ЛЕОНИД СЛУЦКИЙ: «В ТРЕНЕРСТВЕ МЕЧТАТЬ И СТРОИТЬ ПЛАНЫ СЛОЖНЕЕ, ЧЕМ В ЛЮБОЙ ДРУГОЙ ПРОФЕССИИ»

Главный тренер голландского «Витесса», трехкратный чемпион России во главе ЦСКА, экс-главный тренер сборной России Леонид Слуцкий дал интервью «Спорт-Экспрессу».

Дзюба — как Халк. Но не футбольный, а вымышленный

— По опросу «СЭ» и РФС лучшим футболистом года признан Артём Дзюба. Вы по сей день плотно с ним общаетесь?

— Да.

— Перед чемпионатом мира могли себе представить, что у него так волшебно все обернется?

— Да. Понятно, что, когда у тебя более тяжелый период, ты общаешься чаще. Потому что человеку чаще нужны советы. Кстати, всем своим воспитанникам всегда желаю, чтобы они как можно меньше мне звонили. Потому что, когда идет звонок, тут же беру трубку и спрашиваю: «Что случилось?» Если звонок следует не 4 мая (в день рождения Слуцкого. — Прим. И.Р.) и не 31 декабря, а в любой другой день, автоматически задаю этот вопрос. Поэтому понятно, что мы больше общались на том этапе.

Но я понимал, что, если Артём попадет в состав национальной команды, и если учесть, что у него удесятеряются силы при повышенной мотивации… Дзюба — он как Халк. Но не тот, что футболист, а тот, что вымышленный герой, который может стать в десять раз больше при определенных обстоятельствах. Я понимал, что сверхмотивированный, злой, обиженный, желающий доказать всем и вся Дзюба может горы свернуть.

— Почему же на Евро-2016 у Дзюбы не получилось, хоть он и бился?

— Там нельзя сказать, что у Дзюбы не получилось. Он зависимый игрок. Там в целом у команды не получилось. И к Артёму там была минимальная часть претензий, поверьте.

— Когда Дзюба уехал из сборной из-за травмы колена, не дожидаясь Кубка конфедераций, ходили разговоры, что он и вам звонил советоваться — уезжать, оставаться?

— Не совсем так. Есть большая группа футболистов, с которыми я все время общаюсь. То есть нельзя сказать, что он мне долго не звонил, а перед тем, как уезжать, вдруг набрал. Мы в целом систематически общаемся.

И в той ситуации было примерно то же самое, как в случае с Головиным, когда он решал, куда уезжать. Мы могли что-то обсудить и взвесить, но они все взрослые люди. Всегда говорю: «Ты должен принимать решение сам. Никто в твое колено влезть не может. И не может понять, насколько оно у тебя болит». А еще всем говорю: «Какое бы ты решение ни принял — должен его обсудить с тренером и проговорить все до мелочей. При этом говорить что есть, чтобы не осталось никаких недомолвок».

— А как вы среагировали на их с Александром Кокориным «месседж» после Кубка конфедераций?

— Мы сейчас с Дзюбой скорее товарищи. Не звоню ему и не говорю: «Что ты делаешь?» Человеку 30 лет. И в любых из своих решений он очень независим. Как в позитивных, так и, на мой взгляд, в не совсем правильных.

У Головина потолок — небо

— Как часто общаетесь с Головиным?

— Несколько раз в неделю созваниваемся. Вчера (беседа проходила в прошлую среду. — Прим. И.Р.) вот долго говорили.

— Что с ним творится? Травма, еще травма, болезнь (мы беседовали еще до удаления в матче с «Лионом». — Прим. И.Р.)…

— Как ты можешь уберечься от травм? У него случился подвывих голеностопа, полученный на тренировке в борьбе с Фалькао. Еще была контузия сустава, сильный ушиб. Причем это произошло на одной из первых тренировок в «Монако», и он вылетел надолго. Сам подвывих прошел быстро, а ушиб оказался очень серьезным.

На самом деле Саша после этой травмы начал играть не восстановленный, с сильной болью. И вторая травма стала следствием старого повреждения. Он хотел выйти как можно быстрее, и сделал это недолеченным. А перед матчем с «Боруссией» просто затемпературил. Играть-то он мог, но для «Монако» этот матч уже ничего не значил, и ему сказали: отдыхай, готовься к следующей игре.

— Вы действительно были за то, чтобы он перешел в «Челси»? Спрашиваю, как у человека, который признавался, что в последнем сезоне в ЦСКА главной мотивацией было развитие таланта Головина.

