СОСЛАН ДЖАНАЕВ: «ХИДДИНК СПРОСИЛ: «ТЫ КТО ТАКОЙ? ЗАБЛУДИЛСЯ, ЧТО ЛИ?»


Фото: championat.com

Как после двух лет вне игры стать лучшим футболистом команды-открытия РФПЛ. Удивительная история вратаря «Ростова» Сослана Джанаева.

От изгоя до героя — эту дорогу Джанаев исходил в обоих направлениях. Его биография — история сплошного преодоления, достойная киносценария. Он не понаслышке знает, как привередлива бывает Фортуна и жестока  — толпа. Поэтому ни путевка в Лигу чемпионов, ни восторги прессы, ни приз лучшего игрока команды не в состоянии вскружить ему голову. Слишком дорого Сослану это далось, чтобы снова все потерять.

«Был в режиме ожидания»

— Сборная в Швейцарии, а вы — дома. Обидно?

— Обидно, наверное, было бы Широкову не попасть в сборную — после стольких лет выступлений в ней. Конечно, осадок есть. Все-таки «Ростов» неплохой сезон провел, занял высокое место. Не скрою, надеялся, что обратят внимание. Но как получилось, так получилось. Будем работать дальше, доказывать свою состоятельность.

— По ходу сезона просматривали списки приглашенных?

— Не особо. Я был сконцентрирован на результатах «Ростова». Не было такого, чтобы сидел и ждал вызова в сборную. Для меня важнее было выйти на стабильно высокий уровень.

— Но в глубине-то души надежда на вызов теплилась?

— Скажем так, по окончании сезона был в режиме ожидания.

— С тренерами сборной хотя бы раз общались? Может, с Балахниным?

— Со мной никто не общался.

— Кто из одноклубников, по-вашему, мог бы пригодиться сборной?

— Очень хороший сезон провели Федор Кудряшов, Дима Полоз. Считаю, они достойны вызываться в сборную.

— Будете смотреть Евро?

— Планирую. Буду болеть, без этого никак. Ведь это же наша сборная, наша страна!

«Мы профессионалы — не кукурузу в поле охраняем»

— Помните свой единственный вызов в национальную команду?

— Как не помнить. 2009 год. Тренер — Хиддинк. Потрясающая атмосфера. Все на позитиве.

— Как приняли новичка?

— Классно! Когда ехал в сборную, размышлял: как оно будет. Напрасно волновался — приняли замечательно, как своего.

— Гус действительно был свойским мужиком — или только на публике?

— Свойским и очень добрым, с хорошим чувством юмора. Помню первый обед в команде — через полчаса или час после сбора. Гус заходит в ресторан, всем жмет руки. Подходит ко мне: «Who are you?». Мне послышалось «How are you?». «Fine!», — отвечаю. Он: «Нет, не как дела? Ты кто такой? Заблудился, что ли?». Хиддинк любил пошутить…

— Индивидуальные беседы проводил?

— Не до разговоров было. Предстояла важная игра — против Германии. Решалось, поедем «на мир» или нет. К сожалению, проиграли — 0:1.

— Рассчитывали сыграть в ничего не значившем матче с Азербайджаном?

— Надежда должна быть всегда. Мы же профессионалы — не кукурузу в поле охраняем. Должны ждать своего шанса. Я готовился к игре, а как сложилось, так сложилось.

Хорошая была сборная. Жаль, так грустно все для нее в Мариборе закончилось…

«Помню только гробовую тишину в раздевалке «Спартака»…»

— Тренер Карпин и вратарь Джанаев одновременно дебютировали в «Спартаке». Сейчас, с высоты приобретенного опыта, как считаете: не поторопился тогда Валерий Георгиевич? Все же 22 года — практически юношеский по вратарским меркам возраст.

— А никто до первых ошибок и не говорил, что я морально не готов. Сезон-то хороший проводил. Может быть, где-то стоило дать мне паузу. Слишком резко обрушилось давление — со стороны болельщиков, прессы. Еще год назад играл за «КАМАЗ» в первой лиге — и вдруг такой стремительный разворот…

— Лаудруп шансов не давал?

