ИГОРЬ СМОЛЬНИКОВ: «ОДНАЖДЫ МОГ ОКАЗАТЬСЯ У СЛУЦКОГО В ЦСКА»

Защитник сборной России по футболу Игорь Смольников дал «Спорт-Экспрессу» обстоятельное интервью.

27-летний крайний защитник «Зенита» — один из тех основных игроков национальной команды, кому наряду с Дзюбой, Смоловым, Головиным и Ко предстоит дебют на больших турнирах. Не попав на ЧМ-2014, Игорь Смольников с начала отборочного цикла при Фабио Капелло забронировал за собой правую бровку. А Леонид Слуцкий, сменив итальянца во главе команды, продолжил доверять первому в истории больших футбольных турниров уроженцу Каменск-Уральского, 170-тысячного города Свердловской области. Через который, между прочим, проходит граница Урала и Сибири. То есть Смольников — одновременно и уралец, и сибиряк. В Каменск-Уральском по-прежнему живут его родители.

А еще он — парень из многодетной семьи, который на долгом и трудном пути во Францию прошел через непопадание из школы в дубль «Локомотива»  — счастье, что взяли в молодежный состав «Торпедо». Через аренду в Читу, полугодовое безденежье в Сочи…

Он признается, что в ту пору и мечтать не смел о сборной и чемпионате Европы. Да и о «Зените», в интерес которого, будучи игроком «Ростова», даже не поверил. Но потом, уже из «Краснодара», туда все-таки перешел. И неожиданно для многих вытеснил из состава Анюкова — прежде железного правого защитника.

Смольников — пожалуй, самый нераскрученный с медийной точки зрения твердый игрок стартового состава сборной. С журналистами он общаться не очень любит, но для «СЭ» все-таки сделал исключение. Говорили о многом. От решения переходить из «Ростова» в «Краснодар», а не  в ЦСКА к Леониду Слуцкому, до отношения к травме одного конкурента по позиции — Олега Кузьмина и возможной натурализации другого — Мариу Фернадеса. От неудач «Зенита» в нынешнем сезоне до многомиллионного пункта об отступных в его новом контракте с клубом. От юмористических битв Дзюбы со Слуцким до поддержки главным тренером сборной благотворительного проекта жен Смольникова и Шатова.

Мы беседовали в гостинице Grand Resort Bad Ragaz еще до матча с  Сербией, на следующий день после не лучшей для Игоря встречи с Чехией. И Игорь оказался именно таким человеком, о каком мне не раз рассказывали. С трезвой и где-то, может, даже заниженной (что и сам признал) самооценкой. Дай бог, чтобы чемпионат Европы ее поднял.

А начали мы разговор с тяжелейших для Смольникова концовки прошлого и начала нынешнего года, когда многие даже засомневались, что он  успеет полностью восстановиться к Euro-2016.

МУЧИТЕЛЬНЫЙ ПУТЬ ВО ФРАНЦИЮ

— У вас была очень сложная концовка прошлого года. Травма, два месяца на обезболивающих, операция в декабре, осложнения… Сейчас чувствуете себя абсолютно здоровым? — спрашиваю Смольникова.

— Никаких проблем больше нет. Но пройти пришлось через многое. Сначала у меня просто заболели пахи, в октябре — как раз после сборной и  нашего выхода на Euro — поехал на обследование в Германию. Там мне сделали укол и сказали, что нужна пауза в три-четыре недели. Сделал паузу, прошел курс лечения, три-четыре раза туда летал, делал уколы.

Вышел на поле в конце октября. И все заново. В ноябре играл, причем даже уколы уже не помогали. А когда приехал в начале декабря в Лондон, мне сказали, что оторвалось место прикрепления паховых мышц. Врачи сказали: операция — и через 8–12 недель я буду в общей группе. И  в январе могу ехать на сбор, начинать работать индивидуально.