— Когда мы с игроками что-либо обсуждаем, а делаем это достаточно много, всегда говорю: «Прими решение, которое тебе комфортно, и я автоматически с ним соглашусь. Выберешь „Монако“ — буду тебя в этом поддерживать». Я летал в Монако на матч с «ПСЖ», который был в воскресенье, на следующий день после игры «Витесса». Он как раз был травмирован, но мы сидели, смотрели футбол, ужинали и долго общались.

Работая в Англии, я смотрел огромное количество матчей «Челси». При этом не вижу у Головина потолка. Там только небо. Так вот, с учетом двух этих факторов был уверен, что даже в команде уровня «Челси», рядом с партнерами нового уровня он, может, и не сразу, но так быстро начнет прогрессировать, расти семимильными шагами, что через короткий период времени заиграет в стартовом составе.

Он же, как человек, который все последние годы играл только в основе клуба и сборной, даже на теоретическом уровне отвергал возможность просиживания на лавке — включая краткосрочное. И это стало ключевым фактором. Верх взяло то, что «Монако» ему, по существу, гарантировал место в стартовом составе. И сам факт того, что он входит в топ-3 самых дорогих приобретений клуба за всю историю, об этом говорит. Если такой клуб, как «Монако», сильно инвестирует в игрока, он точно даст ему достаточно шансов развить свой талант. Это не «ПСЖ», где любой, сколько бы за него ни заплатили, может плотно сесть на лавку. В «Монако», если в человека вложились, сделают все, чтобы он реализовал потенциал.

Я его понимал и не говорил — туда или сюда. Я высказывал свое мнение. Говорил: «Хорошо знаю всех игроков „Челси“ и считаю, что ты можешь с ними конкурировать. Хотя, понятно, ты не первая опция». Он выбрал более надежный вариант. И, быть может, перейдет в «Челси» уже в статусе большого игрока, когда станет звездой «Монако».

Для Кокорина и Мамаева четыре месяца в СИЗО — уже перебор

— Еще два ваших бывших игрока, Кокорин и Мамаев, пошли противоположным по сравнению со сборной путем. Эта история стала для вас шоком? Или что-то подобное могли предположить?

— Скорее стала шоком.

— Мамаев же, помнится, был единственным футболистом в ЦСКА, с которым вы так и не нашли общий язык.

— Две эти вещи никак не коррелируют. Тем более что потом мы с Мамаевым работали в сборной.

— А история, случившаяся в Монако как раз после Евро, не была для них подспудным шагом из футбола в «Бутырку»?

— Нет. Точнее, не знаю. Когда футболисты общаются со мной, — это один уровень общения. Там все предельно корректно. А когда выходят в другую сторону… Ее, эту сторону, я просто не знаю.

— Расскажите о своем восприятии Кокорина и Мамаева как отдельно взятых людей. Какие они?

— Про Кокорина вообще могу сказать только хорошее. Сейчас же надо оценивать их с человеческой, а не профессиональной точки зрения, правда? Потому что у каждого футболиста есть свои плюсы и минусы, и любой игрок так же и меня может оценить — что у Слуцкого хорошего и плохого как у тренера.

Но с человеческой точки зрения я Кокорина без улыбки на лице никогда не видел. Он очень позитивен, доброжелателен. И энергетически положителен. Ты же чувствуешь человека — и я вообще ничего плохого не могу о нем сказать. Еще раз говорю: не оцениваю его посты в Инстаграме, а излагаю свои ощущения от опыта собственного общения с ним.

Паша, безусловно, сложнее. У него ярко выраженное желание быть лидером всегда и везде. И везде же пытаться доминировать, быть центром внимания. Не могу назвать это плохим или хорошим качеством. Это его индивидуальная особенность, и думаю, что проявляется она абсолютно везде. Коммуникация с ним, наверное, сложнее, чем с Кокориным.

Иногда это качество Мамаеву помогает. Он начал играть очень рано и достаточно жестко поставил себя в таком мужицком коллективе, как «Торпедо». Паша смог сохранить там свое «я». Шел, пробивая себя путь в прямом смысле слова в мужской профессиональной среде. Где-то это, вероятно, и мешает. Если что-то не совсем так, как ему хочется, он может реагировать несколько иначе, чем человек с обычной самооценкой.

— Какое наказание лично вам показалось бы адекватным?

