ВЯЧЕСЛАВ ЧАНОВ: «ИЗ РОДДОМА МЕНЯ ЗАБИРАЛИ ТРОЕ: ОТЕЦ, ХОМИЧ И ЯШИН»

Он вырастил Акинфеева, Габулова, Мандрыкина, Новосадова и многих других вратарей, включая своего младшего брата Виктора — одного из лучших в СССР 80-х. Он больше 20 лет отдал ЦСКА и последнее время трудился в армейской молодежке. Сегодня Чанову 65. Казалось бы, он давно всем все доказал. Но энергии в этом человечище по-прежнему столько, что душа просит иного масштаба. Такого, например, как спасение «Арсенала» и помощь одному из своих «сыновей» вернуть форму после долгих месяцев без практики. А потому в январе Вячеслав Викторович с радостью стал туляком.

ТУЛА И ГАБУЛОВ

— Моей младшей дочке 11. Уже знал о предложении «Арсенала», когда как-то утром она сказала: «Папа опять стал улыбаться!» В команде встретили так, словно я тут давным-давно свой. С президентом Аджоевым друг против друга играли. Семшова тренировал. Кирьяков в одно время со мной выступал в Германии, только уровнем выше. Со Шмарко мы в какой-то степени одноклубники — он тоже в «Шахтере» отметился.

Но решающей гирькой на весах стал Володя Габулов. Помочь ученику — святое. А помощь ему нужна. Он достаточно сильный человек, уж я то знаю. Чуть-чуть утеряна игровая практика, но все остальное при нем. Володя попросил, чтобы я был рядом. Это в большей степени момент психологический.

Для Миши Левашова и Леши Березина работать с таким опытным вратарем — тоже большое дело. Читал, Левашов так и сказал: «Не мог себе представить, что буду работать с Габуловым и Чановым». Ребята растут, смотрят за нюансами. Володя лидер, они за ним тянутся. В нашей вратарской бригаде уже сложилась семья. По глазам вижу.

Кстати, Валера Чижов, который работал в «Арсенале» до меня, никуда не уходит. Я озвучил свою позицию руководству: в Европе уже во многих командах трудится по два тренера вратарей. Когда ты сам бьешь по воротам, то не успеваешь подмечать мелочи: как вратарь переступает ногами, как выходят руки. Ведь глаза на мяче. А тут ассистент бьет, ты наблюдаешь. Для Чижова это тоже хорошая школа. К тому же у него есть свои наработки, которые мы тоже используем.

ЦСКА И ВОЗРАСТ

— Несмотря на возраст, всегда хочется достичь чего-то большего. И у меня желание снова поработать в высшей лиге перевесило. С 95 года я был именно в первой команде. В школе и в молодежке адреналина не хватало. Так что спасибо огромное руководству «Арсенала» за то, что не стали смотреть в паспорт.

Прощаться с ЦСКА было очень трудно. Провел там 20 с лишним лет. Никаких препятствий не чинили. Только попросили передать дела преемнику в дубле, что я и сделал. С Гинером встретились в коридоре, обнялись…

ЦСКА я за все искренне благодарен, ведь я стал известным тренером именно благодаря этому клубу. Но из первой команды меня убрали по возрасту — так было озвучено. И тогда мне было очень больно. А сейчас хочется доказать, что я еще в порядке. Из меня энергия бьет бешеным фонтаном! В школе работы иной раз было даже больше, и ничего — сил хватало. При этом понимаю, что это последний мой заход в высшую лигу. Лебединая песня.

ПРИЗНАНИЕ

— У меня четыре высших образования, два красных диплома. В Донецке закончил институт советской торговли — бухгалтерский учет. Через этот вуз прошел чуть ли не весь «Шахтер». Устраивали туда, чтобы в армию не забрали. Когда заканчивал, был уже в «Торпедо». Так Валентин Козьмич психовал: у нас игра с «Араратом», а я улетел в Донецк сдавать ГОСы и только оттуда в Ереван. В Москве закончил высшую партийную школу, факультет «партийное строительство» — был парторгом ЗИЛа и сборной. Когда играл в Баку за «Нефтчи», пошел в физкультурный — чтобы не скучать после матчей. Заканчивал уже в Малаховке. А еще я журналист, закончил Донецкий государственный университет. Мои тексты выходили в ЗИЛовской многотиражке и не только. Писал, разумеется, про футбол. Публиковался под псевдонимом.

