МИРОСЛАВ РОМАЩЕНКО: «СКАЗАЛ ИГНАШЕВИЧУ: «СНИМАЮ ПЕРЕД ТОБОЙ ШЛЯПУ!»

Обозреватель «Спорт-Экспресса» Игорь Рабинер подробно побеседовал о сборной России на ЧМ-2018 с ассистентом Станислава Черчесова Мирославом Ромащенко.

«Черчесов и его штаб — как Д’Артаньян и три мушкетера» — так было озаглавлено интервью с Мирославом Ромащенко, которое мы сделали во время майского сбора национальной команды в Нойштифте. Иные читатели, в то время настроенные по отношению к сборной России весьма критически, сочли этот заголовок излишне пафосным, но жизнь все рассудила.

И вот теперь мы с первым помощником Станислава Черчесова не менее увлекательно обсуждаем завершившийся чемпионат мира со сражениями — к счастью, в основном успешными — российских футбольных мушкетеров. На днях Черчесов в интервью «Спорт-Экспрессу» дал подробнейшие объяснения всем своим ключевым решениям на чемпионате. Но осталась еще масса деталей, которыми и поделился с нами Ромащенко.

САЛАМЫЧ ГОВОРИЛ ИГРОКАМ: «МЕСТО В КОСМОСЕ ЗАНЯТО МНОЙ!»

— Бытует легенда, будто перед матчем с Саудовской Аравией все в раздевалке сидели и молчали, в воздухе витало дикое напряжение. И тут тишину разорвал Артем Дзюба с криками, аплодисментами и призывом всех порвать. Это правда? — спрашиваю Ромащенко.

— Полной тишины не было. Перед каждой игрой при нашем штабе в раздевалке всегда играет музыка, которую ставит из плей-листа в своем смартфоне администратор Сергей Куличенко. Так же было и теперь. Нерв, конечно же, чувствовался — и напряжение тоже. Для большинства игроков, да и для нашего штаба, это первый чемпионат мира. К тому же — в своей стране. В частности, у меня не было ни малейшего представления, какие эмоции буду испытывать, как в таких случаях надо себя вести. Такие вещи познаются только на практике.

Мы с Саламычем и всем штабом старались находить какие-то слова, отвлекавшие футболистов от лишних мыслей. Не дать им уйти в себя и перегореть. Что-то напоминали по игровым моментам, где-то старались снять напряжение легкой шуткой. А в конце, как обычно, было напутствие главного тренера. После этого мы собрались в круг — и вот тогда слово действительно взял Дзюба.

— Вообще, на этом чемпионате мира у сборной существовал какой-то предматчевый ритуал?

— До выхода из раздевалки на первую игру ритуал был один. Последнее слово всегда оставалось за главным тренером. А тут получилось, что перед Саудовской Аравией высказался Дзюба — и ритуал изменился. Перед всеми последующими матчами Артем неизменно говорил последние слова-напутствия.

— Черный костюм Черчесова даже в 30-градусную жару и теплая куртка, в которой он работал на тренировках в любую погоду, — это тоже часть ритуала?

— Это — к нему! (улыбается) Кстати, после какой-то тренировки футболисты шли к автобусу и стали шутить на этот счет. Не помню точную фразу, которую произнес Саламыч ребятам на эту тему, но им она очень понравилась. Как и тот случай, когда приезжал Гус Хиддинк, и главный тренер, «переводя» его, троллил себя. Игроки это тоже понимали и видели: он в курсе всего, что обсуждается.

Весь этот турнир он находил какие-то способы расслабить игроков, понимая напряжение самого турнира. Как и тем, что трижды отпускал их домой, чему футболисты были удивлены. Мало того, что почти каждый день в Новогорск могли приезжать родные, близкие, друзья, и проводили там время после восстановления и вплоть до отбоя, так еще и домой несколько раз можно было съездить! А это тоже было частью подготовки, которая штабом просчитывалась.

— Можете привести пример еще какой-нибудь популярной шутки Черчесова?

— Он запрещал ребятам находиться «в космосе», говорил: «Там место занято мной!» Игроки смеялись. Вообще, атмосфера была абсолютно не такой, как все предполагали. Приезды Хиддинка, Дениса Мацуева тоже создавали атмосферу, в которой всем хотелось находиться. Окунувшись в нее, никому не хотелось выныривать. И быть другим.

— Речь Дзюбы перед командой перед серией пенальти в матче с Хорватией, словно из какого-то фильма, произвела мощнейшее впечатление. А еще было что-то подобное?

