РОМАН НОЙШТЕДТЕР: «ГЛАВНАЯ ПРОБЛЕМА В ФУТБОЛЕ НОСИТ ИМЯ ЛЕВАНДОВСКИ»

Новичок сборной России по футболу Роман Нойштедтер рассказал «Спорту день за днем» о «Шальке», Юргене Клоппе и Дмитрии Комбарове.

Никакие Обамеянг с Левандовским не выматывали 28-летнего Романа Нойштедтера так, как бесчисленные интервью на следующий день после прибытия в Швейцарию с российским паспортом. Впрочем, понять, как у него хватило сил «выстоять» с середины дня до вечера, да еще и с «перерывом» на тренировку, тоже можно — немецкая школа футбола подразумевает бои не только на поле, но и вне его. В противном случае футбол из «спорта номер один» превращается в занятие физкультурой…

«Спорт день за днем» не стал по десятому разу спрашивать Нойштедтера про Украину, про «русского» или «немца» и про ощущения в новой команде. Мы решили поговорить с Романом о немецком футболе, что в половине десятого вечера вызвало и у него второе дыхание. Вместо заявленных десяти минут мы общались почти полчаса. И, кажется, сумели вместе добавить несколько новых штрихов к портрету новичка сборной России.

Только дай Клоппу направо!

— Все спрашивают вас про Украину, а мы пойдем другим путем. Вы играли за сборную Германии. И, наверное, когда-нибудь ждали приглашения от Йоахима Лева?

— Нет, не ждал. Потому что в бундестим много молодых игроков моего возраста, которые уже пять-шесть лет играют в сборной. Есть костяк, готовится команда на будущее, и я это понимал. В 2012-м сыграл в товарищеском матче с Голландией, а потом еще раз был вызван в 2013-м летом, потому что «Бавария» играла финал Лиги чемпионов с «Боруссией» и не могла отпустить своих игроков в сборную. После этого уже контактов с Левом у меня не было.

— Но в сборной хоть раз общение состоялось?

— Минут десять разговаривали, когда он в первый раз пригласил. Точно так же не было больше контактов ни с Франком Энгелем, ни с Райнером Адрионом (помните, он «Штутгарт» потом еще тренировал?), когда я сыграл у них соответственно за молодежные сборные U20 и U21.

— В самом начале карьеры у вас был очень интересный тренер в «Майнце»…

— Клопп? Да, при нем я подписал свой первый профессиональный контракт. Но с основной командой только тренировался, играл во второй. Через год Клопп ушел, пришел датчанин Йорн Андерсен. И вот при нем я сыграл около двух десятков матчей, после чего отправился в Менхенгладбах.

— С Клоппом легко работалось?

— Он же с папой еще вместе играл, я познакомился с ним, когда мне было восемь лет. Если потом против «Боруссии» играл, всегда общались. И даже до сих пор контактируем по телефону.

— Он действительно gekloppt (дословно — «стукнутый»), как о нем говорят в Германии?

— Он очень эмоциональный.

— То есть это не игра на публику, Клопп действительно такой?

— Да, такой. Всегда был таким. И так орет, и на тренировках орет. Все думают, что команде он никогда не «пихает», но «пихает» еще как! Понятно, что все тренеры это так или иначе делают, но никто не может себе представить, как это делает Клопп. А с фанатами и журналистами он всегда улыбается, делает так, что все смеются. Он очень хорошо работает с молодыми игроками, развивает их. Поэтому, думаю, он оказался нужен «Ливерпулю».

— Что-то особенное, связанное с ним, можете вспомнить?

— Да чего только не было… Запомнилось, что папа рассказывал. Он был центральным защитником, а Клопп правым. И когда получал мяч, все знали, что он просто возьмет его и потащит по бровке. Что достаточно вправо пнуть, и Клопп уже несется (смеется). Так и разыгрывали…

— Кто-то считает, что и футбол у него такой, каким должен быть у выросшего в тренеры правого защитника…

— Ну, он же хочет все время прессинг. Как потеря, сразу все в кучу на мяч, все атакуют. Но это хороший футбол, раз Клопп два раза выиграл бундеслигу, один раз Кубок, вышел в финал Лиги чемпионов, а сейчас еще и в «Ливерпуле» стал добиваться успехов.

Кайф от перфекционизма

— Люсьен Фавре, к которому вы ушли в «Боруссию» (Менхенгладбах), совсем другой тренер?

— Совсем другой! (Улыбается.) Он спокойный. Математик. Все выверено до детали. Каждый игрок должен держать позицию, в прессинг не ходить, в единоборства не вступать. Только контролировать свою зону. Фавре — перфекционист. Каждый в команде знал, что ему делать на поле во всех конкретных случаях. Если мяч у центрального хавбека, у крайнего нападающего, у опорного — всем был понятен следующий маневр. Завяжи нам глаза, мы все равно могли бы сыграть, потому что знали, где партнер. Подолгу разучивали, например, как вбрасывать ауты, осваивали всевозможные открывания. Я очень многому тогда научился с точки зрения тактики. Вспоминаю, что лучшие матчи у нас получались с «Баварией», потому что все время «прочитывали» их тактически. На выезде выиграли как-то 1:0, потом дома «прибили» 3:1. Жалко, из Кубка вылетели в серии пенальти от них. Фавре, когда встречались с Мюнхеном, только еще больше шлифовал нюансы. А мы ловили кайф от этих встреч, потому что видели, что все, что мы нарабатываем, проходит в игре.

