СТАНИСЛАВ ЧЕРЧЕСОВ: «ГЛАВНОЕ, НЕ ВОЗВРАЩАЙТЕ НАС БОЛЬШЕ НАЗАД, ТЕПЕРЬ МЫ СМОТРИМ ТОЛЬКО ВПЕРЁД»

Главный тренер сборной России Станислав Черчесов рассказал не только о ярком выступлении сборной на чемпионате мира, но и о будущем национальной команды.

— Николай Морозов, главный тренер сборной СССР, после победы в четвертьфинале ЧМ-1966 над Венгрией, сказал в раздевалке: «Спасибо, ребята, вы молодцы. В ближайшие 50 лет ваш успех никто не повторит». А что вы сказали команде в раздевалке после матча с Хорватией?

— Ничего не говорил.

— Вообще?

— После таких игр сложно подобрать слова. Что утешать взрослых мужчин? Оставил их наедине с самими собой. Они сами поговорили.

— А поблагодарили когда? когда все-таки поблагодарили команду, тренерский штаб?

— После игры сказал: «Все, ребят, игра закончилась, завтра спокойно все обсудим». На следующий день мы поехали на базу в Новогорск, было собрание, я их поблагодарил. Сказал, что мы могли сделать, что сделали, что нас ждет впереди. И отправились оттуда сразу к болельщикам.

— Почему слова Морозова 52 года остаются пророческими?

— Главное, он был прав.

— Почему?

— Ну, потому что великий тренер знает, что говорит. Конкуренция высочайшая в футболе. Поэтому, полагаю, Морозов не на эмоциях это сказал, а обдуманно. На сегодняшний день он прав. Вот эту традицию нужно обязательно и срочно менять.

— Есть уверенность, что мы сможем сделать что-то большее? Какой-то следующий шаг в истории нашего футбола?

— Ростки видны сейчас. Другое дело, как ими воспользоваться, не витать в облаках, а реально, спокойно проанализировать. Анализ идет, хотя не такой быстрый, потому что есть отвлекающие моменты. Там интервью, там отпуск у кого-то. Наступит день, когда мы опять вместе соберемся тренерским штабом. Проанализируем… Понятно, что на таких больших турнирах многие вещи должны складываться. Главное, мы с первого дня знали, что способны достойно выступить.

— Давайте вернемся к тому, что было до. Матч с Турцией. До ЧМ — 9 дней. Играем не очень хорошо. И настроение общественности, даже заядлых оптимистов, совсем тревожное. Что важное вам удалось сделать за эти девять дней?

— Мы и тогда говорили, и теперь повторяем. Интервью все посмотрите — там ответы уже были. Кубок конфедераций — первый для нашего тренерского штаба турнир такого масштаба. Естественно, готовили команду. В тот раз подготовили на неделю раньше, команда была уже в форме. И нас не хватило на турнир — мы не заняли то место, которое хотели. Сейчас работу чуть-чуть скорректировали. Направление осталось прежним, потому что тогда команда была свежая, бегущая и так далее. Лишь немного сдвинули сроки, чтобы сборная подошла именно к 14-му июня.

— Вам было все понятно по датам? Когда игроки побегут?

— Да, эти девять дней мы спокойно готовились. Слава Богу, сейчас есть любые датчики. Мы с каждым футболистом всегда отдельно разговариваем. Где он прибавил, где надо еще что-то сделать. Он видит это все сам. У нас постоянная работа, поэтому игроки четко понимали, что в их организмах творится. Они должны были просто доверять нам.

— Товарищеские матчи показывают по телевидению. И болельщики вводятся в заблуждение. Они же не знают то, о чем вы сейчас говорите. Что есть программа, точный расчет, что команда находится в стадии подготовки. Зритель включает телевизор и хочет видеть игру, победу. Как быть с этим?

— Давайте оставим так, как есть. У вас, комментаторов, появляется пища для колкостей всяких, болельщикам это нравится читать, а наша задача спокойно, планомерно готовиться. Скажем, понравиться в игре с Австрией — это значит готовиться к Австрии. И тогда ты не выйдешь на ту форму, которая нам нужна. Если честно, я думал хуже будет с австрийцами.

— Потому что самое начало сборов?