— Ну, уже too much. Это мое мнение. Безусловно, они заслуживают наказания. Однозначно, ужасно, что они сделали. Но даже уже сейчас, на мой взгляд, есть легкий перебор.

— Двух месяцев в СИЗО было бы достаточно?

— Двух месяцев плюс административных наказаний, штрафов. А теперь получается уже четыре месяца. Это много. Дай бог, чтобы ими все и ограничилось. Ни один здравомыслящий человек не может их оправдывать. Но они уже серьезно пострадали за то, что сделали.

На каждое преступление есть адекватный уровень наказания. Если в футбольной команде ты опаздываешь на минуту, то не можешь быть оштрафован на 100 тысяч долларов. Такое опоздание — это 100 долларов. А вот не приехал на сбор — 100 тысяч. Очень надеюсь, что это была для них последняя столь длинная кара. Просто считаю, что все должно быть справедливо.

— По-вашему, это абсолютно индивидуальная история двух игроков? Или какая-то тенденция всего российского футбола?

— Абсолютно индивидуальная. Когда люди говорят: «Другим будет наука», хочется спросить — кому другим? Братьям Березуцким, Акинфееву, Игнашевичу, Головину, Чалову? Не будет.

— Молодняку.

— Как вы выражаетесь, молодняк сегодня в 100 раз профессиональнее, чем предыдущие поколения. В 100 раз! Максимальная проблема молодого футболиста сегодня — это увлечение компьютерными играми. Это самый большой грех и минус, который у них есть. Никто не пьет, не курит. Все заточены на карьеру.

Как удалось убедить «Витесс» взять в штаб Березуцких

— Недавно в вашей компании на матче «Фейеноорд» — «ВВВ Венло» видели братьев Березуцких. А потом Василий в интервью «СЭ» признался, что вы пригласили их стать своими помощниками в «Витессе», и они присоединятся к команде в январе.

— Спортивный директор клуба уже об этом объявил.

— Официально?

— Пока нет — до того, как они не получат разрешение на работу и тренерскую лицензию, о чем Вася сказал «СЭ». Но в принципе это не является тайной.

— В какой момент эта идея у вас возникла? И, главное, трудно ли было пробить ее через клуб?

— Идея возникла, естественно, только после того, как они закончили карьеру. И то не сразу. Потому что на самом деле, когда они закончили карьеру, у них не было мнения — ни единого, ни индивидуального — что делать, чем заниматься, как строить дальнейшую жизнь. Если Игнашевич с места в карьер приступил к тренерской деятельности, то братья взяли небольшую паузу. Какое-то время потратили на то, чтобы съездить в Германию и подлечиться.

Не секрет, что мы с Березуцкими хорошо общаемся и дружим. Поэтому спросил, какие у них планы, хотят ли они как-то реализовывать себя в футболе. И был ли бы им интересен такой вид деятельности.

Ответ последовал не сразу. Они подумали, посмотрели, взвесили, пообщались. У нас был миллион встреч, и на одной из них они сказали: «Да». После этого я уже здесь стал решать этот вопрос. Что было непросто. У меня еще абсолютно не тот статус в «Витессе», чтобы приводить такое большое количество помощников (Слуцкому уже помогает Олег Яровинский. — Прим. И.Р.). И тут сыграло роль, что это за люди.

— В каком смысле?

— Голландцы очень ценят игровой опыт футболистов, понимают, каков этот труд. И делают для них исключения. У Васи — больше 100 игр за сборную, у обоих — все титулы и регалии. А это — автоматически гиперуважение. Будь это не братья Березуцкие — наверное, мне не удалось бы это сделать.

— А если бы кто-то из них захотел, а кто-то — нет? Могли бы взять одного?

— Моей задачей было общаться с ними обоими. Но если бы один сказал да, а другой — нет, сошлись бы на этом. Один из самых больших плюсов братьев — они очень удачно дополняют друг друга и сильны именно в связке. Все минусы Васи перекрывает Леша и наоборот. И сами они прекрасно понимают, что вдвоем гораздо сильнее, чем поодиночке. И ценят это.

— Работая с Березуцкими в ЦСКА, вы уже видели в них будущих тренеров?

— Да. Умные, системные, понимающие, задающие правильные вопросы. С верными ценностями — как жизненными, так и футбольными. Вообще, получилось так, что за уже очень долгое время работы на высоком профессиональном уровне у меня так и не сложилось постоянного штаба. Например, из ЦСКА было бы крайне неэтично забирать помощников, тем более что они остались работать в клубе и продолжают трудиться на его благо.

