ВЛАДИМИР САЛЬКОВ: «ПОЕХАЛ ЗА ТЕВЕСОМ. ПРИСМОТРЕЛ ЖО»

Экс-главный тренер «Шахтера», «Торпедо», «Ротора», а в недавнем прошлом спортивный директор ЦСКА вспомнил, как просматривал для армейского клуба Тевеса, Жо и Марселу, и рассказал множество занимательных историй о советском футболе.

По московским улицам ходят удивительные люди. Они как все. Чуть сутулятся. Обязательно — при галстуке. Пройдешь рядом и не заметишь.

Их душа хранит удивительные истории. Их трудовые книжки можно листать, как Жюля Верна. Домысливая, что таится за строчками, выписанными пером и чернилами.

Чернила выцвели, но память все сберегла.

Владимир Сальков принимал Кубок СССР как капитан «Шахтера» во времена, когда все-все-все еще были живы. Выигрывал с тем же «Шахтером» серебряные медали союзного чемпионата, находя на пустырях для этой команды сопливых Анатолия Конькова и Виталия Старухина. Годы спустя Старухин станет лучшим футболистом СССР-1979, а за Коньковым выстроится очередь из сильнейших клубов СССР. Победит Киев.

Владимир Максимович входил в штаб сборной на Олимпиаде в Сеуле, чуть не стал чемпионом России с «Ротором» и отвечал за селекцию в ЦСКА.

Сегодня ему исполняется 79.

***

— Вы до сих пор трудитесь в ЦСКА и каждый день приезжаете на работу?

— Да. Хотя все в моей жизни поменялось. Прежде мотался по миру, просматривал игроков то в Европе, то в Южной Америке. Этого больше нет.

— В вашем возрасте с такими переменами скорее поздравляют, чем сочувствуют.

— Я был спортивным директором ЦСКА, затем советником у Евгения Гинера. Сейчас немножко в сторону отодвинули. Просто помогаю чем могу. А  блокноты с записями сохраняю, диски — тоже. Вон их сколько! «Твенте»  — «Херенвен», «Палермо» — «Кальяри», «Коринтианс» — «Крузейру»…

— Даже «Ворскла» — «Волынь» 2011 года. Там-то кто ЦСКА заинтересовал?

— Елки-палки, за это время перед глазами столько футболистов прошло, что всех не упомнишь! Никогда не знаешь, где наткнешься на талант. Если игрок стоящий, пишешь докладную записку Роману Бабаеву, обсуждаешь поездку. Гинер обычно в такие вопросы не лез. Ему представляли игрока на заключительной стадии.

— Сам Бабаев просматривал футболистов?

— Редко. Хоть однажды летали вместе, смотрели какого-то турка.

— Джанера?

— Нет. А Джанера брали, когда у нас не было претендентов на левый фланг. Молоденький — думали, раскроется. Оказался посредственным.

— Какой собственной находкой гордитесь?

— Высокого парня взяли, нападающего… Как же его… Жо! Нацеливался я в «Коринтианс» на другого форварда, тот выше котировался, много забивал. Но его в Англию продали, а Жо я запомнил.

— Второго-то как звали?

— Карлос Тевес. Да-да, мы вели Тевеса, мог перейти в ЦСКА.

— Чтобы Жо никто не перехватил, купили сразу?

— Что вы, сразу ЦСКА никого не покупает. Я за Жо месяцев семь следил. Турнир в Голландии, юношеский чемпионат мира в Эмиратах…

— Когда поняли — хватит просматривать, надо подписывать контракт?

— Возвращался из Южной Америки. Остановился в Ливерпуле, неподалеку от аэропорта снял гостиницу. Едва прилег отдохнуть — звонок. Беру трубку, голос Гинера. Я даже встал.

— Разделяем ваши чувства.

— Спрашивает: «Ты как оцениваешь Жо?» Оказывается, явились агенты, нужно определяться. «Евгений Леннорович, сколько просят?» Услышав сумму, ахнул: «Берите! Срочно! Пока те не передумали…» Когда вернулся в Москву, Жо уже был футболистом ЦСКА. Быстро оправдал.

— Его и продали с выгодой — в «Манчестер Сити» за 18 миллионов фунтов.

— В ЦСКА Жо забивал больше, чем в «Коринтианс». Там-то в оттяжке играл.

— Дзагоева в тольяттинской академии приглядели вы?

— Да, брали Алана совсем мальчишкой. Таких много. Вот тогдашний список, смотрите — Шумилин, Рыжов, Власов, Дзагоев… Пометка: «Найти квартиры для пацанов». Значит, к тому моменту все было решено.

— Кто вам особенно понравился, но в ЦСКА не попал?

— Левый защитник из «Флуминенсе». Мы как раз искали такого игрока. Атакующий, проворный. Очень я хотел его забрать!

— Что помешало?

— «Реал» перехватил. Это Марселу. С руководителями клуба я договорился, они предупредили: если «Реал» откажется — отдаем вам. Но в Мадриде не дураки работают.

— Кто еще из известных футболистов был у вас на карандаше?

— Шатова вел. Интересный парнишка. По этой кандидатуре все докладывалось Гинеру. Трансфером игрока владел президент «Урала» Григорий Иванов. Нужно было договариваться с ним. За Портнягиным тоже долго наблюдали. Привезли в Москву, но отправили обратно. Я вам до вечера могу перечислять, кого мы просеивали…

— А из легионеров?

