Но ничего, с собой совладал и пошел отвечать первым. В итоге получил твердую четверку.

— А как вас трясло-то в день дебюта?

— Это был чемпионат СССР, с кем играли, не помню. Когда меня позвали на замену, я не смог зашнуровать шнурки на бутсах — ни руки, ни ноги меня не слушались. Чего делал тогда в игре? Непонятно.

— Теперь вас можно напугать?

— Вряд ли. Ну «Арсенал», ну «Реал». Там выступают такие же люди, как и мы. С какой стати я кого-то должен бояться? Уважать — да.

УМЕЮ ВЫЛЕЗАТЬ ИЗ ЯМЫ

— В европейском футболе считается, что русские — мандражисты, в отличие от западных профессионалов. А вы когда-нибудь замечали, как у звезд мировой величины дрожали коленки?

— У них отношение к игре иное и соответственно восприятие поражений тоже. Не сложилось — ничего, взяли и забыли. У нас же проигрыш — трагедия всей твоей жизни.

- Лично вы склонны к самобичеванию?

Дмитрий Ананко застал то время, когда «Спартак» не только выступал в Лиге чемпионов, но и регулярно побеждал в ней.

— Не было ни одной игры, после которой я ехал бы домой и собой восхищался. Но чтобы прямо вот так убивать себя... Хотя, например, в 1996-м мы «сгорели» «Локомотиву» и третий гол нам забили по моей вине. Хорошо, Горлукович меня успокоил. Он сказал: «Еще будет миллион матчей, в которых ты сможешь исправить эту ошибку». Вот чем футбол хорош: сегодня ты проиграл, а завтра реабилитировался.

— Каждый тренер ходит по острию ножа. Он понимает, что рано или поздно ему придется соскочить и изрезаться в кровь. У футболистов существует подобный синдром края пропасти?

— В каждой тренировке ты должен доказывать, что имеешь право играть в этой команде. Вот вам и хождение по лезвию. Пару раз ошибся, и в твою сторону уже меньше смотрят. А если у тебя еще и внутренний стержень слабый, то считай все — отыгрался. У меня сколько раз было из-за травм: дубль, дубль, дубль. Но я находил в себе силы вернуться в основу.

— Когда оказывались среди тех, на кого руководители команды не собираются делать ставку, не думали, что к вам как-то предвзято относятся? Многие ведь начинают винить в своих сложностях тренеров.

— До слез иногда было обидно. Но что толку раскисать и искать виноватых? Глупо ходить и рассказывать всем, какой я хороший: поставьте меня, я всем вам покажу. Надо стиснуть зубы, взять волю в кулак и пахать. Тогда твои старания вознаградятся. Горд тем, что несколько раз сумел вылезти из такой ямы, в которой многие погибают для большого спорта. Тем самым я дал достойный отпор своим «доброжелателям». Например, когда я из Ростова возвращался в «Спартак», Андреев меня «напутствовал»: «Куда ты идешь? Ты же там играть не будешь!» — «Нет, буду! Я еще в этой Лиге выступлю». Я ему сказал эту фразу и уехал. И жизнь показала, что прав оказался я.

— Олег Романцев нечасто жалует своих подопечных комплиментами. Вы знаете, что это такое?

— Мне приятно то, что на протяжении стольких лет он мне доверяет. Меня не надо гладить по головке. Раз я по-прежнему здесь, и так все ясно.

— По-прежнему здесь... За последние года три я раз десять слышал, что вы вот-вот смените команду.

— Не люблю слухи, но они меня заводят. Своей игрой хочу доказать, что достоин основы «Спартака». Ведь в другом клубе в России я себя на данном этапе не мыслю. Конечно, можно было бы куда-то перейти из-за материальных стимулов, но как быть с душевным равновесием? Я уже настолько спартаковец, что разрежь меня, я весь красно-белый внутри.

— И как резюме нашей беседы дайте характеристику Дмитрию Ананко.

— Я хочу меняться и с каждым годом меняюсь. Меня много.

Алексей ЗИНИН

Газета «Советский спорт», 05.03.2002

*  *  *

КАК ДЕЛА?

— Чем занимаетесь сейчас?