Армейским штабом я был более чем удовлетворен, но это не мобильный штаб, как у многих тренеров. Это был штаб клубный, а не мой. Я долго думал, как этот вопрос решать. Нельзя просто ткнуть пальцем в небо; надо, чтобы ты имел с людьми какую-то химию, взаимопонимание. И пришел к выводу, что это могут быть футболисты, которые сейчас заканчивают играть и с которыми я работал — благо, таких очень много. Понятно, что братья — люди настолько самодостаточные и независимые, что никаких: «Да-да, конечно, мы придем!» быть не могло. У них были варианты, и решение потребовало у них времени.

— Какой участок работы вы каждому из них отводите?

— Пойму, когда начнем работать. Братья — очень здравомыслящие люди и говорят: «Мы вообще пока не тренеры. Если выйдем проводить тренировку, даже не знаем, как команда должна стоять — полукругом, в шеренгу или вразброс». А то многие футболисты говорят: «Че, я не смогу тренировать? Я же столько лет был футболистом, все знаю». Березуцкие — не такие.

Пока они сами не понимают своих «скиллов» в этом плане. Когда мы будем работать, я начну их вовлекать абсолютно во все процессы. Когда нас с ними запечатлели на видео, мы смотрели будущего соперника «Витесса» — «Венло». И я с ними пытался в ходе игры обсуждать именно эту команду, мне было интересно, как они мыслят, что видят. Постепенно они поймут, что им ближе, что больше подходит, где смогут принести максимальную пользу.

По скорости прогресса Чалов даже опередил график Головина

— Какие эмоции испытывали, наблюдая за матчем «Реал» — ЦСКА?

— Поначалу — мегапозитивные. А потом, когда переключил канал на «Виктория» - «Рома», — понятно, негативные. Но все равно очень рад за армейцев. И смена поколений проходит прекрасно, и все — от тренерского до административного штаба и игроков — работают на ура. Продолжаю общаться и со всеми тренерами, начиная с Виктора Гончаренко (во время разговора Слуцкому позвонил Сергей Овчинников. — Прим. И.Р.), и с отдельными игроками — Акинфеевым, Щенниковым, Мариу Фернандесом. Всех, кого смог, поздравил с замечательной победой.

— Вы задумывались хотя бы теоретически: если бы кадровую революцию в ЦСКА довелось проводить вам, — потянули бы?

— Не думал об этом. Особенно, когда у тебя есть каждый день, что делать, с кем общаться и в кого вкладываться, нет желания и возможности думать о чем-либо другом. Я чрезвычайно доволен своим периодом в ЦСКА, знаю, что это ощущение взаимно. Сейчас у клуба наступила новая история. По существу, с этого сезона выходит уже другая команда. Могу только желать ей удачи и болеть за нее. Но не задумываться, анализировать и что-то сопоставлять. Тем более возможности смотреть матчи РПЛ, в отличие от Лиги чемпионов, нет.

— Вас удивит, если обновленный ЦСКА станет чемпионом России в этом сезоне?

(Моментально) — Нет. Скажу больше: в моем понимании ЦСКА — основной фаворит чемпионата России.

— Почему?

— А кто, по-вашему?

— Явного фаворита нет. «Зенит» лидирует, но вторую половину осени провел скверно. «Краснодару», отлично играющему, может не хватить победного опыта. Но в чем ЦСКА сегодня сильнее «быков»?

— Давайте я открою на телефоне составы ЦСКА и «Краснодара», и мы сыграем с вами в быструю игру. Сравним составы по каждому амплуа. Вратарь — ЦСКА повел в счете. Правый защитник — 2:0… (в итоге, и, по моей версии, минимальное преимущество осталось за ЦСКА. — Прим. И.Р.). Поэтому, когда вы меня спрашиваете, в чем ЦСКА сильнее «Краснодара», кроме победного опыта, сами же и отвечаете — составом.

— Глядя на Фёдора Чалова, который начал играть в основе ЦСКА при вас, удивляетесь? Ожидали от него такого прорыва в 20 лет?

— Чалов всегда очень сильно выделялся. В ЦСКА была такая система. Игроки выпускного года зимой приходили в дубль. Даже самые талантливые ребята никогда не переходили сразу в основной состав. Например, Головин пришел зимой в дубль, а летом оказался в основе. Хотя бы полгода, ну, чуть меньше — с января по май, — любой игрок проходил цикл дубля. Далее, если он тренируется с первой командой и закрепляется в ней, то следующие полгода его просто отдают в дубль на игры. А со следующей зимы он уже полноправный игрок основного состава.