— Открываем другой блокнот. Они у меня как учебники географии. Сейчас поймете, что такое работа селекционера. Рамиреса из «Крузейру» я  смотрел. Угловатый, но жесткий, смелый. В матчах со слабыми командами часто появлялся в их штрафной, забивал. Но только слабым, это важно!

— Отмечаем для себя.

— Вот добавление: «Против сильных соперников располагается строго перед центральными защитниками. В созидательной игре не участвует». Воздержались мы от покупки.

— Да и Рамирес не пропал. Трудоустроился в «Челси».

— А в моем списке были камерунец Жан Макун, американец Майкл Брэдли, чех Лукаш Маречек, который считался большим талантом. Универсальный мальчик. И боролся, и созидал. Его я точно рекомендовал. Видите, отмечено?

— Вас не проведешь, все ходы записаны. Почему же очутился мальчик в «Андерлехте», а не в ЦСКА?

— Не ко мне вопрос. Нам еще Огнена Вукоевича предлагали выкупить у загребского «Динамо». Отказались, а Киев подписал.

— Кого это вы поощрили в блокноте? «Боец. Провел игру квалифицированно…»

— Френсис Боади, полузащитник сборной Ганы. Характеристика: «Недостаток  — рост 174 см, типа Алдонина. Но быстрый, умеющий бороться и организовывать игру. Много черновой работы».

— «Типа Алдонина» — недостаток?

— При всем уважении к Евгению — игрок средненький. Выжал из себя максимум. Играл у меня в «Роторе», Газзаев его в сборную привлек. Валерий Георгиевич был им доволен, пригласил в ЦСКА.

— В «Роторе» вы и с Павлюченко поработали.

— Данные у него хорошие. Но не кристалл.

— То есть?

— Мягкотелый. Половинчатый. Ни рыба, ни мясо. В раздевалке перед игрой специально его отчитывал. Чтоб разозлить, завести. По-другому до Павлюченко не достучаться.

— Прав Хиддинк — «спящий гигант»?

— В точку! Сколько клубов Рома сменил — везде одна картина. Немножко забьет — и успокаивается, выкладывается процентов на пятьдесят. К его бы таланту характер Алдонина — Павлюченко был бы звездой.

— Гинер вас хвалил: «Разбираются в футболе многие, а глаз на игрока у единиц. У Салькова, например».

— Мне таких комплиментов не говорил. Мой плюс — не уходил от ответа, не прятался, как некоторые: «Надо еще посмотреть…» Выхватывал сильные стороны футболиста, составлял резюме: что умеет, что — нет. Ни разу не ошибся!

— А Рахимич? Гаджи Гаджиев рассказывал — забраковали вы Элвера, приехавшего в «Анжи» на просмотр: «Деньги на ветер».

— В Махачкале недолго помогал Гаджиеву. Привезли Рахимича. Весь сбор за ним наблюдал. Ничего особенного! Сказал Муслимычу — не бери. Он все-таки рискнул. Потом гляжу: что-то проклевывается. Все лучше, лучше… Парень из кожи лез — лишь бы с ним заключили контракт.

— Вырос в приличного игрока.

— Рахимич — трудяга. Но футболист однобокий.

— Вновь процитируем Гинера: «При покупке футболиста учитываем 47 параметров — от характеристики родителей до психологического портрета…»

— Психологическими портретами в ЦСКА занимались другие люди. А мне важно было увидеть человека на поле. Вот посмотрел на Марселу — влюбился в этого игрока! Так хотел перетянуть в Москву! Последние мои «клиенты» — Мариу Фернандес, Вернблум и Эльм.

— Когда их просматривали, на что сразу обратили внимание?

— У Мариу Фернандеса прекрасная скорость, любит подключаться к атаке. В подыгрыше хорош. Сзади надежен не всегда. Тут его нужно направлять  — чтоб больше времени на тренировках уделял игре в обороне.

— Скоро ему оформят российский паспорт, будет выступать за нашу сборную. Одобряете?

— Ну, а почему нет? Классный защитник, 25 лет. Сборной России поможет. Главное, у Мариу Фернандеса есть перспективы для роста. Парень еще прибавит.

— Теперь о шведах.

— Минус Вернблума — бесконечные фолы, карточки. В созидании не силен. Зато бойцовские качества потрясающее. Как разрушителю, цены нет. Эльм — тоньше, умнее. И в обороне отработает, и впереди что-нибудь придумает. Великолепно видит поле, шикарный удар. Если б не проблемы со здоровьем, стал бы топ-игроком. Жалко парня.

***

— Вы сами были отличным футболистом. Капитаном «Шахтера» советских времен.

— Только повязки капитанской не было. Вместе с должностью вручили мне бинт, его на рукав наматывал. В 60-е считалось в порядке вещей.

— До сборной не дотягивали?

— Нет, сборная — совсем другая категория. Был у нас в команде защитник Гена Снегирев. Игрочище! Злой, как собака, любого закусает! Вот он заслуживал вызова в сборную. Так мечтал стать капитаном «Шахтера», что из-за этого рассорились.

— Неприятный парень?

— Как вам сказать… Детдомовец! Мужиковатый во всем. Приехал из Свердловска, семьями дружили. Но заиграл — и внезапно ревность ко мне проснулась. Жены тоже разругались, между нами до скандала дошло. Ребята меня очень уважали, все время капитаном выбирали. Главный тренер Ошенков почему-то сторону Снегирева принял. Заставил еще раз голосовать  — листок, мол, неправильно оформили. А команда — снова за меня.