— То, что Артем выложил в Инстаграме селфи с каждым игроком команды по отдельности с надписью «Мои воины, моя гордость!», говорит о многом. Это было его послесловие к чемпионату мира, и наша команда была именно такой. Его импровизация, как всегда, сработала на ура.

Всех впечатлило его выступление перед прессой за пару дней до начала первенства. А команда и сама все прекрасно понимала. Внутри лишние речи уже были не нужны. Он произносил просто слова поддержки. В своем фирменном стиле. Были и шутки, когда собиралась в кругу перед тренировками или на теоретических занятиях. Но они останутся внутри команды. Люди смеялись, подначивали друг друга. Шутили многие, а Дзюба был, что называется, основоположником и завсегдатаем этого процесса. А подхватывали его и Игнашевич, и Акинфеев. И тренерский штаб не оставались в стороне. Мы знали, когда можно посмеяться и расслабиться.

Вообще, было много необычного. Саламыч подготовил изречения знаменитых людей, в том числе XIX, XVIII веков, которые были для нас актуальны. И перед каждой игрой под расписанием была вывешена новая цитата. Черчесов просил кого-то из игроков ее всем произнести. Порой изречения были веселыми, и вся команда их тут же подхватывала и начинала смеяться. Но более подробно рассказывать не буду, пусть это делают другие. Скажу только, что это очень хорошо влияло на атмосферу в команде.

НА ЕГИПЕТ ДЗЮБА ВЫШЕЛ БЫ С ПЕРВЫХ МИНУТ В ЛЮБОМ СЛУЧАЕ

— Перейдем к тренерским решениям. Трудно ли было перевести Федора Смолова в запас после матча с Саудовской Аравией? И кто ему это озвучил?

— Состав был объявлен, как обычно, за два с половиной часа до начала игры. Но напомню то, что на пресс-конференции после матча сказал Саламыч. Готовясь к каждой очередной игре, мы исходили из слабых мест соперника. Поэтому, независимо от того, как бы сыграл Смолов в матче с Саудовской Аравией, на Египет с вероятностью в 99,9% выбор был бы в пользу Дзюбы. Потому что стилистически он нам подходил под решение задач с египтянами.

— Как велась работа по Салаху?

— Мы внимательно следили за ним с момента попадания Египта в одну группу с нами. По телевидению смотрели и анализировали каждую игру «Ливерпуля» в АПЛ. Саламыч был в Англии и смотрел на него вживую — как со «Спартаком», так и в матче чемпионата. Обращали особое внимание на то, что соперники пытаются противопоставить ему — в частности, Моуринью выставил в составе «МЮ» пять защитников. Также сильно помогли отчеты об увиденных вживую матчей сборной Египта, которые сделали Андрей Лексаков и Михаил Полишкис. Естественно, собирали информацию и по травме, которую Салах получил в финале Лиги чемпионов. Мелочей здесь нет.

Прежде чем что-то сказать игрокам, каждый тезис сотни раз проговаривался в кабинете у Саламыча. Каждый член штаба высказывался: правильно ли это, уместно ли то. За любой фразой стояли горы перелопаченной информации.

— Главная роль в нейтрализации суперзвезды была отведена Жиркову?

— Одна из, но не только. Во-первых, еще до паса на Салаха нужно было закрывать все свободные зоны, куда он мог врываться. Во-вторых, в момент приема мяча ближний игрок — будь то Игнашевич, Жирков или опорный — должны были с ним максимально быстро сближаться, несмотря ни на что, и ставить игрока в лимит времени и пространства. И, в-третьих, нужно было делать сдвоенный полуфланг. Таким образом пытались уменьшить угрозу от Салаха.

— Черчесов упомянул, что глава ВШТ Андрей Лексаков очень здорово помог команде, сидя на специально оборудованном месте на трибуне и передавая информацию штабу — недаром на вас были надеты наушники. Можете рассказать об этом подробнее?

— Началось это перед чемпионатом мира. Была пресс-конференция ФИФА, на которой был наш менеджер Евгений Савин. Вернувшись в Новогорск, он рассказал, что по ходу матчей для штабов всех сборных будет предоставлено специально оборудованное место на трибуне с планшетом, на который в онлайн-режиме можно будет получать оперативные аналитические данные по разным категориям. В какой зоне много потерь мяча, кто проседает, где, наоборот, лучше получается. Мы в кабинете у главного тренера обсудили это вместе с Лексаковым — и выстроили алгоритм действий, который, как мы считали, будет нам помогать.