Так вот, Чалов, после выпуска перейдя в январе из школы в дубль, уже с марта тренировался с основой. То есть даже опередил график Головина. Настолько ярок он был в школе, настолько много забивал. По существу, он и не был в дубле. Съездил с ним на два сбора, а с марта работал с основным составом. Играть, естественно, продолжал за дублеров, а осенью — уже за первую команду. Фёдор 1998 года рождения — и дебютировал в 2016-м, когда ему еще даже не было полных 18 лет. Причем это в том числе были матчи Лиги чемпионов.

Понятно, что, как у любого молодого игрока, перед ним всегда стоит куча вопросов. А сможет ли перепрыгнуть на новый уровень, а не испортит ли…

— Первый большой контракт?

— Вот с этим в ЦСКА всегда очень строго. Там такая ситуация исключена. Головин получил относительно большой контракт уже после Евро-2016, где был игроком стартового состава. Но мало ли — агент начнет тебе говорить какие-то нефутбольные вещи, или еще что-то. В любом случае Чалов перепрыгивал ступеньки даже быстрее других молодых игроков. Он забил и отдал сумасшедшую голевую с «Реалом», он лидер среди снайперов первенства, играет в целом достаточно стабильно, дважды, в том числе перед чемпионатом мира, вызывался в сборную, пусть пока и не выступал за нее. И все это — в 20-летнем возрасте!

— Как далеко он пойдет?

— Я же с ним сейчас не работаю, а рассуждать на расстоянии не хотелось бы. Но естественно, что, когда человек в 20 лет — я такого и не помню — становится лучшим бомбардиром значительного отрезка чемпионата и удачно играет в Лиге чемпионов, забивает победные голы «Зениту» и «Реалу» в гостях, перспективы у него самые радужные и достаточно широкие.

— Вас не удивляет, что Станислав Черчесов пока Чалова не выпускал?

— Тренер знает ситуацию лучше, чем кто-либо. По себе знаю. Если игрока не вызвали или не поставили, то со 100-процентной вероятностью у тренера есть на это основания.

Шутка на Первом канале

— Год для вас начался с еще одного познания нового — Зимней Олимпиады в Пхенчхане. А продолжился комментаторским опытом на ЧМ-2018. В чем этот опыт оказался для вас полезным?

— Ни в чем. Мне было это делать несложно, и у меня не было какого-то драйва. Я же там в паре комментировал — и видел, что люди волновались, потели, для них это была вершина, пик карьеры — например, прокомментировать матч открытия. Видел, как они приходят перед эфиром с талмудами исторической и прочей информации. Глядя на это, все время говорил комментаторам о своем ощущении, будто я у них хлеб отбираю. Меня попросили — пришел. Абсолютно не нервничал.

— Готовились тщательно?

— Вообще не готовился, потому что был готов изначально: знаю практически всех футболистов, которые принимали участие в чемпионате мира. И смотрю много футбола. Помните, как в фильме «Дьявол носит «Прада» девушка-помощница стала жаловаться: «Я же так стараюсь!» — «Нет, ты не стараешься. Многие люди мечтают об этой работе, а ты до нее снизошла».

Так, конечно, говорить нельзя, но в целом я абсолютно не стремился к комментированию чемпионата мира и совершенно спокойно к этому отнесся. Даже скорее чувствовал себя неудобно, потому что вместо меня это мог делать другой, для кого это стало бы событием на всю жизнь. Приходил, делал, старался быть на максимуме, который позволяет мой уровень, потому что любую вещь я делаю с предельным уровнем ответственности. Тем более когда комментируешь на всю страну матч открытия домашнего чемпионата мира. Но сказать, что это как-то меня будоражило, к сожалению, нельзя.

— Легко ли вам проводить для телезрителей быстрый, с листа, анализ игры?

— Мне — легко. Когда ты много лет имеешь практику, смотришь кучу матчей, по ходу игры анализириуешь, провел в своей тренерской карьере миллион теоретических занятий… Тут ты делаешь то же самое, только стараешься чуть снизить уровень дискуссии, поскольку перед тобой не профессиональные спортсмены, а любители футбола. Вообще, не знаю, как мне это удалось. Может, и плохо.

— Если бы плохо, вы не получили бы с Евгением Савиным за работу на матче Россия — Египет приз ассоциации комментаторов авторам лучшего репортажа.

