ОЛЕГ ВЕРЕТЕННИКОВ О ФУТБОЛЕ 90-Х, СУДЕЙСКОМ БЕСПРЕДЕЛЕ И БЕЗРАБОТИЦЕ

Лучший бомбардир в истории чемпионатов России (143 гола в 274 матчах), легенда волгоградского «Ротора» Олег Веретенников дал большое интервью Sportbox.ru.

— Чем сейчас занимаетесь?

— Временно безработный. Честно говоря, этот период уже затянулся, без любимого дела сижу уже девять месяцев. Стараюсь не отвлекаться от футбола: хожу почти на все тренировки «Ротора», так как в тренерском штабе клуба работают мои друзья во главе с Робертом Евдокимовым. Смотрю много матчей ФНЛ и премьер-лиги, анализирую игры, общаюсь с тренерами. Можно сказать, работаю над собой.

— В июне вы были основным кандидатом на пост главного тренера белорусского «Гомеля». Почему не получилось?

— Переговоры действительно были. Пообщались с руководством вроде неплохо, я ждал звонка, но в клубе приняли решение оставить тренера, который исполнял обязанности.

— Ваше последнее место работы — казахстанский «Тобол», в котором вы трудились в прошлом году. О работе судей в чемпионате этой страны ходят легенды.

— Полгода там проработали с Евдокимовым, не хватило одного очка, чтобы выполнить задачу. Казахстанский чемпионат очень специфический. Странный арбитраж, коррупция, скандалы и непонятные схемы руководства были и наверняка есть. Но с предвзятостью по отношению к «Тоболу» я не сталкивался. Были игры, в которых судья работал некачественно, но это нельзя назвать откровенным «сливом».

А вот во время моей игровой карьеры в Казахстане (Веретенников выступал за «Иртыш» в 2007-м и «Астану» в 2008-м — прим. ред.) арбитры действительно могли с первых минут без стеснения начинать душить команду. Судейство было ужасным. Вспоминаю матч, когда выступал за «Астану». Выездная игра. Перед матчем нас предупредили: судья работает в поле последний год и напоследок хочет получить «золотой парашют». Он начал нас «сливать» с первых же минут. Подошел к нему, попытался узнать, что он творит. Он мне сразу сказал, что если я не закрою рот и дам хоть небольшой повод, то получу прямую красную карточку.

— Что за история, когда ваш партнер по «Ротору» Владимир Нидергаус, работая спортивным директором карагандинского «Шахтера» в 2008-м, получил дисквалификацию за подкуп тренера?

— Я уже тогда не играл в Казахстане. Но мы созванивались в тот период. Не думаю, что он бы мне сказал, даже если это было бы правдой. Меньше знаешь, крепче спишь. Но я все равно не верю в то, что Нидергаус мог кого-то подкупить. Там не было нормальной доказательной базы.

Очень хочу работать. Особенно в «Роторе»

— Роберт Евдокимов, с которым вы работали в «Оренбурге» и «Тоболе», насколько мне известно говорил с руководством «Ротора» по поводу вашей кандидатуры.

— Знаю, что главный тренер хотел видеть меня в своей команде. Но, давайте так, я не знаю причин, почему его просьбу не удовлетворили. Я не в «Роторе» и на этом закончим. Четкого ответа, как я понял, по моей кандидатуре так и не было. Это никак не повлияло на наше общение с Робертом. Мы друзья, часто общаемся, обсуждаем футбол, как я говорил он разрешает присутствовать на всех тренировках.

— В «Роторе» до сих пор припоминают вам историю с банкротством клуба в 2015 году?

— Сейчас в клубе работают люди, которые пришли в команду после банкротства. И по сути к той ситуации не имели никакого отношения. Я уже с ними не работал. Для меня «Ротор» — родная команда и я до сих пор переживаю, вспоминая ту ситуацию. Мне небезралична судьба клуба.

Обидно ли мне? Мне не нравится это слово. Естественно я хочу работать, и безумно хочу быть полезным «Ротору». Но ситуация так складывается, что пока я не в «Роторе». Хорошо, что мои друзья, которых знаю больше 20 лет сейчас пришли в клуб. У них все должно получиться. Я же ищу другое место работы. Надеюсь, в ближайшем будущем оно появится. Готов рассматривать любые предложения.

— Поговорить с руководством «Ротора» не пытались?

— Насильно мил не будешь. Многие понимают, что в 2015 году я отстаивал не себя, а пытался сохранить клуб. Чтобы команда продолжала хотя бы играть во второй лиге и не теряла профессионального статуса. Тогда в коллективе были собраны молодые воспитанники волгоградского футбола, с которыми может быть не сразу, но через год можно было решать задачу попадания в ФНЛ. Я и сейчас болею за «Ротор» и хочу, чтобы он развивался.