— Работаю в одной коммерческой организации, связанной с недвижимостью. Но хочу вернуться в футбол — в качестве тренера или менеджера. Предложения есть, и сейчас как раз над ними раздумываю. Тем более что определенный опыт у меня имеется: работал спортивным директором в «Торпедо-Металлурге» и не на словах, а на деле знаю, что такое клубная и трансферная политика. Да и как футболист прошел большую школу, играя под руководством таких тренеров-максималистов, как Олег Романцев и Георгий Ярцев. Имеется и зарубежный опыт: сезон провел во французском «Аяччо», который тогда возглавлял Ролан Курбис.

— Почему намерены вернуться в футбол?

— Есть мысли и идеи, которые хотелось бы воплотить в жизнь. Если совместить наши российские реалии с западным подходом, может получиться интересный симбиоз. Многое зависит от того, с кем и к кому идти работать. На мой взгляд, футбольный клуб может добиться определенных высот лишь в том случае, если в нем собрана команда единомышленников. Так было у нас в 90-е годы в «Спартаке», когда все, начиная от Романцева и заканчивая сторожем на базе в Тарасовке, были заряжены одной, чемпионской целью. Помню, как в те времена на многие турниры вместе с нами летали простые работники клуба или базы.

— У вас есть диплом ВШТ?

— Да. Защитил его в 28 лет, будучи футболистом. Получил третье высшее образование после института физкультуры и юридического. В ВШТ занимался вместе с Василием Кульковым, Олегом Корнауховым. Помнится, тогда многие были против того, чтобы действующие игроки получали тренерское образование. Не могу разделить эту позицию. Если у человека есть тяга к образованию, зачем ему искусственно создавать препятствия?

— Проходила информация о том, что вас приглашают тренером в хабаровский «СКА-Энергию». Это правда?

— Нет. Даже не знаю, откуда взялись эти слухи. В тот день, когда они появились, мне с раннего утра пошли звонки: «Это правда, что ты уезжаешь в Хабаровск?» Спросонок даже не понял, о чем идет речь: «Какой Хабаровск?!» Ни с кем оттуда не разговаривал. На всякий случай позвонил Сергею Горлуковичу, который сейчас работает главным тренером «СКА-Энергии». Он тоже ничего не знал и не представлял себе, откуда это пошло.

— Чем занимались в последнее время?

— Работаю, как уже говорил, в организации, не связанной с футболом, и играю за спартаковских ветеранов. Участвую вместе с ними в поездках по нашей стране и бывшему Союзу. На сутки — двое окунаюсь в неповторимую футбольную атмосферу. Приятно и почетно выходить на поле в компании с такими игроками, как Дасаев, Черенков, Поздняков, Кульков, Шавло, Пятницкий, Ярцев... Со многими успел поиграть еще в «Спартаке», а с некоторыми — только за ветеранов. От игры с такими мастерами получаешь огромное удовольствие.

— Какую поездку в составе ветеранов назвали бы самой памятной?

— Наверное, прошлогоднюю в Душанбе. Там стадион заполнился до отказа. На матч пришло 20 тысяч болельщиков, чего, как рассказывали местные жители, не было со времен чемпионата СССР. В таджикскую столицу вместе с нами прилетели и эстрадные артисты, но после игры многие зрители стали расходиться. А это значит, что пришли они исключительно на футбол.

— Мухамадиев играл?

— А как же! Мухсин там народный любимец, но играл он за «Спартак».

— С кем встречались?

— С действующей командой из таджикского чемпионата. И победили ее. За тот год с лишним, что играю за спартаковских ветеранов, мы еще ни разу никому не уступили.

Алексей МАТВЕЕВ. Ведущий рубрики Сергей БУТОВ

«Спорт-Экспресс», 03.03.2006

*  *  *

ОДНАЖДЫ В СБОРНОЙ РОССИИ

Дмитрий Ананко — один из лучших защитников России 90-х. Девять чемпионских званий, Двенадцать лет в «Спартаке» и постоянное участие в еврокубках, но всего лишь одна игра за сборную России по футболу. Спустя семь лет Ананко весь в делах: руководит агентством недвижимости, работает экспертом на ТВ, осваивает программу МВА, возит детей в лагерь мадридского «Реала». В большом и откровенном интервью Sports.ru Ананко рассказал о Романцеве, Курбисе, Робсоне, Кебе и себе.

