Главная
Матчи
Соперники
Игроки
Тренеры

ИГРОКИ

Вячеслав АМБАРЦУМЯН

Амбарцумян, Вячеслав Миранович. Полузащитник.

Родился: 22 июня 1940, Москва. Умер*: 4 января 2008, Москва.

Воспитанник московской Футбольной школы молодежи (ФШМ). Первый тренер – Виктор Тимофеевич Лахонин.

Клубы: «Спартак» Москва (1959, 1963–1971), ЦСКА Москва (1960–1962), «Торпедо» Кутаиси, Грузинская ССР (1972).

Чемпион СССР: 1969. 3-кратный обладатель Кубка СССР: 1963, 1965, 1971.

За сборную СССР сыграл 2 матча.

*Скончался 4 января 2008 года от полученной черепно-мозговой травмы в результате ДТП. Амбарцумян был сбит автомобилем, когда возвращался из соседнего дома к себе домой на 3-й Крутицкий переулок. Бывший футболист был доставлен в больницу с тяжелой черепно-мозговой травмой, переломом двух ребер и тяжелейшим ушибом ноги. Спасти жизнь Амбарцумяна врачам не удалось

*  *  *

ЧИСТАЯ СОВЕСТЬ

Еще в 1961 году Вячеслав Амбарцумян (ему был тогда 21 год) вошел в число «33 лучших» и выступал на месте правого инсайда в сборной СССР. Игрокам его поколения довелось на себе испытать все тактические метаморфозы последних лет. Освоение новых систем, искания тренеров — практиков и теоретиков — на поле осуществляли они, игроки, пришедшие в большой футбол при «дубль-ве», с интересом и даже увлечением принявшие бразильскую систему.

Вячеслав Амбарцумян по итогам сезона 1968 года был признан лучшим центральным полузащитником. Однако распределение по амплуа в современном футболе весьма условно. Амбарцумяна с таким же правом можно было посчитать и левым, и правым хавбеком. Оценивая же игроков, так сказать, не по штатному расписанию, а по их игровой манере, мы привыкли выделять диспетчеров. К таким игрокам, от которых в первую очередь требуется умение разбираться в тонкостях футбола, быть инициаторами комбинаций, держать в своих руках «нити» игры, всегда относился спартаковец Амбарцумян.

— Труднее ли сейчас стало диспетчеру?

— Вы знаете, слово это уже, по-моему, стерлось. И не от частого употребления, а по причинам чисто футбольным. Диспетчерами обычно были игроки, свободные, от иных заданий. Когда к нам пришла бразильская система, то прототипом диспетчера считался Диди. Правда, уже вскоре стало ясно, что эту. роль не обязательно должен выполнять полузащитник, а может, например, и один из центральных нападающих. Все зависело от способностей, если хотите, от склонностей игрока.

— И чаще всего диспетчерами становились бывшие инсайды?

Матч вторых сборных СССР и Австрии был серьезной пробой сил нашей футбольной молодежи. На снимке: Вячеслав Амбарцумян борется за мяч с австрийским защитником.

— Только те, кто и до этого отличался пристрастием к комбинационному розыгрышу. Скажем, такие инсайды, как Исаев и Мамыкин, при бразильской системе могли играть выдвинутыми вперед центрфорвардами, а Сальников, Батанов, Короленков — полузащитниками — диспетчерами. Иванов же, например, стал центральным нападающим. Но разве он не был и диспетчером?

— Тем, кто перешел в полузащиту, видимо, больше пришлось перестраиваться.

— Пожалуй, да. Увеличился объем работы, шире стал маневр, надо было приобретать новые навыки, в частности, совершенствоваться в отборе мяча.

— А потом, когда полузащитников прибавилось, когда на смену бразильской системе пришли новые расстановки?

— Играть в средней линии стало еще труднее. И это связано не только с тактикой, но и с увеличением скорости игры, с возросшей интенсивностью. Объем работы снова увеличился. Требования к каждому игроку стали такими, что не случайно появилось слово «универсализм».

— И тогда, вы считаете, исчезли диспетчеры?