— Что Снегирев?

— Быстро угас, ушел в «Карпаты». А я доиграл в «Шахтере» до конца карьеры.

— В финале Кубка 1961-го обыграли московское «Торпедо». Есть фотография  — капитан Сальков принимает Кубок…

— С Кубком получилось весело. Приезжаем в Москву, жить негде. Партийный съезд, все гостиницы заняты. Нашли что-то у Рижского вокзала, но  там совершенно неуютно. Так придумали расселиться в Лужниках, раскладушками уставили пресс-центр. Первый секретарь Донецкого обкома Владимир Дегтярев с нами приехал — и он на раскладушке спал, с командой! Футбол обожал. Его приятели-депутаты прямо со съезда к нам заглянули, Дегтярев указывает на раскладушку у стены: «Вот мое место, здесь сплю…» А знаете, какие премиальные были за Кубок? Каждому по двустволке, фотоаппарату ФЭД и ковру!

— Куда дели?

— Ковер и ФЭД вряд ли сохранились. А двустволка лежит — в донецкой квартире, у брата. Я ни разу из нее не стрельнул. К охоте равнодушен.

— Охотники среди футболистов той поры были?

— Рядом с базой «Шахтера» пруд, огромные карпы водились. Наши ребята караулили, когда рыбина из воды выпрыгивает. Один раз такого карпа подстрелили, что каждому из команды по куску хватило. Больше 12 кило!

— Вы же и войну пережили в Донецке?

— Ну да, на оккупированной территории. Город еще Сталино назывался.

— Ужаса натерпелись?

— Страшно вспоминать. Сестре моей было 27 лет. Доски под кроватью разобрали — там спала. На улице не показывалась — иначе увезли бы в Германию. Как приближается к дому полицай, так сразу досками ее  прикрываем.

— Уцелела?

— Да. А брат спасся чудом. Сначала залез в фашистский штаб — банку с повидлом украл!

— Герой.

— Вскоре номер похлеще выкинул. Немец приехал к магазину, велосипед оставил у дверей. Брат стащил — и в наш сарай! Кто-то рассказал  — фашисты тут же к нам. Велосипед забирают, брата ищут. Что угодно могли сделать.

— Где спрятался?

— В огороде у нас свекла, подсолнухи, кукуруза. Там схоронился. Немцы туда не сунулись… Голодать мы не голодали — корова была. На  ночь в бомбоубежище ее прятали, там и доили.


1962 год. Москва. «Шахтер» - обладатель Кубка СССР. Трофей в руках капитана Владимира Салькова. Фото: sport-express.ru

***

— Возглавили вы «Шахтер» в 70-е при странных обстоятельствах.

— Я занимал должность начальника команды. Отвечал за распределение квартир, машин. Главным тренером был Юра Захаров. Летом 1974-го у него вспыхнул конфликт с игроками. Собрали бюро обкома. Захаров берет слово: «Не дают мне работать, товарищи…» — «Кто?» — «Сальков!» Народ опешил. Я — особенно. Отношения были нормальные — чего вдруг повесил на меня собак? Потом в коридоре спрашиваю: «Юра, как ты  мог?!" А он руками развел: «Должен же я был что-то сказать…»

— Железная логика.

— Захарова в тот же день сняли. Меня назначили. Команда была прилежная, работящая. В Леселидзе на сборах автобус идет в гостиницу после тренировки — а футболисты мои по доброй воле бегут за ним. 15 километров! Я не заставлял, клянусь!

— Все команды Советского Союза мечтали получить Анатолия Конькова. Как из-за него дрались в Шереметьеве?

— Возвращался он откуда-то со сборной. Меня, начальника команды, послали встречать. Мы знали, что за Коньковым настоящая охота. ЦСКА даже согласие не требовалось — в армию, и все. Секретарь обкома напутствовал: «Что хочешь делай, но не проворонь!»

Взял с собой администратора, крепенького мужика. Тот еще двух приятелей. Подогнали грузовик со стороны взлетной полосы. Подготовились к операции лучше, чем ЦСКА, который просто патруль прислал. Видим: идет Коньков. Посылаю ребят его перехватывать, пока до общего зала не дошел. Сам сверху наблюдаю.

— Руководите?

— Вроде того. Тут патруль — к Конькову. Закипела катавасия! Побили стекла, расколотили здоровенный витраж…

— Коньков в мордобое поучаствовал?

— Нет. Наши кричат: «В машину!» Затянули его, и по газам. Гнали до Луганска, спрятали в санатории. Где именно — знали лишь четыре человека. Потому что и оттуда могли выкрасть. Я доложил в обкоме: «Ваш приказ выполнен». Родителям Конькова тоже сказал — не тревожьтесь, с сыном все будет хорошо.

Квартира у меня в центре, а они поселились в доме напротив. Папка его из шпаны. Однажды прихожу к ним — бардак жуткий. Толю вытаскиваю: «Идем на тренировку». Он-то парень послушный был. С женой благодаря мне познакомился.

— Как?

— В соседнем подъезде жил главный бухгалтер треста, инвалид на протезе. У него дочка. Так я пригласил в гости и эту девочку, и Толю. Закончилось свадьбой.

— И все же Киев у вас Конькова отжал.

— На Украине судьбу футболистов Щербицкий решал, с ним не поспоришь. Но договорились руководители мирно.