Корсика и Шавло

— Не каждый разберется в том, когда же вы закончили игровую карьеру. В 2003-2004 гг. вы выступали за «Торпедо-Металлург» в двойном амплуа — игрока и спортивного директора.

Дмитрий Ананко продолжает выходить на поле в форме сборной России. Правда, теперь за ветеранов.

— Команда стояла на вылет. Когда я вернулся в Россию из Франции, со мной встретился Юрий Белоус и попросил помочь. Помочь как игроку. Там было два опытных футболиста — Шустиков и я — и нам предстояло объяснить остальным, как надо играть, чтобы остаться. Судя по всему, мы справились настолько хорошо, что Юрий Викторович предложил мне поработать спортивным директором, независимо от того, хочу я продолжать игровую карьеру или нет.

— Спортивным директором «Тор-Мета» вы проработали недолго. Почему?

— У меня были определенные условия. Не финансовые, а в плане того, кто будет работать в клубе. Прежде всего, я поставил условие — не буду работать с Шавло, который был там тренером. А так — эта работа была мне очень интересна, тем более, я уже знал, что грядет переименование клуба, а это совсем другой уровень. Мы отправляли официальный запрос в «Марсель» по поводу Димы Сычева, но нам ответили, что он им самим нужен. Зато я разговаривал и с Онопко, и с Аленичевым — была возможность, чтобы они пришли в команду. Нам нужны были болельщики, нужно было менять менталитет футболистов, которые до того только боролись за выживание. К сожалению, многое пообещалось, но немногое выполнилось. Поработав и посмотрев на все, я решил уйти.

— Почему вы не хотели работать с Шавло?

— Он сам знает — почему. Я об этом уже говорил. После этого, кстати, запретил пускать меня на стадион. Время показало: кто он и чего стоит.

— В 2004 году вы вновь заиграли — в «Лукойле». Что это за команда? Та самая, которая потом станет «Спартаком» — сначала челябинским, а потом нижегородским?

— Да. Когда ушел с поста спортивного директора, попробовал вернуться в футбол. Поехал в Эмираты, взял программу и начал готовиться самостоятельно. Но за три недели до окончания трансферного периода я повредил мениск. Я созвонился с доктором Пфайфером, полетел к нему в Германию и сделал операцию. В результате пригодился Юрию Перваку. Он сказал, что есть задумка переименовать челябинский клуб в «Спартак» и попросил помочь выйти в первую лигу. Что мы успешно и сделали.

— В 2002 году вы уехали во Францию. За 12 лет, проведенных в «Спартаке», это была единственная возможность уехать на Запад?

— Когда у игроков «Спартака» были возможности уехать — и у Пятницкого, и у Цымбаларя, и других — они либо не уезжали, либо уезжали не туда. Со мной — та же ситуация. В «Спартаке» даже не стали разговаривать с теми людьми, которые приезжали за мной. Когда мы играли с «Карлсруэ» в Кубке УЕФА, этот клуб хотел меня приобрести. Но люди из «Спартака» просто не вышли на встречу.

— Как же вас отпустили во Францию?

— В 2002 году на меня уже было давление. Я понимал: уже много молодежи, надо освобождать места. Но как показало время, это делалось не из-за того, что мы были слабее, а по другим причинам. Мы отдавались «Спартаку» полностью, а взамен получили... Вариант с «Аяччо» я нашел сам. Мне предлагали ехать в «Аланию», еще куда-то, но я сказал: теперь пойду своим путем. Пока вел переговоры, потратил на телефон около семи тысяч долларов. Когда обо всем уже договорились и я выходил с базы в Тарасовке, мне позвонили и сказали, что один из спонсоров отказался от «Аяччо» и клуб не сможет потянуть мою зарплату. «Мне пути назад нет, — сказал я. — Дайте мне потренироваться и я докажу, что нужен». Я был прав. Через 20 минут после того, как тренировка началась, Ролан Курбис — тогдашний тренер «Аяччо» — уехал разговаривать с президентом. В итоге я уехал в это райское место, где можно было разгрузить голову.