— Игроков надо было выводить на другой качественный уровень. Сейчас нас это опять ждет. Потому что товарищеские игры, слава Богу, превратились в Лигу наций. Там, может, больше эмоций станет. Снова футболисты будут к нам попадать за 3 дня до матча. А мы уже два раза подряд доказали, что когда команда у нас в более длительном распоряжении, мы становимся командой реально.

— Когда к вам пришло ощущение, что команда способна на многое? Это был какой-то день, какой-то конкретный момент, матч?

— Видите, как мы созданы. Я хочу вперед смотреть, а вы назад.

— Во-первых, нужно точки над i расставить. А во-вторых, те эмоции, они еще достаточно свежи.

— А мы уже вперед смотрим. 28-го числа были в Кремле, и я в тот день сказал футболистам, что для нас чемпионат мира закончился. Это хорошая история, в сердце страны президент нас принял. Тема закрыта, идем дальше. А вы опять меня назад. Ну, хорошо.

Первая проблема была — травмы. Одну систему наигрывали, одних игроков планировали. И вот… Наш тренерский штаб реально каждый день собирался, варианты от, А до Я просчитывали, зная жеребьевку… Аравийцы, египтяне, уругвайцы. Еще дальнейшую сетку смотрели — там выход на Испанию или Португалию. Что говорить? Мы подбирали игроков соответствующих. Самое главное, как бы это пафосно ни звучало, группа крови должна быть у игрока соответствующая. Нагрузка психологическая и так далее. Мы подбирали таких, которые реально это выдержат. И «химия» должна быть у футболистов.

— Когда почувствовали, что игроки морально готовы?

— На сборах понятно, кто как работает, кто на что способен. «Свобода и ответственность» — наш девиз с первого дня и поныне. Мы ни за кем не смотрим. Футболисты были свободны, раскованно общались. К тому же мы видели, как и на что команда реагирует.

— То есть еще на тренировках, а не после разгрома Саудовской Аравии поняли, что эта команда может пройти далеко?

— В предматчевом интервью меня спросили: «Когда мы увидим команду Черчесова?» Во-первых, ответил, это не команда Черчесова, это сборная, которую тренирует Черчесов. А во-вторых, 14-го числа увидите. И тот журналист, то ли датский, то ли шведский, говорит: «Пока не чувствуем дыхание чемпионата мира». Я ему возразил: «Вы же не россиянин, вы не поймете. За одну минуту до свистка вам все станет ясно». Вот когда все у нас сложилось, мы дали пищу для души, народ почувствовал. Ну, как бы волна пошла. Знаете, 150 миллионов невозможно остановить, когда они в одну сторону смотрят и идут в унисон.

— Когда вы возглавили сборную, у нее был тяжелый период. Затем посыпались травмы — Васин, Джикия, Кокорин. Удивляло, что вы реагировали очень спокойно: «А что, бросить все и не тренировать?» Откуда в вас взялась уверенность?

— Если бы сборная другой страны предложила мне контракт в такой ситуации, мог бы подумать. А когда это твоя страна, твоя сборная… Раз тебя выбрали и спрашивают о готовности, надо эту готовность выразить. Только могу поблагодарить Виталия Мутко за то время, которое мы вместе прошагали. Кстати, сейчас его имя как-то мало упоминается. С первого дня, когда мы взялись, как говорится, за гуж, — он нас вел. На каждой игре был, в раздевалке, и всю работу сделал. Спасибо ему за то доверие, что оказал. РФС вообще великолепно отработал. Лига во главе с Прядкиным вовремя завершила внутреннее первенство. Об этом мало кто говорит.

— В каком смысле вовремя? Календарь для сборной более удобный?

— Да-да, более удобный для сборов. Я же помню эти дискуссии, и, естественно, мы с Прядкиным пообщались, моя задача была его убедить. Это же не какой-то каприз. До этого просчитали, как сборная готовилась у Капелло, у Слуцкого, у Адвоката, у Хиддинка и так далее. Вычислили алгоритм наших действий, именно 13-го мая надо было заканчивать. Он пошел нам навстречу. И потом Лигу убедил. Спасибо и президентам клубов, которые поддержали.

— То есть это была командная работа всего футбольного сообщества, чтобы создать сборной условия. Но этим надо было еще воспользоваться.