— Был в «Шахтере» Виталий Старухин. Не только феноменально игравший головой, еще и с даром попадать в приключения.

— Играл изумительно! Прозвище ему дали — Бабуся. Получил четырехкомнатную квартиру на площади Ленина, возле обкома партии. В три часа ночи звонок: «Владимир Максимович, у Старухина дома такая гулянка, что весь район в курсе!» Вы представляете? Перед окнами обкома!

— Срам какой.

— Вскакиваю с кровати — и туда. Пока до обкомовских товарищей не  дозвонились. Условный стук ребят я знал — два длинных, три коротких…

— С разведданными у вас на уровне.

— Иначе нельзя. Старухин открывает дверь, прохожу — боже, что за  картина! Мебели никакой, пустые бутылки, грязная посуда, дым коромыслом…

— Накричали?

— Да как! А Лариска, его жена, р-раз, и в другую комнату шмыгнула. Заперлась изнутри. Я Виталика заставил убираться — пока все не вычистил, не ушел. Дверь за мной захлопнул — а я прислушался, что дальше будет. Жена выскакивает — и на него: «Ах ты, б… такая, каждому открываешь!»

— Они вдвоем гудели, получается?

— Компания, видимо, узнала, что я вот-вот приеду — разбежались. Папиросы их еще дымились.

— Жена у Старухина была боевая?

— Да! Мы были в контакте, чтоб Виталика держать под контролем. Говорю: «Если он собрался куда-то, немедленно звони и докладывай. Это в  твоих же интересах». Я вам больше расскажу!

— Сделайте милость.

— Когда ехали с базы после тренировки, останавливал автобус в одном и том же месте. Лариса туда подходила, брала мужа под руку, вела домой. Но время от времени Бабуся ускользал. Пропадал на два-три дня, а то и на неделю. Неуправляемый. Жена плакала от его проделок! Умер Старухин в 51.

А Сафонов Володя? Какой игрок! Учился в университете, супруга умница, хорошая квартира. Доигрывал в Краснодаре. Вернулся в Донецк, повздорил с женой. Куда-то пошел, ударился головой о бордюр и скончался. 41 год.

— Играл в «Шахтере» замечательный футболист — Владимир Роговский.

— Да, крайний нападающий. Дома в прихожей повесил портрет Брежнева. С припиской: «Вохе — от Лехи».

— Еще «Волгу» перепродал и огромные деньги пропил на шампанском за месяц. Это не повидлом в немецком штабе овладеть.

— Не знаю, сколько там Роговский выпил, но после каждого матча в  гостинице «Шахтер» артемовское шампанское стояло на всю команду. Соперников угощали. Как-то чехи к нам приехали, так их вообще споили. Один мне бумажку вручил — 5 долларов.

Потом с таможней были накладки, так я перед полетом достаю эту бумажку, показываю: «Куда вписать?» Таможенник указывает в сторону туалета  — и шепотом: «Иди туда, задницу ей подотри».

— Что за накладки?

— Кто-то из «Спартака» валюту в костыль спрятал. В «Шахтере» тоже фокусы были. Может, по наводке. Шмонали перед вылетом в Барселону страшно, до трусов раздевали. Но Старухин потом шагает, радуется: «А я пронес, а я пронес…»

— Как?

— Он же лысый — плешь кепкой прикрывал. В тот день надел особенную, с козырьком. Под него и засунул.

— Отличился в Барселоне защитник Валерий Горбунов. Не явился к отлету, отдыхал с какой-то испанкой.

— Сомневаюсь я насчет испанки. До этого был в ФРГ со сборной, что-то там приплатили. Вот и загулял. А это невероятное ЧП — за границей футболист пропал! Прилетаем в Москву, еду в Новогорск. Рассказывать тренерам сборной, что случилось. И у ворот базы встречаю Горбунова!

— Чудеса.

— Он к самолету опоздал, примчался в посольство — отправили рейсом, который обогнал наш. Мы-то с пересадкой добирались. Я на него: «Валера, где ты был?!" Он заикатый: «Не-не-не…» Понимаю — разговаривать бессмысленно. Парень до сих пор под кайфом. Из сборной его тут же выгнали, дисквалифицировали, сняли звание. Умер бомжом в 42 года.

— За Кубок вам ружья дарили, а вот после серебряных медалей 1975-го футболистам самим пришлось скидываться на банкет.

— На этом банкете у меня цыгане часы умыкнули. Лучший ресторан Донецка. Выпили, сорвались в хоровод… Опомнился — нет часов! Слава богу, обручальное кольцо не сняли!

— Часы — с концами?

— Да. Хотя на них гравировка была: «Владимиру Салькову за Кубок Советского Союза. 1961 год». Годы спустя мне вот эти вручили за  Кубок УЕФА. Что написано?

— «Салькову Владимиру Максимовичу от С. Б. Иванова. 2005 год».

— Командирские. 11 лет идут, не останавливаются!

***

— Михаил Соколовский рассказывал, как в 1975-м киевское «Динамо» принуждало «Шахтер» к ничьей. Вы же — ни в какую.

— Я был неподкупным!

— Предлагали часто?

— Несколько раз. В Одессе вышли на капитана Яремченко, вратаря Дегтярева. Наши говорят — привозите деньги. Матч вот-вот, решили меня посвятить. Яремченко отводит в сторону: «Владимир Максимович, эту игру мы, кажется, будем сдавать…»

— Вы что?

