ЮРИЙ ГАЗИНСКИЙ: «ПЕРЕД ИСПАНИЕЙ ЧЕРЧЕСОВ ЦИТИРОВАЛ НАПОЛЕОНА: «ДУХ ПОБЕЖДАЕТ САБЛЮ!»

Автор первого гола ЧМ-2018 полузащитник сборной России Юрий Газинский дал интервью «Спорт-Экспрессу».

— Какой момент ЧМ-2018 стал для вас самым эмоциональным — ваш первый гол, серии пенальти с Испанией и Хорватией, что-то еще?

— Весь чемпионат мира с первого до последнего дня был для меня одной большой эмоцией, из которой нельзя выделить какой-то один момент. Когда забивал гол — понятно, эмоции вообще нельзя передать. Не понимал, что происходит — так все это получилось спонтанно и неожиданно. Когда обыграли испанцев по пенальти — я не был на поле, но был безумно счастлив. С хорватами эмоции зашкаливали, когда Фернандес сравнял счет в овертайме. Смотрю на фотографии — и мне кажется, что в ту секунду я вообще немножко сошел с ума (смеется).

— Что пронеслось в голове в ту секунду, когда вы поняли, что забили Саудовской Аравии?

— Если честно, перед игрой мне приснилось, что мы выиграем 4:0. У меня не было предчувствия, что я забью, но счет увидел во сне почти такой, какой в итоге получился. Правда, ребятам я сказал об этом только после игры, когда переодевались. До игры говорить не стал. Все-таки первый матч, нужно было сосредоточиться, не хотелось никого отвлекать.

Когда пошла подача от Головина, я пошел на дальний угол вратарской и увидел, что соперник поскользнулся и мяч летит мне в голову. Нужно было просто пробить — и все. Когда уже ударил головой, смотрел, куда летит мяч — и понимал, что должен быть гол. А потом — не помню, что происходило. Реально — не помню. Были просто какие-то невообразимые эмоции. Даже не знал, как порадоваться.

— То, что вы побежали замыкать навес Головина, было в соответствии с установкой? Наигрывали подобные вещи — или по наитию?

— При стандартах на предыгровой тренировке я шел на дальнюю штангу. Когда была подача углового, я бежал на дальнюю. Подача не прошла, мяч вернулся к Головину. Если посмотреть повтор, я опять побежал туда, подняв руку. Головин наверняка видел, что мы с Зобниным одни были на дальней штанге. Соперник поскользнулся — и я испугался, что судьи подумают, будто я его толкнул. Хотя был уверен, что никого не трогал.

— Вы уже прямо специалист по первым голам. Открыли счет мячам на «Арене Краснодар», теперь — на ЧМ-2018.

(Смеется) — Стечение обстоятельств. Очень рад этому. Забиваю нечасто, но иногда оказываюсь в нужное время в нужном месте. После игры была масса поздравлений. Как-то даже не верилось, что это правда. Открытие чемпионата мира, победа, да еще и мой гол. Аж распирало, мурашки по коже шли! Пересматриваю видео, фотографии — и опять мурашки. Думаю, это на всю жизнь останется. Такое дорогого стоит.

— Насколько это вообще крутое ощущение — еще в марте не вызываясь в сборную, в июне забить первый гол всего чемпионата мира?

— Наверное, нужно до последнего верить в себя. И думать о том, что, только поставив перед собой какие-то максимальные цели, можно достичь всего. Вы правильно сказали — меня не вызывали в сборную. Но я был уверен в себе, делал все, что мог, чтобы это произошло. И очень благодарен тренерскому штабу за доверие. Своей работой, видимо, смог его убедить.

— Когда вы поняли, что попали в стартовый состав на матч открытия?

— Дня за два на тренировках начал догадываться. По упражнениям, наигрыванию стандартов.

— С нервами трудно было справиться?

— Когда ехали в автобусе на игру, я надел наушники, включил музыку, посмотрел в окно — и вдруг слезы потекли. Не знаю, отчего. Наверное, от счастья. У меня же была мечта детства, еще когда бегал во дворе в Комсомольске-на-Амуре, — сыграть на чемпионате мира. И тут я понял, что мечта стала реальностью. Еду в автобусе — и через пару часов буду играть в матче открытия чемпионата мира, еще и в России! Перед ребятами я держался, но когда остался наедине с собой — накатило.

— А какую музыку слушали?