— Тогда вы должны быть рады, что сейчас «Ротор» играет в ФНЛ.

— Конечно! Я не переставал следить за командой даже, когда она играла в любительской лиге, а сейчас тем более. Хорошо, что, хоть не по спортивному принципу, но все же удалось сохранить прописку в лиге на сезон 2018/19. Учитывая ситуацию, которая складывается в российском футболе, а я напомню, что за последние несколько месяцев ушли в небытие 11 профессиональных клубов, сейчас главное — стабильное финансирование. Оно у клуба есть. Появился хороший тренерский штаб, в который я верю. Построен новый стадион, на который болельщик готов идти. Люди стали возвращаться на футбол, и это прекрасно.

— Учитывая сегодняшнюю ситуацию, может быть, решение о банкротстве было правильным?

— Я говорил это три года назад, и не собираюсь отказываться от своих слов. Нельзя было закрывать клуб. Могли убрать меня, помощников, но нельзя было терять профессиональный статус. Надо было продолжать играть хотя бы на уровне второй лиги. Меня никто не сможет переубедить в обратном. Все равно долги по зарплате пришлось отдавать. С персоналом можно было бы договориться и без банкротства. Тогда бы клуб вернулся в ФНЛ намного раньше. А так волгоградский футбол потерял 1,5–2 года на восстановление. Упущено время и поколение 95–96 годов.

— Вы во многих интервью критиковали бывшего президента «Ротора» Владимира Горюнова, который по сути создал команду в 90-е годы. Не считаете, что после его ухода стало хуже?

— Действительно во многом благодаря Владимиру Дмитриевичу в 90-е «Ротор» был одним из лучших клубов страны. Но его же решения в 2000-х годах привели к вылету «Ротора» в низшую лигу. После этого он отдал клуб и стадион в частные руки и все пошло наперекосяк. Постоянные тяжбы с гербом. Хорошо сейчас вернули старый, как говорят болельщики, православный герб команды. В 2015 году просто произошел пик трагедии, которую начал как раз Горюнов.

За всю карьеру недосчитался десятков миллионов рублей

— Что переживали, когда ваш родной «Ротор» настигли суровые времена?

— Такое пережить врагу не пожелаешь. Мы приехали на первый подготовительный сбор перед сезоном в Абрау-Дюрсо еще командой ФНЛ, у которой были огромные долги по зарплате. У нас была запланирована контрольная игра, перед которой руководство обещало погасить все задолженности и оставить команду в ФНЛ. Игроки терпели до последнего. Но когда узнали, что сезон клуб все-таки начнет во втором дивизионе ко мне подошли 16 человек и сказали, что у них есть предложения из других клубов, они больше не могли ждать. В итоге на контрольную игру мы вышли с одним запасным играющим тренером. Потом уже подъехали молодые игроки из школы «Ротора».

Конечно, то как мы работали тогда… Это был мрак. О двухразовых тренировках не могло идти и речи. Старались выбивать копейки, чтобы парни хоть что-то могли есть. На первую игру поехали в Астрахань в день матча. Как сейчас помню была жара 45 градусов. Выехали рано утром, по дороге перед встречей заехали в какую-то харчевню перекусить. В итоге приехали на стадион за 1,5 часа до начала матча. Ту встречу мы даже выиграли. Ребята молодцы.

Зимний период помню вообще провели как на иголках. Никто не знал, будет ли команда существовать. На сбор в итоге не поехали, пришлось тренироваться в Волгограде. Поле тогда не успевали чистить, пришлось даже неделю работать в закрытом манеже, где было ужасно холодно. Надо отдать должное футболистам. Они не жаловались.

Потом нам даже смогли организовать очередной сбор в Абрау-Дюрсо, дали гарантии, что чемпионат мы продолжим. При этом задачу команда ставила сама для себя. Хотели попасть в шестерку, чтобы побороться за выход в ФНЛ. В итоге мы сыграли шесть игр, выполняли поставленную самим себе задачу, готовились к очередному сопернику, но нам сказали, что клуба больше не будет. Это был шок. До конца верили, что все будет хорошо.

— В вашей карьере — это было самым страшным испытанием?

— «Страшное» — не совсем верное слово. Сейчас, например, я ощущаю себя менее комфортно, так как нахожусь без работы. А работать можно в любых условиях. Если есть желание, то можно приспособиться к любой ситуации. Тогда я все равно имел возможность претворять свои идеи в жизнь. Хотя мы работали в спартанских условиях, особенно в зимний период.

— Дмитрий Хомуха как-то сказал: «Когда молодые жалуются на что-то, я вспоминаю Читу в 1994 году, когда не было света, отопления и горячей воды». Вы что вспоминаете?