— Поразился: «Как сдавать?» Тот на меня смотрит, словно на ребенка: «Мы должны проиграть». — «Сколько вам предложили?» Он называет. Говорю: «Дома за победу получите ту же сумму! Ни в коем случае не  идите на подлог!» И ушел.

— Куда?

— Гулять по городу. Вернулся к самому матчу, мне говорят: «Сдавать не будем, бьемся». Но все-таки дело было нечисто. Проиграли 0:1. Гол до сих пор перед глазами: длинный вынос, мяч бьется о землю  — и перепрыгивает Дегтярева. Тот вышел за штрафную.

Меня после матча спрашивают журналисты: «Вы как готовили команду?» «А я, — отвечаю, — ее не готовил. Ловил воров». Рассказал, как все было. Там же написал бумагу на имя председателя Спорткомитета. Началось: приезжали какие-то уполномоченные, дознаватели, вызывали наших футболистов, одесских… Скандал!

— Вы уверены, что команда сдавала?

— Сами ребята говорили: «Кто-то взял!» В аэропорту между собой стали выяснять, шмотки разбрасывать. Деньги искали. Шум, гам, просто взрыв негатива… А я стоял и смотрел на эту дикую картину.

— Нашли?

— Нет. Вот такая каша.

— А еще?

— В 1976-м киевское «Динамо» на официальный матч прислало 8 футболистов. Остальные на бале олимпийцев в Москве — как участники Игр в Монреале. Лобановский с Базилевичем требуют матч отменить. Я их послал.

— А они?

— В крик: «Ты что себе позволяешь?!" Собрался полный стадион, указываю на трибуны: «Я не могу обмануть вот эту аудиторию. Тем более в Донецке». Вскоре зовут меня в ложу, к секретарю обкома. Тот испуганный, трубку передает: «Это Щербицкий».

— Что сказал?

— Бранился: «Что задумали, б…? Издеваться над киевским „Динамо“?! Вы понимаете, что за этой командой весь украинский народ?!»

— Ответили?

— «Товарищ Щербицкий, я работаю в команде „Шахтер“ — здесь получаю деньги, здесь моя родина…» — «Завтра чтоб были в Киеве!»

— Так и не сыграли?

— Сыграли с собственным дублем, чтоб совсем народ не злить. Матч с «Динамо» на месяц перенесли, объявили, что билеты будут действительны. Лобан с Базилем вышли — бледные! Им стыдно, что через Щербицкого такие вопросы решают!

Прилетаю в Киев, встречает в аэропорту полковник. Славный мужик, мне сочувствовал. Чаем напоил. Хотелось ему, видимо, сгладить это дело. А до Щербицкого меня так и не допустили — выдали билет назад, проводили: «Ты молодец». Для собственной команды после этой истории я стал героем.

— Да уж, отвага выдающаяся.

— Когда был игроком «Шахтера», нас заставили сдать матч киевлянам. Они расплатились как за победу. И в плане очков мы не пострадали. Нам сказали: «СКА в Одессе отдаст вам игру». Полная компенсация.

— Как уходили из «Шахтера»?

— Наши футболисты, Коля Латыш и Юра Резник, собрались в московское «Динамо». Уже рассчитались, все решено. Остаются два матча. Перед вылетом в Ленинград в обкоме предупреждают: «Не вздумай их брать!» Рейс в пять утра. По дороге в аэропорт заезжаю за тем и за другим. Поднимаю с постели.

— Они не знали, что полетят с командой?

— Понятия не имели! Никто не ожидал! Мало того что в самолет их  взял, еще и выпустил на поле. Все в недоумении. А у меня последние слова на установке такие: «Юра и Коля! Посмотрите ребятам в глаза, Старухину посмотрите…»

— Счет?

— Разорвали «Зенит» — 3:0! Домой прилетаем, в аэропорту меня машина дожидается. Там же обкомовские деятели, столы накрыты: «Вот это игра…» А я не хотел ни с кем выпивать, уехал домой. Меня ищут — найти не могут. Обиделись, наутро в обком вызывают: «Да как вы посмели, конец сезона…»

— Выгнали?

— Нет! Сам ушел!

— В «Торпедо». Где вас команда «плавила».

— Это было. Пригласил туда начальник управления футбола Спорткомитета СССР Анатолий Еремин. Я ему набор книжек привез.

— Из Донецка?

— Да. Нам от обкома завозили дефицитные книги. А Еремин — большой любитель. Как лечу в Москву — что-нибудь ему в подарок. Он деньги совал, я не брал никогда. Тогда вручил сразу 15 подписных томов! Еремин не ожидал, обрадовался. Вспомнил — в «Торпедо» нет тренера: «Готов?»

— С чем не угадали?

— Не знал, как Валентин Иванов на меня обидится. Пришел, дескать, на его место. Но Козьмича-то уже сняли, команда без тренера была! Понеслось: в 1979-м Славе Чанову поставили то ли восемь, то ли девять пенальти за сезон — все пропустил!

— Ну и что?

— Да у него рекорд Союза по отбитым! Когда я ушел, пенальти начал брать регулярно. В 1981-м получил приз «Огонька» как лучший вратарь страны. Только меня в команде уже не было. Вот это во мне как заноза, всю жизнь в памяти.

— С Чановым позже пересеклись в ЦСКА. Общались?

— Здоровались. Той темы не касались. Время спустя я узнал: все дело рук Иванова. Он вышел на Юрия Золотова, начальника команды, провернули таким образом.