— Поставил на одну или две кубковые игры. В чемпионате выходил Плетикоса.

— Не ловили на себе косых взглядов с его стороны, вытеснив Стипе из основы?

— Естественно, Стипе был недоволен. Но недоволен, наверное, не мной. Мы с ним всегда отлично ладили. Хороший парень. Но ворота одни — двух не поставишь. Не я же себя основным назначал.

— Не колотило перед дебютной игрой с «Тереком»?

— Когда Карпин перед игрой вызвал и спросил: «Ну что, готов?», естественно, ответил утвердительно. А внутри все горело — мандраж сильнейший! Я понимал, что мечта о Премьер-Лиге вот-вот сбудется, поэтому постарался унять волнение. Когда вышел на поле — оно само собой ушло.

— В деталях помните игру?

— Все помню! Особо выручать не пришлось. Было несколько ударов в  руки, где-то подстраховал защитников — ничего особенного. А вот во втором матче, с «Рубином» в Казани, уже довелось серьезно вступать в игру.

— Что произошло на финише сезона-2009?

— От провалов никто не застрахован. Просто у всего «Спартака», и  у меня в частности, спад пришелся на конец чемпионата. Не могу заглянуть каждому в душу или в голову и понять, почему застопорились. Лично меня подвела потеря концентрации. Ошибся. С тем же ЦСКА подача была вроде бы легкой. Последние минуты, счет 2:2. Я уже смотрел, куда выкинуть мяч, чтобы начать атаку. А Нецид пробил плотно по центру. Мяч чуть-чуть вильнул, немного поменял траекторию — и проскочил мимо меня…

— Вечер 7 ноября 2009 года в Самаре — самый кошмарный в карьере?

— Два кошмарных матча было — с «Крыльями» и ЦСКА…

— Карпин негодовал?

— Я был в шоке и не помню, что там происходило. Не видел и не слышал, что вокруг творилось. Помню только гробовую тишину в раздевалке…

— Упрекали?

— Наоборот, все поддерживали! Перед последней игрой, с «Зенитом», Карпин на установке сказал: «Сегодня надо сыграть за Джанаева. Мы  должны быть одной командой».

— И как, сыграли за Джанаева?

— К сожалению, проиграли.

«Мои бабушки рыдали на стадионе»

— Голы от «Крыльев» и ЦСКА являлись в страшных снах?

— Эти — нет. Часто снится, что не можешь оттолкнуться от земли.

— Трудно было публично извиниться за свои ошибки?

— А почему это должно быть трудно?

— Не каждый честолюбивый спортсмен прилюдно признается в промашках.

— Мужчина всегда должен признавать свои ошибки. Не вижу в этом ничего постыдного. Другой вопрос, что у кого-то находится мужество это сделать, а у кого-то — нет. Я посчитал нужным извиниться. Меня так воспитали.

— Депрессия была?

— Очень много думал. Я сразу после сезона лег на операцию — перегородку носа делали. За неделю в больнице столько всего переосмыслил…

— Газеты читали?

— Читал.

— С какими чувствами?

— Обидно было! За две игры смешали известно с чем. Вдруг все заговорили: и техники, дескать, у Джанаева нет, и вообще не вратарь. Молодому футболисту, игравшему первый сезон в Премьер-Лиге, было сложно справиться с этим прессом.

— В ком-то разочаровались?

— Во многих. Пока был наверху, на коне, масса людей хотела общаться. А после того что случилось — рядом остались единицы.

— Что чувствует вратарь, пропускающий пять мячей в родном городе от команды своего детства?

— Тоже был тяжелый психологический удар. Братья, сестры на трибунах. Мои бабушки рыдали на стадионе…

— Переволновались?

— Я же не один выхожу на поле, и не все пять мячей были на моей совести. Разве что третий — от Габулова со штрафного. В остальных моментах мне тяжело было что-то сделать.

«Когда-нибудь я расскажу всю правду»

— Тем же летом вы покинули «Спартак». Была конкретная причина?

— Когда-нибудь я расскажу, как все было. Всю правду. Сейчас не вижу в этом смысла.

— Вам самому полезно было уйти в тень?