— Как самостоятельная единица — да. Потому что невозможно, иметь игрока, который бы только распоряжался мячом, организовывал действия нападающих. Это должен теперь уметь делать каждый полузащитник, да и форвард тоже. Не всем для этого хватает опыта и мастерства, в когда сейчас в команду приходит молодой футболист, оценивают не только его технические и скоростные возможности. Тренеры приглядываются: а как он понимает игру, каков он в подыгрыше? Это, мне кажется, принципиально новое явление, ведь раньше считалось, что только опытные футболисты должны вести игру, направлять молодых. А сейчас у всех полузащитников в той или иной степени есть комбинационная жилка. Папаев, Киселев, Мунтян, Сахаров… Но их ведь не называют диспетчерами!

— Кроме Мунтяна…

— Потому что он просто выше классом. Ну, наверное, можно так сказать: исчезли ярко выраженные диспетчеры и их обязанности выполняют в каждой команде несколько игроков. И чем больше способных на это, тем лучше.

— Выходит, диспетчеров стало больше?

— Главное, они должны гораздо больше действовать на поле, чем прежде. И поэтому их игровые обязанности нельзя ограничивать одним этим словом. Каждый полузащитник начинает с того, что старается подавить активностью своего непосредственного соперника, за которого он отвечает почти так же, как защитник за форварда.

— Значит, например, в матче «Спартака» с киевским «Динамо» вы отвечаете, примитивно говоря, за то, чтобы Мунтян не забил гол, а он — за то, чтобы не забили вы?

— В принципе да. Вот мы вышли на исходные позиции в центре поля. У нас две задачи — сыграть в матче самому и не дать сыграть своему сопернику. В зависимости от способностей игрока, от его роли в команде вторая задача может выйти на первый план. Бывает, тренер говорит футболисту: «Для тебя главное — не дать сыграть противнику, а уж затем попытайся сыграть сам».

— Но, наверное, ни вам, ни Мунтяну так не говорят, а ставят задачу «подавить активностью». В чем это выражается конкретно?

— Это значит, что надо постараться заставить соперника перейти к оборонительным действиям. Если Мунтян, скажем, на первых минутах пару раз остро открылся, ворвался в опасную зону, партнеры скажут мне: «Следи за ним, не зарывайся». Я какое-то время не буду рисковать, стану больше действовать в глубине, не ходить далеко вперед. Значит, я уже не помогаю своим форвардам, инициатива у моего соперника, то есть он меня переигрывает. В подобной ситуации очень важно, чтобы партнеры проигрывающего поединок полузащитника активнее действовали впереди, могли наладить атаку и таким образом проявили бы свои организаторские способности. Тогда можно сообща как бы компенсировать локальную неудачу и дать возможность товарищу перехватить инициативу у своего соперника.

— С этого начинается коллектив…

— Вот именно. Но только начинается.

— В чем еще он проявляется?

— Скажем, по ходу игры к оказался далеко впереди, а мы потеряли мяч. Осянин тут же рывком метров на тридцать возвращается назад, чтобы занять мое место в обороне, пока я возвращусь. Когда же, к примеру, Крутиков устремлялся в атаку, мне порой доводилось его выручать. Иногда успеешь сказать «спасибо», чаще бывает не до этого, но, конечно, испытываешь благодарность к выручившему тебя партнеру и готов в ответ поступить так же. Если же игроки начинают считать, кто кого и сколько раз выручил, тут добра не жди. В общем, товарищеские отношения на поле проявляются незаметно, и на них стоит игра. С другой стороны, хочешь, чтобы тебе помогали,- играй для команды, а не для себя. Предположим, я начну рьяно идти вперед, без конца терять мяч, а Осянину придется все время за меня отрабатывать — что получится?

— Однако полузащитники «Спартака» на передней линии бывают не реже нападающих. Игру вашей шестерки хавбеков и форвардов даже окрестили каруселью. — Мы, конечно, заранее названия не придумывали, со стороны виднее, но принцип был, пожалуй, именно такой — круговая порука. Трем форвардам поставили задачу находиться в беспрерывном и, главное, разумном движении, при этом внимательно следить за подключениями полузащитников, атакующие стремления которых тренеры не сдерживали. Да, мы часто выходили вперед, а нападающие по ситуации оказывались в средней линии. Внешне это, видимо, и выглядело каруселью. Однако разделение функций у нас было строгое, и наша игра отнюдь не пример, как некрторые полагают, полнейшего универсализма. Его вообще надо понимать, по-моему, так: не делать все, но когда надо — сделать. Поэтому и Хусаинова я, например, считаю чистым нападающим. А то, что он к тому же много играет в глубине, это проявление его индивидуальности.