— Много было моментов. Сейчас в большинстве профессиональных клубов созданы суперкомфортные условия для работы. Вспоминаю начало своей карьеры, когда мы стирали форму сами. А на сборах были двухразовые тренировки. И только попробуй прийти в грязной форме! Приходилось выкручиваться. Утром потренируешься на стадионе, где воды по колено, после чего вечером надо тренироваться на другом поле, где вместо газона земля и грязь. Приходилось надевать невысохшие вещи. А на улице было не очень жарко. Но никто не жаловался.

Помню, как однажды в Анапе поднялся ураган, и двое суток не было электричества в городе. Приготовить ничего нельзя, питались консервами, а тренировались все равно с полной выкладкой. Таких историй можно много рассказать. Но воспринималось в то время все как-то спокойно.

— Сейчас молодежь вас не всегда узнает?

— Был случай в ЦСКА. Я приехал на стажировку к Леониду Слуцкому. Он на тренировке спросил у молодых ребят, знают ли они кто я такой. Никто не узнал (улыбается). Там были футболисты и постарше — Акинфеев, Березуцкие и другие. Они, конечно, посмеялись. Я тоже воспринял это с иронией.

— За всю карьеру вы нередко попадали в ситуации, когда клуб оставался вам должен. Можете подсчитать, какая сумма накопилась?

— Очень большая. Наверное, команд пять или шесть остались мне в итоге должны. Началось все с «Ротора» в 1999-м, когда не получил зарплату за девять месяцев, собственно им и закончилось в 2015 году, когда выплатили, но не все. Сложно так подсчитать, но думаю десятки миллионов я точно недополучил.

— У вас так и не случилось прощального матча. Жалеете?

— Не было и не было. Значит не заслужил. Сейчас провести? Я уже не в такой хорошей форме (улыбается). Годы не те, да и болячки накопились.

Мы нарушали режим жестче, чем нынешнее поколение

— Что думаете о ситуации с Федором Смоловым: неудачная игра на ЧМ, незабитый пенальти хорватам, разбитый недавно автомобиль. Это просто черная полоса или Федор сам виноват?

— Я тоже не забивал пенальти в решающих матчах. Можно вспомнить финал Кубка России 1995 года против «Динамо». И аварии случались. А в Европе только и успеваешь читать новости, что тот или иной спортсмен ехал пьяным. И как ты себя потом поведешь зависит от твоего характера. Я бы не стал говорить, что Смолов плохой, мол, он ходит в бары, катается на дорогих машинах и т. д. Я это связываю, скорее с тем, что с появлением интернета, камер и других устройств стало сложно скрывать информацию. Поэтому поступки публичных людей, а они подчеркну такие же люди, как и остальные, у всех на виду.

В мое время мы вели себя намного жестче. Сейчас могу уже об этом говорить. Бывало и в перерывах между таймами курил. Понятно, что старался это делать незаметно, а не в раздевалке у всех на глазах. Но мне это не мешало добиваться результата. Наверное, это неправильно. Но футболисты не ангелы.

— Александр Шмарко рассказывал, что после того, как вы упустили чемпионство 1997 года в последнем матче Владимир Горюнов пригласил всех к себе в кабинет, где команда пила водку без меры.

— Не надо преувеличивать. Водку, да, пили. Но никто не напился. Беспредела себе никогда не позволяли, понимали ответственность перед клубом, болельщиками. Мы просто знали время и место. Если бы интернет и смартфоны появились в 80-е-90-е, то вы бы узнали о кумирах СССР очень много нового. Можно было бы кино снимать, как мы играли и отдыхали. После победы могли собраться у кого-то дома, отметить успех, либо после поражения заливали горе, чтобы быстрее забылось. Мы собирались семьями, как обычные люди. Понятно, что Волгоград маленький город и все про всех знали. Но все равно это не было так растиражировано. Не было бы камеры на перекрестке в Краснодаре, никто бы, может, и не узнал об аварии Смолова. Сейчас футболисты особенно звезды, должны стараться вести себя дисциплинировано, так как утаить что-то уже не так просто.

Был не хуже других игроков сборной

— В сборной карьера у вас так и не сложилась. Всего четыре матча вы провели в майке национальной команды.

— Давно уже перегорел по этому поводу. Конечно, мне очень хотелось сыграть на чемпионате мира и Европы. Тем более была такая возможность. Но не сложилось. Бывает. Хотя до сих пор считаю, что игрок, который забивает больше 20 мячей на протяжении нескольких сезонов подряд, наверное, заслуживает вызова в сборную. Но тогда была огромная конкуренция практически на каждую позицию. Считаю, что не уступал моим партнерам и мог бы получать больше игрового времени.

— Вы с обидой рассказывали, что перед ЧМ-1994 в турне по США вы так и не получили шанса себя проявить.