К тому же сверху в принципе лучше, чем со скамейки запасных, виден рисунок игры — недаром когда-то Константин Бесков смотрел матчи именно оттуда. И иметь там во время игры своего человека, к тому же с соответствующим техническим арсеналом, стало для нас очень большим подспорьем. Тут еще такой нюанс: если главный тренер стоит, то скамейка, и мы вместе с ней, «утоплены» еще немножко вниз по сравнению с уровнем поля. Оттуда тем более сложно многие вещи понять.

И в Новогорске до и после тренировок, за обедом и ужином, и во время перелетов в другие города, во время которых Андрей Владимирович был с нами, мы обсуждали все моменты, на которых нужно акцентировать внимание. Он знал, что команда будет делать в том или ином матче, куда хотим оказывать давление. Ставили его в курс дела, чтобы ему легче было ориентироваться в том, что он видел на футбольном поле. А уж имея информацию о плане игры команды, Лексаков с его опытом и знаниями не мог нам не помочь. Это наш учитель, который и Саламычу, и мне дал путевку в тренерскую жизнь. Так в связке весь турнир и работали. В самолетах всегда сидели рядом и обсуждали все эти вещи.

— Помните какое-нибудь важное наблюдение Лексакова во время матчей?

— В каждой игре были очень важные моменты. К каждому сопернику мы готовились индивидуально, отрабатывали алгоритм действий на тренировках, внушали его игрокам. И по ходу матча, зная это, Лексаков говорил мне в наушник: «Мира, начал проседать футболист Х». Или — «Хуже стала получаться страховка левой зоны». Либо — «Меньше внимания стало уделяться проникающим передачам с правого полуфланга». И это с учетом нашего собственного видения либо помогало делать своевременные подсказки игрокам, либо готовить замены.

— Это прямо как в американском футболе. Вы с подобной технологической работой в режиме реального времени раньше сталкивались?

— У меня это впервые. И это очень полезно.

В ЭТОЙ КОМАНДЕ НИКТО НИКОМУ НЕ «ПИХАЛ»

— Правда ли, что Игнашевич в раздевалке после Хорватии подошел к Черчесову, обнял его и сказал: «Спасибо, что вы дали мне шанс так закончить карьеру»?

— Как правило, я в раздевалку в первые минуты не захожу — ни после первого тайма, ни после матча. Поэтому, если такие слова Сергея были произнесены, то до того, как я туда вернулся. Со своей же стороны скажу, что подобные слова Игнашевич сказал и мне. Для меня это было неожиданно, и эмоции еще были сильными. Я со многими футболистами работал, знаю игроков многих поколений. И ответил ему так: «Сергей, раньше мы с тобой были знакомы только заочно, вместе не работали. Но то, что увидел, меня поразило и восхитило. Снимаю шляпу перед тобой и даже готов встать на колени». До этого, правда, не дошло. Мы просто обнялись.

— Что вас больше всего поразило и восхитило?

— Самоподготовка. То, что это профессионал высшей категории, мы знали. Но как человек готовится к каждой тренировке… Восстановление, работа в фитнес-зале перед каждым занятием, питание. На самих тренировках, причем на очень непростых, во время сбора в Австрии, Игнашевич бегал наравне с молодыми ребятами. Однажды была возможность чуть-чуть пораньше его освободить, чем других — буквально на семь минут. После полутора часа нагрузок. Но Сергей удивился и сказал: «Хочу дальше продолжать!»

— Кто еще вас поразил?

— Вся команда. Начиная от массажиста Николая Ларина и администратора Виктора Зинченко, которые в сборной еще со времен Олега Романцева, когда я сам играл в «Спартаке». Медицинский штаб, персонал. Кухня, женщины в Новогорске, которые стирали и убирали… И сами футболисты, естественно. Каждый был готов помочь команде вне зависимости от времени на поле, которое ему предоставят. Такого единения и понимания, к чему мы готовимся, невозможно было себе даже представить. Это не видели те, кто не был внутри коллектива, но все, кто в него входил, меня поймут.

— Правда, что Игнашевич записывал содержание всех упражнений?

— Не знаю. Но не удивлюсь. То, как человек подходил к своему состоянию, дает основания полагать, что он готовится к тренерской профессии очень серьезно.

— С самого начала было видно, что рядом с ним Илья Кутепов плечи расправляет?

— Рядом с ним многие чувствовали себя спокойнее и надежнее. Наблюдал это своими глазами. Одно дело, когда тобой недоволен тренер. Но, когда я играл, мне всегда было неприятно, когда более опытные партнеры высказывали претензии. И никому не хотелось услышать что-то подобное от Игнашевича — таков его авторитет. Он не словами, а собственной работой и отношением к делу заставлял ребят так же выкладываться и верить в успех, в то, что мы им даем.

— А кто-нибудь из опытных игроков жестко «пихал» молодым?