— Была ли такая игра для «Спартака» открытием?

— Нет, скорее, развитием того, что было найдено в 1963 году. Собственно говоря, уже в 1962 году, когда мы сделались чемпионами, мы несколько матчей провели с расстановкой 1+4+3+3, но тогда этого никто словно не хотел замечать. В 1963 году мы очень плохо стартовали. И вот Никита Павлович Симонян предложил окончательно отказаться от классической бразильской расстановки.

В полузащите стали играть Логофет, Фалин и Нетто, а в нападении — Хусаинов, Севидов и я. Для соперников это, видимо, оказалось неожиданностью, и мы тогда матчей двадцать прошли без поражений. Тому подбору игроков, который был в «Спартаке», такая система игры больше подходила, чем бразильская.

В сезоне же 1966 года «Спартак» вдруг попытался снова сыграть 1+4+2+4. Двумя полузащитниками были Логофет и я. Отчетливо помню, как трудно нам приходилось даже в матчах с более слабыми командами. Мы вдвоем ничего не могли поделать в середине поля с тремя хавбеками соперника. Эта история, по-моему, поучительна. Во-первых, мы потеряли два года, пока вновь обрели игру. Во-вторых, обидно, что отказались от собственной находки. Дело тут вовсе не в приоритете, а в том, что мы нашли свою игру, но стали от добра искать добра. Наконец, это был естественный шаг — укрепление средней линии, и к этому очень скоро пришел футбол. А может быть, не пришел, а вернулся, потому что еще при «дубль-ве» в середине поля действовала четверка игроков — два хавбека и два инсайда.

— Пока мы говорили только о прошлом. Но прежде чем заглянуть в будущее, переходный вопрос — кто ваш идеал?

— Нетто и Чарльтон. Потому что, какая бы тактика ни была, как бы ни мудрствовали тренеры, все же на первом плане всегда было, есть и будет мастерство игрока. Вот мы с вами говорили об активности, об опеке. Тренеры всех команд наверняка давали установку выключить Нетто из игры. Но это никому не удавалось. Он всегда подавлял активностью, а не его подавляли. Вспомните, у него всегда был мяч, потому что он легко освобождался, легко обводил одного-двух соперников. Когда есть мастерство, любую задачу можно выполнить. У Чарльтона тоже всегда мяч, а ведь его, наверное, опекают, как никого другого. Все почему-то отмечают его работоспособность. Но разве работает он больше, чем, скажем, Стайлз, Болл или Питерс? А выделяется все же он. Мастерством!

— Каким бы вы хотели видеть «Спартак»?

— О будущем не скажешь без ссылок на прошлое. Хотя бы на сезон 1968 года. Хочу, чтобы мы всегда играли так, как с киевским «Динамо» в первом круге, с московским «Торпедо» во втором, с московским «Динамо» в обоих матчах. Из этих четырех встреч, обратите внимание, мы победили только в одной. Так что я имею в виду не результат, а качество игры. От этих матчей наверняка получили удовлетворение и наши соперники, и зрители.

— А чего бы хотели вы лично добиться как игрок?

— Знаете, говорят, что у каждого тренера должна быть своя команда-мечта, которую бы он стремился создать. Но, по-моему, такая мечта должна быть и у игроков: команда, в которой игрок бы стремился играть. Поэтому я не мечтаю о чем-то необыкновенном, а просто очень хочу провести как можно больше матчей в «Спартаке». Не обязательно, повторяю, всегда побеждать, но хочется всегда покидать поле с таким чувством, что ты не зря выходил на него полтора часа назад. С чистой совестью…

В. ВИНОКУРОВ

Еженедельник «Футбол-Хоккей», 1968

*  *  *

КАК ДЕЛА?

— Вячеслав Миронович, почему в книгах вас иногда называют Михайловичем?

— Это я по старому паспорту Михалыч. А по-настоящему я даже не Мироныч, а Мираныч: отца зовут Миран.

— Представляете себя кем-то, кроме как футболистом?