— И это тоже. Мне стало невмоготу играть за «Спартак», когда свои  же болельщики за спиной оскорбляли, скандировали обидные кричалки. Сильно переживал по этому поводу…

— Как преодолевали грусть-тоску?

— Только работой — другого метода не существует. Я сам по себе с  характером. Мог надломиться, но сломаться — нет.

— Юрий Газзаев говорит, характером вы в маму. Она у вас такой кремень?

— Мать — да. Профессионально в волейбол играла. Была для своей команды тем, кем был Рой Кин для «Манчестер Юнайтед». С мамой играла моя учительница по алгебре. Она рассказывала: мать так выкладывалась на площадке, что иной раз не могла дойти до раздевалки. Заносили! Она и меня в жестком режиме воспитывала. У нас вся семья спортивная: дедушка с бабушкой в баскетбол играли, мама — в волейбол. И при этом они противились моим занятиям футболом. Хотели, чтобы учился. Но я сбегал с уроков и тайком ото всех шел на тренировку.

— Отец к спорту отношение имел?

— Отец артистом был. Танцевал в осетинском ансамбле.

— Вернемся к «Тереку». Период в Грозном пошел вам на пользу?

— Были хорошие периоды, были неудачные. К сожалению, не удалось провести сезон на стабильно хорошем уровне.

— С Рамзаном Кадыровым в футбол не играли?

— Почему не играли? Играли. Он часто приходил, тренировался с нами.

— Давали ему забить гол-другой?

— Я не играю в поддавки. Все было серьезно. Никто не говорил: «Дайте президенту забить». Он сам забивал, поскольку все время в нападении проводил. И, кстати, неплохо играл. Кадыров вообще очень спортивный человек — футбол, бокс, тренажерный зал…

«У Дзюбы никогда рот не закрывался»

— От выступлений за «Аланию» остались противоречивые воспоминания?

— Когда команда вылетает, сложно назвать сезон удачным. Но я к тому времени три месяца не играл в «Тереке» и нуждался в практике. Валерий Георгиевич Газзаев сказал: «Я в тебя верю», позвал помочь «Алании». Ситуация была плачевная: 10 или 11 очков, последнее место в таблице. Исправить что-либо изначально было сложно, но варианты имелись. «Ростов» в прошлом году из примерно такого же положения выкрутился. «Алания» — вылетела…

— Не было ощущения, что находитесь на перевалочным пункте?

— Я недолго там был. Но вместе со мной действительно много новых игроков появилось: Дренте, Чантурия, другие ребята. Не хватило нам времени, чтобы сыграться.

— Кто из многочисленных иноземцев «Алании» был самым забавным?

— Дренте — просто сумасшедший! Никогда не видел, чтобы у человека столько энергии было. Буря! И в то же время — очень квалифицированный игрок. Дренте был настоящим примером для подражания — на тренировках выкладывался по полной программе.

— Ройстон больше рэпера из условного Гарлема напоминал, чем футболиста.

— Так он и песни писал! Даже свой альбом выпустил. Очень позитивный, интересный персонаж. Темпераментный парень.

— Самый веселый одноклубник в карьере?

— В плане чувства юмора есть ребята и повеселее. Дзюба может хорошо пошутить, Серега Самодин. Хотя Артема, наверное, никто не переплюнет. У него никогда рот не закрывался, всегда был на позитиве. Молодец, хорошую атмосферу создавал в коллективе. Мы с ним в молодежной сборной играли, в «Спартаке», в «Ростове».

— С кем еще в «Спартаке» дружили?

— Много в команде молодежи было — Макеев, Паршивлюк… Все нормально общались. Но самые близкие друзья — из детства, с интерната.

«Глушаков первым делом спросил: «Покушать есть что?»

— Кто-то из вашего «призыва» в ЦСКА пробился в большой футбол?

— Саша Салугин — с детства с ним вместе. С Глушаковым одну комнату в интернате делили. Как сейчас помню знакомство с Денисом.

— Расскажите.

— Захожу в комнату. Сидит парень. Ни «привет», ни «как тебя зовут?». Первое, что спросил: «Покушать есть что?».