— В том-то и дело, что нет. «Пиханины» вообще не было. Были только слова поддержки в трудные минуты, когда что-то не получалось и надо было еще потерпеть. Это одна из ключевых вещей в том, чтобы игрок не ошибался и не опускал руки. Дорогу, как известно, осилит идущий, а не кричащий!

НИКОГДА НИКОМУ НЕ ОТВЕЧАЛ — И СЕЙЧАС НЕ СТОИЛО

— Жирков рассказывал, что Алан Дзагоев, даже когда всех игроков отпускали по домам, оставался на базе и работал, чтобы восстановиться после травмы.

— Это еще один показатель того, какой у нас был коллектив. Не буду озвучивать свой разговор с Аланом после встречи с болельщиками на Воробьевых горах. Но то, что человек после первой игры, понимая, что его шанс выступить на чемпионате мира минимален, и для этого нужно приложить сверхусилия, на это пошел, говорило о том, что он видел все происходящее в команде. И понимал, что надо сделать все возможное и невозможное. Он просил об одном: «Юрьич, к четвертьфиналу я точно буду готов. Только выведите с Саламычем туда команду!» Просьба Алана была выполнена (смеется). В итоге он вышел и отдал голевую передачу, забил послематчевый пенальти.

Кстати, не только он, а многие ребята, у которых была возможность выехать с базы и немного проветриться, сменить обстановку, оставались. Причем целые группы игроков. И Акинфеев, и Игнашевич, и Головин, и многие другие. Игроки сами чувствовали, кому лучше сменить обстановку, а кому — остаться.

— Травмированные Джикия, Васин и Кокорин в расположение сборной приезжали?

— Джикия приезжал на базу, когда команда вернулась после австрийского сбора. Витю и Сашу не видел, а было ли у них общение с главным тренером, не знаю.

— Как команда реагировала на критику, объем которой до турнира был огромным — и со стороны людей футбола вроде Андрея Канчельскиса, и от прессы, и от болельщиков из мира шоу-бизнеса, знаменем которых стал Ростислав Хаит?

— Эту реакцию озвучил Дзюба перед началом чемпионата. Никто не собирался устраивать каких-то бойкотов, просто все хотели одного: посмотрите, как все будет на самом чемпионате, и выводы делайте уже после него! Так думали абсолютно все. Мысли у нас были только об одном: добиться на турнире итога, после которого мы на домашнем чемпионате мира вошли бы в историю, а не вляпались в нее.

— Вы не в курсе, у Черчесова не было конфликтов с тем же Канчельскисом во времена игровой карьеры?

— Насколько знаю, нет. Как спортсменом я этим человеком восхищался. Тогда он был личностью, на которую хотелось равняться. Больше на эту тему не хочу говорить ничего.

— Но у вас есть по крайней мере понимание корней той агрессии, которая по сей день от него исходит, на которую вы жестко ответили в «Фейсбуке»? Причем речь больше даже о форме его высказываний?

— Естественно, мы все знали, читали и смотрели. О себе могу сказать: никогда никому не отвечал, и здесь этого не стоило делать. Эмоции. Эмоции человека, который был маленькой частицей того большого коллектива, который подарил стране праздник. Критика — это нормальная вещь, она была, есть и будет, к ней надо прислушиваться и находить рациональные зерна. Но в ней должна быть хоть какая-то обоснованность и конструктивность. И уж точно без перехода грани, тем более на уровне оскорбления личности.

Кому-то могут не понравиться выбор тактики, схемы. У кого-то возникнут вопросы по включению или невключению в состав того или иного игрока. Это естественно. Но хотелось бы, чтобы люди, которые задаются ими, оперировали фактами, цифрами, хотя бы каким-то анализом. Чтобы говорили — «на мой взгляд».

Для меня гораздо более важными будут оставаться оценки и советы от наших заслуженных тренеров — тем более у которых есть опыт работы на таких больших турнирах. В частности, Олега Романцева и Георгия Ярцева, моих учителей. А также больших тренеров из других видов спорта, возглавлявших сборную на Олимпиадах и чемпионатах мира и знающих, что такое быть в этом пекле и как в нем управлять коллективом. Они понимают одно: лишь один человек делает выбор и отвечает за него. Главный тренер. Только люди, побывавшие в этой — или ассистента — шкуре на подобных турнирах, понимают, какая работа для такого результата была проведена.