— Да все подряд. Эмоции были такие, что не запомнил. На музыке точно не сосредоточивался.

— Правда, что перед игрой с Саудовской Аравией команду вдохновенной речью возбудил Артем Дзюба?

— Каждый был сосредоточен. Первый матч, от которого очень многое зависело. Мы все долго к этому шли. Для нас было очень важно при своих болельщиках отдать в этом матче все и даже больше, выложиться на 150 процентов. Мы встали в круг, и Артем сказал то, что у него внутри накопилось. После этих слов мы реально все завелись. И готовы были друг за друга просто умирать.

— А что именно он сказал?

— В том числе о том, что в нас никто не верит. Так ведь и было. Из десяти статей, касавшихся сборной, условно семь были негативными. Сборная не готова к турниру, Россия не выйдет из группы… До турнира я все это читал, пролистывал новости после каждой тренировки. Но потом понял, что нужно от этого абстрагироваться и думать только об игре.

— Чьи-то высказывания особенно злили?

— Мы специально на эту тему с ребятами не разговаривали. Но читать негативные комментарии неприятно для любого человека. Мне кажется, перед таким большим турниром, к тому же у себя дома, все должны были сплотиться. Мы одна страна и нам надо было друг другу помогать. А у нас получилось все наоборот. И правильно Дзюба сказал в смешанной зоне за пару дней до начала: «Подождите вы нас до турнира хоронить и отправлять непонятно куда! Давайте сыграем — а потом будете судить!» Но ничего, мы делом все доказали. А с первого матча и вплоть до последнего я вообще уже ничего старался не читать.

— Зато вы не могли не читать изречения великих людей прошлого, которые Станислав Черчесов вывешивал в раздевалке. Можете привести хотя бы один пример?

— Допустим, высказывание Наполеона: «Дух побеждает саблю». Мы слышали это — и понимали, что имеется в виду: у нас есть дух, а у испанцев — сабля. И мы можем их обыграть!

— Месяцем ранее, когда провели контрольные матчи с Австрией и Турцией, могли представить, что турнир для вас окажется именно таким? Тогда был пик сомнений в сборной, многие думали, что ей ничего не светит. А какие ощущения были внутри команды?

— Что тут скрывать, процентов 80 людей в нас не верило. Тем более после этих двух контрольных матчей. Думали: елки-палки, что будет? А мы сами… В себя нужно верить всегда. Это мой девиз. Верить в себя, в команду, во всех ребят, которые рядом. Залог успеха — только в этом. Один человек, даже самый великий, никогда не выиграет, и здесь этому была масса подтверждений. Побеждает только команда.

Не могу говорить за всех, но мне кажется, что у ребят не было сомнений. У меня — точно. Мы приехали после сборов. Первый матч с австрийцами сыграли под нагрузками. Понятно, что для всех со стороны важен результат, но нагрузки на качестве не могут не сказываться, и мы это понимали. С Турцией тоже не все получалось, но пусть лучше не идет с турками, чем на чемпионате мира!

— Вы достаточно близко общаетесь с Сергеем Игнашевичем. Он вас поразил на этом турнире такой игрой в таком возрасте?

— Он меня поразил, еще когда мы только познакомились. Фантастический профессионал. Перед каждой тренировкой человек самостоятельно идет в тренажерный зал, готовится. После каждой тренировки у него массаж, восстановление. Понятно, что есть генетика, физиология. Но в своем возрасте он не давал себе никаких поблажек, работал на максимуме. Ему можно только стоя аплодировать! И учиться.

— Не пытались уговорить его не уходить из футбола?

— Человек принял решение, и мы должны уважать его. Сергей провел великолепную карьеру, сыграл больше всех в истории матчей за сборную. Мы должны только радоваться за него, что бы он ни решил.

— Черчесов раскрылся для вас на ЧМ-2018 с какой-то неожиданной стороны? В чем его «фишка»?

— Еще когда он первый раз вызвал меня в сборную, у меня было понимание, что все команды, которые он тренировал, никогда не были вялыми и равнодушными. Помимо чисто футбольных моментов, у них всегда был характер. Тот самый дух, который противостоит сабле. Можно проиграть, но никогда нельзя быть безразличным на поле. Тем же хорватам мы уступили, но никто не может предъявить нам претензий, потому что бились и сделали все, чтобы пройти дальше. Но футбол — это и везение тоже. И не всегда оно на твоей стороне.

