СБОРНАЯ РОССИИ ПО ФУТБОЛУ | СБОРНАЯ СССР ПО ФУТБОЛУ | ОФИЦИАЛЬНЫЙ РЕЕСТР
МАТЧЕЙ
ОБЗОР ПРЕССЫ / НОВОСТИ
ПИФАГОР В БУТСАХ. ИСТОРИЯ ОДНОГО ИНТЕРВЬЮ С ЙОХАНОМ
КРУИФФОМ
Директор департамента по связям с общественностью «Спартака» Леонид
Федорович Трахтенберг по просьбе еженедельника «Футбол» вспомнил
обстоятельства, при которых ему удалось взять интервью у легендарного
Йохана Круиффа. Этот разговор стал единственным подобным в истории
советской журналистики.
— 1982 год, июнь–июль, чемпионат мира по футболу в Испании. Я работал
на турнире спецкором. А поскольку был в хороших отношениях и с Бесковым,
и с Лобановским, на меня возлагались обязанности разведчика. На
втором групповом этапе мы играли с Польшей и Бельгией. Я, как аккредитованный
журналист, в отличие от членов делегации, мог присутствовать на
тренировках соперников. Из-за этого Константин Иванович и Валерий
Васильевич просили меня накануне матчей просматривать занятия оппонентов.
Например, перед нашей встречей с Бельгией я находился в расположении
бельгийской сборной. Игра ей уже ничего не давала, потому что команда
потеряла все шансы выйти в полуфинал. Ее тренер Ги Тис, по прозвищу
Хитрый Лис, даже назвал мне состав на матч. Кстати, за день до встречи
с СССР бельгийцы вообще провели целый день в Барселоне на экскурсии.
Наша команда жила в Эль-Монтанье, живописном местечке в 50 километрах
от Барселоны. В небольшой гостинице, целиком отданной сборной СССР,
чем хозяин очень гордился. Эль-Монтанья — место курортное и славится
тем, что в нем совсем не бывает осадков. Если однажды хоть три капли
дождя упадут с неба, вам вернут 50% платы за отель. Когда наша сборная
жила в этом месте, там была зафиксирована рекордная температура
за последние 100 лет — 45 градусов в тени. Тем не менее ребята иногда
покидали прохладные номера с кондиционерами и отдыхали на лужайке
рядом с гостиницей. Я часто приезжал к ним, общался, делал репортажи,
меня даже подкармливали, потому что в отеле для сборной был открытый
счет.
На улице располагался бассейн. Мы с игроками лежали недалеко от
воды, и вдруг совсем рядом увидел Круиффа. Я хорошо знал его в лицо,
потому что наряду с Пеле он был моим кумиром. После 1974 года голландца
нельзя было не полюбить. Круифф — тогда его называли именно так
— вместе с женой и детьми загорал в плавках рядом с бассейном и
гонял мяч с сыном. Тогда я сказал Геннадию Логофету — он был помощником
Бескова: «Ты знаешь английский лучше меня. Если он согласится на
интервью, поможешь мне с переводом?» — «Конечно, о чем речь? Главное,
чтобы согласился».
Ребята с серьезным видом стали говорить, что Круифф — игрок такого
ранга, что за каждое интервью берет деньги. На самом деле деньги
за интервью с зятем брал его тесть, между прочим, богатый голландский
ювелир. Но тогда все думали, что Круифф поступает так же. Поскольку
у советского журналиста за границей были деньги только на еду, на
секунду засомневался. Потом подумал: «Ладно, объясню ему, выложу
всю сумму, что у меня есть». В итоге никаких денег он не взял, и
об этом вообще не было разговора.
Подошел к Круиффу, представился. Сказал, что он один из моих любимых
игроков. Объяснил, что понимаю: он отдыхает с семьей, но упустить
такого шанса не могу. Он подошел к жене, перекинулся с ней парой
фраз, потрепал детей по голове и, к моему удивлению, согласился.
Мы отошли в сторону метров на 10 и легли на траву. Я курил в то
время, поэтому с собой у меня была пачка «Мальборо». Йохан оставил
сигареты около бассейна и спросил: «Я могу брать ваши?» — «Конечно».
Было приятно, что такой человек выкурил несколько моих сигарет.
Круифф был откровенен, ответил на все вопросы, которые, кстати,
были экспромтом. Я ведь не готовился к разговору. В конце я поблагодарил
его, и тут он сказал: «Я могу организовать вам интервью с Ринусом
Михелсом. У него дом по соседству с моим». Оказалось, что у них
у обоих виллы в Эль-Монтанье. Там же планировал жить и Неескенс,
но его жене не понравился дом.
В общем, мы договорились на определенную дату, но наша сборная выбыла,
и я переехал из Барселоны в другой город. Интервью не состоялось.
Но ошибку исправил спустя 14 лет в Англии. Там встретился с Михелсом,
который был наблюдателем от ФИФА на Евро. Даже рассказал ему ту
историю. И получается, что сначала поговорил с капитаном голландской
команды-1974, а потом и с тренером.
Попрощавшись с Круиффом — после разговора выключил диктофон, мы
выкурили по сигарете и поговорили на общие темы, — я понял, что
в тот момент он был в раздумьях о будущем. По-моему, голландец не
был связан ни с кем контрактом и размышлял о том, что делать дальше.
Поэтому хорошо помню, чем кончается материал. Вечером должны были
встречаться ветеранские сборные, а его не пригласили. И я написал,
мол, правильно сделали, потому что он еще поиграет.
Великие журналисты учили меня: «После интервью в блокноте всегда
должно оставаться что-то неопубликованное». Тогда у меня тоже осталось.
Помню, спросил Круиффа: «Вас все время бьют по ногам, но вы не отвечаете.
Как так: крепкие нервы?» Он сказал: «Я мщу другим методом. Эффектно
обыгрываю соперника-грубияна и показываю ему, как надо играть в
футбол. А самое лучшее наказание — это забитый мяч или голевая передача».
Потом я следил за судьбой Круиффа и был счастлив видеть его в качестве
тренера и наблюдать за тем, какую сумасшедшую игру он поставил «Барселоне».
Это были ростки того футбола, в который потом играла «Барса» его
учеников — Гвардиолы и Энрике. Но из всего разговора мне больше
всего запомнились его слова о том, что на поле всегда должен быть
игрок, который может сам перестроить игру. Не дожидаясь подсказок
тренера. То есть мозг команды, который чувствует перемены и может
сам внести коррективы.
С тех пор прошло много лет, но я остался при своем: Круифф — самая
яркая звезда. Да, Беккенбауэр — великий футболист, Месси, Марадона
и Пеле — тоже, но чем от них отличается Круифф — так это тем, что
он думал за всю команду. Он действительно был играющим тренером.
А они — выдающиеся футболисты.