— Нет — это судьба. Брат — он старше на 12 лет — играл в футбол очень прилично: юношей за «Динамо», за сборную Москвы, потом в классе «Б» — и меня рано начал на стадион водить. Бутсы мне в «Динамо» доставал, как у мастеров! Шипы отец-сапожник набивал. Помню, в пять лет встал на футбольный мяч и грохнулся головой о ящик комода — затылком о ручку. По сей день шрам остался. Боевое крещение… Очень футбольный двор у нас был, а в пяти минутах ходьбы — стадион «Метрострой». Но там я сначала играл в хоккей с мячом.

— Могли, получается, стать и хоккеистом?

— Вполне. Играл очень прилично. Был такой тренер ЦСКА Володя Меньшиков. Он, когда меня увидел, удивился: «Чтоб армянин так хорошо в хоккей играл!» Я долго совмещал хоккей с футболом. Хотя нам в ФШМ это запрещали — чтобы травму не получили. Но еще в середине 60-х мы — я, Гиля Хусаинов, Игорь Греков, Григорьев — зимой играли за завод «Красный Пролетарий». Просто так, не за деньги.

— Вы, помню, возглавляли клуб ветеранов футбола России?

— Был коммерческим директором. А какая компания подобралась! У нас Тимофеич (Николай Дементьев. — Прим. Д.Т.) выходил, когда ему было 74 года! Играем, помню, на Байконуре. Эдик Стрельцов грузноват, у Алика Шестернева все мениски порезаны. Немножко побегали — заменились. А Тимофеич весь седой, но, как пацан, шустрый. Тренер кричит: «Тимофеич! Давай на замену!» А ему с трибун: «Ну ты, …, деда не трогай! Пусть играет!» Или вот эпизод. Есть такой город Надрыгайло. Приехали мы туда — 12 человек. А у Ильина утром голеностоп раздуло. И вот в жару, против молодых, Тимофеич в 74 года отыграл два тайма по 35 минут! Попали — 1:3. А там речка — высокий берег, ступеньки… Он так устал, что мы его на руках спустили, он поплавал, и на руках внесли наверх.

— По показателям — голы, клубы — Тимофеич, получается, круче Пеки, брата своего знаменитого…

— Я не видел, как играет Пека. Но когда Симоняна спросили, кто лучше всех мог выложить пас, он ответил: Тимофеич! Он в 38 Яшину метров с 20 с полулета забил. Ребята подбежали: «Ну, после такого гола и уходить можно!»

— Вы болели за «Динамо» — почему же пошли в «Спартак»?

— Я стал болеть за «Спартак», когда увидел Сергея Сергеича Сальникова. Просто влюбился в него.

— Как в ЦСКА оказались? Не мог «Спартак» вас спасти?

— Даже не хочу эту тему затрагивать. Получал повестки, но в военкомат не ходил: военком был болельщиком «Спартака» и многих спасал. У меня уже была виза, чтобы лететь с командой в Южную Америку, а поехал в Горький — проходить курс молодого бойца. Уголек покидал, бревна потаскал…

— Вы славились как технарь. Были коронные финты?

— Тот, что Зидан делает: «марсельская рулетка». То есть накатка на две ноги сначала на одну, потом на другую. Я это еще в ФШМ делал мальчишкой. И, не буду хвастать, покруче, чем Зидан. Соперники на пять метров в сторону улетали! Это и Сальников делал. А подсмотрели у бразильцев.

— Сейчас как житье-бытье?

— Нормально. Работаю старшим тренером в детско-юношеском футбольном клубе «Митино», поигрываю за ветеранскую сборную Москвы. Ноги позволяют. Травм ведь серьезных у меня не было, колени не оперировал…

Дмитрий ТУМАНОВ

Газета «Спорт-Экспресс», 21.02.2003

*  *  *

КАК ДЕЛА?

— Уже несколько месяцев на пенсии. С Нового года оставил должность тренера в спортивной школе «Митино», где работал последние три года. Надоело маяться: внимания детскому футболу ни местная управа, ни другие учреждения не уделяют. Футбол теперь смотрю в основном по телевизору да со спартаковскими ветеранами общаюсь.

— Вы ведь большую часть тренерской карьеры посвятили детям?

— Точно. Закончил играть в 1972 году, а в следующем уже вовсю трудился в ФШМ с пацанами 63-го года рождения. Под моим началом занимались Сергей Никитин, Юрий Перескоков… Пару раз мы выигрывали первенство Москвы среди спортшкол. Потом меня позвали на должность старшего тренера юношеских сборных России по Москве, где я тренировал, например, Сергея Родионова и Александра Дозморова.