В отпуске послеоперационная рана не закрывалась. Все гноилось и  гноилось. 3 января полетел обратно в Лондон. Вычистили, зашили, я уехал в Питер. Спустя неделю начал снимать швы — так рана опять разорвалась и все потекло.

15 января — вновь в Лондон. Мне заново все распороли. Понятно, что внутри прикрепление связки уже не трогали, а очистили только поверхность. И оставили просто открытую рану. Три недели оставался в Англии, рану мне не зашивали, ждали, пока она сама заживет. И прямо оттуда 10 февраля поехал на сбор «Зенита» перед матчами с «Бенфикой» и  начал индивидуально тренироваться. Вот такое у меня было межсезонье.

— И сколько времени еще болевые ощущения оставались?

— Еще где-то месяц было больно. Но я понимал, что это уже остаточные явления. Три месяца покоя и месяц без рывков — после такого требовалось время, чтобы связка почувствовала себя комфортно, поэтому на эту боль не обращал внимания. Тем более что доктор и физиотерапевт «Зенита» хорошо в этом плане работали.

— Насколько тяжело все это переносили психологически? Сидело ли в голове, что Euro может оказаться под угрозой?

— Не думал об этом. Разговаривал с Леонидом Викторовичем (Слуцким. — Прим. И.Р.), он всячески меня поддерживал. И знал, что если с  февраля начну тренироваться, то до июня остается еще достаточный срок, чтобы набрать форму. Для меня самое важное — чувствовать себя в хороших физических кондициях.

— Можно сказать, что физически набрали стопроцентную форму, учитывая пропущенную предсезонку?

— Тяжело сказать. Но очень надеюсь, что к началу Euro буду чувствовать себя хорошо. Все, что можно, для этого сделано. У меня всегда есть программа по физподготовке, чтобы ноги становились сильнее. Выполнял ее от и до.

СЛУЦКИЙ ПОДДЕРЖИВАЕТ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНЫЙ ПРОЕКТ НАШИХ С ШАТОВЫМ ЖЕН

— Каковы особенности требований Слуцкого к крайним защитникам и  отличаются ли они от зенитовских при Андре Виллаш-Боаше?

— У него есть свои принципы и правила игры в обороне, как должен действовать каждый игрок на своей позиции. Понятно, что существуют правила для каждого защитника у каждого тренера, которые как «Отче наш». Но помимо этого у Слуцкого есть и особенности, которые отличаются от зенитовских. Когда мы должны играть шире, когда — уже, как должны перекрывать фланговые подачи. Он очень жестко на этот счет требует, к таким деталям относится крайне внимательно. К этому надо привыкать.

Не скажу, что в этом есть что-то очень сложное, но лучше, когда ты делаешь это все на автомате, как ребята из ЦСКА. И не теряешь секунды, думая, твоя ли это зона и должен ли ты здесь играть. Если  бы мы чаще встречались, было бы проще. Но в сборной это невозможно.

— Насколько легко у вас сложился контакт со Слуцким?

— Проблем никаких. Где надо — пошутит, сделает атмосферу, где надо  — скажет серьезно. Лично у меня с ним вообще никаких проблем. Наоборот, поддерживает — в том числе и благотворительный проект наших с Олегом Шатовых жен Play and Help. Специально летал в Питер на аукцион, приходил и в Москве, за что огромное спасибо. Находил время, хотя с его графиком это очень трудно.

— Он никогда не вспоминал, как в 2012 году вы предпочли «Краснодар», хотя сам Слуцкий хотел видеть вас в ЦСКА?

— Были какие-то шутки об этом. Тогда все так сложилось, хотя мы  с ним беседовали. Леонид Викторович мне все объяснил, но на тот момент я решил для себя, что «Краснодар» будет лучше. Понимал, зачем я туда иду, и ни о чем не жалею.

— Конечно, раз теперь являетесь основным защитником в сборной.