— Игроки не уставали от его перфекционизма? Потому что сам Фавре ушел в начале прошлого сезона, явно устав сам от себя…

— Все-таки пять-шесть лет в одной команде — это сложно для любого тренера. Поэтому нельзя с ходу сказать, игроки устали или он сам. Иногда такой уход даже положительно сказывается (как в этом году было с «Боруссией»), потому что появляется новый импульс. Но все равно в Гладбахе очень благодарны Фавре, что он пришел и спас команду в 2011-м, когда мы еле остались в лиге через плей-офф.

— Вы у него играли опорного. На позиции, на которой в сборной России вас пока не рассматривают.

— До этого я вообще никогда центрального защитника не играл! Только опорного. У нас и потерь-то таких в составе не было, чтобы тренеру пришло в голову перевести меня в оборону. В принципе, все всегда играли по своей позиции. Это в «Шальке» полтора года назад оказались все сломаны, тренер Йенс Келлер не знал, кого ставить. Он не хотел рисковать и назначать в оборону молодого — мы Лигу чемпионов играли с «Челси» в Лондоне — и предложил «опуститься» мне.

— Келлер не хотел молодого ставить?!

— У нас уже был один в составе. Сразу двое — это перебор. Айхан, который во Франкфурте сейчас был, и Фридрих. Келлер меня на последней тренировке просто поставил перед фактом: «Завтра играешь защитника». Раз надо, сыграл. Но не ожидал, что это будет практически навсегда (смеется). Получилось тогда неплохо, потом мы выиграли пару матчей так. Вот и остался в центре обороны.

— Роберто Ди Маттео что от вас хотел?

— Мы впятером сзади играли. Поставили всех возле ворот, стоим. У него, кстати, я опорного сыграл пару раз. А так в основном правого центрального. При Ди Маттео задача простая была: главное — защищайся. А в атаке — «мяч вперед, комбинация придет» (смеется).

— И против кого защищаться было тяжелее всего?

— Против Левандовского.

— Почему?

— Он физически сильный очень, выносливый. Его очень сложно оттолкнуть от мяча, изменить его движения. Он всегда нацелен на гол, может его сделать в каждой ситуации. Против него как-то вышел, так он два гола забил… Все 90 минут с ним очень сложно. Иногда Левандовского не видишь вообще. Потом смотришь на мяч, смотришь туда, где он только что был, а потом оказывается, что он совершенно в другом месте и забивает.

— Еще кто?

— Обамеянг очень быстрый. Если дашь ему стартовать — любому защитнику не поздоровится.

За Сане не переживаю

— А с кем нравилось играть в «Шальке»? Кто может далеко пойти?

— Я думаю, что Дракслер.

— В «Вольфсбурге» у него не очень получилось…

— Там у всей команды не получилось в этом сезоне, прямо скажем. Помимо Дракслера, большое будущее ждет Сане. Ему всего 20 лет, он быстрый, физически очень сильный, левая нога хорошая, все есть для большой карьеры в таких клубах, как «Барселона» или «Реал». Сане очень много тренируется, в том числе индивидуально. Никогда после занятия первым не скажет: «Все, я домой». Еще час-два работает сам.

— Тем не менее «закрыть» его в этом году удавалось многим командам. Сверкал через два на третий…

— Ему, повторю, 20 лет. И потом, «Шальке» — не тот клуб, где все спокойно, где можно спокойно развивать молодых. Но, думаю, Лерой знает, что ему делать. У него папа отлично играл, так что я вообще не переживаю за него.

— «Шальке» действительно не тот клуб, где все спокойно. В этом году не получилось у тренера Андре Брайтенрайтера. Что именно?

— (Усмехается.) Четыре года играл за «Шальке», четыре тренера сменились. На самом деле этот сезон мы хорошо начали, сначала выигрывали. Потом не знаю, что случилось. Может, другие команды нас раскусили. Мы ведь немало зависели от Сане, он забивал и отдавал постоянно. Его перекрывали — становилось тяжело. Получилось так, что с Брайтенрайтером мы один шаг сделали, а для того чтобы сделать второй-третий, уровня не хватило. Хотя качество игроков у «Шальке» достаточно высокое. Играли дома в Лиге Европы с «Шахтером» — два или три шанса стопроцентных упустили. Потом раз — гол в контратаке. И еще две ошибки — уже 0:3. Никто не понял, как это произошло… В Ингольштадте тоже 0:3 «сгорели» так. Сначала один на один нападающий не реализовал, потом пенальти получили в свои ворота, я еще ошибся…

— Это когда вас Да Коста «прижал» прессингом?

— Да-да, прижал. Попали ведь нормально в игру, создавали моменты. Потом что-то случилось, не знаю, почему не смогли продолжить так же.

