АЛЕКСЕЙ ГАСИЛИН: «В ФУТБОЛЕ МЫ ОТСТАЕМ ОТ ГЕРМАНИИ ЛЕТ НА 10-15»

Осенью нападающий «Амкара» Алексей Гасилин пропал с радаров из-за травмы. В интервью Sport24 он рассказал, как проходило восстановление и почему пришлось вернуться из Германии и продлить контракт с «Зенитом».

— О вас долго не было слышно из-за травмы. Что произошло?

— Это была уже третья травма голеностопа — пришлось прибегнуть к вмешательству врачей и операции. Первая травма случилась еще в 18 лет, на юношеском чемпионате мира. Второй раз голеностоп повредил, когда выступал за «Шальке», и третий — уже в ФНЛ.

Через четыре дня у нас была отборочная игра с Германией, и я вышел играть на уколах. В итоге только все усугубил… Казалось, что еще могу терпеть. А потом наступил момент, когда боль стала невыносимой — и надо что-то делать.

— Почему восстанавливались от травмы в Питере?

— Только первое время, когда нужно было соблюдать постельный режим. Сам процесс реабилитации проходил уже в Москве.

— Как сейчас оцените свое состояние?

— Восстановился на сто процентов. Врачи сделали укрепление связки, вставили туда имплант. Нога теперь железная! Так что все должно быть нормально. Болячки и травмы позади — с нетерпением жду, когда вернусь на поле.

Об «Амкаре», поле и долгах

— «Амкар» идет в зоне стыков. Это давит на команду?

— Нет. В «Амкаре» все объединены одной целью — занять место как можно выше. Свои очки мы еще наберем и избежим зоны стыков. Потому что для нас каждая игра — это финал, и мы настраиваемся только на победу.

— Зимой у клуба были финансовые проблемы. На мотивации футболистов это сказывалось?

— Мы единый коллектив, семья. Все понимают, что такие проблемы случаются. На мотивации это никак не сказалось, потому что мы продолжали тренироваться на хороший полях, жить в хороших отелях.

— Не страшно было, что «Амкар» действительно может сняться с чемпионата?

— Такой страх в команде, наверное, есть уже последние лет семь. Но «Амкар» всегда жил. И сейчас, думаю, с ним ничего не случится — команда выживет. Тем более, что сейчас ситуация немного стабилизировалась.

— Уход Гаджи Гаджиева и назначение Вадима Евсеева стали сюрпризом?

— Скорее да, чем нет. У Гаджи Муслимовича еще оставался продолжительный контракт. Что касается Вадима Валентиновича, он и как игрок был потрясающим человеком. Он нас встряхнул, и мы сразу же набрали очки в матче с «Зенитом». Потом было, конечно, поражение от «Арсенала», но следом одержали две победы. Считаю, мы стали играть в более атакующий футбол.

— Уже пообщались с Евсеевым о вашей роли?

— Лично — нет. Только с командой в целом. Мы постоянно на занятиях тренируем его заготовки, разбираем матчи соперника и свою игру. Так что от себя что-то новое он добавил.

— Евсеева считают невероятным мотиватором. В чем это проявляется?

— Он может взбодрить команду в перерыве, как это было в матче с «Локомотивом», и замотивировать еще перед выходом на поле. Главное — он умеет находить правильные слова.

— Почему из «Зенита» переехали именно в Пермь?

— Я посчитал, что в «Амкаре» у меня будет больше игрового времени. Хотелось играть. Это важно для любого молодого игрока.

У меня было несколько предложений, в том числе и от команд первой пятерки. В том числе из Москвы. Но сейчас это история. Ничего уже изменить нельзя. Да и я не жалею. Это мой жизненный путь.

— В одном интервью ваш отец говорил, что не видит перспектив в России, и особенно переживал из-за искусственных полей. Как он отреагировал на переход в «Амкар»?

— Не буду скрывать, рассчитывал, что «Амкар» — это ступень, чтобы подняться выше. Я ни о чем не жалею, и в моей жизни сейчас все так, как должно быть. С отцом, конечно, советовался, но за «Зенит-2» я играл в ФНЛ. Лучше играть в премьер-лиге на той же синтетике. Это шаг вперед.

