ВАЛЕРИЙ НЕПОМНЯЩИЙ: «В РОССИИ ГОТОВЯТ КОМАНДЫ. А НАДО — ИГРОКОВ»

Известный футбольный специалист Валерий Непомнящий в интервью «Советскому спорту» — о проблемах российского футбола.

«ТОМЬ» ТАК И НЕ НАУЧИЛАСЬ ЗАРАБАТЫВАТЬ»

— Когда вы в апреле 2016 года покидали «Томь», было предчувствие, что для клуба все может закончиться финансовой ямой?

— Это для меня тяжелая тема. Томск — важная веха в моей человеческой и футбольной жизни. Когда в 2014 году я принял предложение вернуться в качестве советника президента клуба, передо мной поставили четкую задачу: определить, куда должен двигаться томский футбол. Для этого была разработана стратегия развития, основными пунктами которой были: подготовка резерва, инфраструктура и выход на самостоятельные рельсы. Клуб должен был научиться зарабатывать сам. Но с первого же трансферного окна мы стали отклоняться от стратегии.

— В чем это проявлялось?

— Изначально акцент планировалось сделать на молодых игроках. Чтобы можно было их подготовить, а затем выгодно продать. Условно говоря, как в предыдущие годы, мы брали в аренду еще мальчишками Канунникова, Дзюбу и прописывали им в контрактах опцию выкупа за миллион долларов. Баляйкина могли у «Рубина» выкупить, парень способен был вырасти в большого игрока. Тогда, к сожалению, мы не нашли денег, но возможность выкупить ребят была — это главное. И я говорил руководству, что нужно двигаться этим путем. Именно на таких условиях и пришел в «Томь».

— Как получилось в итоге?

— В августе 2014 года после поражения в стыковых матчах от «Уфы» принял команду. В первое же трансферное окно, что мне очень не понравилось, мы брали игроков либо в аренду, причем без права выкупа, либо свободными агентами. О перспективе в таком случае нет смысла говорить. Арендованных игроков, получается, готовили для других клубов. А свободные агенты — это, как правило, футболисты на этапе перехода из подающих надежды — в не оправдавшие. На них рискованно делать ставку. Поэтому когда меня спрашивают, что не сложилось в «Томи», одной из причин называю эти трансферные периоды с десятком новых футболистов. Возможно, кстати, текучка кадров сказалась и на той ситуации, что произошла с клубом нынешней зимой. Игроки, чувствовавшие себя временщиками, не стали держаться за клуб в трудный период, плюнули на город, на команду и ушли. Пришлось «Томи» комплектоваться детьми, которые объективно пока не готовы к уровню РФПЛ.

— В 2009 году у вас ведь в «Томи» была похожая ситуация, когда по пять-шесть месяцев не платили зарплату.

— Да, было такое. Но ни один человек не подал жалобу в КДК. Мы оставались командой, и в итоге спонсоры повернулись к нам лицом. Но с того времени «Томь» так и не научилась зарабатывать. Хотя такая задача ставилась. Не удалось убедить местную бизнес-элиту, что «Томь» — важный социальный проект для региона. Томская область ведь не бедная, но нет ни одной другой команды, способной стать брендом города — ни волейбольной, ни баскетбольной, ни хоккейной. Только «Томь».

— Теперь и она под вопросом.

— Это боль для меня. Кто-то говорил, что я бросил команду… Никого я не бросал. Просто понимал, что в той ситуации моего авторитета для исправления ситуации не хватает. Понимаете, одно дело — создавать команду из звезд. Им не обязательно быть семьей — они профи высочайшего уровня. В командах уровнем ниже необходимо создавать коллектив, работать над психологией, микроклиматом. А это сделать за месяц-два сборов с регулярно обновлявшимся составом нереально.

ЧЕТЫРЕ ТРОЛЛЕЙБУСА

— На сайте «Томи» местный центр подготовки футболистов называют лучшей футбольной школой Сибири. Где воспитанники?

— Это проблема не только Томска. Все гораздо серьезнее и глубже. Вот как думаете, почему юношеские сборные России здорово выглядят на международных соревнованиях, чемпионами становятся? Почему ЦСКА в Юношеской лиге УЕФА очень достойно играет против звездных академий?

— Почему?