— Недоедали?

— Тяжелые времена были. 1999 год. Инфраструктуры нет. Кормили не  очень.

— Родители подкармливали?

— Да-да. Я приехал с пакетами. Он увидел — обрадовался! Я ребят на этаже собрал, на стол продукты выложил, угостил всех.

— И сразу влились в коллектив?

— Как раз вливался тяжело. Первые два года в Москве были адскими. Каждый день собирался уехать.

— Мама отговаривала?

— Позвонил ей однажды: здесь полная несправедливость и безнадега  — короче, возвращаюсь домой. Она такие слова подобрала, что я передумал.

— Какие?

— «Прогрызи от одной штанги до другой хоть яму — но стань первым!». Мамины слова мобилизовали.

— Так, а в чем несправедливость заключалась?

— Вы понимаете, я приехал из провинции, единственный мальчик с Кавказа. Никому особо не нужен. Играли все москвичи. Только Денис да я были приезжими. У меня был конкурент. А у него — состоятельный папа. И наш тренер почему-то с ним близко дружил…

— Действительно, почему-то.

— А я, 12-летний пацан из Владикавказа, никому не нужен был. Трудно выжить в чужом, огромном городе, когда тебя ни во что не ставят.

— Не порывались бросить футбол?

— Это был самый тяжелый период в жизни. Но я выдержал. «Армейская» закалка потом здорово помогла в «Спартаке». В самые тягостные моменты твердил себе: «Ты уже столько прошел, столько барьеров преодолел, что и с этой неприятностью обязан справиться».

— На ЦСКА обида осталась?

— Нет, что вы?! В ЦСКА все было прекрасно — особенно когда пришел Гинер. До него в клубе был полный хаос. Никаких условий. Тренировались на гаревых полях — потом по два часа отстирывали вещи. Вода в тазиках в ил превращалась!.. Гинер большое дело сделал. Он не стал покупать звезд в главную команду, а сразу серьезно занялся школой. Отремонтировал интернат, постелил поля. Экипировку начали выдавать — для нас это было чем-то из области фантастики!

— Отчего же не остались в ЦСКА?

— Первый сезон в дубле я целиком отсидел в запасе. Играли Габулов или Мандрыкин, которых поочередно спускали к нам из основной команды. И Веня, и Вова к тому времени уже были опытными вратарями. Не думаю, что в матчах дубля они могли существенно прибавить в мастерстве. Мне, молодому, практика на этом уровне была, наверное, нужнее. Но  я ее не имел. Поэтому, получив приглашение из Челнов, попросил отпустить. Отказали. Только через год, после разговора тренера вратарей Тяпушкина с руководством, меня продали в «КАМАЗ».

— Формально вы были четвертым вратарем ЦСКА?

— Считайте сами. В основной команде числились Акинфеев, Габулов, Мандрыкин, в дубле — мы с Жидеевым. Я с Габуловым попадал в заявку, Жидеев — с Веней.

«Вот тут-то депрессия и накрыла — месяца на три-четыре…»

— Черчесов и Газзаев — экспрессивные осетинские мужчины. Бывало, чтобы что-то летало по раздевалке — сумки, бутсы, бутылки?

— Бывало, конечно, как в любой команде. Но то, что в раздевалке происходит, пускай там и остается. Скажу другое. Мне по жизни везло с тренерами. Благодарен судьбе за возможность поработать с Черчесовым, с Газзаевым. С Юрием Газзаевым, опять-таки.

— Чем вы после «Алании» занимались?

— У меня оставалось два года контракта со «Спартаком», но Карпин не видел меня в составе. Он сказал: «У меня есть Ребров, Песьяков и Заболотный. На тебя не рассчитываю». И я пошел тренироваться со  «Спартаком-2» — на соседнее поле.

— Почему вас не заявили на вторую лигу?

— У меня сорвалось несколько вариантов, и за неделю до старта второй лиги Бушманов, тренер «Спартака-2», спросил: «Не против поиграть за нас?». Естественно, я был не против — практику же надо где-то получать. В перерыве на матчи сборных была «двусторонка» с основой. Я уже переоделся, вышел на разминку. И тут ко мне подошли: «Ты не  будешь играть». Как я понимаю, распоряжение поступило от Карпина. На чемпионат меня тоже не заявили. Спасибо, хоть тренироваться позволили…

— Сколько в общей сложности длилась изоляция от футбола?