— Когда у «Амкара» были проблемы с газоном, молодежка все равно играла на основном стадионе. Как так получилось?

— Не знаю всех нюансов. Лучше обратиться к людям, которые приостанавливают действие сертификата стадиона, но разрешают играть на этом же поле молодежной команде. От себя могу сказать, что с полем все было нормально. Оно было точно таким же, как и всегда.

О «Зените», Луческу и амбициях

— Вернувшись из Германии, вы продлили контракт с «Зенитом» до 2019 года. Клуб был в вас заинтересован?

— Когда вернулся, до конца контракта оставалось чуть меньше года. Пришлось продлевать. Тогда в «Зените» был Мирча Луческу. При нем я регулярно тренировался с основой.

Луческу постоянно уверял: «У меня ты будешь играть. Я дам тебе шанс». В итоге у меня был только один шанс — в Кубке России против «Тамбова». Пришлось играть в ФНЛ. Но у Владислава Радимова хотя бы тренировки были интереснее.

— Вы говорили, что Андре Виллаш-Боашу в «Зените» было неинтересно развивать молодежь. А Луческу?

— Еще хуже! Когда человек открыто заявляет, что команда, играющая в ФНЛ и состоящая из воспитанников «Зенита», ему не нужна, о чем еще говорить?

— Но вас он считал перспективным.

— Получается, Луческу говорил одно, а поступал по-другому.

— Не обсуждали с ним будущее?

— Только когда ему было нужно, чтобы я продлил контракт с «Зенитом».

— Ломбертс говорил, что при Луческу у него появилось чувство, что он недостаточно хорош. У вас такое было?

— Я на все эти факторы не обращал внимания. Просто делал свою работу и верил в себя. Но я не понимал, как и сейчас не понимаю, почему человеку, который стабильно забивает за вторую команду, не дают шанса в основе.

— Луческу внес вас в заявку на Лигу Европы, но выпустил один раз в матче Кубка России с «Тамбовом». Он объяснил свое решение?

— Я ж игрок, а он тренер. Он принимает решение. Я должен не вопросы задавать, а продолжать делать свою работу: тренироваться и выкладываться на все сто. Не могу же спросить, почему он меня не выпускает на поле. На самом деле, так в любой команде. Если тренер не выпускает на поле, значит я слабый. Слабее того футболиста, который играет. Надо больше тренироваться, усерднее работать и бороться за свой шанс.

— Ломбертс рассказывал, что Луческу винил его за полученную красную в одном из матчей. Что сказал вам тренер после нарушения в своей штрафной в матче с «Тамбовом»?

— Ничего. Зато открыто в интервью заявил, что я привез пенальти и сыграл неважно. Хотя я считаю, что выступил неплохо — отдал голевой пас и обострял игру. Да, при счете 4:1 я сфолил и нам поставили пенальти. Игрок любого уровня мог бы сделать точно так же. Не понимаю критику игроков в прессе. Было бы лучше, если бы Луческу лично высказывал все это, но он ни с кем не говорил. Может, это какие-то личные мотивы. Мне трудно понять.

— Роберто Манчини может повторить судьбу Луческу. Удивлены, что ему оказались не нужны Олег Шатов и Артем Дзюба?

— Искренне удивлен! Может, это какая-то личная неприязнь — все мы люди. Но это неуместно, когда речь идет о рабочих отношениях. Если ты можешь приносить пользу, то почему тебя убирают? В итоге Шатов забил и отобрал очки у «Зенита», который борется за выход в Лигу чемпионов. Наверное, Манчини, уже пожалел о своем решении. Впереди еще игра с «Арсеналом», в котором Дзюба забил больше, чем все нападающие «Зенита», не считая Александра Кокорина.

— Летом «Зенит» заговорил о возвращении воспитанников. Подписали Кузяева, Богаева, Терентьева. На вас не выходили?

— Нет. Видимо, был неинтересен. Я сыграл неважно тот отрезок сезона. Виноват сам, потому что моменты были, но мяч в ворота не летел. Но в то время я хотя бы играл.