— Потому что наши тренеры прекрасно умеют создавать команды — прятать индивидуальные недостатки футболистов, демонстрируя сильные командные качества. Но нельзя этим заниматься в детско-юношеском футболе! Сейчас же получается так, что в России с десятилетнего возраста готовят команды. А надо — игроков. Мотивы тренеров понятны — их зарплата зависит от результата. Стал чемпионом Москвы? Молодец! А кто из этой чемпионской команды пробьется наверх, по большому счету, никого не интересует. Один пример: играет юношеский ЦСКА со сверстниками из «Манчестер Сити». Спрашиваю тренера армейцев Сашу Гришина: «Сколько человек у англичан в будущем будет играть за основу?». — «Четыре-пять», — говорит. «А у нас?» — «Ни одного».

— И что делать?

— Необходимо менять систему подготовки ребят, структуру проведения соревнований. Нельзя мальчишек до 14 лет заставлять играть на победу, не должно быть никаких таблиц. До этого возраста даже сборные не собираются! Поэтому нужно, чтобы мальчишки свободно развивались. Не просто бегали на еще громадном для них поле, касаясь мяча раз в полчаса, а действительно играли. Обводили, не боялись рисковать, возиться с мячом.

— Бельгийцы для этого даже сократили количество игроков в матчах для самых маленьких — до 8 лет играют два на два, чуть старше — три на три. И так далее.

— Это правильно. А у нас ведь к тому же потерян дворовый футбол, из которого порой выходили очень самобытные игроки. Теперь детей с самого малого возраста набирают в спортшколы. Парень, который начинает брать игру на себя, сразу слышит от тренера: «Хватит. Отдай длинную передачу на быстрого нападающего, и все». В итоге к 18 годам он и умеет только длинную передачу отдавать. А футбол ведь гораздо многограннее. Вот вы помните, как играла юношеская сборная Колыванова?

— Смутно.

— Не то что в автобус — в четыре троллейбуса! А впереди Прудников иногда убегал и забивал голы. Да, стали чемпионами Европы. Молодцы! Но где теперь эти ребята?

«ЛИМИТ — СЛЕДСТВИЕ, А НЕ ПРИЧИНА»

— Получается, нехватка ярких индивидуальностей в сборной России логична?

— Именно. Но надо еще учитывать, что в советское время было огромное богатство школ — армянская, грузинская, украинская, школа центральной России. Выбирай — не хочу! Россия, кстати, была не так сильно представлена кем-то, кроме Москвы, в юношеских сборных. Говорят, в Ростове была серьезная футбольная школа, но, если честно, харьковский интернат помню, киевский — тоже, а ростовский — не очень. Хотя я долгое время работал с детьми и юношами.

— Сейчас футбольных школ тоже не хватает?

— Да. Был интернат имени Коноплева, многие ребята оттуда вышли. Но теперь он исчез. Здорово работают академии Москвы, но они настолько заряжены на то, чтобы выиграть столичный чемпионат, что опять начинается гонка команд, а не воспитание индивидуальностей. Как мне нравится академия «Краснодара» — идеал! Но и они в последнее время тоже начинают биться за результат.

— Какими критериями должен обладать тренер юношеской сборной?

— Кроме профессиональных качеств — психологии, умения готовить ребят — должно быть еще и умение увидеть игрока, перспективу. Понятно, что нет инструмента, способного определить наличие или отсутствие каких-то будущих качеств. Но все же, считаю, требуется оценивать тренеров юношеских сборных не по результату в отборочных циклах, а только по тому, сколько людей из его команды проходит на следующий этап. Не знаю, удастся мне убедить руководство РФС в этом или нет.

— Как вам игра сборной России протии Бельгии?

— Скажу кратко: Черчесову предстоит много работы.

— В помощь этой работе нужен лимит?

— Со спортивной точки зрения лимит — неправильно. Играть должны сильнейшие. Но понимаю Мутко и Черчесова: выбирать сборную из 30–40 человек — непросто. Поэтому пока не появилось новое конкурентоспособное поколение — лимит нужен. Может, по другой формуле — например, «10+15». Следует найти рациональное решение. Но в любом случае лимит — следствие проблем, а не причина. Причина в подготовке игроков.

«НА ПЕРВУЮ ТРЕНИРОВКУ СБОРНОЙ КАМЕРУНА ПРИШЛО 4 ИГРОКА»

— Между сборной России и командой Камеруна, с которой вы на ЧМ-1990 дошли до четвертьфинала, угадывается кое-что общее. Вам тоже приходилось собирать команду практически с нуля.