— Абсолютно согласен: главное — быть готовым воспользоваться. Новогорск отстроили, великолепная база. И встречи с соперниками, которые достались нам в группе, удачно выстроились по рангу. Еще неизвестно, чтобы бы случилось, если бы первым был Уругвай. Мы бы тогда и готовились чуть по-другому.

— Вы до ЧМ регулярно приходили к нам в эфир. Объясняли подготовку сборной достаточно понятно, четко. Рейтинги эфиров были высокими. Все смотрели и слушали. Как вы думаете, почему вас слушали, но не слышали?

— Приходил, потому что были вопросы. Важно — как их задают. Вы можете любой вопрос задать корректно, правильно — и я на любой отвечу. А ситуация, думаю, повторится: опять никто не захочет слышать. Это нормально.

— Вы вначале сказали, что можно это интервью и не записывать, а просто склеить из того, что было сказано до чемпионата мира. Смысл же останется тот же.

— У вас своя работа, у нас — своя. И я понимаю специфику вашей работы. Иногда это неприятно читать, слышать, мы не читаем особо и не слышим, потому что сконцентрированы на своей работе. Вам же нужно делать свою, как-то интересно подавать. Общаюсь с коллегами из других сборных — везде одна и та же картина. Поэтому повторяю: ты или готов, или не готов. Тренерский штаб готов, потому что это профессиональные люди, сами на больших турнирах играли. Ромащенко, Паников и Гранеро в топ-клубах трудились. В этом плане у нас проблем нет.

— До начала чемпионата мира, когда доходило уже до прямых оскорблений, вы превратились в мишень, в которую, даже не особо целясь, бросали что ни попадя. Ни разу не возникло желания все бросить и уйти? Тем более вас к этому призывали некоторые.

— Мне говорят, извини того-то, а я спрашиваю: кого мне извинять? Я не знаю, кто писал, зачем… Это их вопрос, почему кто-то что-то делал. Я их не обсуждаю и не осуждаю. Моя задача — спокойно работать с тренерским штабом, футболистами, доходчиво им объяснять, чего мы хотим. Может получиться, может — нет, но то, что мы делаем, это логично. Принципы, которыми мы пользовались, не изменились. Конкурентная среда — кто лучше, тот и играет. Кстати, я вчера вашу передачу смотрел, там была хорошая цитата: «Лучшие игроки — это еще не значит лучшая команда». Мы из этого исходили. Ни разу в зарубежных СМИ не читал и не слышал, чтобы про нас говорили: «Это все он». Говорили: «Команда». Вот ее мы сделали и на поле, и вне поля. В один момент сборная стала страной, а страна стала сборной. Нам это удалось.

— Вы приняли извинения тех людей, которые их публично озвучили после окончания ЧМ? Или вас это не беспокоит?

— Абсолютно не беспокоит. Если эти люди себя простят или, наоборот, поощрят, это их личные проблемы. Моя задача — четко понимать: футболист верит в то, что я говорю. Остальное неважно.

— Все видели, как вы после матчей на флеш-интервью с трудом сдерживались. Максимум, что позволили себе: «Следующий вопрос». Больших усилий вам это стоило?

— Как ты к ситуации относишься, так она и развивается. Понятно, когда проигрываешь такой матч, и первый вопрос какой-то… Так и хочется спросить… Потом удивляются, почему такая реакция. Ну, если вы хотите такой реакции, вы ее и получаете.

— Ну, вы же сдержались, ничего не сказали.

— Я не хотел ничего сказать. Я хотел что-то сделать.

— Уйти?

— Нет, хотел просто его ущипнуть.

— Корреспондента? Это было бы прекрасно в вашем исполнении.

— У меня такое чувство, что не вопрос желают главному тренеру задать, мне или кому-то, а вопросом себя чуть-чуть приподнять. Вот это не нравится.

— У нас тут недавно на лестнице по пути в студию Сергей Кирьяков, с которым вы играли в сборной, ударил в глаз коллегу Игоря Рабинера. То есть такие ситуации иногда бывают вроде бы у сдержанных людей. Вы мне говорили до начала ЧМ, что научились, особенно став главным тренером сборной, себя сдерживать, потому что чаще смотрите на себя со стороны.