Не скажу, что на чемпионате мира что-то совсем уж удивило и было другим, чем раньше. Но мы много разбирали соперников, обращали внимание на их слабые стороны, чтобы потом использовать их в игре. Анализ был очень тщательным. Много времени уделяли тактике. Подготовка к каждому матчу по отдельности шла большая, и каждый футболист прекрасно понимал, что ему делать на поле.

— По сравнению с 2016 годом это уже совсем другая сборная?

— Пусть мы и не находимся вместе на постоянной основе, но когда по 10–12 дней проводишь вместе — все равно и к требованиям тренера привыкаешь, и друг к другу тоже. В прошлом году был Кубок конфедераций, а тут — почти два месяца. И серия матчей с хорошими соперниками — Бельгией, Аргентиной, Испанией, Бразилией, Францией — тоже дала свои плоды.

Плюс очень качественно провели сбор перед чемпионатом мира. Все это и привело к такому результату. В Австрии мы бегали тесты — год назад перед Кубком конфедераций и сейчас. И теперь чувствовал себя намного лучше, чем тогда. Дался он мне намного проще, чем тогда.

— Не подшучивали над главным тренером из-за его черного костюма на матчах в любую жару и плотной спортивной куртки на тренировках даже в тридцать градусов жары?

— В Москве тридцати ни разу, по-моему, не было.

— А в Самаре и Сочи — было.

— Все хотят выглядеть так, как им комфортно. В том числе и главный тренер (улыбается).

— После матча с Египтом ваш бывший тренер Игорь Шалимов в колонке для «СЭ» назвал вас лучшим игроком сборной России. Хоть это читали?

— Нет. Мне отправляли другой материал, в котором обо мне спрашивали Михалыча и Олегыча (Шалимова и Мусаева. — Прим. «СЭ»). А эту оценку не видел.

— А кто-то рассказывал, что зарубежная пресса по первым матчам прозвала вас Трактором?

(Смеется) — Об этом узнал, когда была моя очередь общаться с прессой. Девушка спросила: «Вы знаете, что вас называют Трактором?» Я даже растерялся, не знал, как это воспринимать — как комплимент или критику. Она объяснила — как позитив. «Вы мощный, большой, все поле перепахиваете». И в команде это без внимания не осталось. Прихожу на завтрак, а Черышев говорит: «Трактор, доброе утро!»

— Кстати, Денис — открытие для вас всех? Четыре гола, и три как на подбор — красавцы!

— Да-а-а! Денис провел очень классный турнир. И голы — один краше другого, согласен. До чемпионата про него ведь тоже можно было прочитать даже то, что он не попадет в список 23-х. Но он тоже своей работой все доказал тренерскому штабу.

— Он же европеец, вырос в Испании. Легко ему было с партнерами общий язык найти?

— Европейцы — они же позитивные, улыбчивые. И Денис такой же. Всегда улыбается, всегда добрый, на позитиве, общительный. Это видно. У него действительно европейский менталитет. Что в нашей команде только помогло.

— Мариу Фернандес тоже все время на позитиве?

— У Мариу вообще улыбка никогда не сходит с лица! Мне кажется, по-русски он очень многое уже понимает. Спрашиваешь у него по ходу матча: «Как ноги?» — и понимает, и отвечает, как может. Когда он забил Хорватии, это было нечто. Словами те эмоции не передать.

— Легко ли было играть в паре и делить обязанности опорного полузащитника с Романом Зобниным?

— Очень комфортно! Наша первая игра в паре была еще давно, в сентябре 2016 года с Ганой. Тогда еще возникло это чувство, я и с журналистами им поделился. Настолько друг друга понимаем, что нам достаточно перед игрой просто сказать: «Давай сыграем так, как можем». И все. Перед Саудовской Аравией это сказали, потом перед Египтом. Если вижу, что он идет вперед, — я страхую, если иду я, — знаю, что он поможет. Я сдвинулся к флангу — он занял середину, и наоборот.

— Такое впечатление, что у него три сердца, — столько человек бегает.

— Когда он на 118-й минуте с хорватами побежал вперед, говорю ему: «Рома, остановись, пожалуйста! 118-я минута, куда ты бежишь? Давай строго в обороне сыграем» (смеется) А он бежит вперед и потом успевает отработать назад. Физическая готовность у нас вообще была очень хорошая. Если состояние позволяет — почему нет?