— Даже мечтать об этом не мог! Но потом так хорошо все получилось. Заиграл в «Краснодаре», перешел в «Зенит» — и вот теперь на чемпионате Европы.

— Когда поняли, что ваша карьера вышла на новый виток, и вы можете стать основным защитником сборной?

— Долгое время об этом не думал. Но когда последовало предложение из «Зенита», я уже сам туда захотел. Еще когда я был в «Ростове», ходили слухи об интересе из Санкт-Петербурга, но тогда отвечал на  это: «Да что я там буду делать?» Конкуренция такая — а мне для роста надо постоянно играть. Но когда было реальное предложение из «Зенита» в момент игры за «Краснодар», я уже реально хотел это попробовать. Зацепиться за шанс. И шел туда с полной уверенностью, что все получится.

— Бывало, что от Слуцкого в сборной получали по первое число за  невыполнение задания, как ваш коллега по амплуа крайнего защитника Юрий Жирков по итогам матча с Францией?

— Он мне всегда говорит про тактические моменты. Тренер имеет на  это полное право. Слушаю и делаю выводы. Плохого он точно мне не  пожелает. Завтра будет теория, послушаю после вчерашней игры (с  Чехией. — Прим. И.Р.)…

НЕ ХОЧУ СПИСЫВАТЬ СВОИ ОШИБКИ С ЧЕХИЕЙ НА ФУНКЦИОНАЛЬНОЕ СОСТОЯНИЕ

— Внутренне сжимаетесь перед этой теорией?

— Да нет, наоборот. Чем больше информации получу, тем лучше будет для меня. Хотя в принципе понимаю, что меня ждет.

— У вас самого есть понимание, в чем ошиблись? И за оба ли гола предъявляете себе претензии?

— В первом случае эпизод был очень тяжелым. Я смещался в центр, пошла диагональ, и плохо, что на мяче оказался Нецид. Думаю, даже если бы я успел к нему переместиться, шансов не дать ему скинуть мяч на Росицки у меня в принципе не было.

А вот по второму голу претензии к себе есть. Мне надо было действовать ближе к Крейчи. Я хотел просто перекрыть эту опасную линию, чтобы у меня мяч возле правой ноги не прошел. Но так получилось, что я  ее даже перебежал, и мяч пролетел у меня с обратной стороны. Главное  — мне надо было находиться к сопернику чуть поближе. Хотя бы еще метр сократить…

За игру бывает куча таких моментов, но идут такие подачи, что на  них никто даже внимания не обращает. Но когда что-то забивается  — сразу это в глаза бросается. Требование Слуцкого железное — мне надо было левую ногу ему перекрывать. Я этого сделать не смог.

— Переживали сильно после игры? Или это был не более чем товарищеский матч?

— Товарищеский, не товарищеский… Это игра за сборную, и все равно за ошибки переживаешь. Перевариваешь их внутри себя, думаешь. Главное  — не допускать такого дальше. Выполнять требования тренера.

— Может, это связано с тем, что с трудом переваривали серьезные нагрузки в первую неделю сбора в Бад-Рагаце? Сказал же Слуцкий после игры с Чехией, что группа игроков труднее других с ними справляется.

— Не думаю, что у меня есть такая проблема. Плохо чувствовал себя в первые минут 15–20. Потом — нормально. Никак не списывал бы эти ошибки на плохое функциональное состояние. Состояние было нормальное. Если тренер говорит, что мы должны были функционально выглядеть еще хуже — значит, так и есть. Может, по себе этого не ощущаю, но  уверен: штаб знает, что делает.

Я бы вообще не назвал работу, которую мы здесь делали, очень тяжелой. Просто мы выполняли ее без перерывов в течение шести дней, и она накапливалась. Утром — интенсивная тренировка с мячами, вечером  — тренажерный зал, плюс беговая работа. Не сказал бы, чтобы было что-то такое, чего никогда не делали. Бывало, бегали и больше. Только, когда ты на сборах, у тебя два дня двухразовые тренировки, один  — одноразовая. А тут шесть дней — по две тренировки, вот и накопилось все. Плюс к тому — после сезона. Все нормально.