Наград у меня много. Медаль «Петра великого», орден «Шахтерской славы». Есть даже из Кореи. Мы там были на турнире «Олимпийские надежды». Делали пробежку возле бассейна в гостинице. Я заметил, что девочка маленькая, которая играла на краю, в воду булькнула. Прыгнул, достал. Журналисты тут же историю раскрутили.

Недавно ходил пенсию оформлять. Сказали принести награды. Вывалил все на стол — у женщин глаза навыкат. «Может, вы их на улице нашли!» — говорят. Я к каждой удостоверение приложил. Жена предлагала создать домашний музей, но количество такое, что, боюсь, стена рухнет.

На новом стадионе в Донецке в музее слепок моей кисти. А еще я почетный гражданин немецкого города Ратенов. Выступал там за «Оптик». За шесть лет мы поднялись с самых низов до третьей лиги, каждый год делали шаг наверх. Газеты писали: «Оптик» творит чудеса с русским вратарем мирового класса». У стадиона до сих пор мой бюст стоит. Когда приехал спустя много лет, люди узнавали. Было приятно.

СЕМЬЯ

— В Германии я мог остаться на много лет, если бы не гибель супруги. Выпала из окна 9-го этажа, когда квартиру к торжеству готовила, не закрепила стремянку… Вернулся. Друзья все предлагали с кем-то познакомиться, но я говорил: «Не трогайте. Само должно щелкнуть». И вот два года спустя поехал с командой ТРАСКО в Алушту. В местной газете узнали, что легенда в городе, прислали журналистку. Думал слинять, но в итоге задержался. И случилось интервью. Которое длится уже 21 год. 25 января у нас годовщина.

Сначала был «вагонно-поездной роман»: после игр приезжал в Алушту (на самолет не хватало), через 8 часов — назад. Добивался своего полгода. Даже пошел на риск. Пришел в ее редакцию. Хотите, спрашиваю, аккредитацию на матч «Спартака» в Лиге чемпионов? Те загорелись. Газетка-то совсем маленькая. И я условие ставлю: ехать должна именно моя Лада. Помню, пресс-центр в Лужниках был переполнен, и для нее отдельный стул перед первым рядом поставили. Смотрела на Романцева почти в упор.

В нашей семье Лада сломала традицию: раньше рождались только мальчики. И все на «В»: папа и брат Викторы, племянник Вадик, мой сын Вячеслав. И тут ба-бах — две девочки. Старшей 21, в августе выходит замуж.

НОЙЕР

— Немец сегодня — вратарь № 1. За что Яшин получил «Золотой мяч»? За то, что внес в футбол что-то новое: выходы за штрафную, бросок рукой. Нойер такой же. Он уходит из ворот и становится дополнительным полевым игроком. И в школе ЦСКА я заставлял ребят делать то же самое. Ведь это действительно большая помощь защите при выходе из обороны. Да, есть риск. Но это новый виток развития вратарского искусства. И нужно быть глупым, чтобы не обращать на это внимание.

Доннарумма в «Милане»? Давайте подождем. Пока это всплеск, такое может быть на эмоциях. Помню, Крицюк провел первый матч за «Краснодар», мне звонит журналист, спрашивает мнение. Я говорю, позвоните позже.«Часов в 9?» «Нет, в конце сезона». Вот Лунев — другое дело. Многие считают, что он появился из ниоткуда. А он торпедовский, с ним работал Анатолий Зарапин. И я понимаю, что он выстрелил не просто так, а потому что в него многое заложено. Посмотрим, что будет дальше. Но нас аксакалов радует каждая новая звездочка.