— Два года и три месяца.

— Желания плюнуть на все и закончить карьеру не возникало?

— Таких мыслей никогда не было — я слишком люблю футбол. Был непростой момент, когда должен был переходить в «Рубин». Должен был и не перешел  — Курбана Бекиевича сняли. Получается, и тут разорвал контракт, и там не подписал. Вот тогда депрессия действительно накрыла — месяца на три-четыре…

— Вы же в «Рубин» и раньше могли попасть — вместо Рыжикова?

— Мог, в 19, что ли, лет — после сезона в «КАМАЗе». У меня тогда много было предложений. Выбрал «Спартак».

— Не жалели потом?

— Почему я должен жалеть?

— «Рубин» без вас стал чемпионом.

— Все мы умны задним числом. Я тогда ни о чем таком не задумывался. У меня состоялся разговор с Черчесовым. Он убедил идти в «Спартак».

— В «Спартаке» Плетикоса был вашим дублером, в «Ростове» вышло наоборот. Отношения со Стипе трансформировались по мере изменения статуса каждого из вас?

— Нет. Какими прекрасными были в «Спартаке», такими и остались. Я его всегда поддерживал и искренне переживал — как за самого себя. Если он где-то ошибался — сквозь себя его неудачу пропускал. Мы  же один хлеб ели. Я многому научился у Стипе.

— Между вратарями-конкурентами возможна дружба?

— Думаю, да. От человека зависит. Я в основном хороших людей встречал среди коллег — плохих почти не было.

«Кафанов и Бердыев поверили в меня, когда никто уже не верил»

— Своим нынешним подъемом Виталию Кафанову обязаны?

— Безусловно.

— Как он вас «воскресил»?

— Кафанов поддерживал меня во все тяжелые времена — с тех пор, как познакомились во второй сборной. Он хотел меня забрать в «Рубин», и со второй попытки все уже должно было получиться. Я полетел в  Казань, и тут — раз! — убирают весь тренерский штаб, приходят другие люди. Я перешел в «Ростов», и видите, как судьба распорядилась…

— С третьей попытки вы наконец-то воссоединились с Бердыевым и Кафановым.

— И слава богу! Витальевич тогда сказал: «Сослан, ты должен откинуть все, что было до этого. Забыть. Просто начни доказывать с нуля». Я еще про себя подумал: «Буду слушать все, что этот человек говорит». У него всегда хорошие вратари были — Козко, Колинько. Кафанов раскрыл Рыжикова. И от других киперов я только положительные отзывы о нем слышал. Начав с ним работать, убедился, насколько это сильный профессионал. Большое счастье для игрока, когда хороший тренер оказывается еще и прекрасным человеком. Я старался впитывать все, что Виталий Витальевич говорил, и выкладываться на 110 процентов.

— Покидая «Спартак», вы пообещали доказать злопыхателям, чего стоите на самом деле. Доказали?

— Для меня важнее было себе доказать, что я могу. У всех людей бывают спады, взлеты, падения. Знаете, как говорят: неважно, как ты упал  — важно, как поднялся. Считаю, этот сезон мне удалось провести достойно. Если брать в целом, он получился лучшим в карьере, потому что был стабильным. Без резких скачков. Несколько игр был спад, но я быстро из него вышел. Признателен за это Кафанову и Бердыеву. Они поверили в меня, когда никто уже не верил. Когда все списали Джанаева со  счетов. Кафанов видел во мне потенциал. Он сразу признался: «Я не  могу понять, что тебе мешает, но в процессе работы обязательно выясню. Тебе надо только сконцентрироваться — и тренироваться, тренироваться, тренироваться».

— Как команда-аутсайдер за год превратилась в лидера?

— У нас прекрасный тренерский штаб, прекрасные игроки и прекрасный коллектив — как одна семья. Курбан Бекиевич — топ-тренер. То, что он сделал в Ростове, — это фантастика!