— Потом, кажется, вы в «Пахтакоре» оказались.

— Позвали меня на должность тренера по воспитательной работе. Чем мог помогал главному тренеру Николаю Кочеткову У него, правда, отношения с высшим руководством как-то сразу не сложились, и, хотя команда играла неплохо, наставника не жаловали. И стоило ему ненадолго заболеть, как начальники позвали на его место Базилевича. Мне, само собой, тоже пришлось уходить. Но, как потом оказалось, к счастью: через полмесяца «Пахтакор» разбился в автокатастрофе. Уберег меня Бог.

— А ВШТ вы заканчивали?

— В 1981 году. Но вновь позвали в ФШМ, директор которого давно меня обхаживал, и я согласился. Там ведь такие люди тогда работали: Севидов, Блинков-младший… Но со временем жить становилось все тяжелее: финансовое положение школы оставляло желать лучшего. И я ушел в команду ветеранов «Россия», которую организовал Вячеслав Чернозубов. Ездили по всему Союзу, в футбол, как в старые времена, играли.

— Будучи игроком вы дважды завоевали серебряные медали, а вот до золота так и не добрались. Почему?

— В 63-м и 68-м, наверное, не повезло всему «Спартаку». А вот в 69-м — уже мне одному. Красно-белые наконец-то стали чемпионами, но я из-за травмы сыграл лишь около десятка матчей. А тогда, по правилам, нужно было выйти на поле как минимум в половине встреч. Но и золотые медали у меня есть. Например, за первое место на турнире в Болонье в 66-м, где мы в финале со счетом 2:0 обыграли хозяев, а помимо них опередили испанский «Атлетико» и румынскую «Стяуа».

— Расскажите вкратце об истории вашей семьи.

— Мой отец, Миран, родился и провел детство в Турции. Однако после резни 1915 года они с братом, чудом оставшись в живых, стали сиротами. Перебрались в Батуми, где выучились на сапожников. Потом отец познакомился с матерью, которая жила в станице Усть-Лабинская Краснодарского края. Там у моего деда была собственная пекарня. Вот оттуда они всем армянским «табором» переехали в Москву, где папа вновь стал сапожничать. Через какое-то время дали 15-метровую комнату на Новинском бульваре, где мы жили вчетвером. Вот оттуда мы с братом и стали бегать на стадион «Метрострой», где летом играли в футбол, а зимой — в хоккей с мячом. Брат мой ведь тоже след в большом спорте оставил: играл за «Динамо», потом в Алма-Ате, где, кстати, тогда трудился Николай Петрович Старостин.

— А вы в ФШМ как оказались?

— «Метрострой» играл с ними товарищеский матч. Мы горели — 0:1, заработали право на пенальти, который я реализовал. Приглянулся тренеру ФШМ Виктору Лахонину. Он меня, 14-летнего дворового игрока, и привел в организованный футбол. Команда 40-го года рождения была очень сильной: в последующие три года мы в своем возрасте выиграли все возможные турниры. После этого меня и пригласили в «Спартак».

Сергей ДЕРЯБКИН

Газете «Спорт-Экспресс», 25.03.2005

*  *  *

МОИ КОРНИ В ЗАПАДНОЙ АРМЕНИИ

Ресторан «Валенсия» в этот вечер принадлежал футболистам и их поклонникам. Эстрадный круг заняли знаменитые певцы – поклонники московского «Динамо» Вячеслав Добрынин и Лев Лещенко. В партере ресторана расположились живые легенды – футболисты «Арарата-73» и ветераны сборной СССР.

«Мистер шлягер» исполнял обязательную программу – «Не сыпь мне соль на рану», «Синий туман»... Вспомнился прошлогодний его визит в Ереван, когда Добрынин после долгого поиска нашел-таки могилу отца – Галуста Петросяна. С удовольствием он тогда поддержал и тему футбола. С детских лет влюбленный в хомичево-бесковское «Динамо», Вячеслав сегодня входит в совет директоров родного клуба. Небезразлична ему и судьба армянских команд (тем более теперь, когда в нашем футболе он нашел родственников – внучатых племянников, игроков молодежной сборной страны Галуста и Артура Петросянов), за выступлением которых по возможности следит.