У меня за время подготовки и проведения чемпионата мира сын закончил институт — и я забыл его поздравить! У него 24 июня был день рождения — опять же забыл его поздравить! Когда ты забываешь о своей родной кровинке — это, наверное, говорит о том, насколько велика была концентрация. И соблазн остаться на этом турнире максимально долго. На наш взгляд, мы делали для этого все возможное и невозможное. При этом не имея опыта прежней работы на таких форумах. Каждый день сидели с видеооператором до 3–4 ночи, разбирали соперников до того, что все перед глазами плыло. Рисовали, монтировали 20-минутные сюжеты для футболистов… Все это надо понимать и видеть.

После того, как оказываешься на Воробьевых горах и видишь, сколько народу приходит сказать «спасибо» сборной — задеть не может уже ничего (улыбается). Мне лично писали люди из Египта, Германии, Украины, не говоря уже о разных уголках России. Смотрел, как люди перед большим экраном болели в Эстонии. Вот это — показатель.

Когда мы после Испании распустили команду на ночь по домам, я вышел со стадиона в «Лужниках» и пошел с семьей в метро. Шел в этой толпе, видел эмоции людей. Любовь и гордость за свою страну. Вот это запомню на всю жизнь.

— Вас идентифицировали?

— Я не такая известная личность. Но когда толпа немножко рассосалась, стали узнавать чаще. Пока все шли бок о бок, каждый просто обнимал ближнего к нему и делился своей радостью. И только потом начали оглядываться по сторонам.

— Ваши родители живут на Украине. Что рассказывают о том, как успехи сборной России воспринимались там?

— Множество друзей и знакомых звонили им, поздравляли, поддерживали. Никакой враждебности! Только гордость за сына их друзей и его команду. Отец говорит — звонили многие, кого сто лет не видел. Им было очень-очень приятно. И самому мне с Украины звонили из разных городов — Никополя, Запорожья, Одессы, Киева, Кривого Рога… Личных сообщений в Фейсбук тоже получил оттуда множество — от многих людей, с которыми мы начинали путь в футболе, были в училище олимпийского резерва в Днепропетровске. Бывших игроков «Днепра», киевского «Динамо», других клубов.

КАК МЫ ПЕРЕД ИСПАНИЕЙ ПЕРЕХОДИЛИ НА ПЯТЬ ЗАЩИТНИКОВ

— Перед матчем с Испанией в расположение сборной приезжал Гус Хиддинк, обедал со штабом. Что-нибудь запомнилось?

— Они с Саламычем и менеджером сборной Евгением Савиным больше обсуждали какие-то памятные встречи, даты, истории из прошлого. Мы в основном наблюдали со стороны. Но было очень трогательно и почетно, что личность такого масштаба приехала к нам, дает столько положительных эмоций, правильными словами подталкивает ребят на дальнейшие дела и к вере в успех. При этом Хиддинк вел себя настолько корректно и непринужденно! С таких людей хочется брать пример.

— Ветераны команды рассказывали, что им было очень приятно его видеть.

— Да, у них есть свои былые моменты, о которых они с теплотой вспоминали. За этим было очень душевно наблюдать.

— На пресс-конференции после Испании на вопрос, как принималось решение о перестроении на схему в пять защитников, Черчесов ответил: «Мучительно». Можете развить его мысль?

— Мы понимали, что игра с испанцами в четыре защитниками будет для нас сверхнаивной. Но тот анализ, который мы делали, нужно было донести до игроков. И убедить их в том, что с Испанией от привычной на этом чемпионате модели надо отказываться, поскольку у соперника есть сильные стороны, и нейтрализовать их — в нашем, подчеркиваю, случае — можно именно так.

Мы пробовали несколько вариантов: 5-3-2, 5-3-1-1. И, наконец, пришли к 5-4-1. Одна из ключевых фигур у испанцев при переходе от обороны к атаке и в дальнейших проникающих действиях на подступах к штрафной — Бускетс. По нему должен был играть форвард — сначала Дзюба, затем Смолов. Было понятно, что при любой схеме надо закрывать этого игрока.

Второй момент — на флангах и полуфлангах Испания активно использовала группу игроков, которая, меняясь местами, запутывала соперника, вытаскивала его футболистов и вскрывала образовавшиеся пустые зоны. Этого нужно было избежать, и делать это простым способом — оставаясь не три в три, а образовывая большинство. Чтобы у нас в этих зонах было на одного игрока больше. Все это мы доносили до ребят, показывали и обсуждали. Очень много было и индивидуальных, и командных бесед, тактических занятий на поле и, как мы выражаемся, в классе.

— Да, Черчесов сказал, что никогда столько не разговаривал с игроками, как перед «Красной фурией». А что, они сомневались, что надо переходить на пять защитников?

— Очень сильно. И убедить их стоило большого труда, особенно со стороны Саламыча. Он до последнего продолжал и индивидуально, и группами общаться с игроками, по двое-трое. И убеждать их.