— Подговаривали ребят, чтоб вас убрали?

— Ну да. Там целая группа игроков была против меня. Управляли процессом Золотов и Жендарев, администратор «Торпедо». За спинами стоял Иванов.

— Виктор Грачев, которого вы пригласили из Донецка, жаловался в  интервью, что торпедовские ветераны пас ему не давали.

— И это было. Звенья одной цепи. Зачем снабжать мячом форварда, которого новый тренер привел? А вдруг забьет? Грачев в «Торпедо» тоже не задержался. Был там еще нападающий, чернявый такой… Пять мячей завалил «Пахтакору»!

— Николай Васильев.

— Да, Васильев. По сей день не знаю, продал ли «Пахтакор» этот матч. Ну как забить пять мячей?! Ко мне никто не обращался. «Торпедо» боролось за выживание, но три-четыре очка запаса у нас было, не  вылетали. И тут — пять! Кому это нужно?

— Вам кажется, такое невозможно?

— Лично я очень был удивлен.

— Как забивал-то, помните?

— Два с пенальти, два после рикошетов и один со штрафного в «девятку». Удар у Николая был такой, что на тренировках мячом сетки рвал. Но  все равно почему-то не покидает чувство, что есть в этих голах какая-то несправедливость.

***

— Вы и в «Роторе» со «сплавом» столкнулись? Президент клуба Владимир Горюнов нам говорил: «Максимыч — честнейший человек. Хрустальный! Прозрачный! В этом смысле из тренеров, с которыми я работал, Салькова ставлю выше всех. Но за его спиной самые громкие фамилии сдавали матчи». Догадываетесь, о ком речь?

— Разве что поражение в Саратове кажется подозрительным. Это уже второй мой заход в «Ротор», 2002 год. К перерыву горим «Соколу» 1:2. В раздевалке вижу — двое шушукаются, идут в душевую. Я следом. Понимаю — что-то нечисто. Вытаскиваю их, устраиваю разнос при ребятах…

— И?

— Игру не спасли, пропустили третий мяч. Но выводы для себя сделал: с этими людьми нам не по пути. В 1993-м подобных ситуаций не возникало. Наоборот, коллектив был дружный, боевой. Что и позволило «Ротору» впервые завоевать серебряные медали. Атмосферу в той команде лучше всего характеризует эпизод. Конец тренировки, два игрока летят за  мячом. Жесткий стык, слово за слово, начинается драка. Обоих выгоняю с поля. Минуть через пятнадцать прихожу в раздевалку — они уже в  обнимку сидят, смеются.

— Высокие отношения.

— Я так обрадовался! Говорю: «Какие же вы молодцы! На поле всякое случается, но футбол и жизнь надо разделять…»

— «Ротор» вы покинули в разгар следующего сезона. Почему?

— Горюнов позвал Прокопенко, у которого в одесском «Черноморце» не заладилось. Они дружили, вдвоем по девкам ходили, когда тот в  конце 80-х «Ротор» тренировал. Тогда-то помоложе были. Ну, а мне под зад коленом.

— Обидно.

— Еще бы! Вот Прокопенко пришел на живое место! Как можно выталкивать коллегу, у которого есть результат? «Ротор» сроду ничего не выигрывал, а тут в первый же сезон серебро! Да и во втором не было веских причин убирать. Единственная моя ошибка — история с Веретенниковым.

— Вы о чем?

— Веретенников — замкнутый, себе на уме. Тренировок не пропускал, в пьянках замечен не был, но я знал, что по-тихому выпивает, с весом проблемы. Решил через жену воздействовать. Когда его дома не было, зашел к Ларисе. Сказал, в чем Олегу нужно прибавлять: «Один из лидеров команды, кандидат в сборную — вы уж присматривайте за ним. Чтоб не поймал звездняк, режимил…» А он подумал, что хотел ее изнасиловать!

— О господи.

— Наутро перед тренировкой подлетает — и в крик. Говорю: «Ты неправильно понял. Я такими делами не занимаюсь». Олег продолжает верещать: «Да как вы смеете ходить по чужим квартирам?! То, се…» Отношения испортились. Для Веретенникова тот сезон вообще складывался непросто.

— Почему?

— В феврале уехал со сборной на товарищеские матчи в Америку. Его даже на минуту не выпустили! Вернулся в разобранном состоянии, морально убитый. Вскоре совещание в РФС с участием тренеров сборной, Садырина и Семина. Так я в присутствие Колоскова матом их приложил: «Что  ж творите, черти?! Из-за вас теперь Веретенникова надо заново к  сезону готовить! В сборной две недели он что делал? Ел-пил? Ради этого в Штаты везти не обязательно». Хлопнул дверью.

— А дальше?

— Семин вскочил, догнал в коридоре, обнял: «Максимыч, извини. Понимаю, подставили тебя, ведь он ведущий игрок „Ротора“, чемпионат на носу. Но мы не специально…» Через семь лет, когда тренировал сборную Узбекистана, попросил у него двух футболистов «Локомотива» — Маминова и Пашинина. Мне кажется, Юра чувствовал вину — отпустил без разговоров.

— Как в Узбекистане встретили варягов?

— Замечательно! В стартовом матче обыграли Тайвань — 7:0, Маминов забил потрясающий по красоте гол в падении через себя. После этого сразу стал любимцем болельщиков. Он, Пашинин, вратарь Алексей Поляков, которого тоже пригласил, — не только профессионалы, но и люди порядочные.