ВКЛЮЧИЛ МИНИ-ФУТБОЛ, УВИДЕЛ СБОРНУЮ РОССИИ ИЗ БРАЗИЛЬЦЕВ — ТУТ ЖЕ ВЫКЛЮЧИЛ

— Как у вас как у защитника сложились отношения с Акинфеевым? В  том числе и во взаимоотношениях во время игры?

— Вообще никаких проблем не вижу. И те же подсказы Игоря — это совершенно нормально.

— Euro-2016 станет первым для вас большим турниром. Есть ли нервозность или воспринимаете все совершенно спокойно?

— Сейчас — спокойно. Есть план, по которому работаем, тренируемся, играем. Концентрируемся на том, чтобы подойти в оптимальном состоянии к самому чемпионату. Это главное. А что дальше будет — посмотрим.

— Нет обиды на Фабио Капелло, что не позвал вас на ЧМ-2014?

— Какая еще обида? Если бы заслужил — поехал бы. Но весь цикл прошли  другие футболисты, которые заработали право играть в Бразилии.

— Как относитесь к возможной натурализации Мариу Фернандеса, вашего прямого конкурента по позиции, который является большим мастером, но, в отличие от Гильерме, не говорит по-русски?

— Если честно, вообще ко всему этому не очень хорошо отношусь. Будь то Мариу или любой другой игрок. Мне кажется, у нас большая страна, в которой есть свои футболисты, которые могут играть. Другой вопрос, что есть люди, которые уже очень много лет живут здесь. Или кто-то из родителей — россиянин. Они отлично говорят по-русски, в их ментальности нет ничего чужого. Кто может сказать про того же Петю Одемвингие, что он иностранец?

— Потому с Гильерме и Нойштедтером у вас нет проблем?

— Никаких. Зато мне совершенно неинтересно смотреть нашу мини-футбольную сборную. Играешь в финал — одни иностранцы. Говорят: финал Россия  — Испания. Включаю, смотрю — а там нет русских. Даже не стал смотреть этот футбол. Подчеркну: это мое личное мнение.

ОЧЕНЬ РАССТРОИЛСЯ ЗА КУЗЬМИНА, СОТВОРИВШЕГО НЕВОЗМОЖНОЕ

— Юрий Жирков не раз говорил, что по-прежнему считает себя левым полузащитником. Вас ведь тоже в свое время перековали. У вас схожая точка зрения о себе, или смирились с фактом, что вы — крайний защитник?

— Уже тяжело представить себя хавом. Еще в «Торпедо», когда играл полузащитником, легко мог обыгрывать один в один, навык был. А потом перешел в защиту — и как отрубило. Когда играешь в обороне, уже по-другому смотришь на футбол. И я себя уже ощущаю полностью правым защитником.

— Вы слышали знаменитый разговор Слуцкого и Жиркова то ли в перерыве, то ли после матча с Францией?

— Какое-то время был в раздевалке. Был абсолютно рабочий момент, когда главный тренер высказывал претензии игрокам. После этого я  ушел. А что было после — не знаю. Они два взрослых человека, и если оба говорят, что Леонид Викторович Юре звонил, и это травма, — думаю, так и есть.

— Как восприняли травму вашего конкурента по позиции Олега Кузьмина?

— Абсолютно честно вам говорю — расстроился за него. Это ведь такая история! В 34 года впервые попасть в сборную, забить Черногории мяч, который вывел команду на чемпионат Европы — и в результате в 35 на него не поехать… Фактически человек сотворил невозможное и полностью заслуживал поехать на Euro.

Мы с Олегом всегда хорошо общались. Даже мне эта травма неприятна, а уж ему… Что же до конкуренции, это уже решать тренеру. Кто находился  бы в лучших кондициях, тот бы и играл. А для меня очень важно быть в максимальной физической форме.