— Не только с Савиным. Уже и с Кириллом Дементьевым — «Золотой микрофон». Его Дмитрий Фёдоров забрал, сказал — потом отдаст, когда приедет. Два приза, выходит, уже получил. Но для меня это опять же… Свободное времяпрепровождение.

— Савин говорил, что хочет по такому случаю вас в Арнеме навестить.

— Да, он мне написал. И добавил: «Что мне делать с деньгами?» Оказывается, там еще и какой-то денежный приз был. Ответил, что Женя может использовать их на развитие своего YouTube-канала. У него правда классный продукт. Мне очень нравится его «КраСава», и вообще он нашел себя в постфутбольной жизни. Все время говорю Савину, что в футболе он так и не смог обрести себя (форвард выступал у Слуцкого в «Крыльях Советов». — Прим. И.Р.), а после карьеры он сверхорганичен во всем, что бы ни делал — как ведущий, блогер. Да, он просится приехать, и вполне вероятно, что такое произойдет.

— Савин еще шутил, что вы его когда-то оштрафовали за опоздание, и поэтому возвращать вашу долю за комментаторскую премию не будет.

— Да. Он все время говорит, что не корыстный, и каждый раз упоминает, что я оштрафовал его на пять тысяч.

— Шутку про Алексея Навального в эфире Первого канала вам часто припоминали?

— Кто?

— Телевизионщики, политики.

— Нет. Вообще. А что я? Не профессиональный комментатор, не работаю на Первом канале. У меня там вообще не было начальника.

— То есть вас никто не предупреждал, какие вещи нежелательно говорить на государственном канале?

— Не то что не предупреждали — там даже некому было меня поругать. Я там был, по сути, волонтером. И никакой реакции не почувствовал. Абсолютно.

— То есть как — волонтером?

— Нет, у меня был договор, и за работу на ЧМ-2018 мне заплатили. Деньги сразу перевел на счет своей футбольной школы в Волгограде. Но то была работа по краткосрочному контракту, который в любой момент можно было разорвать. Я все равно был абсолютно независим.

— Мне рассказывали, что после ваших слов многие на Первом впали в ступор.

— Я шутил вообще без задней мысли. Правда, потом пришлось две минуты мне одному вести репортаж, без моего напарника (Кирилла Дементьева. — Прим. И.Р.) (смеется).

— Видимо, у него в наушниках что-то творилось.

— Не знаю. Или в наушниках, или просто дар речи пропал. А я даже не осознал, что произошло. Если честно, не смотрю телевизор и не знаю, что можно и нельзя говорить, на Первом ли канале или на каком-то другом. Да и вообще уверен, что все это надуманно.

— Самоцензура?

— Думаю, да. Когда мы якобы хотим додумать за кого-то, что можно говорить, а что нет. Повторяю: никакой даже минимальной реакции не последовало. Зато все вдруг стали звонить и спрашивать о том, что я ухожу с Первого канала из-за этой фразы. Причем объяснять кому-либо что-либо было бесполезно. Когда люди хотят как-то думать — они так думают. 100 раз, причем заранее, я говорил, и публично, что работаю на Первом всего несколько матчей, потому что буквально со второй недели ЧМ-2018 у «Витесса» начинается предсезонка. Но все поверили в то, что я был убран из-за этого.

Штаб сборной проделал потрясающую работу. А ЗМС игрокам — заслуженно

— По вашему общему ощущению от чемпионата мира и игры нашей сборной — мы в одноразовом режиме, переиначивая вашу нашумевшую фразу, «не г…»? Или произошел какой-то сдвиг, что-то изменилось всерьез?

— Надеюсь, что второе, хотя наверняка знать этого не могу. Считаю, что этот результат заслужила не только сборная, но и страна. Самим проведением такого чемпионата мира, развитием инфраструктуры на таком невероятном уровне. Зрительским интересом, который сохранился после ЧМ-2018 и сейчас держит посещаемость чемпионата России на рекордном уровне. Очень надеюсь, что все это в совокупности даст стабильный эффект.

— Не было у вас во время чемпионата мира какого-то подспудного внутреннего чувства: «На месте Черчесова мог быть я»?

— Нет. У меня вообще такого нет. Очень сильно привязан к своей текущей работе. Здесь я и возрождаюсь, и умираю, и рефлексирую. Но у меня никогда нет такой игры — «а вот если бы». Потому что на момент начала чемпионата мира у меня уже был подписан контракт с «Витессом». Уже летал сюда бесконечно, смотрел кучу матчей, вовсю вел переговоры с новичками. В общем, уже был в процессе и жил своей новой работой.