— Маминов нам рассказывал: «Когда принимал предложение Салькова, у меня не было ни единого шанса сыграть за сборную России».

— Да они с Пашининым в основу «Локомотива» тогда проходили через раз! А в Узбекистане почувствовали себя лидерами, обрели уверенность. Это позволило по-новому раскрыться в клубе. То же самое с Поляковым. Голкипер очень талантливый, но недооцененный. Сколько лет был на  вторых ролях, хотя реакция не хуже, чем у Нигматуллина, например.

— Кого-то, кроме этой троицы, планировали натурализовать?

— Многих. Рахимич, еще не заигранный за Боснию, сам отказался: «Мне в ЦСКА надо завоевывать место в составе, распыляться не готов…» С Карякой беседовал трижды. Но он ждал, что позовут в украинскую сборную. О российской в тот момент не было и речи. Зато договорился с Владимиром Казаковым, Дмитрием Вязьмикиным, Виталием Сафроновым. Ребята опытные, в сборной России на них не рассчитывали, а нам бы пригодились. Увы, тренеры не отпустили.

— Почему?

— Из-за нестыковки календарей чемпионата России и отборочных матчей первенства мира в Азии. Обижаться на коллег глупо. В итоге на ЧМ-2002 Узбекистан не попал, и я подал в отставку.

***

— Были еще экзотические предложение о работе?

— В 80-е послали в Эквадор. Пару недель проводил семинары. Наблюдал за юношеской сборной, которая готовилась к чемпионату мира. Возглавлял ее уругваец сомнительной квалификации. Жара под сорок — а он пацанов заставлял бежать кросс вокруг стадиона! По асфальту! Я увидел, вмешался.

— С одобрения начальства?

— Разумеется. Отвел ребят на поле, вторую часть тренировки организовал с мячом. И они взбунтовались против уругвайца. «Не желаем с ним работать, пусть русский остается…» Мне предложили контракт.

— Отказались?

— В мои планы это не входило. К тому же надо было согласовывать с Москвой. Закончилась поездка печально. Отравился то ли лобстером, то ли сливочным соусом, который к нему подали.

— В ресторане?

— Да, руководители федерации позвали на обед. Распили бутылочку виски, но не спасло. Ночью в гостинице скрутило. Рвота, понос, страшные боли… Три дня в лежку, чуть не помер.

— В Бразилии, если верить Гаджиеву, на вас кидалась обнаженная красотка. Что это было?

— Танцы. Сидим за столиком, вокруг самба-румба. Про голых дам Муслимыч загнул — просто в откровенных нарядах. Подскакивает одна с пышными формами, тащит в круг. Упираюсь, она тянет. Неудобно, люди смотрят. Эх, думаю, была — не была! Пускаюсь в пляс. Гаджиев хохочет, фотографирует. Дома где-то валяется снимок.

— Жена не бранилась?

— Всё в рамках!

***

— Еще история от Гаджиева: «После финала Олимпиады к нам с Сальковым пришел Горлукович. Положил на стол премиальные: «Берите, они — ваши! Я в сборную попал благодаря вам». Максимыч на него накричал: «Иди отсюда со своими деньгами!»

— Было. Конечно, ничего не взяли. Как можно?! Выпроводили вместе с деньгами. Семь тысяч долларов — астрономическая сумма по тем временам. Поступок говорит о человеческих качествах Горлуковича. Он до последнего находился под вопросом. Я его просматривал, рекомендовал в состав. Серега так выкладывался, что это нельзя было не оценить.

— В «Спартаке» его побаивались. А в сборной?

— Едва ли. Серега — парень золотой. Простачок, зато надежный, не  обидчивый. Не делит людей на плохих и хороших, ко всем относится ровно. Единственное, с кем ошиблись на Олимпиаде, — Игорь Пономарев из «Нефтчи». В игру не вписался.

— Зачем привезли больного Вадима Тищенко?

— Отборочный цикл отыграл блистательно. Потом серьезная травма колена. Врач сборной Зураб Орджоникидзе обещал поставить на ноги. Уже в  Сеуле выяснилось, что после операции Тищенко кололи запрещенные препараты. Допинг-проба зафиксировала остаточные явления. Так Вадим превратился в «туриста».

— Правда, что он отсутствовал на награждении, потому что после банкета его не нашли на корабле?

— Брехня. К финалу готовились на теплоходе «Михаил Шолохов», там  же отмечали победу. Чтоб не мозолить глаза игрокам, мы, тренеры, переместились в каюту к капитану. Ну, а ребята оторвались на полную катушку. Черт возьми, заслужили! Утром в самом тяжелом состоянии были Тищенко и Михайличенко, которые жили в одной каюте. Еле-еле растормошил, помог одеться. В автобусе ехали долго, они поспали и к вручению медалей были уже как огурчики.

— Что память сохранила о финале?

— Как Юра Савичев перекинул мяч через вратаря и забил победный гол. Как меня команда подбрасывала в небо вслед за Бышовцем. Как злословил Лобановский: «Да кого они на Олимпиаде обыграли? Парикмахеров…» И это про Ромарио, Бебето, Таффарела!

— С Бышовцем у вас конфликты случались?

— В сборной? Нет. Только в «Шахтере», когда я был начальником команды.

— Вот это новость.