...Своего друга на эстраде сменил Лев Лещенко. Запаренный Добрынин подошел к юбилярам. «С интересом прочел вашу книгу об Эдуарде Маркарове. Представьте нас, пожалуйста. С удовольствием побеседовал бы и с Аркадием Андреасяном», – на правах старого знакомого обратился ко мне «мистер шлягер»... Последовали взаимные комплименты эстрадной и футбольных звезд, тосты, объятия, снимок на память.

А тут и Лещенко сошел со сцены: «Обожаю футбол, хотя с детства увлекаюсь баскетболом. Играл в баскетбольной команде московского «Динамо», вице-президентом которой являюсь сегодня. Но выкраиваю время и для футбола, хожу на матчи «Динамо», за которое болею всю жизнь. В молодости после баскетбольных занятий мы с ребятами посещали тренировки мастеров футбола. Помню, как однажды на тренировке московского «Динамо» мяч вылетел за пределы поля и попал ко мне. Отпасовал его Владимиру Савдунину, а тот неожиданно его мне вернул. Несколько раз перебросились, а потом я во дворе хвастал перед пацанами, что играл с самим Савдуниным».

Спартаковец Вячеслав Амбарцумян борется за мяч с динамовцем из Тбилиси Гиви Чохели.

— Я тоже с детства болел за «Динамо», – огорошил нас подключившийся к беседе Вячеслав Амбарцумян, на лацкане пиджака которого сверкал спартаковский значок. – Мой старший брат Мамикон, которого русские друзья перекрестили в Димку (и стал он величаться Дмитрием Мирановичем), неплохо играл в футбол и хоккей с мячом. Играл в дубле московского «Динамо» рядом с Бесковым, Трофимовым, Карцевым. Затем – в сильной команде города Калинин, которая в розыгрыше Кубка СССР 1951 года уступила в финале грозному тогда ЦДСА, да и то лишь в добавочное время повторного (!) матча. В том же сезоне команда заняла первое место в классе «Б», а на следующий год они были шестыми уже в классе «А» чемпионата СССР.

— Ну и как же занесло вас в «Спартак»?

— В ФШМ нам выдали удостоверения, по которым можно было свободно на любой стадион ходить. Увидел игру Сальникова - и все. Стал болеть за «Спартак», уж очень мне импонировала игра Сергея Сергеевича. Он и Никита Павлович были моими кумирами. И сложилось так, что меня из ФШМ взяли в «Спартак». Там шефствовать надо мной стал Сальников. Вместе играли и за ветеранов. До последних дней мы дружили. И умер он на моих руках в раздевалке после одного из ветеранских матчей.

Вспоминает заслуженный мастер спорта Валентин Бубукин:

— Ветераны заводились, как в былые времена. Силенок уже не хватало, скорость пропала, осталось мастерство, высокое тактическое мышление и необыкновенный кураж. До смертей доходило. Как Андрей Миронов умер на сцене, так и у нас Сергей Сальников. В раздевалке после матча, улыбаясь, сказал тонкому ценителю паса Амбарцумяну: «Слав, а как я тебе пас дал - черпачек?!» Нагнулся развязывать бутсы и умер...

— А как складывались отношения с Никитой Павловичем?

— Всегда были хорошими. При нем я из дубля пробился в основу, но с его стороны не было никаких поблажек на то, что я армянин. На установках Симонян был краток: «Слава, играешь против Мунтяна (если играли против киевлян). Ты сам знаешь, как надо действовать». И все.

— Говорят, человек славен своими корнями.

— Папа из Западной Армении, из Байбурта, а мама из Ахалкалака. В 1915 году осиротели отец со старшим братом. Бежали они в Батуми. Затем через Краснодар перебрались в Москву. Похожий скитальческий путь проделал и многочисленный род моей мамы – Эрамджянцев. Обосновались в Москве - по подвалам, стали открывать мастерские. Так, дядя Вардан и отец ныне знаменитого музыканта Левона Оганезова держали на улице Горького по соседству с бывшим рестораном «Баку» сапожную мастерскую. В Москве же и познакомились мои родители, появились на свет я и брат. Родились мы в элитарном доме Совнаркома РСФСР, в полуподвальном этаже которого я прожил 19 лет.

— Где начинались футбольные университеты?