АКИНФЕЕВ

— Для меня образцом вратарского искусства были Лев Иванович и отец. Высшей похвалой было услышать: «Слава такой же трудолюбивый как папа». А лучший из моих учеников — Акинфеев. Все остальные это знают, не обижаются.

Конечно, я и сейчас с ним на связи. Могу показать вчерашний звонок. Да и остальные мне все как сыновья. Я в этом плане богатый человек. С Джанаевым, например, тоже работал. А сейчас Ваня Злобин из «Бенфики» советуется. Прислал ему упражнения, он показал тренеру вратарей лиссабонцев. Тот в восторге — для него это «космос».

Акинфеева с самого начала критиковали. Рост не тот, вес, не прыгает. Но люди просто не понимают, что у Игоря такие быстрые ноги, что можно добежать, а прыгать — необязательно. Мышечная энергия нужна, чтобы поймать мяч, а не летать. Стиль Игоря — минимализм в плане движений. Этим всегда отличалась русская школа вратарей.

При этом он умеет тренироваться. Вот даю я бригаде упражнение и знаю, что и как после него должно болеть. Спрашиваю Игоря — болит. Спрашиваю остальных — не болит. Значит, где-то что-то сэкономили, делали неправильно.

Акинфеев — вратарь от бога, плюс работал всегда так, что сумел развить свой талант. Такие вратари рождаются раз в 50–100 лет. Уникум! Конечно, были в его карьере сложности. Неудача на чемпионате мира. Не знаю, что именно стало причиной. Возможно, система подготовки оказалась для него непривычной. Но по большому счету Игорь достаточно стабилен. При этом становится мудрее. Раньше было замечательно летать, а сейчас можно подойти, подставить руку — а результат тот же, мяча в воротах нет.

Акинфеев — лидер нашего вратарского цеха. Был и есть. Надеюсь, здоровье его не подведет, и он еще поиграет. Кстати, думаю, именно две травмы колена сказались на том, что Игорь никуда не уехал из России. Потенциальных покупателей, если они были, это могло отпугнуть. Хотя о конкретных предложениях я никогда не слышал.

Кроме того за границей нужно с нуля доказывать свое «я». А в ЦСКА Акинфеев уже лидер, его все устраивает. Он — это дух ЦСКА. ЦСКА — его команда. Не каждому в этом плане так везет. Когда я играл в «Шахтере», кто только меня не заманивал. За мной приезжал Симонян, звал в «Спартак» — я отказал. Меня возил на сборы киевского «Динамо» Лобановский — отказал. «Зенит» за мной года четыре гонялся. А в итоге я пошел в «Торпедо» и только там раскрылся.

«ШАХТЕР» И «ТОРПЕДО»

— Родных клуба у меня как у вратаря два. В Донецке я начинал, прекрасно знаю город и окрестности. Нашей семьи события на Донбассе не коснулись, родственников там нет. Отец ведь туда из Москвы перебрался, когда расформировали ЦДКА. Министр угольной промышленности Засядько позвал его играть за «Шахтер». Мне тогда было три года. А родился я, на всякий случай, на Песчанке. Из роддома меня забирали трое: папа, Хомич и молодой пацан по фамилии Яшин. И этим все сказано.

Второй родной клуб — «Торпедо», и очень больно наблюдать за его судьбой. Спасибо клубу болельщиков, который придумывает памятные вечера. «Столько лет-то назад был обыгран „Пахтакор“ — 6:2, пять мячей провел Коля Максимов». И вот мы собираемся тем составом, вспоминаем. Я бы очень хотел работать в «Торпедо», но ни разу туда не звали. А вот в ЦСКА пригодился.

Интересная деталь. У меня дача в Чехове. До Ватутинок оттуда 95 километров. До Тулы почти столько же — 120. А самое смешное, что участок расположен на территории санатория ЗИЛ. То есть я из «Торпедо» выезжал в ЦСКА, а теперь буду ездить в Тулу.