— Допускаете, что, если бы он поехал, с учетом травмы Жиркова кто-то из вас играл бы слева? И насколько вам это было бы удобно?

— Если брать то, как мы играем в «Зените», то есть подключаться и врываться в чужую штрафную, слева мне это делать неудобно. Собственно в защите, да и при поддержке атаки до определенного момента — все нормально. Но в плане остроты гораздо удобнее там действовать человеку, у которого левая нога — рабочая. А вот Олег, не исключаю, смог бы играть слева. Он опытный парень, по-футбольному умный.

— А себя по-футбольному умным и опытным не считаете, что ли?

— Себя еще таким не считаю.

— В чем вам, по-вашему, нужно больше всего прибавлять?

— Мне нужно побольше веры в свои силы. Смотрю на европейцев в «Зените»  — насколько же у каждого из них голова более легкая, чем у нас! Мы грузимся, все в себе, каждый эпизод внутри себя перемываем.

— Кстати, комментатор Геннадий Орлов сказал, что это Виллаш-Боаш, по сути, научил вас по эпизодам играть правым нападающим. В результате чего забили несколько важных голов, в том числе вашему бывшему тренеру в «Жемчужине» Станиславу Черчесову.

— Андре всегда призывал меня бежать за спины, и я старался это делать. Спаллетти тоже просил это делать, но в результат это перешло именно с Боашем, и он поверил в меня, дал мне еще больше уверенности. У  Слуцкого точно такая же свобода, он тоже просит, чтобы я туда подключался, не ограничивает.

— Перед или после игры с Чехией в Инсбруке не виделись с Черчесовым, который после ваших голов за «Зенит» в ворота «Динамо» сказал вам в шутку: «Вот, воспитал на свою голову»?

— Виделись после. Но подробно пообщаться не успели — он с кем-то разговаривал.

«РОСТОВ» ЗАСЛУЖИЛ МЕСТО В ЛИГЕ ЧЕМПИОНОВ. А МЫ ПРОВАЛИЛИСЬ

— Ваш агент Александр Маньяков сказал мне, что работа с Черчесовым стала поворотным пунктом в вашей карьере.

— Можно и так сказать. Переходя в Сочи, я вообще не понимал, как тактически действовать правому защитнику, хотя уже немного и играл на этой позиции. А работая в «Жемчужине», узнал многое — в частности, от Мирослава Ромащенко, который все объяснял.

Испытал на себе и очень тяжелые моменты. Иногда Черчесов выпускал меня, затем опять убирал — а обратные замены любому футболисту перенести тяжело. Зато теперь, когда случаются неудачные матчи, понимаю, что надо просто продолжать работать. И тяжесть от этой игры сама по  себе уйдет. Так что тот этап дал мне приличную закалку. В плане всего — там ведь мы месяцами зарплату не получали. База непонятно какая… Оставалось просто тренироваться.

— Кстати, о Маньякове. Не припоминаю других случаев, когда футбольный агент был бы крестным ребенка своего клиента.

— Мы познакомились, когда он еще не был агентом. Мне тогда было 14 лет. Воспринимаю Сашу не как агента, а как друга, мы с ним даже никаких бумаг никогда не подписывали — все на честном слове.

— Как относитесь к уходу Боаша и приходу Мирчи Луческу? Не связывались  ли еще с тренером — ведь он всем игрокам «Зенита» оставил номер своего телефона?

— С Луческу не связывался. Нам просто сказали, сколько после последнего матча на Euro у нас будет выходных дней. Его результаты говорят сами за себя. Как играл «Шахтер», все мы видели. Команда всегда была сильная, а каков он — узнаем в работе.

А по поводу ухода Боаша — лично я расстроился. Он мне нравился и  как тренер, и как человек, мне с ним было комфортно. И, думаю, всем. Для меня это были два хороших года. Желаю ему удачи.