Чемпионат мира я с огромным удовольствием смотрел человек, который любит футбол. И безумно радовался за нашу сборную, за нашу страну. Потому что как раз тут имел огромное количество обратной связи. Многие мои английские друзья, даже мой преподаватель по языку приезжали в Россию, смотрели матчи со стадионов. Восторгались, звонили, писали: «Какая у вас крутая страна! Топ, супер!» Отвечал им: «Ну я же вам всем советовал ехать!» В этом плане был очень горд. Но не думал — а если бы…

У меня была возможность работать главным тренером национальной команды. О чем после этого можно думать, переживать? У меня нет дня сурка, нет возврата к чему-то уже пройденному. И когда я смотрю матчи ЦСКА — искренне переживаю, но понимаю, что я в Арнеме, и это уже не моя команда.

— Спустя два с половиной года после чемпионата Европы, все многократно обдумав и наблюдая за сборной с тех пор, вы пришли к выводу, в чем тогда вы могли сработать лучше?

— Да. Но выводы оставлю при себе.

— Черчесов рассказывал, что вы поделились с ним всеми своими методическими материалами, многое рассказали за совместным обедом. Что, по-вашему, ему пригодилось?

— Не знаю. Да, все материалы, которые были по сборной, все системы анализа, все тестирования, вообще все, что было, я отдал. Параллельно главный тренер сборной спрашивал, что его интересует по конкретным игрокам. Тоже рассказал все, что знал. Пригодилось ли это ему и в каком объеме — ответить может только Черчесов. На мой взгляд, это нормальная ситуация.

Кстати, всю ту же информацию я представил и на техкоме РФС. Это был первый техком за бог знает сколько лет, когда главный тренер сборной отчитывался с предоставлением абсолютно всех материалов по каждому тренировочному дню, всех выводов, всего анализа. И проводить такие техкомы — профессионально и правильно.

— Наверняка и тот же Паулино Гранеро, работавший как на Евро-2016, так и на ЧМ-2018, извлек массу опыта. Если учесть, как команда была физически готова к чемпионату мира.

— Безусловно. Здесь все равно надо говорить, прежде всего, про главного тренера. Потому что он, во-первых, набирает помощников, а во-вторых, позволяет или не позволяет им что-то делать. Ну и обо всем тренерском штабе, конечно.

— Вы из числа тех, кто склонен восхищаться тем, что сделал Черчесов на ЧМ-2018? Или не видите в этом ничего сверхъестественного?

— Просто очень рад за национальную сборную, ее тренерский штаб, за футболистов, многих из которых знаю лично. И считаю, что проделана потрясающая работа. Также полагаю, что дискуссия о правомерности вручения игрокам званий змс неуместна. Абсолютно заслуженно полученные звания! Потому что это — четвертьфинал ЧМ, тем более еще как он был проигран, в какой борьбе…

Это достижение невероятно высокого уровня. Есть же в Положении о присвоении звания змс пункт, что оно не только за первые места, но и за огромный вклад в развитие спорта, в его популяризацию. С огромным уважением отношусь к спортсменам других специализаций, глубоко ценю их достижения и преклоняюсь перед их трудом. Но четвертьфинал чемпионата мира по футболу популяризировал спорт в нашей стране невероятным образом. Это грандиозное прежде всего социальное достижение, которое всколыхнуло всю страну.

Когда Карякин играл с Карлсеном, в комментариях читал: «Дебил, ты почему пешкой туда пошел?!»

— Отчего же, по-вашему, происходят заявления вроде того, что сделала Екатерина Гамова? От зависти к вниманию и деньгам, которые имеет футбол?

— Не знаю. Но вот смотрите. Например, биатлонисты часто писали: вот, мол, почему наши оклады несопоставимы с футболом? А потом приходит к ним Михаил Прохоров, поднимает финансовую обеспеченность биатлона на принципиально иной уровень. Соответственно, и меняется отношение в прессе, прежний восторг оборачивается более высокими требованиями.

И тут начинается провал. В общественном пространстве начинают ругать биатлонистов. А они начинают говорить и писать: «Как же так, мы не можем жить под таким высоким уровнем давления! Да что же это такое, какие люди злые! Что про нас пишут, мы тут пашем так, что ночами не спим!»