АРМЕЙСКИЕ РАЗВОДЫ

— Из ЦСКА я ушел в третий раз. Первый был в 96-м при Тарханове. Устроился работать в фирме «Лужники-стройсервис». Поручили заниматься спортивными проектами: изучил как стелить корты, поля. А в 98-м позвали обратно, к Садырину. Но у него не пошло. Помню, когда его сняли, я тоже на работу не вышел, но мне звонят: «Приходите, вас никто не увольнял». Команду принял Долматов.

В 99-м меня убрали после разгрома от «Мольде». Тогда хороший друг из администрации Реутова Борис Алиферов позвал с нуля создавать школу. Назначил меня директором. Сначала у нас было только два мяча и два тренера-энтузиаста, а через год занималось уже под 200 человек. Девочки выиграли Кубок Евразии, мальчишки стали играть в первенстве Москвы. Мы детей из подворотен выдергивали, я сам этим занимался. Алиферов вывозил нас на летние турниры в Сочи. Школа существует и сегодня. Кстати, Астемир Гордюшенко — реутовский воспитанник.

В 2001-м снова позвали в ЦСКА (сам я никогда не просился). Тогда был уже Гинер. Позвали на роль спортивного директора школы. А когда пришел Газзаев, Евгений Леннорович позвал поговорить, и на следующий день я был в первой команде. С тех пор сколько тренеров сменилось, а я всегда оставался. Многие приходили со своими людьми, но руководство им говорило: «Тренер по вратарям у нас есть». Поэтому столько лет и проработал в ЦСКА. В меня верили. Спасибо клубу за это.

Даже при иностранцах меня не трогали. Артур Жорже, Зико, Хуанде Рамос… Ни у кого из них в России не получилось. Наверное, потому что не до конца поняли наш менталитет. Им казалось, что игроки должны все уметь. Обучения с их стороны не было. А наши на тот момент к такому не привыкли.

ПСИХОЛОГИЯ

— Я стал чуть ли не первым человеком в нашем футболе с профессией «тренер вратарей». А раньше было так: жалко администратора увольнять, дают ему с голкиперами работать. Но это большой труд! Раньше думал: пусть игроки сами перед матчами разминаются. А потом понял, что вот эти минут пять перед игрой — самые важные! И в эти моменты стараюсь найти слова, которые отвлекут вратарей, если они напряжены. Или наоборот настроят. Все ребята говорят, что это помогает. Видимо, одна из моих сильных черт.

Как-то сказал Акинфееву, что становлюсь старее, и он ответил: «Викторыч, по воротам может бить каждый. А вот знать, когда и какие слова сказать — это не всем дано».

А еще ничто так не убивает как рутина. Есть классический набор упражнений. Тех, которые работают — их штук 40. Но нужно каждый год добавлять что-то новое, комбинировать, не стесняться перенимать чужой опыт.

Работа тренера по вратарям — это создание микроклимата в своем маленьком коллективе. Моя задача — чтобы все трое всегда были готовы сыграть. Вот, например, Чепчугов. Хороший вратарь, техничный. Но ведь это так непросто — всегда быть вторым. Я в «Шахтере» был в похожем положении под Юрой Дегтяревым. За 10 лет провел всего матчей 50. Мог бы спокойно сидеть, тем более весь город меня любил — так получалось, что выходил на самые ответственные матчи. Но рискнул и ушел в «Торпедо». И через год стал лучшим вратарем страны. До 44 лет играл. Так что даже Габулов еще пацан (смеется). А Левашов тем более.

ДУХ ПОБЕДИТЕЛЯ

— Победа в Лиссабоне над «Спортингом» — мое главное достижение как тренера. Не лично мое, разумеется, а как члена команды. Мы сами поначалу не верили, что так далеко зайдем. Помню, у меня во дворе на автомойке мужики тоже смеялись, а потом стали всерьез говорить о трофее. Народ поверил, что мы можем взять Кубок УЕФА. И мы поверили. Это были невероятные чувства! Но победами никогда не пресыщаешься. Настоящий спортсмен голоден до успеха и в девяносто, и в сто лет. Уже давно не играю, но порой встаю в ворота, а в голове мысль: «Разве мне, Чанову, могут забить?!»

Филипп ПАПЕНКОВ. «Спорт-Экспресс», 23.01.2017