— Я был недавно на передаче «60 минут», и все время меня показывали. Потом смотрел эфир и должен вам сказать, что этот парень, в кадре, меня раздражал. Потому и нужен взгляд со стороны. Понятно, специально не репетируешь, но твоя мимика, жесты какие-то… Не знаю, как другим, а я себе часто не нравлюсь.

— Но вы наверняка смотрели записи матчей ЧМ, где вас тоже показывали часто крупным планом. И вы бывали на эмоциях словесно несдержанным. Здесь какую-то работу над собой будете проводить?

— Нет, это же слова, которые вылетают, когда мы на подвиге. Я же не вижу, что меня снимают.

— Хотите сказать, в игре вы забываете о многомиллионной телеаудитории, для которой можно сделать какой-то жест на камеру?

— Какой есть, такой есть. Все.

— Призывы к болельщикам и то, как вы заводили трибуны, — тоже естественное желание спортсмена, который вовлечен в процесс?

— Это чемпионат мира, любая мелочь решает. И когда ты чувствуешь, что не хватает энергии, нужна поддержка, надо ребятам помочь… Никто не готовился к этому. Опять же, ты только после игры видишь, что делал.

— Не было жеста, о котором потом сожалели?

— Нет. Говорят — отдал честь Дзюбе. Я что, готовился к этому, что ли?

— Может, репетировали на случай гола…

— Да, прямо на установке… А Дзюба продолжает забивать, что-то после ЧМ осталось в нем.

— Расскажете, как вам звонил президент страны? Прямо на ваш номер? Или Виталий Мутко трубку передал?

— Ну, во время пресс-конференции я же вышел.

— «С вами будет разговаривать Владимир Путин». Прямо так?

— Да. «Вы на связи?» Я говорю: «Да». — «Можете секунду подождать?» — «Да».

— И как ощущения?

— При слове «президент» у любого человека есть щелчок, а когда с тобой начинают говорить… Сколько раз видел по ТВ, на фото, а тут совершенно нормальное человеческое общение. Вот этому, кстати, мне тоже надо бы поучиться. Когда руководитель такой большой страны с тобой разговаривает спокойно, без какого-то напряга.

— Не было ощущения, что вы с космосом разговариваете?

— Для нас и для ребят интерес президента — дополнительный стимул. Он был, между прочим, на первом матче Кубка конфедераций, мы выиграли 2:0. Первый матч на ЧМ при Путине — 5:0. Надо, чтобы это в традицию превратилось, чтобы президент ходил на наши игры. Кстати, когда мы общались, пригласили его и Новогорск наш посетить. Потихоньку из хоккея перетягиваем. Перед матчами он звонил и после игры благодарил. Футболисты это знают, я им телеграфно передавал какие-то вещи, которыми он делился. Своей работой мы спокойно будем убеждать, что стали интересны. Вот и все.

— Поскольку мы с вами общались регулярно, у меня было стойкое убеждение, что команда будет готова к ЧМ. Вы разъясняли то, что заставляло поверить: речь идет о ежедневной работе, нацеленной на результат.

— Вы же еще не знаете, сколько Ромащенко перелопатил… Про соперника мы всегда знали больше, чем они сами про себя. Другое дело, как этим воспользоваться. По готовности тоже у нас везде есть связи, мы четко понимали, в какой наш соперник форме. Потому что есть, слава Богу, циферки, которыми ты пользуешься и от этого исходишь.

— Как оставаться самим собой после всего, что произошло в это лето? Орден, звонки президента, прием в Кремле. Как не улететь в космос?

— Это вы меня в космос отправили — я всегда на земле. Честно говоря, мужское рукопожатие в моем понимании значит даже больше, чем орден. Это знак уважения. С тобой поздоровался президент — уже орден. В Кремле, кстати, сказал: понятно, от званий и титулов не отказываются, но мы не за это играли. Мы играли за свою страну, чтобы доставить удовольствие всем нашим болельщикам. Представьте, чемпионат мира — и команда-хозяйка играет неважно. Мы сейчас говорим не про результат — про эмоции. Вот это футболисты реально понимали, и мы пару раз об этом говорили, потом к этому не возвращались, потому что изначально было понятно. Да, играли за страну, как бы это пафосно ни звучало.