А это обратная сторона по-настоящему высокого уровня — не только выступлений, но и внимания. Вас уже финансируют по-другому — и в том числе общество с вас уже на другом уровне спрашивает. Многие хотят иметь условия футболистов — но чтобы относились к ним, как будто таких условий нет.

— Тут уж, как говорится, или крестик сними, или трусы надень.

— Да. Ты вместе с финансированием, с интересом к твоему виду спорта, с дополнительными общественными реакциями получаешь и всю отрицательную сторону популярности, более высокого уровня доходов, бесконечного показа по федеральным каналам. Это нормально. Вы получаете полный комплект, а не только белую его часть.

Периодически читаю, что происходит с фигурным катанием. Это же просто ужас. Мы как-то дискутировали с одним тренером. Он говорит: «Вот в шахматах же нет такого, чтобы все говорили, как тренер обязан был поступить». Отвечаю: «В шахматах нет? Один раз, когда Карлсен играл матч за мировую корону с Карякиным, я случайно открыл комментарии в интернете. И там то же самое: «Дебил, надо было ходить пешкой туда, ладьей сюда».

Все то же самое! Это мы, работая в футболе, думаем, что в других видах спорта по-другому. И в фигурном катании так же. В тысячах комментариев — тут был недокрут, там надо было лутц или ритбергер не с внешнего, а с внутреннего ребра прыгать.

— Желают смерти Максиму Транькову за безобидные слова про Алину Загитову.

— Это уже шизофрения. А я говорю о том, что люди, казалось, в столь безапелляционных тонах обсуждают только футбол, потому что в нем все разбираются. Ни фига! Я вот как обыватель не могу видеть, с какого ребра она прыгнула. А люди это категорично обсуждают. В общем, все остальные виды спорта сейчас тоже «выхватывают». Может, не так жестко, как мы, но тоже весьма прилично.

— Вы же в Пхенчхане больше всего были увлечены именно фигурным катанием. Продолжаете за ним следить?

— Да.

— На чьей стороне из тройки Загитова — Медведева — Туктамышева ваши симпатии?

— Послушайте, все же очень просто. Что происходит в фигурном катании? Каждая новая молодая фигуристка бьет ту, которая старше. Я не специалист, но мне кажется, что этот процесс больше связан с возрастными особенностями, чем с уровнем таланта. Медведева — супертоп, двукратная чемпионка мира. Когда Загитова еще не выступала по взрослым, а была чемпионкой мира среди юниоров, все уже понимали, что по сложности у нее программа выше, чем у Медведевой. После чего она перешла во взрослые и выиграла Олимпиаду.

Вот эта Кихира, которая сейчас выиграла финал Гран-при, в прошлом году заняла третье место на юниорском мировом первенстве. Но она единственная юниорка, которая в этом году перешла во взрослые. И она уже бьет Загитову. Потому что прыгает два тройных акселя в произвольной программе и один в короткой. Она тупо бьет сложностью.

А в следующем году во взрослые перейдут Трусова, Косторная и Щербакова. У Трусовой уже три четверных прыжка. Она и Щербакова в том году обыграли Кихиру. И сделают то же самое на взрослых соревнованиях. Этот процесс сейчас не идет так, как раньше, когда Ирина Слуцкая или, например, Катарина Витт доминировали в фигурном катании десять лет. Сегодня это невозможно!

— Кстати, давно хотел спросить — с Ириной Слуцкой знакомы?

— Нет, никогда не общались. Так что, по-моему, в фигурном катании нечего обсуждать. Приходят следующие молодые девчонки и обыгрывают предыдущих. А мы спорим — Медведева или Загитова.

Работая тренером, научился не мечтать и не строить планов

— Допускаете, что когда-то еще будете работать со сборной России?

— Не знаю. Работая тренером, научился не мечтать и не строить долгосрочных планов. Сегодня у тебя все хорошо, а завтра ты в четырех играх подряд не забиваешь пенальти — и у тебя уже все плохо. И вместо мечтаний о золотых слитках ты сидишь дома и просто пьешь чай на кухне.

— Но есть ли какой-то стратегический план?

— Нет.

— Теоретически завтра можете в Россию вернуться? Или смотрите только на Европу?

— Все зависит от текущей ситуации. И, мне кажется, у любого человека так. Сегодня у тебя мощные амбиции, тебе кажется, что горы свернешь. Завтра же можешь быть доволен совсем другими вещами. А уж в тренерстве мечтать и строить планы еще сложнее, чем в любой другой профессии.

Игорь РАБИНЕР из Арнема

«Спорт-Экспресс», 19.12.2018