— Попасть на чемпионат мира это одно. Мы же полетели за океан, чтобы сыграть несколько контрольных игр. В таком случае, мне кажется, можно было дать хоть какой-то шанс и выпустить меня хотя бы на несколько минут. Тогда было очень неприятно. Я бы мог воспользоваться шансом и поехать на чемпионат мира. И я был бы горд оказаться в составе сборной на мундиале, даже если бы не сыграл ни одной минуты. Мне было бы обидно, но тут я хотя бы понимал, почему это происходит. А когда тебе вообще не дают шансов в обычной товарищеской встрече… В итоге я полетел за океан, чтобы просто потренироваться.

— Но такие ситуации — часть работы футболиста. Тренер решает и отвечает за результат. Он же не может подстраиваться под каждого футболиста?

— Любой солдат мечтает стать генералом. Возможно, вы правы. Но я не считал и не считаю себя плохим футболистом. Володя Геращенко, которому тоже не дали шанса, был одним из лучших защитников чемпионата России. Мы заслуживали провести несколько минут на поле. Это не эгоизм, а здоровая самооценка. Если бы ничего не представляли из себя, наверное, я бы говорил по-другому.

— Вы как тренер в контрольных матчах всем даете шанс?

— Если человек проявляет себя на тренировках, и он выполняет все мои требования, конечно, ему будет дана возможность показать себя в товарищеской игре. Я считаю, что мы заслужили тогда своего шанса.

Ташаев мог бы поступить более цивилизованно

— 20–30 лет назад многие спортсмены часто привозили что-то из заграницы на продажу.

— Я плохой коммерсант. Один раз попробовал заняться таким «бизнесом», но это было привезено не из-за границы. На одном из сборов рядом с базой была организована ярмарка выходного дня. Купил себе кроссовки и решил взять еще несколько пар, которые потом продал. А из-за границы привозил в основном подарки.

— Перед уходом в греческий «Арис» в 2000-м вы будучи свободным агентом специально переподписали контракт с «Ротором», чтобы клубу достались какие-то деньги от трансфера. Вы осуждаете Александра Ташаева, который ушел в «Спартак» из «Динамо» за символическую по нынешним временам сумму, воспользовавшись пунктом в контракте?

— Я не могу его осуждать, так как каждый волен поступать, как считает нужным. Я тогда правда хотел помочь «Ротору», хотя мой агент Дима Селюк отговаривал меня, так как трансферные деньги я мог получить себе. Но я считал себя обязанным клубу, в котором заработал себе имя. Тем более, я рассчитывал, что мне отдадут долг по зарплате за девять месяцев. Но в итоге со мной так и не расплатились. Поэтому каждый вправе решать сам за себя. Наверное, учитывая, что Саша динамовский воспитанник, можно было решить вопрос более цивилизованно. Но это его жизнь, и не могу его осуждать. Уверен, агенты ему тоже много чего нашептали, он все-таки парень молодой.

Доверчивость мешает в тренерской карьере

— Ваша связка с Валерием Есиповым была одной из лучших в 90-е годы. Сейчас какие у вас отношения?

— Разговариваем, но редко. Раньше организовывались ветеранские встречи, но все сошло на нет. Обычно мы собирались зимой, а это не самое удобное время для мероприятий. К сожалению, в Волгограде нет ветеранского движения. Мне кажется, финансово это не очень затратный момент, а пользы от организации товарищеского матча между легендами «Ротора» 80-х-90-х годов было бы много. Болельщики нас помнят.

— Про то как вас избили в Екатеринбурге в начале 90-х уже много сказано. Были ли еще случаи, когда вы пострадали или могли пострадать из-за футбола?

— Не хочу вспоминать ту историю. Был еще случай, который не связан с футболом. Вместе с женой и ее подругами сидели как-то в ресторане Волгограда. Рядом за столом отдыхал сильно пьяный неадекватный мужчина. Ни с того, ни с сего он достает пистолет и направляет его в нашу сторону. Честно, испытал шок, как и мои спутницы. Его быстро скрутили, вызвали милицию. Дело в итоге замяли, у этого «героя» были связи. Когда на тебя наводят пистолет, испытываешь не самые приятные ощущения. До сих пор не знаю, зачем он целился в нас. Видел впервые. Может хотел показать, какой он крутой. Что ему пьяному могло в голову ударить? Но очень хорошо помню, что как только он опустил пистолет, хотелось его в землю втоптать. Но не получилось.

— Складывается ощущение, что вы в любой ситуации ведете себя порядочно. Есть ли у вас поступок, за который вам стыдно?

— Я всегда старался оставаться порядочным человек независимо от обстоятельств. Меня так воспитала мама. Открытость и доверчивость мешают тренерской карьере. А за футбольный этап мне не стыдно. Есть, что вспомнить. У меня были классные партнеры особенно в «Роторе». Но моя доверчивость…в общем можно было бы сделать кое-что по-другому.

Дмитрий САХАРУК

Sportbox.ru, 08.08.2018