— Он уходил из киевского «Динамо». Приехал в Донецк проситься в  клуб. Выдвинул условие: «Дадите машину — перейду». Разговор мне не понравился. Что значит «дадите»?! Заработай! Ты ж в нашей команде еще по мячу не ударил! В «Шахтере» тогда автомобиль был лишь у Вали Сапронова — старенький «Москвич». А Бышовец сразу «Волгу» требовал.

— Губа не дура.

— Я изложил первому секретарю обкома свои соображения. В ответ услышал: «Отправляй Бышовца в Киев. Нам такие не нужны».

— Анатолий Федорович злопамятный.

— Что правда, то правда. Но на наши отношения не повлияло. В сборной Бышовец к моему мнению прислушивался, доверял. Однажды сразил откровением. В 1999-м он возглавил «Шахтер». Потом сказал: «Максимыч, прости, что не пригласил тебя помощником. Это моя ошибка».

— С Лобановским, его врагом, ладили?

— Да. Я и дома у него бывал. В конце 90-х прилетел в Киев просматривать соперника. После матча встретил Лобановского. Обнялись. Говорит: «Айда ко мне». С нами был динамовский администратор Чубаров, правая рука Лобановского, еще кто-то из штаба. Душевно посидели под коньячок. Анекдоты травили. Валерий Васильевич умел их рассказывать как никто.

— Что в квартире бросилось в глаза?

— Министерский дом, второй этаж. Обстановка скромная, никакой роскоши. Разве что хрусталя многовато. Наверное, жена привозила из Чехословакии, Польши. Аделаида Панкратьевна нередко сопровождала его за границу.


2002 год. Владимир Сальков и Валерий Газзаев. Фото: sport-express.ru

***

— Коньков говорил, что в «Шахтере» вы были главным инициатором по  всяким экскурсиям.

— Не только в «Шахтере» — в любой команде. К поездкам готовился, что-то читал. Приезжали, загружались в автобус. Я усаживался с микрофоном впереди и рассказывал, описывал достопримечательности. Даже при плотном графике старался выкроить время на экскурсии, водил игроков в музеи, картинные галереи. Помню, прилетели в Рим в три часа ночи. Бросил сумку в гостиницу, взял человек шесть — и в центр. До рассвета бродили по старому городу. Около Капитолия купил древние монеты. С этого началась коллекция.

— Большая?

— Из каждой страны привозил монетки, складывал в альбомы. Что-то дарили друзья. К примеру, стодолларовую купюру с белоголовым орланом.

— Американскую?

— Да. Господина Франклина на ней печатали не всегда. В XIX веке изображали птицу. Когда в Москву переехал, на Таганку зачастил. Там толкучка возле магазина «Нумизмат» — торгуют монетами, значками, марками. Познакомился с мужичком, повернутом на этом деле. Узнал про мою коллекцию, вцепился: «Продай!»

— Дрогнули?

— С возрастом охладел к коллекции, дочек она вообще не интересовала. Думаю: «Лежит мертвым грузом. Зачем? А человеку приятно будет, да  и мне лишняя денежка не помешает».

— У вас, кажется, две дочери?

— Юля и Лера. Старшая появилась на свет в семь месяцев. Из-за преждевременных родов поставили диагноз — детский церебральный паралич. Двигательные функции не нарушены. Юля ходит в магазин, покупает продукты, готовит. Единственная проблема — речь.

— Не говорит?

— Говорит, но половину не разбираю. Вот жена все понимает. Может, привыкла, больше времени с ней проводила. У меня-то были сплошные разъезды.

— А Лера?

— Здоровенькая. Окончила институт, вышла замуж, развелась. Воспитывает дочку. Сонечке десять лет. Тоже родилась раньше срока. Диагноз аналогичный  — ДЦП. Но ее вытащили.

— Каким образом?

— С первых дней возим в чудесную клинику. Циклами — массаж, лечебная физкультура… Деньги немалые, сейчас вся моя зарплата уходит на это. Зато речь поставлена хорошо — иногда обороты выдает, словно выпускник университета! Ножки ровненькие, бегает, прыгает, катается на велосипеде. Левая сторона не до конца развита, но это практически не заметно.

— Когда вас последний раз звали тренировать?

— Гинер после увольнения Артура Жорже предлагал возглавить ЦСКА. Ответил: «Благодарю за доверие, но кандидатуры лучше, чем Газзаев, сегодня не найти. Свой голос отдаю ему».

— Поскромничали.

— Я трезво оценивал свои силы, плюс возраст. А Валерий Георгиевич справился, выиграл Кубок УЕФА. Думаю, никто в клубе об этом решении не пожалел.

— 1 апреля вам исполняется 79. Что станет лучшим подарком на день рождения?

— Успешная операция.

— ???

— С правым глазом беда. Лет пять назад подъехал вечером к гаражу. Ворота открыть не могу — мешает машина соседа. Я возле его гаража припарковался. Утром выхожу, он собачку выгуливает. Подходит — и  молча кулаком в лицо.

— Ничего себе.

— В милицию хотел заявить, так делу не дали ход! Выяснилось, сосед сам из органов. Я в ЦСКА рассказал, выделили мне человека. Побеседовал он с соседом, объяснил, как себя вести. Тот из нашего дома быстренько съехал. А у меня зрение стало падать. Левым глазом нормально вижу, правым — почти ничего. Операция со дня на день, хрусталик должны поменять. Надеюсь, все будет хорошо.

Юрий ГОЛЫШАК, Александр КРУЖКОВ. «Спорт-Экспресс», 01.04.2016