Не все знают, что я русский

— Вы очень стабильно выступали за «Шальке». Можете рассказать, как это — играть не в сыгранной паре, а с вдруг свалившимся на голову партнером? Порядок в обороне в таком случае сильно страдает?

— Когда я играл в опорной зоне, это было не настолько принципиально. Там партнеры одни и те же со мной выходили: то Хегер, то Джонс, то Аого. Да и в защите в последнее время партнер был один и тот же — Жоэль Матип, который сейчас в «Ливерпуль» уезжает. Мог оказаться Хеведес, но он был весь сезон травмирован. В целом, думаю, для обретения взаимопонимания особо много времени не нужно. Пара тренировок вместе уже что-то дает.

— В матче России с Чехией вы что-то подсказывали Комбарову в концовке, но, показалось, он не всегда слышал. Так?

— Наверное, вы об эпизоде, когда чехи перевели длинным мячом игру на другую сторону и Комбаров сам сразу не понял, куда двигаться. У него ведь оставался «его» игрок, которого, получается, приходилось «бросать». И я тоже не очень понимал, помогать ему или нет. Потому что тоже дер­жал нападающего, да и Росицки постоянно вперед шел. Разумеется, не может сразу все получиться — первая игра ведь была. Тренировки — одно, матчи — другое, это каждый знает.

— Вы хорошо анализируете игру. Фавре научил? Или папино образование?

— Я люблю анализировать игры, которые смотрю. Не то чтобы очень часто смотрел футбол по телевизору, но если делаю это, то в первую очередь обращаю внимание на тактику. Как другие защитники действуют в определенных ситуациях: когда смещаются, когда «выбрасываются», когда стороны меняют. Наверное, это и папино образование, и школа Фавре вместе. В Гладбахе после игр мы от него получали видеонарезку эпизодов с собственным участием, и мы должны были изучать их, анализировать и совершенствоваться.

— Был ли какой-то элемент в вашей игре, который пришлось когда-либо существенно подтягивать? Не обязательно при Фавре.

— (Задумывается.) Думаю, Фавре меня больше всех научил. В первую очередь тактике. Очень много тренировали с ним передачи. Столько, сколько он, со мной индивидуально никто не работал пока.

— Если уйдете из бундеслиги, будете скучать по ней?

— Этого я не знаю, ведь к своим 28 я еще не играл в другой лиге! Наверное, пришло время попробовать в жизни что-то новое. У меня 180 игр в бундеслиге, 25 в Лиге чемпионов. Мне нелегко принимать решение о своем будущем. Пока я сосредоточен на сборной, и только потом подумаю, что же все-таки делать: оставаться в Германии или увидеть что-то еще.

— Два игрока, принадлежавших «Зениту» (Гасилин и Проничев), выступали за «Шальке» в этом году. Один за «Шальке II», другой за юниорскую команду. Пересекались с ними?

— Я сначала даже не знал, что Гасилин русский! Он с главной командой никогда не тренировался, ведь даже когда наши «сборники» уезжали, он тоже отправлялся в «молодежку». Потом на каком-то ужине случайно его встретил. Сейчас переписываемся. А Проничев… Полузащитник, да? Мне кажется, он пару раз с нами тренировался. В Германии иногда сложно понять, кто откуда. Многие молодые ребята из «Шальке», с которыми я тренировался, например, вообще не в курсе, что я русский. Фамилия-то немецкая!

— Почему Гасилина отправляют обратно в Россию?

— Я не знаю, не знаю. Он много голов забил. Пацаны сказали, хорошо играл. С другой стороны, у нас есть Хунтелар, Ди Санто. Вообще в «Шальке» много попадает из юношей. Но именно из юношей, а не из второй команды. Не знаю почему.

— На последний вопрос можете не отвечать, если не захотите. Что произошло в свое время у вашего отца в «Майнце» со спортивным директором Кристианом Хайдлем и не потому ли вы сейчас уходите из «Шальке», что Хайдль переезжает работать именно в Гельзенкирхен?

— Нет-нет, совершенно не из-за этого! Когда стало известно, что Хайдль приходит, пообщался с ним по телефону, сказал, что у меня с ним нет проблем, чтобы он это знал. Потом еще при встрече это проговорили. У папы теперь проблем с ним нет тоже, они все давно решены.

— В чем они были?

— Не знаю, точнее, не помню уже. Что-то такое между ними было, поругались вроде. В футболе бывает такое. Отца потом из «Майнца» уволили, это было не очень приятно. Когда я уходил сам, эмоционально все это воспринимал, ведь для меня «Майнц» был на тот момент клубом всей жизни. Потом уже понял, как футбол работает, что переходы туда-сюда — нормальное явление. Конечно, кому-то конкретный клуб ближе к сердцу, кому-то не так важно. Но с Кристианом Хайдлем, повторяю, у меня проблем нет. Как и у него со мной. Буду следить за «Шальке». Пришел вот новый тренер, Вайнцирль. Посмотрим, что получится у него.

— У сборной России что на Евро получится?

— Прогнозов я обычно не делаю. Даже на длинный сезон.

Иван ЖИДКОВ, Бад Рагац – Санкт-Петербург. «Спорт день за днем», 06.06.2016