СЕКРЕТЫ ГОЛОВ ЧЕРЫШЕВА

— Возвращение к схеме с четырьмя защитниками на Хорватию было легким? Или вариант с пятью тоже рассматривался?

— Рассматривать ты в любом случае обязан все варианты. Но, проанализировав хорватов, осознав их сильные и слабые стороны, мы понимали, что применять эту схему нецелесообразно. Противодействие нужно оказывать другими вещами.

Хорваты использовали две схемы — 4-3-3 с одним опорником, Брозовичем, и более атакующую с Крамаричем, которую можно трактовать и как 4-4-1-1, и 4-4-2. Нужно было быть готовым к каждой из них. При 4-3-3 ключевое значение имел треугольник Модрич — Ракитич — Брозович. Но при обеих моделях ключевые направления их атак мы понимали, как и то, что нужно было делать для их нейтрализации. Идею мы уловили и донесли до команды, и думаю, что все делалось правильно.

— Далич и сказал, что в первом тайме Хорватии не удалось совладать с российским планом на игру.

— Поэтому наш хорватский коллега во втором тайме поменял схему, и у нас начались небольшие проседания в опорной зоне. Нам нужно было усиливать эту позицию — отсюда и общие перестроения, и выход Газинского. Мы видели, как Далич управлял командой во время предыдущих игр, особенно с датчанами. Были готовы ко многим вещам.

— Далича до ЧМ-2018, по большому счету, никто не знал. А он в финал вышел.

— Это спорт, в котором самое важное — здесь и сейчас. На пресс-конференции слышал от него очень много хороших и правильных слов. Он говорил, что все сборные, где игроки лучше всех умеют играть в футбол, уже уехали домой, и на первое место выходит команда. И не случайно он отправил восвояси Калинича, который отказался выходить на замену в первом матче. Это и есть управление коллективом, которое приводит к тому, что мы увидели.

— Потеря Юрия Жиркова как-то тактически сказалась на игре с хорватами?

— Да. Но это ни в коем случае не претензия к Федору Кудряшову, который заменял его. Просто у каждого игрока — разная манера, и многое пришлось изменить. Допустим, начиная атаки, мы оставались сзади с тремя защитниками. Кудряшов не поднимался высоко и оставался на своей половине поля, потому что подключения и игра в атаке — не самая сильная сторона Феди. И зачем человеку лишний раз тратить силы? Важно было сконцентрироваться на быстрых вертикальных передачах соперника при перехватах.

С одной стороны, таким образом мы убивали двух зайцев в обороне, с другой — нашей атаке не хватало поддержки левого защитника. Тогда бы чаще уходил в середину и создавал там большинство Черышев. Что у него, кстати, неплохо получалось в первом тайме, когда были силы, когда он успевал и бровку закрывать, и в середину смещаться.

— Собственно, он и гол забил из позиции чуть левее центра.

— Да. Это определенный замысел. В середине была пустая зона, которая должна была заполняться либо Черышевым, либо подключением ближнего из опорных в эту зону.

— На тренировках вы еще в Австрии осознали, что у Черышева такой классный дальний удар с левой?

— Об этом качестве известно давно, мы ничего не открывали. Единственное — мы помогли ему самому больше раскрыться. Наверное, никто не помнит Черышева, который хорошо бы смещался в среднюю зону. Сравните, куда он бежал, когда вышел на замену в контрольном матче с Австрией, и его перемещения на чемпионате мира.

— В Инсбруке он бегал исключительно по бровке.

— Именно. Это еще один ответ людям, которые в нас не верили, проведенной нами работой. Вспомните гол Египту — откуда Денис его забил.

— Из штрафной, причем правее центра!

— Почему в том эпизоде, по-моему, Дзюба побежал под возможную передачу Мариу Фернандеса с лицевой линии вперед, к линии вратарской, а Черышев — наоборот, чуть назад? Потому что мы видели одну из ошибок, которые все время присутствовали в игре Египта. При вскрытии фланга либо полуфланга все три защитника бегут прямо к вратарю. На какое-то мгновение освобождается зона второго темпа, потому что опорники еще не успевают вернуться и закрыть зону. Ее нужно было за 2–3 секунды успеть занять.

— Иными словами, этот гол был отрепетирован?

— Точно так не репетировали, но просили в коротких двусторонках и наигрывании комбинаций, чтобы кто-то обязательно закрывал зону второго темпа. Так случилось, что это оказался Денис — но неспроста случилось. И в других мячах, которые он забивал, тоже определенную роль играл замысел. И когда под Дзюбу подходил — что с Саудовской Аравией, что с Хорватией. Все это не было случайно.