— Сложно сравнивать. На ЧМ-1990 я брал уже тех, кого хорошо знал. В то время в Камеруне не было профессионалов — футболисты в субботу и воскресенье играли в чемпионате, но без контрактных обязательств. Собрались, сыграли и разошлись. Федерация на них никак не могла повлиять. Поэтому, кстати, первое время собрать ребят было непросто. Половину футболистов агенты увозили на просмотр во Францию. Сразу после игр брали игроков, можно сказать за шиворот, и понедельничным рейсом — в Париж.

— И как быть тренеру?

— Тех, кто сильно был нужен, просили вернуть обратно. Мы с тренерским штабом специально составляли список из 40 человек, потому что знали — приедут далеко не все. И вот, представьте, 10 утра, первая тренировка. Как вы думаете, сколько футболистов пришло?

— 20?

— Нет, четыре. Спортивный директор успокаивал: «Придут еще». В итоге чуть позже явились 12 человек. Потом, конечно, удалось это изменить. И на ЧМ-1990 сборная Камеруна на 50 процентов состояла из любителей. Другая половина была из второго французского дивизиона. Единственный игрок из первой французской лиги — вратарь Жозеф-Антуан Белл.

— Долго привыкали к сюрпризам?

— До самого конца. Тогда еще и финансовая ситуация давала о себе знать. Когда мы за месяц до начала ЧМ приехали на сбор в Югославию, у нас с собой было только четыре потертых мяча. И ни одного комплекта формы. Тренировались кто в чем. Начали договариваться о товарищеских матчах — снова сложности. Но помог большой друг Советского Союза, президент футбольной федерации Югославии Милан Милянич. Купил нам ветровки, потому что в мае в Югославии было прохладно, штук 15 мячей, два комплекта формы. Только ближе к ЧМ нам, наконец, довезли спонсорскую форму, в которой мы должны были играть на турнире.

— По какой схеме играла сборная Камеруна?

— 4-3-3, с «чистильщиком» — три защитника располагались в линию, а один опускался чуть ниже и подстраховывал. Нам эта схема была нужна, чтобы нивелировать недостатки защитников Кунде и Массинга, которые бегали, наверное, медленнее, чем я. В итоге на ЧМ мы со всеми играли уверенно, спокойно, включая звездную сборную Аргентины. Пусть дважды удалились, но это из-за того, что пытались их запугать. Понимали: они фавориты. И наверняка рассчитывают задержаться на чемпионате на шесть-семь матчей. В таком случае игроки подсознательно немного берегут себя в первых играх. Нам нужно было сделать страшные глаза и топтать их. Что и удалось, победили 1:0.

«МИЛЛА ОТВЕТИЛ: «ХОТИТЕ, ЧТОБЫ Я УМЕР?»

— Как строились отношения с главной звездой той сборной Роже Милла?

— Когда я только принял команду, сразу понял — нужно вернуть Роже. Но он отказывался, ссылался на возраст — ему на начало ЧМ исполнялось 38 лет. Последние год-полтора жил на островах вблизи Франции, играл, можно сказать, на первенство водокачки. Мы несколько раз встречались еще на Кубке Африки, я ему говорил, что у нас нет атаки. Есть неплохая середина поля, есть нападающий Франсуа Омам-Бийик, в общем-то, нормальный форвард, но игрок эпизода. Ему нужно создать момент, чтобы он подставил голову или ногу. А обыграться с партнерами — не для него. После нескольких интервью тему атаки подняли и журналисты, говорили, что нужно вернуть Роже.

— И вернули.

— В один прекрасный момент раздался звонок от министра молодежи и спорта: «Мы договорились с Милла, он приедет на сбор. Если подойдет, примем решение». Роже приехал и в первой же двухсторонке, выйдя во втором составе, за 15 минут «раздел» основных защитников. А потом сказал: «Все, я устал». — «Роже, Спасибо. Попробуем помочь набрать тебе форму». На тот момент оставалось три недели до ЧМ.

— Немного.

— Функционально Милла приехал абсолютно нулевым. Хотя у него не было ни грамма лишнего веса, он не пил и не курил. Кстати, у камерунцев с режимом все хорошо. Они могут выпить бокал вина, кружку пива, но без злоупотребления. Только одна проблема — их нужно было от женщин охранять.

— Тяжело Милла входил в ритм?

— Наши нагрузки ему не понравились: «Вы что, хотите, чтобы я умер?». Сделали для него индивидуальную программу, постепенно готовился. С Аргентиной вышел на девять минут, против Румынии сыграл чуть больше, со сборной СССР — еще больше. Но, знаете, в чем по-настоящему проявлялось его величие? Он очень легко принял новую философию, схему игры. Быстро понял, какие функциональные обязанности во всех линиях. Он в это поверил — и поверили другие игроки. Появился коллективный дух. Поэтому когда меня спрашивают о ЧМ, отвечаю, слегка кокетничая: мне повезло оказаться в нужное время в нужном месте. Рядом с Милла.