— Он же последний удар в створ матче с Хорватией и нанес — Субашич не без труда из угла отбил.

— Да я уже даже и не помню! (улыбается) А он не помнит, как Юрич (Мирослав Ромащенко. — Прим. «СЭ») к нему подходил и спрашивал насчет пенальти. В таком состоянии был, так выложился.

— Как думаете — места в стартовом составе на матч с Испанией вам стоила та ошибка в начале матча с Уругваем, когда вы отдали назад неточный пас Кутепову, а затем, исправляясь, нарушили правила перед самой штрафной, и Суарес открыл счет?

— Мне тяжело судить. В том моменте можно было просто ударить мяч вперед. А я решил его сохранить, сыграть понадежнее. Суареса я видел — и думал, что Илья чуть отскочит от него, я покачу ему, и он развернет игру. Но, видимо, у меня было в голове два решения. Мог покатить ему просто в ноги, он первым касанием ударил бы — но в какой-то момент мне показалось, что Суарес его накроет, и Кутепов пробьет в него. Поэтому, чтобы сохранить мяч, и решил, что он сделает шаг назад, я отдам ему передачу, он спокойно развернется, и продолжится наш контроль мяча. Вот эти два решения и привели к ошибке. Когда увидел перехват — побежал назад и подкатился. Если бы не сделал это — может, нам забили бы ударом в касание. А так нарушил правила, и нам забили.

— Досталось от тренеров на разборе?

— Понятно, что этот момент обсуждали. Соперники — футболисты очень высокого уровня, и они ошибок не прощают. Наверное, перегорел, перенастроился на этот матч. После Египта я себя накручивал, что пусть мы уже и вышли из группы, но ни в коем случае нельзя расслабляться, нужно проявить себя, доказать, что и с такими соперниками можно на равных играть. Нужно было, наоборот, успокоиться, а я нагнетал, нагнетал — и получилось то, что получилось. Подошел к матчу не в лучших кондициях.

— Черчесов сказал, что предпочел Кузяева на матч с Испанией, потому что вы совсем не привыкли к схеме с тремя центральными защитниками.

— В «Краснодаре» в пять защитников никогда не приходилось играть. Да я уже забыл, и когда мы там 4-4-2 играли. Шестой год в клубе — и практически все это время у нас была схема 4-3-3. А в пять пару раз играл только в сборной.

— Сильно расстроились, узнав, что не сыграете с первых минут против «Красной фурии»?

— Если быть откровенным, то всегда, когда не играешь, ощущения не совсем комфортные. Но в сборной личные амбиции нужно оставить позади. Тренерский штаб принял решение — и оказался прав. Мы выиграли. Какие здесь могут быть вопросы? Как тренеры решили — так и должно быть.

— Дзюба говорил, что сборная России, вне зависимости от того, кто вышел в основе, а кто остался в резерве, — это 23 брата. Откуда такое единение?

— Он прав — за те почти два месяца, что мы находились вместе, действительно сплотились. Были друг за друга, и это даже в быту проявлялось. Когда команда столько времени находится на сборах, часто конфликты возникают между ребятами, а здесь — вообще ни одного даже намека! Все было очень позитивно. От начала и до конца.

— Установка Дзюбы перед серией пенальти с Хорватией — это как в кино было. Он всегда так формулирует?

— Артем — душа команды, душа компании, лидер по натуре. Эти качества на чемпионате мира он проявил как на поле, так и за его пределами. Он придает эмоций. Даже футбольные люди не могут пересматривать все эти моменты спокойно! Потому что там не было равнодушных. Дзюба говорил не только перед серией пенальти, но и перед овертаймом — и ты действительно получал заряд энергии. Вот, пропуская мяч на 101-й минуте от хорватов, мы находим в себе силы сравнять счет. Это говорит о многом.

— В полуфинале и финале за хорватов болели, чтобы будущему чемпиону проиграть?

— Смотрел матч Хорватия — Англия, но сказать, что за кого-то переживал, не могу. Когда ты вне турнира — уже не так интересно, кто выиграет. Так же и в финале.

— Кстати, вы сами пенальти с Хорватией бить не хотели?

— Если бы дошла очередь, без проблем пошел бы бить. Но говорить «я» не стал. У того же Мариу после гола был эмоциональный всплеск. У других ребят — свои ощущения.