— И бить издали вы Черышева тоже просили?

— Да, все время делали акцент на ударах. Любой удар опасен не только сам по себе, но и как возможность для рикошета или углового. Кстати, первый гол Египту случился как раз после того, как Зобнин пробил, и это повлекло за собой рикошет.

ЗОБНИН ПЕРЕД СЕРИЕЙ ПЕНАЛЬТИ СКАЗАЛ: «КУДА НАДО ИДТИ? ЧТО ДЕЛАТЬ?»

— Черчесов рассказал, что за несколько минут до замены Дзюбы в матче с Хорватией форвард подошел к нему и сказал, что силы уже на исходе. Но внешне все выглядело так, что, заменившись, Артем что-то эмоционально высказывал. Что?

— Каждому хочется играть как можно больше — каждая минута дорога. И Артем говорил, что еще несколько минут точно мог сыграть. Хотя он все понимал и принимал. Мы были в одной упряжке. Все обсуждалось, обговаривалось, раскладывалось. Все знали, какими будут возможные изменения в перерыве или по ходу матча.

— Гол Мариу Фернандеса стал апогеем его блестящей игры на всем чемпионате. Все знали, что он классный игрок, но то, что наряду с Менье — один из двух лучших правых защитников чемпионата, заранее представить было сложно.

— Мы во всех верили. А люди со стороны не верили во многих — в Газинского, в ряд других. Не понимали, почему кто-то попал в заявку, а кто-то нет. Знаете, часто доводилось слышать, что футболиста можно полностью подготовить за месяц. Можно. Но не понимаю, почему зимой нужно работать так, чтобы не быть готовым к возобновлению чемпионата. Какая еще нужна мотивация, если не домашний чемпионат мира?

Конкретизировать не буду, но зимой ездил на сборы нескольких клубов в Марбелью. Посмотрел на то, как кое-кто из кандидатов в сборную работает — и увидел, что они точно не будут готовы к марту. И если даже кто-то из них считал, что в мае за месяц подготовится к ЧМ-2018, то почему стартовой площадкой для этой подготовки должны быть не 80%, а 30?

— Вернемся к Фернандесу. В голе Крамарича была в первую очередь его недоработка, когда его пробросили, и по краю пошла атака с численным преимуществом хорватов?

— Готовясь к хорватам, мы учли, что важно не дать вратарю сделать ввод мяча на фланговых защитников. Считали, что лучше их накрывать, не давать разыгрывать. Для этого нужно было регулярно задействовать в высоком прессинге одного из крайних полузащитников, что влекло за собой определенный риск — фланговый защитник на том же краю оставался с соперниками один в два. Мы сочли, что эта задача больше под силу Фернандесу, обладающему взрывной скоростью и хорошо играющему головой, поэтому вместе с Дзюбой и Головиным (их задачей было брать одного из опорников, опускавшихся для начала атаки) прессинговать должен был Самедов, который контролировал левого центрального защитника Виду, располагавшегося широко. Тогда как на другом фланге Черышев не поднимался так высоко, а Кудряшов и вовсе оставался сзади.

В той ситуации цена вопроса была в двух метрах. Может, даже в одном. Всего лишь настолько наш игрок занял неправильную позицию — и дальше пошла цепочка. До того мы с Саламычем специально выбирали моменты, где неправильные решения разных сборных оборачивались пропущенными мячами. И сделали нарезку, чтобы ребята понимали цену ошибки на этом турнире. Поэтому ребята старались действовать максимально ответственно. Здесь же просто произошел несчастный случай. Наш футболист чуть-чуть задержался.

— Где именно должен был находиться Фернандес?

— Между Стриничем и Перишичем в соотношении 70 на 30 ближе к последнему. То есть, с одной стороны, контролировать возможность заброса себе за спину на Перишича, но, с другой, со своей стартовой скоростью давать понять, что Стринич тоже под контролем. До того как раз так и происходило, и развитие атаки по этому краю у хорватов не получалось. Здесь же Мариу оказался слишком близко к Перишичу — на пару метров ближе, чем нужно. В результате к Стриничу он бежал метров 15 и чуть-чуть не успел. Стринич головой пробросил мяч мимо Мариу на Перишича, тот в касание на Манджукича — и у соперника возникло численное преимущество, которым он воспользовался.

— У вас было чутье, сколько вытащит Игорь Акинфеев в той или иной серии пенальти?

— Нет, я слышал только то, о чем уже сказал Дзюба. Газинский ему сказал перед серией с Испанией, что Игорь два отобьет. И, может, услышав, на пару процентов меньше нервничал (улыбается). С другой стороны, от него всегда ждешь чуда. И он его совершил.