— Корсика для Франции, как Северный Кавказ для России — там живут очень независимые люди. Вы, уроженец Ростовской области, это почувствовали?

— Приехав на Корсику, я приехал домой. Чистота, порядок, доброжелательные люди — в лучших традициях Северного Кавказа. Постоянное солнце, море в 300 метрах от дома, пальмы, бикини — что еще надо? И сплошной позитив. Особенно после Москвы — города, где погода очень сильно влияет на людей в негативном смысле.

— Что за тренер Ролан Курбис? В «Алании» его ждал оглушительный провал, во Франции из-за проблем с налоговой он едва не угодил в тюрьму.

— Да, он личность колоритная. Когда Курбис играл, у него был роман с принцессой Монако. Курбис-тренер — потрясающий психолог. С тем составом, который был в «Аяччо», он сделал невозможное. Он из тех, кто работает со стороны. Он дает установку, садится пить кофе и наблюдает. Тренировку проводят помощники. Где надо Курбис останавливает и подсказывает. Я считаю, это правильно. Если ты участвуешь в одном упражнении, ты не видишь, как работают люди в другом. Кроме того, у него много индивидуальных бесед с игроками. А в «Алании» ему банально не хватило знания языка. Переводчик все равно не может донести мысли тренера до игроков с абсолютной точностью.

Романцев и Кебе

— Вспомните с ходу, скольки кратный вы чемпион России?

— Если как сейчас считают — девяти. Но медалей у меня восемь. Потому что в 92-м сыграл всего два матча. Хотя мне по большому счету без разницы.

— Вы как-то сказали, что если вас разрезать, то внутри вы полностью красно-белый. Подпишетесь под этими словами сейчас?

— Да. Быть красно-белым значит быть максималистом. По отношению к работе, к людям, к себе. Некоторые удивлялись: как в «Спартаке» тренировка могла длиться 55 минут? Другие и за два часа не могли нагрузиться. Потому что к каждому упражнению мы относились по максимуму. В нынешнюю жизнь это переносится тоже. Что бы я ни делал, стремлюсь выжимать из этого максимум.

— У вас есть объяснение, почему Олег Романцев, ваш главный спартаковский тренер, так долго нигде не работает?

— Объяснения есть, но пусть он сам отвечает на эти вопросы.

— В каких вы с ним отношениях?

— С 2003 года я ни разу не был на базе. За шесть лет я видел его только однажды — на похоронах Федотова. Я был одним из организаторов прощального матча Димы Аленичева. Через Георгия Саныча Ярцева была договоренность, что Романцев на матче будет. Но он все равно не приехал.

— Андрей Тихонов до сих пор играет в футбол на приличном уровне, хотя и старше вас на три года.

— Начнем с того, что Андрей Тихонов начал играть в футбол после армии, то есть после 20 лет. Мне же первую операцию сделали уже в девятом классе, мне было 14 лет, вторая — в 15, третья — в 18. После этого было еще пять операций. Наверное, это все и объясняет.

— Считается, что на Западе люди играют дольше, потому что предсезонные сборы у них в разы короче.

— Я согласен. А посмотрите, до скольки играют в НХЛ! При этом там больше нагрузок. Я как-то спросил жену Вячеслава Фетисова Ладу: почему ее муж не напишет книгу? Фетисов, Ларионов — это люди, которые не просто играют в «Аяччо», а в возрасте под сорок выигрывают Кубки Стэнли. У нас само построение тренировочного процесса не то — очень длинный период. «Спартак» в свое время много ездил по мини-футбольным турнирам, которые занимали январь-февраль. На этих турнирах мы и набирали форму.

— У вас есть самый памятный матч в спартаковской карьере?

— Их было много, но я вспомню один. Когда мы играли с «Арсеналом», на улице было градусов десять мороза. Нам сказали, что на матч было 300 тысяч заявок. Люди собрались за час до игры, два часа смотрели матч, а потом еще час уходили со стадиона. Потом кто-то из руководства сказал: «Кто способен в таких условиях, на такое количество времени собрать так много народу?! Какой политик? Какой певец?»

— 12 лет в «Спартаке», 9 золотых медалей, регулярные выступления в Лиге чемпионов и всего одна игра за сборную. Почему же так мало?