— Но пенальти не тренировали, верно?

— Да, не видел такого. Некоторые ребята оставались на спор побить 11-метровые после тренировок, но я никогда пенальтистом не был, и в этих забавах не участвовал.

— Выйдя на замену, попасть в такую игру, как с хорватами, невероятно сложно. Каково вам пришлось, когда заменили Дзюбу?

— Как ни странно, все сложилось без каких-то больших проблем. Я волновался, как будет, потому что первый раз на чемпионате мира выходил на замену. Думал, что окажется намного сложнее. А получилось нормально. Переживания были, но справился с ними.

— Кто показался сильнее — испанцы или хорваты?

— С испанцами я не играл, но мне показалось, что хорваты дают играть больше. Испанцы при потере мяча сразу накрывают, вступают в отбор, пытаются моментально вернуть себе мяч, пока соперник не успел поднять головы. И поэтому с ними сложнее. С хорватами же было чуь попроще.

— Против Модрича, обладателя «Золотого мяча» ЧМ-2018, очень сложно играть?

— Понятно, что футболист мирового класса. В «Реале» просто так люди ключевую роль не играют. Юркий, невысокого роста, ловко обращается с мячом. При этом очень быстрый. Один раз он меня прокинул, я думал, что на широком шаге догоню его. Оказалось — тяжеловато (улыбается). Когда один из пары центральных полузащитников — важнейший человек в «Реале», а другой — в «Барселоне», добавлять тут особо ничего не надо.

— Вели они себя нормально?

— Манджукич начинал тянуть время. В том же эпизоде с моей желтой карточкой, когда я ему чуть заплел ноги, а он пять минут лежал навзничь, словно я его трактором по нему прошелся. Но это все футбольные хитрости, и многие футболисты так бы себя вели, ведя в счете 2:1 в дополнительное время.

— Настроение перед пенальти с хорватами было чуть иным, чем перед испанцами? Что-то наводило на тревожные мысли?

— Ни в коем случае! Мы ни на секунду не допускали мысли, что не готовы пройти хорватов. А перед Испанией, когда мы стояли, я Дзюбе сказал: «Вот увидишь, Акинфеев отобьет два пенальти».

— Да, помню, Артем говорил об этом.

— Было у меня такое предчувствие. На сей раз это было не сон. Просто, когда стояли, обнявшись, у бровки, я ему это сказал. Так почувствовал.

— А перед Хорватией что-нибудь сказал?

— Нет, ничего. Там-то, в отличие от матча с Испанией, мы стояли на поле, а не за полем, а в такие моменты состояние не такое, чтобы что-то вообще говорить. Еще не успели от овертайма отойти. А с испанцами я не играл, ничем помочь не мог, кроме моральной поддержки. И веры в партнеров, что все будет хорошо.

— Наверняка ведь видели в Краснодаре граффити Серхио Рамоса величиной с девятиэтажный дом. Никому из вас такого и близко не посвящали. Трудно было поверить по ходу матча, что можете пройти испанцев?

— Граффити видел. Но по телевизору, а не вживую. Что же до испанцев, то мы же видели их игры и понимали, с кем играем. В этом турнире сложно играть со всеми, и даже матч с Саудовской Аравией, несмотря на 5:0, был не совсем легким. Что уж говорить об Испании. Но мы очень подробно разговаривали на теории, отрабатывали определенные вещи на тренировках, и верили в то, что это действительно способно принести успех. В игре все, о чем договаривались, выполнили. Отсюда, наверное, и такой результат.

Когда сейчас приехал в Краснодар — точно не до граффити Серхио Рамоса было, хотя обыгрывать таких соперников, конечно, приятно (улыбается). Дома находился два дня, и максимум — немножко выходил на улицу.

— Узнаваемость повысилась?

— Да, есть немного (смеется). Люди говорят «спасибо». В том числе и за те эмоции, которые подарили в матче с Хорватией, пусть и проигранном. Слышал такую фразу: «Для нас этот матч был как победа». Теплые слова — и они, конечно, очень приятны.

— Как думаете, Федору Смолову помешала задержка, когда несколько секунд перед первым ударом искали мяч?

— Мне тяжело судить. Его я об этом не спрашивал, в душу не лез. Одно только хочу сказать — не надо всех собак вешать на Федю, как делают некоторые. Мы вместе выигрываем и вместе проигрываем. Мы — команда. И искать крайнего — последнее дело, это не по-спортивному. Сегодня не забил Федя, завтра на забьет кто-то другой. Один человек не может быть виноват.