— Для вас шок, что «Зенит» не попал в Лигу чемпионов?

— Конечно. С тех пор, как я пришел, мы все три года были в Лиге чемпионов. А теперь — без нее. Для нас это вообще провал. Если смотреть, как мы начали сезон, с кем на своем поле в четырех матчах теряли очки в прошлом году — тут даже достаточно стабильная игра в этом сезоне не помогла. Проиграли в 2016-м только один матч, но для попадания в Лигу этого не хватило. Надо сделать выводы и этого не допустить.

— Не опасаетесь, что с уходом Боаша Халк и Ко могут уехать из «Зенита»? Из Китая-то продолжают его манить.

— Думаю, у Халка продолжение карьеры в «Зените» не зависит от того, кто у нас тренер. Если клубы и Халк договорятся, тут уж ничего не  поделаешь.

— Как бывший игрок «Ростова», верите в то, что этот клуб — в Лиге чемпионов?

— Не просто же так они набрали в этом сезоне столько очков! И нас со счетом 3:0 обыграли, и всех остальных сильных соперников дома победили, и вообще весь чемпионат прошли ровно. Значит, заслужили. Посмотрим, как будут выступать в самой Лиге. Хочется, чтобы сыграли там хорошо.

ХОТЕЛ БЫ ПОИГРАТЬ В ЧЕМПИОНАТЕ АНГЛИИ

— Вам предложили новый контракт с «Зенитом», причем за три года до окончания предыдущего, прямо перед вылетом на операцию в Лондон. Достойный шаг моральной поддержки со стороны клуба.

— Речь о новом контракте шла уже давно — с прошлого лета, а может, и еще раньше. А все довели до конца действительно в декабре, буквально за два дня до операции. В любом случае есть вещи, о которых тебе приходится думать. И когда вопрос полностью закрывается, ты концентрируешься уже на другом. Само собой, это помогает. А в такие моменты — особенно.

— В карьере вы нередко меняли команды…

— Сейчас душа точно не в поиске. Путь был долгий, клубов много, и от этого всего, конечно, устаешь. Но у каждого своя дорога, и  если так суждено — ничего страшного в этом нет.

— Есть мнение, что если бы Юрий Семин остался в родном «Локомотиве», вы бы до сих пор там выступали.

— Не исключаю такой вариант. Когда я вернулся из аренды в «Чите», Юрий Павлович оставил меня в команде и хорошо ко мне относился. Видел какие-то задатки. До него мне никто там особо не доверял, я ходил по арендам. А после него опять пошел путешествовать.

— У вас в новом контракте с «Зенитом», говорят, стоит сумма в 40  миллионов евро отступных…

— Отступные стоят, но все равно думаю, что это формальность. Бывают предложения, когда клуб может пойти на компромисс.

— Но вы понимаете, что этим пунктом вы приковываете себя к «Зениту»? Будем объективны: такую сумму за вас никто не заплатит.

— Мне кажется, сумма здесь вообще не играет роли — будь она хоть 200 миллионов, хоть 300. Если в клуб поступит какое-то предложение, и он посчитает нужным продать игрока, а игрок захочет куда-то перейти, всегда можно договориться.

— Желание поиграть за границей у вас есть?

— Конечно, я был бы рад, если бы выпал такой шанс — попробовать себя в хорошем клубе сильного чемпионата. Мне больше всего нравится Англия.

— В первом матче Euro-2016 — как раз хороший момент там себя показать.

— Будем стараться!

У ДЗЮБЫ СО СЛУЦКИМ ХОРОШИЙ «БАТЛ»!

— Как вам микроклимат в сборной? Он и вправду настолько идеален, как многие игроки об этом говорят?

— Да, в сборной все хорошо, нет никаких проблем. Нет группировок, все общаются друг с другом и на тренировках максимально выкладываются. На поле все пашут, за пределами — здорово общаются.