— В юношеских сборных я прошел все этапы. Но в 1993 году, на чемпионате мира для футболистов до 23 лет в Австралии, произошли не очень хорошие вещи. Я не хочу о них рассказывать, потому что люди, причастные к этому, до сих пор работают в нашем футболе. Мы были единственной европейской сборной, которая на том турнире вышла из группы. Но на меня спустили собак, после чего дорогу в национальную сборную закрыли. И только в 2001 году, когда, как я понимаю, пресса вынудила меня вызвать, попал в состав. До сих пор со сборной у меня связаны не самые приятные воспоминания. Тем не менее, хоть я в ней и не поиграл, все равно горжусь своей карьерой.

— И как вы вели себя в те дни, когда объявляли состав сборной? Волновались? Надеялись? Ждали, что позвонят?

— Нет. Я просто знаю, что это за люди. Я занимался другими вещами — учился, готовился к другой жизни. На одном только футболе я никогда не зацикливался.

— С кем из игроков «Спартака» вы общаетесь ближе всего?

— С Аленичевым, Булатовым, Парфеновым, Бузникиным, да можно долго перечислять. Вот вчера позвонил доктору Василькову — тысячу лет не слышали друг друга, но тепло пообщались, я задал вопросы, которые меня интересовали, и получил ответы. Недавно общался со Штолцерсом и Цихмейтруком. Даже муражки бегут по коже, когда вспоминаю, что мы были игроками одной команды. Оба сейчас закончили играть и пытаются найти себя в футболе.

— Совсем недавно ушел из жизни Андрей Иванов — ваш партнер по обороне, которого сгубил алкоголь. Ему пытались помочь?

— С ним дружили Писарев, Шалимов, Мостовой. Еще перед тем, как его показали по телевизору, мне говорили, что ребята пытались помочь. Но здесь сложно водить человека за руку и говорить: «Давай мы тебя вылечим». Он сам должен этого хотеть. Попытки были — к сожалению, не получилось. Похоронами занимался «Спартак».

— Основной завоз легионеров в «Спартак» вы не застали. Кто был самым удивительным пришельцем в ваше время?

— Со знаком минус — Кебе. Очень неплохой футболист, но один раз ему даже вручную пришлось кое-что объяснить. Я не мог терпеть и слушать его выходки. Он, бывало, закрывался в номере и не хотел никуда ехать — на матч или тренировку. Я не понимал руководство: зачем такой футболист нужен команде? Мало того, что надо уговаривать ездить тренироваться, так еще и в команде от него негатив.

— «Объяснить вручную» значит дать в нос? Или просто потолкаться?

— Нет, я не толкаюсь... В положительном смысле вспоминаю, конечно, Робсона. На свою первую тренировку в «Спартаке» он вышел с теннисным мячом — показать нам, что он бразилец и может ловко обращаться даже с ним. Но в итоге заиграл так, как заиграл, года через два, не раньше.

Недвижимость и мадридский «Реал»

— Когда вы пришли в «Торпедо-Металлург», Белоус сказал про вас: пока другие отдыхали, Ананко занимался образованием. Откуда у вас такая редкая для футбола тяга к учебе?

— В интернате, где я учился, знания нам вдалбливали, мне это безумно не нравилось. В «Спартаке» моим вузом стал физкультурный институт в Малаховке. Но потом я подумал: учителем физкультуры я становиться не хочу. Решил поступить в юридический университет. Закончил его на «хорошо» и свою дипломную работу могу рассказать даже сейчас, называется «Частная собственность, хищения частной собственности и методы его расследования». Шел туда, чтобы понять: когда же у нас в стране начнут действовать законы? Сейчас стал мыслить совсем по-другому. Скажем, по-другому говорю с милицией на дорогах: в половине случаев они до конца законов не знают, а народ их по определению боится. Потом поступил в ВШТ — время есть, почему бы и нет? Кроме этого, во время карьеры занимался строительством. Сейчас я слушатель программы MBA — той, что находится в здании Плехановской академии. Я же говорю: футбол был моей работой, но на нем я не зацикливался. И больше всего я переживал, когда меня сажали в клетку сборов и закрывали забором.