Он первым пробил — и забил — в матче с Испанией, был в себе уверен. Думаю, забил бы он этим ударом хорватам — все бы аплодировали ему стоя. Но не забил — и начались разговоры, что бил по-пижонски и так далее. Я никогда не буду обвинять Смолова, а хочу только его поддержать.

— Когда проиграли серию, он долго сидел в центре поля. В раздевалку Смолов пришел убитым?

— Конечно. Ты морально подавлен и отдал бы все, чтобы вернуть время на десять минут назад. Конечно, его состояние было не лучшим. Как и у всех. Каждому было тяжело.

— Вы были среди тех, кто плакал в раздевалке?

— Я прямо на поле плакал, хотя пытался, чтобы этого не видели. Но у меня сердце до сих пор плачет. По сей день моменты пересматриваю — и состояние такое… У меня есть друзья, которые приезжали на матч, мы переписывались два-три дня спустя — и были такие, кто несколько дней заснуть не мог. Народу небезразлично.

— Смолов — ваш одноклубник, вы его хорошо знаете. Перед этой серией, а может, и перед турниром вы видели, что с ним происходит что-то неладное?

— Не сказал бы. Он был в хорошем настроении. Знаю Федю, он готовился к этому турниру и долго к нему шел. Могу только догадываться, но думаю, что в его планах было проявить себя на чемпионате мира, чтобы сделать шаг вперед в карьере. Наверняка он очень хотел забить, и не один мяч. Но все бывает. С чем конкретно это было связано, знает только сам Федя. И расскажет, если захочет.

— Вы сейчас уже в расположении «Краснодара»?

— Нет, мы с женой поехали на пять деньков в Сочи. Очень соскучился по дочке, приехал домой — и два дня она от меня не отходила. Настолько соскучился, что даже никуда ехать не хотел. Но меня все-таки убедили, что на несколько дней надо целиком расслабиться (улыбается). Дочка осталась с бабушкой, а мы — на море.

— И когда — к тренировкам?

— 21-го команда прилетает со сборов, и мы с Федей приступаем к работе.

— С Мурадом Мусаевым после чемпионата мира уже общались?

— А я и в течение всего чемпионата мира и с ним, и с ребятами был на связи. С их стороны все время была поддержка.

— Трудно будет почти без отпуска и после такого эмоционального выплеска возвращаться к российским соревнованиям и, по сути, сразу начинать новый сезон?

— Мы все профессионалы. И жаловаться на то, что без отпуска, не собираемся. По мне так уж лучше провести чемпионат мира, дойти до четвертьфинала и не отдохнуть, чем провести полноценный отпуск и наблюдать за всем со стороны. Когда еще такой шанс может предоставиться?!

— Во время просмотра матча Англия — Хорватия мучила мысль: «На их месте должны были быть мы»?

— Конечно, мучила. Очень тяжело было смотреть игру из-за этого. Но это уже история, и с тем, что не вернешь, надо смириться. Мы сделали все, что могли. И как нас на следующий день встречали на Воробьевых горах — это дорогого стоит. Чувства, когда вместе с командой, тренерами и 20 тысячами болельщиков поешь гимн, — непередаваемы. И когда они вместе кричат: «Россия!», а мы стоим на сцене и понимаем, что все это — в нашу честь, за это многое можно отдать. Мурашки по коже!

— Ради таких чувств стоило проделывать весь сложнейший многолетний путь из Комсомольска-на-Амуре в «Лужники».

— Ради таких моментов стоит жить.

— Из родного города на матчах кто-то был?

— Много людей приехало! В том числе мой близкий друг — на матч в Самаре. И друзья из Владивостока на играх были. Жена приезжала на матчи в Питере и Сочи. В общем, личную поддержку ощущал всегда.

— Что сказали друг другу с футболистами, разъезжаясь после Воробьевых гор?

— «Главное — без травм. Все остальное будет хорошо».

— Верите, что сборная теперь не вернется к тому состоянию, в котором была до чемпионата мира?

— Все зависит только от нас. Мы сделаем для этого все. Мы повернули к себе болельщиков и заставили их в себя поверить не для того, чтобы опять их потерять.

Игорь РАБИНЕР

«Спорт-Экспресс», 19.07.2018