— Дзюба вас подначивает?

— Дай только повод — шутки из него просто льются. У него много смешного, всегда можно посмеяться от души. Всегда хорошо, когда в команде есть кому пошутить. И в автобусе, и за обеденным столом.

— По-моему, они со Слуцким в этом плане нашли общий язык. Тот и  ответить может так, что мало не покажется.

— Да, у них хороший батл! Их можно каждый день слушать. Причем даже если они будут повторять одно и то же — все равно смешно.

— А когда всей командой финал Лиги чемпионов смотрели, зарубы были, пари какие-нибудь?

— Знаю только, что Сергей Богданыч (Семак. — Прим. И.Р.) и Юра Лодыгин счет угадали. А так я после первого тайма в номер пошел. Надо было одну процедуру сделать — а потом уже в номере матч досматривал.

— Живете в номере один или с закадычным другом Шатовым?

— У всех — одноместные номера.

— Нравится ли питание?

— Мне вообще нравится, как кормят в этих краях. Очень вкусно! Даже когда мы в Австрию и Швейцарию приезжаем на предсезонные сборы, удивляюсь, какие у них продукты.

— Когда-то вы в торпедовском дубле питались в «Макдоналдсе».

— А что, тогда казалось вкусно. Сейчас фастфуд позволяю себе очень редко, стараюсь есть здоровую пищу.

КАТЯ ЗАНИМАЕТСЯ ХОРОШИМ ДЕЛОМ

— Поставила ли вам жена Екатерина задачу привести с чемпионата Европы какой-нибудь уникальный лот для организованного ей и Викторией Шатовой благотворительного аукциона Play and Help?

— Нет, такой задачи не было. Но если что-нибудь получится, думаю, она будет рада. Может, кстати, Катя на Euro и приедет на какую-то игру, если у нее получится. Но пока не факт.

— Слуцкий говорил, что у футболистов каждый день в определенное время будет возможность видеться с семьями.

— Пока мы об этом не говорили, но, думаю, нет ничего страшного, если у игроков есть возможность час посидеть с женами в лобби, попить чай, поболтать. Кстати, когда сборная при Фабио Капелло собиралась в Москве, у жен тоже была возможность приезжать в отели в определенное время, за исключением предыгрового дня и дня игры.

— Взяли бы футболку с автографами всех игроков сборной — даст бог, в случае успешного результата уйдет на ура.

— Футболочку. Или чемпионский Кубок. Его, правда, на аукционе не  продашь. Поэтому в нашем случае — футболочку (улыбается).

— Какова судьба лота с автографами Льва Яшина и Джимми Гривза, который вы приобрели на недавнем аукционе Play and Help за 1 миллион 200 тысяч рублей?

— Дома стоит. Из всех лотов хотел приобрести именно его, мне он  был больше всего по душе. Роспись Льва Яшина — это же история футбола! Но в данном случае лот не имеет никакого значения. Главное — помощь, которую этими деньгами мы окажем детям с нарушениями опорно-двигательного аппарата. Они направляются в фонд, и на эти деньги закупаются протезы. Даст бог, кому-то поможет.

— Кому в голову пришла идея таких аукционов?

— Катя c подружками сначала ездили в детские дома, в дома малютки, помогали им. А потом пришла мысль сделать что-то большее. Жена в  этом плане молодец, человек очень творческий. Вика Шатова подхватила, и все закрутилось. Хорошим делом занимаются и переживают за него.

— Екатерина же с вами даже в Читу в свое время поехала? Прямо жена декабриста.

— Да, было. Тогда матчи были спаренные — два дома, два на выезде. Уезжали на неделю, и я понимал, что, когда мы играем в гостях, ей  в Чите вообще нечего делать. Один раз, два… И я ей сказал: «Езжай в Москву, готовься к свадьбе».