— Вы не раз говорили, что не считаете зарабатывание денег на российском футболе утопией. Объясните — почему?

— У нас зарабатывать на футболе просто не хотят. У нас удивляются: почему народ не ходит на футбол даже после чемпионата Европы, где сборная так хорошо сыграла? Ребята, а что вы для этого делаете? Мы на прощальный матч Аленичева собрали полный стадион, притом что это был матч ветеранов. Мы сейчас работаем с мадридским «Реалом» и видим, что люди зарабатывают деньги на всем. «Спартак» этого не достоин? Он не может иметь музей? «Спартак» и ЦСКА для России то же, что и «Реал» для Испании. Не надо ничего придумывать. Езжайте и смотрите, а лучшее перенесите сюда. Но этим надо заниматься. Хиддинк сказал: после Евро есть толчок, его нельзя упустить. Но я считаю: если Хиддинк уйдет, наш футбол снова завянет... Хотя есть обратные примеры. Тот же Сергей Кущенко. Тот же Евгений Гинер. «Спартак» почему буксовал? Потому что такие, как Шавло, там работали. Хотя сейчас в «Спартаке» коммерческий директор Федор Шаповал — на мой взгляд, очень перспективный специалист.

— Вы руководите агентством недвижимости. Как вы попали в этот бизнес?

— Как раньше решался вопрос с квартирами? Клуб вам дает ее в определенном районе — берите. А если я не хочу? Я сказал: дайте мне деньгами столько, сколько она стоит. Я добавил и выбрал квартиру там, где хотел. А сейчас я могу помочь ребятам и с кредитами, и с выбором жилья. Еще есть компания — правда, ей сейчас тяжеловато — которая помогает футболистам инвестировать. Когда ты заканчиваешь карьеру, понимаешь, что сто тысяч — это приличная сумма. К сожалению, случается очень много разводов после того, как люди заканчивают. У меня есть великолепный адвокат, он уже многим помог.

— Вместе с Дмитрием Черышевым вы возите детей в лагерь мадридского «Реала». Этот бизнес пользуется популярностью?

— Вполне. Правда, в этом году из-за кризиса детей отправили меньше. Оно и понятно — удовольствие не из дешевых. Показательно, как «Реал» заполняет промежуток, когда у игроков отпуск и база свободна. Они за этот месяц, во-первых, просматривают детей со всего мира, во-вторых, зарабатывают 3-4 миллиона евро. А у нас даже такая арена, как «Мегаспорт», простаивает. Правда, в прошлом году мы провели там Кубок Легенд.

— Турнир, где не обошлось без коллапса: французы отказались выходить на свой матч до тех пор, пока им не заплатят.

— Мероприятие не дешевое, а карманы не бездонные. Это было их правом — в гарантийных письмах были написаны определенные вещи. За час в выходной день найти 10 тысяч евро, которые мы должны были им заплатить, было тяжело. Хорошо, что есть друзья. Формально они правы, хотя все они миллионеры и по-человечески понять их нелегко. Тем не менее, мероприятие получилось знаковое. На компанию моего друга, которая проводила этот турнир, уже вышли португальцы — хотят устроить то же самое у себя.

— Я сбился со счета, сколько же у вас сейчас работ. Что вы отвечаете незнакомым людям, которые спрашивают, чем вы занимаетесь?

— Я отвечаю: «А что вам надо?» Моя работа длится 24 часа в сутки и делаю я все, что угодно. Меня товарищ как-то спросил: «Дим, ты ж с Ростова. Нам нужен дебаркадер, можешь достать?» «Могу. Только объясните, что это такое». Оказалось, что дебаркадер — это плавучее средство, которое нужно было им на Москву-реку. Дебаркадер я достал.

— Чего вы хотите еще получить от жизни?

— От жизни я хочу получать удовольствие. Жизнь очень интересная, а я только начинаю жить. Я получаю удовольствие от того, что могу отца возить на отдых, радовать дочь, помогать ребятам. Хочу, чтобы в Москве было побольше солнца. А со временем, может быть, и море какое-нибудь построят.

Юрий ДУДЬ

Sports.ru, 20.06.2009

© Сборная России по футболу