— Запомнились какая-то особенная история, связанная с ним?

— После победы над сборной Аргентины те, кто провел на поле больше 60 минут, должны были заниматься по облегченной программе. Остальные — по обычной. Роже сыграл только девять минут и должен был работать со второй группой. Но, видимо, почувствовал, что ему нужна пауза, поэтому отправился бегать трусцой по кругу. Я всегда был сторонником дисциплины, но разумной. Вмешиваться не стал. Спустя пять минут слышу крики. Иду на поле, а там Милла с помощником моим ругается. Тот хотел, чтобы Роже отправился заниматься по обычной программе. Этот помощник, кстати, был на три года младше Милла, вместе с ним в сборной играл. Но Роже не слушался: «Ты мне носки стирал, сумку носил, а теперь указываешь, что делать?». Я их развел, подозвал к себе Милла, говорю: «Роже, так нельзя». А он: «Чего этот сопляк мне будет указывать?». В итоге Милла занимался по облегченной программе. И через пять дней забил два гола Румынии. Потому и великий. Прекрасно чувствовал свой организм. Понимал, что если будет работать со второй группой, его может не хватить на следующую игру.

«ВАЛЕРИЙ, ВЫ НАШ ГЕРОЙ!»

— Есть устойчивый стереотип, что африканцы не дружат с игровой дисциплиной.

— Для меня стало трагедией, что мы не смогли удержать победный счет с англичанами в 1/4 финала. За семь минут до конца вели 2:1! Нужно было просто засушить игру, но мне это не удалось. Камерунцы ведь игровики — любят покрасоваться на публике. Если их команда ведет в счете, начинают показывать трюки. А если проигрывают, сразу все бегут вперед, чтобы отыграться. Это был очень сложный момент. Приходилось много раз повторять: чем команда более дисциплинированная, тем большего она добьется. Но с англичанами нас это все-таки подвело.

— Стали играть на публику?

— У англичан была замена — ушел с левого фланга нападающий Барнс. И наш капитан увидел свободную зону, начал бегать вперед. А в центре тихохода защитника подвезли два пенальти. Вот и все.

— Возвращение в Камерун после четвертьфинала ЧМ получилось праздничным?

— Только тогда я понял, что такое футбол для камерунцев. Камерунские болельщики вообще — нечто. Вы слышали, чтобы они когда-нибудь создали кому-то проблемы? Нет, это очень воспитанная публика. Когда мы играли отборочный матч против Габона, и у соперника одна за другой проходили красивые комбинации, наши болельщики им аплодировали. А когда уже мы играли здорово, то нам рукоплескали стоя! И по возвращению с ЧМ просто боготворили. В каждом городе к нам выходили толпы людей. Полиции приходилось вмешиваться, сдерживать натиск. Восторг полнейший! Для меня это было важнее самого ЧМ — подарить людям такой праздник.

— Почему ушли из сборной?

— Кризис. Думаю, в следующем цикле все было бы еще сложнее, чем раньше. Уже на первом сборе команды перед отборочными играми Кубка Африки на всю команду нам выдали две литровые бутылки воды. Говорю: «Как так?» — «Денег нет». Премиальные тренерам положены не были, но с игроками за ЧМ расплатились только через год.

— Читал, что с вами мечтала встретиться главная звезда нынешнего поколения камерунских игроков — Самюэль Это’О. Получилось?

— Да, виделись на игре ЦСКА — «Интер» в Лиге чемпионов. Сидели недалеко друг от друга, после матча он узнал, подошел, рассказал, что его отец очень хорошо ко мне относится. А я ответил, что таких звезд, как он, у меня тогда в составе не было.

— Помнят вас в Камеруне.

— Не подумайте, что хвастаюсь, но два дня назад мне на телефон пришло сообщение от камерунского болельщика. Знакомый томич посетил парижский музей армии. Тамошний гид, услышав русскую речь, подошел и сказал: «Передайте Непомнящему привет от всех камерунцев. Валерий, мы хорошо помним, что вы выиграли для нас. Вы — наш герой!».

— В вашу честь в 1990-м даже улицу назвали. И бар.

— Верно, бар «Непо». А на улице Валери я, кстати, был — два дома с одной стороны, два с другой. Но, конечно, приятно.

Артем ТЕРЕНТЬЕВ. «Советский спорт», 17.04.2017