— Ростовское серебро и спартаковское, семилетней давности, — разные на вкус?

— Тогда я первый сезон проводил в Премьер-Лиге. Играл в «Спартаке». Для молодого вратаря сам факт выступлений за такой клуб на таком уровне уже был за счастье. Я радовался прямому попаданию в Лигу чемпионов. Только концовка оставила осадок — от этих ошибок. Здесь другая ситуация. В течение всего сезона никто никаких задач не ставил. И только за тур до конца мы в полной мере осознали, что можем стать чемпионами. Шли от игры к игре. Но в душе понимали: есть шанс зацепиться. И, как видите, до последнего тура кусались. Не дали спокойной жизни нашим тяжеловесам.

— В чем феномен Бердыева?

— Во-первых, это человек, который создает коллектив и может достучаться до каждого игрока. Для Бердыева не существует мелочей — любая деталь важна. Курбан Бекиевич ни один безалаберный пас на тренировке не  оставит без внимания! Футболиста будто насквозь видит. Мне кажется, он даже с другой половины поля спинным мозгом чувствует, что ты  делаешь на этой половине.

— Курбан Бекиевич хотя бы иногда шутит?

— Редко. В работе при мне ни разу не шутил, и я считаю это правильным. Работа есть работа. Но чувство юмора у Бердыева есть, и, поверьте, хорошее. В жизни он совсем не такой хмурый и угрюмый, как вы себе представляете. Вне работы — совершенно другой человек.

— Кто в «Ростове» главный юморист?

— Сесар Навас. Очень позитивный парень и отличный футболист. Сесар для «Ростова» — полкоманды.

— Не вы ли случайно Баштуша петь по-русски научили?

— Мы сидели на базе. Дали ему гитару: исполни что-нибудь. И Баштуш начал на ходу импровизировать.

— По-русски, стало быть, говорит?

— Может. Иногда, правда, притворяется, что ничего не понимает. Но  когда нужно — все отлично понимает!

«Передали бутылку шампанского Хави, Бускетсу и Рамосу»

— Осетины РФПЛ держатся вместе?

— Да. Касаев, братья Габуловы, Дзагоев, Чочиев, Дудиев, Цаллагов, я — все общаемся, дружим. Иногда собираемся, во Владикавказе в футбольчик после сезона играем. Нас, осетин, не так много в футболе — естественно, поддерживаем друг друга.

— Своими глазами видел, как Дзагоев танцует лезгинку. А вы — умеете?

— Могу.

— Это врожденное умение или приобретенное?

— У нас в школе были уроки осетинских танцев. А потом, в Осетии знаете, какие свадьбы? Вся округа гуляет, по тысяче человек собирается! Когда все детство проводишь в такой атмосфере, хочешь не хочешь, научишься плясать.

— Может, и тосты долго и витиевато говорить умеете?

— Вот тосты — точно не мой конек.

— Расскажите, как на испанское «класико» ездили.

— У нас выпало три выходных, и друзья предложили слетать на игру. С удовольствием согласился — давно за «Реал» болею. После матча зашли в ресторан возле стадиона. Глядим: Хави, Бускетс, Серхио Рамос с женами. Подошли к ним, сфотографировались. Передали от нашего стола бутылку шампанского. Они поблагодарили — очень вежливые ребята оказались.

— А от живого футбола «Барсы» и «Реала» какие ощущения? Космос?

— Когда вживую смотришь, как люди перемещаются — иные впечатления. Такое ощущение, что они вообще не делают лишних движений. Не выдумывают суперсложных приемов, играют настолько легко и просто, что диву даешься.

— Можете себе представить любимый «Реал» в Ростове-на-Дону?

— Год назад не могли себе представить. Теперь — можем. Если пройдем квалификацию — почему нет?

— Для вас это первая Лига чемпионов?

— Когда «Спартак» участвовал в квалификации, я не играл. А потом ушел в «Терек» — за неделю до начала группового этапа. Обидно было…

— Пора наверстать упущенное.

— В группу еще попасть нужно. Не будем забегать вперед.

Олег ЛЫСЕНКО. «Чемпионат», 27.05.2016