— Вас не удивило, что в спортивном сообществе не было единодушия по поводу присвоения игрокам сборной звания заслуженных мастеров спорта?

— Доходит информация. Когда заслуженные люди — могу с ними пообщаться и какие-то вещи обсудить. Только великие спортсмены, которые добивались чего-то, могут свое мнение высказать — в этом плане у меня никаких проблем нет. А так, вот вы говорите «космос», а кто сегодня на передачу раньше приехал?

— Станислав Черчесов. Я попал в пробку, задержался.

— Видите, значит, я по земле хожу. Главное, пожалуйста, не возвращайте нас больше назад, я же вам сразу сказал, теперь мы смотрим только вперед.

— Отлично. Вы сами подвели меня к следующему вопросу. В чем теперь ваша мотивация? Что может быть выше уже достигнутого?

— Полуфинал и финал.

— Ну, это же не каждый день.

— На встрече в Кремле мы сказали: нам понравилось ездить сюда, стало быть, надо уже реальных титулов добиваться, тогда мы опять в Кремль попадем. Есть мотивация и интерес, который сейчас возник, который вся страна вместе соорудила. Сегодня читал, что стадион в Самаре будет полный. Так что футбольный бум продолжается, инфраструктура готова, семьями ходят. Теперь задача нашего тренерского корпуса — так команды готовить, чтобы они были интересные, и вот это одно из самых главных завоеваний.

— Хотел бы поговорить о вашем тренерском штабе. Очень хорошо помню, как я вас спросил в Новогорске перед ЧМ, почему он у вас такой маленький? И вы объяснили: большим штабом надо уметь управлять, и еще не факт, что нужно много людей. Как вам удалось собрать такую дружную тренерскую команду?

— Этот состав появился в 2010-м, когда я пришел в сочинскую «Жемчужину». Собирал его по принципу, чтобы вместе расти, что ли. Если у тебя попадает в штаб какой-нибудь большой тренер, хочешь не хочешь, под него подстраиваешься. Будешь идти по тому пути, какой он тебе подскажет. А тут собрались амбициозные люди, прошедшие определенную школу. Ромащенко, кстати, пришел в «Жемчужину» из Томска, он тогда премьер-лигу тренировал, поэтому у меня никаких сомнений нет, что Мирослав уже готовый тренер для любой команды премьер-лиги.

— Но вы его не отпустите?

— Крепостное право в каком году отменили? В 1861-м. Мы спокойно на все темы общаемся. Кстати, меня плавать уже не отпускали в Новогорске, потому что, поплавав, всегда возвращался с какими-то идеями, которые потом членам тренерского штаба спать не давали. Бросишь идею, а они не спят. Надо же как-то ее аккумулировать.

— Ромащенко ходил все время с диктофоном и что-то говорил. Что он записывал? Какие-то соображения, наблюдения по игре?

— Это связано с тем, что нам помогал Андрей Лексаков, директор ВШТ, которому мы в свое время экзамены сдавали. И он наверху сидел, потому что на поле ФИФА только три официальных тренерских места отвела.

— Казалось, мы о сборной знаем все. Но выясняется, как много людей на самом деле было вовлечено в процесс. Оказывается, руководитель ВШТ не просто так находился на стадионе.

— Он же каждый день нас видел — наши кабинеты напротив. Лексаков понимает, как мы мыслим, потому и соперников несколько раз слетал посмотреть. И когда мы перед играми готовились, какие-то нюансы обговаривали — он оттуда, сверху, вовремя подсказывал, что, чего, как. И мы какие-то корректировки вносили.

— Любопытно. Для многих, кто вас не знал лично, вы представлялись ярко выраженным индивидуалистом, тем более бывший вратарь. В воротах, в общем-то, человек один играет. То, что вы говорите «мы» о команде, о тренерском штабе — это желание лишний раз подчеркнуть, что не вы один там главный, что это общая работа, общее дело?

— Один может только испортить. Это мой принцип. А идеи-то разные, поэтому ни один из моих помощников не молчит.

— У вас не было ревности, что, допустим, какая-то идея Ромащенко оказалась более востребованной? Или Лексаков вам что-то подсказывает, а вы про себя думаете: да ладно, я же главный здесь, разберусь.