— Такое впечатление, что ваша жена — более медийный человек, чем вы. Отчего-то Игорь Смольников — пожалуй, самый нераскрученный игрок стартового состава сборной России.

— Я не то что стесняюсь общаться с журналистами — просто мне в целом это не нравится. Есть люди, которые получают от этого удовольствие, но я к ним не отношусь. А она воспринимает это спокойно.

— А битва по приготовлению блюд между игроками «Зенита» и хоккейного СКА тоже была ее идеей? Вы там, читал, ризотто и рыбу готовили.

— Не знаю. Я только от Кати слышу: вот, будет такое-то мероприятие. Это классно! В тот раз было прикольно. Только вот не помню, обыграли мы СКА или нет. Помню лишь, что порции у армейцев получились серьезные. Хоккейные. Катя общается с Николь, женой Ильи Ковальчука, что и  помогло организовать такое соревнование. И сам он приглашал нас на свой день рождения.

— Сильно переживали, когда Ковальчука и в плей-офф от СКА отцепили, и в сборной даже шанс при подготовке к ЧМ-2016 не дали?

— Конечно, неприятная ситуация. И он переживал, и его семья. Дай бог, чтобы все наладилось.

ХОЧЕТСЯ, ЧТОБЫ НАМ ЗА СЕБЯ НЕ БЫЛО СТЫДНО

— На что сборная, по-вашему, объективно может претендовать на Euro-2016? Что посчитаете успехом и чего ждете от турнира?

— Очень хочется пройти как можно дальше. Даже не хочется думать о невыходе из группы. Самое главное — выйти в плей-офф. А дай бог, выйдем, дальше уже многое будет зависеть от жребия, нашего состояния… Там сложно что-то предсказывать.

У нас хорошие ребята, сильная атака, все они в этом году здорово выглядели. Есть за счет чего играть! Главное, чтобы мы все подошли к турниру в отличных физических кондициях, раскрепостились и показали все, на что способны. Нам есть что показывать, у нас хорошая команда. Считаю, что мы обязаны по крайней мере выходить из группы.

— Даже без Дзагоева (разговор был до травмы Денисова, по поводу которой Смольников позже сказал мне: «Мы все очень расстроились, и лично я — тоже. На поле я до конца не понимал, что с ним случилось, и узнал это только в раздевалке». — Прим. И.Р.)?

— Как говорится, незаменимых нет. Но Алан набрал мощный ход, и это большая потеря. В последнее время Дзагоев здорово выглядел на позиции в центре поля, и то, что случилось, для нас очень плохо. Но это футбол, где от такого никто не застрахован. На любой тренировке в любой день с любым игроком может произойти что угодно.

— Какие-то личные ожидания и чувства с этим Euro у вас связаны?

— Очень хочется посмотреть на себя против таких соперников. И проявить себя. Я первый раз на турнире такого уровня, и жду не дождусь, чтобы в полной мере почувствовать, что это такое. А главное, хочется, чтобы и я, и вся команда не уезжали отсюда с опущенными головами. Чтобы после турнира сказали друг другу: «Мы сделали все, что могли». А то получается, что почти после каждого турнира сборной — одно расстройство. Тут что-то не то, там что-то не так. Очень хотелось  бы вернуться в Россию с высоко поднятой головой.

— Как это сделали в 2008-м Акинфеев, Игнашевич, братья Березуцкие, Широков, Торбинский, Иванов, пусть последний и ни разу не вышел на поле.

— Вся страна тогда гордилась ими! Мы с «Локомотивом» тогда были на сборах в Австрии, и если четвертьфинал с Голландией смотрели по телевизору, то на полуфинал с Испанией смогли выбраться на стадион в Вену — удалось найти билеты. Пусть тот матч и проиграли, но на  Euro-2008 команда показала себя по максимуму. Хочется, чтобы и нам за себя не было стыдно.

Игорь РАБИНЕР из Бад-Рагаца. «Спорт-Экспресс», 07.06.2016