— Гоняли мяч на теннисном корте нашего двора, за которым присматривал мой дядя Арташ. Играл на стадионе «Метрострой», тренером у нас по футболу и хоккею с мячом был Нестор Иванович Гугнин. (Позволю себе здесь ремарку, дав слово будущему партнеру Амбарцумяна по московскому «Спартаку» знаменитому Алексею Корнееву: «Чуть младше нас, не отличаясь большой физической силой, он сразу «заболел» техникой игры. Старшие ребята хозяев поля охотно включали его в свою команду. И он ни разу не подвел их. И так круглый год – летом в футбол, зимой в хоккей».)

Великий футболист Сергей Сергеевич Ильин, работавший тогда администратором футбольного и хоккейного «Динамо», через моего брата Дмитрия подарил мне настоящие коньки. Затем – бесковский ФШМ (тренер Виктор Лахонин) и «Спартак» с обоймой олимпийских чемпионов - Сальников, Нетто, Симонян, Парамонов, Исаев, Масленкин.

— Перед самым отбытием на чемпионат мира 1962 года в Чили из состава сборной СССР неожиданно вывели двух однофамильцев – вас и защитника ереванцев Григория Амбарцумяна. Обидно было?

— Не без этого, конечно. Мне было 21. Наверное, руководство сборной посчитало меня молодым, хотя в сборной оставили моего одногодку Виктора Серебряникова. Поломали нам где-то судьбу.

— В конце печального для вас года вы вернулись из ЦСКА в «Спартак».

— Никита Павлович привил тогда команде так называемую «спартаковскую карусель», где-то прототип современного тотального футбола. Крутиков, Нетто, Хусаинов – все сметали на своем пути. В тот год мы завоевали Кубок СССР и серебряные медали чемпионата.

— Тогда же Симонян зазывал к себе в команду Эдуарда Маркарова.

— У нас впереди были Юра Севидов и Валера Рейнгольд. Затем появился Коля Осянин, который тоже был в порядке. Думаю, Эдик у нас заиграл бы, тем более что вскоре Севидова за аварию посадили.

— С каким чувством выходили играть против «Арарата»?

— Расскажу один эпизод. В 1963 году, будучи чемпионом страны, «Спартак» на старте застрял на восьмом месте. Собрал нас в Тарасовке Николай Петрович и начал честить. Кого, мол, в команде держу, кому квартиры даю, а вы такие-сякие, так вас, растак, дурака валяете, возмущался Старостин. И далее: «Кто у нас в воротах стоит - Маслаченко - голкипер сборной. А Хусаинов, а Амбарцумян, а Логофет - и этот, и тот - все сборники». Мы едем в Ереван и «обуваем» «Арарат» - 3:0. Я забил третий гол. В аэропорту уже ко мне подходят: «Товарищ Амбарцумян, зачем вы забили гол? 2:0 - это еще полбеды, а 3:0 - это уж слишком».

— Скучаете по советскому чемпионату, когда матчи проходили при переполненных трибунах?

— Тогда же на стадионы ходили на личности. В Ереване – на Маркарова и Андреасяна, да почти на всех игроков «Арарата». В Москве – на Сальникова, Стрельцова, Симоняна, Яшина... Как человек, родившийся и сформировавшийся в Советском Союзе, сожалею о его распаде, о распаде единого футбольного пространства.

— Футбольная династия Амбарцумянов, надеюсь, продолжится?

— Нет, к сожалению. У моей дочки Ольги тоже дочурки – Рита и Анечка.

— В Ереване давно не бывали?

— Последний раз – после спитакского землетрясения, когда здесь провели несколько благотворительных матчей. В Ереване жили мои родственники, и я знаю, через какие трудности вы прошли, сколько пережили.

— По нашей столице успели походить? Изменился город?

— Ереван начинает превращаться в настоящий европейский город. Армяне правильно делают, что держатся за Россию. Армян в России, по большому счету, очень уважают. Торжественный вечер, посвященный награждению Никиты Павловича Олимпийским орденом и 75-летнему юбилею Армена Джигарханяна, проходил в «Президент-отеле». Понимаете, что это такое! Со всех регионов России в Москву на эту акцию приехали армяне - руководители крупных предприятий, композиторы, писатели, знаменитые спортсмены...

Мы должны крепко держаться друг за друга - армяне и русские.

Александр ГРИГОРЯН

Газета «Ноев Ковчег», май 2005

© Сборная России по футболу