— Нет. Потому что кто бы идею тебе ни подкинул, ты как главный тренер за нее должен отвечать. Здесь важно слышать и воспринимать, потому что идеи разные бывают.

— Понятно, что-то перед матчем можно спланировать, но многие вещи происходят по игровой ситуации. Как во всем этом ажиотаже, в котле чемпионата мира принимались решения о заменах? Помню момент, когда Дзюба по какой-то замене начал Ромащенко чуть ли не «пихать» и задавать вопросы: почему вы сейчас это делаете?

— Нет-нет, в матче с Хорватией Дзюба сам подбежал и сказал: если что, я уже на исходе. Поэтому мы его и поменяли. Но там ничего не слышно — сам кричишь, и тебе не шепотом что-то подсказывают. Ну, игра же, мы к игре готовимся, нюансы разные бывают, варианты, А, Б, С. А потом мне еще и ход поединка подкидывает какие-то вещи. Условно, кто знал, что на 10-й минуте Смольникова удалят? Значит, надо реагировать по ситуации.

— Мы поговорили о Ромащенко, который, я так понимаю, внес существенный вклад в подготовку команды. А другие участники тренерского штаба? Например, Гинтарас Стауче? Казалось бы, имея в воротах Акинфеева, лидера, капитана, зачем вообще тренер вратарей?

— Лучший чемпионат мира Игорь когда провел?

— Сейчас, да. В 2018 году.

— Значит, до этого Гинтараса Стауче у него не было. Опять же, мы 2 года уже работаем и много чего обсуждаем между собой в плане тренировочного процесса и каких-то нюансов. А в вопросах психологической подготовки — здесь у нас диалог с Гинтарасом. Потому что ситуации бывают разные. Это была команда в команде: три вратаря плюс тренер. Нужно, чтобы там было четкое понимание, кто есть кто. И конкуренция здоровая должна быть. Поэтому Игорь так и выступил. Гинтарас — умный парень, мы с ним играли. Он, кстати, недавно ездил на переквалификацию, мы это часто практикуем, чтобы, по возможности, отслеживать все новейшее, не упускать и улавливать, так как нюансы решают многое.

— Что касается тренеров по физподготовке, Владимира Паникова и Паулино Гранеро, то Паников в свое время был у меня в «Спартаке». А потом они с Гранеро в ЦСКА работали вместе, у них хорошая связка, с полуслова понимают друг друга. У Гранеро, к слову, в послужном списке чемпионат Европы во Франции. И тот опыт мы тоже как бы скорректировали, проанализировав, что тогда не сработало.

— Гранеро в тренерском штабе сборной остается? Он же еще и в клубе работает.

— Насколько я знаю, в ЦСКА он больше не работает: когда были в Кремле — он прилетел специально, — пообщались. Хотим сохранить его в сборной. Как это будет чисто юридически выглядеть — должны еще обсудить. Насколько я понимаю, уже нашли точки соприкосновения, такого специалиста не хотелось бы терять.

— То есть велика вероятность, что тренерский штаб, который работал на чемпионате мира, сохранится полностью?

— 100%. Не вероятность, а стопроцентность.

— Ваш авторитет как никогда высок. Что бы вы рекомендовали изменить в российском футболе прямо сейчас, чтобы это пошло на пользу игре в целом и сборной России?

— Мы можем только аргументированно какие-то предложения вносить. Чего бы я хотел? Одного — чтобы в клубах футболисты были готовы, играли на пределе своих возможностей и в сборную приходили в соответствующем состоянии. Мы никогда ни во что не вмешивались: ни в карьеру футболиста, ни в то, как кандидаты в сборную играют и тренируются в клубах. Просто сталкиваемся с тем, что команда реально прибавляет, когда ребята надолго собираются вместе. А двух-трех дней не хватает, хотя часто себя спрашиваю: может, это мы за три дня не можем что-то им дать?

— А что вообще можно дать за три дня?

— Уже думаем, что надо менять, чтобы мы быстрее находили варианты усиления игры в данной ситуации. Хотя перед ЧМ у нас были такие соперники, к которым обязательно надо готовиться. С испанцами встречались, французами. Я уже тогда говорил, что играем с чемпионами — кто-то из них будет. С немцами только не сыграли. Кстати, контрольный матч с ними скоро состоится.