— Хотелось бы узнать детали, как определялись пятерки бьющих с Испанией и Хорватией.

— До этого ничего не планировалось. На тренировках ничего не отрабатывалось, во время игры — не записывалось. Это бессмысленно, потому что никогда не предскажешь, кто в каком состоянии будет находиться к моменту серии пенальти. Мы не спрашивали ребят: «Ты можешь?» или «Ты не можешь?» Говорилась одна-единственная фраза: «У кого есть силы и уверенность пробить 11-метровый?» И все. После того, как отзывался пятый, опрос заканчивался.

— А как определялась очередность?

— Они сами говорили, какими хотят пробить. Тот же Игнашевич — третьим… Так по цепочке и выстраивали пятерку.

— И оба раза Смолов говорил, что хочет пробить первым?

— Да.

— Как вы, будучи бывшим футболистом, трактуете для себя его решение пробить хорватам «а-ля Паненка» и оцениваете это решение?

— Это его выбор. В тот момент Феде показалось правильным исполнить 11-метровый именно так. К сожалению, не получилось, но трагедии из этого делать не стоит. Надо только поддержать. Не раз в истории даже очень большие игроки промахивались с пенальти.

— Легенды ходят о состоянии Романа Зобнина, когда его спросили по поводу пенальти после игры с Хорватией. Это ведь вы подходили?

— Да. Сначала после овертайма я ему ноги встряхивал, потом прибежали члены нашего медицинского штаба и продолжили это делать. Потом настало время вставать в круг и определять, кто будет бить. Говорю ему: «Ром, давай поднимайся, надо идти». Он спросил: «Куда надо идти, что делать? Я чуть-чуть не понимаю». Тут мне все и стало ясно, больше вопросов не задавал.

— Возвращаясь к Смолову — в глазах многих болельщиков он стал единственным разочарованием в этой сборной. Ну, возможно, мини-разочарованием стал Алексей Миранчук, не воспользовавшийся своим шансом в матче с Уругваем.

— Для нас разочарований нет. У Смолова в жизни тоже раньше не было чемпионата мира — только Евро. У Миранчука — тем более. Теперь они в этот турнир окунулись, знают, с чем его едят. Мы видели, что в данный момент кто-то чуть лучше или хуже, но любого из футболистов поддерживали все время.

— После матча с Саудовской Аравией ждали от Головина большей результативности?

— В будущих турнирах он станет лучше, это понятно. Человек очень много работал на команду. Ни в одной из игр мы не имели преимущества по владению мячом — понимая, что сильные качества у этой команды другие. И тому же Саше нужно было делать акцент на правильное исполнение тактических моментов. Может, пары лишних процентов владения ему и не хватило.

— А вы допускаете, что если под руководством вашего штаба будет играть несколько другой состав, то контроля мяча станет значительно больше?

— Не могу сказать, что сейчас был сознательный отказ от контроля. Просто мы понимали, что у нас есть группа игроков, которая сильна определенными вещами — и это не контроль. Понимали соперников. Самое важное — нам нужно было сыграть на слабых сторонах каждого отдельного оппонента. С теми же испанцами у нас атаки в первом тайме шли с правой стороны. Именно туда мы давили, на Альбу, туда смещался Дзюба, туда бежал за спину защитнику Самедов либо Головин плюс подключался Фернандес. И по каждой команде искали уязвимые места.

АНАЛИЗ ПОКАЖЕТ, ЧТО НУЖНО УЛУЧШИТЬ. КАК ПОСЛЕ КУБКА КОНФЕДЕРАЦИЙ

— Чемпионат мира окончен. Первые эмоции уже сошли?

— Да, и наступило время для анализа. Потихоньку уже начал раскладывать все в голове по полочкам. Каждый член штаба проведет этот анализ для себя, а потом мы соберемся все вместе, каждый выскажет свою точку зрения, приведет цифры и доводы. И на основании этого будем думать, что можно улучшить, чтобы двинуться дальше. Так же, как это было сделано после Кубка конфедераций.

Допустим, год назад мы обсуждали вещи, связанные с функциональным состоянием, двигательной активностью, которые бросались в глаза в сравнении с европейскими и латиноамериканскими футболистами. Паников перелопатил большое количество информации и продемонстрировал проведенный анализ на мониторе. Исходя из этого, были сделаны выводы, что нужно дать игрокам, чтобы на чемпионате мира они выглядели на порядок сильнее. Так же поступим и сейчас.

Игорь РАБИНЕР

«Спорт-Экспресс», 15.07.2018