— В матчах против «Зенита» до сих пор повышенная мотивация?

— Конечно! Да и не только против «Зенита». Впереди матч с «Тосно» на «Петровском», и тут тоже настрой запредельный. Мне было 11–12 лет, когда я на этом стадионе мячи подавал.

— Все еще ставите перед собой цель вернуться в «Зенит»?

— Может, не вернуться, но у меня есть цели и амбиции. Когда ты воспитанник и оказался не нужен родному клубу, то всегда кажется, что с тобой поступили несправедливо. Но причины надо искать в себе. Если не подошел, значит это я был слабый. Зато эта спортивная злость заводит и заставляет двигаться вперед.

— В такие моменты странно наблюдать, как, например, в «Краснодаре» и ЦСКА играют ребята из молодежных команд и забивают в еврокубках?

— Нет. Я могу только порадоваться за них, как и за любого молодого игрока, который выходит на поле и забивает.

О «Шальке», русском мате и возвращении в Россию

— В Германии все иначе?

— Конечно, если они за два-три сезона своих воспитанников продают за 200 миллионов! Там просто люди умеют зарабатывать деньги, а не работать в убыток, как в России.

— Что удивляло больше всего?

— Уровень инфраструктуры, качество полей и весь футбольный быт. Думаю, если брать в целом всю Россию и Германию, а не только такие клубы, как «Зенит», ЦСКА, «Спартак» и «Краснодар», то мы отстаем от Германии лет на 10–15.

— У «Шальке» инфраструктура мощнее, чем у «Зенита»?

— «Зенит» — топ-клуб, там все на высшем уровне. И клубная база, и поля, и стадион, и медицина. С «Зенитом» различий почти нет.

— А с «Амкаром»?

— В Германии поля натуральные. Не в обиду «Амкару» — просто другие реалии. Медицинское оборудование лучше, физиотерапевтические процедуры и восстановление. Я ведь не мог восстанавливаться от травмы в Перми, потому что условий не было.

— Молодежный футбол в Германии тоже на другом уровне?

— Три-четыре игрока из второй команды постоянно играют в Бундеслиге. Тот, кто не подходит основе, уходит либо в лигу ниже, либо в другую команду Бундеслиги. В Германии делают ставку на молодежь. Если ты воспитанник «Шальке», «Баварии» или «Боруссии», на тебя точно обратят внимание.

— Уровень футбола — действительно космос?

— Космос! В Германии футбол — это религия. Свободных мест на стадионе нет, билет на матч купить невозможно. Чтобы приобрести абонемент, надо отстоять большую очередь. Люди их по наследству передают! Не хочется делать громких заявлений, что мы нефутбольная страна.

Может, просто из-за результатов зрители не ходят на РФПЛ. На «Зенит» же постоянно ходят 50 тысяч болельщиков. Это много! Возможно, после чемпионата мира произойдет футбольный бум. Инфраструктура есть, стадионы построили. Футбол должен стать спортом номером один.

— Российскому футболисту тяжело адаптироваться к Европе?

— Все зависит от человека. Я люблю футбол, мне было очень интересно, классно тренироваться. Получал колоссальное удовольствие и был счастлив.

— Правда, что на первой тренировке вас встретили русским матом?

— Да. Русский мат — это великая сила, его знают везде!

— Что еще запомнилось с той тренировки?

— Никогда не видел такого идеального поля!

— Без немецкого языка было тяжело?

— Тяжеловато, но надо же было как-то изъясняться. Хорошо, что английский хоть как-то в школе учил. Знаешь язык или нет — жизнь заставит выкручиваться. К тому же, я быстро учусь.

— Сколько потребовалось времени, чтобы подтянуть язык?

— Только под конец начал понимать, месяцев через девять. Знал много фраз, но если в первые полгода вел диалог, то не знал значения каких-то слов.

— Сейчас поддерживаете немецкий?

— Немного. С Дарко Бодулом и Брауном Форбсом общаюсь, они знают немецкий. Но все равно начинаю подзабывать.

— В России часто прикалываются над легионерами, которые не говорят по-русски. В Германии такое есть?