— Когда?

— В ноябре в Лейпциге. У нас же три команды в Лиге наций, а не четыре. Две контрольных игры, получается, проведем: с чехами играем 10 сентября в Ростове и вторую — с Германией.

— Вы сказали, что игроки в клубах должны быть хорошо готовы. Но вы не можете на это никак повлиять.

— Мы не вмешиваемся. Единственное, ездим на сборы, я или Мирослав, собираем информацию. Паников по своей линии — физическая готовность, Гинтарас вратарей отслеживает, я с главными тренерами общаюсь. Вот три дня назад долго беседовали с Гончаренко: как, что, чего, по Головину — что будет… А так разве можно сказать, что тот или иной футболист должен играть? Хотя, понятно, хочется, чтобы игроки, которые у тебя на карандаше, чаще играли. Но они прекрасно знают, в том числе от нас, что должны быть конкурентоспособными и не просить дать им шанс, а этот шанс заработать.

— Смотрите, Кутепов вошел в символическую сборную группового турнира ЧМ, которую составляли не российские специалисты — это международное решение. И в первом же туре РПЛ он остался в запасе. Главного тренера сборной это не может не тревожить?

— Это первый матч, и мы не видим Кутепова, в каком он сегодня состоянии. Надо быть объективным, хотя Зобнин играл и, по-моему, был лучшим в обеих командах.

— Вообще все сборники были в своих командах лучшими.

— Чемпионат России только стартовал, не хотелось бы сейчас какие-то выводы делать. Со всеми мы в контакте, ни один тренер не желает своей команде плохого. Но главное — футболисты должны себя проявлять и доказывать состоятельность и в клубах тоже.

— Вы дипломатично ушли от ответа на вопрос: какие решения должны быть приняты в интересах сборной? Помню, Фабио Капелло настоял на том, чтобы чемпионат России был закончен раньше, потому что ему в четырнадцатом году нужно было больше времени для подготовки.

— Настаивать — значит продавливать, а зачем? Если ты аргументированно объясняешь, наверное, президент лиги поймет, о чем речь идет и что это даст.

— Вы играли в воротах. Когда летит мяч, его нужно забрать. Вы выбегали, расталкивали всех и мяч этот выбивали.

— Я никого не расталкивал, я всех оббегал и грамотно брал. Но дело не в этом. Вот, скажем, легионеры. По мне лучше, когда лимит не на поле, а в заявке. В заявке 25 футболистов, условно из них должно быть не больше 8 иностранцев.

— Вам же это невыгодно как тренеру сборной.

— А вы хотите, чтобы россияне вводились в состав искусственно?

— Я тоже за лимит в заявке; должны быть места, как в европейских чемпионатах, под своих воспитанников. Должны защищаться права игроков с российским паспортом — но на поле пусть выходит тот, кто выигрывает конкуренцию. Это правильно, на мой взгляд.

— На мой — тоже. Другое дело, когда смотришь заявку, не буду называть клубы, там 18 легионеров, а играют-то 6. Не лучше ли сделать 8 в заявке, и тогда ни один клуб не позволит себе брать в команду второсортного легионера.

— Перспективно ли принятие подобного решения в ближайшем будущем?

— Я еще 5 лет назад об этом сказал, когда первый раз этот вопрос возник.

— 5 лет назад не было четвертьфинала ЧМ. Сейчас ваши слова весят гораздо больше.

— Помнится, мы обсуждали, что лучше — когда наши игроки играют за рубежом или у себя. Я сказал, что это непринципиально, главное — какого качества игроки и как они готовы. На ЧМ у нас было только 2 «иностранца»: Габулов и Черышев, остальные в России играют. Так и здесь: тот лимит, который сейчас, не так уж плох, надо лишь правильно в клубах работать. И Головин теперь есть у нас. Раньше для меня Монако ассоциировалось с шампанским, а сейчас за 30 миллионов туда наш футболист отправился играть. Не шампанское пить после провального турнира, а подписал большой контракт. Это должно стать примером для других.

— Сборная была в шаге от полуфинала. Понятно, что настроение изменилось, но вы прекрасно знаете болельщиков — они во всех странах устроены одинаково. Мы теперь будем хотеть победы в каждом матче, победы на чемпионате Европы.

— Мы тоже понимаем, что планочка поднята. И любой, кто постучится в двери сборной, изначально будет сознавать, к чему стремиться. А выигрывать надо всегда. Мы и до этого хотели побеждать, сейчас — тем более.

— Получается, вы отправили месседж новым кандидатам в сборную: смотрите, ребята, чего вы можете достичь при правильном отношении к делу.

— Абсолютно правильно. Стартовал ЧР, у нас, понятно, много футболистов, которые до этого рассматривались на перспективу. Мы уже и на последний сбор пригласили Чалова, Ташаева, которые реально заслужили, чтобы мы на них посмотрели. Правда, сейчас молодежная сборная готовится к ответственным матчам. У нас с Бушмановым договор: не брать у него футболистов. Единственное исключение — Головин, который может еще за молодежку играть. Мы внимательно смотрим, ни от одного принципа не отошли и говорим: двери открыты. Вы сами перед ЧМ видели, что мы никого достойного не пропустили, и наоборот, тот, кто по той или иной причине не показывал игру и мотивированность, которая нам нужна, остался за бортом.

— Рады тому, что сборная проведет ближайшие матчи не в Москве, а в разных городах, потому что команда действительно объединила страну и стала интересна всем?

— Я уже говорил, что это не сборная Москвы, а сборная России. Есть возможность показать себя во всех регионах. Другое дело, что Лужники — наша Мекка, поэтому их обязательно надо использовать. Это тот стадион, который мы отстроили и который дал нам импульс на ЧМ. Главное сейчас — определиться, кто будет руководить нашим футболом. Виталий Мутко взял паузу, с Александром Алаевым мы постоянно в контакте. У нас хорошая команда и в РФС собралась. Мы реально понимали друг друга, все было на высшем уровне.

— Напрашивается вывод: сборная — не только тренерский штаб и футболисты, но и очень много других людей.

— Простой пример. Вот мы играем с Турцией, говорят, давайте примем их в Питере. Но из Турции 50 минут — и ты уже в Ростове. Слава Богу, там у нас есть стадион. А если бы мы играли где-то на Урале, сколько бы мы из Турции летели? Хотя там тоже суперстадион, понимаете, да? Вот такие нюансы и прорабатываются.

— Никаких мелочей?

— Да, потому что футболисту 3 часа после игры лететь и потом 5 часов в свой клуб добираться. Предлагали с Ирландией сыграть после Турции, сулили даже какие-то дивиденды. Но мы сидим в РФС и все просчитываем, взвешиваем. Наши футболисты — наш капитал. Этот капитал нам дают клубы, мы его должны вернуть в таком же состоянии. Если бы мы в Ирландию полетели, кому-то еще через день пришлось бы снова играть. Мы обо всем этом думаем, и еще раз призываю клубы реально доверять друг другу. Знайте, ни одного футболиста мы не выпустили за эти 2 года, как бы нам ни хотелось, если у него была какая-то проблема.

— Вы говорили, что получили эсэмэску, которая вам показалось символичной, резюмирующей все, что было на ЧМ-2018: сборная стала страной, а страна стала сборной. Как вам кажется, надолго ли этого единения хватит?

— Зависит от того, как мы будем выступать. Я сейчас говорю даже не про результат, а про эмоциональный запал. Хотя если есть эмоции, результат приходит. Перешел на тренерскую работу Игнашевич, Жирков и Самедов объявили о завершении карьеры в сборной, значит, нам опять делать какие-то перестановки, и мы не можем в одну секунду все связать. Поэтому определенное терпение надо проявлять по отношению к футболистам. Алиби не ищем, в первой игре с Турцией уже должны доказывать, что выступление на ЧМ — не игра случая, что мы российский футбол чуть на другой уровень вывели все вместе. Теперь его надо поддерживать. Головин — первая ласточка. Если на наших футболистов станут обращать внимание в Европе, мы будем сильнее.

— Остается пожелать вам начать новую жизнь с победы над Турцией. И позвольте все-таки прощаться с вами жестом Дзюбы.

— Разрешаю. Хотя это вы у Дзюбы спросите, дает он вам патент или нет.

Георгий ЧЕРДАНЦЕВ

«Матч ТВ», 03.08.2018