— Надо мной точно не прикалывались. Ну, либо я очень плохо понимал…

— Желание вернуться в Германию есть?

— Если честно — да.

— Если поступит предложение от немецкого клуба и от «Зенита», какое примете?

— Очень трудный вопрос. Думаю, все же немецкий клуб.

— Профессиональный рост важнее амбиций и желания что-то кому-то доказать?

— Да. Хочу играть в Европе.

— Как охарактеризуете период выступления за вторую команду «Шальке»?

— Тяжело. Много кайфа именно футбольного. Много интересного. До сих пор вспоминаю тот период и ностальгирую, потому что там постоянно тренировался со звездами — Лероем Сане, Максом Майером, Леоном Горетцкой. Во второй команде постоянно забивал. Конечно, я скучал по России, но получал много удовольствия от футбола. Так что тоска по дому перебивалась футбольным счастьем.

— За «Шальке» вас заявили на Лигу Европы. При каких обстоятельствах узнали о решении тренера?

— Утром проснулся, стал делать завтрак. Открыл новости в интернете и прочитал об этом. Помню, тут же посмотрел на часы, чтобы убедиться, что не опаздываю на тренировку.

— Но сыграть так и не удалось…

— На тренировке перед последним матчем в группе получил травму. Вышел бы на замену, наверное. Мы набрали тогда 15 очков, шли на первом месте. Если бы не травма, был реальный шанс сыграть. Сначала чувствовал обиду и не понимал, почему так происходит. Но, видимо, так надо. Думал о том, как бы быстрее восстановиться и снова выйти на поле.

— Все это время вас привлекали к тренировкам с первой командой. Кто из партнеров поразил больше всего?

— Сане и Майер. Майер — самый техничный футболист, которого я когда-либо видел. А у Сане невероятная скорость. Поэтому он чемпион Англии и топ-игрок.

— Как узнали о том, что Федерация футбола Германии отказалась повторно выдавать разрешение на выступление за вторую команду?

— Я еще до этого понимал, что «Зенит» не разрешит остаться. Аренда заканчивалась, контракт тоже. Клубу нужно было либо продлевать контракт, либо продавать меня. Продавать не хотели, хотя предложения были из той же Германии, хоть и не из Бундеслиги. Не знаю всех деталей, но раз у клубов один спонсор, то, видимо, «Шальке» не хотел ругаться с ним из-за такого игрочишки, как я.

— За время выступления в «Шальке» из «Зенита» звонили?

— Из руководства и тренерского штаба — нет. Только Рамиль Шейдаев, мой друг, регулярно звонил.

— С каким настроением возвращались в Санкт-Петербург?

— Двояким. Был рад вернуться домой, но не хотел уезжать из Германии. Решил, как будет, так и будет.

О Питере, Гельзенкирхене и сосисках

— Три вещи в Германии, по которым скучаете больше всего?

— Поля — сто процентов! Про стадионы сказать не могу — теперь у нас тоже прекрасные арены. Даже в Перми. Во-вторых, сосиски! Они там бомбовые. И культура боления, фанаты.

— Сильнейший футболист, с которым когда-либо тренировались в Германии?

— Сане.

— А в России?

— Из легионеров — Халк. Из наших — Шатов.

— Футболист с лучшим чувством юмора?

— Александр Салугин, однозначно.

— Матч за «Шальке», который никогда не забудете?

— С «Алеманией». 25 тысяч болельщиков, почти заполненный стадион. Мы выиграли 2:1, а я оформил дубль. Это была наша первая победа в сезоне.

— Гельзенкирхен или Питер?

— Или Питер?! Конечно, Питер! Какой Гельзенкирхен?!

— Питер или Пермь?

— Конечно, Питер! Между Гельзенкирхеном и Пермью, все равно выбрал бы Пермь. А Питер — вообще топ! Это — столица мира. А в Гельзенкирхене живет 250 тысяч человек, там вообще ничего нет. Я чуть не умер со скуки.

Если бы не футбол, повесился бы, серьезно. Пару раз была возможность куда-то рвануть, но было немного лень. Единственное развлечение — бассейн по выходным. Двигался как спортсмен!

Sport24.ru, 19.04.2018